Жизнь моя — бездна. Спрячь поглубже свой стон и крик. Продав душу Дьяволу, я должен в ночь уйти. Рождён ли истину искать? Забудь все грёзы! Голову разнёс человеческому существу, взамен мою сломают, тело камнем закидают. Клин клином вышибают. Мой час настал: в небе свет молний пробежал. Ветерок, как я устал! До завтра грех содомский мне душу зрить собрался. Был полон сил — ошибся, проиграл. Ничто впредь закон для меня. Прощай и стар, и млад! По спине моей холодок пируэтит. Пирует вольная братва! Костьми возлечь, чтоб яд вкусили те, что завели меня сюда. Дебри ада пасть разверзли, Вельзевул мне изгонит Сатану по милости! Не вырваться из жуткой сети. Я так несчастен, погляди ты на бедного парня. Меня никто не любил. Кроме... Мама! Холод жмёт мою грудь, хуже боли я не знал. Гром и блеск бушующих гроз за решёткой озаряет мне скользкие стены. Шипастых и колючих роз запах только по ноздрям мне бьёт. Я брошен издыхать! Чувства раздавлены, расплавлены... Я сломлен! Весь я в тисках неотступающей боли. Продолжай жить так, словно не было меня. Пока я тону, всё больше погружаясь на дно, горю, до тла, собственный пепел сжигая, — живи, заклинаю!
Жемчужное озеро вдали застелила кустистая дымка сочно цветущего марева. Золотистые икры лоснились на солнце когда-то.
Всё брешь! И ложь, и грех.
Моё время на исходе. Частенько жалею, что жизнь — не плод фантазии. Открою глаза, уставлюсь сквозь небо. Оно мреет под тяжестью непролитых слёз таких же, как я, каторжников. Мама! Что мне боль от кандалов? Видеть глаза из лазури застеленые влагой с примесью горькой соли — вот моё худшее наказание! Оставь мысли о несчастном убийце. Живи, будто не был рождён никогда твой несчастный сын. Порой я так сильно жажду быть, а не казаться, изнывая в мрачном склепе души моей. Милая моя! Я не хочу умирать! Но что поделать? Уже не удастся переписать мне сценарий Божий. Желаниям моим не суждено сбыться. Иншалла, смогу постичь я теперь, почему родился таким! И вот ты снова плачешь... Тише, милая, тише...
Пронзила воздух с волей пущенная в лоб его пуля, сковав ввека окаянные чресла, сердце моё беспрестанно терзает токмо одно — из-за того, что в отчаянии я нечаянно спустил тот курок вместе с жизнью своей в унитаз, ты, моя румяная заря, моя боль, моя самая страшная кара! Видеть капли росы в ласковых морщинах... Выше моих сил! Я давно уж погиб, не лелей зря надежду. Чистое безбрежное небо стелет тот путь, горящий, как существование моё, синим пламенем облаков в адовы закрома. Моя любовь, не жди меня утром, всё понапрасну. Перед бельмами всё слилось воедино — жизнь со смертью пляшут вечность, распивая чачу на моих похоронах. Думал наивно, что только начинаю её жить. Всё враньё! Кто может отбирать эту чертовку так невовремя?! Я сам... Не говори, ни слова более, молчи, прошу тебя. Лучше б мне сгнить здесь до рассвета. Нет больше невинного мальчика, мама. Руки твоего любимца обагрены... Ты знаешь, я не желаю слёз твоих. Важны ль истинно мои слова? Они имеют вес? Перед лицом правды все равны. И святой, и грешник. Дали лишь день мне в откуп загубленной юности. Дальше моя матежная головушка найдет свой покой на плахе. Отпустите меня, изверги! Бисмиллях, даруйте жизнь страждущему! Я спасу тысячи таких, только позвольте, поверьте, дайте шанс! Нет, нет, нет... Я так не хочу умирать! Мама, мамочка... Мне не выбраться... Всё суета. Нет реальности впредь. О, мама, мама дорогая, я пойду, да? Дьявол уже ждёт меня у грязных ворот новой обители. Он ждёт меня. Меня! Меня... Прощай, реальность. Прощай, иллюзия. Всё равно для меня теперь. Всё пустое, право. Для меня.