Поздно вечером дилижанс, миновав пустырь и космы боярышника, съехал по пологому склону, вкатился между домами, резко повернул и остановился на перекрестке.
– Смоллгейт! – крикнул возница, соскальзывая с козел на землю.
Сидевшая напротив Мейдлин женщина со вздохом засобиралась, будто приступая к трудному делу. За те шесть часов, что они ехали вместе, она не проронила ни слова, только поздоровалась в самом начале и всю дорогу дремала, покачиваясь как кукла. Теперь она лишь молча кивнула и осталась сидеть на месте, пропуская Мейдлин вперед, словно от того, что станет с ней, зависит ее собственное решение – выходить или нет.
Мейдлин открыла дверцу, сошла, с облегчением распрямила ноги и расслабила плечи. Стоя на утоптанной дороге без тротуара, она осмотрелась на новом месте.
Ближайшим домом была пекарня с большим окном, за которым, хорошо видимый с улицы, орудовал у прилавка невысокий лысый мужчина, похожий на горошину в фартуке. Перед ним стояли две пожилые дамы – одна, бывшая спиной к Мейдлин, что-то, очевидно, рассказывала; другая кивала, поглядывая на булочника. Из корзин обеих торчали длинные френч-багеты. За другим окном в том же доме, полукруглым, вровень с землей, две стряпухи с решительно закатанными рукавами, месили тесто на широком столе.
«Бейкери Чёсерз кросс», – прочитала Мейдлин.
– Мисс Пасифик?
Навстречу ей, неизвестно откуда взявшийся, шел мужчина за пятьдесят, с пышными бакенбардами и широким плоским лицом, лучившимся дружелюбием. Казалось, он отделился прямо от стены дома.
– Да?
– Я Тим Таккер. Встречаю вас.
– Очень любезно.
– Эй, Коул! Старый доходяга, не издох еще? Дай-ка мне чемодан этой леди!
Коренастый и широкий как дверь возница, менее всего похожий на доходягу, поддел двумя пальцами за ремень чемодан Мейдлин и всучил его Таккеру, хлопнув по плечу как старого приятеля-шутника.
– Сам не откинься, пьяница.
– Ну-ну! Не позорь меня! Будешь в наших краях, загляни, есть разговор.
Возница кивнул, вытер лицо рукой, развернулся и пошел к лошади, по пути постучав в дверцу дилижанса: молчаливая спутница Мейдлин еще не вышла.
– Давайте уже, мадам, приехали…
Таккер перехватил чемодан в левую руку, правой указав направление:
– Гостиница там, рядом, пойдемте, мисс. Сначала отдых, потом все остальное.
***
Здание гостиницы, выступавшее из-под кроны вяза, почти его поглотившей, показалось Мейдлин немного странным, каким-то кособоким и неуклюжим. Она списала это впечатление на усталость, темноту и тому подобное, но, когда вошла, пропущенная вперед словоохотливым Таккером, поняла, что дело вовсе не в ней. Косой потолок, перила во втором этаже и стены, обшитые парусиной, сходились под острым углом, создавая впечатление воронки. Камин на противоположной стене кренился к окну, словно убегавшему от него, а пол заметно наклонялся ко входу, так что к стойке консьержа приходилось подниматься, будто на холм.
Мейдлин невольно оглянулась на своего спутника. Тот лишь пожал плечами и улыбнулся, словно извиняясь за беспорядок.
Надеюсь, это великолепие не рухнет мне на голову, подумала Мейдлин, встречаясь взглядом с худым сутулым консьержем, который вышел на звон колокольчика и занял выжидательную позицию за почерневшей от времени деревянной стойкой.
– Мистер Вау. Мисс Пасифик.
– Ваш покорный слуга, – гулким басом приветствовал посетителей консьерж.
– Вещи мисс. И чтобы номер ее величества, без тараканов и змей! Ясно, мистер Вау?
Лицо консьержа сморщилось как от кислого. Мейдлин вновь обернулась к Таккеру.
– Шучу, конечно же, мисс Пасифик! Будьте покойны, никаких змей тут нет, кроме кухарки, но она редко выходит к людям.
Консьерж принял от Таккера чемодан и кивком пригласил следовать за собой.
– Номер с видом на сад. Прошу, мисс. Никаких тараканов у нас не водится. Кухарка Лизбет действительно не любезная особа, но то не ваша беда. Зато у нас к столу все самое свежее во всем Смоллгейте, – с вызовом сказал он. – Кстати, вы не голодны?
– Менее, чем хочу отдохнуть. Спасибо. Дорога была ужасной.
– Это да, это да…
Таккер, между тем, пожелав Мейдлин спокойной ночи, в одно движение смахнул сапоги и устроился в кресле у камина, явно рассчитывая на продолжение вечера.
– Вы наш новый док?
Мейдлин кивнула, не сразу сообразив, что идет позади спросившего.
– Да.
– Прекрасно. То есть надолго здесь?
– Возможно. Смотря как считать, мистер Вау.
Честно говоря, Мейдлин в душе надеялась как можно быстрее покинуть Смоллгейт: максимум, год-другой, и каким-то способом перебраться в большой город – Йорк или Ливерпуль, может быть даже в Лондон. «Главное, не выскочить где попало замуж», – напутствовала ее подруга. Не лишенный смысла совет.
– Я на счет жилья, – продолжил консьерж. – Будете жить в гостинице или как?
– Еще не знаю, – ответила Мейдлин, сама себе удивившись: она действительно понятия не имела, где и на каких условиях жить в этом богом забытом Смоллгейте, и за все время даже ни разу не подумала об этом, уверенная, что каким-то образом все устроится там, на месте. И вот это «там» уже стало «здесь», а ее саму спрашивают, как быть…
Скарлетт О’Хара сказала бы: «Я подумаю об этом завтра», но Маргарет Митчелл[1] тогда еще даже не родилась, и фраза не была в широком ходу. Поэтому шатающаяся от усталости Мейдлин Пасифик, бредущая по узкому коридору за сутулым консьержем в коротких бриджах, сказала себе лишь короткое и невыразительное: «Потом».
_____________________________
[1] Маргарет Манерлин Митчелл (1900 – 1949) – американская писательница, автор романа «Унесенные ветром»