Она нехотя впустила меня внутрь, продолжая разговаривать со своей кошкой:
- Нюсечка, девочка моя! Проголодалась? Сейчас я тебя покормлю.
Баба Шура направилась в кухню вместе со своей питомицей. Я же осталась стоять в некоторой нерешительности у порога. С одной стороны, меня уже впустили в квартиру, с другой – в комнату никто не приглашал, но и стоять у входной двери тоже было как-то неловко.
Я потихоньку разулась и все-таки решилась пройти в комнату. И, пока ее хозяйка возилась на кухне, стала с любопытством осматриваться вокруг.
В помещении было темновато, несмотря на то, что за окном светило солнце. Возможно из-за плотных портьер, прикрывающих оконный проем. На подоконнике стояли цветочные горшки с посаженными в них неизвестными мне растениями. Земля в них была сухой и поэтому они немного привяли.
Мебель в комнате была старой, местами даже потертой. В целом – обычная квартира пожилого человека. Только против обыкновения не было застоявшегося запаха лекарств, как это часто бывает. Да и наличие у хозяйки мохнатого питомца, как ни странно, мало отразилось на порядке – нигде не было видно кошачьей шерсти, да и кошкой в квартире не пахло.
Но, несмотря на это, в комнате чувствовалась какая-то тоска. Здесь было неуютно и обстановка давила на меня. И дело было даже не в предстоящем неприятном разговоре, а в каком-то щемящем ощущении, которое постепенно сжимало мое сердце и подкатывало комом прямо к горлу.
Безысходность и одиночество, сквозившие в комнате бабы Шуры, постепенно охватили и меня своими липкими щупальцами. В животе что-то сжималось и неприятно ворочалось, рождая беспокойство и желание поскорей покинуть это место.
Единственное, что заинтересовало меня, так это фотографии, выставленные на комоде рядом с иконкой Богородицы. Снимки были старыми, но на некоторых из них без труда можно было узнать бабу Шуру.
«А в молодости она была довольно симпатичной женщиной. Кто это рядом с ней? Какой-то мальчик. Сын, наверное».
Снова оглядев комнату, я так и не нашла признаков того, что здесь жил кто-то еще, кроме ее хозяйки. Зато заметила то, на что до сих пор не обратила внимания. На стене повыше комода висели, вставленные в рамки, наградные грамоты за призовые места в конкурсах кулинарного искусства.
«Ого! Оказывается наша Александра Степановна повар-универсал! Да не просто, а еще лауреат и победитель конкурсов! Вот уж никак не думала, что она спец такого уровня».
Я настолько опешила от всего этого, что совсем не услышала, как в комнату вошла баба Шура.
- Так о чем ты хотела со мной поговорить? – спросила она напрямик без лишних церемоний.
- Скажите, Вы, действительно, повар-универсал? И это все Ваши грамоты?
Ничего глупей в тот момент ляпнуть я не могла. На грамотах было явственно указано имя-отчество награждаемого – «Александре Степановне». Хотя фамилии бабы Шуры я не знала, но нетрудно было догадаться, что это ее регалии. Но я настолько обалдела от данного факта, что мои мозги напрочь впали в ступор.
- Что, не верится? Я вот тоже порой смотрю на все это, и как будто оно в чьей-то чужой жизни было. Наверное, так и есть. Была Шульгина Александра Степановна – повар-универсал, а теперь вот осталась пенсионерка баба Шура со своей кошкой.
Нюська словно почуяла, что говорят о ней и стала тереться о ноги своей хозяйки, при этом нежно мурлыча, будто успокаивая ее.
Во взгляде бабы Шуры мелькнула то ли грусть, то ли сожаление. Она тяжело вздохнула, а потом добавила:
- За свой несносный характер и страдаю. Ты уж не серчай на меня, что утром я не сдержалась. Наговорила тебе всякого. Старая я, говорят, что «горбатого могила исправит». Так что поздно мне меняться уже, да и не для кого.
- И Вы меня простите, если я в чем Вас обидела. Приходите завтра, я подправлю Вашу стрижку.
- Да Бог с ней, и так хорошо. Пойдем лучше чаю выпьем. Ко мне гости не так часто заходят, даже и поговорить не с кем. Разве что с Нюсей.
Мы прошли на кухню. Здесь царил идеальный порядок. Ножи, разделочные доски разных цветов и размеров, а также куча всяких поварских «примочек», о некоторых из которых я даже не слышала никогда, были разложены строго по своим местам.
Баба Шура разлила ароматный чай по пузатым ярким чашкам, выложила в вазочку печенье и конфеты.
- Угощайся! Ты такого чая еще не пила – липовый, особого сбора.
Пока я дула на чай и ждала, когда он остынет, она продолжила наш разговор:
- Раньше, когда я работала в ресторане, там куча народа всегда была, только и успевай крутиться. Столько работы было, что порой и за сыном в детсад некогда было отлучиться. Хорошо, что подруга выручала, забирала его к себе домой до моего возвращения. Жили-то мы тогда с ней в одном подъезде.
- А где сейчас Ваш сын?
- Помер в прошлом году. Да мы с ним не особо близки были. Муж-то от меня ушел, когда Петька еще маленький совсем был. Все из-за моей несдержанности. Помогать мне особо некому было, родителей у меня к тому времени не стало. Спасибо Галке – подруге моей, выручала меня частенько. А Пете тяжело было так расти, я его понимаю и не осуждаю. Но и мне на жизнь зарабатывать тоже нужно было, потому я вся в работу ушла. Вот мы и не были с сыном особо близки. И потом не получилось у меня как-то с ним отношения наладить.
Руки Александры Степановны рассеяно теребили обертку от конфеты, при этом слегка подрагивая. Взгляд ее стал каким-то потерянным и безучастным. Потом она, словно очнувшись от своих воспоминаний, добавила:
- Сын у меня только по большим праздникам появлялся – на День рождения и на Новый год. Оксанку, дочку свою, приводил потом тоже. А с Лерой – его женой, мы не заладили, поэтому она ко мне не ходила. А после смерти Пети она с Оксанкой уехала к своей родне в Украину. Так что теперь у меня только Нюся осталась.
Я еще хотела расспросить бабу Шуру о работе, о жизни, но тут раздались трели моего мобильного. Звонила напарница.
- Люба! Ты куда пропала? Тут клиенты повалили, я зашиваюсь. Хорош прохлаждаться, айда работать!
Я нехотя поднялась из-за стола, попрощалась с бабой Шурой и стрелой помчалась на работу.
До конца рабочего дня разговор с Александрой Степановной не выходил у меня из головы. Я занималась клиентами, и руки почти машинально выполняли привычную для них работу. Но в голове постоянно крутились мысли, которые не давали мне покоя.
«Не такая уж она ведьма, просто характер горячий, взрывной. Да и то, наверное, больше от безысходности и одиночества. Привыкла, что в большом коллективе работала, а тут совсем одна – ни подруг, ни семьи, лишь только ее любимица Нюся».
«Надо что-то придумать, чтобы ее поддержать. Только вот что?»
***
Я была бы не я, если бы не придумала способ, чтобы помочь бабе Шуре с ее одиночеством.
Моей младшей дочери исполнялось 16 лет. Родственники заранее подбивали клинья и намекали на то, что обычными посиделками не обойдемся. Но чтобы снизить расходы, мы решили отмечать праздник дома. Только что сготовить эдакого для гостей? И вот тут-то я вспомнила про Александру Степановну.
«Наверняка с ее-то опытом она мне что-нибудь дельного присоветует».
Так и вышло. Советы и помощь опытного повара-универсала мне еще как пригодились.
Мало того, что все гости были в восторге от новых блюд, да еще и спрашивали их рецепты. А виновнице торжества особенно понравился именинный торт с цукатами, который лично для нее испекла сама Александра Степановна. Настолько, что дочь пожелала познакомиться с ней и поблагодарить за все.
Как-то постепенно так вышло, что после торжества мы стали чаще навещать старушку и спустя несколько месяцев уже не представляли свою жизнь без «нашей бабы Шуры».
А еще на днях приезжает ее внучка Оксана из Киева. Я все-таки разыскала ее и списалась с ней. Только Александра Степановна еще не знает об этом. Пусть для нее это будет приятным сюрпризом.
Конец.