<1-ый очерк к 250-летию со дня рождения Наполеона>
ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1812 В ГОД 250-летия СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ НАПОЛЕОНА
Исходный материал или событие не столько является основанием для предметного
разговора, сколько поводом поговорить вообще, на близкие и отдаленные темы
(идея часто встречается у В. Белинского и Д. Писарева)
В юбилейные даты всегда замечается некоторое оживление интереса к титульному событию и темам, связанным с нею.
Наполеон Бонапарт (15.08.1769, г. Аяччо, Корсика - 5.05.1821, о. Святой Елены) ассоциируется у нас главным образом с Отечественной войной 1812 года. Производные темы: главный политический противник Наполеона - Александр I [1], главный военный противник - Кутузов и русская армия, профессионализм военных командиров, исходные силы, качество вооружения, как обстояло дело с финансами, разорение населения, фоновые мешающие факторы (плохие карты, предатели, крепостничество, жара, дожди, малонаселенность местности, бездорожье, холода, изнашивающееся и недостаточное по сезону обмундирование, продовольствие, фураж), коллизии под Смоленском, Бородинская битва, пожар и почти полное уничтожение Москвы, потери сторон, неутихающая война в Испании, отвлекающая силы Франции, Жозефина Богарнэ (первая жена Наполеона), великая княгиня Екатерина Павловна (1788 г.р.; первый русский брачный проект Наполеона [2]), Мария-Луиза, "Римский король" (малолетний сын Наполеона), план совместного похода в Индию (исходно: проект Наполеона и Павла Первого [3]), вступит ли Османская империя в войну на стороне Наполеона... почему все так случилось - если все так хорошо у одной воюющей стороны, почему не стряслось, но сотворилось - если все так плохо у другой...
Последние годы - доступных архивов и буйства информатики и информаторов всякого рода - откровений в раскрытие большой темы и в ее подтемы не добавили. Основная тенденция среди большинства современных исследователей данного пласта отечественной и мировой истории - упрощение и уничижительная ирония. Как в искусстве живописи: не владеешь техникой рисунка, не чувствуешь композицию – черти, как Малевич, круги, кубы и квадраты, раскрашивай во всевозможные цвета и объявляй, что в этом особый глубокий смысл; некоторым везет, их признают и славят...
Совершим критический обзор по некоторым примечательным контрапунктам.
- В статьях и интервью не перестают заявлять, что тема Отечественной войны 1812 года перепахана вдоль и поперек (?!)...
На мой взгляд, тема не только не перепахана - она при всей давности своей и периодической практической востребованности (особенно в годы войн и лихолетий) так и не вышла за фазу первичного накопления и обобщения материалов. Своего рода парадокс, ибо в последние тридцать лет историки только и занимались что справочно-информационной работой, сваливая без надлежащей обработки в одну кучу массу накопанной информации, издавая все это под маркой научных и популярных трудов. Создается впечатление, что в теме Отечественной войны 1812 года специализируются самые бездарные и недобросовестные.
По конкретным позициям реальность здесь такова. Серьезные широко охватывающие научные монографии по теме после созданных еще на ранних этапах осмысления событий трактатов Михайловского-Данилевского [4] и Богдановича [5] не появились. Другие основные труды по теме это либо скороспелые очерки, продиктованные необходимостью дня (Ахшарумов [6], Бутурлин [7]), либо наукообразный произвол "допущенных и обласканных" властью, научными школами и направлениями (Окунев, Тарле), либо выражение своих явно обозначенных симпатий и антипатий (Шильдер [8], великий князь Николай Михайлович), либо прямое или косвенное отражение политического заказа (официальная советская историография и значительная часть советских историков), либо книги-брошюры современных авторов, часто не выдерживающие даже простейшего критерия по количеству страниц собственно аналитического текста, но с громкими названиями вроде "Тайна чего-то или кого-то", "То, что многие годы от нас скрывали", "Первая и единственная настоящая научная история войны 1812 года", с длинными (давно распространенными в Интернете) списками якобы прочитанных и проанализированных материалов [9] и т. п.
- Раздел, где вроде бы действительно "все перепахано" - это Бородинская битва. Свои соображения и оценки по ее поводу не высказал только ленивый. Однако тема эта настолько значительна, что многократной поверхностной вспашки здесь явно недостаточно. Ход битвы должен быть расписан по квадратам и часам: где какая пехотная и кавалерийская часть находилась и что делала; где находилось в каждое мгновение Главное командование и его штаб, командиры корпусов, дивизий, полков, адъютанты и квартирмейстеры корпусов; где располагались орудийные батареи и в каком количестве. С высокой точностью должна быть подсчитана основная и второстепенная статистика битвы и Бородинского поля: сколько орудийных зарядов имелось в запасе перед битвой, сколько осталось после битвы; каким количеством пуль и пороха были обеспечены подразделения; число лошадей, которым оперировало командование (при научном подсчете военного потенциала страны этот показатель один из важнейших); какой рельеф в поперечном разрезе имели в местах наиболее частых перемещений войск овраги: Семеновский, его отроги, Каменский, Огницкий, Горецкий, Стонецкий, Путятинский и др.; сколько километров, по какой траектории (дирекции) и за какое время прошли дивизии 2 пехотного корпуса генерал-лейтенанта Багговута с крайнего правого фланга русской позиции до конечного пункта передислокации (4 пехотная дивизия (пд) генерал-майора Евгения Вюртембергского - до передовых линий центра левого фланга, 17 пд генерал-лейтенанта Олсуфьева - до линии обороны 3 пехотного корпуса); сколько выездов (вылазок) артиллерии было произведено непосредственно в поле наперехват надвигающихся сил противника, каким количеством орудий и сколько при этом было сделано залпов [10] (если такие действия с нашей стороны не производились вообще, то нельзя уйти от обсуждения вопроса об отсталости, даже - упрямом невежестве, русского командного состава [11]. В свое время начало этой дискуссии задал сам Александр I, но она не была поддержана); и т. п.
Остроту проблемы не сглаживает наличие неплохой научно-популярной литературы советского и раннего постсоветского периода [12].
- Нет Летописи войны 1812 года. Неплохая Энциклопедия "Отечественная война 1812 года" (2004) не может ее заменить.
Попутно замечу, новации Энциклопедии в изменении принятых дат рождения исторических лиц сомнительны - в основном, по своей мотивации они не отличаются от курьезного советского историко-исследовательского гонора: дескать, веками и десятилетиями никто не догадывался и только советские специалисты увидели (?!), раскрыли (?!), объяснили (?!)...
- Нет Летописи двух главных действующих лиц эпохи, Наполеона и Александра I. По 1812 г. По 1810 и 1811 гг. - периоду интенсивной предвоенной подготовки. Часто простейший подневный обзор того, где и кто находился, способен дать неизмеримо большие сведений, чем путанные сообщения мемуаристов и вторящих им военных беллетристов.
- Нет ни одной серьезной научной работы российских историков, где исследовались бы аспекты предыдущего делового (и творческого) взаимодействия Наполеона и Александра I. При этом следует признать абсолютным недомыслием красивый и вечно модный постулат-афоризм, что история не имеет сослагательного наклонения. Историческая наука, историки просто обязаны исследовать важнейшие перепутья страны и общества в ракурсе допуска "что было бы, если бы..."
В смысле настоящей статьи речь может идти о таких вопросах: "что было бы": если бы перезаключили Тильзитский договор (например, в варианте, предусматривающем погашение всех издержек России от континентальной блокады), если бы двинули совместное русско-французское войско на Индию, если бы разделили Турцию и России были отданы Босфор и Константинополь, если бы Россия перешла на наполеоновскую методику компенсации военных затрат (за счет неумолимых конфискация и контрибуций, налагаемых на проигравшие державы), если бы Россия перешла на наполеоновскую организацию государства и профранцузскую правовую систему (основанную на знаменитом Гражданском Кодексе Наполеона), если бы Россия при деятельной поддержке Наполеона провела быстрое освобождение крестьян от крепостной зависимости (на 50 лет раньше реформ 60-х годов; и не по домашнему кондовому порядку, а одним из проверенных европейских способов; Александр I был близок к этой мысли)...
- Нет свода переписки главных гражданских и военных действующих лиц по 1812 году и обусловившим развитие конфликта знаковым периодам 1807-1808 (Тильзитский союз, Эрфуртская встреча), 1809-1810 (брачные проекты Наполеона относительно великих княжон Екатерины Павловны и Анны Павловны), 1811 (последние шансы договориться). Речь может идти о письмах, записках и личных распоряжениях императриц Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны, цесаревича Константина, великой княгини Екатерины Павловны, членов Ольденбургского дома, председателя Госсовета Н. Салтыкова, канцлера Н. Румянцева, министров Д. Гурьева, А. Балашова, А. Голицына, московского генерал-губернатора Ф. Ростопчина, дипломатов К. Нессельроде, С. Воронцова, Александра Куракина, П. Толстого, А. Чернышева, Н. Новосильцева, А. Чарторыйского, Каподистрии, Ж. де Местра, военных деятелей М. Барклая де Толли, Л. Беннигсена, А. Аракчеева, К. Толя, П. Витгенштейна, А. Тормасова, П. Чичагова, И. Эссена, командиров корпусов всех армий, губернаторов затронутых войной губерний, высших и средних чиновников, занимавшихся пополнением и обеспечением армии (в том числе ведающих деятельностью рекрутских и ремонтных депо, формированием отрядов ополчения, заготовкой продуктов питания и одежды, производством пушек, ружей, пороха, зарядов, и т. п.), руководителей полиции, системы путей сообщения... [13]
- Нет подробной историко-топографической карты Бородинского сражения, с масштабной сеткой, с разметкой географических уровней (с горизонталями), с указанием высот, низин, оврагов, кустарников, лесов, ручьев, болот, с обозначением естественно образовавшихся и специально устроенных коммуникационных путей, с четкими контурами фортификационных сооружений [14] и значимых неукрепленных позиций, с указанием бытовых строений, и, естественно, без автомобильных и железнодорожных трасс, современных поселений, контуров участков хозяйств и подтопления, и пр. подобного, способного напрочь испортить восприятие исторической территории и ее объектов [15]... Нет внятных чертежей Курганной батареи, укреплений вблизи деревень Маслово и Горки, Багратионовых флешей, Шевардинского редута... "Новострой" (т. е. макет флешей), воссозданный вблизи Спасо-Бородинского монастыря, как минимум, не верен по конфигурации фасов и по их длине.
- Нет научной почасовой хроники Бородинской битвы (хотя наряду с вопросом потерь сторон это самая популярная тема у знатоков и неофитов). Некомпетентность исследователей на этом вопросе проверяется, как на тестах. Часто, не умея элементарно прочитать карту, соразмерить численность войск с рельефом и пространством [кстати, Наполеон говорил, что не нужно собирать много войск там, где они не могут развернуться], а, следовательно, и рассчитать объективные возможности перемещения воинских подразделений в различные пункты ордер-баталии и их боевого использования, т. е. восстановить версии наиболее близкие к тому, что было в реальности, они чуть ли не поголовно скатываются к откровенному или прикрытому критиканству [затасканное слово советской эпохи, но лучшего не подобрать], смакованию национального самоуничижения по всем аспектам битвы и кампании.
Стойкие идеологемы и парадигмы этого круга историков:
1. Российское верховное командование, в т. ч. военный предводитель Кутузов, если не абсолютно ничтожно, то близко к тому, и говорить о нем как об одном из факторов победы, если случившееся можно назвать победой, невозможно;
2. Потери русских в основных битвах, а особенно в генеральном сражение при Бородино, больше, чем у французов - причем больше на столько, что стыдно не только праздновать, но и упоминать;
3. Крепостническая система управления половиной населения (помещичьими крестьянами) в России уже по одной своей безжалостной и дремучей сущности не допускает ни серьезного освоения военного ремесла этими представителями низовой среды, ни развития в простонародье высоких патриотических чувств, ни проявления элементарных продуктивных мыслительных способностей
- О тезисе, что Кутузов стар, неинициативен и в военном деле недостаточно компетентен [16].
В первую очередь, ставят в вину, что он расположил почти половину сил на хорошо защищенном природными препятствиями правом фланге, вместо того, чтобы придвинуть их к очевидно слабому и более привлекательному для противника левому флангу. При этом никто не задумывается, что там, на левом фланге, просто не было места, чтобы поставить не то, что корпус, а дополнительную бригаду [17]. Надо знать, что реальные боевые действия 26.8.1812 г. затрагивали территорию на 4.5 км по фронту, обращенному на запад, и на 2.5 км в глубину, а интенсивные боевые столкновения происходили обыкновенно на ширине 1-1.5 км и глубине 0.2-0.5 км. Нахождение в этой зоне резервов мешало бы текущему передвижению основных, задействованных в битве, сил пехоты, артиллерии и кавалерии, а, кроме того, будучи в непосредственной близости к переднему краю, они несли бы неоправданные потери от огня вражеской артиллерии (начальная прицельная стрельба гранатами и ядрами - 1000-1200 м, а "верная", по терминологии командующего артиллерией Кутайсова – 600 м.). Столь опытный генерал, каким был Кутузов, вполне понимал, что позиции русского правого фланга, если только в Наполеоне не взыграет фантазия и не бросит его в реки, ручьи и буераки этой стороны, есть всего лишь безопасное место резерва, но не в голом поле (вспомните, где стоял резервный полк князя Андрея в "Войне и мире" и какие потери понес, не сделав ни единого выстрела), а на относительно оборудованных и защищенных позициях. До ввода в бой войска, находящиеся там, не потерпели никакого урона. Для того, чтобы пехотным частям с правого фланга (2 корпус генерал-лейтенанта Багговута) переместиться на левый, к дер. Семеновское, к Багратионовым флешам или к Утицкому кургану им надо было пройти порядка 4.5-5.5 км по заранее обустроенным внутренним дорогам - даже в условиях боевых действий это порядка 70-80 минут, не такое уж критическое время. А для кавалерии - это и вовсе не расстояние. И другой аспект: Багратион, назначенный со своей Второй армией оборонять левый фланг, получая задание на битву от Главнокомандующего, не просил привлечения дополнительных сил в свое расположение, что он несомненно сделал бы, если полагал необходимым. Багратион также не возразил и на "неразумное" размещение правого фланга. Это не случайно, уж он-то, прошедший через Аустерлиц, Эйлау и Фридланд, знал, что Наполеон мог запросто перенести основной удар из, казалось бы, выигрышной позиции на совсем "неудобный" для атаки участок фронта или фланг противника. (Кстати - перескакивая вперед по времени- подобным образом обстояло дело под Бауценом (20 и 21.05.1813 г, по европейскому стилю): не должен был Наполеон там ударить по правому флангу, для него битва достаточно удачно складывалось на другой стороне кордебаталии. Но ведь ударил!)
Дополнительно следует отметить, что задачи удержать во что бы то ни стало Багратионовские флеши и Батареи Раевского не ставились, они были лишь частью общей задачи обороны левого фланга и центра. Как фортификационные сооружения они были оборудованы наспех и явно недостаточно, особенно флеши, поэтому оставление их не считалось трагедией (в ходе оборонительного сражения против сильного противника первые рубежи, вместе с фортификациями и частью вооружения, всегда оказываются проигранными). Барклай поступил разумно, когда направил большую часть подошедшего на помощь 2 пехотного корпуса не на атаку флешей с целью их возврата (эта атака вероятно завершилась бы успехом, как незадолго перед этим атака вновь подошедшей 3 пд), а к Старой Смоленской дороге к Тучкову и на др. места. Тем самым он одобрил новую линию обороны Второй армии, удачно выстроенную Коновницыным [18] на другой стороне Семеновского оврага
- О тезисе, что непонятно, как готовились к битве, как командовали и как воевали, когда уже в 9 часов утра все важнейшие пункты русской позиции были взяты французами...
Во-первых, в каждой битве кто-то считается, по меньшей мере, больше победителем, чем другой, даже если бы сошлись в состязаниях и продемонстрировали величайшее военное искусство Александр Македонский, Цезарь, Ганнибал, Наполеон и Суворов.
В том, что Наполеон почему-то не захотел продолжить столь великолепный утренний разгром, и остервенелые столкновения больших вооруженных групп людей - фактически на одном и том же месте, только в разных комбинациях - продолжались до 4-х часов дня, а артиллерийские обмены продолжались вплоть до наступления полной темноты - содержится ответ на многие вопросы и недоумения. Не все в русской армии было так плохо.
Барклай, наблюдавший позиции левого фланга с командного пункта Первой армии, а также видевший обстановку вблизи, во время перемещений вдоль линии фронта, и отлично читавший все перипетии боя, воспринял ситуацию на 9 час на левом фланге как обычную батальную, и даже на 11 часов, когда положение усугубилось (был ранен и увезен Багратион, не сразу нашли ему замену) - как плохую, но не кризисную. Так, хотя 2 сводно-гренадерская дивизия (генерала М. Воронцова) и 12 пд (генерала Л.Васильчикова) были истреблены фактически полностью, но 27 пд (героя Красного генерала Неверовского) оставалась еще боеспособной, равно как и 2-ая гренадерская (Карла Мекленбургского). 26 пд Паскевича была раздроблена атаками кавалерии, но потеряла людей немного и местами крепко держала позиции и временами контратаковала. С крайней левой оконечности, где за лесом шло упорное, медленно разворачивающееся сражение 5 армейского корпуса Понятовского и нашего 3 пк генерала Тучкова, подошла сильная 3 пд генерала Коновницына. За нами оставались дер. Семеновское и Курганная батарея. К югу от Семеновского спокойно и непоколебимо стояли Гвардейские пехотные полки Измайловский и Литовский, вокруг их каре образовался крупный оборонительный плацдарм с сильной артиллерией.
Критический момент для нашей обороны Барклай почувствовал только спустя примерно четыре с половиной часа, когда в результате сосредоточенных ударов чуть ли не всей французской конницы был захвачен люнет Курганной батареи [19] (когда ее оборонял уже не 7 пехотный корпус Второй армии, а 24 пд из 6 корпуса; когда был убит генерал Коленкур и взят в плен генерал Лихачев). Многочисленная французская кавалерия изрубила артиллерийскую прислугу и на азарте стала сильно теснить расстроенную пехоту из 1 и 2 эшелонов прикрытия батареи, и была высока вероятность, что пехота, не успев построиться в каре, не выдержит и побежит. Барклай уже хотел отдать приказ об общем отступлении. Но Кутузов не разрешил, а пехота выдержала. [20]
- О тезисе "нерешительности Наполеона". Утверждают: стоило ему лишь дать разрешение на использование гвардии (порядка 18 тыс. отборного войска, стоявшего в императорском резерве), судьба битвы была бы решена, потому что у Кутузова все задействованные силы были на пределе, а резервов почти не осталось.
Относительно "нерешительности" Наполеона хорошо сказал советский историк Троицкий: "Маршалы... умоляли императора двинуть гвардию в бой и таким образом "довершить разгром русских". Но Наполеон понимал, что в данном случае нужно было не довершать, а начинать все заново, ибо "разгром русских" оставался в конце сражения такой же проблемой, как и перед его началом" [21]. При существующем скоплении сил на небольшой территории и ограниченных возможностях в проведении скрытых или обманных маневров, ввод новой силы, запущенной не в дальний обход (на это уже на доставало времени), не в лихую атаку в чистом поле на новом направлении (все направления уже были "апробированы"), а в лоб, там, где с утра бились уже несколько смен полков и батальонов, мало что давал. Свежие колонны скорей всего смешались бы с толпами движущихся в разных направлениях людей, завязли бы в типовых стычках с переменным успехом, а противоположная сторона не испытала бы ошеломляющего психологического воздействия и восприняла бы это за дежурную смену атакующего контингента.
Заявление о полном истощении резервов у Кутузова, мягко говоря, неточное. В резерве у российского ГК к концу дня оставались: два гвардейских полка Семеновский и Преображенский - всего 3.3 т. чел; егерские батальоны, рассыпанные в районе Горок и Масловских укреплений - порядка 2 т. чел; казаки Платова, которые в критические моменты умели действовать как регулярные войска - за вычетом обязательного боевого охранения, которое невозможно было снять, это не менее 4 т. чел; Первый резервный кавалерийский корпус Уварова, который после утренней полуторачасовой разминки, "прогулочного" рейда [22] в ближний тыл левого крыла французской армии, вернулся почти без потерь - ок. 3.5 т. чел; сохраненным резервом можно также считать, хотя и выведенный к вечеру на поле боя, но в крупных схватках не участвовавший и потому мало пострадавший, гвардейский Финляндский полк - ок. 1.2 т. чел; а, кроме того, оставалась в резерве на позициях и в артиллерийском депо (у дер. Псарево, 2.5 км от Семеновского) многочисленная артиллерия, порядка 200 орудий (в основном - незадействованные орудия Первой армии и ок. 100-120 орудий в самом депо), обеспеченные полностью зарядами, командованием и прислугой. Итого: 14-16 т. чел. Не следует снимать со счетов часть Смоленского и Московского ополчения, которая не разбежалась и за несколько часов жаркого боя вполне адаптировалась к боевой обстановке (а некоторым довелось непосредственно участвовать в схватках с противником, с боевым солдатским оружием, подобранным на поле битвы) - можно смело добавить 1-2 т. умеющих удовлетворительно владеть боевым оружием и способных в общем и индивидуальном порядке оказать существенное сопротивление кадровым воинским подразделениям.
- Относительно якобы наших огромных потерь, которые, в частности, в Бородинской битве намного превысили французские.
Как ни странно, но большую проблему представляют данные по французской стороне (Франция и ее союзники). Принято считать, что наше делопроизводство неточно и нерадиво и это отразилось на содержании отечественных архивов. Если равняться на Мировой Абсолют, это верно. Если оперировать в относительных координатах, то обнаруживается, что "гордые" обер-канцеляристы и штабные чины армии Наполеона не уделяли сколь-нибудь существенного внимания статистике потерь личного состава - велся лишь примерный учет на основании перекличек перед важными боевыми действиями. Наша же канцеляристика в этой части гораздо подробнее и точней (хотя, конечно, и в ней есть лакуны, но они существенно не влияют на общую картину). Не надо забывать, что ложная статистика лежит в основе большого числа исторических концепций, объяснений, описаний, хроник, оценок, оправданий и приговоров и даже национальных унижений [23]. Случай с наполеоновскими легендами о Великой Армии в войне 1812 г. этому пример.
Первые российские профессиональные исследователи вопроса, участники битвы А. Михайловский-Данилевский и И. Липранди, сходились на численности потерь Наполеоновской армии в Бородинской битве в 50-60 тыс. (убитыми, ранеными и пропавшими без вести). По их прикидкам это примерно столько же или несколько больше, чем наши потери по официальным ведомостям боевых потерь, представленных после битвы командирами полков, дивизий, корпусов и армий.
В последующие годы, когда подвергались ревизии те или иные исторические личности, когда признавались передовыми, а потом низвергались в научное ничто целые исторические эпохи и социальные режимы, с их методологиями и концепциями, когда появились специальные кредо историк-патриот, антипатриот, обличитель, очернитель, исполнитель заказов, предатель - цифры потерь сторон были существенно откорректированы, причем потери русской армии ("русского царизма", "вечного совка") выросли, а потери французской армии уменьшились.
Последнее вызывает удивление не столько ярой обличительно-уничижительной направленностью против своей страны, сколько абсолютной ненаучностью подхода к определению исходных данных и выбору методик расчетов. За основу берутся откровенно пропагандистские данные, сообщенные Наполеоном в письмах из Москвы [24] или оприлюдненные в его мемуарных циклах на острове Святой Елены, или из тенденциозного 18 Бюллетеня Великой Армии, или, хуже того, из неточных, а порой и просто состряпанных для саморекламы "особых" сведений, якобы известных какому-то лицу по роду службы (интендант Дюма, инспектор смотров при Гл. штабе Денье, квартирмейстер Пеле, соостровитянин Гурго, секретари и даже камердинеры Наполеона), из писем и воспоминаний участников похода на Москву. Невооруженным взглядом видно, что: Наполеон, находящийся у власти, преуменьшает свои потери из пропагандистских целей (он делал так всегда и учил этому своих министров); Наполеон, утративший власть - старается утвердить за собой славу неповторимого военного гения; наполеоновские генералы, секретари и т. п., отдавшие годы и непомерные усилия завоеваниям и утверждению французской доминанты везде и во всем, боятся показаться незначительными людишками, растратившими жизнь на миражи, примитивное насилие и стяжательство [25]; а ординарному солдату и офицеру - просто хочется похвастать, вот, де, какие мы были [26]...
Историки, к сожалению, вовсе не используют косвенные методы подсчета потерь. В частности, определение общих человеческих потерь, исходя: из количества погибших генералов и старших офицеров; из потери лошадей; из специфики поля битвы и фортификаций, ТТХ ружей и орудий, карт зон артиллерийского обстрела; из квалификации пехоты, кавалерии и артиллерии [27]; особенностей тактики (атакуют в лоб, во фланг, с глубоким обходом, с тыла); из количества захваченных и разбитых пушек; и т. д. Кстати, для выявления закономерностей (категорий, коэффициентов, соотношений) сохранился отличный массив описаний и документов по истории войн 18 и 19 вв. и особенно по нашим войнам с Турцией. В случае с Бородинской битвой бросается в глаза несуразность исторического полуофициоза: например, один лишь характер французских атак на укрепленные сооружения русских - лобовые, в течение многих часов, многочисленными колоннами пехоты, на реданы и редуты с десятками пушек внутри и десятками вокруг и т. п. - позволяет утверждать, что на одной лишь Батарее Раевского (она была взята французами лишь к 4 часам дня, т. е. к фактическому окончанию битвы, и находилась в действии весь день), потери французов убитыми в разы больше, чем официально заявлено за всю битву
- Относительно крепостного права и уподобления крепостного человека полуживотному.
То и дело проскакивают утверждения, что бедно, голодно и холодно живущий простолюдин (русский крепостной крестьянин) не мыслит. Эта давняя социально-психологическая находка очень нравилась писателям и публицистам раннего демократического направления (особенно смаковал ее в свое время М. Горький). Наши современники тоже не отказывают себе в удовольствии лишний раз акцентировать внимание на этом. Неверно. Забитый человек мыслит, только не умея объяснить многие окружающие явления, он мыслит больше не логически, а догматично: это плохо, а это хорошо, это можно, а это нельзя... Во многих случаях фактор не только не губительный, но и весьма благоприятный для развития государственного патриотизма и общественной нравственности.
- Нашей историографии 1812 года и производных от нее и внутри нее глобальных направлений – "Александр I" и "Наполеон" - не хватает гениев или, выражаясь яснее, историков, исследователей, обладающих не только добросовестностью в теме, но и провидением (причем не важно - апологетов или громил). Кем, например, в свое время были в великом русском декабристоведении М. Покровский, А. Гессен, М. Нечкина, Н. Эйдельман и несколько маленьких архивных работников. В декабристоведении 70-х - 80-х годов очень интересными были неофиты - некое подобие Блиоха и Шлимана в неформальной историографии 18-19 вв. Они не заявляли, что открыли нечто, а тем паче, что написали "первую научную историю", они трепетно всматривались в мельчайшие детали - и все шло на пользу и развивало тему. Актуальность декабризма исчезла вмиг с переходом общества от социализма к капитализму. Тема же "1812 год-Россия-Александр I-Наполеон" - единство вечное и актуальность непреходящая. К теме не надо возвращаться, к ней надо повернуться. По настоящему. Не малой кучкой людей, большей частью абсолютно случайных и равнодушных или которым по роду непрестижной службы надо хоть что-то высказывать и написать, а большими силами - факультетами, журналами, институтами, общедоступными фестивалями, конкурсами, поощряемыми неофитами. По величине и величию в нашей истории с этим периодом сравнимы только 1917 год, 1941-45 годы и очень приблизительно - время смуты начала XVII в., годы правления Петра I и Екатерины II.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Александр I (12.12.1777, Санкт-Петербург - 19.11.1825, Таганрог), российский император в 1801-1825 годах, старший ребенок императора Павла I (1754-1801) и императрицы Марии Федоровны, в девичестве вюртембергской принцессы Софии Марии Доротеи (1759-1828). Титул "император" при Петре I заменил титул "царь", но неофициально они существовали наравне. Французские историографы, следуя традиции Наполеона, охотнее называют Александра I словом "царь", оставляя титул "император" для самого Наполеона.
2 Брачный контракт Наполеона с яркой, незаурядно мыслящей и деятельной великой княгиней Екатериной Павловной обещал дать выдающиеся результаты. Однако он не состоялся по ряду причин, в первую очередь, из-за династической предубежденности императрицы-матери и самой великой княгини и нетвердости в вопросе самого Александра, который, безусловно, мог отстоять перед матерью и сестрой без видимого принуждения любую свою позицию. Грандиозные перспективы этого брака отчетливо видел французский посланник при российском самодержце Коленкур. Сам Александр тоже предполагал подобные последствия, но, просчитывая дальше и глубже, имел основания сомневаться. Возможно, что в этот раз он в своих предвидениях ошибся.
3 см., например, Русская старина, 1873, том.8, вып.7-12, с. 401-410 ; Тюлар. Наполеон, М., 2009, с. 301
4 Михайловский-Данилевский А. И. Описания Отечественной войны в 1812 г, СПБ, 1839
5 Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам, Т. 1-3, СПб., 1859-60
6 Д. И. Ахшарумов. Описание войны 1812 г. СПб., 1819
7 Д. П. Бутурлин. История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 г., т. 1-2, СПб., 1823-24.
8 Несмотря на ироническое отношение ряда историков к Н. К. Шильдеру, его работа о эпохе 1812 и Александре I достойна отдельного упоминания, она содержит много личных сведений, ее интересно читать, не смотря на то, что многие цитаты приводятся на французском, без перевода или разъяснения сути (Император Александр I. Его жизнь и царствование, т. 1-4, СПб., 1897-98)
9 То, что их далеко не всякий гуру читает (об изучении и анализе уже не говорю), видно из ляпов, периодически проскакивающих в статьях и интервью: отчеты Алексея Борисовича Куракина о выговоре, устроенном ему Наполеоном на дипломатическом приеме, приписывают его более известному брату Александру Борисовичу, который болел и на приеме отсутствовал; Петра Палена сына охотно путают с Паленом-отцом; называют К. Толя любимым учеником Кутузова; упоминают о Марие Федоровне как неумной и недалекой [ой ли! см. например, ее письмо Александру перед его Эрфуртской встречей с Наполеоном], говорят о доступности и высоком качестве публикаций великого князя Николая Михайловича [которые в реальности имеют ничтожную ценность из-за отсутствия перевода источников, написанных на иностранных языках, чрезмерной краткости комментариев и сопроводительных статей] и т. д.
10 Большую роль в победе французов под Фридландом (1807 г) сыграл отчаянный рейд мобильной батареи во главе с генералом Сенармоном, который с 36 орудиями вдруг выехал на 180 сажень перед русское войско, дал 5-6 залпов, затем подъехал на 90 сажень и открыл жесточайший огонь, от которого наши не могли нигде укрыться ... Упоминаний об освоении этого прецедента нашим артиллерийским командованием я не встречал, хотя стихийно нечто подобное, с малым количеством пушек, наши артиллеристы применяли, например, под Смоленском..
11 Особо в ракурсе приказов на битву Главнокомандующего всей русской армии и главнокомандующих 1 и 2 Армий, где доминирующим является "бить в штыки"
12 У научно-популярной литературы главная функция привлекать и увлекать. Привлекать - внимание к теме, к вдохновляющим (и лишь в исключительных случаях - к депрессивным) сторонам нашей истории. Увлекать - именами, характерами, сюжетом, атрибутикой, авторскими патриотическими мыслями, красотой исторической науки... Интересно читать книги и очерки Л. Ивченко, В. Балязина и незабвенного Е. Тарле, хотя последний очень уж волюнтаристичен и неточен в деталях; неинтересно, но полезно - читать и слушать О. Соколова (этот автор мог быть чрезвычайно наглядным и увдекательным, если бы не слепое обожание Наполеона и не захлестывающие эмоции в текстах и на лекциях - эмоция заслоняет смысл); неинтересно и где-то вредно, но все же лучше, чем ничего - знакомство со статьями и книгами А. Васильева и А. Попова (с их не всегда понятными по лейт-мотиву выкладками и натяжками, которые очень напоминают исходное кредо некоторых новых толкователей российской истории - опровергать в первую очередь русские патриотические версии), М. Казанцева (с его поспешными высказываниями на счет всего, даже того, о чем он едва осведомлен - благо предоставляется такая возможность), В. Земцова (с его презентуемой как новация, хотя давно известной и апробированной более ста лет тому, «микроисторической» парадигмой в гуманитарном знании» и пристрастием к опоре на непроверенные второстепенные (особенно иностранные) источники)
13 Из указанных категорий лиц солидным изданием личных бумаг и документов удостоены только М. Кутузов и А. Ермолов; более и менее представлены Д. Давыдов, семейство Воронцовых (для указанного периода наиболее интересны посол в Англии Семен Романович и командир 2-ой сводной гренадерской дивизии в Бородинской битве генерал-майор Михаил Семенович, впоследствии генерал-фельдмаршал; однако, материалы почти сплошь на французском, причем - на изысканном, и нашему современнику, даже сносно разбирающему французский язык, часто совершенно непонятна звуковая и смысловая игра слов) и Ф. Ростопчин; еще дореволюционные исторические издания (в основном, "Русский архив" и "Русская старина") уделили определенное внимание деятельности А. Голицына, А. Чарторыйского, А. Аракчеева, Н. Румянцева, А. Куракина (старшего, т. е. Александра Борисовича, друга семьи императора Павла Петровича с молодых лет), А. Чернышева (специального представителя Александра I при Наполеоне, военного агента), П. Чичагова...
14 Например, правые фасы двух крайних Багратионовых флешей в реальности были обращены точно на север, фасы южной флеши были разновеликими, угол между фасами составлял ок. 90 градусов и т.п. - найдите хоть одну карту, где они нарисованы таким образом (?!); фасы Батареи Раевского в реальности составляли угол 100 град., причем правый фас "смотрел" на дер. Бородино и т. д. и т. п.
15 Розыском карт (кроков, абрисов), на основании которых велись боевые действия, не занимался ни один известный историк темы. Отсюда появилась ирония, что воевали чуть ли не по глобусу. Однако, исходя из ряда мемуарных ремарок понятно, что они, эти опорные материалы существовали, причем гораздо более информативные, нежели то, что небрежно нарисовано для сочинений А. Михайловского-Данилевского, приведено в томах М. Богдановича и Н. Шильдера, не говоря уже о прочих магиканах (историк царского рода Николай Михайлович Романов вообще не утруждал себя привязкой к месту и времени, он знал царей лично и потому не исследовал, а - вещал; знаменитейший Е. Тарле, воображая себя вторым Карлейлем (который писал огромные исторические труды по памяти, не прибегая к справочным материалам), мог тут же "на коленке" уверенно сочинить любой маршрут и расположение, расставить километры и даты - при этом совершал множество упрощений и ошибок, которые непростительны посредственному студенту истфака). У исследователей конца прошлого века и современных с картами тоже неважно. Лучшими являются псевдокарты из Полного исторического атласа России Залесского (2010) (без топографической атрибутики, с сомнительным масштабированием, но четко прорисованные и информативные), примерно в таком же стиле исполнены карты в Энциклопедии "1812 год" (2004), умиляет старательной точностью и детской наглядностью рисунок Бородинской диспозиции в книге Безотосного и Васильева "Русская армия в 1812-1814 годах" (1999), любопытна попытка авторов журнала "Родина" (№6-7, 1992) трансформировать в начало XIX века современную топографическую карту Можайского района, Московской области, правда, они не удосужились убрать "грубые признаки позднейшей цивилизации" - железную дорогу, Минское шоссе, водохранилище...
16 Эту новеллу пишет человек, который не испытывает восторженных симпатий к Кутузову, но профессиональная этика не позволяет ерничать и не признавать очевидного. Если критиковать и осуждать, то лишь за то, что действительно сделано неудовлетворительно или вовсе не сделано (а такового у Кутузова и всего высшего военного руководства - предостаточно), но это вне предмета настоящей темы.
17 Даже дополнительные артиллерийские орудия привлечь было проблематично (а они в достаточном количестве находилась в артиллерийском резерве у д. Псарево, в двух км от второго эшелона линии обороны левого фланга), потому что их некуда было поставить, т. е. расположить так, чтобы одна батарея не смотрела в спину другой. Показательны в этом смысле "мытарства" артиллеристов из группировки генерала Милорадовича (он координировал действия 2 и 4 пехотных корпусов), наблюдавших бой от Горок: полевые артиллерийские командиры (Фигнер, Радожицкий) периодически подъезжали к генералу и просились в бой, но на них не было запроса, даже те орудия, которым разрешено было отправиться на передовую, тут же возвращали
18 КОНОВНИЦЫН Петр Петрович (1764 - 1822), генерал-лейтенант, не относился ко Второй армии, он командовал 3 пд, входящей в 5 пк (Первая армия), который оборонял утицкий участок. После выбытия Багратиона он как старший по званию на участке Семеновское - флеши временно принял командование и отдал приказ на отход войск с исходного рубежа за Семеновский овраг
19 Историки Л. Бескровный, П. Жилин и Н. Троицкий упоминают в своих работах о Бородинской битве, что издавна бытовало мнение, что "не Наполеон, а Кутузов диктовал условия" битвы. В связи с этим посылом данное восприятие ситуации Барклаем поясняет некоторые аспекты плана битвы, которые были ему известны и, вероятно, обговаривались между ним и ГК: русское командование нарочно старалось привязать Наполеона к нашему крайнему левому флангу - чтобы он увяз там в бесконечных лобовых столкновениях и не сохранил сил для обходных маневров, в чем он сам и его армия были особенно сильны. Поэтому захват Наполеоном Курганной батареи (по первоначальному плану - нашего центра, а по реально обозначившемуся театру военных действий - правого фланга) и определенный маневр в сторону русского правого фланга был воспринят Барклаем, как существенное нарушение исходного плана и явление более нежелательное, чем любые трансформации рубежей обороны на левом фланге.
20 Барклай-де-Толли М.Б. Изображение военных действий 1812 года, СПБ, 1912; Липранди И.С. Война 1812 года, М., 1869; Липранди И.С. Кому и в какой степени принадлежит честь "Бородинского дня"?, М., 1867
Эпизод, когда к Кутузову приезжает адъютант Барклая (Вольцоген) с просьбой разрешить отступлении Первой армии, хорошо показан в фильме С. Бондарчука "Война и мир".
21 Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1988, с. 172
22 Именно так воспринял первоначально результаты рейда Кутузов (генерал Уваров один из двух генералов (так же, как и Платов) не был представлен к награде за Бородинское сражение)
23 Не совсем в тему: навязчиво вспоминается пример из более поздней истории - периода Великой Отечественной Войны: фельдмаршал Кейтель, всходя на эшафот (по приговору Нюрнбергского трибунала), сказал: Я ухожу вместе с двумя миллионами наших солдат. Хотя на тот момент было уже известно, по меньшей мере, о 6 млн. убитых немцев (в частности, Гитлер на совещании весной 1945 года сказал: Германия потеряла 12 млн. чел., из них половина убитыми). Пример патриотической спеси и эффективной пропаганды, которые способны были сместить акценты в любую желательную сторону
24 Знаменитый наполеоновский хит по поводу Бородинской битвы (несколько раз упоминаемый в его письмах и воспоминаниях и воспоминаниях о нем): "из шести убитых - пятеро русских и один француз"
25 Обожавший Наполеона до безумия генерал Гурго вызывает на дуэль графа Сегюра за то, что последний сомневается в официальных цифрах французских потерь, в истинности череды беспроигрышных битв Наполеона в кампании 1812 и в непоколебимой любви воинства к императору и т. д. и т. п.
26 Русские мемуары разительно отличаются от французских (и их союзников). Наши мемуаристы расположены принижать свои заслуги, благосклонно относятся к противнику, в то время как в мемуарах французов, немцев и иже с ними - бесконечное хвастовство и уничижительные примеры в отношении противника (они не просто побеждают, а громят в пух и прах, их роты обращает в бегство дивизии, три тысячи доблестных французов держатся против шестидесяти тыс. русских... Часты явные курьезы: мемуарист изображает многочасовую кровопролитную битву и в конце говорит: к сожалению, мы потеряли 4 чел. легко ранеными. И т. п.). Самое удивительное - и это должно стать предметом отдельного исследования - некоторые французские и немецкие мемуаристы (например, Лоссберг, Ложье, Росс) утверждают, что расстройство и деградация в отступающей из Москвы армии были незначительны, в каждом городе на линии отступления солдатам выдавали теплую одежду и паек, действовали мастерские по ремонту обуви и т. п.
27 Русская пехота по квалификации считалась равной французской, наша артиллерия, наряду с французской, была лучшей в Европе, кавалерия уступала французской и прусской, однако компенсировала свои недостатки большим иррегулярным русским казачьим войском, отличающимся своей спецификой ведения войны. Наполеон, стремившийся не говорить о достоинствах войска противника, о казаках вспоминал довольно часто и в целом похвально.