Ей было ровно 18 лет,
Была она больна.
Все говорили: «Скоро умрет!
Быстрее бы умерла…»
Она сидела в башне сырой
И чахла, словно цветок,
Но верила, знала,
Что скоро конец и
Жизнь – это сложный урок.
Так проходили дни, месяца,
А смерть-подруга не шла,
Все, будто бы змеи шипели вокруг:
«Давай же яд выпей до дна!»
Она же ходила,
Касаясь рукою
Шершавых и круглых углов,
И подобно птице вечно мечтала
Вырваться из железных оков.
И вот однажды
Ей принесли ту самую старую чашу,
В которой плескалась вода,
Как вино,
Но не была яда краше.
Она понимала – глоток,
Это смерть,
И жилы ее холодели,
Но разве не этого лет столько ждала
Из-за дня в день слабея?
Но что-то томилось в ее груди,
Что-то, что давало надежду,
«Это любовь», - шептала она,
И рыдая, рвала одежду.
И чаша пред нею стояла блестя,
А сердце его вспоминало,
«Ах, если бы знал, как люблю я тебя,
Как для счастья нужно мне мало…»
Глоток за глотком,
В глазах темнота,
И образ его перед нею,
«Прошу, обними!
Молю, поцелуй!
Дай руку – ее я согрею…»