Косарь

1

Эта история произошла в начале 21-го века.

Михаил Петрович вернулся домой поздновато. По дороге зашёл к швагеру. Помог дрова порезать. А потом немного посидели за столом. С сестрой поговорил о том, о сём. Вот и стемнело.
Войдя в подъезд своей типовой панельной пятиэтажки, он по привычке заглянул в почтовый ящик. Достал местную газету – брехаловку. Так её в городке называли многие. Из газеты вывалилась бумажка.
– Наверно, почтовое извещение, – подумал Михаил. – Дочке пришла посылка из Китая.
Михаил Петрович нагнулся, поднял её и поднёс к глазам. В тусклом свете лампочки он разглядел уведомление из налоговой инспекции. Ему предписывалось завтра к девяти утра явиться во второй кабинет.
Такой поворот событий явно не вписывался в планы Михаила – школьного учителя физики. Завтра у него методический день. Он собирался с самого утра взять косу и сходить на луг, который простирался в полукилометре от его дома, стоящего на окраине городка. Тёща держала парочку коз, тесть уже слабоват. Надо бы накосить козочкам на зиму. Трава на лугу в конце мая вымахала дай боже. Надо косить – пока не переросла. А косить надо пока роса. Да и зачем сдалась ему эта налоговая? Налоги он исправно не платит – их у него сразу высчитывают в районо.
– В крайнем случае совру, – подумал он. – Скажу, что никакого уведомления не было.
Он смял уведомление и бросил в мусорное ведро. Попал точно в цель. Вообще Михаил Петрович был прирождённый снайпер. Шпаргалки на контрольной и самостоятельных исправно летели в мусорку из любой точки класса. Точно в цель. По навесной траектории. По параболе, как и предписывали физические законы.
– Михал Петрович, вы случайно в баскетбол не играли? – шутили школьники.
И действительно, многие баскетболисты позавидовали бы его меткости.
Мужики называли его уважительно – Петрович! И все как один использовали для отмазки его честное имя. Знали – Петрович не сдаст, Петрович не подведёт!
– Почему задержался? Где был?
– У Петровича.
– А что делал?
– Да вот, советовался с Петровичем по делу…
– Ну тогда садись, проголодался небось…
 Для всех он был местным авторитетом. С его мнением в городке считались все. А женщины ставили в пример своим мужьям. Петровича, возвращающегося домой с косой, встречали словами:
– Что Петрович, всё? Отмахал на сегодня?
– Помашешь косой, и на душе легче, – отвечал он. – Такое спокойствие наступает, умиротворение, прямо Благодать Божия с небес сходит. Настоящее единение с природой. Мужиком себя чувствуешь!
А помахать косой он любил. Ещё с детства. Да и здесь, в городке, тоже любил выйти с утреца или вечерком на луг. И помахать, помахать…
Школьники, видя, как исправно он управляется с косой, как машет без устали и передышки стали между собой величать его уважительно – «наш физик, наш Махал Петрович», изумительно передав его слегка изменённым именем его человеческую душу, его натуру, его стиль жизни.
Жене об уведомлении Петрович решил не говорить.
– Ещё подумает, невесть-что. Всю ночь спать не будет, переживать начнёт, – думал он. – Будет гадать, что же я такого сделал. И сама спать не будет, и меня совсем доконает.

2

В шесть утра Михаил спустился в подвал и вышел оттуда с косой. Косу он привёз из деревни. Ещё от деда осталась. Минут пять, и он на лугу. Ещё минут десять, и вот оно – перевоплощение. Другой человек. Петрович – косарь!
Огляделся. Красотища вокруг. Трава сочная, стоит ровная, выше колен. Эх, есть где разгуляться! Косу в предвкушении предстоящего праздника души и тела он подготовил ещё неделю назад. Старым дедовским способом. Наклепал! На его поясе сплетённый из бересты удобный чехол – лопаточник. А в нём – всеми давно забытая деревянная лопаточка, обмазанная смолой и густо обсыпанная песком. Есть у него и холщовый мешочек с песком. На ноги намотаны портянки, а сверху надеты лапти. Самые настоящие лапти. Петрович сам их плетёт. Дед научил. Пришёл-то он в резиновых сапогах. А здесь у луга переобулся.
Ещё раз окинул луг взглядом.
– За утро и вечер осилю, – быстро оценил он свои возможности. – А самую середину выкошу через недельку-другую. Как только вода спадёт.
А трава явно заждалась Петровича и его косы. Кажется, чуть склонилась перед ним в поклоне за его ежегодную заботу о луге.
– Ну, с Богом! – произнёс косарь. И пошёл, пошёл… Закос за закосом, закос за закосом… Его размашистые движения и их удивительная лёгкость в лучах взошедшего солнца заставили остановиться спешащую куда-то старушку. Остановилась, залюбовалась, подошла.
– Слава Богу! Бог в помощь, сынок! – произнесла она.
– На викэ слава! Спасибо, бабушка! – ответил Петрович.
– А я думаю, кто это косит? Думаю, дай подойду, посмотрю. Справно, у тебя получается.
– Люблю я, бабушка, косить. С детства люблю. Отец с дедом научили.
– А чы ны внучок ты, сыночок, Хвэдура, шо жэв з Наталкыю на самуму краи унь туго сыла за гурою, – произнесла бабушка, указав в сторону небольшого села километрах в пяти от городка.
– Я бабушка, я! – ответил незнакомке Петрович.
Лицо бабушки озарила улыбка. Казалось, она помолодела лет на десять.
– Знала я, сыночек, твоего деда. Ох и косарь был. Как возьмёт косу, как выйдет в луг, как начнёт махать – загляденье. Все девки останавливаются посмотреть. Любуются. И вздыхают, вздыхают… Каждая готова замуж пойти.
– Отец тоже косил не хуже.
– Видела я и отца твоего. Но рано он уехал из нашего села. В город – учиться. Учителем стал.
– Да, он уже давно на пенсии. Живёт в райцентре.
– А ты, так весь в деда пошёл. Весь в деда. Очень похож, очень похож… Дай тебе Боженька здоровья! Если ещё и на сеновале, как дед… Ой, заговорилась я с тобой, заговорилась…Побегу дальше…
Вскоре бабушка скрылась из вида. Куда шла, зачем? Петрович выяснять не стал. Да и не знал он её, не видел ни разу. А она, поди ж ты, узнала его! По деду узнала. Десять лет уж как нет деда… Видно и вправду, очень похож на него.

3

Бабушка ушла, а Петрович погрузился в воспоминания. Лет тридцать назад год выдался особо дождливым. Брестскую область заливало. Каждый погожий день был на счету. Осенью ему уходить в армию, а летом он отправился с отцом на сенокос. Через болото, на острова. Жили и ночевали в шалашах. Несколько дней косили, затем приходила смена. И так две недели.
И вот однажды, за пару часов до обеда, появилась необычная делегация во главе с его дедом Фёдором – знатоком здешних болот. Замыкал шествие председатель колхоза. С ними было ещё несколько человек. Одному из них дед всё что-то показывал, что-то рассказывал. Подошли поближе. Лицо незнакомца показалось Михаилу знакомым. На ногах лапти, как у деда, в обычной крестьянской одежде. Но лицо до боли знакомое. Это лицо Михаил не раз видел на страницах газет и экране соседского телевизора. Своего телевизора у них ещё не было.
– Пётр Миронович Машеров? Неужели он? Уж очень похож, – подумал Михаил.
И с каждым шагом делегации его уверенность крепла. Вот, наконец, вышли из воды, ступили на остров и поравнялись с косцами, вышедшими навстречу.
– Добрый день, мужики! Бог в помощь вам! – сказал глава государства и крепко-крепко пожал каждому руку.
– Здравствуйте, Пётр Миронович! Бог сказал, чтобы вы помогли! – пошутил кто-то из косцов.
– Эх, давненько я не косил вот так, – произнёс он. – Дела государственные. Покоя не дают.
– А ну-ка, дайте мне косу!
– Ты самый младший Миша. Сбегай к шалашу, принеси косу Петру Мироновичу! – приказал дед. – Пусть вспомнит молодость.
Михаил побежал к шалашу. Он выбрал самую лучшую, которую хорошо наклепать успели. Пару минут, и коса в крепких руках Петра Мироновича. Руках, так соскучившихся по настоящему делу. Махнул пару раз.
– Хороша коса! – произнёс он. Ну, что, мужики, начнём!
И пошёл косить вместе с мужиками. Не отстаёт от них. А рядом с ним косит и он, Миша, самый младший из косарей. Тоже не отстаёт!
Только приятный шелест травы и запах свежего покоса.
Примерно через час дед скомандовал на обед. На костре приготовили настоящую уху. Даже рюмку водки в неё добавили. Отварили картошку, нарезали сало, лук, достали малосольные огурчики, откупорили банку с деревенской колбасой, залитой жиром… Всё это аккуратно разложили на небольшой скромной скатерти. По центру скатерти положили хлеб. Ржаной хлеб. Свой хлеб, не магазинный. Такой тогда некоторые хозяйки ещё пекли. Вода из колодца. Колодцы были почти на каждом острове. Воду из колодца выливали, а через некоторое время он снова заполнялся водой, вполне пригодной для питья и приготовления пищи. Да и желудки у людей тогда были другие.
Расселись кружком. Вокруг скатерти. Прямо на траве. Присел и Пётр Миронович. Дед достал полторачку самогона. Налил и главе государства.
– Ну, на здоровье! – произнёс традиционную белорусскую фразу Пётр Миронович.
Выпил со всеми.
– Эх, хороша! Хороша! Давно такой не пробовал!
Покряхтел по-мужицки. Закусил и давай расспрашивать мужиков – как дела в колхозе? чего не хватает?  как помочь сельчанам? Основательно так расспросил. Основательно.
Посидели, поговорили, поинтересовались мировой обстановкой.
Тут взял слово дед:
– Ну, давайте не будем делать из еды культа!
Налил ещё по одной.
– Давайте поднимем за здоровье Петра Мироновича! Чтобы он ещё долго трудился на благо нашей прекрасной Родины! – добавил дед.
– Пока есть такие люди, как вы, страна не пропадёт, – ответил Пётр Миронович. За вас, мужики, за ваши семьи, за ваших детей! Чтобы всё у вас было хорошо! За ваше здоровье! За генофонд нации!
И выпил до дна. Ещё закусили. А вскоре дед скомандовал:
– Ну, пора! За работу!
– Пора и нам! – извинился Пётр Миронович. – Больше часа до машины добираться, а затем ещё и до вертолёта надо.
Тепло попрощался со всеми, поблагодарил за работу и угощение, снова пожал каждому руку. Пожимая руку Мише, посмотрел в глаза и произнёс:
– Учиться тебе надо! Учиться! Умные люди нужны стране!
– Обязательно выучусь, Пётр Миронович! Как вы, на учителя!
– Смотри, не подведи меня! – улыбнулся тот.
Взял слегу и вслед за дедом смело вошёл в воду. Замыкал шествие председатель колхоза.
А часа через три над их островом показался Ми-8, сделал круг над островом и улетел. В сторону Минска.
Позже дед рассказывал, что, когда Пётр Миронович захотел лично посмотреть, как идёт заготовка сена, все просто испугались. Нашли ему сапоги по размеру. А он лукаво посмотрел и спросил:
– А может у вас для меня лапти найдутся? Неудобно как-то в сапогах.
– Сейчас найдём, – пролепетал председатель и послал за дедом Фёдором.
Узнав суть дела, дед обул лапти, захватил лапти для Петра Мироновича. Заодно захватил с собой и две полторачки. Своей, фирменной, собственного производства. Прозрачной, как слеза. И вызвался стать проводником.
Эти воспоминания Петровича прерывались лишь на непродолжительное время, когда он доставал лопаточку и подтачивал свою любимую литовку. Брусок для точения косы он принципиально не использовал. Не тот коленкор. Даже звук от точения лопаточкой другой – такой приятный, ласкающий ухо. Столь же нежный и трепетный, как и его душа.
Так незаметно за воспоминаниями и прошло время. Петрович взглянул на часы. Начало десятого. Пора домой. Пора завтракать. Снял лапти, обул сапоги. По-хозяйски окинул взглядом луг, приговаривая:
– Вечерком докошу. Лишь бы погода не подвела.
Дома его уже ждали любовно приготовленные женой так любимые им драники.

4

Обещание своё он выполнил. Выучился. Стал учителем физики и математики. Как Пётр Миронович!
Вот только не стало Петра Мироновича – так и не успел сказать ему, что не подвёл.
А жизнь как-то перевернулась. Всё пошло наперекосяк. И нынешняя власть любит покосить. Даже Депардье научили правильно держать косу в руках. Но что-то не так.
Вроде и нужны стране умные люди. Но не чувствуют они этого. Ой, не чувствуют. И не только у нас. Как могут, так и бегут. За границу.

5

Получив удовольствие от драников, Петрович прилёг на диван.
И вдруг раздался знакомый рингтон. Его он легко отличил бы от сотни других. Надоело ему прислушиваться – его телефон или нет. Вот он и записал себе «На поле танки грохотали». Правда, ученики немного прикололись. Чуть ли не всей школой поставили такой же. Но хватило их недели на две.
Петрович взял мобильный. Звонила завуч. Просила подойти часам к двенадцати. Надо заменить два урока по математике.
Отказывать было неудобно. Петрович привёл себя в порядок и попёрся в школу. К тому же, надо было к завтрашнему утру проверить лабораторные работы.
И вот уроки проведены, работы проверены. Пора домой.
Вдруг в дверь просунулась голова вихрастого троечника.
– Здравствуйте, Михал Петрович!
– Здравствуй, Вася, коли не шутишь!
– Михал Петрович. Я от директора. Он просил вас зайти к нему в кабинет.
– А не обманываешь?
– Как вы могли подумать? Не первое же апреля. Зуб даю!
Михаил Петрович закрыл кабинет и спустился вниз. Кабинет директора был открыт. В нём сидел невысокий мужчина средних лет.
– Вы, Михаил Петрович? – спросил он.
– Да.
– Здравствуйте, Михаил Петрович! Заходите, присаживайтесь. Будем знакомы. Я ваш тёзка. Тоже Михаил. Михаил Иванович – инспектор налоговой инспекции.
– Здравствуйте! Чем обязан вашему визиту?
– Отправили вам вчера уведомление – явиться сегодня утром. Но вы не явились.
– Жена ничего не говорила. Она почту вчера вынимала, – соврал Петрович.
– Все так говорят! – улыбнулся инспектор. – Ну рассказывайте, как дошли до жизни такой?
– До какой-такой?
– До такой. Почему занимаетесь незаконной предпринимательской деятельностью? – ехидно произнёс Михаил Иванович.
– Не занимаюсь я незаконной предпринимательской деятельностью. Да и не занимался никогда, – попытался возразить физик.
– Как это не занимаетесь? А репетиторство? Работаем с учениками, а налоги не платим. Как это понимать? – перешёл в наступление инспектор.
Михаил Петрович задумался. Как такое может быть? Всего одна ученица, с которой он занимался после уроков раз в неделю. Надо же и тут кто-то донёс! Попробуй теперь отвертись. Ещё в конце августа подписал бумагу, что ознакомлен с законом о незаконной предпринимательской деятельности, к которой чья-то рука отнесла и репетиторство.
– Попался, пропал, – думал он, лихорадочно ища выход. – В налоговой думают, что со мной косарями рассчитываются. Эх, дадут штраф! Как пить дать дадут!
Платить штраф не хотелось. Официально регистрироваться – тоже. Никакого смысла. Сколько заработаешь в месяц, столько и отдашь за лицензию! Чудеса, да и только! Городок-то маленький. Тысяч десять жителей. Физику редко кто сдаёт.
– А может позвать к себе в кабинет? Там в сейфе в лаборантской коньячок припрятан. Может навернуть по граммулечке, поговорить по душам, – прикидывал Петрович. – Нет, не так прост этот инспектор. Слишком правильный. Не пойдёт на взаимовыгодный диалог. Не пойдёт… Что же делать?
Мозг усиленно работал. И он решил сопротивляться до последнего.
– Не занимаюсь я репетиторством.
– Как это нет? Каждый четверг к вам приходит одиннадцатиклассница Света К. из второй школы. И вы с ней занимаетесь в кабинете физики полтора часа. Может не так? – сразу выложил козыри инспектор.
Значит, кто-то всё-таки сдал. А может просто в разговоре упомянул, а инспектор и услышал? Вот и наезжать стал.
– И надо же мне было брать её. Попросила коллега-химичка позаниматься с дочкой подруги. Согласился по доброте души, – корил он себя в душе.
И вдруг у него сверкнула идея!
– Ах, так это вы о Светочке? Так вас просто ввели в заблуждение. Да приходит. Да я ей помогаю. Работаю с ней. Готовлю к поступлению.
– Ну вот, уже лучше, – засиял инспектор. – Надо заплатить налог, или штраф. Выбирайте, что хотите…
– Не буду я платить ни налог, ни штраф.
– Как это не будете?
– Не буду. Я денег с неё не беру.
– Вы хотите сказать, что работаете, занимаетесь каждую неделю и всё это бесплатно?
– Да, поверьте, это так. Такой уж я человек.
– Так уж вам ничего и не платят?
– Нет. Хотите, спросите у мамы девочки.
– Но это же невозможно! Не поверю я, что вы ничего не имеете!
– И правильно, думаете, – лукаво произнёс Петрович. – Правильно вы думаете, правильно!
– Так что же вы всё-таки, чёрт побери, имеете?
– Я работаю по бартеру! Ты – мне, я – тебе! Слышали о таком?
– Так бартер тоже можно перевести на деньги, оценить, так сказать…
– Ну не знаю, Михаил Иванович, не знаю…
– Поймите у всякого товара есть своя рыночная цена.
– Может, и так. Но тут другой случай.
– Ну говорите же! Что там у вас за бартер?
Петрович понял, что инспектор готов. Пора дожимать!
– Видите ли, мой дорогой тёзка, я с дочкой занимаюсь физикой, готовлю её к поступлению. А расчёт, как я и говорил, по бартеру. За это я время от времени сплю с её мамой.
Инспектор изменился в лице, открыл было рот, но так и застыл.
– А, может, это и не бартер? – разом уложил его на лопатки Петрович. – Может быть, это самая что ни на есть любовь?
Инспектор понимал, что выяснить говорит ли правду Петрович невозможно. Женщина, естественно, начнёт отказываться. Да и неудобно как-то заводить с ней такой разговор. А муж у неё здоровенный! Того гляди дойдёт до него, не только пуговиц, но и зубов не досчитаешься.
– Вы не обижайтесь, Михаил Петрович, поступил сигнал. Надо было проверить. Так и запишу – сигнал не подтвердился. Не буду вас больше задерживать. До свидания!
– До свидания! – промолвил Петрович.
А про себя подумал:
– Глаза бы мои тебя больше не видели!

6

На крыльце школы Петровича уже ждал знакомый вихрастый троечник Вася.
– Михал Петрович! А что надо было от вас этому упырю налоговому? Если будет наезжать, вы только скажите. Вам-то нельзя! А мы, если что, намылим морду его сыну из соседней второй школы. Или ночью ему случайно камень в стекло прилетит… Или кирпич на ногу упадёт…  Вы только скажите. Мы за вас…
– Всё нормально, Вася, – перебил его Петрович. Всё нормально. Приходил, просил помочь. Луг скосить надо. Тёща у него в соседней деревне. Коровку купила. Обещал хорошо заплатить.
– Ну и что? Вы согласились?
– Согласился. Неудобно как-то людям отказывать.
– Хороший, добрый вы человек, Михал Петрович.

7

Вечером Петрович снова спешил на луг. Пошёл пообщаться с природой и Высшим Разумом. А Вася провожал его взглядом.
– Вот будут каникулы! Увижу Михал Петровича с косой, подойду. Попрошусь в ученики. Пусть научит и меня косить. Авось, в жизни пригодится…