Звуки Крымской ночи...

Эмануил Бланк
                Пообщаться с Валентином Ильичом Кефели - тонким лучезарным  человеком, блестящим знатоком  физиологии растений, научного и культурного миров , да ещё в тихом волшебном уголке легендарного Никитского Ботанического Сада, было особенно приятно.

                Круглый Стол - небольшая научная конференция по физиологии растений, к тому времени, уже давно превратился в изысканный междусобойчик. Для нескольких десятков ученых там торжествовало настоящее пиршество общения, окружённое и освященное волшебной атмосферой удивительного сада, сопряженной с тихим плеском морской волны.

                Здесь, было интересно все. И блестящие откровения великих исследователей, и захватывающие истории жизни настоящих интеллигентов, коих становилось все меньше, и, наконец, возможность послушать произведения Булата Окуджавы, откровения Гумилева, а также других   Человеков. И все это  происходило в присутствии и исполнении самих авторов, а также их преданных спутников.

                На таких встречах, научных конференциях, школах и симпозиумах ,  яркими , порой, великими персоналиями , очень любил побаловать нас улыбчивый Валентин Ильич, знавший и  хорошо понимавший толк в драгоценном общении.

                Императорский Никитский ботанический сад, возникший в 1811 году по указу Александра 1 , был казённым учреждением в " полуденной части Крыма". Организовано все было по ходатайству герцога Эммануила де Ришелье - херсонского военного губернатора, управлявшего, в те давние времена, огромным Новороссийским краем.

                В этом, ему всячески содействовал, также пришелец из других стран -  выдающийся немецкий ботаник Биберштейн.

                Две тысячи полновесных золотых червонцев , выделенных его ученику Христиану Стевену, ставшему первым директором ботанического сада позволили собрать чудную и богатейшую коллекцию.

                За два года заграничных путешествий и двенадцать лет неутомимой деятельности удалось привезти из далеких краев и рассадить более четырехсот пятидесяти видов экзотических растений. Они первыми украсили райский уголок Крымского побережья в Никитах, совсем рядом с Ялтой.

                Следующему директору - Гартвису, удалось разместить замечательную коллекцию хвойных пород. От гигантских секвой Калифорнии, до кедров, кипарисов и сосен.

                Появились пихты кавказские, ели восточные, рододендроны с азалиями, веерные пальмы с магнолиями и платанами. На землях урочища " Магарач" заложили большой виноградник и знаменитое, ставшее легендарным, заведение виноградарства и виноделия.

                _______________

                Весёлый, наполненный нашим пением, последний троллейбус , домчавший молодых учёных из Симферопольского аэропорта в гостеприимную Ялту, быстро унёсся куда-то вдаль, изредка сигналя своим металлическим соплеменникам.

                Нас , сразу же, полностью охватили, захватили и поглотили загадочные темные южные сумерки, наполненные густым ароматом цветов, специй и морского прибоя, кружившего головы и не таким молодым, задорным личностям, коими мы , в те времена, являлись.

                - Здравствуйте. Доброго Сна,- склоняя головы, шептали тысячи растений знаменитого Никитского Ботсада , медленно, как тонущий корабль, погружавшегося в объятия ласкового ночного Зефира

                В небольшом, всего в пару этажей, домике Учёных, примостившемся в самом сердце уникального собрания экзотических растений, было удивительно спокойно, по-домашнему уютно и тихо.

                Снизу, прямо под окнами, раскинулся берег ласкового Чёрного моря, тихо, приветственно, дружески, зашуршавшего отполированной галькой и ленивой волной.

                Сквозь открытую настежь дверь балкона-террасы, проникал особый ветерок, насыщенный запахами и звуками дальних странствий, пиратских набегов и  смехом ярких красавиц, звенящих своими монистами.

                На втором этаже домика, у старого камина, состоялось краткое таинство знакомства и первых дружеских узнаваний.

                Небольшие группки ученых  быстро спускались в лифте , прямо на пляж, подходили к морю и , тут же, немедленно замирали, как загипнотизированные, оцепенев в полнейшем великом безмолвии.

                Шли секунды. Но потрясение становилось все глубже и глубже. Созерцая мириады, великие и бесконечные множества ярких звёзд, щедро усыпавших гигантский ночной небосклон, ученые внимали обширной космической  картине.

                Огромный  сверкающий колпак, накрывший собою землю и море, казалось, втянул в себя всех зачарованных странников. И все это,  вместе взятое, медленно плыло, передвигаясь  в какой-то синей колдовской туманности. Плыло среди моря и звёзд , на бригантине, паруса которой наполнял волшебный межгалактический ветер.

                Долго-долго,  молчание не прерывалось никакими суетными разговорами о защитах  диссертаций, получениях престижных званий и прочей Суете Сует.

                Гигантское, просто,  оглушающее безмолвие и глубина  Вселенной, охватили нас , и закружив, понесли сквозь тысячи тысяч спиральных Галлактик и таинственных миров, мерцавших, сверкавших и переливавшихся в чудной ароматной бархатной ночи.

                _____________

                Являясь этническим караимом, редким представителем небольшого, но гордого племени Старого Завета, профессор Кефели корнями произрастал именно отсюда, из древней сказочной Тавриды.

                Здесь, на земле  предков, его неспешные рассказы произвели  неизгладимое впечатление.

                Малоизвестные  факты из истории караимов- народа, не пожелавшего попасть ни под влияние могущественных мусульманских пашей, ни иудейских первосвященников, ни христианских проповедников.

                Проживая довольно изолированной малочисленной группой, они чудом сохранили своё особо трепетное  отношение к Торе , молитвам, языку и священным заповедям.

                Доверительные разговоры и тихие беседы незаметно и быстро, до самого-самого дна, исчерпали тёмную, но краткую южную ночь.

                Опустошенные стеклянные батареи знаменитых крымских Мускатов красного камня и Чёрного Доктора,  мирно поблескивая, остались отдыхать на столе, погрузившись в свой бутылочный леттаргический сон.

                - А мы?

                Убаюканные страстными отзвуками заоконных порывистых объятий и поцелуев, лёгкими переливами волн, нежным шорканьем гальки и мирным перешептыванием листьев, мы забылись, наконец, крепким утренним сном...