В такой момент в комнате должны были неустанно и громко тикать старые часы, словно бы дополняя запах кофе, тяжело растёкшийся по всей квартире. За окном же – темно, и дождь барабанит по подоконникам…
Но всё было вовсе не так. Старинных часов в доме не было, а бездушно, в любое время суток мерцали цифры световых, электронных, которые даже заводить не нужно. Кофе не пахло, потому что обитатели жилища люди были немолодые, обоим перевалило уже за пятьдесят, и здоровье своё берегли зачем-то. На улице же был ранний вечер, когда светло ещё по-дневному и даже свет включать не нужно.
Домом их была двухкомнатная панельная хрущёвка на пятом этаже где-то на окраине большого города. И в маленькой кухне за столом сидели супруги Пуповы, прошедшие, что называется, рука об руку по жизни больше уже, наверное, тридцати лет. Сидели и пили молоко, обезжиренное, из пакета, с баранками «Челночок» - такими, знаете, длинненькими, чуть сладковатыми, которые продают теперь, скорее всего, лишь в окраинных магазинах.
Друг на друга Пуповы не смотрели, потому что решили разводиться…
Собственно, не решили, а вот сейчас, именно в этот момент, - решали. Так сидели они уже долго и говорили, изредка, иногда, потому что ни Пупов, ни Пупова не знали, о чём говорить можно. Знали одно: надо разводиться. Особенно крепко уверен в этом был Пупов. Нет, Пупова тоже уверена была.
Если бы сейчас кто-нибудь из друзей молодости Вени Пупова (друзья тогда его называли, конечно же, «Пупком») увидел Вениамина Иннокентьевича Пупова, лысоватого, растолстевшего, без куда-то подевавшихся сахарных зубов и в застиранной майке, то, конечно, воскликнул бы: «О-о-о!..»
Но друзей молодости рядом не было, а потому – молчание царило.
Да, признаться, изменилась сильно (и тоже не в лучшую сторону) Веточка Незнамова, превратившись в дебелую, плавно расширявшуюся к табурету, на котором она сейчас сидела, Иветту Альбертовну Пупову. Когда-то её огромные глаза теперь меньше не стали, но… как бы это поизящней выразиться… лица вокруг этих глаз стало больше, вот они и потерялись на таком-то просторе и как бы даже выцвели слегка.
Надо сказать, что жизнь почтенного семейства протекала всегда довольно … сносно, одним словом, протекала. И добротно. Несмотря даже на то, что мама Вениамина Иннокентьевича, которая была жива и по сию пору, всегда невестку недолюбливала, считая, что сыну её, всю жизнь преподававшему «Организацию укладки железнодорожных путей» в техникуме бухгалтер продовольственного магазина не пара.
Сама же Иветта Альбертовна глубоко была убеждена, что это именно она выкормила и двоих сыновей, и мужа своего бездарного. Да и свекровушка, разменявшая уже восьмой десяток, жива была до сих пор, по её мнению, только благодаря вкусной и здоровой пище, которая в изрядном количестве перепадала и ей из того самого магазина, где уже много лет успешно бухгалтерствовала жена её сына.
Вот из-за матери мужа она и решила разводиться с ним.
А дело всё в том, что с возрастом у старухи стали сдавать ноги. Она уже лет пять не выходила из дому и даже там передвигалась сначала с помощью медицинской трости, а в последнее время – посредством этаких ходунков, похожих на перила с колёсиками.
Две недели назад старуха не смогла уже и таким образом перемещаться от кровати, на которой, в основном, и протекала её жизнь, до туалета или кухни. Вызванный на место трагедии патронажный врач Иван Степанович, уже много лет наблюдавший за матушкой Вениамина Иннокентьевича, пожал плечами и молвил, обращаясь к сыну:
- Ну, а чего вы, собственно, хотели? Возраст, знаете ли, никого из нас не делает более энергичным. Сердце у вашей маменьки ещё ого-го, молодые позавидовать могут. Ну а ноги – всё. Своё отработали, видно. Придётся вам забирать её к себе в семью, ибо одна она жить уже не может.
Несколько дней молчал Вениамин Иннокентьевич, бегая к маменьке до и после работа и решая, как же быть дальше. А вот сегодня вечером, дождавшись жену, сообщил ей, стараясь быть твёрдым и решительным, что он уже всё придумал. Мама будет жить с ними, а квартиру её можно сдавать, что, опять же, станет дополнительной статьёй дохода для семьи: Алёшке, старшему сыну, помогут тогда выплатить кредит за машину.
Иветта Альбертовна в этот момент наливала себе в кружку молоко из пакета. Услышав, что решил её муж, наливать перестала. И более того: поставила пакет на стол, а сама села на табурет и глянула на мужа. Глаза её в этот момент сверкнули, как когда-то в молодости, если она бывала чем-либо разгневана.
Взглянула, значит, помолчала и, когда ноздри её когда-то хорошенького очень носика затрепетали, молвила:
- Так ведь это, Веничка, она тебе - мама. Для меня же – чужая тётка. А снова, как в молодости, возвращаться в коммуналку да ещё грязь за старухой возить я не собираюсь!..
… Вот тут бы и затикать часам, заструиться бы тяжёлому запаху кофе по квартире. Начаться дождю бы. Ан – нет. Всё было как всегда. Даже солнышко в последний раз за сегодня заглянуло в окно их кухни, на мгновение затопив её красноватым светом.
Тут Пуповы и поняли, что будут разводиться…
11.08.2019