Николай Васильевич Жеглов
От подружек узнала, что химию будет преподавать нам очень строгий учитель. Ну, и что, что строгий? Если заниматься серьезно, то чего бояться?
И вот урок химии. Входит в кабинет мужчина среднего роста, наверное, лет сорока, стройный, подтянутый, в сером костюме. Взгляд у учителя был цепкий, проницательный. Действительно, лицо строгое; за первый урок он ни разу не улыбнулся, но зато какой внимательный, любящий точность, четкость. Его уроки проходили быстро и интересно.
Николай Васильевич очень хорошо обЪяснял материал: просто, доступно, но, если все-таки не учить – сразу провал. Пропустила по болезни несколько уроков, потом наверстывала. Трудновато было, тем более, что не люблю, когда что-то неясно.
А еще у него была такая форма опроса – стоишь у доски и отвечаешь заданный на предыдущем уроке материал, видит, что знаешь, спрашивает материал других тем, ранее изученных. Поэтому за урок успевал опросить трех учеников, не более; а изученный материал "цементировался" в памяти всех учащихся. Например, изучали параграф 39, а вопросы сыпались и из первого, из десятого, других параграфов. Материал учебный всегда связывал с жизнью: где, когда и как применяют. Так что знания давал Николай Васильевич, как сейчас говорят, "крепче не бывает".
Прошло 50 лет, как окончила школу, но голос Николая Васильевича, его образ помню до сих пор. Когда письменные работы выполняли на уроках, чуть кто отвлекся, сразу учитель спокойно, но твердо призывал к делу: «Р(о)ботай, класс, (р(о)ботай!» Он окал, как волжанин.