Смотрела Степановна на него, смотрела и решила, что он ей надоел. Не то, чтобы мешал очень, или тень отбрасывал на палисадник, но не радовал он ее. Из года в год, хоть и рос, но не цвел и плодов не давал.
- Никчемный ты куст, дрянной! – ворчала Степановна, - срублю!
Впрочем, сильно и не ворчала, но чем-то он задевал ее сердце. Рука, конечно, не поднималась убрать его с участка, однако в душе он ее раздражал.
Женщина средних лет, не так давно купившая дачу с большим участком земли, радовалась всходам, хвалила себя за то, что постепенно научилась выращивать овощи и ухаживать за яблоневым садом.
Теперь ее участок пестрел красной смородиной, малиной, даже жимолость росла.
А на грядках росло все, что нужно к любому праздничному столу: зелень, то есть укроп и лук, редисочка, салат. Пошла в рост морковка и капуста. Ах, да, щавель, обязательно, как же без него, летний суп, зеленый борщ его называют.
Степановна, так она всем представлялась, пытаясь придать самой себе солидности, на самом деле была маленькой, хрупкой женщиной, стройной, как балерина. Длинные каштановые волосы она прятала в гулечку, не снимала очки, в толстой темной оправе, хотя видела вполне хорошо. Накидывала на плечи платок, и завязывала его оригинально, по бокам, у нее получалась большая рубашка – накидон, в особых случаях, когда холодало или моросил дождик, она скручивала уголки шали на пояснице. Согревалась! Ей казалось, что ее сердце давно остыло, и нет в душе тепла. Одна, хотя и дети есть и внуки, да не просила помощи, все делала сама, потом все привыкли к этому и уже перестали предлагать. Ее сила ее же и съеживала. А потому она и мерзла постоянно…
В огород выходила в сапожках, даже в знойный день.
Родное имя –Виолетта она не позабыла, но предпочитала не называться так. Люди с трудом его выговаривали, а сокращать его не хотелось. Потому она стала Степановной и по прошествии времени, пристроила под прозвище и свой внешний вид. Отроду она была Виолетта Витольдовна, а Степановной стали величать, потому, что у нее был сын Степан, и постепенно дети ее окрестили мама – Степановна.
И коль дети так назвали, она уже и не стала спорить.
Пусть будет так. Степановна – солидно, домовито!
Утром Степановна обходила свои садово-огородные владения, осматривала кусты смородины и крыжовника, сокрушалась, что птицы, как она их не гоняла, успели полакомиться ягодкой, и оставили ей, то есть хозяйке, ягодки разве что для горсточки, полакомиться.
- На здоровье, пернатые! Ух, я вас! – ворчала садовница.
Обычные дела по дому занимали все ее время, и самое главное, она продолжала бороться с зарослями. Еще оставался не приведенным в порядок участок сада, заросший терном. С ним женщине трудно одной справиться и она решила, что по осени обязательно наймет бригаду для расчистки участка. Корчевать деревья в любом случае придется.
Другой заботой были для нее кусты облепихи. Стояли плотным рядком вдоль забора. Лет им было много, уж 30 точно, если учесть, что участок прежние хозяева стали обрабатывать почти столько лет назад. Наверно, они и высаживали облепиху. С маленькими кустами, которые растение разбросало по огороду, Степанова справилась сама. Намучилась изрядно, ведь не просто нужно было куст спилить, но еще и корень обрубить. А тот, как паучок опутал всю землю, потянешь за один конец, поднимаешь целую сеть.
Борьба за жизнь у облепихи могучая. Однако, ни к чему такие заросли были Степановне и она постепенно избавилась от молодняка.
Большие четыре дерева стояли, гордо развесив лапы, и ершились своими оригинальными листиками.
Три дерева прекрасно цвели, ягод было вдоволь. Собирала их Степановна первый год по ягодке в ведерко. Терпение и только терпение могло придать этому процессу оправдание. И, конечно, то, что облепиха - ягода полезная и для здоровья очень хороша. Можно масло облепиховое сделать лечебное, можно с сахаром перетереть. И зимой лучше витаминного лакомства и не придумаешь.
Потом ей посоветовали другой способ сборки плодов. Обрезать веточки секатором и уже дома, спокойно снимать ягодки. Такой метод был более продуктивен.
Степановна иной год и не собирала ягод вовсе. Любовалась пейзажем. Красотой дерева и эти оранжевые, яркие плоды, плотно прижавшиеся друг к другу, и укутанные мягкими колючками-листочками, радовали ее сердце.
Вот только одно дерево, разветвилось и не цвело.
Степановна и обрезала ему ветки, и подкапывала и опрыскивала минеральными удобрениями. Тишина. Нет ягод и все!
- Срубить надо! – заявила Степановна и пошла за помощью к соседке, у которой сын гостил.
Может, подсобит мужской силой.
- Ты чего такое удумала! – вдруг крикнула ей через забор соседка.
- Так, вот, больное дерево, не плодоносит, только тень от него на грядку идет. Пользы никакой, - оправдывалась Степановна.
- Глупая ты, барышня, глупая, не трогай мальчика!
- Какого такого мальчика? – подбоченившись парировала Степановна, хотя ей приятно стало, что ее назвали барышней.
- Вижу, не освоила ты еще сельскую жизнь, - заявила соседка, и решительно пошла ближе к забору, поправляя косынку и по ходу срывая сорную траву.
-Какой такой мальчик? – обиженно бубнила себе под нос Степановна, при этом вид у нее был скорее не Степановны, а Виолетты.
Преображение произошло мгновенно. Перед соседкой стояла уже гордо подняв голову, маленькая, стройная женщина, даже ее униформа- вишневая шаль, скатилась с плеч, открыв фигуру.
Барышня стойко решила выслушать назидания в свой адрес.
- Так вот, смотри, это же мальчик, как можно его рубить? – заявила соседка.
Она трясла мощной загорелой рукой, указывания на куст облепихи без ягод.
- И что?
- Так без него не будет ягод на других кустах. Как девочкам без мальчика? Так нельзя! Срубишь и погубишь свой палисадник. Зачахнут! Может твой мальчик один на всю деревню, а ты его – рубить! Нельзя!
- Простите, простите, я же не в курсе была, теперь понятно, почему он без ягод. Ладно, не буду трогать! Не кричите так!
- Поняла, значит так – мальчика не трож!
- Хорошо!
Соседка пригрозила пальцем Степановне и пошла к себе в дом.
Степановна, ошарашенная таким поворотом событий, несколько минут стояла посередине своего огорода. Потом пришла в себя. Не зная, что делать - или обижаться на грозные нотки голоса соседки или радоваться, что та спасла ее кусты облепихи от гибели.
Одно ей стало ясно, что упавшую с плеч шаль ей не хочется поднимать и одевать вновь.
Ей стало легко и свободно во вновь обретенном образе Виолетты – в этой хрупкости, тонкости, воздушности и нежности.
Она подошла к кусту облепихи и прошептала:
- Ты не бойся, я тебя не трону, теперь я знаю, кто ты! А я – Виолетта Витольдовна! Привет!
Она наклонила ветку к себе и провела листочками себе по щеке.
- Колючий ты немного, но я буду тебя беречь! – мягко сказала она.
И с этой нежностью и знаниями в душе она легкой походкой пошла к дому, предварительно сбросив сапоги.
Ее босые ножки ласково щекотала трава, в которой рыжими бусинками мелькали ягодки облепихи, похожие на капельки слез, упавших с других кустов.
- Я не причину вам вреда, девочки, не беспокойтесь!
Виолетта поклонилась деревьям и сама смахнула слезу!
Ее сердце вдруг оттаяло…
В нем проснулась любовь!