23 апреля.
На прошлом уроке наш классный руководитель и одновременно учитель русского языка и литературы Людмила Спиридоновна объявила, что сегодня будет диктант по всем пройденным темам. Это разбудило в ее верных учениках жажду деятельности. Как только мы пришли в класс, несколько человек с воплями краснокожих бросились к учительскому столу и стали рыться в бумагах, лихорадочно разыскивая диктант.
Когда-то однажды такая проделка увенчалась успехом. Это было в январе. Нас также заранее предупредили о диктанте, и все пришли в школу несчастные. Лица были затуманены, как у участников похоронной процессии, разговоры велись вполголоса, хотя урок еще не начался, и учителя в классе не было. И тут раздался чей-то радостный, даже истерический возглас:
- А вот этот диктант, у нее на столе лежит!
Все на мгновение застыли, а затем, как по команде, бросились к учительскому столу. Действительно, на листе бумаги было черным по белому написано «Медвежий характер», и именно это название красовалось на доске, как тема сегодняшнего занятия.
Все быстро мобилизовались.
- Эдик, иди на атас! – заорала Айгуль.
Эдик подходит к двери и начинает вести наружное наблюдение.
Тем временем у стола собралось десятка полтора человек. Все толкались и кричали, как на барахолке. У многих в руках были тетради, куда ученики заносили все знаки препинания, которых в диктанте было напихано до ужаса много. Движимые животными инстинктами, все стремились протиснуться поближе к журналу, в котором был напечатан диктант, при этом многие проявляли чудеса гибкости и силы, достойные великого Гудини. Слышались возгласы:
- Дай мне пройти!
- Ага, вот тут, значит, запятая…
- Не толкайся, ты, урод!
- Убери свои щеки, загородил все!
- Ну, мальчики, ну дайте пройти, пожалуйста! Дайте пройти, козлы!
Внезапно дверь со страшной силой открылась и хлопнула. Все в страхе разбежались по местам, как тараканы, но это оказался всего лишь Нурж. На него со всех сторон посыпались шиканья, и успокоенные «писатели» быстро заняли исходную диспозицию вокруг учительского стола. Желая искупить свою вину, Нуржан взял собой Вовку и Берика, и отважная гвардия двинулась помогать Эдику сторожить дверь. Скоро к ним присоединился Айдос, который, по обыкновению, мечтал устроить какой-нибудь скандал. Сначала он мирно предложил Эдику напугать всех так, чтобы никому мало не показалось. Эдик это предложение с патриотическим пафосом отклонил. Тогда Айдос улучил момент, хлопнул что есть силы дверью и заорал:
- Идет! Честное слово, идет! Скорее, скорее!
Все всполошились и помчались по своим местам. Кто-то опрокинул учительский стул, который попал другому под ноги. Несколько человек свалились на пол, кто-то из них прямо на полу продолжал писать в тетрадь недоконченную мысль. А Айдос победно продолжал информировать класс:
- Идет! Я же говорю – Вовка идет! Сами посмотрите!
На Айдоса обрушился поток ругани, после чего процесс списывания возобновился. Все уже были основательно помяты, но счастливы, что удалось завершить заветное дело.
Во время диктанта классная руководительница чувствовала что-то неладное, потому что многие едва сдерживали смех, но раскусить нас не смогла.
Вот и на этот раз все решили, что история может повториться, и принялись искушать судьбу.
Едва переступив порог класса, несколько человек сразу же бросились к учительскому столу и принялись рыться в бумагах Людмилы Спиридоновны. Об охране никто не позаботился, сладкое предвидение легкого диктанта лишило всех разума.
Мы с Эдиком сидели на нашей самой последней парте в среднем ряду и скучали, нам было просто лень идти к столу и списывать. Эдик все же предложил мне:
- Сходи, что ли, туда - видишь, все сдувают. Спишешь, потом я у тебя перекатаю.
Я кивнул согласно головой, но к столу не пошел, потому что какое-то смутное предчувствие удержало меня от этого.
Народ между тем распалился и не замечал уже ничего вокруг в яростной гонке списывания. Найденный диктант уже помяли, но никого это не занимало.
Неожиданно все застыли и уставились на выход из класса. У наших учеников в этот момент были такие глупые перекошенные лица, что мы с Эдиком умерли бы со смеха, но стоявшая в пороге классная руководительница быстро смазывала на нет все мысли о веселье.
Последующие минуты пересказывать неинтересно, потому что любой нормальный человек бывал в подобных ситуациях, когда хочется провалиться под землю, но крепкий пол не дает осуществиться этой заветной мечте. Скажу только то, что, уничтожив морально, смешав всех с грязью и восстановив порядок на своем столе, Людмила Спиридоновна обрадовала своих верных учеников сообщением о том, что они списывали не тот диктант.
В полвторого ко мне позвонил Айдос, и мы пошли на работу.
Страшная жара, наступавшая обычно в мае, уже давала о себе знать. Тихий ветерок не мог разогнать тяжелой духоты, но лишь усугублял ее, поднимая тучи пыли. Разгоряченные лица прохожих уже не выражали обычных настороженности и злобы на весь окружающий мир, а только усталость и стремление поскорее пересечь очередной участок пути до следующего здания, в тени которого можно хоть немного передохнуть.
Около драмтеатра группа рабочих выкапывала росшие здесь с незапамятных времен аккуратные ряды смородины и сажала на их место тщедушные саженцы карагача. Смородину потом увезут в неизвестном направлении, а карагач помрет в том же сезоне, так и не прижившись. Наши чиновники в любые времена отличались особым умом и сообразительностью, поэтому не думайте, что они только сейчас такие дефективные. Во многих странах было развито уважение к ущербным и юродивым. Когда они крутились в экстазе и предсказывали разные бедствия, их не прогоняли, а выслушивали и верили каждому их слову. А в нашей стране юродивых не просто слушали и кормили, а возносили их до государственных должностей, да так, что только морально ущербные туда сейчас и пробираются. Так было и так будет, и ничего тут не изменить, остается только принять и осознать всю печаль нашего существования.
На перилах второго этажа, окаймлявших фасад драмтеатра со стороны, выходящей на нашу школу, беспечно сидел, болтая длинными ногами, Эдик, как всегда одетый в свой вечный свитер с белой «молнией», который он не снимал с первого до одиннадцатого класса. Эдик с невозмутимым выражением лица смотрел на тружеников, усердно копавших землю. Увидев нас, Эдик спустился с перил и спросил меня:
-Ты ножницы взял?
Я ответил утвердительно. Вчера мы решили, что куда легче не выдирать провода, а резать их, и условились, что каждый принесет с собой ножницы.
А вот Айдос ножницы забыл, и поэтому сегодня ему пришлось снова потеть с пассатижами.