Солнечный диск медленно клонился к закату, приближаясь к невысоким холмам, густо поросших сочной изумрудной травой. Летняя жара постепенно разжимала свои пылкие объятия, нехотя уступая место долгожданной вечерней прохладе. Раскаленный воздух постепенно снижал свой градус, вбирая в себя насыщенный запах полевых трав и вечернюю свежесть.
Придорожная пыль еще клубилась в воздухе, но уже постепенно оседала, позволяя различить мерно едущую повозку, удаляющуюся прочь. На дороге не было ни души, все уже давно вернулись домой после долгого трудового дня на винограднике. Вечерние сумерки постепенно поглощали беспокойный день, окутывая его тишиной ночи. Лишь отдаленное пение цикад иногда нарушало это безмолвие.
Серебристые отблески луны падали на молодой виноградник, отбрасывая от него длинные тени и постепенно рассеивались, поглощаемые ночной мглой. На чернильном небе отчетливо вырисовывались причудливые цепочки звездной россыпи.
Тишину южной ночи нарушили приглушенные голоса, которые становились все более различимыми. Девушка говорила взволновано и эмоционально, чуть сбивчиво, что было весьма характерно для жителей этих южных мест. Ее спутник был настойчивым и нетерпеливым. Если бы солнце не зашло за горизонт, то в его глазах можно было заметить дьявольские огоньки страсти. Они то и дело вспыхивали с новой силой, и Марселло стоило огромного труда обуздать их и не наброситься на Марису – предмет его долгих мечтаний. Эта девушка сводила его с ума почти с первой их встречи.
***
Четыре года назад, когда сеньор Франческо (отец Марисы) набирал новых работников для своего виноградника, Марселло даже представить не мог, насколько изменится его жизнь. Он был одним из обычных наемных рабочих, которых нанимают каждый сезон состоятельные фермеры для помощи в уходе за виноградом.
В свои тридцать лет Марселло не имел собственного угла, путешествовал по Италии и нанимался на ту работу, которую ему предлагали. Иногда он трудился только за кров и еду, чтобы хоть как-то прокормить себя. Семьи у него не было, родители давно умерли. С кузенами и кузинами по линии отца он не поддерживал связь. А на счет родственников по линии матери он вообще не был в курсе. Может быть они где-то и жили, но то оставалось ему неизвестным. Да он не очень-то и переживал по этому поводу. Его горячая итальянская кровь не давала ему унывать, толкая порой на безбашенные поступки.
По той же причине он долго не задерживался в одном поселении. Поработав месяц-другой, он снимался с места и отправлялся искать что-то новое. На вопрос «что именно?» он не смог бы дать ответ, даже если бы очень хотел. Лишь только здесь он пробыл слишком долго. Так продолжительно он не оставался нигде до этого. И причиной тому была она – Мариса.
Собственно, это ради нее он лез из кожи вон, чтобы она его заметила. Но головка шестнадцатилетней девушки была занята совсем другим. И на Марселло она не обращала никакого внимания. Да если бы она и допустила некоторые вольные мысли, то сделать глупости ей бы не позволила ее тетушка Констанца, с детства воспитывающая ее вместо умершей при родах матери. К тому же, два старших брата тоже всегда были начеку.
Отец Марисы – сеньор Франческо был суровым, но все еще крепким мужчиной. Выжженное южным солнцем лицо было пересечено морщинами – отметинами нелегкой жизни фермера. Его плечи слегка согнулись под тяжестью бремени, но он по-прежнему оставался в строю. Своих детей сеньор Франческо воспитывал в строгости и не позволял им лишнего. В этом ему помогала его младшая сестра, которая так и не устроила свою судьбу, оставаясь присматривать за своими племянниками.
Словом, за Марисой приглядывали несколько пар глаз почти круглосуточно и неотрывно. Это на некоторое время отодвинуло планы парня на Марису. Связываться с несовершеннолетней девушкой чревато. Тем более, когда ее отец ни кто иной, как сеньор Франческо. Да и кулаков ее братьев отведать тоже не хотелось. Поэтому Марселло решил подождать немного, используя это время с умом. За эти четыре года он стал почти правой рукой отца Марисы.
Старик уже не столь недоверчиво относился к нему. Марселло даже удавалось иногда перебрасываться парой слов с Марисой, которая за это время стала еще обворожительней, чем прежде. Ее атласная кожа отливала медовым оттенком, который только подчеркивал цвет ее восхитительных глаз. Сколько раз Марселло представлял, как он пристально смотрит в эту темную бездну и погружается в нее без остатка! Как срывает поцелуй с губ Марисы цвета спелого винограда, оставляющий терпкое послевкусие, дурманящий его сильней самого крепкого вина.
Но его желания еще долго оставались мечтами. Лишь только в прошлом году случай свел их с Марисой ближе чем обычно, и ему посчастливилось робко обнять эту девушку в танце. Марселло потом еще долго не отпускала дрожь, унять которую ему удалось, только основательно напившись домашнего вина из погреба сеньора Франческо, которым тот угощал всех работников в честь праздника урожая.
***
Вот и сейчас руки Марселло подрагивали от волнения, обнимая девичий стан. Пальцы нервно перебирали от нетерпения, скользя по спине Марисы. Он вдыхал чуть сладковатый запах, идущий от ее смоляных волос, который сводил с ума еще сильней.
Марселло столько ждал этого момента, что сейчас сдерживал себя из последних сил. А Мариса лишь озорно смеялась ему в лицо, чем еще больше раззадоривала его.
Трудно сказать, что же именно побудило ее принять ухаживание Марселло. Ей, конечно, нравилось внимание взрослого мужчины, который был старше ее на десять лет. Вокруг нее постоянно вились ее сверстники, пытаясь произвести на нее впечатление. Но этим они добивались обратного эффекта. С ними Марисе было скучно. Хотя, тетушка Констанца смотрела снисходительно на эти потуги юнцов завоевать ее «сокровище». Совсем иначе сеньора относилась к Марселло – настороженно и явно недолюбливая. Возможно, что этот факт тоже сыграл свою роль в выборе Марисы. Слишком уж доставала опека престарелой родственницы. Да и братья тоже не отпускали ее надолго из поля зрения.
Все-таки, южная горячая кровь бурлила в ее жилах и толкала на авантюры. В этом они с Марселло были схожи. Кроме того, для Марисы ощущения близости тела с мужчиной были новыми и потому очень волновали ее. Она с трудом противилась своим глубоким желаниям и природной страстности. Прикосновения мужских рук разжигали в ней огонь, который разгорался еще сильней от ее безуспешных попыток сдерживать себя.
Марселло же, пользуясь замешательством девушки, усилил натиск, и его левая рука уверенно заскользила к груди Марисы, вырвав тем самым из ее уст сладостный стон. Внутри него бушевал огонь, словно в топке паровоза, набитого сухими дровами, который пожирал Марселло изнутри и рвался наружу. Дыхание их обоих становилось прерывистым и частым, как у спринтеров после очередного забега.
Не ощущая преград, Марселло плотней придвинулся к корпусу девушки, чтобы захватить еще один бастион. Чувственные губы Марисы давно манили его и не давали спать по ночам. Много раз он представлял себе, как покрывает эти уста бесчисленными поцелуями, ощущая при этом их сладость и нежный трепет.
Когда губы Марселло обожгли ее уста, Мариса в какой-то миг хотела оттолкнуть его от себя. Но предательская дрожь в теле ненадолго словно парализовала девушку. Чем и воспользовался ее кавалер, покрывая поцелуями ее всю, спускаясь ниже к изгибу шеи и далее к ложбинке груди.
Ноги Марисы подкашивались, она с трудом держала равновесие. Если бы не руки Марселло, придерживающие ее за спину, вряд ли ей удалось устоять на месте. Каждый удар бешено колотящегося сердца отдавался в ее ушах, закладывая их, будто ватой. А дыхание прерывалось еле слышными стонами, звучащими для Марселло как самая божественная мелодия.
Почти обезумев от нахлынувших эмоций, Марселло с нетерпением стал расшнуровывать корсаж Марисы, пока та пребывала в полуобморочном состоянии. Вот уже показались соблазнительные округлости девичьей груди, которая так и просилась в его руки. Мужские пальцы нырнули в корсаж, ощутив приятную упругость молодой кожи, по-хозяйски сжав свой трофей.
Мариса от неожиданности слегка вскрикнула и попыталась отстраниться от кавалера.
- Нет! Пожалуйста, прошу!
Марселло с трудом заставил себя разжать пальцы и выпустить сокровище. Его глаза с поволокой, безотрывно уставились на Марису. Зрачки расширились настолько, что почти слились с радужкой цвета кофе. Он силился что-то сказать, но в этот момент его язык отказывался служить своему хозяину.
Вдруг со стороны селения послышались звонкие голоса и звуки гитары. Женский смех разорвал тишину ночи, огласив ее своими переливами. Шум нарастал, приближаясь к влюбленной парочке все ближе. Вот уже видны очертания силуэтов, освещаемых лунным светом.
- Дьявол! Да это же Антонио и его Николетта! - с досадой воскликнул Марселло.
Для его возмущения был основательный повод. Упомянутая Николетта была известна своей болтливостью. Мариса едва успела бы добраться до дома, как все селение известили о том, где она была и с кем. Этого допустить было никак нельзя, поэтому влюбленная пара украдкой пригнулась под сводами виноградных лоз, а затем опрометью ринулась к селению. Уже на выходе из виноградника Мариса привела в порядок одежду и прибрала жгуче-черные косы.
- Кажется не заметили! – взволнованно прошептала девушка.
Оставаться здесь было рискованно, поэтому пришлось прощаться. Братья или тетушка могли хватиться Марисы, которая украдкой сбежала из дома, спустившись из окна своей спальни на втором этаже.
- Ты не провожай меня. Здесь недалеко, доберусь. Я же здесь выросла и знаю каждый камень на дороге. Лучше иди к себе. Встретимся после в пятницу на ярмарке.
Удаляющийся силуэт Марисы постепенно поглощала темнота, оставляя еще на какое-то время заметным ее платье, светлым пятном мелькавшее вдалеке. А Марселло еще долго не мог успокоиться, стараясь унять в себе нервную дрожь, колотившую его от перевозбуждения.
***
Лунный диск лениво рассеивал свет, мягко обволакивая виноградные лозы. Крупные кисти с сочными ягодами, напоенные жарким южным солнцем, заметно выделялись в полутьме.
«Пора домой. Завтра предстоит нелегкий день – сбор урожая».
Марселло не пугала работа, он к ней привык. Да и не о том он думал сейчас. Его сердце грели мысли о том, что в пятницу он снова увидит свою Марису. А до той поры будет смаковать сегодняшний вечер, снова и снова проживая его в своих воспоминаниях.