Ночная кобылица
У Хорхе Л.Боргеса в книге «Письмена Бога» (М., 1994) есть на редкость интересный очерк «Страшный сон». Главный тезис Боргеса звучит так: Сон - это беллетристический жанр. Мы сочиняем сон в моменты сна, пробуждения и пересказа. Специфика сна: способность видеть одновременно и все время, и все пространство. Сновидец подобен Богу: он видит всемирную историю как миг, имя которому - вечность. Но когда просыпаемся и пытаемся перевести сон как последовательность, вместо фрагментарности и единовременности возникает линейность, повествовательность.
Дикари не отличают сны от яви. У поэтов и мистиков явь - это сон. Кальдерон: «Жизнь есть сон». Шекспир: «Мы созданы из вещества того же, что и сон». Шопенгауэр также провозглашал жизнь сном. Все они восходят к Платону (нереальность материального мира) и Будде (жизнь есть майя). Борхес - писатель и сновидец - как бы разделяет себя на две ипостаси: «не ведаю, кто из нас двоих пишет эти строки».
Сны тематически разнообразны. Идея взаимодействия реальности и сна отражена в пророческих снах. В «Одиссее» пророческие сны проходят через роговые ворота, лживые - через ворота из слоновой кости. Часты страшные сны, кошмары. Для их обозначения существует масса слов. У греков слово «эфиальт» - злой дух, вызывающий кошмары. Латинское «инкубус» - это злой дух, который давит на спящего, вызывая страшные видения. Немецкое «эльф» - удушающий кошмар.
Английское название – «the wightmare» - ночная кобыла. У Шекспира находим: «I met the night mare» - «Я встретился с ночной кобылой». Страшный сон приходит в образе кобылы. Согласно этимологии, тут имеется другой корень: «niht mare» или «niht maere» - ночной дух. Гюго, занимаясь Шекспиром, предпочел первое толкование. В стихах он писал о ночном кошмаре как о «черном коне ночи».
Французское «cauchemare» - связано с английским «mare»: идея демона, вызывающего ночные ужасы. По Борхесу, это не просто суеверия: тут есть нечто истинное.
Сон - процесс творческий. Петроний писал: «От плоти отпряв, душа играет». Луис де Гонгора называл сон «неутомимым подателем пьес»:
Причудник сон, искусный поставщик
Являет нам в театре эфемерном
Видений рой, пленяющих сердца.
Сон – представление, спектакль. Во сне душа грезит, наслаждаясь свободой. Во сне, пишет Борхес, мы сочиняет мгновенно: способность сочинительства реализуется в беллет-ристике и театральном действе. Добавлю от себя - и в кинематографическом монтаже. Кроме того, сон есть подготовительная работа по изобретению вещей.
Итак, сон - самый архаичный из видов эстетической деятельности, осуществляемый в беллетристической и театральной форме: мы сами сочиняем сюжет, сами играем, сами смотрим в театре теней. Что касается ночных кошмаров, то Борхес придерживается теологической версии. Во всех этих инкубусах, эльфах, ночных кобылах чувствуется нечто сверхъестственное. Может, природа кошмаров именно такова? Вдруг кошмары - «щель ада»? Страшные сны переносят нас в ад в буквальном смысле?
Такова феноменология сновидений Борхеса. Интересна идея сна как архаической формы творчества. Что любопытно, кошмарные сны видят не только люди, но и животные - это я наблюдаю по своей собаке. Если следовать Борхесу, то у животных тоже есть свой ад… Это вряд ли. В сущности, ад - та животная жизнь, через которую некогда прошел человек. Это пожирание всего и вся; каннибализм; насилие как общепринятая форма поведения. Наконец, инфернальные формы жизни прошлого - саблезубые, с когтистыми крылами, с гипнотизирующим взглядом, с мордами драконов, с пастями гигантских акул… Ужасные сны открывают щель туда, где ч е л о в е к б ы л о б ъ е к т о м о х о т ы кошмарных зверей и человекоподобных. Ужас древности глубоко запрятан в подсознание; этот ужас может «всплывать», накладываться на самые обычные сюжеты.
Я думаю, хорошо бы написать рассказ на тему сна. Стихи о сновидениях у меня уже есть. А вот пьеса… Пьеса, написанная по модели сна. Коллективное сновидение на сцене, где и сюжет, и система образов, и декорации, и освещение, и сами тексты построены по принципу произвола, художественного алогизма, монтажа. У Михаила Булгакова есть пьеса «Бег» - здесь сновидения использованы как формальный прием; сами действия (картины) построены по законам нормальной драматургии. Возможно ли создать спектакль-сон, чтобы не сюжет, не идея оставались на фильтре восприятия, а впечатление, настрой? Нечто музыкальное – в цвете, свете, костюмах, декорациях? Сон как олицетворение полной свободы.
Кстати: «ночная кобыла» - звучит не очень по-русски. «Кобылица» – по-русски многозначительно. Так бы я и перевел: «ночная кобылица».