Профессор Никольский снял очки-пенсне, протёр стёкла тряпочкой. Худощавый седовласый мужчина лет шестидесяти, стройная, миниатюрная женщина с пронзительными синими глазами. Они сидели в креслах возле рабочего стола профессора и было очевидно, что они очень сильно переживают, еле-еле сдерживают свои эмоции.
— А вы, собственно говоря, кем приходитесь Смолову?
— Родители. Меня зовут Мария, моего мужа Игорь.
— Вот оно в чём дело.. – Никольский водрузил очки на нос, встал из-за стола, подошёл к окну.
Осень на дворе, причём, глубокая осень, но листья деревьев до сих пор зелёные, как и трава, а небо наполнено летней голубизной. Небосклон исполосован инверсными следами самолетов и из-за этих линий кажется, что художник нанёс на полотно картины белой краской неосторожные линии, особо не переживая о целостности композиции.
— Как родителям я вам скажу ничего не утаивая: медицина ещё никогда не сталкивалась с таким заболеванием.
— Наш сын болен? – Мария приподнялась в кресле, муж придержал жену за руку.
— Маша, спокойнее. Присядь. Вы уверены , что Антон болен, профессор? И как называется эта болезнь?
— Видите ли в чём дело.. – Никольский сел в кресло, достав из ящика стола информационный кристалл, вставил его в приёмный порт видеопроектора. – Днём с вашим сыном всё в порядке, но каждую ночь с ним происходят метаморфозы. Вот, сами полюбуйтесь. Хотя, подождите. Я должен поинтересоваться кто вы по образованию? Госпожа Смолова?
— Врач, нейробиолог, – ответила Мария.
— Астробиолог, – произнёс Смолов-старший.
— Тогда вы поймёте моё состояние: хочется помочь человеку, но не знаешь, как к болезни подступиться, с какого края подойти. Раньше, в далёкие от нас времена, людей, котопые страдали раздвоением личности, содержали в специальных учреждениях. Но тёмные времена, слава Богу, миновали и люди разобрались с этим заболеванием. Госпожа Смолова, вы наверняка слышали о термине диссоциативная фуга. Или не слышали?
— Почему же? Диссоциативная фуга – это когда человек внезапно забывает о себе всё без исключения, вплоть до своего имени.
— Всё правильно, коллега, – произнёс Никольский. – Когда вашего сына доставили в этот институт, именно такой диагноз я и поставил. Диссоциативная фуга. Антон не мог понять где он, как его зовут и прочее, прочее. Потом он начал постепенно приходить в себя, пошёл на поправку, многое вспомнил. Но.. Впрочем, сами посмотрите, что происходит с вашим сыном. Заметьте: исключительно по ночам.
Над столом никольского возникла голограмма: Антон, как могло показаться, безмятежно спал. Время записи два часа сорок минут.
— Боже, как ангелочек, – произнесла Мария Смолова, рассматривая изображение сына: светлые волосы, волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой.
— Все мы ангелы по ночам, – поморщился профессор.
Антон открыл глаза, посмотрел по сторонам. Потом он отбросил с себя лёгкое покрывало, сел в кровати.
— Мария, Игорь, вы видите кого-то сидящего в кресле?
— Нет, – за себя и за своего мужа ответила Смолова. – В кресле никто не сидит.
— Вот и я о том же, – согласился Никольский. – Смотрим дальше.
Антон напряжённо смотрел в сторону кресла. Потом он произнёс:
«Здравствуй, Ив».
….
Собеседника Антона не было слышно.
«Ив, я всё понимаю, но и ты меня пойми: моему экипажу угрожала опасность. Да и Сару нужно было спасать.. Что ты сказал? Повтори. И вас жалко, естественно».
….
«Ты меня знаешь больше десяти лет, Ив, и такое говоришь! Когда я пугался каких-либо трудностей? Правильно, в этой жизни я ничего не боюсь. Как и ты, кстати».
….
«Дело не в этом, Ив! «Фольмагаут», как и ваш корабль, мог навечно остаться на Кассандре и ты это знаешь и понимаешь не хуже меня. Ты теперь будешь приходить ко мне каждую ночь и обвинять в том, чего я не совершал? Нет, Ив, так дело не пойдёт. Прощай».
— И такое происходит каждую ночь, господа, – поморщился Никольский, останавливая запись. – Единственное лечение, это покой. Это то, что поможет вашему сыну.
— Мы готовы забрать Антона домой, профессор, – произнёс Смолов-старший.
— Увы, сделать это пока невозможно. Господа из Службы Безопасности Федерации ведут за Антоном постоянное наблюдение, охраняют вашего сына. Не понятно от кого, от чего, но охраняют. Я полагаю, что ваш сын увидел что-то необычное на астероиде.. Забыл его название.
— Кассандра, – подсказал Смолов.
— Да-да, на Кассандре. Я не специалист в физике, в астрофизике и астрономии, но слышал, что сейчас астероид находится недалеко от Земли. Это так?
— Да, всё правильно, – произнёс Смолов. – Он находится на расстоянии пятисот восьмидесяти тысяч километров от Земли. Происхождение астероида неизвестно. Дистанционное сканирование невозможно, при приближении любого корабля включается защитный механизм астероида. Кассандра уравняла скорость своего движения с Луной и находится на равноудалённом расстоянии как от Луны, так и от Земли.
— А кто управляет астероидом? – задал вопрос Никольский.
— Существует много предположений, профессор. Но они пока остаются всего-навсего предположениями, – ответил Смолов.
— Понятно, – профессор встал из-за стола. –На этом, надеюсь, всё?
— Нет, не всё, – произнесла Мария Смолова. – Почему вы ничего не говорите о судьбе Антона? Вы бы знали, как он стремился стать тем, кем стал. Если, не дай Бог, его отстранят от управления космическими кораблями, то он..
Мария заплакала, Никольский посмотрел на женщину, потом предложил:
— Вы не возражаете, если я вас провожу до входа в институт? На улице чудесная погода. Так как, прогуляемся, господа?
Когда Никольский и Смоловы отрывая на приличное расстояние от главного корпуса Института нейрофизиологии, профессор остановился, посмотрел на окна четвёртого этажа. Шелохнулась занавеска, но Никольский успел увидеть бледное лицо Смолова-младшего. Профессор покачал головой.
— Так вот, дорогие мои, – Никольский, заложив руки за спину, прошёл по тенистой аллее института, потом подошёл к ближайшей скамейке, присел.– Присаживайтесь, господа. Пусть со стороны наш разговор выглядит как.. хм.. как разговор родителей больного с лечащим врачом. Я показал вам лишь часть записи ночных приключений вашего сына. Но-но, господа, не нужно так реагировать на мои слова. Все приключения рано или поздно заканчиваются. Именно поэтому я выбрал это слово применительно к происходящему с Антоном.
— Почему вы не показали нам все записи, профессор? – спросила Мария. – Вы просто не представляете наше состояние.
— Ну, вот что, госпожа Смолова. Хватит истерить и слушайте меня не перебивая. Да, мне запрещено рассказывать подробности происходящего в стенах института. Кто, спросите вы? Сами догадаетесь. Помимо разговоров Антона с каким-то Ивом, ваш сын видит неких существ, которых он называет.. – Никольский достал из кармана халата блокнот. – Где же оно, это слово? Хм.. Зашифровал так, что сам не прочитаю. Ага, вот оно. Дальфомины. Что это, кто это, где это? Никто не знает, специалисты из СБ Федерации делают вид, что ничего не знают и не понимают. Но меня-то не обманешь, господа. Итак. Вопрос номер один: что увидел ваш сын на .. Вот чёрт, опять забыл..
— На Кассандре, – напомнил Смолов.
— М-да, хоть записывай. Да, на Кассандре. Второй вопрос: что такое дальфомины и как они воздействуют на сущность человека, на функционирование организма в целом, и на работу головного мозга. Одни вопросы, на которые у меня пока, к сожалению, нет ответов. Консультировался я со своими коллегами из Израиля, Соединённых Штатов Америки, из Норвегии, Швеции, Германии и так далее и тому подобное. Я консультировался, но мои звонки и видеоконференции тщательно записывались и контролировались сами знаете кем. Но и это ещё не всё. Даже не знаю, как вам объяснить .. Ладно, расскажу. Я несколько раз встречал в коридоре института рыжеволосого гиганта с бородой и голубыми глазами. Характерный прищур глаз говорит о том, что он, как и ваш сын, много времени проводит во Внеземелье. Такая привычка вырабатывается годами, если не десятилетиями. Среди персонала, я это многократно проверял, нет похожего человека. И самое главное: я видел как за рыжеволосым на полу остаются чёрные следы. Бесформенные кляксы. И это ещё не всё. Но-но, не пугайтесь, госпожа Смолова.. Кстати, о рыжеволосом я ещё никому не рассказывал. Теперь вы понимаете степень моего доверия к вам. Надеюсь, это взаимно.
Никольский поднялся со скамейки, показал рукой на проходную института.
— Мы с вами засиделись и это может вызвать.. м-да.. вызвать. Хотя, я ничего не боюсь. На вашем Антоне закреплены датчики контроля за состоянием организма. МКРВ. Слышали о таком приборе, коллега?
— Конечно. Медицинский кардиомониторинг реального времени, – ответила Смолова. И?
— У вашего сына постоянно, и днём и ночью, то есть круглосуточно происходит обмен информацией с кем-то на ментальном уровне. Дофамин, один из нейромедиаторов головного мозга, постоянно находится в работе. И, да! Забыл сказать: я порылся в архивах библиотек и нашёл кое-какую информацию относительно дальфоминов. В начале девятнадцатого века на Тибете нашли глиняные таблички, на которых учёные увидели странные рисунки. Представьте себе изображение головы человека, мозг которого связан тончайшими нитями с сознанием Вселенной. То есть, монахи в те времена знали, что человек напрямую может общаться со Вселенной, как с живым организмом. Посредником в таком общении выступают некие создания, которых монахи называли дальваринами. Дальфомины – дальварины. Связь не улавливаете?
— Вы столько всего наговорили, профессор, что мне стало страшно за сына, – произнесла Мария Смолова. – Вы нас пытаетесь убедить, что с Антоном ничего страшного не произошло и в то же самое время рассказываете о каких-то дальфоминах, о чёрных следах, которые за собой оставляет Ив Петерсон, и..
— Минуточку, госпожа Смолова. Повторите, что вы только что сказали. Ив Петерсон? Кто он, этот человек?
Смоловы переглянулись.
— Рыжеволосый мужчина, как вы описали незнакомца, это друг нашего Антона. Ив Петерсон пропал без вести во Внеземелье чуть больше года тому назад. И то, что вы нам рассказали говорит только об одном: наш сын абсолютно здоровый человек. Но как Ив может беседовать с Антоном? Я задаю себе этот вопрос и как врач не нахожу ответ.
— Побойтесь Бога, госпожа Смолова! – воскликнул Никольский. – Я вам это пытаюсь втолковать уже полчаса. Да, я не вижу оснований говорить, что ваш сын чем-то болен. Странное поведение, не более того. А ночные разговоры с Ивом, ну что же.. Со здоровыми людьми бывает подобное. Я повторяю: только покой может…
Профессор на несколько минут замолчал, постоянно проговаривая «Смоловы, Смоловы..»
— А ведь я вспомнил, где раньше встречал фамилию Смолов. Вы прошли отбор и утверждены членами экипажа корабля «Омега-1». Я не ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь, – ответил Смолов-старший. – Но теперь не до экспедиции, профессор!
— Не занимайтесь ерундой, господа хорошие! – повысил голос Никольский. – Участие в экспедиции в созвездие Волопаса не только почётно, но и.. Да что я вам рассказываю. Отказ от экспедиции это просто.. просто.. слов не могу подобрать подходящих. Летите, Мария и Игорь Смоловы, а жизнь своего сына доверьте мне. Хорошо?
*****
«Постарели твои родители, Антон».
«Конечно. Узнать о произошедшем со своим сыном и понимать, что ты ему ничем не поможешь…… Даже не хочу быть на их месте. Ив, никогда не спрашивал о твоих родителях. Кто они, где они и почему ты с ними не поддерживаешь связь?»
«Не забывай о кардиомониторинге. Меньше переживай. А с родителями... С ними будет всё хорошо. Это предрешено, Антон».
«Дальфоминами? Кто распоряжается судьбами людей, Ив?»
«Ну что ты! Дальфомины имеют возможность отследить лишь временную линию того, или иного объекта. Не более того. Вселенная это один единый организм. Любое происшествие здесь, на Земле, приводит к необратимым последствиям на другом конце Вселенной».
«Понятно. Знаешь что я тебе скажу, Ив? Свяжись с посредниками и попробуй их убедить прекратить моё обучение. В противном случае, я никогда не попаду на Кассандру и как следствие – на планету Эйко».
«Попадёшь. Это предрешено, Антон».