Это знакомство произошло совершенно случайно, когда я возвращалась на поезде домой. В купе нас было двое. Дорога была длинной, спать совершенно не хотелось, и я достав маленький сборник стихов читала.
- Вы любите поэзию? – неожиданно, спросила меня сидящая напротив пассажир.
- Люблю,- ответила я.
Мы познакомились и разговорились. Звали её Ольга.
- Я тоже люблю лирику,- призналась она.
Меня поразила её феноменальная память и то количество стихов, которые она хранила в своей голове. Ольга рассказала, что едет к дочери, которая недавно родила девочку. Я из любопытства поинтересовалась как назвали ребенка.
- Да пока никак,- ответила Ольга. - Дочка хочет Надеждой, - произнесла она, но без всякого восторга и, как мне показалось, даже немного грустно.
- Имя красивое, дарит надежду, - с улыбкой произнесла я.
- Или наоборот, - произнесла Ольга и замолчала, глядя в окно.
Без слов было понятно, что за её словами кроется что-то личное. Я решила возвратиться к чтению, но настроиться никак не получалось.
В воздухе застыла пауза. Приставать с расспросами не в моих правилах, и я опять попыталась углубиться в чтение. Ольга повернулась к окну, и молча смотрела на мелькающие за окном осенние пейзажи, потом неожиданно заговорила.
- Раньше, я даже писала стихи и много, правда были они наивные и глупые, но мне нравились. Потом, в один прекрасный день, собралась и всё сожгла, чтобы и не вспоминать,- с сожалением ответила Ольга.
Принесли чай и мы молча приступили к чаепитию. Я чувствовала, что она хочет что-то рассказать, ведь иногда совершенно незнакомому человеку легче открыть свою душу чем близкому. Да и такое знакомство, как правило, быстро забывается и не к чему не обязывает.
Ольга сидела задумчиво и медленно помешивая горячий чай. Я внимательно наблюдала за ней, и она уловила в моем взгляде любопытство. Возможно сама чувствовала какую-то недосказанность и понимала, что я жду услышать продолжение. Наконец Ольга достала ложечку из стакана, и аккуратно положив её на край блюдца, произнесла:
- Я тогда была школьницей, училась в восьмом классе. Мне пятнадцати лет не было тинэйджер одним словом. Наш класс расформировали, и теперь мы были новенькими. Как большинство в этом возрасте, я была очень активной и открытой. Участвовала в различных конкурсах, была в редакции школьной стенгазеты, писала коротенькие статейки, веселые стишки про отличившихся учеников.
Однажды, учительница русского языка предложила написать сочинение или стихотворение на выбор. Дать возможность проявить себя в творчестве. Я написала стихотворение и достаточно большое на мой взгляд. На следующем уроке она зачитала его перед всем классом, и похвалив меня собиралась уже выставлять оценку в журнал, как в этот момент, одноклассница Надя громко и уверенно произнесла: - Она его списала. Я читала это стихотворение в одном журнале.
- Это было произнесено с такой интонацией, что ей было трудно не поверить, – Ольга вздохнула и сделав паузу, посмотрела на меня, пытаясь уловить мою реакцию.
Я сидела молча и тоже внимательно смотрела на неё, ожидая продолжения рассказа.
- Весь класс замер и смотрел на меня, особенно один мальчик. Возможно его внимание ко мне, а не к Надежде, и послужило поводом для обвинения. Учительница отложила ручку в сторону и попросила Надю завтра принести журнал, где она прочла это стихотворение, - произнесла Ольга и замолчала.
Было видно, как изменилось настроение моей спутницы и даже показалось, что на её глазах вот-вот появятся слёзы. Наконец, справившись с нахлынувшими на неё эмоциями, она продолжила свой рассказ.
- Целый урок я провела под лестницей, сидя на ящике с метлами и плакала от несправедливости и клеветы, потом собралась и ушла с уроков домой.
- И, что в классе никто не сказал ни слова в вашу защиту? – удивилась я. – Ведь наверняка все знали,в том числе и учитель , что ты в редакции стенгазеты и можешь написать стихотворение.
- Я была новенькая в этом классе. Возможно Надежде больше доверяли, чем мне. Трудно сказать,- отпивая чай из ложечки, ответила Ольга. – Пол ночи я проревела, но под утро решила сама поискать это стихотворение. На следующий день я первая стояла у дверей школьной библиотеки, ожидая с нетерпением открытия. Вошла туда вместе с библиотекарем и пересмотрела все последние номера детских и молодежных журналов, газет, и перед началом уроков сразу подошла к Надежде с мучившим меня вопросом «принесла ли она журнал».
- Нет. Да и зачем? И так понятно, что списала, но я принесу обязательно,- уверенно ответила та. Мои одноклассники с особым вниманием наблюдали за нашим разговором.
На каждом уроке русского я очень надеялась, что учительница вот-вот поднимет волнующую меня тему и обязательно спросит у Надежды о журнале.
Прошел день, за ним второй, третий… Прошла целая неделя томительного ожидания. Учительница ничего не спрашивала у Надежды, а девочки продолжали шушукаться, глядя на меня. Каждый день я надеялась, что всё скоро прояснится.
Почти месяц я первая приходила в класс и с нетерпением ждала появления Надежды, чтобы в очередной раз спросить о журнале. И, как обычно, ответ был то «забыла», то «времени не было поискать». Для неё это были просто слова, но для меня это прибавляло еще один день мучительного ожидания.
Учительница больше не поднимала этот вопрос, но и оценку мне так и не поставила. Соседка по парте пересела от меня, что окончательно добивало, - Ольга замолчала.
- Ольга, но вы же были уже не маленькие дети, неужели не нашлось никого, кто бы поверил вам. - Тот мальчик, который за вами ухаживал, как себя повел? - спрашивала я не скрывая своего возмущения.
- Мальчик молчал, как впрочем и все остальные. Только два самых отпетых двоечника нашего класса подошли ко мне и сказали, что они верят мне. Теперь, они каждый день приставали к Наде с вопросом: - «Принесла журнал?». Один раз даже не дали ей войти в класс поставив ультиматум: - «Пока не принесешь журнал, в класс не войдешь».
Потом в класс пришла мама Надежды и долго разговаривала с классным руководителем. Меня пересадили на последнюю парту, где я сидела одна, но иногда ко мне подсаживались те самые отпетые двоечники, которые единственные пока были на моей стороне. Потом класс разделился на два лагеря. Одна половина класса была за меня, другая за Надю.
После этого случая у Надежды стали пропадать ручки, тетради, а кнопки сами собой появлялись на её стуле. Всё сваливалось исключительно на меня. Классная считала, что я внесла раскол в дружный класс и настраиваю против Нади, которая постепенно лишалась своих подруг. Тема эта даже разбиралась на закрытом заседании педсовета. Всё преподносилось как месть, а я продолжала незаслуженно получать свои заниженные отметки по предметам и косые взгляды учителей. Теперь мое поведение расценивалось как «неудовлетворительное». Сначала очень переживала, плакала, но потом поняла, что доказывать свою правоту или ждать оправдания просто бесполезно, и я закрылась в себе, отгородившись от всех стеной безразличия. Решила больше не участвовать в редколлегии, старалась на переменах выходить из класса, чтобы ни с кем не общаться, а после уроков ни на минуту не оставаться в школе.
- А, что учитель? Так и не разобрался до конца в этой ситуации? – не унималась я.
- Нет. Учитель и классная молчали, а мать Надежды всё чаще стала появляться в школе, - уже с ироничной улыбкой произнесла Ольга. – Она даже мне пригрозила, что я получу по окончании школы такую характеристику, что меня ни в один Вуз не возьмут.
- Ну, а вы почему не подняли эту тему? Поговорили бы со своими родителями.
- Зачем родителей вмешивать,- спокойно ответила Ольга. - Да, не переживайте вы так, - увидав моё волнение, попыталась успокоить Ольга. - Все обошлось. К концу десятого класса всё забылось, правда я так и осталась сидеть на последней парте одна, принципиально. С выпускного меня провожали мои заступники. Мы и сейчас встречаемся с одноклассниками и поддерживаем связь с классной, правда в последнее время она сильно сдала.
- И с Надей вы наладили отношения? – я внимательно смотрела в синие глаза Ольги.
- Мы с ней не разговаривали до самого окончания школы, а на встречу с классом она так ни разу и не пришла.
- И вы ее больше никогда не видели?
- Один раз мы встретились в метро, но сделали вид, что не замечаем друг друга.
- А стихи вы продолжаете писать? – спросила я с любопытством.
- Поздравления сослуживцам, но стихи больше не пишу. – Схожу ещё за чаем, - закончив рассказ, произнесла она.
Рассказ Ольги глубоко тронул меня. Мне было понятно чувство уже взрослого человека, в душе которого до сих пор не зажила рана от несправедливо нанесенной обиды. Была понятна и позиция одноклассников, которые по-своему пытались восстановить справедливость, как умели. А учителя? Почему они это допустили? Подвели к той опасной черте, когда всё становится безразлично. А сама Надежда? Ведь наверняка переживала за свой поступок и не меньше Ольги ,а возможно раскаивалась и сожалела, а может и до сих пор носит в душе тяжелый камень вины.
Я сидела погруженная в свои размышления, словно в оцепенении, уставившись в окно и рассуждая о том, что со временем мы все забываем плохое, или просто стараемся не вспоминать тех, кто сделал нам больно, но порой они затрагивают или просто разрушают наш внутренний мир словно варвары. Ломают самое изящное, хрупкое, красивое и тонкое, что таится в нём. Отстроить, повторить не каждому удаётся, не хватает сил или желания, а возможно боимся, что опять найдутся те, кто обязательно разрушит этот хрупкий мир души. Наверное, так случилось и с моей спутницей.
Вскоре вернулась Ольга, и поставив стаканы с чаем на столик, отвлекла меня от грустных мыслей. Она, словно успокаивая, похлопала меня по руке с улыбкой.
- Я вас расстроила, извините, - произнесла она тихо и виновато взглянув на меня. - Теперь вы понимаете, почему я не хочу называть свою внучку этим именем. – Хочу, чтобы Софией назвали. - Она широко улыбнулась, и я ответила ей улыбкой.
За окном стало совсем темно, проводница забрала пустые стаканы. Мы готовились ко сну. Я лежала и пыталась почитать, но из головы не выходила история моей спутницы и девушки, с красивым именем Надежда.