Я слышу этот крик. Прямо сейчас слышу: “Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?!” И я начинаю кричать вместе с мальчиком: “Я тебя не пускаю, слышишь?! Не уезжай!” И снова громкое эхо, на всю Вселенную. И вновь пред глазами мальчик, совсем еще маленький. Прямо сейчас его вижу. Не забыть мне его глаза. Они страшно кричат, безмолвно: “Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?!” И слезятся, рыдают, просят! Реки грусти, тоски, пeчали! И какая боль – смертельная боль в этих детских глазах и сердцах невинных! Не забыть мне его глаза. Как вспомню, сжимает сердце. И уста и глаза начинают слезиться, рыдать и кричать вместе с мальчиком: “Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?!” Я ведь видел, как он прощался. Прижался к отцу, обнялся! Все плакал, да целовал! Ручёнки не отпускал! Держал его крепко/цепко! Прямо в сердце рыдал/кричал: “Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?! Ненавижу слова прощай! Снова будешь ночами сниться! Далеко-далеко уноситься! А я буду бежать, бежать! Не догнать тебя, не догнать! Ах, как трудно во снах кричать! За тобою бежать, летать! От разлуки и боли... падать... Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?! Ненужны мне твои подарки! Все игрушки мои раздай! Если нужно – весь дом продай! Все машины, дела и лодки! Ненавижу разлуки-деньги! Без тебя, как тюрьма - наш дом! Не хочу говорить прощай! Умоляю, не уезжай! Пропаду без тебя, умру! Больше жизни тебя люблю! Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?!” Я слышу этот крик. Прямо сейчас слышу. Не забыть мне его глаза. Они страшно кричат, безмолвно! И я снова вижу, как он бежит. Не малыш уже, а пацан! Сильно-сильно бежит и кричит, как и раньше, как и прежде! Еще сильнее бежит/летит и кричит - за машиной/отцом, из дома! И мне снова сжимает сердце. И я продолжаю еще сильнее кричать и бежать вместе с мальчиком. Вместе с тем пацаном, давно без отца уснувшим/умершим: “Папочка, не уезжай! Я тебя не пускаю, слышишь?! Пропаду без тебя, умру! Больше жизни тебя люблю!” И снова кричащее эхо. Еще сильнее, чем прежде. На всю Вселенную громкий вопль! А пред глазами все тот же невинный мальчик. Пацан и мальчик. Давно без отца уснувший/умерший. И снова сжимает сердце. Еще больнее чем прежде. И я продолжаю еще сильнее кричать и бежать! Вместе с тем пацаном и мальчиком, давно без отца уснувшим/умершим: “Я тебя не пускаю, слышишь?! Папочка, не уезжай!”
Иван Лещук из цикла “Чистые грезы”