Еще не вечер - часть 5

ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР

Часть 5

Глава 22


    Под утро Алевтина внезапно проснулась с ощущением чего-то несделанного, важного, неотложного, и это рождало в ней какое-то неясное беспокойство. Она с трудом разлепила глаза и тут же очутилась в сером полумраке комнаты. Тогда она снова закрыла их и попыталась понять, что же ее разбудило. Два-три раза зевнула и вдруг вспомнила, что еще не решила вопрос о подарке. Так вот что не дает ей спать!

    Алевтине сразу стало легче, беспокойство прошло. Но тут ее и осенило! Она же прихватила с собой альбом для эскизов! С бумагой отличного качества! А еще и специальные ручки с черным составом для графических работ. Если потрудиться в хорошем темпе, то можно заполнить весь альбом рисунками самых красивых и узнаваемых мест усадьбы.
 
    Алевтина еще раз расслабленно зевнула и погрузилась в спокойный сон.

    Как оказалось, не ей одной плохо спалось из-за такого пустяка. Утром, еще до завтрака в дверь постучали. Алевтина распахнула ее и увидела на пороге смущенную Лидию.

    - Доброе утро, Алечка! Можно к вам?

    - Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – радушно пригласила  удивленная, но невозмутимая на вид Алевтина.

    - Спасибо, милая. Я всего на несколько минут, если позволите. И с огромной просьбой.

    Брови Алевтины все же изогнулись в немом изумлении.

    - Все, что в моих силах… Я слушаю вас, – и Алевтина жестом показала на кресло, приглашая Лидию присесть. Но та покачала головой.

    - Нет-нет, спасибо. Я всего лишь по поводу сегодняшнего праздника. Огромное желание спеть для девочек несколько романсов, и было бы хорошо, если бы Константин мне в этом помог. Как аккомпаниатор. Юрий Иванович не знает гитары, а под аккордеон петь романсы… – Лидия замялась и вопросительно посмотрела на Алевтину.

    - Я с вами согласна, но почему вы обращаетесь ко мне, а не к самому Косте?

    - Ах, Алечка, я ведь тоже женщина и не так уж давно была молода. Во всяком случае, я многое еще помню. Не каждой может понравиться, если во время отдыха ее спутника, простите за грубое выражение, умыкнут на целый день – ведь это репетиция, она может затянуться до самого вечера…Ну как, Алечка, вы позволите?

    - Конечно, я не против. И вполне понимаю вас. Но я не отношусь к числу таких дам. Пойдемте со мной к Константину.

    Алевтина вышла на балюстраду, увлекая за собой Лидию, и постучалась в соседнюю дверь. Костя тут же возник на пороге своей комнаты и, поздоровавшись, пригласил их войти. Говорила Алевтина.

    - Костя, Лидии нужна твоя помощь, и я думаю, что это очень кстати. Если ты еще не определился с подарком, то у вас с Лидией получится замечательное и оригинальное поздравление. К тому же я сегодня буду весь день занята, боюсь, не смогу даже пообедать.

    - Буду только рад помочь, – с успокаивающей улыбкой обратился Костя к Лидии, не спускавшей с него тревожного взгляда. – Начнем сразу после завтрака?

    - Спасибо, спасибо большое, – благодарно кивнула актриса и, извинившись, стала спускаться в столовую.

    - Ты, правда, так хочешь? И ты, действительно, будешь занята весь день? – обнял Костя Алевтину.

    - Я похожа на обманщицу? Конечно, правда.

    - А что ты будешь делать?

    - Я буду рисовать усадьбу.

    - Я хочу с тобой.

    - Костя, мы с тобой будем еще почти двадцать дней, а у девочек день рожденья один раз в году.

    - Ой, как мне стыдно, – дурашливо стал сокрушаться Костя и в том же духе продолжил: – Нельзя быть таким эгоистом.

    Алевтина рассмеялась, а он подхватил ее на руки и понес в ее комнату, на ходу целуя и шепча ей на ухо одну и ту же фразу:

    - Я буду скучать, я буду так скучать, я весь день буду по тебе скучать, милая.


    Быстренько позавтракав, Алевтина надела легкие удобные туфли и широкую шляпу и, взяв альбом и ручки, спустилась вниз. Она решила, что начнет свою серию рисунков с того места, откуда они въехали в усадьбу.

    Самым трудным было пристроиться так, чтобы рука не дрожала, найти какой-то упор. Ракурс был выбран сразу, и он показался Алевтине замечательным – аллея, в конце которой просматривался дом, тот самый, где они жили, входные двери и площадка перед ними. С упором для руки оказалось труднее, и Алевтина не придумала ничего лучше, как сесть на траву, вытянуть ноги и положить на них альбом.

    Сделав первый рисунок, она вернулась в дом и нашла Марию Васильевну. Та очень быстро поняла, в чем проблема, и принесла легкий и удобный складной стульчик. Обрадованная Алевтина поблагодарила добрую волшебницу и почти вылетела из дома. Уже через несколько минут был готов ее второй рисунок – часть дома со стороны входа, над которым располагалась лоджия Лидии, Жанны и Эммы.

    Пройдя через столовую и прихватив из холодильника бутылочку с минеральной водой, Алевтина вышла на террасу. Дальше она собиралась сделать сразу три рисунка: вид с террасы на парк, вид из парка на оранжерею с зимним садом и вид на дом со стороны парка. Теперь, когда она была полностью экипирована и немного размялась с первыми рисунками, ею овладело такое вдохновение, какого она, кажется, еще ни разу в жизни не испытывала.

    «Неужели это оттого, что я что-то делаю лишь с целью доставить радость, а не заработать деньги?» – думала Алевтина, в то время как рука ее заставляла ручку словно бы скользить по матовой поверхности бумаги, оставляя на ней складывающиеся в чуть ли не объемный рисунок черные следы.

    Она не спешила. Привыкшая всегда  рассчитывать все и даже время, затраченное на работу, она вычислила, что на каждый рисунок уходит около двадцати минут, поэтому с задуманным объемом она успеет справиться, даже если возникнут непредвиденные задержки.

    Когда был закончен третий рисунок – вид с террасы на парк, Алевтина спустилась вниз и села на просторную садовую скамью, какими были уставлены все аллеи парка. Отсюда можно было сделать сразу два следующих рисунка.

   Вид на оранжерею и зимний сад она завершила быстрее, чем рассчитывала, и повернулась в сторону дома. Да, красиво. А вот и их с Костей лоджия. Странно, они здесь так недавно, а уже «их лоджия». Как, однако, резво человек осваивает новую территорию. Бывает даже, что сначала не нравится, но когда приходит пора покидать это место, становится жалко и грустно.

    Алевтина бросила очередной внимательный взгляд на дом и невольно вздрогнула. На своей лоджии стоял Вячеслав Михайлович. Взгляды их встретились, и он взмахнул рукой, приветствуя ее. Она в ответ вежливо кивнула, продолжая рисовать. Через минуту фигура с лоджии исчезла, но вскоре возникла уже на ступеньках террасы и направилась к ней. Алевтина напряглась, но тут же поспешила принять невозмутимый вид.

    - Какое прекрасное утро, не правда ли? – с улыбкой произнес Вячеслав Михайлович, подходя к ней. –  Вы позволите? – жестом указал он на место рядом.

    Алевтина молча кивнула, продолжая рисовать.

    - Скажите честно, я вам не помешаю, если понаблюдаю за вашей работой? – уж очень вежливо осведомился он.

    Алевтина покачала головой.
 
    - Вы, наверное, привыкли молчать во время работы, не так ли?

    - Умм, – опять кивнула Алевтина.

    - Я вас понимаю. Когда я чем-то увлечен, я тоже не могу разговаривать. Я постараюсь вас не отвлекать, не обращайте на меня внимания.

    «Легко сказать, – с внутренней иронией подумала Алевтина, – я этим пытаюсь заниматься со вчерашнего дня. Вот и посмотрим, как это у меня получится»

    Но, по всей видимости, это получалось у нее плохо. Не потому ли на рисунок она потратила вдвое больше времени? А может, просто было приятно сидеть здесь, невдалеке от распахнутых окон розария в утренней тени великолепного дома, который с каждым взглядом становился все прекраснее.

    Рисунок, однако, все же был закончен. Алевтина вздохнула, закрыла альбом и взяла  складной стульчик.

    - Прошу прощения, – с вежливой улыбкой повернулась она к Вячеславу Михайловичу, – мне надо идти дальше.

    - Ну вот, и вы меня покидаете, – грустно произнес бархатный голос.

    - Что вы имеете в виду? – все так же вежливо осведомилась Алевтина.

    - Да все разбежались по разным местам делать подарки, а я остался совсем один. Даже не знаю, куда себя деть.

    - А вы разве не готовите подарок?

    - Он у меня уже со вчерашнего дня. Я люблю обо всем позаботиться заранее.  А можно я пойду с вами? – вдруг спросил он. – Возьмите меня с собой, – тоном маленького мальчика попросил он, но глаза его смотрели вполне серьезно.

    Сердце Алевтины неожиданно дрогнуло. На мгновение в ней возникло странное ощущение, что она имеет какую-то власть над этим прочно стоящим на земле и уверенным в себе человеком, и каким-то непостижимым образом от ее решения сейчас зависит ее судьба. Из-под широких полей шляпы она посмотрела в серые глаза, боясь встретить насмешку, но мелькнувшая в них тревога успокоила ее.

    - Так уж и быть, пойдемте. Не бросать же вас, в самом деле, здесь одного.  Вдруг потом угрызения совести будут мучить, – перешла она на шутливый тон.

    - Вот спасибо, – искренне обрадовался Вячеслав Михайлович, – и  давайте я буду вам помогать. Хотя бы так, – продолжал он, забирая у нее складной стульчик.

    - Хорошо, но учтите, что он один на двоих.

    - Нет, он для вас, я понимаю. Он вам вообще именно для работы и нужен  Я заметил, что вы рисуете не как художник, а как чертежник – вашей руке нужен упор.

    - Да, такая уж у меня техника. А вы наблюдательны. Это черта характера или отпечаток профессии?

    Вместо ответа Вячеслав Михайлович рассмеялся и спросил:

    - А куда мы теперь направимся?

    «Мы…», – почему-то с легкой горечью отметила про себя Алевтина, но вслух сказала:

    - Дальше я собиралась сделать рисунки мостика через Отраду и панораму того нашего привала, который мы делали перед тем, как подняться на холм. Еще несколько видов с холма и пейзажей по дороге. Это, если удастся, до обеда. А не получится – смогу обойтись и без него, тем более что вечером ожидается большой праздничный ужин.

    - Нет, так не годится. У меня есть предложение. Я сейчас пойду к Марии Васильевне и возьму обед сухим пайком для нас обоих. Подождете меня несколько минут? Это же намного сэкономит ваше время для работы. Так ведь?       Вы не беспокойтесь, обед я тоже сам понесу.

    - Хорошо, – согласилась Алевтина. Тогда сделаем так: я со стульчиком иду к Большой беседке – я хотела и ее зарисовать – и встретимся с вами там, а потом уже вместе пойдем к мостику.

    - Прекрасно, – обрадовался Вячеслав Михайлович. – Тогда до встречи у Большой беседки, – и он, не теряя времени, скорым шагом направился в дом.

    «А он, оказывается, умеет быть шустрым», – с язвинкой подумала Алевтина, сворачивая в боковую аллею, ведущую к Большой беседке.




Глава 23


    К мостику через Отраду Алевтина и Вячеслав Михайлович уже вместе добрались даже быстрее, чем во время познавательной экскурсии. И тут же заспорили по поводу ракурса – с какой стороны лучше всего изобразить этот мостик так, чтобы на рисунке была видна еще и эта маленькая речка, и лужок, и дорожка, ведущая куда-то вдаль. Наконец, когда точку обзора удалось найти, Алевтина села с альбомом на стульчик, а Вячеслав Михайлович пристроился на траве возле нее.

    - Я уже знаю, что вы работаете молча. А хотите, я вам буду что-нибудь рассказывать? Не помешаю?

    - Угу, у-у, – осматривая выбранный пейзаж, отозвалась Алевтина, что означало: хочу, не помешаете.

    Ей было все равно, что он будет говорить, ей так нравилось слушать его голос, что он мог бы преспокойно читать ей длинные доклады с бывших партийных съездов – она даже их слушала бы с наслаждением. Но он рассказывал о тех местах, где ему приходилось бывать, о странах, об обычаях людей, которые там жили. Он говорил и потом, когда она зарисовывала уже панораму полей, опушку леса с пенечками, тропинку косогора, по которой они прежде поднимались на холм. Она работала, а он все рассказывал. Но ничего о самом себе.

    «Может быть, это не принято?» – думала Алевтина, вспоминая уроки по этикету, но память по этой теме ей ничего не подсказала. «Что ж, надо делать вид, что меня это не только не касается, но и не интересует», – и она слушала его с приветливым выражением лица и вежливой улыбкой, иногда отзываясь короткими междометиями, а в голове держала самую важную сейчас для себя мысль: «Вот, Аля, прекрасная возможность проверить, насколько успешным будет твое решение не реагировать на этого человека».

    Когда они очутились на вершине холма, то так же, как и в прошлый раз, не смогли удержаться от восхищенного возгласа.

    - Какой волшебный вид! – прошептала Алевтина. – Если б можно было, я осталась бы тут до конца жизни.

    - Действительно, великолепно, – кивнул Вячеслав Михайлович.

    Некоторое время они так и стояли рядом молча, не в силах оторваться от раскинувшейся перед ними панорамы. Но, обратив внимание на то, что Алевтина не спешит продолжать работу, Вячеслав Михайлович предложил:

    - Хорошо бы сейчас сделать здесь передышку, а заодно и пообедать. Конечно, это где-то на полчаса раньше, чем мы привыкли, но все же напряженная работа и такой большой переход утомительны. А? Давайте отдохнем?

    - Отлично, – согласилась Алевтина. – Это как раз то, что нужно перед следующим этапом.

    - Этапом? А что вы под этим подразумеваете? – спросил Вячеслав Михайлович, сосредоточенно распаковывая корзинку, в которую Мария Васильевна уложила еду для них обоих.

    Алевтина не сразу ответила на вопрос, заинтересованная содержимым корзинки: Вячеслав Михайлович достал оттуда клетчатую скатерть с двумя такими же салфетками, расстелил ее и выложил посуду и еду – Мария Васильевна положила тарелки, вилки, ножи, чашки и даже бумажные салфетки, пропитанные гигиеническим раствором.

    - Как-то неудобно, - нерешительно произнесла Алевтина, - обычно таким делом занимается женщина.

    - У нас дело необычное. Сейчас вы работаете, а я у вас в подмастерьях, - успокоил ее Вячеслав Михайлович, раскладывая на тарелках отварную телятину, говяжий рулет с луком и яйцом и запеченную в духовке курицу, а вместо хлеба печеные пирожки с капустой, зеленым луком и укропом.

    - А это я взял специально для вас. Я заметил, что вы очень любите, - и он протянул Алевтине термос с горячим чаем, оставив пока в корзинке упаковки с соком.

    - Вот спасибо, - обрадовалась Алевтина и тут же плеснула себе в чашку любимый напиток. – М-м, великолепно, - со вздохом облегчения почти застонала она после нескольких маленьких глоточков. – Теперь можно и пообедать.

    - Так все же, что вы имели в виду, когда говорили о следующем этапе? – спросил Вячеслав Михайлович, ловко разделывая аппетитную куриную тушку.

    - Мне пришла в голову замечательная мысль – сделать рисунок в виде панорамы, той самой, которой мы можем любоваться сейчас. То есть делается несколько рисунков как бы по кругу, один следует за другим. Я зрительно, так, навскидку, рассчитала, что вся панорама уложится в восемь вот таких листов, - и она кивнула в сторону альбома, - которые потом можно даже склеить так, что будет один длинный рисунок – обзор всех окрестностей с этого холма.  Использовать под эти рисунки надо последние листы альбома, они будут как бы завершать воплощенную идею – усадьба в рисунках. Вот у меня уже сделано двенадцать рисунков.  Восемь уйдет на панораму, значит, в середине альбома останутся чистыми пока всего четыре листа. Их можно заполнить, например, рисунками озера – пляж, катамараны, растительность. Девочкам так нравится там, - поясняла Алевтина во время обеда.
 
    Вячеслав Михайлович внимательно слушал, а потом сказал:

    - Если работать в таком же темпе, то вы все успеете задолго до ужина, даже рисунки на озере. Но для этого после обеда надо не меньше часа потратить на отдых. Только тогда ваш труд будет продуктивным.

    - Надо же, какой у вас интересный подход, прямо-таки научный. Вы всегда так рассчитываете свои действия? А кто вы по гороскопу? Ну, когда у вас день рождения? Может быть, дело в сочетании планет?

    - Возможно, вам покажется это удивительным, но я родился в праздничный день, первого мая. Я по гороскопу Телец, родившийся в год Тигра. Но дело даже не в этом. У меня экономическое образование, и, конечно, профессия накладывает отпечаток и на образ жизни человека, и на его характер. Вы со мной согласны?

    - Да, разумеется, я тоже так считаю.

    - И с моим «научным» подходом согласны?

    - И с этим, пожалуй, тоже, - засмеялась Алевтина.

    Они молча доели, не торопясь выпили по упаковочке сока и аккуратно сложили все в корзинку. Но когда Алевтина потянулась к альбому, Вячеслав Михайлович ее остановил.

    - Нет-нет, вы же сами согласились со мной. Будем отдыхать. Вот давайте, я вам сейчас покажу один способ хорошо и быстро отдохнуть в походных условиях.  Быть может, он вам понравится и когда-нибудь еще пригодится. Садитесь вот так на траву, а я теперь сяду сзади вас, и мы спинами будем поддерживать друг друга. Не возражаете? Давайте попробуем, это очень удобно.

    Стараясь не показать своего смущения, Алевтина согласилась, но как только спины их соприкоснулись, она тут же поняла, какую ошибку совершила.

    Первое, что она ощутила – блаженство. В голове ее так и пронеслась мысль – «какое блаженство!». Ей захотелось откинуть голову на его плечо, вдыхать ставший уже узнаваемым запах его парфюма и слушать звуки бархатного голоса, который раздавался бы у самого ее уха. Но все это длилось какие-то мгновения, потому что некий невидимый, но не дремлющий страж ее душевного благополучия тут же подкинул в ее беспокойную голову предупреждение: «Аля, не сходи с ума и возьми себя в руки!» Она замерла, не зная, как быть дальше.  Сидеть вот так, как ни в чем ни бывало, ей было трудно, а внезапно изменить ситуацию неловко. Размышляя подобным образом, она вдруг поняла, что уже не испытывает ни блаженства, ни трепета, ни ожидания просто чего-то приятного.  «Надо же, - с удивлением подумала она, - как, оказывается, разум может эффективно справиться с эмоциями. Да он их просто убивает!»

    Возникшее ненадолго молчание первым нарушил Вячеслав Михайлович.

    - Ну как, - поинтересовался он, - вам нравится такой способ отдыха?

    - Пожалуй, он не плох для друзей или подруг, - абсолютно спокойным и даже рассудительным тоном ответила уже справившаяся с собой Алевтина, - но для малознакомых людей – не очень. А для мужчины и женщины это даже как-то интимно, - добавила она и предупредила: - Будьте осторожны, я встаю, не упадите, - и поднялась на ноги.

    Вячеслав Михайлович посмотрел на нее снизу вверх и рассмеялся.

    - Вы очень мудрая женщина, Аля. И ведь вы правы: я не подставил бы свою спину человеку, которому не доверяю, которого надо опасаться. Но вы к таким не относитесь.

    - Вот как? – сказала Алевтина, беря в руки альбом и озираясь в поисках ракурса для начального рисунка. – Я произвожу благонадежное впечатление?

    - Вы производите впечатление человека, - ответил Вячеслав Михайлович, подходя к ней и заглядывая ей в глаза, - который никогда и никому не сделает плохо. Разве что себе.

    - Благодарю вас, - вежливым тоном ответила уже не терявшая над собой контроля Алевтина. И, указывая на расстилавшийся перед ними пейзаж, добавила: - Я думаю, этот ракурс будет самым удачным для начала.

    Не дожидаясь одобрения, она села на стульчик и принялась за работу.  Вячеслав Михайлович, вновь устроившийся на траве, смотрел на ее сосредоточенный профиль и машинально отсчитывал готовые листы, которые Алевтина переворачивала уже через каждые пятнадцать минут. Он молчал, понимая, что своими разговорами помешает ей, собьет темп, а возможно, и вдохновение. Через пару часов работа была закончена. Алевтина пролистала альбом и сказала:

    - Немного просчиталась. На панораму ушло девять листов. Осталось только три. Но для озера хватит. Не устали? – повернулась она к Вячеславу Михайловичу, довольная сделанным.

    - А что, вы хотели бы от меня отделаться? Давайте уж доведем начатое до конца. И я не позволю вам еще два часа таскать за собой этот стул. Ну как, спускаемся к озеру?

    Алевтина кивнула, и они по знакомой тропе со ступеньками стали спускаться с холма, держась за перила и друг за друга.


    - Как быстро закончился сегодняшний день, - с почти неуловимым грустным сожалением вздохнула Алевтина, когда еще через пару часов они уже подходили к дому.

    - А он пока не закончился, я бы даже сказал, что не менее замечательная его часть пока впереди.

    - Вы о праздничном ужине?
    
    - Конечно. Мне кажется, будет много интересного. Столько разных людей… Любопытно, как они проявят себя в такой ситуации и какие приготовят подарки.  Ведь это требует определенной открытости, а люди это не всегда себе позволяют.

    - Как верно подмечено, я никогда об этом не задумывалась.

    - Я тоже, мне это только что пришло в голову, - признался Вячеслав Михайлович, и они оба рассмеялись, чем, видимо, и привлекли внимание Стеллы, которая в это время находилась на лоджии. Перегнувщись через перила, она с любопытством посмотрела вниз. Вячеслав Михайлович и Алевтина именно в этот момент уже входили в дом и поэтому не видели ее неприятно удивленного лица.

    - Давайте я все это отнесу Марии Васильевне, а вы пойдете отдыхать.

    - Спасибо, но я пойду с вами, хочу попросить чашечку горячего чая.

    - А мне тоже хочется с вами. Не против?

    - Разве я смею вам отказать? Вы мне сегодня так помогали, - полушутя, полусерьезно ответила Алевтина.

    Мария Васильевна встретила их в столовой, где на столе стоял пузатый самовар и подносы с пирогами.

    - Сегодня все перекусывают в разное время, - вместо приветствия сказала она. – Проходите, пожалуйста, садитесь, поешьте. Ужин сегодня будет праздничный, поэтому еще не скоро, успеете и отдохнуть.

    - Мы вам очень благодарны за заботу, - за двоих ответил Вячеслав Михайлович. – Кажется, здесь есть пироги с грибами, я по запаху определил, так ведь? Я их очень люблю, - добавил он, когда Мария Васильевна с улыбкой кивнула.

    - Пожалуйста, мойте руки и берите себе чашки, посуду. Все чистое там, - показала она на буфет у стены рядом с холодильником.

    Но как только они сели за стол и заварили чай, на балюстраду вышла из своей комнаты Стелла и, картинно запахиваясь в атласный халат розового цвета с вышитыми на нем драконами и журавлями, стала спускаться по лестнице.

    - Ах, я и не ожидала, что здесь кто-то может быть в это время. Хотела до ужина что-нибудь перекусить, - извиняющимся тоном начала она.  - Я вам не помешаю?

    - Пожалуйста, присаживайтесь, - пригласил Вячеслав Михайлович, но Алевтине показалось, что он не слишком рад появлению жеманной сотрапезницы.

    - Благодарю, - сказала Стелла и села рядом с ним. – Можно и мне тоже чашку? – чуть громче обратилась она к Марии Васильевне, но Вячеслав Михайлович встал и сам принес ей посуду, жестом остановив Марию Васильевну.

    - Ах, ну что вы, я и сама могла бы…, - залепетала Стелла и с видом победительницы посмотрела на Алевтину, но та, допив чай, поднялась и подчеркнуто вежливо произнесла:

    - Приятного аппетита, спасибо за компанию.

    Поблагодарив и приветливо улыбнувшуюся ей Марию Васильевну, она поднялась по лестнице в свою комнату.

    На кровати лежала записка. Крупными буквами Костя написал всего одно слово. И с тремя восклицательными знаками: «Скучаю!!!»  Алевтина улыбнулась, разделась и пошла в ванную.

    Стоя под душем и избавляясь от усталости, которая вдруг навалилась на нее, Алевтина прокручивала в голове весь сегодняшний день, общение с Вячеславом Михайловичем, его слова, шутки, его лицо. И сделала все тот же вывод: да, он, конечно, очень обаятельный и интересный человек, и ее к нему так сильно тянет, но именно поэтому ей и надо быть особенно внимательной и постоянно контролировать себя, чтобы не увлечься до такой степени, когда неизбежное расставание вызовет мучительную боль.

    Продолжая размышлять над этим, Алевтина сразу после душа прилегла на кровать прямо на записку Кости и, подложив под уставшие ноги подушку, тут же уснула.




Глава 24


    Праздничный ужин начался почти на час позже, чем обычно, но состоялся он не в столовой: там всего лишь собирались, чтобы отправиться к месту, где их ждали именинницы и накрытый по их желанию стол – подарок от хозяев имения.

    Непривычно нарядная Эмма с Юрием Ивановичем, Татьяной и Михаилом Григорьевичем, собравшиеся первыми, терпеливо дожидались остальных.  Сначала к ним спустились Лидия с Анной Петровной, а затем почти одновременно вышли из своих комнат Жанна, Вадим Павлович, Стелла и Виталий. А подполковник долго стоял у двери Татьяны Алексеевны, чтобы предложить ей свою руку и помощь – та вышла в длинном темно-синем платье и на высоких каблуках. Стелла тут же оценивающе пробежалась взглядом по женственной фигуре с округлыми формами и, успокоившись, отвернулась – ее туалет был гораздо роскошнее, а декольте выразительнее. Зато появление следующей пары вызвало ее восторг. Невыразимо элегантный Вячеслав Михайлович в летнем костюме светло-бежевого цвета, пропуская вперед Катю, сменившую свои неизменные джинсы и футболки на белоснежный брючный костюм, приветственно кивнул всем головой, отыскивая кого-то взглядом, и почти в это самое время из своей комнаты вышел Костя и постучал в дверь Алевтины.

    - О-ой, - тихо простонала Татьяна Алексеевна, не сводя глаз с ладной мужской фигуры, облаченной в одежду светлых оливковых тонов, но тут же умолкла, когда в дверном проеме возник стройный силуэт Алевтины. Костя шагнул в ее комнату, и дверь за ним закрылась. Вышли они, когда ко всем уже присоединились Мария Иосифовна и Илья. Стелла не сводила испытующего взгляда с Вячеслава Михайловича, но тот был увлечен беседой с Эммой и будто никак не отреагировал на появление Алевтины, с почти королевским достоинством сошедшей со ступенек в потрясающем облегающем платье из плотного шелкового трикотажа с золотой нитью. Глубокий вырез сзади открывал покрытую легким ровным загаром спину.

    В путь все тронулись, когда пришли, наконец, Ян и Виктор.

    Верные своему вкусу именинницы пожелали отпраздновать свой день рождения на берегу озера.

    Ничего невозможного для хозяев усадьбы не могло быть. За пару часов до ужина рабочие принесли на пляж и уложили там заранее заготовленные деревянные настилы, покрыли их линолеумом и установили по всему периметру стойки, на которые натянули тент. Одновременно с ними в том же темпе трудились и электрики, задачей которых было обеспечение освещения, музыки и подогрева блюд в большой передвижной электроплите. Под руководством Марии Васильевны был установлен длинный стол, накрытый белоснежной скатертью по случаю торжества, и расставлены стулья, посуда, вазочки с цветами и специальные бокалы с декоративными свечами. Из походного холодильника доставались заготовленные закуски, вина, наливки и, конечно, шампанское.  Фрукты именинницы выбирали сами. Да и все меню было составлено по их желанию. Сами же они, согласуясь с Марией Васильевной, набросали и приблизительный сценарий праздника.

    За столом сестры выделили себе два места в одном торце, а другой оставили для Эммы и Марии Васильевны, упросив ее быть на праздничном ужине такой же гостьей, как все. Принарядившаяся Мария Васильевна все время была с девочками, а остальных своих гостей виновницы торжества встречали у импровизированного входа на его единственной ступеньке – настилы были невысокими.

    Пояснив, что найти свое место за столом каждый может по специально заготовленной карточке, они принялись рассаживать всех с видом опытных радушных хозяек, что совсем не вязалось с их праздничной одеждой – сестры нарядились в одинаковые розовые, подчеркнуто девичьи, платьица.

    Когда все, наконец, заняли свои места, Алевтина поняла маленькую невинную хитрость сестричек, увидев, что рядом с Олей оказалось место Яна, а с Катей – Виктора.

    Лучше всех зная, насколько гости сегодня более голодны, чем обычно, первой взяла слово Мария Васильевна. Она попросила прислуживающих официантов открыть шампанское, произнесла девочкам несколько теплых слов и после звона бокалов добавила свое обычное:

    - Кушайте, гости дорогие, на здоровье.

    «Наверное, девочки не из бедной семьи, - подумала Алевтина, глядя на стол с деликатесами. – Все это надо было успеть попробовать в жизни, прежде чем составлять подобное праздничное меню. Здесь далеко не картошка с огурцами и винегретом. Молодцы, сестрички, очень изысканный стол», - и Алевтина одобрительно посмотрела в их сторону.

    - Что тебе положить, милая? – раздался рядом голос Кости. – У тебя слегка растерянный вид, - совсем тихо сказал он. – Ты, наверное, не знаешь, с чего начать. Такой выбор! Я прав?

    - Как всегда, - с улыбкой согласилась Алевтина. – Может быть, я еще просто не осмотрелась.

    - Давай я тебе положу кусочек заливной осетрины с хреном. Надеюсь, это не помешает тебе осмотреться.

    - Не помешает, - серьезно сказала Алевтина и сосредоточенно добавила: - А потом я попробую вот этот салат с зернышками граната.

    - Умница, - похвалил Костя, когда Алевтина отрезала первый кусочек и с нескрываемым наслаждением отправила его в рот.

    Взявшая на себя роль распорядительницы стола Эмма объявила, что слово для поздравления предоставляется Яну и Виктору. Не слишком разогретые после всего лишь одного бокала шампанского гости пока еще сдержанно захлопали.  Немного смущаясь, но без запинки студенты прочли самодельную оду – поочередно каждую пару строк – и развернули свои подарки. Это были искусно сплетенные из лозы подносы овальной формы с немного приподнятыми краями.  Поздравление вызвало настоящие аплодисменты. Гости заметно развеселились и, уже не дожидаясь официантов, наполняли рюмки и бокалы. Алевтине тоже стало весело, и она наконец-то почувствовала себя непринужденно. Пока Костя галантно ухаживал за сидящей слева от него Лидией и ее подругой, она успела расправиться с жюльеном из шампиньонов и с удовольствием приступила к вожделенному салату.

    - М-м, восхитительно! - сказала она в ответ на вопросительный взгляд Кости, - попробуй, тебе понравится.

    - Рекомендуете? – недоверчиво спросил сидящий с другой стороны от нее Вячеслав Михайлович.

    - Да, это очень вкусно, - искренне похвалила Алевтина, - такие необычные оттенки… Но пока я различила мясо курицы, вареные яйца, грецкие орехи и тертый редис.

    - Я не такой уж гурман, но вы меня заинтриговали, - все тем же тоном сказал Вячеслав Михайлович и положил себе на тарелку порцию загадочного салата.

    «Как это так получилось, - подумала Алевтина, выбирая вилкой гранатовые зернышки, - что мы сидим рядом? Неужели девчушкам что-то показалось? Или совсем без умысла именинница Катя посадила через Виктора Катю Вячеслава Михайловича просто потому, что они с ней подружились? Как это я сразу не обратила внимания на то, как распределены места за столом?»

    Она взяла высокий стакан с соком и, откинувшись на спинку стула, обвела взглядом сидящих на другой стороне стола. Справа от Оли места занимали Ян, Татьяна Алексеевна и подполковник, Жанна с Вадимом Павловичем, Стелла с Виталием, Мария Иосифовна с Ильей и в торце напротив Оли Мария Васильевна, рядом с которой сидела Эмма. Если теперь продолжать движение к именинницам, но уже по Алевтининой стороне, то рядом с Эммой сидел ее муж Юрий Иванович, потом Татьяна с Михаилом Григорьевичем, Анна Петровна с Лидией, Костя, она, Алевтина, а дальше Вячеслав Михайлович, его Катя, Виктор и Катя-именинница.  Просто безупречный расклад, каждый должен чувствовать себя на своем месте.

    За своими мыслями Алевтина чуть не пропустила вручение следующих подарков. Это были потрясающие рисунки-схемы старинных вышивок рушников для невест от Татьяны Алексеевны и два одинаковых макраме от Жанны. Все это сопровождалось душевным тостом, который, кажется, всех очень тронул. Алевтина сделала вид, что она тоже не осталась равнодушной, хотя и не слышала сказанного, и вместе со всеми пригубила бокал.

    «Так, - подумала она по своей привычке все анализировать, - в поздравлениях, видимо, тоже есть какая-то система. Если это так, то следующими будут подполковник и Вадим Павлович».

    Она не ошиблась только в отношении подполковника. Сестрички получили от него толстую общую тетрадь с анекдотами, и не только армейскими, стоившую ему целого дня работы и начатую еще вчера поздней ночью.

    Потом подошла очередь Стеллы, которая с огромной важностью преподнесла каждой из именинниц по аптечной бутылочке из темно-коричневого стекла с притертыми пробками. В них находились спиртовые настойки лепестков роз, которые Стелла сама накануне приготовила. Тихонько пояснив девушкам, когда и как ими пользоваться, она торжественно произнесла свой тост и вернулась на место с уже пустым бокалом, который осушила сразу же, чокнувшись с именинницами.

    Навстречу ей уже шли со своими подарками Мария Иосифовна и Илья.  Будущий гроссмейстер с серьезным видом поведал, что все его время занимают шахматы, и поэтому он не смог ничего сделать своими руками. Но они с мамой решили подарить сестрам оригинальные походные шахматы и книжку для начинающих по изучению этой древней интересной и умной игры.

    Удивительно, но девочкам очень понравился этот подарок. Они сразу принялись листать книжку и рассматривать шахматные фигурки. И даже Ян и Виктор присоединились к ним.

    - Если я правильно поняла, - послышался твердый, как всегда, голос Эммы, - вас уже мало интересует закуска, поэтому сделаем небольшой перерыв в ужине перед горячими блюдами. Но не в празднике, он продолжается. Продолжаются и поздравления. Прошу всех перейти на площадку для танцев. Кто хочет, может садиться вот здесь, в зрительских рядах, но передние два места – для именинниц, - продолжала распоряжаться Эмма, пока гости рассаживались. – Сейчас будет маленький концерт для виновниц торжества, своего рода поздравление.

    - Это ненадолго, - прошептал Костя Алевтине.  – Не скучай, мы скоро снова будем вместе.

    Алевтина кивнула и пошла к зрителям.

    - Прошу вас, присаживайтесь, вам здесь будет очень удобно, - подхватил ее под руку Вячеслав Михайлович. – Извините, - так же вежливо обратился он к Стелле, попытавшейся сесть вместо Алевтины.

    - Не стоило беспокоиться, - нерешительно пробормотала Алевтина, встретив колючий взгляд Стеллы, но Вячеслав Михайлович был настойчив. Он подставил Алевтине стул и сам сел рядом.
       
    Инцидент тут же забылся, лишь только первые артисты вышли со своим поздравлением. Михаил Григорьевич, Татьяна и Эмма под аккомпанемент Юрия Ивановича принялись распевать частушки собственного сочинения ни о чем и обо всем, отчаянно притопывая, прихлопывая и даже пританцовывая, что вызывало временами приступы чуть ли не удушающего хохота у зрителей. Блокнот со своими частушками они тоже подарили сестрам после выступления, приведя их в неописуемый восторг.

    Затем свой талант проявили Вадим Павлович и Виталий, которые после целого дня репетиций очень удачно выступили со всякими фокусами, в том числе и карточными. Юрий Иванович и им с удовольствием подыгрывал на своем аккордеоне, сопровождая столь необычный номер известными мелодиями танго и блюзов.

    Посланные артистам аплодисменты перешли почти в овации, когда к зрителям вышла Лидия, успевшая переодеться в концертное платье с норковой накидкой на плечах.

    - Это для вас, мои дорогие девочки, - проникновенным голосом сказала она и запела.

    Ах, как Алевтина любила романсы! Это была почти страсть, но страсть сокровенная, потому что сама она об этом никому не говорила. Разве что кто-то уж очень наблюдательный мог все же заметить, как замирала она всякий раз при звуках трогающих за душу слов и мелодий. Она знала их очень много и, когда бывала одна, часто подпевала, если слышала чье-то исполнение по радио или по телевизору. Но Лидия, актриса, женщина творческая, умудренная житейским опытом, сделала такую подборку романсов и народных песен к своему поздравительному выступлению, что только самый бесчувственный человек не понял бы его смысла.

    Задушевным голосом она пела девочкам о той жизни, что может их ждать впереди, о ее трудностях и радостях, о человеческих чувствах и страстях, которые могут любого захватить в такой плен, из которого трудно вырваться. Она пела о чистой и безмятежной юности и пылкой зрелости, о надеждах и мечтах, о любви и коварстве, о безответных чувствах и горьких слезах. И о том, что несмотря ни на что, жизнь так прекрасна и так желанна в любом возрасте, что надо научиться наслаждаться каждым ее днем. Банальная истина и банальные слова, но, вплетая их в венок волшебных мелодий, Лидия вложила в них столько своей души, что они не могли не затронуть чувства слушателей.

    Алевтине же казалось, что все, о чем пелось, это все о ней, о ее жизни и ее мечтах, которые так и не сбылись, о ее слезах из-за коварства, обмана и предательства. Это ее душа так томится, это ее тревога о туманном будущем, это ее годы так быстро пролетают…

    Лидия допела последний романс и замолчала. Стало тихо. Ее выступление аплодисментами не прерывалось. Едва заканчивался один романс, как тут же начинался следующий. И вот стало тихо. Алевтина смотрела на грустно улыбающуюся Лидию и перевела взгляд на Костю. Недоумение, сквозившее в его глазах, заставило ее очнуться.
 
    Первое, что ее поразило – тишина. Алевтина посмотрела на зрителей.  Картина, которую она увидела, была достойна опытного фотографа: Эмму и Татьяну с блаженными улыбками на лицах обнимали их столь же тронутые мужья; Татьяна Алексеевна прикрывала покрасневшее лицо рукой от назойливого взгляда подполковника; Жанна с серьезным видом смотрела куда-то вниз, подперев щеку рукой; Мария Иосифовна, смущаясь, вытирала глаза платочком, жестом успокаивая немного испугавшегося за мать Илью. И только Стелла сидела со своим обычным надменным видом.

    Ах да, Стелла… И Алевтина, наконец, с ужасом замечает, что у нее самой мокрые от слез дорожки на щеках, а ее руку сжимают ладони Вячеслава Михайловича.
 
    Не зная, как быть, Алевтина замерла, но тут как раз захлопали именинницы, а за ними и остальные. Алевтина с благодарностью посмотрела на Вячеслава Михайловича и всегда выручающим светским тоном произнесла:

    - Ах, простите, я так растрогалась. Это было великолепно, - и тоже принялась аплодировать.

    - Браво, браво! – закричали Михаил Григорьевич и Татьяна. Остальные их поддержали.

    Довольная собой и благодарными зрителями Лидия попросила тишины, подняв вверх руку, и сказала:

    - А теперь не только для именинниц, но и для всех присутствующих мой любимый романс.

    Все умолкли в ожидании новой порции наслаждения, и в вечернем воздухе раздались первые слова:

    - Я о прошлом теперь не мечтаю…

    - «Темно-вишневая шаль», - еле слышно прошептала Алевтина, но теперь она уже не сводила взгляда с Кости, который тоже почти все время смотрел на нее.




Глава 25


    Между тем сумерки совсем сгустились, и не успели стихнуть последние аплодисменты, как под тентом на площадке зажглись разноцветные лампочки.

    - А сейчас просим всех снова к столу, - пригласила Мария Васильевна, - для вас приготовили горячее.

    - Праздник продолжается! – подхватила Эмма.

    На столе уже были зажжены свечи в особых подсвечниках, похожих на бокалы, с высоким стеклом. Расставлены также и низенькие пузатые вазочки с мелкими невзрачными, но с сильным пряным запахом цветочками. Шампанское было убрано, но появились бутылки с коньяком, водкой и вином. Порционные блюда с жареной индейкой и замысловатым сборным гарниром на серебряных тарелках были накрыты прозрачными крышками. Неподалеку на двух мангалах готовились традиционные шашлыки, и их дразнящий запах, несмотря на безветренную погоду, распространялся все дальше и дальше, возбуждая аппетит даже у насытившихся.

    - Праздник продолжается, - повторила Эмма, когда все уже заняли свои места за столом. – И прошу наполнить ваши рюмки и бокалы, сейчас будет тост с поздравлением от Анны Петровны.

    - Что тебе налить? – спросил Алевтину Костя, зачем-то держа ее за руку. – Может быть коньяк? Хочешь маленькую рюмочку?

    - Хочу, - кивнула Алевтина. – Его вкус мне всегда почему-то напоминает ранние годы студенчества.

    - Странно, - изумился Костя. – Насколько мне известно, студенты всегда считались народом бедным.

    - Да, народ бедный, - согласилась Алевтина, - но, в основном, не жадный и в удовольствиях себе отказывать не любит. Это потом, когда начинаются бытовые проблемы, приходится выбирать, на что потратить деньги – на коньяк или за свет заплатить.

    Подарившая девушкам миниатюрные композиции из листьев и цветов Анна Петровна предложила короткий тост за женское счастье именинниц, и сразу послышался дружный перезвон бокалов и рюмок. Костя чокнулся с Алевтиной и сказал ей тихо на ухо:

    - Я очень хочу тебя поцеловать. Ты сегодня особенно прекрасна.

    - Отложим на потом, да? Сегодня не мой день рождения, - так же на ухо ему ответила Алевтина, кокетливо поигрывая плечами.

    - А с вами можно? – вдруг обратился к ним Вячеслав Михайлович, подняв свою рюмку.

    Вместо ответа они с готовностью чокнулись и с ним. Алевтина увидела, что в его рюмке тоже коньяк, и бросила на него удивленный взгляд. Тот понял ее.

    - Да-да, а что делать? Надо же поздравить именинниц.

    - Какие-то общие секреты? – съехидничал Костя. – Кажется, действительно, настало время ревновать. И когда только люди успевают? –  продолжал он бубнить, откровенно дурачась.

    - Костя, - прошептала в его сторону Алевтина, - ревность – чувство некрасивое, злое, глупое и, самое главное, бесполезное. К тому же, это не тот случай. Какая превосходная индейка, правда?

    - Угу, но я хочу приберечь место для шашлыка. Чувствуешь, какой запах?

    Алевтина не успела ответить. Подошла ее очередь поздравлять сестер. Она взяла приготовленный альбом и подошла к девушкам.

    - Покажите, пожалуйста, всем, - попросил Вячеслав Михайлович, обращаясь к именинницам. Те развернули альбом и показали рисунки всему столу.

    - Замечательный подарок и отличная память о нашем пребывании здесь, - громко похвалил он и захлопал. И все его поддержали. Смущенная Алевтина поклонилась, решительно выдохнула и с рюмкой в руках повернулась к именинницам.

     - Я предлагаю тост за свободу. За вашу личную свободу и возможность самим строить свою жизнь, за право и возможность выбора, несмотря на то, что это всегда трудно. Будьте свободны и счастливы, девочки! – она чокнулась с именинницами в ответ на их «Спасибо!» и прошла к своему месту.

    - Превосходный тост. Как мудро! – поспешил чокнуться с Алевтиной Вячеслав Михайлович, опережая даже Костю, но тот лишь усмехнулся.

    - Ты и в самом деле молодец, Аля, - поцеловал ей руку Костя.

    Уже перед самым шашлыком Вячеслав Михайлович, не дожидаясь Эммы, попросил слова, пожелал девочкам долгих счастливых лет, настоящей любви с ответным чувством и прочного материального благополучия. Он протянул каждой по запечатанному конверту и сказал:

    - Это то, что я могу делать. Дарю вам от себя лично, но только с маленькой оговоркой – вскрыть не здесь, а в мотеле. Пусть у вас будет такой подарок с продолжением.

    Сестрички рассмеялись, дружно поблагодарили, но любопытное выражение еще долго не сходило с их лиц.

    Не менее заинтригованная Алевтина задумалась. «Что может там быть, в этих конвертах? Неужели деньги? – думала она. – Да нет, не тот это человек. К тому же деньги – это так банально и неделикатно…»

    - А ты шашлык будешь? – отвлек ее от размышлений Костя.

    - Буду, только самый маленький, - отозвалась Алевтина. – О, кажется, скоро начнутся танцы. Видишь, разорили наш зрительный зал?

    Действительно, пока гости расправлялись с горячим, стулья расставили по периметру, и из крошечного зрительного зала, где недавно проходил концерт, получилась отличная танцплощадка, а из музыкального центра, установленного в ее углу, уже звучала негромкая романтичная мелодия. И на ближайших к площадке кустах, как на новогодних елках, вспыхнули золотистым светом маленькие лампочки.

    В ответ на вопросительный взгляд Лидии Эмма одобрительно кивнула, и та встала из-за стола, доставая сигарету.

    - Праздник продолжается, и ужин еще не закончен. Нас еще ждет десерт, но это будет позже, - объявила Эмма, тем самым позволяя выйти из-за стола.

    - Потанцуем? - обнял Костя Алевтину.

    - С удовольствием, - улыбнулась она.

    Они первыми вышли на площадку и включились в томный танцевальный ритм.  Одна мелодия сменяла другую, но они все качались на волнах музыки, то нежно глядя друг на друга, то тесно смыкая объятия. Алевтина чувствовала, как дрожат пальцы Кости на ее обнаженной спине.

    - Если устала, скажи, - промурчал он Алевтине.

    - Я не устала, просто…

    - Что-то не так?

    - Мне кажется, на нас все смотрят.

    - Ну и что?

    - На нас как-то пристально смотрят.

    - Пустяки, не обращай внимания.

    - Но мне это мешает.

    - Тогда давай посидим или пойдем погуляем по пляжу.

    - Здорово! – обрадовалась Алина. – Пойдем!

    - Прямо сейчас?

    - А чего ждать? Может быть, нам что-то сделать надо.

    - Вправду надо? – обеспокоился Костя.

    - Вправду, - хихикнула Алевтина.

    - А что же ты раньше молчала?

    - Да как-то неудобно… - замялась она.

    - Идем, - Костя обнял ее за плечи, и они спрыгнули на пляжный песок.

    Идти на каблуках по песку было не очень удобно, но Алевтина мужественно перенесла недалекий поход, тем более что устроители праздника побеспокоились об освещении и этих нужных тропинок.

    Костя ждал Алевтину у невысокого ивняка, и когда она подошла к нему с приветливой улыбкой, он притянул ее к себе и подарил такой чувственный поцелуй, что у нее заколотилось сердце.

    - Отгадай, чего я сейчас хочу? – переведя дыхание, спросил он.

    - Отгадала, - ответила поцелуем Алевтина.

    - Так как же нам быть?

    - Ну не здесь же…  Потерпи.

    - А сколько?

    - Вот вернемся в комнату, ляжем в кроватку…
…
    - И ты пустишь меня на всю ночь?

    - Ты этого хочешь?

    - Очень.

    - Тогда, пожалуй, пущу.

    - Ты мне обещаешь?

    - Обещаю.

    - Хорошо, раз так, пошли праздновать дальше.

    - И не забудь потанцевать с именинницами.

    - Спасибо, что напомнила, - усмехнулся Костя. – Но после твоего обещания я выполню все, что скажешь.

    Когда они подходили к площадке, Алевтина увидела, что их уже ждали.  Стоящая на самом краю настила и вглядывающаяся в ночную тьму Татьяна Алексеевна спрыгнула на песок и почти подбежала к ним.

    - Где же вы так долго были? – воскликнула она. – Я хочу пригласить вас на танец. Вы позволите? – вцепившись в Костю обеими руками, обратилась она к Алевтине.

    - Да-а, конечно, - с понимающей улыбкой ответила Алевтина и присела на ближайший стул, оказавшись рядом с Лидией и Анной Петровной.

    - Превосходный праздник, не находите? – повернулась к ней Лидия.

    - Да, мне очень нравится. Все нравится, - ответила Алевтина.

    - А ваш Костя такой молодец. Спасибо вам за него, он так мне помог.

    - Ну что вы, - смутилась Алевтина, - я-то тут при чем?

    - Не скажите, - задумчиво вздохнула Лидия.

    Каким-то боковым зрением Алевтина уловила, что к ним приближается Вячеслав Михайлович. Сердце ее забилось, она вдруг запаниковала и посмотрела в сторону Кости. Тот танцевал с Татьяной Алексеевной, терпеливо слушая ее непрерывное щебетанье. Но, увидев, что Вячеслав Михайлович пригласил на танец Лидию, Алевтина с удивлением обнаружила, что испытывает легкую досаду и, не задумываясь, пошла танцевать с тут же подошедшим подполковником.
 
    Танцевали они молча. Подполковник все время косил взглядом в сторону Татьяны Алексеевны, но от него так пахло какими-то карамельками, что Алевтину изнутри раздирал безудержный смех. Нет, она, конечно, себя контролировала, но со стороны могло показаться, что она испытывает безумное наслаждение и от танца, и от своего партнера, если такая счастливая улыбка не сходит с ее лица.

    Танец закончился, но подполковник не успел даже довести Алевтину до ее места, как она тут же была перехвачена Вадимом Павловичем, пытавшимся во время танца говорить ей какие-то комплименты и делать прозрачные намеки, которые она решительно отказывалась понимать, бездумно подпевая мелодии.  Затем ее партнером каким-то образом оказался Михаил Григорьевич, весь танец мучивший ее полезными житейскими советами. Потом она танцевала с благоухающим дорогой туалетной водой Виталием, норовившим все время покрепче прижать ее к себе, будто боялся упасть во время танца. И когда к ней снова подошел подполковник, она вдруг услышала у себя за спиной голос, заставивший ее вздрогнуть.

    - Прошу прощения, но этот танец мой.

    Подполковник уныло ретировался, и Алевтина оказалась в объятиях Вячеслава Михайловича. И только тогда она поняла, как долго ждала этого момента.

    Они могли и не танцевать, не переставлять ноги, вообще не двигаться. Дело было вовсе не в танце. Они оба ощущали, что то, чего они так давно хотели, наконец-то произошло. Они видят друг друга, они рядом, они вместе, руки их сомкнулись. Между ними вдруг возникла такая близость, такое единение, которое у некоторых пар может не появиться даже за долгие годы совместной жизни. Они оба почувствовали это и молчали. Он, прикрыв глаза, вдыхал запах ее волос, Алевтина же с рассеянно блуждающей улыбкой блаженствовала от прикосновения его рук, движений тела и уже полюбившегося запаха мужского парфюма. Ее сознание настолько отключилось от внешнего мира, что она не замечала ни задумчивого лица Кости, ни колючего взгляда Стеллы, ни сочувственного понимания Лидии…

    Но все хорошее когда-нибудь кончается и гораздо быстрее, чем плохое.  Музыка стихла, и предводительский голос Эммы пригласил всех на десерт. Костя тут же оказался рядом и шутливо отчитался:

    - Ваше задание выполнено, королева. Я перетанцевал почти со всей группой и, уж конечно, с именинницами.

    - Ты молодец, Костя, - немного грустно похвалила Алевтина, и тон его сразу стал обеспокоенным:

    - Ты себя хорошо чувствуешь, Аля? Ты не устала?

    - Разве что самую малость.

    - Мы можем хоть сейчас отправиться домой.

    - Не стоит беспокоиться, Костя, все в порядке. К тому же, - уже сидя за столом, шепнула ему Алевтина, - если я тебя сейчас уведу, то многим подпорчу интересный вечер.

    - Что ты имеешь в виду? – тоже шепотом спросил он.

    - Ты же душа компании, Костя! Без тебя вечер может стать тусклым. Мне жалко именинниц. Пусть уж они наслаждаются своим праздником по полной программе.

    - Хм, мне кажется, ты преувеличиваешь, - пожал плечами Костя. – Но как скажешь. А что ты будешь – торт или мороженое?

    - Торт, мороженое и чай, - уже совсем бодрым и веселым голосом ответила Алевтина, почувствовав локоть сидящего рядом Вячеслава Михайловича, как бы невзначай касавшийся ее руки.

    Апофеозом праздника стал самый настоящий фейерверк, который хозяева устроили в честь именинниц на берегу озера. А когда догорали последние искры и сморенные гости засобирались домой, Эмма попросила всех скомпоноваться в группу для общего снимка на память.

    - Есть еще один подарок, еще одно поздравление. И оно почти готово, остался последний штрих, - пояснила она.

    Оказалось, что Катя Вячеслава Михайловича весь праздник снимала поляроидом, даже фейерверк. Она сделала множество снимков, и остался всего один, чтобы снять всех. И ей тоже хотелось быть на каком-нибудь снимке, хотя бы на этом последнем кадре. Надо было найти кого-то, кто нажмет на затвор.

    - Давайте, это сделаю я, - вызвался Костя, - устраивайтесь покомпактнее.

    - А может быть кто-то другой? – робко попыталась вставить свое слово Татьяна Алексеевна, - вас же не будет на снимке.

    - Это сделает Костя, - сказала Алевтина, и Катя протянула ему поляроид.

    Снимок проявился, и все с интересом принялись рассматривать и этот кадр, и весь запечатленный Катей репортаж, карточки которого были даже пронумерованы. Но тут Юрий Иванович заиграл «Прощание славянки», и Эмма с Марией Иосифовной и Ильей возглавили шествие к дому.  Все двинулись за ними, а звуки марша еще долго летели ввысь к мерцающим на черном небосклоне звездам.




Глава 26


    Несмотря на то что Костя, жалея уставшую Алевтину, ушел к себе, пожелав ей спокойной ночи, она все же проспала завтрак. Но оказалось, что еще вчера было решено перенести его на полтора часа позже. Да к тому же, мало кто ел. Все только пили: чай, кофе, минералку и соки.

    Восседавшая во главе стола Эмма, объявила, что сегодня все предоставлены сами себе, экскурсий никаких не будет. И если у кого-то есть незавершенные планы, какие-то деловые вопросы или что-то упущенное, сегодня есть возможность это сделать. Обед будет позже на час, позже будет и ужин. Но состоится он не в столовой, а в Большой беседке. И это будет банкет, который на прощанье традиционно устраивается для гостей. Отъезд из усадьбы намечен на завтра сразу после завтрака, поэтому вещи лучше всего уложить сегодня, скажем, после обеда.

    - А у нас какие на сегодня планы, милая? – спросил Костя, допивая кофе.

    - Странно, - сказала, немного поразмыслив, Алевтина, - но мне что-то ничего не хочется: куда-то идти, что-то делать, где-то бродить, дышать свежим воздухом. Я хотела бы просто полежать, почитать какую-нибудь примитивную книжку, ни о чем не думать и не беспокоиться, - а про себя отметила: «я такого не испытывала уже очень много лет».

    - М-м, какое отличное желание. Я, пожалуй, тоже полистал бы кое-какие журнальчики по специальности. Только где их взять?

    - Думаю, не проблема. Здесь отличная библиотека.

    - Попробуем?

    - Попробуем, - загорелась Алевтина.

    Поблагодарив всех за компанию, они сразу и пошли в библиотеку, не дожидаясь окончания завтрака.

    Какое же наслаждение подарил Алевтине этот день! Как приятно было лежать то на постели, то в удобном кресле, читая строчку за строчкой глупейшую любовную историю, написанную примитивными фразами, и никуда не спешить, ни о чем не тревожиться и слышать шелест страниц, доносящийся из соседней комнаты, откуда время от времени Костя спрашивал ее:

    - Тебе что-нибудь надо, милая?

    Дважды она все же воспользовалась его услугами: попросила горячего чая, а в другой раз – фруктов из холодильника.

    После обеда они продолжили свое восхитительное занятие, только Алевтина читала уже третью книжку. История, описываемая в ней, была почти такой же, что и в первых двух, лишь имена и место действия другие. Но разве дело было в этом? Удовольствие составляло то, что об Алевтине заботились, ее обслуживали, развлекали, о ней пеклись, интересовались ее самочувствием, желаниями и настроением. А поэтому она могла себе позволить проводить время вот так, не жадно, не экономя минуты, не думая ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Впрочем…

    - Костя! – позвала Алевтина.

    На пороге общей двери возникла атлетическая фигура в голубом халате.

    - Ты меня звала?

    - Я не разбудила тебя? – вопросом на вопрос ответила Алевтина.

    - Ну что ты, я не спал. Столько интересного для себя нашел в этих старых журналах. А что тебе понадобилось, милая? – ласково погладил он Алевтину по плечу.

    - Хочу попросить совета. Как ты думаешь, что мне одеть на банкет?

    - Мне понравилось вчерашнее платье.

    - Нет, так нельзя – в одном наряде два вечера подряд, - покачала головой Алевтина.

    - Тогда твое коронное – юбка с малиновым топом.

    - Это не нарядное, повседневное.

    - Надо же, а мне нравится…

    Алевтина рассмеялась, догадавшись, что Костя ее разыгрывает.

    - Надень мое любимое и с кулоном.

    - О, как это я про него забыла? А его, кажется, надо гладить.

    - Не беспокойся. Достань его, а я отнесу. Здесь есть кому этим заняться.

    Вот! Вот оно – это удовольствие, то, какое она всего несколько минут назад испытывала. Ей надо только достать это платье.

    - Отлично, - почти пропела она.

    - Я пока пойду переодеться, затем зайду за твоим платьем, и если
ты уже все прочитала, отнесу в библиотеку.

    - Я прочитала, прочитала, - закивала Алевтина, а про себя подумала: «О, я уже учусь обманывать!»


    Этот банкет был не столь грандиозным, как вчерашний праздничный вечер, но все же очень даже на уровне. Был просто ужин, но с изысканным меню, с разнообразием спиртных напитков и фруктов и даже с музыкой. Сюрприз был в том, что музыка эта, как ее мысленно окрестила Алевтина, была «настоящей»: три музыканта – один за синтезатором, другой с электрогитарой, а третий – ударник. С ними был певец, которого, как потом выяснилось, звали Левой – обладатель сочного баритона и великолепного репертуара. 
 
    За стол рассаживались по тому же принципу, что и в столовой – подсаживались к заранее устроившейся в торце стола Эмме, пока не заполнили все места.

    Тост был произнесен только один: Михаил Григорьевич встал и от имени всех гостей усадьбы поблагодарил хозяев за гостеприимство и душевное отношение и предложил выпить за мастерство во всем, что бы здесь ни предпринималось, с пожеланием «и в дальнейшем процветания во всех сферах деятельности и во всех начинаниях». Тост был длинный и немного нудный, но искренние аплодисменты и выкрики «да, да», «спасибо вам» и «будьте здоровы!» заставили Марию Васильевну и даже Эмму зардеться от удовольствия, и они громко сказали:

    - Кушайте, гости дорогие, на здоровье!

    Музыканты еле слышно наигрывали еще во время ужина, но когда, по своей привычке, первой из-за стола вышла Лидия, чтобы выкурить традиционную после еды сигарету, они заиграли громче, и несколько полноватый Лева, выйдя с микрофоном вперед, поначалу тихо, а потом все громче замурлыкал что-то очень знакомое. Когда же он дошел до припева, и уже в полную силу зазвучали слова «Было солнце, было лето, и куда все делось это…», у Алевтины вдруг что-то дернулось внутри, ухнуло куда-то вниз и вновь дернулось, вибрируя и обжигая.  Она растерянно посмотрела по сторонам, обвела стол взглядом и наткнулась на смотрящие прямо на нее серые глаза Вячеслава Михайловича. Едва заметным кивком головы он словно сообщил ей, что испытывает то же самое и вполне ее понимает. Алевтина сразу успокоилась, наклонила голову и даже улыбнулась.

    - Замечательный, однако, голос у парнишки! – восхитился Костя. – Прямо за душу берет.

    А парнишка, которому, по оценке Алевтины, было уже явно за сорок, раскочегарился основательно. Заведенные его роскошным голосом пары уже потянулись на свободный от столов и стульев пятачок.

    - Потанцуем? – предложил Костя.

    - Давай после этой песни, что же мы с середины начнем.

    - Хорошо, - покладисто согласился Костя, - можно и со следующей.

    Допев последний припев, Лева представился сам и представил своих музыкантов, а затем просил обращаться к нему с пожеланиями. И после этого он запел снова. «Падает снег…», - по-французски выводил Лева не совсем в летнюю тему, но пел виртуоз вокала замечательно, закатывал глаза и театрально жестикулировал свободной рукой. Алевтина любила эту вещь и откровенно млела в объятиях Кости.

    - Браво-браво, - пользуясь паузой, легонько похлопала в ладоши проходящая мимо с террасы Лидия. – Какая вы прелестная пара!

    - Спасибо, - одновременно откликнулись они, и Костя, получив от Алевтины тактильный сигнал указательным пальцем в спину, добавил:

    - Вы сегодня особенно прекрасно выглядите. Могу я пригласить вас на танец?

    - О, я с удовольствием, - ответила польщенная Лидия и тут же медленно закружилась с Костей под старый хит «Эти глаза напротив», который Леву попросили спеть Михаил Григорьевич и Татьяна.

    Алевтина сидела на своем месте за почти опустевшим столом и, потягивая грейпфрутовый сок, уже просто получала удовольствие от музыки.

    «Надо же, - думала она, - не ожидала, что это так здорово звучит вживую.  Совсем не то, что по радио или с кассеты. Внутри все будто дрожит или трепещет от какого-то томления… Удивительный сегодня день – день получения наслаждения от жизни, от того, что меня окружает…»

    Заметив, что Костю атакуют дамы, желающие с ним потанцевать, она успокаивающим жестом помахала ему рукой, и он, отдав предпочтение Жанне, остался в кругу танцующих.

    А между тем Алевтина обратила внимание еще и на то, что Вячеслав Михайлович со Стеллой танцуют уже второй танец подряд.

    Боль, кольнувшая ее где-то в районе рубинового кулона, Алевтине не понравилась. Сделав вид, что любуется Костей, его танцем, она панически соображала, что ей надо сейчас сделать, как поступить, чтобы не портить свое прекрасное настроение: либо суметь не реагировать, либо просто не смотреть на это. Она выбрала второе.

    Жестом объяснив Косте, что ей стало душно, она вышла на террасу и прислонилась к столбику, обвитому плетистой розой.
 
    Воздух был ароматен и свеж. Она посмотрела на ночное небо. Звезды на нем мерцали, как бы подмигивая ей: все в порядке, мы с тобой. Она успокоилась, и ей снова стало хорошо. В голове промчалась, быстро улизнув, короткая мысль: «Надо же, какая ерунда меня тревожит!». И она даже начала подпевать Леве «м-м-м», потому что слов не знала, а мелодия была знакомой.

    Не желающий упускать Алевтину из вида Костя притащил свою очередную партнершу – близняшку Олю – тоже на террасу, а за ними потянулись и другие.  Вышла и Лидия с Анной Петровной. Пара официантов по указанию Марии Васильевны вынесли несколько стульев для желающих посидеть на воздухе, и Алевтина, в конце концов, рассмеялась: «Здорово это я уединилась. Хоть опять за стол садись, там спокойнее».

    Она машинально посмотрела сквозь распахнутое на террасу окно в сторону стола и увидела ту пару, которую меньше всего хотела сейчас видеть. Они сидели за столом рядом, и Стелла, отчаянно кокетничая, похоже, пыталась уговорить Вячеслава Михайловича выпить с ней на брудершафт.

    Почему именно так поступила Алевтина после увиденного, и как это вообще могло возникнуть в ее голове, она не знала, но, тем не менее, всем своим видом она тут же дала понять Косте, что уже просто мечтает о танце с ним. И стоило первым звукам следующей мелодии зазвучать на террасе, как они уже были в объятиях друг друга.

    «Бесаме…», – бесновался Лева, и Алевтина с томным видом стала увлекать Костю обратно в павильон поближе к музыкантам.

    - Ах, как мне нравится эта мелодия, - незнакомым, будто севшим голосом простонала она, и ее ладонь соскользнула сзади с талии Кости опасно низко. Тот запнулся на шаге и прижал Алевтину к себе так близко, что рубиновый кулон почти лег на ее грудь.

    - Что же ты со мной делаешь? Я же не смогу теперь ни тебя отпустить, ни сам отойти.

    - Я чувствую это, - медленно и все тем же голосом отвечала Алевтина, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, - но ничего не могу с собой поделать, - и она положила голову на грудь Кости.

    Подпевая Леве, она покачивалась в объятиях крепких мужских рук, обводя порой якобы бессмысленным от блаженства взглядом окружающее пространство.  Ах, какое внутреннее ликование испытывала она от окаменевшего лица Вячеслава Михайловича и плохо скрываемой досады Стеллы. «Подумать только, - проносилось в голове Алевтины, - какие, оказывается, мелкие чувства могут мной владеть. Да еще и приносить такое удовольствие».

    Но внешне эти мысли никак не проявлялись. Ничего, кроме сильного искреннего взаимного влечения двух людей. Когда же танец закончился, они оба еще некоторое время стояли, будто возвращаясь в реальность после сильных эмоций, и улыбались, глядя друг на друга.

    - Пить хочется, - наконец расслабленно протянула Алевтина.

    - Угу, - подтвердил Костя.

    Взявшись за руки, они пошли к столу и сели на свои места.

    - Что будешь, милая? – нежно обняв ее за плечи, спросил он.

    - Какой-нибудь сок. Можно даже с мякотью.

    - Сейчас посмотрим. – Костя окинул внимательным взглядом стол и тихонько воскликнул.

    - Аля, я знаю, что тебе понравится. Будешь сок манго?

    - Отлично, я его обожаю, - обрадовалась Алевтина, никогда не пробовавшая ни этих плодов, ни сока из них. «Какие, однако, я делаю успехи, - не отдыхала ее голова. – И какими темпами!».

    Сок оказался, и впрямь, превосходным. И возвратившееся к Алевтине состояние безмятежной радости вновь наполняло ее.

    Музыканты устроили антракт, и стол заполнился гостями, хотя и не все сидели на своих местах. Стелла так и осталась рядом с Вячеславом Михайловичем, а его Катя пересела поближе к близняшкам и студентам.

    Официанты стали разносить горячее. Жареный гусь, фаршированный яблоками и черносливом, свинина, запеченная в кляре с грецкими орехами, и многослойный блинчатый пирог были вполне в духе здешних традиций хлебосольства. Руки кое-кого из мужчин потянулись к графинчикам и бутылкам, но Алевтина на немой вопрос Кости отрицательно покачала головой, позволив себе лишь кусочек гуся и маленький кусочек яблочка. Научившись видеть, не глядя в упор, она отметила про себя, что Вячеслав Михайлович наполнил бокал Стеллы вином, но сам ничего не пил, а каменное выражение так и не исчезло с его лица. Странно, что Алевтину это уже не радовало.

    - Правда, вкусно? – обратилась она к Косте, но мысли ее строили и тут же рушили разные комбинации решения задачи «как превратить камень в мелкий песок».

    - Да, восхитительно, мне нравится так, что приходится сдерживать себя.

    - Почему? – удивилась Алевтина, даже отвлекшись от решения насущной проблемы.

    - Так и форму потерять недолго.

    - Мне кажется, тебе это не грозит.

    - Позволь возразить. Я уже несколько дней без тренажеров.

    - А я? – развернувшись к Косте, тихо спросила Алевтина. - У тебя  уходит столько энергии, что одним гусем эти потери не возместить.

    Сказать, что Костя рассмеялся – это значило ничего не сказать. Костя грохнул от смеха. Прикрываясь льняной салфеткой, он пытался остановить свой хохот, но безуспешно. Глядя на него и даже не зная причины, постепенно начинали смеяться и те, кто сидел рядом и напротив, и вскоре почти весь стол был охвачен безудержным весельем. Алевтина посмотрела на сдержанного Вячеслава Михайловича и ласково улыбнулась ему. Все еще хмурясь, он едва заметно кивнул ей, благодаря за улыбку. Тогда она подняла стакан с недопитым соком манго, жестом приглашая чокнуться. Вячеслав Михайлович прошелся взглядом по столу и поднял с ответным жестом стакан с минералкой. На его лице появилась улыбка. Глядя друг другу в глаза, они допили содержимое своих стаканов и уже смеялись вместе со всеми.

    «Как мало, оказывается, нужно иногда, чтобы камень превратить не только в песок, но даже в воду», - философски отметила не устававшая от размышлений Алевтина.

    Постепенно веселье угасло, над столом раздавались обычные звуки: гул голосов, стук ножей и вилок, звон бокалов. Музыканты, занявшие свои места, и звезда международной эстрады Лева, усилившимся блеском глаз выдававшие свое посильное участие в банкете, заиграли какую-то известную только им увертюру ко второй части своего выступления. Алевтина слегка тронула Костю за руку и чуть заметно кивнула в сторону Татьяны Алексеевны.

    - О, нет, - тихо застонал Костя, увидев плотоядную улыбку и нацеленный на него неподвижный взгляд. – Только не это, только не сейчас… Кстати, ты мне кое-что обещала.

    - Костя, еще рано уходить, - изумилась Алевтина.

    - Не надо, - охнул Костя, снова прижимая к губам салфетку, - не надо, а то я опять не смогу остановиться, - вновь задыхаясь от смеха, едва выговорил он. – Я вовсе не это имел в виду, - его голос срывался.

    Подчеркнуто терпеливо Алевтина ждала, когда он успокоится. Сделав несколько глубоких вдохов, Костя сказал:

    - Ты мне обещала танго, помнишь?

    - Да-да, действительно. А я и забыла. Ты простишь меня? – тоном невинной девушки сокрушалась Алевтина. – Ой, больше не буду, - остановилась она, увидев, что Костя снова берет в руки салфетку.

    - Тогда подожди минутку, - сказал он и пошел к музыкантам.

    Догадавшись, что за этим последует, Алевтина лихорадочно перебирала в голове танцевальные па, но, вспомнив танго Кости с Жанной, успокоилась – он  прекрасно умел вести даже не готовую к танцу партнершу. Надо только слушать музыку, подчиняться ему и владеть своим телом.

    Когда Костя вернулся за ней, мелодия уже звучала, но слова Левы раздались с их первыми танцевальными движениями.

    - Ах, эти черные глаза, - млея у микрофона, смотрел Лева в темные глаза Алевтины.

    - …Меня пленили, - подхватил и Костя,  мастерски ведя легко двигающуюся Алевтину. 
 
    Зрители завороженно смотрели на красивую гармоничную пару, на струящееся в танце алое платье дамы, подол которого в порыве страсти яростно хлестал ноги кавалера, на их взгляды, которыми они в танце одаривали друг друга, и никто больше не решился занять место рядом с ними…

    По окончании танца им аплодировали даже музыканты. Довольная собой, Костей, удавшимся вечером Алевтина счастливо улыбалась и великодушно позволила Жанне, очевидно, тоже надеявшейся на свою порцию аплодисментов, потанцевать с Костей. Сама же она, обмахиваясь руками, вышла на террасу.  Найдя укромное местечко, где можно было побыть одной, она, обхватив ладонями перила ограждения и все еще улыбаясь, запрокинула голову, посылая свою улыбку звездам, которые все так же по-доброму подмигивали ей.




Глава 27


    Алевтина любила смотреть на ночное небо, но ей редко доводилось видеть его вот таким – почти черным, как бы утыканным множеством золотых и серебряных маленьких гвоздиков и без городских навязчивых огней.

    - Я не помешаю вам? – послышался рядом каждый раз заставляющий ее волноваться голос, и тут же знакомый древесно-пряный аромат окутал ее.

    - Вовсе нет, - не оглядываясь, тихо произнесла Алевтина.

    Вячеслав Михайлович подошел к ней сзади и прислонился грудью к ее спине.  Как тогда, на вершине холма. Сердце Алевтины забилось, но она не шелохнулась и молчала.

    - Вы были великолепны, Аля, - прозвучал голос у самого ее уха, - фантастичны.  Я никогда не видел ничего подобного. Столько жизни…

    - Спасибо, - все так же тихо отозвалась она, а сама вдруг подумала, что со стороны они выглядят, наверное, более чем интересно.

    - А эта песня Леве нравится, кажется, больше всех. Он ее уже второй раз поет, - заметила она, пытаясь разрушить щекотливость создавшегося положения.

    - Это по моей просьбе. Я искал вас, чтобы пригласить на танец. Вы не откажете мне?

    - Я с удовольствием потанцую с вами, - с чувством облегчения сказала Алевтина и положила руки ему на плечи.

    Вячеслав Михайлович обнял ее, и тут Алевтина внутренне ахнула. Это было намного опаснее, чем стоять вот так у этих перил, как они стояли только что. Она ощутила, что ей безумно нравится ощущать его руки у себя на спине и на талии, что ей хочется, чтобы это длилось как можно дольше, и самое ужасное, она поняла, что он чувствует то же самое.

    - Ты скажи, скажи мне, вишня, почему любовь не вышла…, - надрывался Лева, а они все покачивались, не переставляя ног, уже откровенно обнимая и поглаживая друг друга. Голова у Алевтины кружилась, щеки горели, а веки стали тяжелыми.

    Неожиданно Вячеслав Михайлович наклонился, и Алевтина тут же ощутила на губах обжигающий поцелуй. Странно, но ее состояние сразу изменилось, глаза широко раскрылись, и она как бы замерла.

    - Что это такое было? – шепотом спросила она сама себя, невидящими глазами глядя сквозь Вячеслава Михайловича.

    - Простите, - с раскаянием в голосе сказал он, прижав руки к груди в знак искренности своих слов, - я так виноват, я сожалею…

    - Что вы имеете в виду? – окончательно придя в себя, спросила Алевтина.

    - Я прошу вас простить мой безумный поступок, - вновь извинился Вячеслав Михайлович.

    Алевтина опешила. За те несколько секунд, что она молча смотрела на него, выражение ее лица менялось несколько раз, становясь то недоуменным, то возмущенным, то растерянным, но его нельзя было назвать ни радостным, ни приветливым. Наконец, с усилием сдерживая себя, нарочито спокойным и несколько нравоучительным тоном она сказала:

    - Понять я вас могу, простить тоже, но, пожалуйста, никогда и ни с кем так больше не поступайте.

    - Вы имеете в виду…

    - Я имею в виду, - предупреждающе подняла она руку, желая досказать, - ваши извинения. Они говорят о том, что вы сожалеете и раскаиваетесь в своем поступке, а это гораздо больше оскорбляет и унижает женщину, чем тот естественный душевный порыв, который и вызвал этот поступок…

     Алевтина перевела дух и уже совсем спокойным голосом вежливо добавила:

    - Прошу простить, но меня, кажется, уже ищут, - она улыбнулась вышедшему на террасу Косте и направилась к нему. В окне павильона мелькнуло покрасневшее от злости лицо Стеллы, и Алевтину пронзила тревожная мысль: «Неужели она что-то видела?».

    Музыканты отправились на второй перерыв, а Эмма пригласила всех к столу на десерт.

    - Все в порядке, милая? – встревоженно спросил Костя, наполняя чашку Алевтины кипятком из расписного электрического самовара.

    Любимый напиток постепенно выравнивал душевное состояние Алевтины и наполнял ее чувством уверенности.

    «А что такого, собственно, произошло? Подумаешь, во время вечеринки возник маленький флирт. Такое случается сплошь и рядом и даже не только во время отпуска, - мысленно вела она с собой беседу, успевая попутно что-то отвечать Косте. – Нам еще долго отдыхать вместе, и надо хотя бы делать вид, что это обычный эпизод для дам в отпуске. И следует быть ровной в отношениях со всеми, никого не выделять и не заострять внимания на всяких там шероховатостях». И она с подчеркнуто равнодушным видом обвела рассеянным взглядом стол и повернулась к Косте.

    - А знаешь, милый, я все-таки хочу выполнить сегодня и другое свое обещание.  Ты не устал? – вкрадчивым тоном спросила она.

    - Я устал ждать этого, - Костя взял ее руку и поцеловал ей ладонь. – Да, это пошло, я знаю, - утвердительно кивнул он головой в ответ на демонстративное возмущение, отразившееся на лице Алевтины, - но это правда, - и он снова поцеловал ей руку.

    Алевтина украдкой посмотрела в сторону Вячеслава Михайловича, гадая, какое выражение лица она увидит, но то, что она обнаружила, поразило и встревожило ее. Вячеслав Михайлович пристально смотрел не на нее, а на Костю, в то время как возбужденная Стелла, яростно жестикулируя и вращая глазами, что-то взахлеб нашептывала ему на ухо. И выражение его лица при этом постоянно менялось: оно становилось то удивленным, то возмущенным, то насмешливым, а то серьезным и задумчивым.

    Алевтине стало не по себе. Она вспомнила высказывания Стеллы в чайном павильоне. Для этой дамы не существует ограничений. Она может наговорить что угодно. И человек, которому не все равно… Ну, который, быть может, не совсем равнодушен… Короче, не всем и не во всем можно ей верить. Но при чем же здесь Костя? Неужели догадка Алевтины верна? Неужели Стелла тогда у входа в ресторан…

    - Ты не устала, милая? Что-то ты уж очень задумчива.

    - Может быть ты и прав, - намеренно уставшим голосом ответила Алевтина. – Но, скорее всего, я просто хочу немного полежать и обдумываю, как бы поделикатнее уйти – ведь еще никто не собирается.

    - А я знаю, кто уходит раньше всех, - и Костя кивнул в сторону Ильи и Марии Иосифовны. Алевтина посмотрела туда же.

    Будущий гроссмейстер из последних сил сражался с невероятно большим куском торта, а Мария Иосифовна не сводила восхищенных глаз с появившегося со своими музыкантами Левы. На ее лице застыла чувственная улыбка, а унизанная перстнями холеная рука, лежащая на столе, слегка подрагивала от возбужденного ожидания выступления ее нового, возникшего неизвестно откуда кумира.

    - Они уйдут не скоро, - твердо констатировала Алевтина и отвела взгляд от Марии Иосифовны, повернувшись к начавшему петь Леве, по дороге скользнув по сладкой парочке. Вячеслав Михайлович задумчиво пил кофе со сливками, а угомонившаяся, наконец, Стелла ела мороженое.

    «Может быть, я зря паникую и порчу и себе, и Косте праздник? Потанцуем немного, потом пойдем со всеми в дом, выспимся и завтра отсюда уедем. А со сменой обстановки все будет по-другому», - успокаивала себя Алевтина.

    И дальше все было замечательно. Лева пел, почти не останавливаясь, перемешивая хиты всех времен и народов, как кусочки фруктов во фруктовом салате, Алевтина и Костя танцевали танец за танцем только друг с другом, а в конце Лидия спела с Левой две неаполитанские песни, вызвав всеобщий восторг.  Затем Михаил Григорьевич поблагодарил хозяев за гостеприимность и подарки, которые, оказывается, уже были приготовлены для всех и завтра будут всем вручены перед дорогой. И только после этого все стали покидать Большую беседку.

     - Как себя чувствуешь, милая? – обнял Костя Алевтину за плечи, спускаясь по ступенькам террасы.

    - Неплохо, - с облегчением вздохнула она. Для себя Алевтина решила забыть о всяких мелких неприятностях этого дня и оставить для воспоминаний только хорошее.


    Разбрызгивая скапливающиеся на асфальте лужи, автобус, чуть покачиваясь, двигался по шоссе. Откинувшись на своем кресле, Алевтина старательно делала вид, что дремлет. Спать и в самом деле хотелось, но ей это не удавалось.  Обгоняя одна другую, назойливые мысли не позволяли ей  задремать…

    Вчера после банкета Костя даже не заходил в свою комнату. Отдыхавшая весь вчерашний день и восстановившая потом прекрасное расположение духа Алевтина позволила ему себя раздеть, а после они несколько минут, дурачась и подшучивая друг над другом, вместе плескались в душе и уже затем перебрались на широкую кровать Алевтины. Уснули они уже под утро, когда очертания предметов в комнате стали казаться бледно-серыми, как бы посыпанными отсыревшим толченым мелом.
   
    Утро оказалось пасмурным, хотя и теплым. Алевтина еще за несколько минут до завтрака собрала вещи, и они с Костей спустились в столовую. К завтраку тянулись, как никогда, долго, ели плохо, и всем было немного грустно, даже Эмме. Мария Васильевна тоже потихоньку сморкалась и вытирала покрасневшие глаза белым платочком. Как добрый и отзывчивый человек она быстро привыкала к людям, о которых заботилась, пусть даже всего несколько дней. Сняв с себя передник, она провожала всю группу до автобуса, возле которого стоял автокар с приготовленными для каждого подарочными пакетами, которые она рекомендовала везти с большой осторожностью.

    Автобус постепенно заполнялся людьми, уже более оживленными, чем во время завтрака. Содержимое пакетов исследовали тут же, и Михаила Григорьевича с Татьяной оно вообще привело в неописуемый восторг: в добавление к баночке настоящего меда, упаковке сухофруктов и коробке с цукатами в подарке находились и по бутылочке полюбившегося им вина, набор сыров и пакетик чая из трав.

    Пакеты оказались тяжелыми, и Костя сразу занес их в салон автобуса, а заодно и для Марии Иосифовны с Ильей. Усадив Алевтину и будущего чемпиона по шахматам на места, он вышел помочь Марии Иосифовне уложить вещи в багажное отделение.

    Мимо прошла, улыбаясь ей, Лидия со своей подругой, а за ними Татьяна Алексеевна с подполковником. В автобусе слышался неровный гул голосов, сквозь который временами пробивался то чей-то смех, то отдельная фраза, то раскатистый голос Михаила Григорьевича. Вспомнив отъезд из мотеля, Алевтина улыбнулась: надо же, как сблизились совершенно не знакомые люди за такой короткий срок.

    Удивившись, что Кости еще нет, хотя Мария Иосифовна уже давно заняла свое место рядом с Ильей, она выглянула в окно, но его не увидела. Тогда Алевтина встала и осмотрела салон. На месте не было еще Вячеслава Михайловича и Эммы. Юрий Иванович уже сидел в кабине водителя. Тогда, будто что-то вспомнив, Алевтина взяла свою сумочку и вышла из автобуса. Эмма стояла у входной двери.

    - А  Мария Васильевна еще не ушла? – с неподдельной тревогой в голосе спросила у нее Алевтина.

    - Нет, конечно, вот она, провожает нас.
 
    - Как хорошо, а то я забыла кое-что спросить, - хитрила Алевтина, доставая из сумочки записную книжку с ручкой и надевая «хамелеоны».

    - Мария Васильевна, простите, я хотела бы записать точный почтовый адрес имения. Думаю, у моей подруги будет большой деловой интерес к вашему хозяйству.

    Старательно записывая адрес, Алевтина незаметно посмотрела по сторонам и увидела сзади автобуса тех, кого искала. Они негромко разговаривали, и можно было понять, что Вячеслав Михайлович что-то спрашивал, а Костя не хотел отвечать. Лица обоих были серьезны, но, к величайшему облегчению Алевтины, не враждебны.

    От души поблагодарив Марию Васильевну, Алевтина поднялась в автобус, на ходу наивно спросив:

    - А мы скоро поедем?

    - Вот-вот тронемся, - сказала Эмма и кивнула Юрию Ивановичу. Тот коротко посигналил, и через минуту Костя и Вячеслав Михайлович вошли в автобус.  Алевтина вместе со всеми помахала в окно автобуса Марии Васильевне.

    Костя сел рядом. Эмма тоже, махнув рукой на прощанье, заняла свое место.  Двери закрылись, и автобус тронулся.  В это время и начался дождь.

    - Надо же, как успели, - громко сказала Татьяна Алексеевна.

    - Значит, дорога будет удачной. Хорошая примета, когда при начале какого-то дела идет дождь, - подхватил сидевший рядом с ней Александр Васильевич.

    - Ай, бросьте, - возразила обычно молчаливая Мария Иосифовна, - мокрая дорога всегда опасна.

    - Не ту вы сейчас тему затронули, - высказался Вадим Павлович.

    - Какие-то проблемы? – тихо спросила Алевтина Костю.

    - Ну что ты, обычные мужские разговоры, - успокаивающим жестом коснулся он ее руки. – Как ты себя чувствуешь, милая?

    - Нормально, только спать очень хочется, - ответила Алевтина тоже как можно спокойнее, но ее охватила безотчетная тревога.

    - Попробуй подремать, - посоветовал Костя. – Давай откину твое кресло.

    Он помог ей удобно устроиться и, ласково улыбаясь, погладил по щеке. Алевтина прикрыла глаза и добросовестно попыталась задремать.

    «О чем они разговаривали, эти двое мужчин, не имеющих общих тем для разговора, кроме одной – Алевтины? Но что именно они обсуждали? О чем Вячеслав Михайлович мог спрашивать Костю? И что Костя мог ему сказать? Или не сказать?»

    Алевтина украдкой посмотрела на красивый мужественный профиль. Что-то все же не то. Костя казался задумчивым и немного расстроенным. Создавалось впечатление, что он решает какую-то задачу. Он был напряжен и даже сидел прямо, не прислоняясь к спинке кресла.

    Дождь пошел сильнее, и его капли стучали по крыше автобуса все громче и громче. Эмма взяла в руки мегафон.

    - Итак, приветствую вас на борту нашего автобуса, - пошутила она. – За окном не слишком веселая картина, а в салоне находятся, на мой взгляд, плохо выспавшиеся пассажиры, поэтому я вижу смысл в том, чтобы сделать необходимое сообщение  сейчас, пока еще никто не задремал, чтобы не задерживать вас после ужина и дать всем возможность выспаться. Меня все слышат?

    Алевтина открыла глаза, подтверждая тем самым, что она не спит.

    - Итак, - продолжила Эмма, став лицом к пассажирам, - уже завтра нам предстоит поездка в пансионат «Лесной». Отправляемся в десять утра, поэтому с завтраком предлагаю не тянуть. А укладкой дорожных сумок можно не заниматься – потребуются те же вещи, что сейчас находятся в нашем багажном отделении.  Разве что репеллентов может потребоваться больше, так как пансионат находится в глубине чудесного густого леса. Место экологически чистое, волшебная природа – озеро, река, луга.  Много ягод, грибов, лекарственных трав.  Прозрачный воздух и благословенная тишина. Сам пансионат отлично оборудован для житья, отдыха и развлечений. Хороший персонал и отличная кухня. Желающие ехать на своей машине возражений не встретят, так как возможность поставить машину есть. Жду ваших вопросов.

    - А долго туда ехать? – спросил, поднявшись со своего места, Илья.

    - Дорога автобусом занимает почти пять часов. Очень удобная. Вы увидите много красивых мест, если не будет такого вот дождя. Ехать всего на час дольше, чем в поместье, только в другую сторону. Советую поплотнее позавтракать или взять с собой что-нибудь перекусить и попить. Еще хотите что-то узнать?

    Но вопросов ни у кого больше не возникало, и оставшуюся часть пути ехали молча, сонно слушая звуки дождя.