Вместо юбочек рваные джинсы,
Вместо кос до пола короткие стрижки.
Мы же девчонки, мы же мальчишки...
Прячемся в погребе, как серые мышки.
Мало лет, а отваги так много,
Нам всем в воины открылась дорога.
Но учиться так сложно, тут строго,
Холодно, голодно и босоного.
"Хочешь есть раздобудь себе сам!
Сколько лет ? пять, двенадцать аль более?
Нам не важно, ведь здесь ты солдат,
Коль был призван забудь о свободе!"
Мы лишь дети, нам нужно играть!
Сочиняем игрушки мы сами.
Вместо лошади будет в кровать,
В той казарме, что драим часами...
Нас увидят и сразу поймут,
Что мы снова гуляем без дела
И на шею повесят хомут,
Донести до деревни б сумела...
На рассвете объявят подъем,
Умыванья, пробежка и сани,
Снарядим их, быть может попьем
Снега, что лежит под ногами...
Выживают не все, не всегда.
Много кто средь зимы замерзает.
Мы болеем, надрываем тела,
Ждем тех дней, когда снег утекает...
Спим в конюшне, друг к другу прижавшись,
Старый пес от нас крыс отгоняет.
Иногда кто-нибудь, не сдержавшись,
Втихомолку грызунов поедает...
Раз в полгода нам праздник-проверка,
Поселяет нас в корпусе сенном,
Кормят сытно и вдруг запирается дверка,
что ведет осужденным, в тленном
Теле нет жира ни грамма,
Мы похожи на серые тени,
Есть одежда да сало от храма,
Вот защита от сладостной лени...
Каждый день просыпаемся снова,
Мы с надеждой на день приключений.
Словно наших мучений основа,
Вдруг исчезнет без иных злоключений.
Год за годом растем, возмужавши,
Рвемся в бой безо всяких сомнений.
И в власть злобной смерти поправши,
Выживаем, безымянные Жени...
Нас зовут так, чтобы не путать.
Нет родных, нет имен, есть призванье!
Как же хочется младших укутать,
Да для жалостливых нет оправданья!
Но иногда, по ночам пробираясь,
В ту конюшню, где дети укрыты,
Об непростом бытие сокрушаясь,
Ведь свои детские дни не забыты,
Сухари тащишь аль хлеба буханку,
Что запрятал в обед под кафтаном,
Или ветхую шапку-ушанку
Сохраненную в погребе старом