Питие определяет сознание

Алессандро Де Филиппо

Отрывок из повести



Философы давно уже вывели и закрепили в сознании человечества мудрый тезис, имеющий силу закона: «Питие определяет сознание».

Знал и Занудин этот тезис, давно знал и проверил жизнью. На себе. И пришёл к выводу: «Железный закон». И хорошо бы этот закон исполнять. Всегда и везде. Но, но…В стране вырастили железный контртезис: «Строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения».

 Такова жизнь, как говорили древние организмы палеозойской эры.

Банкет начался весело. И продолжался с нарастающим градусом возлияния и веселья. Пили за здоровье юбиляра и его жены-поэтессы, за поэзию и прозу, за их детей и внуков, за любовь и дружбу народов. За партию и правительство не пили, но и не ругали никого. Народ собрался в основном пожилой и сдержанный, всяких правителей повидали на своём веку и знали им цену. И о политике за столом не говорили, что Занудину весьма пришлось по душе.

Пели под гитару дуэтом и соло, танцевали, исполняли сольные номера: читали стихи и эпиграммы, или же произносили красивые стихотворные тосты, сочинённые экспромтом.

Шампанское лилось рекой, а вот крепкие напитки пили немногие и понемногу. Занудин сидел на дальнем от юбиляра конце стола, среди местных и семигорских литераторов. Говорили о литературной жизни и о жизни вообще, шутили, смеялись. Пили и закусывали.

И всё бы хорошо, да перепутал Арнольд намеченный алгоритм – на что надо налегать, а чего употреблять поменьше. И налёг на крепкие напитки. Его поддержали две женщины из семигорских, одна постарше, другая помоложе, которые тоже пили крепкий напиток и это сразу их сблизило. Они «соображали на троих», как определили их соседи по застолью. Всем было хорошо, а Занудину, наверное, лучше всех. Он безудержно острил, щедро рассыпал комплименты, и это у него получалось неплохо, потому что на их конце стола смеялись вовсю. И если не до упаду, то до слёз.

И заметил Арнольд, что женщины пили коньяк по чуть-чуть, по глоточку к каждому тосту. А он каждый раз пил до дна из пластикового маленького стаканчика, который ему казался несерьёзной посудой, не то что стеклянный гранённый стакан. Не обошлось и без пижонства…Мужчина я или кто? Ну да, конечно, мужчина должен уметь пить…умеренно, но не до дна…и не стаканами.

Ко всему прочему, коньяк был явно палёный, и закупорили его в фигурную бутылку под хвалёный греческий. И крепкий, крепче сорока градусов. В этом Арнольд знал толк. Хотя…лучше бы не знал.

В общем, набрался хорошо прозаик Занудин, геолог на пенсии, интеллигент во втором поколении и с виду приличный человек. И он понял правильно своё состояние: надо уходить. Наверное, Арник ему подсказал.

Пошёл к вешалке в другой конец зала, а там стоят две красивых женщины…беседуют…Одна из них Лолита Ивановна, а другая – из семигорских, та что коньяк пила, имя забыл, а вроде знакомились…И решил Занудин подойти к ним и сказать им всю правду. Правдоруб он или кто? А правда заключалась в том, что эти две женщины – самые красивые и стройные в этом зале. Он заранее, просто автоматически выстроил фразу, как это принято у опытных прозаиков, подошёл и после приветствия «Добрый вечер…» выложил всё, что подготовил…Они выслушали его молча и улыбаясь, и даже немного с удивлением, и только сказала Лолита Ивановна: «Ой, что вы, Арнольд Фёдорович…». Он понял, почему они так немногословны: у него заплетался язык. Да и физиономия выглядела соответственно…Ну, в общем, зря он припёрся объясняться в любви…по пьяни не сто;ит…

    – Отваливай, старина, – услышал он приглушенный голос верного Арника. Нормальный голос, только внутренний... Трезвый. И язык не заплетается.

"Спасибо, брат. Понял, ухожу..." - воздал Арнольд должное своему внутреннему голосу. Мысленно.

    – Не смею…около вас…задерживаться…До свиданья, – Занудин изобразил светский поклон, но что там у него получилось, это ему завтра Арник расскажет. Кажется, он пошатнулся…Ну-у, Занудин…Хотел изобразить джентльмена, а вышло чёрт те знает что.

И пошёл дальше, к намеченной цели. По пути пожал руку юбиляру и его жене, и ещё с кем-то попрощался, поговорил…И наконец-то пришёл к вешалке…