Моя тётушка прожила долгую жизнь, не дотянув полгода до девяноста пяти. В общепринятом понимании, не очень ей везло, но сама она так не считала. Своей "ячейки общества" тётушка не создала, хотя всегда жила в семье младшей сестры, возилась с нами, племянниками, потом привязалась к внукам, а самый любимый последний внук Димочка до самой смерти был её радостью и гордостью. В нашей семье принято было критиковать характер тётушки. «Вся в свою тётку пошла», - это слышала от мамы в моменты наказания. Должна признать, что и сама замечала какое-то сходство. Например, упрямство. Уж в нём мы были равны! Не буду приводить примеры, уж позвольте…
Я называла тётю просто по имени. Так с детства привыкла. Родные сёстры моя мама и тётя имели разные фамилии из-за ошибки в документах. Это потом привело к большим сложностям. Фамилия дедушки была Воробей. Мама очень гордилась своей девичьей фамилией, считая, что её маленький рост и задиристость соответствовали, а тётя всю школьную жизнь стеснялась и обрадовалась, когда выяснилось, что в её метриках 1921 года вместо «Воробей» написали «Воробьёва». Конечно, вполне можно было исправить, что дедушка и собирался сделать, но тётя ни за что не дала. Мудро дедушка решил, что дочка выйдет замуж, вопрос отпадёт сам собой. Эх, скольких сложностей можно было избежать, если бы он настоял на своём…
В школе училась тётя очень средне, о чём я слышала от мамы, которая была отличницей. Когда речь заходила о войне, в качестве иллюстрации всегда говорили, что из класса тёти остался в живых один мальчик, остальные все погибли. Школьная фотография тёти демонстрировалась окружающим, что всегда производило ожидаемый эффект. Очень красивые, умные и мужественные лица были у этих мальчиков! Их было гораздо больше, чем девочек. Тётя называла фамилию единственного выжившего в войну одноклассника, объясняя, что он в живых остался только потому, что поступил в военно-морское училище и на фронте оказался после его окончания. Великотный! Эту фамилию я слышала с детства, ведь о войне тогда вспоминали часто. Великотный! Тётя вспоминала только его. Среди одноклассников мамы тоже были погибшие на войне. Мама хранила открытки Арсика Барабанова, показывала его на фотографиях, называла других мальчиков. А тётя всегда только одного Великотного.
Однажды, уже после смерти тёти, встретилась мне эта фамилия. Скопировала на рабочий стол портрет красивой женщины и информацию: «Татьяна Великотная, сын Саша на фронте. Татьяна Берхман, в замужестве Великотная, прожила с мужем 25 лет, поженились они в мае 1917-го. Даты их смерти различаются на два месяца. Николай Великотный, преподаватель физики и математики, а позже инженер, чудом уцелевший в советское время, умер от голода в январе 1942 года. То, что мужа удалось похоронить по-человечески, было предметом радости и гордости Татьяны Константиновны, об этом она многажды пишет в своем дневнике, как об одном из немногих утешений того ужасного времени. Сама она последовала за мужем 1 апреля 1942 года». История семьи, сестёр Берхман, действительно производила впечатление. Жаль, что тётя Женя уже не узнает, а так хотелось ей рассказать.
Нашла сведения и о Великотном:
«Александр, которому посвящен публикуемый дневник Т. К. Великотной, окончил в 1944 г. ВМУ им. Фрунзе. Воевал, дважды был награжден орденом Красной Звезды, дважды — медалью «За боевые заслуги». Вышел в отставку в звании капитана 1-го ранга. В феврале 1945 г. он женился на Марии (в дневнике Т. К. Великотной — Мусе) Георгиевской (1921–2013), с которой дружил со школы. Мария была дочерью священника, протоиерея Дмитрия Георгиевича Георгиевского (1877–1942)».
Всю жизнь тётя проработала на заводе ЛОМО, которым гордилась и любила, экономистом. До войны она окончила три курса Горного института, завершить высшее образование не получилось. Сразу после достижения пенсионного возраста, уволилась и сидела дома, помогая растить внука, дважды в год ездила в пансионат от родного завода, пока получала путёвки. Тщательно готовилась, старалась купить обновку, сделать завивку или стрижку. Пока существовала партийная организация завода, принимала участие в партийных собраниях, интересовалась всеми событиями и новостями. По глупости, по невнимательности, я не очень интересовалась жизнью тёти. После её смерти осталась небольшая пачка фотографий незнакомых людей, документы, медаль "За оборону Ленинграда". Всё влезло в коробку из-под обуви, которую оклеила тканью из любимого платья тёти, положила на антресоли, где хранятся ёлочные игрушки, и не заглядываю...