«Наполненная, гармоничная. Создаю красоту и дарю наслаждение <отпечаток губ>»
(один из бесчисленных аккаунтов «Instagram»)
«Речь истерички обращена к самой широкой аудитории. Не имеет значения, находит ли она её или придерживает свои соображения для себя одной, они в любом случае претендуют на общезначимость. Публично само их предназначение, присущий им акт высказывания».
(А. Смулянский «Метафора Отца и желание аналитика»)
Рисунок первый – «Целостность и гармония»
– Маш, а почему круг?
– В смысле?
– Ну, почему ты постоянно его рисуешь?
– Даже не знаю. Я никогда не задумывалась над этим... Наверное, круг символизирует для меня жизнь во всей её полноте, гармонию. Солнце, земля – всё ведь круглое… Мне кажется, что это самая совершенная геометрическая фигура. В ней есть бесконечность. Непрерывная линия развития, понимаешь?
***
Ей нравилось делать что-то руками. Будучи кинестетиком, Маша черпала энергию из прикосновений. Именно поэтому её так покорил мастер-класс по гончарному делу, и рисовала она тоже чаще пальцами.
Окуная кисти своих рук во влажную прохладу красок, Маша вдыхала их маслянистый запах с привкусом льна, на мгновение прикрывала веки, концентрируя всю себя на центральной точке внутреннего «Я», и, выдохнув, начинала вести новую линию. Одну за другой, одну за другой, пока разноцветная окружность не заполнила собою весь холст. Бесконечная, как космос, полная, как беременная луна.
Посмотрев на готовую картину, Маша довольно улыбнулась. И улыбка подчеркнула множественные, пожалуй, слишком глубокие для её тридцати лет морщинки в уголках больших карих глаз.
– Красиво.
Комментарий Антона, бесшумно вошедшего в зал и стоящего теперь за её спиной, застал Машу врасплох. Она вздрогнула, обернувшись:
– Да, спасибо, – её улыбка утратила свою искренность, став в большей степени натянутой. – Сколько сейчас времени?
– Около восьми утра. Ты опять всю ночь рисовала?
Маша пожала плечами, вставая с пола и разминая затёкшие ноги:
– Не могла уснуть. Ладно, мне пора собираться.
– Куда?
Она раздражённо свела брови:
– Серьёзно?! Ты хоть иногда меня слушаешь?! У меня сегодня первый день тренинга.
– Ясно, – он терпеливо вздохнул. – До скольки?
– Не знаю точно, – буркнула Маша, закрываясь в ванной.
***
Они кричали: истошно, дико – в пустую тьму вокруг себя, и их крики сливались в хаотичный хоровой вопль, словно предвещающий конец времён. Предполагаемое снятие нервно-психического напряжения было лишь первым шагом к исцелению ран «внутреннего ребёнка» и постижению «зрелой позиции всепрощения».
Когда включили свет, Маша испытывала нечто подобное эйфории. Веруя всем сердцем в то, что больше не связана со своими родителями, что отпустила наконец все детские обиды, она вдыхала воздух свободы полной грудью, готовая идти вперёд и только вперёд. Но дальше – больше: «глубокая психологическая проработка» в групповой динамике, включающая важные элементы теории от определения таких терминов, как «эго», «личность», «финансовый и эмоциональный интеллект» до крупиц информации о функционировании инвестиционных рынков. Проще говоря, гремучая смесь из эгоцентрического психоанализа американского толка, экзистенционального импульса в никуда и спорных открытий бихевиоризма с активным упором на продуктивное взаимодействие субъектов в социуме. Не забывая при этом и о финансовой стороне любого вопроса. Игровой тренинг всё же был заявлен как «Взлом денежного кода».
Вздрюченная, но вдохновлённая, Маша приняла освежающий душ и, смазавшись кремами, забралась под одеяло, уверенная в том, что сегодня точно сможет хорошо поспать.
– Ну как оно?
– Взрыв мозга, – она с улыбкой посмотрела на Антона. – Супер. Зря ты не пошёл со мной. Я ведь могла взять два билета со скидкой.
– Я рад, но не думаю, что такие встречи для меня, – он поцеловал её в щёку и широко зевнул.
– Ну конечно! Лучше сидеть дома и ничего не делать, – с сарказмом заключила Маша.
Во избежание глобального конфликта Антон решил спустить её издёвку на тормозах:
– Ага, вроде того. Каждому своё.
– Это точно… – ощущая в себе поднимающуюся волну злости, она отвернулась. – Короче, я спать. Завтра у меня заключительный этап, и мне нужно отдохнуть.
– Спокойной ночи, – он тоже перевернулся на противоположный бок, закрывая глаза.
Немного успокоив себя тем, что её парень просто многого не понимает, Маша предприняла ещё одну попытку достучаться:
– Знаешь, отрицание не решает наши проблемы. А все затыки, связанные с неприятием самих себя, с… негативными эмоциями, которые нас держат, реально мешают жить и достигать.
Но Антон так ничего и не ответил.
***
«Лучшие выходные в моей жизни!
Чтобы достичь результата – действуй!
Иди вперёд навстречу своим страхам – и побеждай!
Кто-то может считать меня сумасшедшей, но это того стоило! Потому что помогло мне осознать:
Я могу всё и мне можно всё!
Игровой тренинг #взлом_денежного_кода пройден! И это только первая ступень на пути успеха!
Что он мне дал? Колоссальный опыт. Нет, нам не сказали: идите туда, сделайте то и вы заработаете столько-то. НО! Нас прокачали. Настоящие психологи и профессионалы своего дела провели с нами такую работу за два дня, на которую у многих уходят годы терапии и кучи денег. Жёстко, но эффективно. Ты собираешься в кучу и действуешь!
Я поняла сегодня, что есть выход из ЛЮБОЙ ситуации.
После тренинга я увидела в своей жизни четыре источника дохода. И это только начало.
А вы хотите пойти в развитие для СЕБЯ и своей ЖИЗНИ? Тогда пойдёмте со мной! Уже в следующую субботу состоится нетворкинг-фуршет с презентацией удивительного и потрясающего тренинга #трансформация
Я готова быть вашей ПОДДЕРЖКОЙ на этом пути!
Хотите изменить курс своей жизни или обрести мотивацию? Вперёд! Специальная цена на билет – 1000 рублей. Пишите в личку – кому интересно. Всех встречу!»
Подобрать фотографию для поста в «Instagram» оказалось не так-то просто. Кадров было много, но на большинстве выглядела Маша не так, как ей бы хотелось. Она остановилась на групповом снимке, где её задумчивый взгляд обращён на тренера. Тем более, что полупрофиль, без сомнений, её самый удачный ракурс. Последнее «Поделиться» – и готово. Теперь можно спать с чувством выполненного долга.
Усталость зашкаливает, но голова бурлит идеями. Маша машинально мотнула пальцем ленту своих публикаций, гордая за саму себя. «Как же далеко я ушла от той неуверенной и бесцельной наркоманистой девочки, которой когда-то была…» Она глянула на сопящего рядом парня: «Как далеко вперёд я ушла от тебя. Слишком далеко…»
Случайный штрих
– То есть ты ставишь меня перед фактом, что в нашем доме будет ночевать незнакомый мужик?! – Маша стояла посреди комнаты, активно жестикулируя и стремясь расставить все точки над «и» на подчёркнуто высоких децибелах.
– Он муж знакомой нам Кати, – невольно лишь ухудшил ситуацию Антон.
– Слишком хорошо знакомой, – она язвительно скривила губы, намекая на их прошлую сексуальную связь.
Антон молчал, понимая, к чему Маша клонит, но до сих пор не имея возможности взять в толк, почему это так её раздражает. Он встречался с Катей до того, как узнал о существовании Маши, их давно ничего не связывает. Кроме того, Маша в своё время сама проявила желание познакомиться с его бывшей, и у них тогда сложилось вполне нормальное дружеское общение. Что и когда пошло не так – оставалось для него загадкой.
– Что она подумает о твоём отношении ко мне? Что ты даже не советуешься со мной! – не унималась Маша. Заламывая себе руки, она начала ходить от стены к стене, подобно маятнику.
– Она сто пудово даже не задавалась вопросом, советуюсь я или нет. Вот ей ли не пофиг.
– Конечно, пофиг! Потому она у меня и не спросила! Почему она не спросила об этом у женщины?! – механические колебания наращивали частоту.
– Может, потому что меня знает дольше? – бессмысленность претензий начинала его накалять.
– Отлично! Мог бы вообще тогда не говорить! Пусть бы он приехал и тупо вошёл!
– Может, тебя даже не будет, когда он приедет, учитывая, как часто ты здесь ночуешь, – Антон сел на диван, решив больше не пытаться найти компромисс или снизить уровень агрессии.
Маша возмущённо на него уставилась, но не обнаружив никакого участия, вышла в прихожую и, достав пальто, с психом хлопнула дверью стенного шкафа.
Антон тоже вышел, застав её одетой:
– Куда ты?
– Ухожу, чтобы меня не было, – она обижено поджала губы.
Он развёл руками:
– Да без проблем. Ключи не забудь. Первый раз, что ли, – добавил Антон, уже отворачиваясь.
Её лицо перекосила слепая ярость. Маша метнулась в мастерскую к росткам марихуаны – самому дорогому, что у него есть. Судя по всему, они ему дороже Маши, раз уже два года Антон не может их выбросить, сколько бы она не просила.
Прежде чем он успел отреагировать, Маша изо всех сил метнула один из горшков в стену. До следующего не дотянулась – Антон схватил её за плечи, встряхнул хорошенько и, заглянув в глаза, процедил ледяным тоном:
– Успокойся.
Маша попыталась вырваться, но не смогла.
– Отпусти меня, псих! Отпусти!!! – кричала она, дёргая всем телом, как в припадке. Он отпустил.
Больше не сдерживая слёзы, громко всхлипывая, Маша выбежала из квартиры. Антон поднял горшочек со сломанным стеблем и, тяжело вздохнув, поставил его на место. Растение явно погибло, но сейчас это волновало его меньше всего.
Рисунок второй – «Синдром публичности»
– Как думаешь, Маш, ты бы с таким же рвением занималась спортом и прочим, если б не было возможности вылить из результатов этих занятий яркий пост для социальных сетей?
– В смысле? К чему ты клонишь? Конечно. Я просто делюсь своим опытом, своим знанием. Хочу помочь и другим обрести целостность, женственность, счастье…
***
Чем только она не занималась по жизни. Ещё в детстве посещала кучу разных кружков в ЦДТ: танцевала, рисовала, шила и вязала – всё, лишь бы сбежать из дома, где жили скандалы и бесконечная ругань. Закончила музыкальную школу по классу фортепиано и оперный вокал, писала стихи. После окончания филологического факультета Маша переехала из Сочи в Санкт-Петербург, где познакомилась с Андреем – фотографом ралли. Именно с ним она увлеклась фотосъёмкой. Почти три года в адреналиновом круговороте еженедельных путешествий по всей России в попытке поймать в объектив летящий на огромной скорости автомобиль, лёжа по уши в грязи или на холодном снегу. Изучение истории автомобилестроения, написание статей и интервью с гонщиками. Здесь же, в Питере Маша поверила в то, что она поэтесса и сказочница, научилась танцевать сальсу и танго, наводить красоту себе и другим, лепить горшки и рисовать картины, поступила в Санкт-Петербургский государственный институт культуры на режиссуру, осуществив давнюю мечту, познала себя настоящую и обрела внутреннюю гармонию. Но путь ко всему этому творческому многообразию был долгим и тернистым. Сколько истерик она задушила на корню, выжимая себя в спортзале до тех пор, пока ноги не перестанут стоять, пока глаза не затянет беспросветная обморочная пелена? Сколько раз из состояний затяжных бессонниц или, напротив, непобедимых медвежьих спячек её вытаскивала созидательная сила творения?
Помнится, когда Маша занялась сетевым маркетингом, у неё были амбициозные планы: за два года построить свою сеть. Но потом она поняла, что творчество ей ближе. Однако бросить всё же не смогла: слишком приятно смотреть, как женщины преображаются. Потому, решив остаться, Маша продолжала порой проводить процедуры, зарабатывая пусть небольшие, но живые деньги. В конце концов, работать на кого-то у неё никогда не получалось.
По дороге домой после усиленной тренировки «Tae Bo» с красавчиком Павлом Маша обдумывала тематические мастер-классы. «Сегодня люди готовы платить лишь за две вещи: новые знания и красоту. А учитывая, что развитие лучше всего идёт у меня там, где задействованы руки…» Выбор обучающих направлений был очевиден: получение энергии земли при работе с глиной на гончарном круге, вхождение в гармоничное состояние через рисование абстракций пальцами, доступные массажные техники подтяжки лица… «Что может быть лучше, чем заниматься творчеством и красотой?.. И спортом…» – тут мысли Маши снова вернулись к Павлу: его обворожительной улыбке, шикарному, без единого изъяна телу и… нескромным мечтам, которые полностью захватили её вплоть до того момента, когда в дверях квартиры она наткнулась на Антона со свежим косяком в зубах.
– Привет, курить будешь?
– Нет, спасибо, – Маша осуждающе покачала головой. – У меня благодаря спорту тело само эндорфины вырабатывает. Мне бы потр*хаться.
– А, – Антон поджёг свою самокрутку. – Ну, давай потр*хаемся. Сейчас докурю.
Но, докурив, он нашёл её спящей. Или ему так только показалось. Во всяком случае, секса в ту ночь у них не было, поскольку наэндорфиненное тело Маши никак не отзывалось на его прикосновения.
На следующий день она проснулась ближе к полудню. Антон давно уехал на работу, потому Маша с наслаждением выпила мятного чая с мёдом, помедитировала под колоритные переливы дневных раги и отправилась гулять.
Наткнувшись в любимом книжном магазине на шедевр Арины Холиной «Куда делся секс?», Маша не сдержалась и сделала селфи – пост так и просился в эфир:
«Лично я в периоды дооолгой засухи убиваю себя спортом до потери пульса. Чтобы больше не моглось и не хотелось, нооо… Всё же хочется! <смайл со стиснутыми зубами> Ааа!!! Как быть?!!
А сколько можете прожить без секса вы? Слабо ответить в коментах?
P.S: Рецепты по снижению уровня стресса в отсутствии тоже принимаются <подмигивающий смайл> Но неприличные предложения просьба отправлять исключительно в директ <смайл, ржущий до слёз>»
Рисунок третий – «Несвятая Магдалина»
– Маш, ты такая меркантильная и высокомерная…
– Да, я такая. Хотите жить и стесняться? Стесняйтесь. А я живу так, как вы стесняетесь. Всё.
***
Замир со всем тщанием хлестал обнажённые ягодицы Маши дубовым веником. Парни были приятно удивлены её нагим появлением в сауне, девушки смущены и шокированы. Но, позабыв взять с собой купальник, Маша, конечно, не была готова отказать себе в удовольствии хорошенько пропариться после тяжёлого дня.
– Спасибо, Замирчик, так приятно! Я тебя почти люблю, – она перевернулась на спину, прикрыв глаза и растянув на лице блаженную улыбку.
Окунаясь после в леденящую кровь прорубь, Маша испытала оргазмическое ощущение внутреннего возрождения, будто её тело вспыхнуло, откатив лет десять назад, и засияло. Она чувствовала, как энергия жизни переполняет её, бурлит и выплёскивается.
Третий и последний день тренинга «Встреча с тенью» завершала вечеринка. Каждому участнику предстояло выступить, презентовав свой архетип, и тем самым не только его принять, но и прожить. Маша в образе обворожительной жрицы любви вышла на сцену. Красное платье с вставками из прозрачного тюля в тон открывало большую часть груди, спины и ног, соблазнительно стягивая упругие округлости.
– Узрите блеск, сиянье плоти
И томную пленительность изгибов;
Вдохните сладость с терпким послевкусием стыда.
Неосторожно, пылко, безмятежно, дико
Взлетаю в небо, принимая всю себя.
Я – жрица, бестия, любовью тканая Богиня;
Во мне горит огонь, со мною связан первородный грех.
Ну что ж: арканы розданы –
И мне досталась доля
Дарить вам тело в жаре неземных утех.
Прикосновенье – трепет;
Шёлк моих ладоней – горячечный восторг,
И ваш финальный всплеск.
Войдите.
О, войдите и вкусите –
Мистическому знанью уже сотни тысяч лет.
Я не борюсь –
Нет больше страха пред тем, кто прячется в тени моей.
Я отдаюсь –
Осознанно и без остатка.
Я так живу.
И жизни не стыжусь.
Читая написанный по случаю стих, Маша смотрела в зал, никого не видя перед собой. Она раскрылась, перестав стесняться своей сексуальности, своей женственности, своей откровенности. Она читала его не им, а самой себе. Той пацанке, что когда-то весила под восемьдесят кило при росте в метр шестьдесят пять, носила потёртые джинсы и огромные мужские рубашки, сплетая на голове чурбан из разноцветных дредов, пила, курила и творила чёрт знает что. Той, что за последние три года титанической работы над собой превратилась в настоящую женщину.
Под бурные аплодисменты и восхищённые взгляды людей, ставших за столь короткий промежуток времени друзьями, Маша гордо прошествовала в зал, чтобы выпить клюквенного морса за свершения, что ждут их впереди.
– Самое фееричное выступление сегодня, – Максим подмигнул Маше, хлопая в ладоши.
– Да, очень вдохновенно, – Вадим наклонился к ней, добавив чуть тише:
– И сексуально, девушка-жара.
– А я не то ещё могу, – игриво улыбнулась Маша.
– Не сомневаемся, – Вадим пригубил свой бокал. – Жаль, что твой огонь опалил нас лишь слегка.
– Ну, если вы не боитесь сгореть дотла, у меня определённо есть предложение, – Маша облизала губы. – Но, чтобы вкусить сладостный плод, вам придётся покориться.
Вадим с Максимом переглянулись.
– Такой женщине хочется покориться, – взял на себя инициативу Максим. – Кого выберешь?
– Беру обоих, – она дерзко вскинула правую бровь. – Одному со мной сегодня не совладать.
Лёжа в кровати с двумя красивейшими молодыми парнями, Маша гладила их твёрдые, пропитанные тестостероном тела и кайфовала, как никогда. Один не курит и не пьёт, второй – вегетарианец, тоже праведник системы ЗОЖ. Мышцы, чистая кожа и такое свежее дыхание…
– Сколько тебе лет? – она заглянула в голубые глаза Максима.
– Двадцать семь.
Маша обернулась к Вадиму:
– А тебе?
– Двадцать четыре.
– О, боже! А мне…
– А тебе всегда двадцать один, – потянулся к её губам Вадим.
– Ааа! Мальчики… – восторженно выдохнула Маша, захваченная поцелуем.
– Ты такой монашкой ходила первые два дня. Что с тобой случилось? – Максим играл с её сосками, готовясь ко второму раунду. – Ты – такая красотка! Такая крутая!
– Вы сводите меня с ума… – она переменила позу, обхватив его член руками и открывая рот. В тот самый момент, когда Маша его заглотила, Вадим вошёл в неё сзади.
После почти сорока минут стихийных объятий все трое упали на постель, переводя дыхание.
– Ладно, мои хорошие, – Маша свесилась с кровати в поисках своих ажурных трусиков. – Было классно, но мне пора ехать.
– Куда ты поедешь так поздно? Оставайся, – Вадим поцеловал её влажное плечо.
– Да, оставайся. Я утром блинчики приготовлю, – зевнув, добавил Максим.
– Ммм, так мило, – Маша закатила глаза, подумав, что это, пожалуй, была лучшая ночь в её жизни. На текущий момент – вряд ли стоит останавливаться на достигнутом. – Но это слишком интимно. Позвольте девушке сохранить некоторую загадочность.
Она вернулась домой на такси около четырёх утра. Антон спал, обнимая подушку. Маша посмотрела на его хмурое лицо, вновь обнаруживая где-то в глубине нутра непомерную тяжесть и, изнывая от тоски, опустошённая, легла на диван в другой комнате.
«Зачем мне это всё? Да, он – хороший человек, очень хороший. Но зачем мне это всё, если я кого хочу, того выбираю? Любого. Вообще», – размышляла она, засыпая.
Случайный штрих
Прежде чем вернуться домой, Антон заскочил в банк, чтобы внести очередную плату в счёт ипотеки за квартиру, которую он не хотел покупать. Затишье на работе в последний месяц оставляло слишком много свободного времени, которое особенно нечем было занять. Включив музыку, он немного поупражнялся с турникетом, заварил себе кофе в турке и, сев напротив своего марихуана-града, подкурил косяк. Маша третий день пропадает на очередном тренинге. Судя по всему, вернётся поздно, а значит он снова коротает вечер один. Антон посмотрел на часы и сменил световой режим «растихам». «Урожай будет через месяц, плюс-минус. Это хорошо, потому что от предыдущей партии осталось не больше грамма. Было бы неплохо и продать что-то по знакомым…»
Потушив окурок, он переместился в кабинет и, сев за стол, открыл на компьютере план перестройки их четырёхкомнатной брежневки, разработанный им ещё в первые недели после переезда. «Со спальней явно ничего невозможно сделать – несущая стена. Но остальное пространство всё же можно усовершенствовать, заменив непроницаемые железобетонные панели стеклянными перегородками, расширить ванную под джакузи… Да, дел много. Денег на эти удовольствия пока нет. И отстранённость Маши, попеременно сменяющаяся истерическими всплесками скандалов, вдохновению не служит…»
Около двенадцати ночи Антон написал своей девушке, спрашивая, как долго её ещё ждать. В половине первого она ответила, что их афтепати в самом разгаре, и ему лучше ложиться спать, поскольку завтра на работу. Поймав себя на малодушной мысли о том, что не всем в этой жизни дано только плясать и петь, Антон осёкся и, сняв напряжение маструбацией, увалился в холодную постель.
Рисунок четвёртый – «Явления тёмной стороны»
– Предлагаю тост за новую яркую жизнь!
– Да… Знаешь, я благодарна всем, кто повстречался мне на пути, и не жалею о прошлом. Ошибаться стоит. Это опыт. К тому же, то, что я считала своей тёмной стороной, оказалось вполне себе светлой. И пусть сейчас я – самовлюблённая эгоистка...
– Красивая эгоистка.
– Да, любить себя важно. Я этому долго училась. Так что, теперь, приняв свою тёмную сторону во всех её проявлениях, самое время наслаждаться целостностью! Разве я не права?
***
«Ок, жду тебя», – Маша прочла сообщение любовника и, подкрасив губы, улыбнулась своему отражению. Короткий приталенный жакет из чёрного бархата и пышная шифоновая юбка цвета бордо, едва прикрывающая её колени, подчёркивали стройность фигуры, рисуя более акцентированную талию. Бархотка с цветком, плетённым из бисера, изящно обвивала тонкую чуть смуглую шею и, отвлекая от глубокого декольте, придавала образу гламурный оттенок. Следуя канонам стиля, свои тёмные вьющиеся волосы Маша собрала в аккуратный пучок. Серьги-капельки с искусственными красными кристалликами искрились, ловя лучики света, и добавляя свой оттенок шика.
С тех пор, как она начала ухаживать за собой, больше всего удовольствия Маше доставляли две вещи: разглядывать себя в зеркале и трогать своё собственное тело. Особенно по утрам, как только проснёшься: гладить такую нежную благодаря кремам кожу на щеках, шее, груди, постепенно спускаясь пальцами к животу, скользить по ней всё ниже и ниже – невероятные ощущения, заряжающие кайфом на весь день. Или почти на весь.
Антон застыл в дверном проёме, задумчиво рассматривая сильно отдалившуюся от него за последний год девушку.
– Что-то Маша становится всё краше и краше, – он горько усмехнулся, испытывая нарастающую ревность к кому-то для него безликому, но оттого не менее реальному. – Ты от меня уйдёшь скоро, да? – спросил Антон, уже зная ответ.
«Угадал», – ехидно ухмыльнулась про себя Маша, кокетливо приподняв плечи и продолжая держать улыбку на непроницаемом лице.
***
– Антон! Если б ты целовал меня каждый раз, когда я рядом, я была бы самой счастливой женщиной на свете! – Маша всплеснула руками, давая понять, что она со своей стороны делала, что могла, и ждала, но увы! – Последние два года я жила с тобой, как монашка какая-то! Я просто с ума сходила!
– То есть, проблемы с сексом у нас из-за меня? – он выпучил глаза, демонстрируя неподдельный шок. – То есть, я к тебе не подходил, не пытался с тобой им заняться? То есть, это я уже два года где-то постоянно пропадаю и периодически не ночую дома?
– Хах, пропадаю? – Маша состроила язвительную гримасу. – Я занимаюсь саморазвитием, пока ты тут накуриваешься, закидываешься бог знает чем и лежишь на диване, поплёвывая в потолок!
– Это так теперь называется, значит, – саморазвитие…
– Короче, знаешь, я не хочу больше всё это обсуждать. Оскомина на зубах, губах и надпочечниках… – она картинно махнула рукой и, отвернувшись, продолжила сбрасывать в пакет вещи первой необходимости.
– Ты родной мне человек, – Антон упал в кресло, не зная, что ещё сказать, и продолжая следовать за ней взглядом.
Маша резко обернулась и, зло скорчившись, выдавила:
– Я два года просила тебя бросить наркотики, но, видимо, они тебе дороже меня. Чтобы ты знал, есть люди, готовые бросить сигареты на второй день знакомства со мной ради обыкновенного общения. А я должна нюхать и вдыхать всю эту гадость рядом с тобой? Ради чего?!
– Всё дело в этом? – он встал, оживившись. – Ладно, я бросаю. Сегодня. Сейчас.
Она задорно рассмеялась:
– Ах-хах-ха! Можно подумать, ты сможешь, – недоверчиво помотав головой из стороны в сторону, Маша подошла ближе и нежно погладила его по щеке:
– Уже не надо. Правда, Антон. Поздно. Слишком поздно.
– Почему поздно? То, что ты сняла квартиру… Ты же заплатила за один месяц? Плевать на деньги…
– Я уже… ох, – она закатила глаза и нахмурилась, пытаясь подсчитать, – даже не знаю, около полугода, если не больше, гуляю от тебя.
Он отшатнулся:
– В смысле?
– Сплю с другими мужчинами, Антон, – Маша пожала плечами, как ни в чём не бывало. – Знаешь, когда уже пора расстаться… У женщины, как правило, сами собой начинают складываться определённые обстоятельства…
Антон несколько секунд смотрел на неё, пытаясь то ли войти в её шизофреническую реальность, то ли собрать воедино свою, в итоге он лишь молча развернулся и ушёл в мастерскую, закрыв за собою дверь. Каскад неоднозначных эмоций, обрушившийся на него, требовал времени для обработки.
Маша осталась довольна своим признанием – так она разом пресекла его нелепые попытки склеить то, что того явно не стоило. Ликуя, Маша покинула квартиру, оставив свой комплект ключей на тумбочке у входа.
Да, она боролась за его любовь, как сумасшедшая. Шесть долбанных лет. И победила. Но эта победа не принесла ей ожидаемого удовлетворения. Разве любовь бесцельного наркомана способна сделать счастливой? Она не знала, найдёт ли в себе силы полюбить вновь, но была готова испытать удачу.
«Порой после всего пережитого я чувствую себя такой старой», – записала Маша вечером в дневнике. – «Но смотрю в зеркало и удивляюсь. За исключением нескольких шрамов на теле, лицом всё та же девчонка: ни морщин, ни седины, а в глазах огонь, который, кажется, не погасить».
Случайный штрих
– Мир остался прежним – менялась я, постепенно становясь будто бы невесомой. Казалось, ещё немного, и я поднимусь в воздух, – Маша делилась с Антоном своими впечатлениями от первого опыта употребления экстази. Они встречались второй месяц, и открытие новых для него горизонтов кайфа доставляло ей безумное удовольствие. – Помню, как мне мучительно хотелось обрести твёрдость, и я стискивала челюсти, впиваясь ногтями в ладони, сжимала кисти рук так сильно, что на следующий день костяшки пальцев болели. Но в тот момент они мягко скользили. Снова и снова, – она улыбнулась, захваченная воспоминаниями.
– Потоотделение усилилось. Давай уже попробуем что ли, – Антон взял свою половинку синего голландского биткоина и, смело проглотив её, запил энергетиком. Маша последовала его примеру.
– Смотри, в какой-то момент может стать страшновато, но ты не пугайся. Мы съели не много – всё будет хорошо, – она мягко пожала его руку.
– Да всё норм. Я не из пугливых, – Антон ухмыльнулся. – И я изучил вопрос. Случаи передоза не были зарегистрированы ни разу.
– Хорошо, просто мне, помню, было страшно. Казалось, что стоит закрыть глаза, и я растворюсь, – Маша прикрыла веки в ожидании желанного чуда. – Скоро почувствуешь.
Примерно через полчаса он и вправду почувствовал, как его тело стало ватным. Первая волна беспощадно шарахнула по голове, и каждая новая всё больше усиливала ощущения, пока они не достигли своего апогея: звуки, запахи, прикосновения поражали космически. Поглаживания Маши отдавались оргазмическими всплесками в мозгу. Они разделись и ласкали друг друга какое-то время, но кончить не удавалось. Даже когда она делала ему минет, очень искусно, надо сказать, Антон стоял у черты целую вечность, фантастически бесподобную вечность, но всплеска так и не случилось.
– Ты – заплутавший в тёмных питерских переулках девственник, – Маша лежала рядом, глядя в потолок и купаясь в своих фантазиях. – А я – твой проводник в сказочный мир удовольствия, – она рассмеялась. – Почему ты раньше ничего такого не пробовал? Это ведь так прекрасно…
– Да, кайфово, – Антон съел большую половину, и его крыло явно сильнее. – Я всегда был за натуральный продукт. Марихуана там, грибы, хрен с ними.
– Да, грибы я тоже люблю…
Мысли в их головах перетекали одна в другую, невольно меняя ракурсы взгляда на уже знакомые вещи. В этом состоянии Антону подчинялся только мозг, но даже он вёл себя странно. Схватить реальность удавалось лучше всего, обрывочно хватаясь за мыслепоток Маши, говорящей без умолку, если, конечно, её рот не был занят иным.
– У тебя бывает такое ощущение, как на рубеже сна с реальностью, когда ты на уровне чувств словно становишься то слишком маленьким по сравнению с окружающими тебя объектами, то слишком огромным?
– Эмм… возможно.
– У меня сейчас так. Я, как Гулливер, путешествующий по воображаемым странам. Может, он тоже перед поездками таблами закидывался, гхи, – Маша хихикнула. – Прикольно. Пугающе, но прикольно.
– Нарушение восприятия…
– Знаешь, если подумать, мою жизнь определяют страхи. Это ведь ужасно, да?
– Не знаю, почему?
Маша пожала плечами, уже убежав в своих размышлениях в иную сторону.
– Я хочу тебя поснимать, – она воодушевлённо уставилась на него своими кошачьими глазами с расширившимися до немыслимых размеров зрачками. – Нагого. Это…
– Блин, зачем?
– Ты так красив, слишком красив. Прошу, позволь мне, – она полезла в свой рюкзак за фотоаппаратом.
– Так, я не буду позировать, – Антон развалился на диване, принимая более удобное положение. Его размазывало – лень зашкаливала.
– И не надо, – Маша настраивала объектив, пробуя пристреляться кадром. – Так и лежи, я сама всё сделаю…
Сложно сказать, как долго она кружила с камерой в руках, то что-то накидывая на него и прикрывая отдельные отрезки тела, то меняя положение его рук, ног или головы. Был даже момент, когда Маша вновь самоотверженно прибегла к оральным ласкам ради бодрости духа основного героя фотосессии. Говорила она при этом только о нём, непрестанно подчёркивая его лучшие качества и всячески восхваляя.
– Готово, – заключила Маша, наконец убрав фотоаппарат в сторону и увалившись рядом с Антоном. – Фух, прям устала, – она снова рассмеялась, глотнув энергетика. – Но это того стоило. Вот увидишь.
– Лишь бы это не увидел кто-то другой, – он покосился на неё в ожидании обещания.
Маша развела ладони:
– Без проблем, но с твоим телом и твоим размером тебе нечего стесняться. Гордиться бы нужно и наоборот всем показывать.
– Вот уж предпочту оставить при себе, – хохотнул Антон.
Какое-то время они молчали, вслушиваясь в мелодичные хитросплетения звуков дрим-поп шедевров от «Worm is Green». А потом Маша заплакала.
– Ты чего? – Антон склонился над ней, не понимая, что могло случиться. Волны становились всё слабее, постепенно отпуская. – Эй, что произошло?
– Я просто… я так хочу любить… – она посмотрела на него сквозь пелену внезапных слёз, – и люблю… Понимаешь, мир и есть любовь!
– Хорошо… – её ответ нисколько не прояснил ситуацию, потому Антон застыл, готовясь к очередному монологу.
– Почему же люди такие злые? – Маша страстно вопрошала, не давая при этом вставить и слово. – Ведь жизнь – это любовь… Но каждый раз, когда я открываюсь этому миру, открываюсь кому-то, в ответ я получаю зло…
– Эй, не все злые, – он приобнял её, пытаясь утешить.
– Знаю, – Маша всхлипывала, уткнувшись мокрым носом в его плечо. – Ты хороший, но многие…
– Ну-ну, ты сгущаешь краски. Я читал, что на отходняках часто негативит немного – это нормально. Ты не циклись сильно на этом…
Маша подняла на него свои влажные глаза:
– Я люблю тебя, Антон… Так сильно люблю… Если бы ты только знал. Когда впервые увидела… Я не знаю, что там у вас с Катей было и… будет ли что-то ещё, но… Я… я хочу любить тебя, несмотря ни на что.
Антон грустно улыбнулся:
– У нас с ней уже давно всё. Я с тобой. И мне хорошо с тобой. Не верю я в слово «любовь», но могу однозначно сказать, что хочу быть с тобой, – он поцеловал её солёные губы. – Пойдём лучше покурим. Трава вернёт тебе улыбку.
Несколько последующих дней Маша была в полудепрессивном настроении, и Антон сделал вывод, что лучше больше не употреблять с ней ничего сильного и синтетического. Она, как выяснилось, чересчур чувствительна.
Рисунок пятый – «Подарки Вселенной»
– Двадцатого февраля я съехала от Антона, а двадцать первого встретила мужчину мечты – просто села к нему в такси. И это какой-то улёт! Я пишу стихи, он трогает меня так, как надо, он целует меня так, как надо. Он всё делает. Он заботится, он говорит мне комплименты. Всё, чего не делал Антон – всё в этом человеке. Я прям такая: «Как? Как?!»
***
Встречая свою первую за долгие годы одинокую весну, Маша побеждала грусть мантрой на очищение негативной энергии, верой в своё большое доброе сердце, завтрашний день и неизбежные подарки судьбы. Накануне дня рождения, она опубликовала пост о том, что хочет проснуться усыпанная цветами и верит в то, что так тому и быть. Вселенная, правда, немного её подвела – на указанный адрес утром никаких цветов не поступило, не смотря на наличествующие три с лишним тысячи подписчиков. Но Маша не отчаялась. Так легко сдаться? Вот уж точно не про неё. Она нажарила блинчиков, сделала снимок своего обнажённого тела с тарелкой в руках и дополнила ленту «Instagram» самопоздравлением – лично, эгоистично и максимально публично. В то время, как на её обнажённую грудь сыпались отметки «Нравится», а под нею вырастали букеты виртуальных цветов, она сходила в ларёк недалеко от дома, и сама купила себе целую охапку розовых тюльпанов. После чего, так и не поев блинов, поскольку вовсе не хотелось, отправилась на тренинг-игру «Жизнь без страха».
***
– Не понял, – Дима нахмурился, смотря на красноречиво стоящие на её столе тюльпаны. – Я что не первый?
– Конечно, нет, – кокетливо улыбнулась Маша, решив вырабатывать иную стратегию отношений и в очередной раз радуясь тому, как он умеет всё подмечать.
– Ну ладно, – он обнял её за талию, притянув к себе. – Будем конкурировать.
После страстного поцелуя Маша хитро сощурилась:
– Снова курил, да?
Он опешил:
– Я… эм… Как ты узнала? Всего одну сигарету утром. Столько времени уже прошло. Я даже зубы после этого чистил.
– У меня очень острый нюх, Дим, – Маша взяла его букет из красных кустовых роз и бело-розовых альстромерий. – Ты пойми, это твоё дело: курить или не курить. Но после Антона я больше не подпущу к себе курящего мужчину. Сигареты и кофе – зло. Решай сам, – выдвинув свой ультиматум, она отвернулась и захлопала дверцами кухонных шкафчиков в поисках какого-нибудь сосуда.
Дима присел на один из стульев:
– А кофе-то почему?
– Потому что от этого дикого сочетания через пять лет или даже через год у тебя будет такое дыхание изнутри, что я не захочу с тобой целоваться.
– Вот чёрт, – он сокрушённо почесал затылок. – Знаешь, я всегда думал, что буду курить всю жизнь.
– Дим, тебе только двадцать пять, зачем тебе такой контракт с самим собой?
– Вот теперь и не знаю, – он пожал плечами. – Разве я променяю твои поцелуи на сигареты?
По лицу Маши растеклась довольная улыбка.
– Я брошу ради тебя всё, – он протянул к ней руки. – Иди ко мне. У меня есть ещё один подарочек.
Она поддалась, и, усадив её к себе на колени, Дима достал из кармана своей толстовки небольшую флокированную коробочку сиреневого цвета.
– Что это? – Маша раскрыла её и чуть не подпрыгнула от восторга. – О, боже! Как красиво! – Она обняла его, снова целуя. Золотой кулончик в форме маленького сердечка на короткой тоненькой цепочке выглядел невероятно нежно и о многом говорил. А после жизни с Антоном одна только его готовность бросить ради неё сигареты чего стоила.
Целуясь, они переместились на диван, чтобы насладиться оральными ласками. Исключительно ими. Поскольку уговор, заключённый около месяца назад, гласил: бросишь курить – достигнешь цели, и будет тебе всё. Убедительным сроком воздержания от пагубной привычки был принят месяц. Но пока Дима не смог продержаться больше нескольких дней, хотя он явно очень старался. Маше же тяжело давалось воздержание в постели, так что, в некотором смысле, они оба преодолевали себя. Дима своими прикосновениями доводил её до такого неистового исступления, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она соскользнёт. Ей было страшно представить, что же он сделает с ней, когда пойдёт до конца.
Случайный штрих
Встав на гвозди босыми ногами, Маша испытала дикую, пронзающую мозг боль. Вадим держал её за руки, крепко сжимая их и шепча что-то подбадривающее. Но Маша не воспринимала его слов – не могла. Она свела брови, прерывисто дыша и периодически повторяя одно и тоже матерное слово. Тихо, но отчётливо. Это было ужасно, а впереди её ждало испытание гораздо страшнее – ей предстояло лечь на эти гвозди обнажённой спиной.
– Хорошо ещё, что я сейчас худая, ах-хах-ха, – истерически хихикая, Маша непроизвольно завышала свой бархатистый контральто.
– Ты справишься, мы верим в тебя, – поддерживали её члены команды, похлопывая по голым плечам.
А потом она легла и засмеялась ещё громче. Маша смеялась все тринадцать минут, что лежала на доске садху: дико, отчаянно, неудержимо. Как позже объяснил ей тренер, это было защитной реакцией от боли, которую она не смогла принять, потому что не сумела расслабиться. Она чувствовала, как длинные толстые гвозди пронзают её спину, и сходила с ума. Время и вправду остановилось – это была вечность в аду.
Когда Машу наконец подняли, она разрыдалась, словно маленький ребёнок. Кто-то отвёл её в раздевалку, уложил на скамейку и укрыл пледом. Там она пролежала в позе эмбриона ещё не менее получаса, заливаясь слезами и надрывно крича. Тренер пояснил потом, что во всём виноваты поглощённые, непрожитые когда-то эмоции, застрявшие в её теле зажимами и блоками.
– Вы ощущаете эту энергию? Ощущаете свободу? – ведущий экстремальных практик, статный красавчик с дутыми мышцами по всему телу и причудливым пучком на макушке в стиле бруклинского бармена, подобно заправскому тамаде бросал клич уже заведённой публике.
– Дааа!!! – ответила публика, пускаясь в пляс под вдохновляющий дабстеп. Сильные и решительные, они чувствовали себя победителями. В сущности, ребята на рейвах, заряженные наркотой, ощущают себя точно так же. Чей кайф длится дольше – вопрос с подвохом.
***
В ту же ночь её профиль «Instagram» пополнил ещё один пост. Под чуть покрасневшей спиной с глубокими симметричными вмятинами по всему периметру сказочно наивный текст, вбирающий в себя всё разнообразие столь популярной сегодня психологической «мудрости»:
«Приятные гвоздики! <довольно улыбающийся смайл> Зачем это нужно?
Это очень страшно! До слёз, до истерик, до панических атак страшно! НО! Гвозди уберут ваши зажимы и блокировки как если бы вы сходили на 10 сеансов массажа!
Я 6 лет прожила с мужчиной и научилась плакать как мраморная статуя. Настолько беззвучно, что он даже не знал лёжа рядом со мной, что я рыдаю в захлёб! Представьте, сколько эмоций я в себе блокировала? Всё это дало мне массу зажимов в позвоночнике, пояснице, спине и шее! Гвозди это убирают!
Да, я смеялась, кричала и плакала! В итоге прооралась и выплакала все 6 лет, а может быть и всю свою жизнь! Все детские обиды, все страхи!
И это помогло. Блокировки снялись. И получился более высокий ментальный уровень. Энергия вокруг нас зашкаливает после таких состояний.
От этого крепнут и прокачиваются нервы, психика. Учитывая, что по психологии я была истеричкой, то сейчас после тренинга #жизнь_без_страха и гвоздей, я узнала себя спокойную и рассудительную. Я стала настоящей.
А вы хотите узнать себя? Понять, какой вы есть?»
О, эти цепные псы означающих! Как далеко они могут нас завести! Совместить телесное с психическим в один композит умудряются, конечно, не только Маши, не понимающие того, о чём они говорят и пишут. В итоге телесные терапии, имеющие дело исключительно с психосоматикой, воспринимаются целой вереницей блаженно верующих как возможность серьёзной психической проработки. Если б только всё было так просто: лёг и встал, крикнул – отпустил. Воображаемое, кажущееся реальным. Но о чём это я? Птица кака-какаду всё прошла и точно знает, что достаточно снять со своего тела «блокировки» (почти также легко, кстати, как и со смартфона), «проораться», и вот оно – рождение нового человека, гораздо лучше, здоровее и правее тех, кто до тренингов личностного роста и иже с ними пока не дорос, а потому блуждает во тьме незнания, в отсутствие духовного прорыва. Бедолаги.
Рисунок шестой – «После …бала»
– Я Антона люблю до сих пор, правда. Но у него нет амбиций. А я хочу мужчину, у которого будут амбиции. Я хочу мужчину, который будет меня трогать. Мне очень нужно, чтобы меня трогали.
– Но Дима ведь обычный таксист…
– Зато у него есть амбиции. Он точно знает, чего хочет от жизни.
***
Накануне бала, являющегося кульминацией трёх тренингов, пройденных Машей за четыре месяца, она забрала у Антона последние вещи и, вернувшись в свою съёмную квартиру, долго не могла найти себе места. Она металась от стены к стене, перекладывая книги с одной полки на другую, бесконечно переставляя глиняные горшки и перевешивая свои холсты. Оказавшись на кухне, Маша угрюмо посмотрела на видавшую виды электрическую плиту, всю покрытую пятнами пригоревшего жира, пылью и ещё бог знает чем. Вздохнув, она натянула резиновые перчатки и, достав чистящее средство, с неистовым энтузиазмом ринулась в бой.
Примерно через полчаса плита почти засияла. Довольная собой, Маша решила не упускать возможность заработать дополнительные лайки, но фотография бытовой техники, даже пропущенная через фильтры, не вписывалась в общую визуальную картину её контента, потому она не выложила её в «Instagram», а лишь отправила личным сообщением новому бойфренду. Дима отреагировал должным образом, написав, что гордиться ею, поскольку знает, как она не любит убираться. Ситуативное одобрение сработало – Маша временно расцвела позитивом, отложив наведение порядка в прочих углах на неопределённое будущее.
***
– Сфотографируйте меня, пожалуйста, с этими красавчиками, – Маша обняла сразу троих из пяти своих любовников. Двое, к сожалению, не дошли до конца, сойдя на предыдущих ступенях – осилить #путь_героя дано не каждому. – Это, между прочим, мои мужчины этого тренинга, – подмигнула она фотографу.
Тот неопределённо улыбнулся, уходя. А парни заржали, вполне определённо понимая, о чём речь. Но чего здесь смущаться? Земля круглая, и все мы однажды, так или иначе, окажемся в одной постели.
– Мальчики, вы самые клёвые! Я так вас люблю!
– Маш, ты такая эмоциональная, – несколько обескураженный Александр попытался уклониться от пылкого чмока.
Покидая их, Маша радовалась тому, что все они смогли остаться друзьями. «Как минимум, с Максимом прям друзья-друзья. Вадим просто хороший друг-любовник. И лишь Саша немного сторониться. Всё дело в том, что у нас громадная энергетика и тяга друг к другу, а у него, видите ли, девушка есть…» Хотя после того, как Маша встретила Диму, ей самой больше никто не нужен.
К слову о несравненном в сравнении, он ждал её у своей машины, безнадёжно борясь с желанием закурить. Впервые увидев его в костюме, Маша не могла поверить своим глазам.
– Ты прекрасна, – Дима поцеловал её, обнимая.
– Ты тоже, – разглядывая его, с улыбкой заключила Маша. – Ты надел костюм? Ты ведь ненавидишь костюмы!
– Ну, я подумал: ты в бальном платье, как принцесса. Как же я могу приехать за тобой в футболке, типа, с капюшоном… – он со всей свойственной ему амбициозностью поджал губы.
– Знаешь, я горжусь тобой, – заверила Маша, садясь в жгуче красную «Тойоту Левин» 1999 года выпуска.
– Как всё прошло?
– Отлично, – она откинулась на спинку кресла, сняв туфли и релаксируя. – Натанцевалась… Теперь, блин, только так хочется «Биг Мак»…
– Поехали. Любой каприз моей принцессы.
Она строго замотала головой:
– Нет.
– Ты чего? – Дима одарил её ласковым взглядом. – Ничего страшного от одного «Биг Мака» с тобой не случится.
Маша нахмурилась, сурово цокнув:
– Нет.
Он в ответ лишь добродушно рассмеялся.
– Ты сам-то будешь есть?
– Нет, я не буду, – Дима завёл мотор, посмотрев в зеркало заднего вида.
– А смысл мне тогда? – она тихо хмыкнула, прощаясь с мечтой. – Поехали домой.
Высадив её у подъезда, Дима отправился по делам, пообещав заехать на следующий день. Маша же вспомнила, что у неё в холодильнике ещё оставалась половина диетического омлета. Проглотив в два укуса свои взбитые с кефиром яйца, запечённые в микроволновке, она съела ещё целую коробку шоколадных конфет и легла спать, ликуя, что не поехала за насыщенным вредными жирами «Биг-Маком».
***
– Ты чего сегодня такая загруженная?
– Да… ничего. Так, временные трудности… Я что-нибудь придумаю, – Маша отвела взгляд, закусив нижнюю губу.
– Эй, – Дима взял её за подбородок, требовательно посмотрев в глаза. – Давай рассказывай.
– Я… Просто с этим переездом… Сессия на носу, диплом. Надо за учёбу платить, за квартиру ещё… – она нервно хихикнула. – Не знаю, как вывезу всё это.
– Не переживай. Мы всё решим, слышишь? – он вновь поймал её ускользающий взгляд. – Обязательно решим.
Маша облегчённо вздохнула, благодарно улыбаясь:
– Ты такой…
Она не успела договорить – Дима, целуя, повалил её на диван. Купаясь в его объятиях, Маша вспомнила, как женщина, составлявшая для них с Антоном психоматрицу, сказала, что они – одна пара на миллион, невероятно подходят друг другу, но рано или поздно Маша его бросит, потому что Антон не способен решать. Так и вышло.
– Ты странно на меня смотришь, – Дима сощурился, шутливо погладив острый кончик её носа.
– Ах-хах, не надо, – отклонилась Маша, смеясь. А потом, облизав губы, одухотворённо на него уставилась:
– Боюсь, если я скажу тебе это, ты от меня сбежишь…
– Брось ты, чего это я буду сбегать?
Она выдержала загадочную паузу.
– Просто каждый раз, когда ты рядом, моя душа прям кричит: «Дай мне ребёнка! Дай мне ребёнка!»
Дима ухмыльнулся:
– Меня многие женщины так воспринимают.
Маша ответила улыбкой:
– И я их отлично понимаю. Ну, в общем, давай, – она подмигнула, – мне надо.
– Как только, так сразу, моя королева, – изобразил пафосный поклон головой Дима.
Маша была убеждена, что рядом с хорошим мужчиной женщина расцветает. Она не считала Антона плохим. Ведь расцветать Маша начала именно рядом с ним, но, если уж честно, заслуга здесь в большей степени её – это была колоссальная работа. Сейчас же она цветёт, потому что рядом мужчина, который всё делает правильно. И это по-настоящему круто. Так комфортно Маша не чувствовала себя никогда.
Случайный штрих
– Какой ты странный стал! – буркнула она, раздражённо потрясая телефоном.
– Что такое? – Дима вёз её в один из магазинов сетевой компании, в русле которой Маша строила и развивала свой собственный бизнес. Бизнес, правда, пока приносил мало дохода, но это же дело времени.
Она всплеснула руками:
– Да Антон! «Я никаких приложений не устанавливаю. Я – старовер», – качая головой и кривляясь, парадировала его Маша. – Приходиться переписываться с ним только по смс-кам, блин. Бесит. Сейчас, прости, позвоню ему лучше.
Закатив глаза, она слушала гудки и настраивалась на предстоящий разговор.
– Привет, – сухо произнесла Маша сквозь стиснутые зубы. – Можно один раз позвонить и спокойно обсудить это?.. – у неё была чуть кошачья манера растягивать сонорные согласные и привычка завышать свой голосовой тембр в процессе речи. Сейчас же добавилась ещё и чрезмерная интонационная деловитость. – В шесть часов ты выходишь с работы. В шесть ноль семь ты в метро… Антон! До «Пушкинской» пять минут! – её тон взлетел до звонкого колокольчика. – И переход на «Звенигородскую» – это десять минут… – терпеливо выслушав возражения, она смягчилась. – Ну можно сказать: «Маш, я могу быть в шесть двенадцать, в шесть пятнадцать там…» – Маша гулко выдохнула, снова заводясь. – Какая разница? Ты можешь сразу написать: «Я могу быть там в шесть пятнадцать»? Но я не думаю, что тебе с работы отпроситься на пятнадцать минут сложно. Или даже на полчаса, – заметила она ядовито, но, краем глаза глянув на Диму, сбавила обороты. – Или, если сегодня у тебя на работе сложный день и много работы, ты можешь мне сказать: «Маш, сегодня я могу быть максимум в шесть пятнадцать». Но это же можно нормально обсудить, блин? А не этими фразами на полкилометра, которые ничего не значат? Чётко! – ввернула она запоздалую точку резким словом. Помолчав несколько секунд в ожидании ответа, Маша вздохнула и спросила чуть тише:
– Ты слышишь меня? Антон?.. – понукающим тоном вопрошала она, словно ребёнку. – Двадцать пятого, возможно, будет ещё у меня окно. Но я бы хотела сегодня закрыть этот вопрос… Хорошо, давай сегодня в шесть пятнадцать, – наиграно равнодушно подытожила Маша. – До встречи… Фуф, – она отложила телефон и, отогнув солнцезащитный козырёк, посмотрелась во встроенное зеркальце. Надув подкрашенные матовой помадой цвета нюд губы, Маша потёрла щёки, будто поправляя макияж, и перевела взгляд в окно.
***
Отдав Антону пачку кофейных зёрен и три банки энергетика, которые, кроме как у неё, он, по всей видимости, больше нигде не мог купить, Маша демонстративно уселась в машину Димы. Тот ещё успевал довести её до фотостудии. Но, отработав два часа по сниженной цене (вынужденная мера в ситуации финансового коллапса), домой Маша добиралась уже на метро.
Сев за компьютер, она скинула фотографии и попыталась обработать хоть часть снимков, но дело не шло. Маша включила какую-то молодёжную комедию, которая вместо ожидаемой разрядки смехом после получаса просмотра вызвала лишь слёзы. Проплакав, сама не зная о чём, она забылась тревожным сном.
Первый раз Маша проснулась около одиннадцати часов утра, но, не обнаружив в себе желания встать, вновь отключилась. В следующий раз её глаза открылись уже ближе к двум часам дня – она закрыла их, перевернувшись на другой бок. Уже вечером, сползая с дивана, Маша подумала, что порой, когда грустно, стоить дать себе погрустить. Потому, сходив в магазин за клубникой и обезжиренным творожком, она залипла в «Shpongle». «Some laugh, some weep, some dance for joy. My mind craves nectar day and night…» – подпевала Маша, смотря на кровавый закат питерского неба и отирая текущие потоком слёзы.
Рисунок седьмой – «Блуждая в яростной пучине»
– Помню, как в период своей затяжной депрессии я практически полгода не выходила из дома: курила [марихуану], смотрела «Секс в большом городе» – снова и снова. И всё думала: «Они такие красивые, они так замечательно живут! Почему у меня нет такого?» Но вот сейчас я живу, как они – круто. Достаточно было только бросить!
***
«Противостояние классицистического ада вулканическому раю в моей голове достигло апогея. Образы слишком чёткие в своих гранях и неумолимо точны. Мне нужно только написать – я знаю это. Пророческий экстаз подступил к глотке, сдавив её, не пропуская вдоха. Но я так и не могу решиться выплеснуть этот текст. Художнику нельзя быть трусом. Но реальность бывает столь непримирима, а цена чего-либо непомерно завышена…» Маша упала на диван, прикрыв веки и вслушиваясь в дребезжащий шум холодильника. «Ещё один день, один день… И когда я уйду, не останется ничего – пустота восприятия, обделённая эмоциональной окраской…»
– Маш, ты чего? Всё нормально? – Антон вернулся из туалета и присел рядом, поглаживая её дрожащие руки.
– Всё нормально, я просто устала, – хлюпая мокрым носом, ответила Маша. – Покурим ещё?
***
– Вселенная, космос, энергия… – Она лежала на спине, выписывая в воздухе расплывчатые фигуры кистями рук и задумчиво улыбаясь. – Мне нравится космос. Мне нравится его безграничность и красота. Я безумно хочу когда-нибудь увидеть это вживую!
– К сожалению, для нас это нереально, – Антон пожал плечами. – Мы ж с тобой не астронавты.
Маша заговорщицки на него посмотрела:
– Потому для наших космических путешествий нам нужны разноцветные таблетки!
– Ага, – он рассмеялся, – синие и красные проводники в астрал.
– Мне больше нравятся синие! – прыснула Маша, протягивая руку. – Давай её сюда!
***
Кэрри Брэдшоу пробовала психотерапию и вдохновляющие своей новизной отношения с хроническим алкоголиком, пытаясь прийти в себя после очередного расставания с «Мистером Биг», а Маша тихонько вздыхала, поглощая сладкий чай с бутербродами и активно сопереживая любимой героине.
– Я думал, ты его уже досмотрела, – Антон только пришёл с работы и в очередной раз застал свою девушку лежащей и депрессирующей.
Маша, насупившись, поставила паузу и обернулась:
– А теперь смотрю снова. Это проблема?
– Точно не моя, – огрызнулся Антон, выходя из комнаты.
Четыре психопатички, раздувающие трагедии вселенского масштаба из ничего, порядком достали его за последние пару месяцев. Особенно бесила эта «Кэрри Бл-л-л-шоу», как он однажды назвал её, шутя потрясая своим обнажённым пенисом. Маша тогда долго и звонко смеялась. «Но пересматривать одну и ту же херню по нескольку раз, попеременно рыдая и лёжа днями напролёт в постели – это уже совсем не смешно». Антон, кажется, перепробовал всё, что только смог придумать: от разговоров до вылазок в рестораны, но Маша ни на что не реагировала. Словно сама не хотела справиться с тем, чему изначально не было причин. «Весёлые наркотики» – единственное, что временно снимало с её головы ореол мученицы, но это вряд ли можно назвать хорошим решением.
***
– Какой жуткий запах, – Маша вошла в кухню, с отвращением морща нос. – Сколько раз можно говорить, что жарить нужно на оливковом масле!
– Оно кончилось, – Антон не обернулся. Сдерживая закипающее негодование, он перемешивал жарящийся картофель.
– Значит, нужно купить, – Маша налила себе воды.
– Так сходи и купи. Сколько можно сидеть дома?
Она выпучила глаза, надув губы и обиженно шмыгнув носом. Антон повернулся, посмотрев на неё с нескрываемым ожесточением:
– Я тебя прошу, только не надо снова рыдать.
– Ты… Ты такой злой! – Маша в слезах выбежала с кухни, и закрылась в ванной.
Через пятнадцать минут, закончив готовить, Антон постучался к ней – Маша не ответила.
– Маш, хватит уже – выходи, – он снова постучал. – Пошли ужинать.
– Ты прекрасно знаешь, что я ненавижу жир! Им вся квартира теперь провоняла!
– Нормальный жир. Мама сама его топила. Очень вкусно получилось.
– Не хочу я есть эту гадость, – отрезала Маша, не открывая дверь.
– Да как хочешь! Только туалет освободи – не одна здесь живёшь! – Антон треснул кулаком в дверь и ушёл.
Поужинав, он засел в одной из комнатушек их съёмной двушки, продолжив сооружать свой авангардистский компьютерный стол из канализационных пластиковых труб, деревянной доски и тонких металлических пластин.
Маша так и не поела. Вместо этого она открыла свой дневник и сделала запись:
«В тишине чувствую себя пустой, чёрной коробкой. Люблю тишину за прорыв мысли. В такие моменты уже не кричится, не плачется – только пишется. Сплошная депрессивная нить текста в несколько страниц бессмысленного, но дорогого сердцу бытия. Пафос и отчаяние таких высоких и таких пустых слов. Это всё, что останется после или умрёт никому не нужным вместе со мной. Очередной тупик в извилистых поворотах моей судьбы. И я снова буду идти. Всё дальше и дальше. Снова улыбаться, плакать, падать, вставать и идти, идти, идти… А потом умру. И кто-нибудь вздохнёт, кто-нибудь вспомнит. Обо всех кто-нибудь да вспоминает. Нет, не думайте, я не собираюсь ещё умирать. При всём моём неумении учитывать ошибки прошлого есть всё же те, что я не повторяю. Помню, как в юнности пыталась резать вены, но лезвие дрожало в руках. Как пыталась проглотить жидкость для снятия лака, но она испарялась, не достигнув желудка и лишь опаляя горло химически жгучим огнём. Одной почти роковой попытки самоубийства хватило. Если бы мама тогда не поняла, что со мной не так, возможно, упаковка снотворных сделала бы своё дело. Никогда не забуду как меня обуял дикий страх осознания, что закрыв сейчас глаза, я их больше не открою. Теперь я точно знаю, что сколько бы раз я не подходила к окну я в него не выйду. Мне думается смерть – это единственное, с чем я никогда не смирюсь. Потому что это единственное, после чего невозможно встать. Никогда. Необратимого в этом мире много. Но смерть не просто необратима, она по-настоящему одинока и пуста».
***
Вернувшись домой, Антон к своему удивлению застал Машу в буйном оживлении. Она бегала туда-сюда, скидывая разнообразные вещи в жёлтый чемоданчик и пританцовывая под какую-то зажигательную композицию Бейонсе.
– «So we're shakin' back and forth now! Just keep it comin', babe!» О, привет! – столкнувшись с ним, она остановилась и рассмеялась. – Ты сегодня рано.
– Ага, – Антон озабоченно посмотрел на свою девушку. – А ты куда собираешься?
– В Сочи, – Маша бросила зубную щётку прямо на кучу вперемешку валяющихся в чемодане трусов, джинсов, носков и бюстгальтеров.
– К матери? С чего вдруг?
Она пожала плечами:
– А почему нет?
– Ну ок, – Антон кивнул, подумав, что, быть может, солнце и море её как-то реанимируют. – Хоть развеешься.
Машу почему-то раздосадовал акцент на необходимости ей «развеиваться», потому, молча поджав губы, она взяла свой чемодан и ушла с ним в другую комнату. Петь больше не хотелось.
– А когда едешь? – спросил вдогонку Антон.
– Завтра, – ответила она сухо, не обернувшись.
Случайный штрих
– Мы даже думали, что она станет парикмахером, – Татьяна Васильевна улыбнулась Антону, поставив перед ним корзину с фруктами. Новый парень дочери нравился ей гораздо больше своих предшественников: инженер, серьёзный, к тому же приветливый и во всех отношениях симпатичный мужчина. – Не было ни одной куклы, которую бы она не подстригла.
Антон довольно кивал, налегая на сладости, будучи под изрядной долей марихуаны, а Маша испытывала некоторую неловкость, слушая воспоминания матери, связанные с её сокровенными детскими фантазиями. Стрижка кукол была для неё особенным ритуалом, совершаемым за закрытыми дверями, пока никто не видит, и дарила какие-то до конца не понимаемые, но очень трепетные эмоции. Подобные тем, что Маша испытывала, когда отец рекомендовал остричь её, если она плакала или вскрикивала от неуклюжих действий матери с расчёской. Случалось это часто, потому что длинные и курчавые волосы Маши постоянно путались. Смущённое волнение, опасение быть пойманной и острое желание чего-то запретного. Чтобы испытывать это как можно чаще, она не ленилась создавать для своих кукол парики из швейных ниток различных расцветок, вновь и вновь занося над ними большие металлические ножницы. Столь же необъяснимо по сей день тянуло Машу ко всем фильмам, в которых кого-то по тем или иным причинам лишали волос: будь то монашки, преступницы или обычные девочки.
***
– Ах ты шлюха! Думала, что я ничего не узнаю?!
Она внутренне сжалась, готовясь к удару. Муж занёс руку и с силой врезал по её лицу. Дерзко поднятая голова слегка откинулась в сторону. Но уже через секунду Татьяна высокомерно хмыкнула и, мерзко улыбаясь, смерила его презрительным взглядом.
– Арр! – яростно выпалил он нечто нечленораздельно рычащее, собираясь ударить вновь.
– Нет! Папочка! Пожалуйста, не бей маму! – Маша забилась в угол, вся дрожа и плача навзрыд. Маленькими ручонками она обхватила свою головку, в ужасе смотря на отца. Тот повернулся к дочери. Его всё ещё горящие агонией глаза гневно сверкнули. – Не надо, – тише добавила Маша, всхлипывая. – Пожалуйста, не надо…
Неимоверным усилием воли он развернул себя и, стиснув зубы, сжав до боли кулаки, молча направился к выходу. Уже у двери отец резко остановился и, не имея возможности придумать что-то лучшее, с психом пнул половое ведро – оно звонко громыхнуло о дверцы стенного шкафа, а вода с плеском растеклась по залу.
***
Маша вздрогнула, услышав чьи-то шаги, и быстро вынула руку из трусиков.
– Ты чего тут делаешь? – Татьяна подозрительно сощурилась. – Опять мои книжки с места на место перекладываешь?
– Я… – её сердце бешено билось, дыхание прерывалось, – поспать хотела…
Мать удивлённо уставилась на дочь:
– Вот уж новости! Давненько ты днём не спала, – она взяла в руки роман Джудит Макнот и положила его на прикроватную тумбочку к остальным. – Тебе ещё рано такое читать, даже если бы ты уже умела. Я буду в саду, – Татьяна склонилась к дочери и ласково погладила её по чуть покрасневшей пухлой щёчке. – Приходи помогать, засоня. Гортензии сами себя не польют.
Когда мать ушла, Маша тяжело вздохнула: настрой был сбит, и наслаждать себя уже не хотелось. Потому, ещё какое-то время повертев в руках «Благословение небес», она поглазела на волнующую сказку волшебного леса: молодую красавицу с золотыми локонами в нежно розовом платье с рукавами-колокольчиками и романтичными рюшами обнимает не менее прекрасный брюнет с мужественно широкими скулами; он едва касается её белоснежного виска своим приоткрытым ртом, и его горячее дыхание наверняка приятно щекочет, обжигая, как порой щекочет Машу папина пушистая борода, когда она взбирается к нему на руки, чтобы поластиться.
Насмотревшись вдоволь, Маша вернула книгу на место, улеглась на спину, вновь растянувшись на родительском ложе и, сомкнув веки, попыталась представить, «как это – быть абсолютно мёртвой». Она задерживала дыхание, стараясь не думать ни о чём, растворяясь в окружающем её мироздании, и в какой-то момент Маше почти удалось достичь определённой трансцендентности состояния, так, что казалось, будто она стоит на той самой черте – почти пустая, бесформенная, мёртвая.
***
Её кусали комары, сухие ветки царапали спину, а по ноге что-то ползало. Маша зажмурилась, крепко сжав губы, чтобы не закричать. Их вожатый Стасик нелепо ёрзался на ней, больно сдавливая пальцами соски, создавая внутри странные, жгучие и скорее неприятные ощущения. Она не знала, так ли всё должно быть, но, поскольку этот раз первый только для неё, то наверное. «А может, так неприятно только в первый раз?» Лиза из второго отряда говорила ей, что должно быть даже больно, и что кровь идёт, но у Маши крови не было, как, впрочем, и боли. Может, её не было из-за того, что она уже играла до этого с карандашами? «Хотя и тогда ведь не было крови. Как-то непонятно…»
Вдруг Стасик остановился, и Маша испугалась, что сделала что-то не так. Она вопросительно на него посмотрела, не решаясь ничего сказать.
– Я всё, – он довольно улыбнулся, отирая со своего не менее прыщавого, чем у неё, лба пот. – А ты нет что ли?
– И я… – растерянно пробормотала Маша.
– Хорошо, – Стасик быстро натянул шорты. – Ладно, я первый вернусь, а ты не торопись. Спокойно оденься, посиди немного, подумай о своём девичьем. Кстати, грудь у тебя реально улётная, – он поднял большой палец вверх и подмигнул, уходя. – Увидимся в лагере.
Когда Стасик скрылся за деревьями, Маша наконец согнала со своей ноги противного муравья и, брезгливо скорчившись, раздавила его пяткой. Потом она надела трусики, оправила синюю гофрированную юбку, не скрывающую слишком толстые коленки, над которыми постоянно смеётся Лиза, и долго стояла, отгоняя от себя комаров, рассматривая всё вокруг и стремясь запомнить. Как бы то ни было, но это её волшебный лес и её собственная сказка.
***
– Тебе только шестнадцать! И ты не можешь ночевать неизвестно где! – Татьяна в смятении заламывала себе руки, не зная, что ещё сказать или сделать, чтобы вновь обрести контроль над шедшей вразнос дочерью-подростком.
– Мне уже шестнадцать, и раньше вас не особенно волновало, где я и что делаю, – угрюмо огрызнулась Маша.
– Ты охренела? – ледяной тон отца внезапно прорезал пространство, смутив обеих. – Я сейчас возьму бритву, обрею тебя наголо, и будешь ощипанной курицей сидеть дома, – он встал из-за стола, спокойно свернул газету, которую читал ещё несколько секунд назад, как казалось, совершенно не замечая происходящего вокруг, и серьёзно в упор посмотрел на дочь.
Та настороженно застыла. Угроза отца была для неё более реальной, чем все мамины попытки обуздать её при помощи стандартной порки. Сглотнув вязкую слюну, Маша хотела что-то ответить, но он молча вышел из комнаты до того, как она отважилась вымолвить хоть слово.
***
Маша лежала с закрытыми глазами, работая исключительно средним пальцем правой руки. Он метался из стороны в сторону, балансируя на уже набухшем клиторе, периодически намеренно соскальзывая вниз, чтобы подобрать смазку. Оргазм был близок, потому она в очередной раз отмотала фантазию к началу, заостряя внимание на ключевых деталях: чётко проговариваемое желание остричь её волосы, замешательство загнанной в угол жертвы, дача согласия и принятие неизбежного в процессе падения первого длинного локона с её головы, срезанного под корень. Маша выдохнула, растворяясь в жаркой волне безудержного удовольствия, стремительно растекающегося по всему телу. Место фантазии заполнила всеобъемлющая пустота восприятия.
Рисунок восьмой – «Работа со смыслами»
– Такие перемены в жизни не случаются просто так. Что же послужило толчком к перевороту?
– О, это долгая история…
– Время у нас, вроде как, есть. Ещё сутки в пути.
– Хм… Ну, началось всё с поездки в Сочи, а точнее даже в Дом-музей Лермонтова в Пятигорске.
***
Михаил Юрьевич печально взирал на одинокую гостью из своей уютной ниши застывшим камнем неподвижных глаз. На его высоком чёрном лбу проступили капельки воды. Маша прочла под барельефом годы жизни: 1814-1841. «Двадцать семь лет?..» Она, к своему сожалению, не могла припомнить точную дату рождения поэта, даже месяц. Знала лишь, что его роковая дуэль с Мартыновым состоялась двадцать седьмого июля 1841 года, о чём свидетельствовала надпись на мраморной стене слева от памятника. «Неужели двадцать семь?.. Как и мне…» В голове Маши сами собой начали всплывать сменяющие друг друга полотна различных художников, посвящённые смерти гения: его обнажённый худощавый торс белеет в тёмном зареве грозового утра, голова запрокинута, одной рукой он прикрывает горячечный лоб, другой цепляется за товарища, кажется, ещё улыбается – всё ещё смеётся над нелепым поводом и излишней серьёзностью отношения к происходящему давнего приятеля; но вот уголки приоткрытого рта уже опустились, веки смыкаются – захваченный кистью творца последний сиплый выдох кровоточащей груди; дымящийся револьвер и стая перепуганных выстрелом птиц, разом взметнувшихся в тёмное небо…
Маша вздрогнула, в реальности услышав множественные хлопки крыльев, и машинально посмотрела вверх: несколько голубей скрылись в кронах деревьев. Тяжёлые серые тучи становились всё чернее, туман сгущался, вечерело. Попятившись назад, она снова взглянула на обелиск – невысокий доломитовый столб с классической пирамидальной оконечностью, окружённый массивной металлической цепью и каменными гильзами, охраняемый четырьмя непримиримыми стражами смерти. В их неестественно вывернутых назад головах и торчащих перьях было что-то ужасающе притягательное. Не сдержавшись, Маша погладила ближайшего грифона по его холодной и влажной голове. «Священные птицы богини Исиды…»
С трудом отвернувшись, она вгляделась в темнеющую даль, но гора Бештау оказалась полностью скрыта от неё туманом. Уходя прочь по мощёной плитами дорожке, Маша всё глубже и глубже погружалась в состояние некоего мистического транса. Одинокие фонари тут и там высвечивали колючие ветви елей, натыкаясь на которые она ёжилась, невольно оборачиваясь назад в поисках призрачных духов прошлого. Но никто так и не появился. Не порой, а всегда тьма – это только тьма, каким бы скучным не представлялся нам данный факт.
***
– Ты чего там роешься? – Татьяна Васильевна застыла в дверях зала, с недоумением глядя, как её дочь мечется по комнате, разбрасывая вокруг себя книги из домашней библиотеки. – Такой бардак развела!
– Пфф! – Маша раздосадовано плюхнулась на пол. – «Героя нашего времени». Ведь был же где-то?!
– Без понятия, – мать пожала плечами, выпучив глаза. – Пошли ужинать.
Маша тяжело вздохнула, продолжив перебирать запылённые фолианты:
– Да, сейчас…
– Не забудь потом назад всё сложить, – добавила Татьяна Васильевна, уходя и осуждающе покачивая головой.
– Да куда же он делся! – раздражённо потрясала Маша растопыренными пальцами. После поездки в Пятигорск ей вдруг захотелось перечитать любимую книжку юности, из которой помнилось лишь, что Печорин, как и она, скучал от жизни, не смотря на свой достаточно ещё молодой возраст. Конечно, Маша могла без проблем скачать её в интернете, но разве электронный заменитель без запаха способен подарить то ни с чем не сравнимое наслаждение, которое дарит настоящая бумага, залитая чернилами, тщательно сплетённая и проклеенная, таящая в себе всё многообразие живых ощущений? – Нашла! Боже… – она с нежным трепетом погладила серо-голубую обложку твёрдого переплёта, всматриваясь в потёртое чёрно-белое изображение русского офицера, стоящего на краю крутого утёса и равнодушно взирающего вниз. Маша пропустила вступительное слово Дурылина и, пробежав по диагонали авторское предисловие, сразу же перешла к первой истории – «Бэла».
***
Петербург встретил её проливным дождём. Выходя из вагона, Маша увидела стоящего в некотором отдалении Антона. Он, как всегда, был без зонта, и дождинки стекали по его светлым волосам прямо за поднятый ворот чёрного плаща. Некоторая отрешённость взгляда роднила его с врубелевским демоном. Себя же Маша мнила не наивной Тамарой, падающей в руки коварного искусителя, а скорее самим художником – творцом, уставшим жить.
Заметив её, Антон встрепенулся, устремляясь навстречу.
– Привет, как ты?
– Устала, – выдохнула она, отдавая чемодан.
Он кивнул, не понимая переменилось в ней что-то к лучшему, стало ли хуже или осталось по-прежнему.
Всю дорогу домой Маша молчаливо куталась в свою ветровку цвета хаки, проваливаясь в глухую мрачность.
Случайный штрих
«Мама-троллиха, женщина необъятной доброты Мерценелла одной рукой мешала похлёбку в огромном чане, стоящем на печи, в другой держа свою не менее громоздкую чем половник дубовую трубку. Клубы пара окутывали её округлую фигуру, странным образом совмещающую в себе плюшевую мягкость прикосновений и жилистую твёрдость силы, порой проявляющую себя в физически сложных домашних трудах и показательных порках двенадцати неугомонных отпрысков.
– Мама, мама! Посмотри, что я собрал! – Маленький Пикли дёргал её за юбку, протягивая вырезанный из дерева вертолётик. Лопасти несущего и рулевого винтов, как и колёса, представляли собой отдельные элементы конструкции, прибитые к корпусу дополнительными колышками, что делало их подвижными.
Мерценелла медленно развернулась, окинув сына наиграно грозным взглядом, и отставив в сторону руку с трубкой, выпустила на его маленькую рыжую головку три смачных дымовых кольца:
– Это чудесно, мой маленький лягушонок, но изволька помыть руки. Пора уже накрывать на стол, – она слегка шлёпнула его по дутой зелёной попке для придания скорости и вновь повернулась к своему вареву.
Пикли забрался на табурет и водрузив вертолётик на каменную полку придвинул его к остальным своим поделкам, покрутил винты и задорно хихикнув, …»
Маша куснула краешек ручки, задумчиво уставившись в окно. Затем её взгляд скользнул на молодого паренька-попутчика, с упоением поедающего пахучий «Доширак». Темноволосый, в отличие от белокурого Антона, он тоже был красив, но по-своему. «Если Антон – Аполлон, то этот точно Дионис», – пронеслась в её голове случайная аналогия.
– Прости моё любопытство, но у тебя книга интересная, – кивнула она на лежащую у его подушки Сидни Люмет «Как делается кино». – Учишься на режиссуре?
– А? – удивился паренёк, бесцеремонно вырванный из контекста своих размышлений. – Да, в Институте культуры.
– Круто, – самозабвенно улыбнулась Маша. – Всю жизнь об этом мечтала, а закончила классическую филологию.
– Никогда не поздно получить вторую вышку, – пожал плечами собеседник.
– А ведь ты прав. Стоит об этом подумать, – она хмыкнула, задавшись вопросом: почему бы и нет?
Паренёк молча кивнул.
– Меня зовут Маша. А тебя как?
– Денис, – он снова посмотрел на неё своими сине-зелёными, как море в жаркий летний день, глазами.
Не сумев сдержать порыв, Маша звонко рассмеялась.
– Прости, хах, правда, прости, – она замотала головой, успокаиваясь. – Это… сложно объяснить… У меня… Я подумала, что ты похож на Диониса, а потом… твоё имя – созвучие, – Маша дружелюбно развела руками, состроив извиняющуюся гримасу.
– Ясно, – улыбнулся Денис, озадаченно хмуря брови.
***
Она уже однажды занималась сексом в поезде и со всеми пространственными неудобствами была отлично знакома. Это преимущество позволило ей улучшить общее впечатление от процесса им обоим. Несовершенства своей фигуры Маше также удалось удачно скрыть частично оставленной одеждой, потому после акта она чувствовала себя достаточно победоносно. Денис оказался пылким, хотя и самолюбивым партнёром. Его член формально можно было признать более совершенным, чем член её парня, особенно с точки зрения античных культурных канонов, но он серьёзно уступал Антонову в размерах (этот недостаток для Маши вполне искупала их разница в возрасте). В общем и целом, она осталась довольна свершившимся, обменялась с новоиспечённым любовником номерами телефонов и вышла на станции «Сочи» в весьма приподнятом состоянии духа.
Рисунок девятый – «Путь осознанности»
– Мой преподаватель по вокалу Илья Сергеевич первым указал мне на необходимость что-то менять: «В душе ты артистка, так и выгляди соответственно». Это он направил меня в мир женственности и красоты. Потом я познакомилась с Викторией Жбановой. С её практик начался мой путь осознанности. К двадцати семи годам я совершенно выдохлась и устала, в моей душе таилась грусть. Вика научила меня дышать, медитировать и заниматься собой любимой, освобождаясь от всего негативного, открываться миру. А когда мы открыты миру, он отвечает нам взаимностью. И тогда встречаются люди, мужчины, возможности, деньги – на тебя просто сыплются удовольствия, которые ты зеркалишь.
***
Виктория Жбанова в первые же минуты поразила Машу своей энергетикой. Весёлая и остроумная, она была одной из тех красивых женщин, которых вовсе не портит беременность, напротив, прибавляя им особый нежный шарм. Глядя в её светящиеся стопроцентным счастьем глаза и слушая то, о чём она говорила, хотелось быть ею. Вероятно, не одной Маше.
– Я счастлива замужем, веду абсолютно здоровый образ жизни, практикую и преподаю йогу и дыхательные практики. Но главное моё богатство – связь с Душой и доверие Творцу, – Виктория гордо улыбнулась. – Я знаю, что могу создать всё из ничего, и потому не завишу от людей, денег и вещей. Это и есть истинная свобода и уверенность, которыми я хочу с вами поделиться, – подперев спину, она окинула присутствующих триумфальным взглядом. Мучительный токсикоз, мертвенная слабость и зомбическая апатия были позади. Сейчас Виктория вновь наслаждалась жизнью, купаясь в восторге окружающих.
– Скажите, как часто вы себя критикуете, говоря или думая, что у вас ничего путного не получается, что вы в чём-то виноваты, что вы – плохая мать, жена или дочь, что у вас ужасная фигура или характер? Как часто на похвалу вы реагируете отрицанием? Скажем, вам делают комплимент, что вы отлично выглядите, а вы хмуритесь, отвечая, что вряд ли, ведь сегодня не выспались, надели старое платье, а оно уже потасканное и совсем некрасивое? – Виктория всмотрелась в лица своих уставших от суеты, одиночества и нереализованности подопечных, что-то ищущих, мечтающих обрести самих себя. Некоторые из них молча кивали. – Я знаю, вы делаете это из позитивных побуждений: чтобы стать лучше. Но реально ли это вам помогает? Разве это мотивирует? Хочется ли худеть, если, смотря каждый день в зеркало, вы слышите внутри себя: «Какой жуткий жир!» Хочется ли продолжать творить, если всё то, что уже сделано, на что потрачена уйма сил, жестоко названо «полной фигнёй»? Нет! Привычка себя критиковать лишь уничтожает ваш собственный потенциал в зародыше! – она машинально погладила свой шестимесячный животик. – Примеров этому масса, их можно приводить часами, но суть, я надеюсь, ясна. Первое, что стоит сделать, полюбить себя такой, какая ты есть, – она растянула утешительную улыбку. – А что касается возмущённого вопроса, который мне часто задают особы, как правило, очень нервные, особы с расстройством перфекциониста первой степени: «Как же тогда становиться лучше?» Ну что ж, давайте разбираться вместе, – Виктория прикрыла, поскольку не смогла толком поджать прокаченные кислотой и за последние пару лет значительно прибавившие в объёме губы, взяв паузу и ожидая отклика слушательниц. Искрящиеся снизошедшим на них вдохновением взоры убедили её в том, что всё идёт, как надо.
В рамках своего бессмертного курса «Исцеление души» Виктория ежеквартально запускает новые модули. Этот получил громкое название – «Избавление от вины и стыда». Не то чтобы наполнение кардинальным образом меняется – ключевые тезисы «гармоничного мира» остаются прежними: слушать свою Душу и глас Творца, черпая мудрость из колодца Вселенной, любить себя, оберегая тело от фастфуда, а разум от зла, созидать обстоятельства, реализовывая свой уникальный потенциал, и прочая полунлпэшная околесица с религиозным огоньком за десятки тысяч рублей, но продаётся который год на ура.
Совместно с мужем они создали также вполне успешный «Клуб ЖИВЫЕ» в русле перспективного направления семейной терапии (вряд ли на земле переведутся пары, рассыпающиеся на части) и уже второй месяц разрабатывают новый проект – «Школу амбициозных мам». Начать раскрутку планируют на следующей неделе.
Мы можем долго шутить на тему того, что клеем супружества Жбановых является не взаимная любовь и даже не секс, которым они занимаются по расписанию. Пусть ребёнка они зачали после длительной чистки с воздержанием, строго ориентируясь на фазы луны и показатели температуры, делая, что необходимо, в заранее избранных и оговоренных позах, пусть удовольствия в этом процессе было не много. Пусть кажется, что вместе их свели и держат деньги, от которых они «не зависят», но которые гребут лопатами в четыре руки. Их творческий тандем бесспорно оказался весьма продуктивным с точки зрения экономической эффективности. И полагаю, каждый согласится, что в нашем бесконечно потребляюще-срущем капиталистическом обществе деньги есть основа благостного бытия, так что оставим завистливые толки, пожелав им дальнейшего процветания.
Для тех, кому интересен пол ребёнка, немного приоткрою завесу будущего – у семейства Жбановых родится девочка, хорошенькая, физически крепкая. Правда, годам к пятнадцати родительские установки, в основном почерпнутые из продвинутой психологической литературы, настолько её доконают, что порой она голая будет носиться по Петербургу, прикрывая колышущиеся на промозглом ветру груди ладонями.
Пока же Жбановы могут без зазрения совести заявлять миру о своём благополучии, бить правотой в лицо, не навязывая её [как бы], учить других жить, создавать семьи и выращивать детей. А, впрочем, с их умением превращать говно в золотые монетки, на проблемах дочери Жбановы смогут построить не один тренинг и даже издадут парочку книг о трудных подростках.
***
«Осознанные Шаги ведут меня к Мысли. После шока и боли самой Жизни я обретаю крылья и взлетаю ввысь. Свободная, счастливая…
Я благодарна Творцу за Великое Знание, что пришло ко мне сказанное другими. Другом, врагом и малознакомым прохожим, что коснулся меня, ненароком.
Уметь любить. Быть мудрой, смелой. Понимать и прощать. Знать, что не несу ответственности за свою мать. Только за себя.
Да. Себе я должна. Быть счастливой, любить себя, развиваться и принимать. Будь добра.
Спасибо, Господи. Научил. Спас. Ни раз спасал.
Жить и творить. До последнего вздоха. Аминь», – Маша закончила свою «утреннюю страницу» и, как всегда, не сдержалась, перечитав её пару раз, прежде чем перейти к медитации. Хотя, по методике Виктории Жбановой, предназначены они исключительно для того, чтобы очистить голову, выбросив из неё шлак и освободив место для истинно хороших идей и креатива, а потому писать следует то, что первым взбредёт в голову, Маша как писательница не могла, взяв в руки ручку, не создать полноценный текст. В последнее время все они не только напоминали молитвы, но ещё и источали удивительно много позитива. Её компас определённо развернуло в сторону солнца, что бесконечно радовало.
Глобальные внутренние перемены произошли в Маше сразу же после знакомства с Викой. Буквально за два дня она осознала свою главную цель – научиться очень много думать о себе самой: ценить, любить и принимать. Смотря видео и пробуя дыхательные практики, медитации, Маша начала встречать людей, говорящих ей именно те слова, которые, как казалось, она и должна была в тот момент услышать. Они давали важные советы. Словно сам Творец разговаривал с ней через них. Маша научилась наполняться энергией и познала, как это – просыпаться с удовольствием. Совершив медитацию, попадать в другой мир – волшебный мир. Это была жизнь в потоке, но не в неподдающемся контролю потоке, а в том, который ты понимаешь, когда тебе ясно, что и как происходит, и почему это с тобой происходит. Всё чаще у Маши случались инсайды, как достичь чего-то, куда идти и что делать. Она словно попала на вершину мира и наконец открыла не только глаза, но и весь свой громадный внутренний потенциал.
После того, как Маша избавилась от оков вины и стыда, Виктория Жбанова пригласила её на игру «PROжизнЬ», и, одухотворённая, она с удовольствием согласилась разобрать свои управляющие стратегии. Вложив в собственное «развитие» ещё около десяти тысяч, Маша поняла, что порой обесценивает эти самые стратегии, чего совсем не нужно делать. На курс «Обучение исцелению души» денег уже не осталось. Но может, и к лучшему. Очень уж ответственная миссия – быть впоследствии куратором такого проекта. К тому же впереди её ждала масса других увлекательных тренингов.
***
Последние пару дней ей было очень плохо. Машу штормило и тошнило, всё тело ломало, как на героиновых отлупах, мышцы ныли, требуя лежать, лежать, лежать. Словно её организм сам хотел болеть. В очередное хмурое зимнее утро уходящего года она проснулась в ломках. «Как же я не хочу вставать… Не хочу никуда идти… В жопу этот микрохренинг век… Нафиг это интервью… Я же могу отменить его? Могу?.. Я всё могу…» Маша ворочалась, кутаясь в одеяло и откладывая будильник ещё на пятнадцать минут, ещё на десять, а потом зазвонил телефон.
– Да? – сипло ответила она, прикрыв половину лица смартфоном.
– Здравствуйте, Мария. Это Иван Михеев, – бодро напомнил о себе герой уже поставленного под сомнение интервью. – Я освободился раньше, чем планировал. Подумал, что мы могли бы раньше встретиться. Будет больше времени для беседы, – судя по голосу, он улыбался.
А вот у Маши дико разбежалось сердце и комок страха перекрыл сухое горло:
– Я… – она откашлялась в сторону. – Простите, Иван. Но, боюсь, я заболела, и…
– О, мне очень жаль, – сочувственный тон смягчил тот факт, что он перебил её, не став слушать дальше. – Мне жаль, если Вы настолько плохо себя чувствуете, что наша встреча не сможет состояться. Вы такая интересная девушка. Марк много о Вас рассказывал. Мне, скажу честно, не терпелось с Вами пообщаться вживую, – его лицо явно снова озарила улыбка.
– Нет, дело не в том, что я плохо себя чувствую, – Маша была польщена, но всё ещё не готова расстаться с подушкой. К тому же, после таких слов она не могла позволить себе явиться перед ним без должной шлифовки облика, а разве теперь у неё есть на это время? Встречу однозначно нужно перенести на другой день. – То есть, чувствую я себя на самом деле не очень, но главным образом не хочу заразить Вас, – она растянула извиняющуюся улыбку, которую он чётко расслышал и принял за невербальный сигнал о согласии.
– О, глупости. Давайте так: мы встретимся с Вами там, где и условились, в назначенное время. Я подожду и закажу к Вашему приходу мате с лимоном и мёдом – очень помогает. А за меня можете не волноваться: шаманы не боятся вирусов.
Маша не могла придумать подходящего возражения – любые отмазки после такой заботы звучали бы грубо.
– Хорошо, я постараюсь прийти пораньше…
– Не торопитесь, Маша, – получив желаемое, Иван чуть отпустил удила и бросил кубиком сахара:
– Я уверен, что такую женщину, как Вы, стоит ждать.
Как только он отключился, Маша свесила ноги с кровати, собираясь в кучу. С минуту она тупо смотрела на пошарпанные обои, а потом, вздохнув, сверилась с часами: на все её ритуалы красоты осталось не более сорока пяти минут, если она хочет успеть вовремя – пора бежать в душ.
***
Выйдя из метро, она придумала себе роль лучшего журналиста Петербурга, представив в своём кармане Пулитцеровскую премию (Маша не знала, что может получить её только за книгу по истории США или за статьи, изданные в американских СМИ, – простим ей эту оплошность). Чтобы проще было отыгрывать, согласно @olgaznaika, нужно всегда продумывать детали: под тёплым бесформенным пуховиком её тело облегает маленькое чёрное платье с контрастными манжетами, конский хвост под глубоким капюшоном собран из чистых, пахнущих пачули и ветивером волос, в арсенале навыков – острый ум, умение задавать правильные вопросы и раскрывать внутренний мир человека. Она вся такая живая и чувственная (прямо Энн Хэтэуэй в роли удачливой провинциалки Андреа)!
Сногсшибательная и уверенная в себе Маша опоздала всего на полчаса и после обмена банальными формальностями сразу же перешла к делу:
– Специалист по эзотерике, квантовой психологии и прикладным психотехникам, шаман XXI века… – процитировала она на память визитную карточку его личного блога в «Instagram» и вкрадчиво добавила, спросив:
– Всё это так таинственно… Но что же за квантовая психология такая? Что это значит?
– Гхым, – Иван откинулся в кресле, сложив кисти рук в мудру «Голова Дракона». – Для того, чтобы это понять, нужно прежде всего познакомиться со структурой нашего сознания… – он долго, но увлекательно переворачивал законы квантовой механики, поясняя ключевые понятия и принципы сомнительной теории (якобы мена одних убеждений на другие врачует тело и преобразовывает окружающее пространство). «Управляй сознанием – управляй судьбой» и прочая ересь, пожалуй, самой популярной религии нашего времени – психологии (во всех её проявлениях).
Не удосужившаяся накануне загуглить Маша с открытым ртом внимала новым знаниям, попеременно чиркая в блокноте ручкой.
– Главная функция этого мира – материализовывать все наши желания. Важно уметь их визуализировать, – Иван подступил в своих рассуждениях к «сладким пряничкам» – неошаманским психотехникам. – Психика человека может вытворять чудеса.
– Да, и уметь слышать свою собственную душу, – блеснула Маша недавними открытиями.
– Точно, – он хитро сощурился. – А что же нам порой мешает это делать, м?
Маша задумчиво приоткрыла рот, боясь предположить неверное.
– Вот, например, ты, Маш, чудесно выглядишь, и я не хочу никоим образом поставить под сомнение твои слова или сказать, что ты лгала, уж точно ненамеренно, но мне кажется, ты сегодня не хотела идти на нашу встречу. Не потому что ты этого внутренне не хотела, а потому что какой-то страх тебя удерживал, останавливал. Ты чего-то боялась. Вот было что-то такое?
– Ну… возможно я…
Иван щёлкнул пальцами:
– Страх, Маша, как нож. Опасен или полезен, зависит от сферы применения, понимаешь? – он выжидательно посмотрел на неё – она молча кивнула, занеся ручку над бумагой. – Страх может нас мотивировать. Если бы не было страха публичности, скажем, не было бы и стремления над собой работать: изучать специальные приёмы и техники саморегуляции, чтобы меньше нервничать, риторику, приёмы убеждения и поддержания внимания аудитории. Страх нас защищает. Если бы мы не боялись высоты, прыгали бы с пропасти вниз и разбивались насмерть. Но! Страхи же и не дают нам развиваться. Они нас тормозят. Нельзя позволять им превращаться в фобии, вставать на пути к нашей мечте или служить оправданием бездействия. Согласна?
– Да, конечно. И как же их победить?
Он довольно улыбнулся ожидаемому вопросу:
– Взломать код и уничтожить стоп-сигнал на корню. Вот тебе неошаманская техника. Отложи ручку – потом запишешь, – Иван потянулся к ней через столик и взял за руки. – Закрой глаза и найди в себе червоточину – тот страх, что мешает тебе, от которого ты хочешь избавиться. Визуализируй его, посмотри ему в глаза, глубоко вдохни и медленно выдохни. Представь, что выдыхаешь именно его: раз за разом. Вдыхай – выдыхай, вдыхай – выдыхай. И так до тех пор, пока не выдохнешь его весь, – Иван несколько секунд смотрел, как Маша дышит, а потом продолжил:
– Теперь спроси себя, что ты хочешь чувствовать, какое состояние ты бы хотела сейчас пережить? И впусти его. Вдыхай его в себя постепенно, визуализируя, заполняй им свою душу до предела. Дыши: вдох – выдох, вдох – выдох. Усиль его своим намерением, отдайся этому чувству полностью. Ощути, как сфера твоего чувства расширяется на всю Вселенную, пронизывая в ней каждый атом. Наслаждайся, Маш, – резюмировал Иван, отпуская её руки.
Она открыла глаза и блаженно выдохнула:
– Классно так. Похоже на дыхательные практики Виктории Жбановой. Мне они всегда очень помогают.
– Правильное дыхание – основа любой духовной практики. И это всегда работает.
Беседа так увлекла Машу, что процедуру микроблейдинга век пришлось перенести на тридцать первое декабря. Это не особенно ущемляло её интересы, поскольку идти куда-либо в праздничную ночь уже не представлялось возможным: кошелёк пустой, да и отдых кажется самым оптимальным решением после насыщенного предновогоднего забега.
***
Малыш-тролль, поразительно похожий на Антона, только зелёный, водил по земле веточкой, создавая чертёж летательного аппарата. Папа-тролль прошествовал мимо него, неся на плече огромного мёртвого лося. А мама-троллиха развешивала мокрое бельё на ветках столетних дубов, покрикивая на детей, копошащихся в траве у её ног. Маша перелистывала страницы книги, всматриваясь в яркие иллюстрации и с трепетом осознавая, что это её сказка. Она закончена. Издана. Она прекрасна! Маша подняла глаза и обнаружила, что стоит посреди круглой сцены, окружённая сотнями, тысячами незнакомых ей людей, и все они смотрят на неё, затаив дыхание. «Мария Мартынюк! Писательница, поэтесса, сказочница! Это всё – она!» – представил её незнакомый голос, и люди начали рукоплескать. Они хором кричали «браво!», сбивали ладони, тянули большие пальцы вверх. Они восхищались – Маша торжествовала. Слёзы беспредельного счастья текли по её лицу, но она не отирала их, просто улыбаясь и помахивая правой рукой, словно первая леди, проезжающая по центральным городским улицам в блестящем чёрном лимузине с открытым верхом. Когда завибрировал телефон, она опустила руку в карман своих брюк, пытаясь его отыскать, но тщетно. Мелодию звонка заглушали голоса людей. Маша разволновалась – что-то тревожило её. Она ощупывала себя снова и снова, но никак не могла понять, откуда исходит вибрация. Маша закричала: «Хватит! Прекратите!» Но люди, казалось, не слышали её – они рукоплескали всё громче и громче.
Проснулась Маша с гулко бьющимся сердцем и мокрым от слёз лицом. Её мобильный оказался под подушкой – звонила ей Кристина, с которой они познакомились на одном из тренингов и продолжили общение на волне общих интересов: личностный рост, гламурный шик и развитие публичных страниц в социальных сетях.
– Маш, привет! Я про такой тренинг узнала! Такой крутой! Называется «Энергия денежного потока»! Пойдём вместе! Я не хочу идти одна! Тебе тоже это нужно, пригодится! – выпалила она в свойственной ей манере тараторить.
– Стоп-стоп-стоп, подожди, дай мне проснуться… – промямлила ошарашенная внезапным потоком информации Маша.
– Почти полдень! Сколько спать можно, а?
– …
– Ладно, мне перезвонить тебе позже?
– Нет, просто дай опомниться, – она погладила свой тяжёлый и почему-то снова горячий лоб. – Мне такой сон снился… мозг выносящий…
Теперь молчала Кристина, отбивая неровный ритм каблуком и ожидая, когда же её стремящаяся всё проспать подруга «опомнится».
– Давай по порядку… – наконец выдавила из себя Маша, сев на постели.
– Короче, тренинг называется «Энергия денежного потока». Настройка денежного мышления, программирование положительной финансовой ситуации, моделирование более успешной реальности. В конце года у них, естественно, скидки. Можно за три с половиной попасть. Я достала два билета. Ты идёшь со мной, – решительно заявила Кристина.
– Прикольно, конечно… Но у меня денег сейчас нет… Совсем.
– Так вот, а я к чему! Тебе туда прямой дорогой, кхи-хик! – задорно хихикнула подруга. – Не, серьёзно. Я тебе займу. Пофиг. Но мы идём.
– Ты что… Когда я смогу отдать, не знаю…
– После этого тренинга, я уверяю тебя, ты сможешь.
Маша хмыкнула:
– Гхык, я боюсь, что…
– Ах-хах, боишься стать богатой? – прыснула Кристина – Маша подхватила её смех.
– Блин, я перезвоню тебе, Крис, – просмеявшись, подытожила она, – ладно?
– Ладно, – наиграно обиженно буркнула Кристина, – жду.
Радуясь возвращению тишины, Маша вновь легла и забылась беспокойным сном.
Проснувшись около пяти часов вечера, она написала «утренние страницы», избавляясь от груза ненужных мыслей, созвонилась с Иваном Михеевым, ещё раз поговорила с Кристиной и, окончательно осознав, в чём была не права, дала своё согласие на тренинг в долг. Потом села за обработку интервью с шаманом XXI века, а, закончив с ним, была настолько довольна собой, что на инерционном вдохновении излилась в ещё одну гениальную статью о замене старых убеждений и установок в своём подсознании на новые. Эта статья появилась в её аккаунте «Instagram» той же ночью вместе с сексапильным снимком, на котором Маша, по-змеиному изгибая спину, выпячивает торчащие сквозь ажурные цветочки нижнего белья соски (чёрно-белый фильтр скрыл ярко-красный цвет помады на дутых губках, но вряд ли сделал фотографию достаточно сдержанной, чтобы она хоть как-то согласовывалась с тематикой текста):
«Доверие. Прощаемся со страхами <машущий рукой смайл>
История в 3 частях. Часть 1.
Чего мы боимся? <смайл в ужасе>
• Богатства?
• Известности?
• Признания?
• Быть счастливыми?
Наш мозг постоянно играет с нами в игру-страшилку. Всё лишь бы остаться в зоне комфорта.
Вчера я не хотела вставать с кровати, готова была отменить интервью. Но! Я обманула свой мозг!
Я одела платье, навела красоту и! уже в процессе почувствовала себя совершенно иначе <довольно улыбающийся смайл> согласитесь девушки, что уход о теле, за лицом, макияж… будто бы переключает нас. Вот и я посмотрела на себя в зеркало и подумала – как такой красоте дома сидеть? <краснеющий смайл> И вышла!
Итог – Вселенная вознаградила меня за действие:
1. Разговор с @ivan_miheev42 был ЖУТКО ИНТЕРЕСНЫМ! Он проработал со мной страх Публичности и Большого Богатства! Научил меня крутым шаманским техникам по взлому кода! (какие картинки я увидела в своей голове расскажу в следующей части) <смайл со взрывающейся головой>
2. В кафе, где мы встретились, молодой паренёк читал стихи под музыку рояля <пляшущие нотки>
А я ведь сейчас планирую создание собственного сборника стихов «с перчинкой»! И Вселенная даёт мне возможность посмотреть как может быть у других?!
3. Я победила свой страх просить и… мне подарили билет на творческий вечер Поэзии!
4. Я поверила в себя и смело заявляю миру, что я – Поэтесса, Писательница, Сказочница! Я словно заново родилась. С новой головой или с новыми мыслями? <пожимающий плечами человечек> И Вселенная отвечает мне, а я кайфую от каждого момента, каждым вдохом <подмигивающий смайл с высунутым языком>
5. Творчество до сих пор брызжет во мне фонтаном – результат вы читаете сами! <добродушно разводящий ладони смайл>
Выводы <пишущая рука> :
1. Просыпайтесь, улыбайтесь, любите себя <солнышко, радуга, солнышко>
2. Творите, занимайтесь любимым делом и ни в чём себе не отказывайте! <подмигивающий смайл с высунутым языком>
3. А если чего-то очень-очень хотите – верьте (визуализируйте! <смайл в монокле>), стремитесь <бегущий человечек> и вам воздастся за труды <медалька>!
Продолжение истории о стремительном движении к моим мечтам читайте в следующих постах! <целующий смайл>»
Но на следующий день Маше было не до того, а потом распирало уже по другому поводу, и заявленных продолжений не случилось. Вместо этого под бой курантов вылетел видеопост о благодарностях всем, кто её вдохновил, направил и продолжает поддерживать, в том числе признательность Творцу за отклик: «море одежды, знакомства и связи, любимых мужчин, что окружают заботой», собственную красоту. Ей было искренне жаль, что о некоторых благодетелях она не смогла упомянуть отдельно, поскольку тогда «пришлось бы писать целую книгу», но об Антоне Маша даже не вспомнила – за что ж ей благодарить его? К слову, прозвучавшее среди благодарностей обещание о публикации двенадцати историй своего преображения в году минувшем она перед подписчиками тоже не сдержала: завертелась, закружилась...
Случайный штрих
– Так что, квартиру выбирать будешь?
– В смысле? – Маша подняла глаза на Антона, так и не дописав сообщения и на автомате заблокировав смартфон.
– В прямом, – он ухмыльнулся и присел рядом, водрузив на её колени ноутбук. – Я собрал первоначальный взнос на ипотеку. Ещё до нового года можем купить и переехать.
Маша застыла, в замешательстве уставившись в экран, – в браузере была открыта страница с предложениями о продаже жилья в Санкт-Петербурге.
– Ты же хотела жить в своей квартире, чтобы там всё было так, как хочешь ты?
Она продолжала тупо молчать.
– Я лично за пентхаус в этом же районе, но…
– В смысле? – теперь Маша была уверена, что он под кислотой, и крыша его потекла окончательно.
– Ну, на сумму, которую я могу взять, в новостройке можно купить максимум двушку. И нам, скорее всего, придётся переехать в другой район. Или можно взять вторичку где-нибудь здесь же, скажем, хрущёвку на пятом этаже комнаты на четыре и отремонтировать под себя. Будет студия для тебя, кабинет для меня... Большую часть стен заменим стеклянными перегородками. Чем не пентхаус?
Слушая его, она всё думала, что за бред он несёт: какая-то старая, провонявшая квартира, какой-то ремонт… «Как это всё омерзительно…» – Маша едва не скорчилась, в последний момент сдержав мину:
– Скорее, лофт получается…
– Технически лофт – это чердачное помещение, но… Как тебе будет угодно, – продолжал мечтательно лыбиться Антон.
– И сколько ж ты планируешь брать? – спросила она, буквально чтобы поддержать разговор.
– Мы располагаем миллионами четырьмя, – он деловито постучал пальцами по тачпаду – лента объявлений крутнулась.
– И как ты планируешь это выплачивать? Ты считаешь, мы справимся?
– Я справлюсь. Смогу гасить платежи из своей зарплаты, – он всё ждал её фирменного восторга и не мог понять, что не так. – Я не говорю тебе за что-то платить. Просто выбери, что понравится. В рамках моих возможностей.
– Я… пфф. Давай позже. Я должна закончить публикацию. Ты сбил меня с толку и отвлёк, – Маша отставила его ноутбук в сторону и, снова взяв в руки телефон, посмотрела на парня, как бы намекая на необходимость оставить её одну.
– Да как хочешь! – вспылил Антон. – Сам выберу – пеняй на себя, – он резким движением схватил ноутбук и выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
***
– Не знаю… – Маша рассматривала ещё более убогую квартиру, чем та, что они снимали, с более нескрываемым отвращением: куча старой мебели, пыль, затхлость… Обои не меняли, судя по всему, со времён молодости умершей хозяйки, а почила она, по словам сына, на восемьдесят втором году жизни, и, казалось, дух её намертво впитался в стены дома. – Это жесть какая-то…
– Ладно тебе, я сделаю ремонт, – Антон ободряюще погладил её по спине. – Не сегодня, конечно. Денег надо бы подкопить, но будет красиво. Посмотри, какой вид из окна. Район хороший. А это, кстати, настоящий паркет, – он постучал каблуком своего потёртого казака по чуть поскрипывающим дощечкам. – Его можно циклевать, заново покрыть лаком – будет как новый.
– Прямо через дорогу школа, – добавил хозяин, подойдя к Маше, стоящей у окна с удручающе хмурым лицом, и ткнул пальцем в стекло, указывая путь-дорогу. Но, посмотрев на молодую парочку предполагаемых покупателей, осёкся, решив, что коснулся неудобной темы. Оба смотрели на него как-то удивлённо, а девушка даже будто бы с недовольством.
– Смотри сам, – отрезала она, переведя взгляд на Антона. – Это же твоя квартира, – и направилась к выходу.
– Ясно, – стиснув зубы, процедил он и, повернувшись к хозяину, уверенно кивнул:
– Беру.
***
– Привет, мам, – Антон откупорил банку «Жатецкого», подготавливая мягкую площадку для взлёта ввысь и стремительного падения в пушистые объятия экстази. – С наступающим!
– О, привет, дорогой! Мы тут все в приготовлениях… – её голос звучал несколько заполошно. – Да-да, ставь сюда…
– Я не вовремя позвонил?
– Нет, что ты! Просто сама хотела позвонить тебе попозже, когда сядем за стол провожать старый год, – Алла Дмитриевна присела на табурет, чтобы дать уже начинающим гудеть ногам минутную передышку. – Тебе привет от Тимки с Асей и малышей, – она с улыбкой наблюдала за проказничающими внуками, радуясь их приезду на праздник.
– Спасибо, им тоже.
– Ага, они тут орудуют вовсю. Ванька вон стены мне все расписал, – она рассмеялась, шутливо пригрозив самому младшему из своих внучат. – Вы уже на стол накрыли?
– Да мы ничего особенного не накрываем. Я только курицу в духовку засунул, пара салатов…
– А Маша где? Что-то случилось?
– Нет, она на тренинге, что ли, или вроде того – какая-то встреча. Всё хорошо.
– Ну конечно. Ты для неё жилы рвёшь с ипотекой, а она курицу тебе запечь не может… Опять где-то гуляет…
– Мам, ты чего? Она утром ещё селёдку под шубой сделала. Специально рано вставала. Просто у меня же выходной, а она…
– А она нигде толком не работает…
– Мам… – Антон тяжело вздохнул: Маша не понравилась его матери с самого начала и, сколько он ни старался изменить её мнение, лучше не становилось. – Не будь такой злой. Маша – умница большая. Она стольким занимается: и фотографией, и гончарным делом, рисует, пишет… Я очень ею горжусь. Она работает даже больше меня.
«А толку-то», – подумала Алла Дмитриевна, но, тоже вздохнув, вслух сказала о другом:
– Ладно, привет ей передавай. Сильно там не пейте и… всё остальное тоже, – под «всем остальным» она, конечно же, имела ввиду наркотики, точно зная об употреблении её сыном марихуаны с восемнадцатилетнего возраста, как минимум (а скорее всего, начал он даже раньше) и каких-то таблеток, на которые его подсадила эта… (давайте честно скажем хоть самим себе, да?) истеричная шалава. – Позвоним вам в скайпе уже с шампанским. Люблю тебя, сынок.
– Хорошо, мам, я тебя тоже люблю, – Антон заглянул в духовой шкаф и, убедившись, что процесс идёт, удовлетворённо хлебнул холодного пива. Подмигнув жёлтым улыбчивым «Ким Чен Ынам», он крутанул валкодер музыкального центра, и устрашающая легенда о заживо погребённом ребёнке в исполнении Тилля Линдеманна зазвучала громче.
***
– Когда же ты наконец поймёшь, что алкоголь, наркотики и прочие вредные привычки только лишают тебя энергии и самоуважения, сбивая с намеченного курса? – Маша недовольно сжала губы, ковыряя вилкой куриную ногу. Её глаза по-прежнему оставались припухшими и покрасневшими после несколько часов назад проведённой процедуры перманентной подводки и создавали впечатление, будто она целый день рыдала.
– У меня всё отлично с энергией и самоуважением, – в улыбке Антона сквозила насмешка. – Ты точно не хочешь курнуть немного для аппетита?
Посмотрев на него, Маша пришла к выводу, что её настроение окончательно испорчено – вот тебе и Новый год. Она демонстративно встала:
– Знаешь, я стараюсь. Честно стараюсь понять, почему ты такой непробиваемый! Но у меня не получается!
– Блин, да что не так? Нафиг ты опять нагнетаешь?
Она фыркнула, закатив глаза:
– Да ты мне всё настроение обосрал! Своими таблетками, косяками и этой тупой ухмылочкой! – она презрительно ткнула в него указательным пальцем и чуть ли не выбежала из зала, устремившись в спальню. – Пошёл ты в жопу! – отчётливо прозвучало из соседней комнаты.
– Сама иди, – проворчал Антон, вгрызаясь в курицу.
Ближе к полуночи им позвонили его родственники. Маша, зная, что потенциальная свекровь её итак недолюбливает, надела маску приветливости и двадцать минут всячески делала вид, что у них всё отлично, попеременно интересуясь тем, что её вовсе не занимало, а потом вновь удалилась в спальню и продолжила плакать по методике собственной матери, «чтобы не обрастать морщинами»: лёжа на спине и расслабив лоб, позволяла бесконечным солёным потокам стекать по её лицу прямо на подушку – полотенце в качестве впитывающей негатив подстилки предусмотрено не было.
Антон, к великому сожалению Маши, ощущал себя более умиротворённо: их ссоры и её очередные слёзы стали для него привычным фоном отношений, а данная конкретная ситуация раздражала ровно до того момента, когда МДМА добрался до его нейрогормонов и нейромедиаторов – с той самой секунды и вплоть до утра первого января нового 2019 года его глубоко волновало всё, кроме этого.
Сам того не зная, своим искромётным позитивом вопреки всему он подрывал ту идеальную Вселенную, что нарисовали Маше другие, и которая была так дорога её израненной душе. Если верить, что прошлые разочарования Машиной жизни были обусловлены собственными ошибками, и удары судьбы либо наказывали её за них, либо имели цель чему-то научить, даровав бесценный опыт, где же тогда стопроцентно заслуженный ад Антона?! Почему, чёрт его дери, он так счастлив?!
Рисунок десятый – «Если …, то …»
– Маш, а как же диплом? У тебя ведь защита в мае…
– Ой! Мне хотелось почувствовать, как это – быть режиссёром. Мы ставили чудесные спектакли, когда вернусь, я планирую поставить ещё один, итоговый. Но бумажка эта мне не нужна. Я хотела поиграть и наигралась.
***
Во время одного из сеансов по управлению энергетическими состояниями, представляющих собой не что иное, как групповой гипноз, Маша как никогда чётко увидела ту самую точку выбора и по-настоящему осознала свою свободу. Войдя в состояние транса, она поплыла по безбрежному морю ассоциаций, ведомая голосом тренера, в какой-то момент обретшего статус Всевышней силы.
Течение уносило её невесомое тело, вода окутывала. Гибкая и податливая, она больше не ощущала себя собой, растворяясь в стихии Великой Матери. Воплощения сменяли друг друга, позволяя чувствовать себя властительницей дикой природы, ясновидящей ведьмой, богиней, утратившей чувство вины и более ни к чему не привязанной. Стоя среди шелестящих листвой деревьев, нагая, простоволосая, она натянула тетиву и прицелилась. Стрела ухнула, вылетая. «Ты войдёшь в мой Храм девственной девой, но выйдешь знающей… Ты войдёшь…» – шептала Мать. Она обернулась: молодая кобылица тряхнула белой гривой и галопом помчалась прочь, но ещё до того, как успела скрыться в густой чаще, повалилась на землю, схваченная огромной бурой медведицей. Разорвав её брюхо лапами, та вцепилась зубами в кровавые ошмётки. «Смотри… Смотри, и узришь ты…» – настаивала Мать. Она смотрела, а потом упала на колени и, сложив руки, воспела молитву скорби, отпуская дух жертвенного животного. Медведица прошла мимо, даря благословение. Путь был указан.
– Мне кажется, я поняла сегодня, что должна отправиться в путешествие, – Маша делилась с группой своим мистическим опытом. – Быть может, прозвучит глупо, сравнение: ну, знаете, когда в сказке сыновья царя выпускают свои стрелы, а потом едут в ту сторону, куда они полетели, – она неуверенно улыбнулась, приподняв плечи.
– Нет и не может быть ничего глупого в разговоре с Творцом, – тренер положил руки на колени, взглянув на неё со всей серьёзностью. – Прежде чем пуститься в Путь, герой должен получить призыв, понять своё предназначение. Если ты наконец услышала зов, значит настало твоё время.
– Да, но сейчас? У меня защита диплома… Как я могу?..
– Наша жизнь – это достижение цели. Мы все хотим что-то получить, а чего-то избежать. И именно эти желания нас мотивируют. В мире высоких скоростей важно уметь быстро принимать решение, не колеблясь, не оглядываясь назад, а это бывает непросто. Но состояние несовершённого выбора ещё мучительнее. Ты же чувствуешь, что это твоё? Если Высшие силы во время энергетического сеанса дали тебе знак, ты сама понимаешь, что игнорировать его нельзя.
– Нужно ехать, даже если время неподходящее?
– Как мы думаем о времени? Мы неизбежно воспринимаем его линейно. Но время не линия, это спираль. Для того, чтобы избежать движения по кругу, порой нужно совершить прыжок. Так мы переходим на новый виток развития. Это твой прыжок, Маша. И если Творец сказал тебе, что пришло твоё время, значит оно подходящее.
Маша усмехнулась:
– А деньги где взять?
– Не переживай об этом, – тренер тоже улыбнулся. – Ты ведь не первый день здесь. Забыла о роли подсознания в личностных изменениях и в его влиянии на окружающий нас мир? Поверь в себя, осознай свою цель, прими свой Путь как истинный, и Вселенная откликнется. У тебя всё получится. Предела нет. Границы только в твоей голове, – он постучал указательным пальцем по своему виску. – Разрушь их и иди вперёд.
***
– Так… Вот интересно, лосьон от загара не протечёт на мои красивые разрисованные футболочки? – Маша сновала среди хаотично разбросанных вещей. – Что ты делаешь? – она остановилась, в упор посмотрев на Костю – тот направил на неё свой смартфон.
– Снимаю видео. Рассказывай, что делаешь ты.
Маша весело фыркнула:
– Ннууу… в общем, мы собираем вещи в путешествие, всю эту огрооомную кучу, – она обвела руками комнату, игриво прикусив кончик языка. – Смотрим, что поместится в мой рюкзак, чтобы проверить, смогу ли я это унести.
– Это всё точно не сможешь, – подтрунивал над ней друг и наставник. Будучи знатоком путешествий автостопом по чужим странам с дырой в кармане, Костя с радостью предложил ей свою помощь в подготовке к самому авантюрному за всю её жизнь приключению.
– Эй! Не снимай мои труселя!
– Прости-прости, – крупный план нижнего белья сменил общий план спальни с Машей, стоящей в центре сотворённого ею творческого беспредела. – Ладно, переходим к сути. Что нужно и не нужно брать с собой в путешествие.
– Вот это точно нужно! – Маша схватила с пола огромный короб презервативов и, смеясь, потрясла им перед камерой.
– А-хах, да, презервативы всегда должны быть с собой. Никогда не знаешь, когда они тебе пригодятся.
Героиня подмигнула:
– Приличные девушки следят за своим здоровьем!
– Да, но самое важное правило сбора вещей – брать только необходимое! – веско картавил наставник. – И, прежде чем отправляться с тяжеленным рюкзаком в дальнюю дорогу, пройдитесь с ним километров так десять по своему родному городу.
Маша схватилась за голову, показательно стиснув зубы:
– Я уже боюсь, хех-хи-и-и.
– И правильно, – картинка динамично скакала, как бы подчёркивая нарастающее волнение – ручная камера в деле. – Вот зачем тебе два тюбика солнцезащитного крема? Хватит и одного.
– Это лосьоны, – она обиженно выхватила из его руки приобретённые на днях эликсиры молодости. – Они были по аакции… А вдруг я сгорю? Там же солнце!
– Ты не сгоришь! Купишь там ещё в крайнем случае. Хотя после трёх недель путешествия тебе они могут совсем уже не понадобиться. Кожа привыкнет, возьмёт первый слой загара, и всё будет хорошо. Вернёшща шладкой шоколадкой, – намеренно прошепелявил Костя.
– Ладно, – она надула губы, тяжело вздохнув, – один убираем…
– Это у нас что? – он приподнял с кровати цветастую материю неопределённой формы. – Платье? Зачем тебе платье?
– Девушке нужно хотя бы одно платье, отстань! – забрав заветную вещицу, Маша прижала её к груди. – А я возьму даже два! Они дизайнерские, кстати. В описание к ролику скину ссылку на свою подругу, которая их сшила и подарила мне для моего «Путешествия на край земли». Они быстро сохнут, их не нужно гладить, достаточно просто достать из рюкзака и встряхнуть, как следует! – показав несложную технику, она довольно поморщила носиком и с наслаждением потёрлась лицом о холодный гладкий батист. – Но они такие классные! Потрогай, какая ткань!
– Очень классная, да… – Костя ещё раз ощупал протянутое ему платье и направил камеру на себя:
– Она сумасшедшаяяя! – добавил он шёпотом, покручивая пальцем у виска.
– Я всё слышу! И платья, кстати, тоже!
– Я об этом и говорю, гха-ха-ха, – заржал Костя в голос.
– О! – щёлкнула пальцами Маша. – А давай ты покажешь, как компактно складывать вещи в трубочку! Будет настоящий лайфхак!
– Валиком скручивать, – поправил он её.
– Ну да, да! Как ты мне показывал! Давай сюда камеру, – она нетерпеливо протянула руки.
– Ну… – долговязо склонившись над гладильной доской, Костя начал свой мастер-класс. – Берём, к примеру, футболку твою с Австралией, которую ты зачем-то нарисовала на спине, умница наша – разумница Маша, – скривив тонкие губы на желтовато-сером лице, отдалённо напоминающем Иисуса в его худший день, он манерно откинул со лба длинные сосульки белёсых волос.
– Да, хах, – Маша заглянула в объектив, – я сказала Косте, что Австралия – моя вторая мечта. Туда хочу попасть после Мексики, Кубы, Бразилии...
– Вроде как, Австралия – наше будущее, а рисуем на спине, где прошлое, – развёл руками негодующий Иисус. – Будущее на груди – прошлое на спине, – он обстучал на себе соответствующие части тела. – И, к слову, кто увидит её на твоей спине? Под вот тем огромным рюкзаком? – указующий перст наугад ударил в пространство.
– Хах, ой, я, короче, куплю новую футболку и перерисую! Давай показывай уже!
– В общем, подворачиваем край футболки, – бесконечно грассирующие «р» несколько отвлекали от восприятия скорых движений умелых пальцев. – Рукава складываем внутрь вот так, просто сворачиваем и засовываем в заранее отогнутый край. Получается такой компактный валик, – Костя повертел в руках демонстрационный образец. – Всё.
– Вот так вот, друзья! – радостно заключила Маша. – А в следующем видео мы пойдём уже гулять по Невскому с рюкзаком!
– И непомееерным энтузиазмом! – включив не идущую его субтильному телу гориллу, он потрясал висящими, как плети, руками.
– Пока-пока! – Маша чмокнула воздух, напоследок объяв губами весь кадр.
До своего отъезда она записала ещё порядка десяти подобных мотивирующих роликов с фирменными советами «гуру странствий». И в каждом из них они не столько делились полезными уловками, сколько флиртовали друг с другом, большую часть времени разыгрывая милую парочку. Пожалуй, самым удачным видео, стало обсуждение шокирующей статистики, которую привела Маше одна из её подписчиц в комментариях: каждую минуту в Бразилии насилуют шестьдесят женщин. Сочетание остроты самой темы и колкой шутки («Обязательно возьмите с собой мужчину – пусть его тоже изнасилуют!») с длительностью ролика около ста двадцати бразильских соитий без согласия можно было бы признать настоящим шедевром, если бы штатив с камерой был установлен более удачно, и зрителю не приходилось наблюдать на экране половинки лиц собеседников.
Однако уверенность Маши в непогрешимости принятого решения крепла не только благодаря попыткам довести свои страхи до абсурда и искромётному ржанию над ними. В какой-то момент она стала всюду подмечать «знаки Судьбы»: карта мира на потолке кафе-бара и французский пилот за соседним столиком, будто бы намекающие ей на необходимость больше летать на самолётах; рекламные плакаты в торговых центрах с изображением бразильских сборщиков кофейных зёрен или вдохновляющими посылами, вроде того, что Маша даже сфотографировала себе на память – «Большой путь начинается с первого маленького шага».
Хорошо развитая с детства фантазия позволяла ей пребывать в идеальном нарциссическом мире, где каждая песчинка служит Великому замыслу Творца, а она бесспорный венец его творения, его пророк, открытым сердцем и пабликом в «Instagram» несущий миру Знание и Любовь. Порой Маша всё же срывалась в пропасть невротической депрессии, но с кем не бывает?
***
«Если я Богиня, то Геката
Если лью я свет, то лунный он
Если песнь пою, то под колеблющийся звук варгана
В стенах ашрама, где давно живу.
Если я танцую, то руэду
Страстно, одичало, но легко
Если я хочу, я забираю
Если выбираю, я люблю.
Если жизнь, то только с боем
Если больно, должно быть не зря
Если путь, то #путь_героя
И идти тогда уж до конца…»
– Ты чего там пишешь опять? – Костя слегка куснул Машино плечо, заглядывая в её телефон.
– Стихи, ай! – она толкнула его локтем в худощавый бок.
– О, Богиня! Позвольте вкусить ваши соки! – скрывшись под одеялом, пилигрим молил о сокровенном, копошливо к нему подбираясь.
Маша рассмеялась, пытаясь увиливать:
– Ах-хах, щекотно же! Нет! Нну… ай!.. Ладно, хых; ладно… оййй…
***
Ощутив дурманяще-сладкий аромат цветущей сирени, она остановилась и, прикрыв глаза, мягко погладила крупные пахучие грозди руками. Над её головой прогремели первые раскаты грома, капли дождя потеки по лицу, смешиваясь с горячими слезами. Маша прощалась с Петербургом, устремляясь к призрачной и пугающей её до жути мечте.
Иллюзия глубокой осмысленности своей жизни скрывала от неё факт полного отсутствия причинности и последовательности собственных поступков. Бросаясь от одного к другому, она не выделяла и минуты на реальную рефлексию, все остановки заполняя самогипнозом с обязательным вдалбыванием в своё мечущееся сознание пустых аффирмаций. Потому внутренний конфликт лишь усугублялся, приобретая новые формы, а тревога нарастала.
Уже вечером в гостях у Кости, где она планировала провести свою последнюю питерскую ночь, Маша с надеждой на лучшее опубликовала пост:
«Я заменила в своём лексиконе слово «должна» на слово «хочу», слово «сложно» – на «легко»! И я верю в то, что всё мне будет даваться легко!
Верьте в себя! И пожелайте мне удачи!
Моё #Путешествие_на_край_земли <изображение уходящей вдаль дороги> начнётся уже завтра! <взлетающий самолёт>
И это не просто прихоть! Я уже говорила, что хочу познать НАСТОЯЩУЮ ПРИРОДНУЮ #ЖЕНСТВЕННОСТЬ и поделиться этим знанием с вами! Хочу рассказать вам обо всём, что увижу и встречу на своём пути и расскажу! Покажу своим примером, что МОЖНО #ДОСТИЧЬ_МЕЧТУ – достаточно выйти из дома! Но! Есть ещё одна причина, по которой я пускаюсь в эту авантюру! Цель, о которой я ещё не говорила <смайл, прижимающий указательный палец к губам>
Я уже несколько лет пишу свою сказку, но пишу её исключительно в дороге, потому никак не закончу))) <девушка, пожимающая плечами> А в этом путешествии я планирую, наконец, её дописать! <пишущая рука>
В моей сказке два мира: первый – это мир забавных троллей, добрых, но грустных, потерявших надежду, но не безнадёжных)) А второй мир… Про него я вам не расскажу))) Пусть это будет сюрпризом! <подмигивающий смайл, подарочек>
Если вы готовы мне помочь в моём путешествии деньгами, то вот реквизиты моей карты ВТБ:
6345 2800 5476 7118
Мартынюк Мария Петровна
<сердце>
Всем кто поможет, обещаю привезти сувениры и подарить по экземпляру своей волшебной сказки с автографом, которая БУДЕТ! я в это верю! опубликована к Новому 2020 году!
Благодарю от всего сердца и обнимаю Душой! <смайл с глазами-сердечками>
Прощай Питер! Лёд и пламя души моей! Я вернусь! Но только достигнув! Только победив! <рука с надутым бицепсом и крепко сжатым кулаком>»
Нервное напряжение не отпускало, мешая заснуть, потому Маша решила прогуляться по ночному городу. Разноцветные огни, плывущие по Неве, песни под гитару с уличными музыкантами, смех и слёзы перед прыжком в неизвестность.
Случайный штрих
Она шла по пустыне. Солнце припекало, заставляя ощущать себя куском расплавленного теста. Длинная юбка путалась в ногах, оплетая их, словно мокрый кокон, босые ступни утопали в обжигающем песке. Маша посмотрела по сторонам, но не увидела ничего, кроме бесконечных серо-голубых сыпучих волн, и, безнадёжно всплеснув руками, упала на колени. Прикрыв веки, она откинула голову назад, готовая разрыдаться, если б только в пересохшем теле нашлась хоть капля влаги, когда что-то коснулось её упирающейся в песчаный бархан правой руки. Маша машинально тряхнула кистью, резко открыв глаза. Это был паук. Он вперил в неё свои поблёскивающие на солнце гагатовые бусины. На его крупном, размером с её ладонь, блестящем чёрном теле вырисовывались три ярко-алых пятна. Маша не знала, ядовит ли он, но проверять не хотелось. Она попыталась встать, и, совершенно запутавшись в своей юбке, повалилась на спину. В перевёрнутом объективе Машиных глаз показались ещё несколько медленно идущих к ней пауков. Их лёгкие пушистые лапки беспрепятственно ступали по песку, а ногощупальца шевелились, любопытно протягиваясь в её сторону. Оцепеневшая было Маша неимоверным усилием воли заставила себя перевернуться и, опершись на обе руки, поползла прочь. Ноги не слушались, руки болели. Она стонала, продолжая двигаться из последних сил. «Только не оборачиваться… Не смотреть…» Маша знала, что если увидит своих преследователей, если убедится в том, что их стало больше, и они нагоняют… Она просто не сможет с собой совладать. Когда сквозь тонкую ткань Маша почувствовала омерзительную щекотку, она поняла, что проиграла эту гонку. Заскулив, Маша безвольно уронила лицо в песок. После первого же жгучего укола в лодыжку ей стало дурно: голова закружилась, как в колесе, пульс участился, едкая тошнота подступила к горлу. Пауки облепили всё её охваченное тремором тело, впиваясь своими хелицерами снова и снова. Уходя в небытие, Маша успела ощутить, как один из них подобрался к её рту – волосатая лапка коснулась разомкнутых ужасом губ...
***
– Да, я плачу, – шмыгая носом, сказала Маша. Её голос дрожал. По измятому сном лицу, занимающему большую часть кадра, текли слёзы. – Я же не могу всё время радостно рассказывать о том, как я поеду в своё путешествие, и как всё будет радужно. У меня очень много страхов. И я хочу поделиться ими с вами, – она сглотнула, тяжело выдохнув. – Каждый раз, когда я просыпаюсь, мой мозг говорит мне: «Маша, что ты делаешь?!» И мне становится так страшно, – всхлипнув, она закатила глаза. – Фух! Иии… я каждый день борюсь со своими страхами. Я повторяю себе, что я должна пройти этот путь, что я смогу. Я перестраиваю своё подсознание, но… Каждый раз перед сноммэмм… Вот уже пять дней, как я решила отправиться в это путешествие… Ааая закрываю глаза и вижу, как меня окружают пауки, скорпионы, то змеи… Ааая ведь хочу не просто побывать в каких-то туристических зонах. Мне очень интересна практика молчания в пустыне. Ааа… для того, чтоб её пройти, нужно… эммпо карте идти, ну, далеко не заходить. Аааммне Костя всё объясняет, учит меня. Ну, по моим запросам. Вот. По компасу отходишь недалеко. Там, километра два. И в спальнике проводишь ночь, – Маша откашлялась. – Но для меня это такой выход из зоны комфорта. Потому что я вообще не могу спать на природе, под открытым небом. Я не переношу с детства всех этих букашек, пауков… Я их боюсь безумно. Но… – протянула она, – практика полного молчания, отсутствия интернета, социума заставляет мозг молчать и показывает человеку его настоящего, открывает ему самому его суть. И это очень круто. Это опыт, который стоит того, чтобы победить свой страх. Я в камеру не хочу смотреть, – снова дрогнула губами Маша, готовая разразиться плачем и глядя куда-то в сторону. – У меня за окном просто небо голубое, закат… – пояснила она, оправляя свой пушистый бежевый халатик и откидывая растрепавшиеся волосы за спину. – Я только проснулась, и меня всю трясёт… Мозг опять мне: «Что ты творишь?» – Маша расплакалась, но через несколько секунд всё же взяла себя в руки и продолжила:
– Я написала «утренние страницы», вечером, хах, – горько усмехнулась она, – да. Ааа… их я пишу уже давно: они действительно придают силы. «Утренние страницы» и разговоры с Творцом в молитвах, для тех, кто верит, помогают. Все мои знакомые, кто как-то связан с энергиями, и с кем я говорила – все мне говорят, что мир лучше знает, куда нам надо. И нужно просто доверять Вселенной. Даже если будут испытания, то они будут мне по силам, да? Господь не даёт нам испытаний не по силам, – она отёрла ладонью хлюпающий нос. – И я спрашиваю у своего друга и наставника: «Почему же я просыпаюсь со страхом в душе?» А он мне говорит: «Понимаешь, твой мозг, твоя душа – они уже понимают, что это твой путь, и он тебе нужен. А подсознание ещё не перестроилось». И когда я сплю, оно проявляет мне эти страхи. Ааа… страх пробивает наш энергетический шар вокруг нас. И мы становимся уязвимы с этой пробоиной, – сложив кисти рук в шарик, Маша улыбнулась, посмотрев в камеру. – А если мы идём по миру с открытым сердцем, если мы уверены в том, что всё пройдёт хорошо, то наша энергия делает нас сильнее. И я, правда, представляю себе старых, сморщенных, но красивых мексиканских женщин, бабушек, которые дадут мне ночлег, которые примут меня, – радостно рассмеялась она. – Ой, время кончается! В общем, разные страхи возникают. Они встают на пути к нашей мечте, но от нашего мышления очень многое зависит. Позже запишу, кстати, как я поменяла свой лексикон. Короче, долой страхи! Иначе так можно всю жизнь просидеть в однушке в Питере и думать о том, что о чём-то мечтал когда-то. Люблю вас и целую, – послав воздушный поцелуй, Маша остановила запись.
Она запостила видео не только в «Instagram», но ещё и во «ВКонтакте», куда выбрасывала их главным образом для Антона. Ролик «о страхах и борьбе с ними» разместился на её стене аккурат над совместной с Димой фотографией, где они оба задорно улыбаются, тыкая указательными пальцами в доску с гвоздями. Подпись к снимку гласила: «Когда у вас с парнем одно увлечение на двоих!»
Каждый раз, подсчитывая просмотры, Маша невольно задавалась вопросом, есть ли среди этих анонимных цифровых следов принадлежащий её бывшему. А был он там лишь однажды. Так и не дослушав до конца её рассуждения на десять минут о том, «откуда появляется мечта», Антон бросил эту затею навсегда.
***
Пока Маша бесконечно обновляла страницу своего профиля, Антон слушал музыку и, жизнерадостно насвистывая, развешивал выстиранное бельё. Он отдыхал, только сейчас осознав, как сильно тяготила его бывшая девушка. Она словно раковый больной, у которого каждая ремиссия сменяется очередным рецидивом с осложнениями. Вдруг охватывавшие её всплески самоотверженной устремлённости к какой-либо цели всегда сопровождались множеством совершенно излишних усилий. И даже если ей удавалось ухватить желаемое (а многие затеи оказывались заброшенными уже на полпути – поводом, как правило, служила новая «миссия»), вместо восторга она проявляла явную угнетающую неудовлетворённость. График Машиного настроения – это синусоидальная волна, где максимальная и минимальная величины представляют собой пиковые моменты её одержимости идеей и всепоглощающей апатии, а колебание между ними – период непредсказуемой по большей части жестокости. Последние три года её помешательства на культе красоты стали для него настоящим адом. Чего стоила одна диета! На самом деле, пухлая и порой депрессивная Маша куда лучше Маши неуёмно энергичной и худой, но злостно агрессивной…
Антон не сразу расслышал дребезжание дверного звонка – «The Prodigy» разрывали его колонки откровенным посылом: «F*ck you!».
Со всей параноидальной осторожностью, на какую способен наркоман с многолетним стажем, он подкрался к двери и заглянул в глазок. На пороге его квартиры стояла симпатичная молодая женщина лет тридцати пяти или около того. Опешив, Антон всё же открыл дверь и вопросительно уставился на гостью.
– Я хотела попросить Вас сделать музыку потише, – натянутая улыбка плохо скрывала явно захлёстывающее её раздражение.
– А Вы кто? – ни столько бестактно, сколь непосредственно спросил Антон.
Теперь опешила она: то ли от неожиданности, то ли от степени его оголения, поскольку из всех возможных предметов одежды на нём болтались лишь лёгкие хлопковые шорты яркой расцветки, и сидели они настолько низко, что, казалось, под собой ничего не имели.
– Ваша новая соседка снизу. Простите, я не представилась. Ольга, – она протянула ему руку, невольно рассматривая упругие кубики пресса и робко скользя глазами ниже. Изначальное напряжение в ней усиливалось, обретая иную природу. – Недавно купила квартиру и только переехала.
– О, ясно… – он дружелюбно улыбнулся, крепко сжав её холодную кисть. – А где же Антонина Сергеевна?
– Кто?
– Ну, бывшая хозяйка квартиры.
– Ааа, сын переселил её в студию, как я поняла. В новостройке, – Ольга наконец оторвала взгляд от привлекательного торса. – Вы были близки? – её губы тронула саркастическая ухмылка.
– С Антониной Сергеевной? Ни настолько, чтобы она уведомила меня о своём переезде, видимо, – Антон решил подыграть, будучи в исключительно хорошем расположении духа. – Просто наши музыкальные вкусы совпадали.
– Ох, боюсь вновь ударить по больному, но, насколько я знаю, она очень плохо слышит. Настолько плохо, что сыну приходится орать ей прямо в ухо, а отвечает она потом не на тот вопрос, что он ей прокричал, – она нахмурила брови, чтобы не рассмеяться.
– За то и любил, за то и люблю, – пожал плечами Антон, и они оба всё же разразились смехом.
Рисунок одиннадцатый – «Слишком соблазнительна»
– Я не знала, как это будет. Но как повезло! Мне понравилось!
***
До Мехико Маша летела на самолёте около суток с пятичасовой пересадкой в Париже. Билет в обратную дорогу куплен не был, поскольку план маршрута составлялся приблизительный: Мексика с её пустыней и пирамидами майя, Киригуа, Сейбаль и Эль-Мирадор в Гватемале, Леонский собор со знаменитой статуей Девы Марии и вулканы в Никарагуа, родной дом любимого ею Габриэля Гарсия Маркеса и красивейшие водопады в Колумбии, поиски аутентичного шамана в Перу, Бразилия с её зажигательными танцами, улицы Монтевидео в Уругвае, по которым бродила сама Наталия Орейро, а если хватит сил да перечислят достаточное количество денег, то родина танго – Аргентина и мятежная Куба как финальные пункты.
В вечерней столице солнечной Мексики шёл проливной дождь. От международного аэропорта имени Бенито Хуареса, где Маша к своему глубокому разочарованию не увидела ни одного красивого латиноамериканца, ей предстояло добраться на метро до Перальвильо к местному хосту, с которым она договорилась о ночлеге на сайте каучсёрфинг.ру.
Все полчаса, что она ехала на маршрутном поезде пятой линии, воображение рисовало ей тёмные полуразрушенные переулки рабочего квартала, бедняков, прячущихся за углами со своими заточенными мачете и готовых за какой-нибудь доллар перерезать случайному прохожему глотку. В профиле Матео было пять положительных отзывов, его голос по телефону звучал очень даже дружелюбно, но Маша всё равно боялась ехать с ночёвкой к незнакомому мексиканскому мужчине сорока пяти лет, живущему в одном из самых криминальных районов Мехико. Что ждёт её там?
Темноволосый кареглазый и невероятно энергичный пузач встретил её широкой чуть желтозубой улыбкой на станции с таинственным названием «Misterios». И загадка, которую пыталась разгадать Маша, пока он вёл её к своему дому, звучит так: «Что, если он только прикидывается добрым? Что, если он приведёт её в притон?»
Маша остановилась перед входом в ветхую четырёхэтажку, дорогу к которой от метро она, к своему ужасу, не помнила – слишком уж много поворотов они сделали среди однообразных, серых, словно прилипших друг к другу боками домов.
– Come here , – Матео положил руку ей на плечо, пытаясь слегка подтолкнуть в спину.
Маша отшатнулась, резко дёрнув плечом, и попятилась:
– Please, don’t bother me!
Он нахмурился и несколько секунд смотрел на неё, пытаясь понять, что не так, поскольку не знал, как переводится с английского употреблённый ею глагол. Потом, почесав затылок, открыл в своём видавшем виды смартфоне офлайн переводчик и написал одно единственное слово: «respeto» .
– I respect you , – сказал Матео, сначала коснувшись ладонью своей груди, а затем протянув её в сторону Маши.
Заглянув в его открытые и светящиеся теплом глаза, Маша серьёзно кивнула и вошла в темноту убогого подъезда.
Всю ночь она слушала его раскатистый храп, от которого, казалось, тряслись даже стены. Толком не поспав, Маша всё же решила, что это было наименьшим злом.
На следующий день Матео радушно предложил сопроводить её в Кафедральный собор Успения Пресвятой Богородицы, а ещё через несколько дней, когда Маша собралась уезжать, купил ей билет на поезд и, провожая, поцеловал в висок со словами, на его ломаном английском звучащими особенно мило: «I loved you like a daughter ».
***
– За моей спиной один из древнейших Кафедральных соборов Мексики, – Маша была в восторге, стоя посреди главной площади Мехико, расположенной на вершине холма в непосредственном центре города. – Он построен на месте ацтекского святилища, разрушенного испанскими конкистадорами, прямо из его камней. Само здание, кстати, имеет форму креста. Красота просто потрясающая! Там в высоте, под часами вы можете увидеть орла с распростёртыми крыльями. Я сейчас поверну для вас камеру, – объектив плавно скользнул по главному фасаду собора, открывая всё великолепие барочного стиля в выполненных из серого камня и гранита богатых порталах, обрамлённых величественными колоннами и статуями, – это герб Мексики, над скульптурами апостолов развевается мексиканский флаг, – с волнением в голосе комментировала Маша, в то время как застывшая в горельефе Дева Мария спокойно взирала на паломников, разведя руки и как бы приглашая войти в свой храм – святыню светозарной Девы, облачённой в солнце небесной славы. – А сейчас мы с Матео, моим новым лучшим мексиканским другом, пойдём внутрь, – она вновь вернулась в кадр, но тут же перевела камеру на своего спутника:
– Поздоровайтесь, Матео!
– Hola , – он смущённо улыбнулся, помахав рукой.
***
– А вот и внутреннее убранство, – трепетным шёпотом продолжала экскурсию Маша, уже стоя под высокими сводчатыми потолками роскошного зала. Пышный блеск ренессанса в украшенных золотом, перламутром и слоновой костью стенах и арках подчёркивали витражные окна, заливающие всё вокруг ярко-жёлтым светом. – Прямо перед нами Алтарь Отпущения. Он изготовлен, кажется, веке в XVII, – среди сияющего благолепия оникса, мрамора и золота больше всего взгляд притягивало чёрное Распятие Христа, смиренно склонившего свою голову и поджавшего ноги. Согласно легенде, он почернел от яда, которым его ступни смазал некий недоброжелатель благочестивого монаха, ежедневно припадавшего губами к ногам Спасителя. Но отравления не случилось. В роковой день Иисус поджал пальцы ног, тем самым подавая монаху сигнал об опасности. С тех незапамятных времён почерневшее раз и навсегда Распятие считается чудотворным. – Я обязательно ещё выложу фото резного хора и, если мне позволят снять, подземной усыпальницы, где покоятся местные епископы. Друзья, я не могу передать все те чувства, которые меня сейчас переполняют, но говорить здесь что-то на камеру кажется не очень уместным, потому я отключаюсь. Листайте ленту – смотрите фотографии! – подмигнув, Маша приложила указательный палец к губам.
Она дополнила публикацию ещё несколькими снимками собора, в их числе оказались изображения крупнейших в Латинской Америке органов XVIII века, хора, вырезанного из тёмно-вишнёвого дерева и украшенного фигурами святых, а также крупный план подсвечника с горящими на нём живым пламенем молитвами верующих.
***
– Посмотрите, что мы нашли, – Маша покружила камеру, демонстрируя потенциальным зрителям торговые ряды уличного рынка. Яркая палитра красок ослепляла, сбивая с толку и не позволяя схватить взглядом очертания отдельных предметов. Даже такой крупный из них, как скелет в человеческий рост, за счёт пёстрых платья и сомбреро, сливался с колоритными плетёными сумками, платками и фигурками фантастических алебрихе в нечто причудливое и психоделически завораживающее. – Это рынок, на котором местные ремесленники продают свои работы. И он расположен буквально возле собора! Ссс… блин, если честно, я не знаю, как сказать, с какой стороны, – она простодушно пожала плечами, – но вы найдёте! Тут совсем рядом! Все эти вещи, на самом деле, очень крутые! И их так много – просто бесконечное разнообразие изделий из стекла и керамики, бисера, серебра. Это украшения, статуэтки, маски, горшочки! Конечно же, много сувениров из обсидиана – застывшей лавы, которая, по мнению здешних жителей, обладает целебными свойствами, – говоря всё это, Маша продолжала вертеть камеру, захватывая в объектив многочисленные образцы ручной работы. – Но главное достоинство всех этих изделий в том, что они уникальны, единственные в своём роде! Их создавали вот эти восхитительные руки! – она дала крупный план загорелых и морщинистых кистей одной из умелиц. – Боже мой, какие же рукастые это люди! Настолько талантливые! И с такими солнечными улыбками! Hola! Tue eres hermosa! – Маша с нежностью улыбнулась старушке – та, немного смешавшись, но явно довольно махнула на неё рукой. – Ну вы посмотрите на эту бабушку! Как она прекрасна, правда! И какую красоту она сотворила! – передав свой фотоаппарат Матео и осторожно взяв в руки керамический чайник, Маша погладила его округлый бок. – Вся эта роспись выпуклая! Я могу ощутить рисунок на ощупь! – Маша на секунду прикрыла глаза. – И это так круто! Я могла бы, кажется, бесконечно гладить все эти чайнички! Прям арт-терапия в действии! Умиротворяяееет… ммм… Самой захотелось сесть за гончарный круг! – водрузив настоящее произведение искусства на нехитрый прилавок, она продолжила:
– Очень сложно выбрать здесь что-то одно, но я большими средствами не располагаю, потому… мне пришлось остановиться на двух предметах! Это ниерика, я правильно говорю? – поморщив лоб, Маша посмотрела на кого-то, доставая из пакета уже приобретённую деревянную дощечку в форме круга – видимо, ей кивнули. – Это не просто сувенир, это форма духовного искусства, священный предмет, созданный индейцами уичоли. Они бывают не только круглыми, как этот, но и квадратными. Но мне, как вы понимаете, больше импонирует круг. Сам рисунок напоминает мандалу. Всё это – нити шерстяной пряжи, приклеенные на пчелиный воск, – в красном круге магического проводника в духовный мир огнём горели пурпурные цветы, восемь оленей охраняли вход в портал. – Уичоли верят, что ниерика пробуждает духов, помогает человеку говорить с Богом. И я решила, что это самая подходящая вещь для паломничества в пустыню, которое мне предстоит. И ещё я взяла этот удивительный и очень недорогой браслетик из бисера, – она поднесла запястье с плетёным украшением к своему лицу и улыбнулась. – Потому что девушка должна оставаться девушкой! – её воздушный поцелуй потонул в пронзающем насквозь колокольном звоне. Маша восторженно подняла указательный палец вверх и, выхватив камеру, направила её на западную башню собора. Оглушающие, словно невиданный гром, но стройные и чарующие, подобно заговору нимф, звуки заполнили площадь Конституции, заставив всех, кто там был, хоть на минуту поднять головы и посмотреть на устремлённые в небо купола святыни.
***
– Этот потрясающий мужчина, – в объективе показался невысокий поджарый паренёк лет двадцати семи от силы. Голый по пояс, он что-то засыпал в сковороду, – готовит для меня. Я не знаю, что… Но наконец я попробую «La Capilla» , – Маша перевела камеру на стол, где стояла двухсотмиллилитровая стеклянная бутылочка с прозрачной жидкостью, – что переводится с испанского, если верить моему переводчику, как «часовня». This is little-little tequila. Cool! – она сложила пальцы колечком на американский манер. – Это прям для нас! What you cooking?
Потрясающий мужчина широко улыбнулся, демонстрируя крупные белоснежные зубы, и провёл сочно загорелой рукой по своим коротким чуть курчавым волосам:
– This surprise .
– О, это сюрприз… – Маша игриво закатила глаза. – Ладно. Будем есть мексиканскую еду!
***
Под романтичные ритмы мексиканской музыки Маша спрыснула свой тако лаймовым соком и сделала первый укус:
– Ммм… Ребята, это восхитительно, – прожевав кусочек кукурузной тортильи, наполненной жареным куриным мясом, чоризо, свежими помидорами и острой сальсой, доложила она с довольной улыбкой, облизывая губы. – Ммм… Это сравнимо, пожалуй, с хорошим сексом. This is perfect! Muy sabroso! И это самая лучшая мексиканская еда! Потому что она домашняя, её приготовил мексиканский мужчина. Это самый лучший вечер в моей жизни! После самого лучшего дня, – Маша нежно обняла своего повара:
– Muchas gracias, Armando!
– Todo para ti, mi belleza , – ответил Армандо, поцеловав её в щёку.
– Ох, он назвал меня красоткой... Всё, друзья, мы будем кушать. Я такая голодная! Отключаюсь!
***
Отправляясь в трёхмесячное путешествие по Латинской Америке, Маша морально готовилась к различного рода трудностям, но представлять и переживать, как выяснилось, совсем не одно и то же. Когда ты за десять тысяч километров от дома, денег постоянно не хватает, их приток напрямую зависит от благосклонности подписчиков, которые почему-то убавляются, а не наоборот, ночлег зачастую приходится выпрашивать у незнакомцев, и вокруг тебя все говорят на непонятном языке… тебе практически постоянно страшно, часто хочется забиться в угол и разрыдаться, в конце концов, бросить всё и умчаться в край родной. Но она не сдавалась. Когда Маша чувствовала, что её захлёстывает тревога и сил совсем не осталось, она просто останавливалась и давала себе отдых. Потом выливала немного паники в мессенджерах на друзей и ехала дальше.
Так, из четырёх дней в Мехико, два Маша провалялась в постели. Пока Матео был на работе, она спала, спала, спала… Но Армандо из Канкуна не давал ей спать ни днём ни ночью.
Вместе они посетили развалины древнего города Чичен-Ица. Два часа на мотоцикле и очередь из туристов примерно в километр однозначно стоили того, чтобы насладиться погружением в историю. Центральная площадь с девятиярусным храмом Кукулькана, по которому ползёт огромная змея – завораживающая игра света и тени; массивные атланты, держащие каменный алтарь, и священный колодец, предназначенный для жертвоприношений. Триста шагов по мощёной камнем дороге шириной не меньше десяти метров к ритуальной смерти. Заглянув в нефритовую глубину, Маша испытала сакральный ужас. Нырнуть после таких впечатлений в сенот решится не каждый, но Маша нырнула. И была вознаграждена исключительно приятными ощущениями. Она плескалась в изумрудной воде Ик-Киля с милыми и, казалось, совершенно непугливыми рыбками, другими решительными путешественниками и своим поразительно симпатичным мексиканцем. Его улыбка в свете искристых солнечных бликов под живописно свисающими корнями деревьев была подобна улыбке Бога. «Врата в царство мёртвых» не такие и страшные, при условии отсутствия самих мёртвых.
В своей жизни Маша строго следовала правилу: сколько бы мужчина о ней не заботился, что бы не дал, она сама ничего ему не должна. Но в случае с Армандо после бомбических поездок на мотоцикле и всех этих поистине романтичных приключений ей так захотелось не то чтобы что-то ему дать, а скорее отдаться: упасть в его горячие загорелые руки, которые умеют готовить столь изумительный тако, и познать, что же ещё они могут. А почему нет? У неё путешествие, путь познания себя и всё такое. Обидно было, правда, что в дикой жаре её красивое платье насквозь провоняло потом, и, придя домой, Маша оказалась вынуждена заменить его футболкой со спортивными штанами. Как же она злилась на себя, что не взяла всё же второе! Но чему быть…
Страстные сцены секса в ту ночь сменяли нежные поглаживания и весёлый смех. Они признаны были восполнить недостаток понимания в разрыве двух культур и отсутствие достаточного уровня знания хотя бы одного общего для обоих языка.
На следующий день паром доставил их от пристани Калика до острова Косумель. Валяясь на диком пляже, Маша наслаждалась тишиной и покоем. Дайвинг, средняя стоимость которого составляла около двухсот долларов, был им не по карману. Но нужны ли рифы влюблённым? Прозрачная вода тёплого Карибского моря, вздымающаяся высокими волнами, и горячий белый песок превосходно заменяли им всё и вся.
Поймав в восторженном раю порыв вдохновения, Маша написала очередной фрагмент своей сказки.
***
– «Брайнон задумчиво почесал свою кудлатую бороду и присел на усохший, безжизненный пень, бывший когда-то основанием добротного дуба. «Старик был прав: виталиус умирает. Но почему?.. Это нехорошо, очень плохо…» Тролль с тоской глядел на невероятно красивые, похожие на маленькие цветочки коробочки спор. Розовые и кирпичные, полуночно-синие и фисташковые, они сидели на своих высоких ножках, словно не подозревая о том, что угловатые волосистые листья на стеблях уже начали чернеть, а их ризоиды распространяют неведомую болезнь, крепко вцепившись в землю и напитывая грунтовые воды. Ещё в детстве отец говорил Брайнону, что причудливый мох хранит в себе душу самого леса, что бы это ни значило. Старик Цитриус сказал: «Умрёт мох, умрёт и лес». Конечно, его байки давно слушают только дети. «Но что, если он прав и в этом? Куда они пойдут, если леса не станет? Тролли живут в нём уже сотни тысяч лет, с тех незапамятных времён, когда их предки перебрались в лесные чащи с гнилых болот. Они не могут вернуться к этой смердящей, булькающей газами жиже. Разве смогут они снова примириться с такой жизнью?.. Пожалуй, не стоит забегать так далеко. Хотя ещё месяц назад мёртвых островков мха было гораздо меньше…» Брайнон тяжело вздохнул и поднял голову, всматриваясь в небо. Пушистые белые облака застыли в синеве призрачным замком. «Нужно бы что-то сделать, но что?» Он ласково погладил яркие на фоне приглушённой зелени коробочки, как бы прощаясь с ними, когда откуда-то сверху свалился странный предмет. Он упал на поляну прямо перед Брайноном. Тролль вновь посмотрел вверх и удивлённо заморгал: ему почудилось, будто из-за пушистой башни несуществующего замка показалась и тут же скрылась маленькая белобрысая головка. «Что за чертовщина? Солнце что ли напекло? Сегодня и правда очень жарко… Но откуда это упало? И что это вообще такое?..» Брайнон озадаченно вертел в руках кубик, грани которого украшали множественные разноцветные квадратики, не зная, что и думать обо всём этом. Ещё раз взглянув на небо, он обнаружил, что воздушный замок, ведомый ветром, поплыл дальше, постепенно утрачивая чёткость очертаний. Устало помотав головой из стороны в сторону, тролль бросил неведомую находку в плетёную из корней наплечную сумку и не спеша поплёлся домой. Мерценелла наверняка уже потушила его любимое жаркое из оленины и красных грибов. Добротный ужин наполняет силой. Это каждый тролль знает. А там можно и загадки под треск костра погадать. Но загадкам час вечерний, а еде время всегда», – Маша остановилась, торжественно посмотрев в объектив. – Вот такой вот отрывочек, – она широко улыбнулась. – Моя сказка о добре и вере в чудеса с автографом автора приедет к Новому году по почте ко всем, кто решит поддержать мой проект «Путешествие на край земли». Реквизиты карты смотрите в описании. Спасибо вам! – Маша поцеловала воздух. – Вы настоящие творцы, творцы моей мечты! И именно для вас я сотворю своё чудо! Обнимаю горячим сердцем!
***
Прощаясь с Армандо после романтической истории длиной в пять дней, Маша преодолевала в себе желание остаться. Попытки не рисовать картинки будущего провалились – иллюзии топили. Осознание того, что она не нужна, захлестнуло волной отчаяния. «Ты такая девушка! Нужно заботиться о своём сердце», – сказал он, руководствуясь переводчиком. И эти слова врезались в мозг, формируя новые кирпичики установок: «Я нужна самой себе. Я должна отпустить и идти дальше». Болезненное шевеление осколков разлетевшегося в ней на мириады атомов чувства ещё долго будет вызывать стонущее покалывание, но пора молчать.
Мученически сомкнуты губы, взгляд в иллюминатор – за овалом двойного стекла грязно-серые грозовые облака. Тоска:
«4 пламенные ночи <рисунок огня> 5 дней с Тобой <сердце>
Я прожила лучшую Любовь в своей жизни, Mexico en el corazon por siempre! <руки молящегося>
Спасибо за честность, хоть она и кольнула. Но ты показал мне как я нужна самой себе.
Спасибо, что научил меня отпускать, уходить, прощать.
Я отпустила Тебя, отпуская саму себя и ощутила внутри колодец, наполненный силами – жить, идти, достигать.
Пришло время молчать: замкнуть рот, открыть сердце и постигать – мир, себя, гармонию.
#Путешествие_на_край_земли – следующая остановка Desierto de Chihuahua <пустынный пейзаж с кактусом>
Что ждёт меня там? Congelado <девушка в позе лотоса> esperando por <выдыхающее облако> estoy iisto <комета>»
Армандо купил ей билет на самолёт до Чиуауа с шестичасовой пересадкой в Мехико – не самый лучший вариант, но Маша не располагала средствами и на такой, потому с бесконечной грустью во взгляде благодарно обняла любимого. В 21:15 «Аэробус А321» оторвался от земли, и Маша разрыдалась.
***
– Порой хочется сдаться – не скрою, но, знаете, когда накатывает усталость вперемешку с отчаянием, я начинаю дышать и постоянно повторяю себе аффирмации для путешествий, перестраивая своё подсознание, подменяя страхи позитивными картинками. И это работает. У меня, во всяком случае, – она сидела прямо на земле в окружении низких зелёных кустарников, за её спиной высился горный массив. – Например, я говорю себе, что все двери для меня открыты, я легко передвигаюсь от пункта «А» к пункту «Б», вопреки сложностям с деньгами. Ситуация постоянно разрешается сама собой: кто-то покупает мне билет или подвозит меня. Я на самом деле встречаю заботливых и добрых людей. Меняя негативные установки на позитивные, я настраиваю пространство вокруг себя определённым образом – так, как мне нужно, – Маша улыбнулась, справляясь с последними колебаниями. – Впереди путь молчания – практика абсолютной тишины, ради которой я иду в пустыню. Там я проведу сутки или сколько понадобится для того, чтобы достичь нового духовного уровня. И это время я проведу не только вдалеке от людей, но и без каких-либо средств связи – без интернета и звонков. Пожелайте мне удачи, мои хорошие. Я написала сегодня в дневнике одно слово – «silencio» («молчание»). И пора исполнить обет, – она наклонилась вперёд, чтобы выключить камеру.
Это видео стало последним, опубликованным Машей в интернете. После ничего больше не появлялось. Ни через месяц, ни через год или пять лет. Некоторые подписчики заметили неладное и даже проявили участие, спросив через директ, куда она пропала, но большинству было попросту всё равно. Многие со временем удалились, у кого-то же по-прежнему сохранилась подписка на её аккаунт. Ох уж эти электронные призраки – слепки неприкаянных душ.
Случайный штрих
Она второй день брела по сухой и безликой равнине, пытаясь различить так похожие друг на друга горные гряды с плоскими, как блюдце, вершинами. От торчащих тут и там кривых приземистых кустиков с маленькими жёлтыми цветочками уже рябило в глазах. Гипсовый песок скрипел не только под ногами и на зубах, но, кажется, облепил всё её пропотевшее тело. Мир Дикого Запада, утратив романтическую дымку кинематографа, вселял лишь ужас и отвращение. Кажется, Маша всё ещё находилась в штате Чиуауа, хотя уверенности в этом не было. Стоило признать, что она заблудилась.
Маша посмотрела на растекающееся по горизонту маслянисто жёлтое солнце. «Только не ещё одна ночь…» – подумала она, непроизвольно дрогнув всем телом и до боли стиснув зубы. Пустыня постепенно отпускала жар, делая глотки воздуха более живительными, что порадовало бы любого путешественника. Но Маша уже знала: через несколько часов станет слишком холодно, чтобы спать на земле.
Достав из рюкзака пластиковую бутылку с остатками воды, Маша сделала обжигающий глоток и остолбенела, готовая скорее поверить в то, что видимое ею – мираж, чем в реальность происходящего. Вдалеке двигался автомобиль. Не в её сторону, и вряд ли она успела бы приблизиться к нему до того, как потеряла из виду, но само его наличие говорило о близости дороги и вселяло надежду. Маша из последних сил бросилась к миражу и бежала до тех пор, пока не споткнулась о что-то.
Оцарапанные колени ныли, просвечивая сквозь дыры обшарпанных спортивных штанов. Она с трудом поднялась на ноги, доковыляла до отлетевшей к просёлочной дороге пустой бутылке и, вновь взяв её в руку, посмотрела по сторонам – никого. Тяжело вздохнув, Маша поплелась в ту сторону, куда, по её мнению, около получаса назад ехала машина.
***
Рисунок ниерики расплывался перед глазами, голова кружилась. Лучи заходящего солнца всё ещё опаляли кожу. Маша изо всех сил старалась настроиться на созерцательную практику, но у неё не выходило. «Мне мешает страх. И усталость. Нужно успокоиться. Мне ничего не угрожает. Всё будет хорошо…»
Днём она наткнулась на настоящую змею, и её извивающееся жёлто-оранжевое тело теперь стояло перед глазами. Змея не пыталась на неё наброситься, медленно уползая по своим делам, но, разглядев угрозу с расстояния около полутора метров, Маша так перепугалась, что сердце ушло в пятки. Она сначала быстро шла, а потом даже бежала в противоположном от змеи направлении, всё думая о том, что вот-вот встретит другую. Но до конца дня ей попался лишь один ускользающий в песок ящеричный хвост, если он ей не привиделся, конечно. Уже к полудню Машина голова распухла от жары.
Небольшая чёрно-жёлтая многоножка остановилась около её рюкзака и любопытно повела своими длинными усиками, как бы ощупывая преграду. Маша скорчилась, дрогнув всем телом. Несколько секунд она просто смотрела на семисантиметровое чудище, а затем резко ударила по нему бутылкой минералки. Ошмётки хитиновой кутикулы вперемешку с внутренностями размазались по днищу. Маша врезала снова. Брезгливо отирая влажной салфеткой измятую дюжиной ударов бутылку, она тихо всхлипывала.
Ещё до того, как солнце окончательно скрылось, Маша укуталась в свой спальник. В ту ночь она не смотрела на звёзды, как планировала, и ничего не писала. Практикуя дыхание сквозь провонявшую пустыней футболку, она пыталась во что бы то ни стало заснуть, но, пришедший глубокой ночью сон, не принёс желаемого умиротворения.
Ей снился грациозный вилорог, несущийся по песочным барханам. Сухая пыль окутывала его палево-коричневую фигуру, смазывая очертания. Больше ничего не происходило – он просто бежал. Но тревожное ощущение чего-то грядущего нарастало с каждым прыжком животного в неизвестность однородного пейзажа.
Проснулась Маша от давящего ощущения. Находясь в прогретом коконе спального мешка, она чувствовала себя ведьмой, костёр под которой уже горит, захватывая опутавшие тело верёвки. Маша выбралась из плена, тяжело дыша и начиная улавливать в глубине дикую панику. Впереди её ждал целый день в аду, и единственным, что она смогла сказать самой себе в утешение, было: «Я ухожу отсюда. Прямо сейчас. Нужно просто идти по карте в ближайший город». С этими мыслями она достала компас и включила телефон. Через два часа мобильный сел.
***
Дребезжащий шум мотора появился словно из ниоткуда. Небо уже потемнело, потому тусклый свет фар Маша заметила издалека. Она остановилась и отчаянно замахала руками над головой – американский внедорожник промчался мимо. Маша расплакалась. Почти беззвучно, лишь слегка постанывая. Но автомобиль развернулся. Из него вышли двое парней до тридцати лет. Холёные и подтянутые, они обескураженно разглядывали одинокую бродяжку.
– Hi, are you lost? Why don’t we get you? – спросил один из них.
Маша молчала в поисках слов.
– Do you speak English? – скорчился второй.
– Yes-yes. I’m a tourist…
– From Russia? – обрадовался первый. – Why are you alone?
– Yes, I’m travelling. Alone , – нерешительно добавила Маша.
Парни переглянулись.
– Let’s get you, – второй заботливо указал на тёмно-серый джип. – Where are you going?
– In town. Near , – Маша недоверчиво, но с надеждой рассматривала своих спасителей.
Парни снова переглянулись.
– Alright, we get you to the nearest, – первый тряхнул ключами. – Jump in! Would you like to drink?
В машине они напоили её водой и даже предложили чипсы. Из всего, о чём, как выяснилось, американские студенты пытались её расспросить, Маша смогла ответить лишь на то, из какого она города, куда стремится и чем занимается по жизни. Атмосфера общения была дружественная, парни симпатичные, и напряглась Маша только, когда Дастин спросил у Остина что-то до конца неясное ей, но включающее слово «excite». Его перевод она знала.
– Already excited? Endure until the next turn , – он гыкнул, игриво посмотрев на друга – Остин неопределённо повёл плечами.
Когда Дастин затормозил, Маша внутренне сжалась. Она уже понимала, что сейчас произойдёт, и морально готовилась к неизбежному. Главное, у неё ещё остались презервативы. Она это переживёт.
Но ожидания Маши не оправдались – студентам не была интересна её жреческая ипостась.
– Let’s go , – последнее, что она услышала: схватив Машу за волосы, Остин потащил её из машины.
Первый удар пришёлся прямо по лицу. Жёсткий ботинок врезался в челюсть, пронзая болью, уши заложило. Они вырвали из её рук рюкзак и отбросили его в сторону. Избиения продолжались долго. В основном, её пинали. Дастин изредка использовал кулаки – чаще по лицу. Ему, судя по всему, нравилось периодически заглядывать в глаза жертвы. В какой-то момент, уже отключаясь, Маша увидела, как Остин вытряхнул из её рюкзака всё содержимое.
***
– ;Crees que fue violada? – один из местных полицейских покосился на Машу, заводя мотор.
– ;Por qu; m;s vino ella aqu;? – пренебрежительно отозвался напарник. – ;Quer;as follar con un verdadero macho mexicano? Triunfo! Meterse con ella ahora , – он сплюнул в открытое окно.
– Este no es nuestro problema .
Они нашли её сидящей у дороги. По рваной одежде размазалась смешанная с пылью кровь. На раскрашенном цветастыми буграми лице практически не было видно глаз – они затекли распухшими синяками. Раскачиваясь, как в каком-то коматозном состоянии, она прижимала к своей груди тетрадь и подвывала что-то не слишком членораздельное, скорее напоминая невиданного зверька. Впав в состояние патологического дурмана, Маша не услышала звук приближающейся машины. Когда полицейские потрясли её за плечо, она судорожно всхлипнула, больше никак не реагируя. Мужчины волоком втащили её в автомобиль, уложив на заднее сиденье вместе с рюкзаком, в который закинули её разбитые фотоаппарат и смартфон с прочими пожитками.
По стёклам потекли струи воды – начался дождь. Маша продолжала гладить свою тетрадь трясущимися руками.
В отделении полиции города Делисьяс удалось выяснить, что она – гражданка России. После этого Машу доставили в посольство родной страны в Мехико, где созвонились с её родителями и на самолёте отправили несчастную домой. Около пяти утра шестнадцатого июня Татьяна Васильевна встретила свою дочь во Внуково, пересев с ней в самолёт до Сочи.
Рисунок двенадцатый – «Per aspera ad astra»
– В 2020 году будет десять лет, как знойная южанка живёт в пасмурном Петербурге и зажигает солнце в своём сердце творчеством. Хотя, если честно, я с детства мечтаю жить где-нибудь на море.
– Почему же ты тогда уехала из Сочи?
– Я планирую найти мужчину, который построит мне дом у моря. Не у Чёрного, а, скажем, у Карибского…
***
Маша прожила у мамы около трёх месяцев. Бороться с последствиями «психотравмы» ей помогала квалифицированный психотерапевт. Она рассказала Маше об эмоциональных симптомах, о том, как их проработать, адаптироваться к новым условиям и избежать злосчастного ПТСР.
Сложно сказать, восстановилась ли Маша до конца, но в начале сентября она сообщила матери о решении вернуться в Петербург. Татьяна Васильевна была шокирована, однако попытки противостоять разбивались о молчаливую закрытость и пассивную агрессию дочери, потому мать всё же купила билет, уступив.
Костя бродил по экотропам Алтайских гор, а Антон не отвечал на Машины сообщения. С тоски она позвонила Диме. Тот оказался в зоне доступа и даже согласился выпить кофе.
– Рад тебя видеть, – он выглядел несколько обескураженным. – Нифига… А ты где пропадала всё это время? Я уж было думал, что ты осталась жить в Мексике…
– Да… Там и здесь… Столько всего случилось… – Маша натянуто улыбнулась.
– А номер зачем сменила?
Она проглотила обжигающий капучино, едва не поперхнувшись:
– Телефон потеряла.
– Ну ясно…
Повисла неловкая пауза.
– Так рассказывай, как там Мачу-Пикчу? Или куда ты летала?
Маша потёрла шею, шумно выдыхая:
– Красиво, – она кивнула, снова растягивая улыбку. – Знаешь, завораживающе.
– Ну круто, круто…
– А здесь, я смотрю, ничего не поменялось, – Маша была удивлена тем, насколько чужим, будучи таким знакомым, ощущается ею Петербург. Словно он застыл, а она безвозвратно изменилась, и больше нет того синхронного звучания, нет столь желанного чувства, что ты наконец дома. А есть ли вообще где-то этот её «дом»? Или она теперь всюду будет неуместна, как глупая колкость, как чернильная клякса на белом листе? – Чем живёшь ты? Всё ещё практикуешь йогу? Можно было бы как-нибудь вместе на гвозди зайти – вспомнить былое…
– Эммм… Понимаешь, у меня просто девушка… – Дима сморщил лоб, подыскивая выход из тупикового заворота. – Ну… Ты ж пропала: не звонила, не писала… Я думал…
– Да всё нормально, Дим, – она натужно улыбнулась. – Рада за тебя. Это же замечательно!
Через пятнадцать минут разговора ни о чём, скорее заполняющего тишину, чем интересного собеседникам, они расстались на лживой ноте «звонить-писать, если что». То самое неопределённо-мнимое «если что», которое никогда не наступает.
***
Звонить с незнакомого номера не было смысла: он бы не взял, потому Маша написала смс: «Привет. Это Маша. Помнишь такую?)) Как твои дела?)» Но Антон молчал. Она изнывала от мысли о том, что сама во всём виновата. «Это трагедия, написанная мной, и я расставила в ней акценты…»
На второй день ожидания Маша набрала в поле сообщений текст: «Стоя на пороге диалога, который не стоит начинать… я отчаянно замыкаю ладонями рот, но крик прорывается… прости что пишу. не стоило. видимо…» Поразмыслив с минуту, нажала «отправить». И вновь тишина. Ещё через сутки он всё же ответил: «Привет) Начинай)»
Сердце гулко забилось. Маша несколько раз стирала неудачные варианты, прежде чем остановилась на том, что почти наверняка сулил встречу: «Хотелось бы чего-то «вкусного» приобрести)) У тебя есть? <подмигивающий смайл>» В этот раз ждать ответа пришлось час: «Могу граммуль отсыпать) А ты ж вроде как завязала?»
***
Она перемерила всё, что привезла с собой – ничего не сидело на ней так, как хотелось бы. В итоге победили джинсы с лёгким черничным джемпером, сквозь который просвечивал атласный бюстгальтер цвета бордо.
В метро Машу чуть не трясло от возбуждения, ладони потели. Она перебирала в уме аффирмации, но настройка не удавалась, а визуализации рассыпались одна за другой.
Антон встретил бывшую открытой улыбкой и фирменно обнажённым торсом:
– Привет, – он показался ей счастливым. Маша приняла это за благоприятный знак. – Проходи.
Войдя, она осмотрелась в поисках следов своего не столь давнего пребывания в квартире – намеренно оставленные совместные фотографии к её разочарованию исчезли с холодильника.
– Покурим? – Антон жестом пригласил её присесть на диван.
– Да, давай. Правда, я давно не курила…
– Как на велосипеде, – он рассмеялся, поджигая протянутый ей косяк.
Погружаясь в наркотический дурман, Маша всё явственнее ощущала в себе желание к нему прикоснуться и одновременный страх быть отвергнутой. Мысли крутились вокруг внезапно осознанной истины, делающей всё невозможным: по-настоящему она любила только его.
– Так и как там заграница? – Антон поставил перед ней чашку с горячим зелёным чаем.
Маша дёрнулась, подняв на него полные мученического страдания глаза:
– Я не хочу об этом говорить, если ты не против.
– Ладно, – он равнодушно повёл плечами, усаживаясь чуть поодаль. – О чём будем говорить?
«Знаешь, ты… как тигрёнок… Тебя хочется гладить… Эта твоя грива… Можно..?» – Маша проговаривала про себя одни и те же фразы, так и не решаясь сказать их вслух, на протяжении целого часа.
– Ты прости, но мне завтра на работу. Рано вставать. И я б уже спать, если честно, лёг, – Антон протянул ей аккуратный пахучий свёрток:
– Держи свой грамм. И лучше, наверное, в носок его, чтоб меньше аромата, – он весело ухмыльнулся.
– Ага, – Маша положила на стол договоренную тысячу. – Я в туалет загляну?
Выйдя из уборной, она молча застыла в дверном проёме.
– Был рад повидаться.
– Да, я тоже, – выдавила Маша, а потом набрала воздух и выпалила:
– Я могу остаться. Если ты хочешь.
Антон смерил её серьёзным взглядом:
– Нет, не стоит.
Лицо Маши искривила гримаса отчаяния, она кивнула и, схватив свою фиолетовую парку, выскочила из квартиры.
Выйдя на улицу, она рассмеялась – пронзительно, громко. Смех сменился плачем, в конце концов затихшим последними сиплыми всхлипами. Домой Маша пошла пешком.
Остановившись на мосту Александра Невского, она посмотрела на начавшие кое-где проблёскивать звёзды, а потом склонилась над холодным металлом перил. Тёмные волны мягко перекатывались, играя разноцветными бликами огней. Маша подалась вперёд, безвольно отпустив руки.
***
– Как прошла ваша беседа с мамой? Испекли вместе пирог? – дружелюбной улыбкой Анжелика Михайловна смягчила сложный для её пациентки вопрос. Та холодно кивнула. – С чем был пирог?
– С вишней, – Маша вздохнула, понимая, что от неё ждут рассказа о событии, какой-то рефлексии. – Я её во всём разочаровала: не стала певицей, не закончила режиссуру, сыплю слишком много сахара…
– Сахара? – Анжелика Михайловна нахмурила свои рисованные брови.
– Пфф, да. Она снова начала меня критиковать. Сказала, что я переборщила с сахаром и испортила пирог.
– Уже за чаем?
– Да, а потом я сорвалась. Ну то есть, не совсем так. Я спокойно ей сказала, что мною это воспринимается как критика, а я уже взрослый человек, и мне это не нравится.
Анжелика Михайловна одобрительно кивнула:
– Хорошо.
– А она сказала, что я никогда не умела отличать критику от здравого смысла и её добрых советов, – Маша скривилась. – И вот тут я сорвалась. Сказала ей, что думаю по поводу её «добрейших советов». Она тоже разошлась по воспоминаниям. Тут и опера всплыла, и режиссура… Потом я ещё стала виновата «элементарно в том, что испортила такой вечер!» – пародируя мать, Маша завысила голос. – А я сказала ей, что это она свела отца в могилу и вынудила меня бежать из дома.
– Что случилось дальше?
– Она ушла к себе, и мы снова не разговариваем.
– Ясно, – Анжелика Михайловна выдержала терпеливую паузу. – Что ты чувствовала тогда и что чувствуешь сейчас?
– Злость.
– На кого?
– На мать.
– Ясно, – она слегка подалась вперёд, скрестив руки на коленях. – Я хочу, чтобы ты поняла, Мария: изменения в отношениях не происходят по щелчку пальцев. Иногда это очень долгий и тернистый путь. Похвально, что ты смогла рассказать о своих чувствах. А ещё похвальнее то, что ты попыталась наладить диалог.
– Да, но ничего не вышло.
– Не вышло сейчас, может выйти в следующий раз.
Маша шумно выдохнула.
– А сны на этой неделе были?
– Да, парочка…
– Какие изменения в сюжете?
Маша пожала плечами:
– В одном бежала – в другом нет. Я снова села в этот долбаный джип… – она закусила губу, шмыгнув носом, и замолчала.
– Как думаешь, возможно ли, что ты чувствуешь свою вину за произошедшее?
– Я знаю, что виновата.
– Когда мы попадаем в непредвиденные ситуации, мы часто чувствуем себя инициаторами каких-то событий. Не всегда это так. И если ты и оказалась в пустыне по своей инициативе, ответственность за произошедшее на твоих плечах полностью не лежит. Никто не мог знать, что так всё случится.
– Я… Я постоянно думаю о том, как всё было бы, если б я никуда не поехала, если б не ушла от Антона, – Маша всхлипнула, отерев набежавшие слёзы. – На днях он тоже снился мне.
Анжелика Михайловна поправила свои золочёные очки:
– Кто этот Антон? Твой бывший парень?
Случайный штрих
Спасатели выловили Машу из Невы неподалёку от гостиницы «Москва» со стороны Синопской набережной. В бессознательном состоянии, с нитевидным пульсом её доставили в реанимацию ближайшей больницы. По словам очевидцев, падая, она ударилась головой о фундамент одной из опор моста. Врачи поставили диагноз «открытая черепно-мозговая травма с тяжёлым ушибом головного мозга». Через две недели после пятичасовой операции Маша, вопреки ожиданиям медиков, всё же вышла из комы, почти четыре месяца провела в Институте нейрохирургии Поленова, но существенных улучшений это не принесло. Константин Александрович сказал её матери, что процесс реабилитации после таких серьёзных травм может растягиваться на годы и требует многих усилий, но отчаиваться не стоит – Маша ещё может научиться самостоятельно передвигаться и даже говорить. «Время и терпение – ваши лучшие друзья». На том они и расстались.
Спустя полгода Маша по-прежнему сидит в инвалидном кресле, с трудом двигает пальцами правой руки и скользит безучастным взглядом по окружающим её людям и предметам. За всё это время речь в ней так и не проснулась.
– Какая ты сегодня красивая, – Татьяна Васильевна улыбнулась, старательно укладывая короткие волосы дочери. – Они так быстро отрастают. Сейчас у тебя почти такая же причёска, как после тех жутких сиреневых дредов, – сморщив нос, она положила массажку на трюмо. – Ну вот, готово. Поедем прокатимся к морю, да?
Она продолжала с ней разговаривать, хотя Маша ничего не отвечала. Изредка Татьяне Васильевне казалось, что в глазах дочери мелькает какая-то эмоциональная реакция на её слова или действия, но чаще всего Маша смотрела просто потеряно, словно пыталась понять, кто или что перед ней. «Это всё обезболивающие», – сокрушённо думала Татьяна Васильевна. Но попытки отменить или хотя бы снизить дозы препарата приводили к возвращению судорог и истошным крикам.
Мать повернула её лицом к береговой линии и зафиксировала тормозной рычаг, блокируя колёса инвалидного кресла:
– Какой закат… Всё-таки нет ничего лучше жизни у моря. И зачем тебе нужен был этот грязный и холодный Петербург? – она тяжело вздохнула, размышляя о превратностях судьбы.
Муж умер от сердечного приступа шесть лет назад, скорее освободив её, чем огорчив. Но поступок дочери посадил в пожизненную тюрьму их обеих. С другой стороны, теперь Маша хотя бы не творит глупости, если это можно считать позитивным аспектом крайне жуткого положения вещей. Однако отличительными качествами Татьяны Васильевны всегда были определённая стойкость и умение находить отдушины в самых удушливых условиях бытия. От агрессивного любителя побоев она двадцать пять лет пряталась в своём саду. И там по-прежнему цветут прекрасные гортензии.
На потемневшем небосклоне начали проглядывать первые искристые звёздочки. Не имея возможности поднять или повернуть голову из-за паралича шейных мышц, Маша смотрела только прямо перед собой. Её взгляд ничего не выражал, но Татьяна Васильевна убеждала себя в том, что дочь целенаправленно смотрит на звёзды и, быть может, если они засияют достаточно ярко, Маша даже улыбнётся.
«Может быть, улыбнётся завтра. Гортензии тоже расцветают не сразу и, стоит отметить, не у всех», – отжав тормозной рычаг, она толкнула кресло вперёд.
– Пора домой, моя девочка. Пора домой.
***
«– Я, как бы это сказать… потерял его, – Врэльгельмунд растерянно почесал свой белокурый затылок.
Фриска ошарашено выпучила глаза:
– В смысле потерял!?!
– Ну… помнишь, мы играли в «Пушистые шары»? – он задорно улыбнулся, вспоминая любимое веселье. – Так вот, я разыгрался и бросил… – скорчив нелепую гримасу, Врэльгельмунд пожал плечами, – не шар.
– Ты что сделал!?!
– Да, но чем больше я об этом думаю… Что, если это была та самая случайность?
– Ты сам маленькая, но до безобразия противная случайность! – недовольно фыркнула волшебница. – Ты хоть понимаешь, какие последствия могут быть!?! Мы же хранители!
– Случайная закономерность, – появившись из ниоткуда, Зельда едва коснулась плеча Врэльгельмунда. Её ледяной тон разрезал пространство, заставив обоих волшебников вздрогнуть. – Значит, твой куб теперь в мире троллей?
Врэльгельмунд молча кивнул, переводя дыхание и ожидая серьёзную взбучку. Но Высший маг лишь постучала по его макушке своими маленькими, по-детски пухлыми пальчиками и заключила:
– Ну что ж, мы, судя по всему, имеем дело с событием. И нам с вами предстоит прокатиться на облачном лифте».