Клиник

                КЛИНИК

                фантастико-ироническая повесть


                ПРОЛОГ


         Противно пропищал домофон, и массивная дубовая дверь пропустила Нестерова в «парадное». Консьержка его узнала и натянуто улыбнулась, а он как всегда чуть приподнял уголок фетровой шляпы в ответ.
      О сложившейся ситуации в лаборатории Илья Ильич старался сейчас не думать, будет ещё и время и место переосмыслить случившееся и, наверное, сделать выводы и начать всё сначала. Тревожило его сейчас состояние Лики, и это было важнее всех дел, вместе взятых. Его Лика угасала прямо на глазах, а он ничего не мог с этим поделать. Казалось, что всё, что можно сделать, им уже сделано: самые дорогие препараты и самые уважаемые и знающие своё дело профессоры назначали новые, ещё до конца не опробованные лекарства. Они благодушно ему улыбались, похлопывали панибратски по плечу и обещали непременное выздоровление… а выздоровление не приходило. Нестеров уже не представлял своей жизни без Лики, и она слишком много значила для него. Лика всегда находилась рядом, в полной мере участвуя в его жизни и его судьбе.
     - Это я, Лика! – крикнул Илья Ильич, прикрывая за собой дверь в прихожей. – Сегодня освободился пораньше, а значит посижу с тобой побольше.
     Лика ответила чуть слышно что-то в ответ, и он вздохнул, радуясь, что «безносая» всё ещё не нашла его жену.
     Между тем, в дверь позвонили, и Нестеров, не успев погасить грустную улыбку, открыл.
     - Мне велено передать Вам важный пакет, распишитесь вот здесь.
     Молодой черноволосый парень в тёмной вельветовой куртке протянул Нестерову запечатанный пакет, а тот посторонился, пропуская курьера в квартиру.
     - Вот тут, пожалуйста, - ткнул пальцем парень в квитанцию.
     И пока Нестеров искал очки, черноволосый достал из кармана пистолет с глушителем и почти в упор выстрелил Нестерову в голову.     Затем киллер привычно обошёл все комнаты и остановился на секунду в спальне, всматриваясь в измученное лицо очевидно больной женщины, лежавшей на кровати. Та в ужасе смотрела на воронёный ствол в его руке и шептала что-то беззвучно. Черноволосый хотел было не трогать больную, но словно споткнувшись в своих размышлениях, подошёл поближе и выстрелил, не целясь.




                ПЕРВАЯ  ЧАСТЬ

                «…и не бойтесь тех, кто убивает тело, но не может убить    
                душу, а лучше бойтесь того, кто может погубить в геене и 
                душу, и тело…» (от Матфея, 10:28)

     …- А и не ломайте себе голову, Александр Петрович, всякому действию время быть, и всякому семени  прорости время должно. Даже и вашей епархии люди-то разные, хоть больные, а разные, и недуги душевные у них по-разному проявляются. Много чего Иисус говорил о доброте и милосердии, но истинно прав, что доброта как лекарство, на две капли больше оного – и убил человека. 
     Крапивин невольно взглянул на отца Андрея и его большие, стёсанные на носках ботинки.
     - Второй раз уже с вашего разрешения прихожу я к болезной постоялице вашей Валентине и рад сему поводу я безмерно. – Отец Андрей выдохнул, пытаясь справиться с одышкой, и продолжил: -  А рад я не столько её прошением о моём посещении, а рад на волю вашу и разрешение на действо сие.     Добрый Вы человек, Александр Петрович, который раз говорю вам, а от доброты и воздастся добром.
     Они подошли к воротам клиники, и Андрей Зубов – священник Преображенской церкви – приобнял Крапивина за плечи.
     - Оставайтесь с миром, любезный друг мой, Александр Петрович,  а я с лёгким сердцем помолюсь за Вас.
     Отец Андрей взгромоздился на видавший виды скрипучий велосипед и, виляя колёсами, попылил по дороге.
     Два плечистых охранника закрывали на замок ворота, а Крапивин ещё немного посмотрел вслед удаляющейся плотной фигуре отца Андрея. Беседовать с батюшкой было интересно, по крайней мере, исчезала   скука, от которой он маялся постоянно, не находя себе достойного собеседника, от чего очень страдал. Страдания свои он, впрочем, тщательно скрывал, не смея показаться окружающим его людям неуверенным и сомневающимся в себе самом человеком. Вглядываясь в лица больных пациентов клиники, Крапивин боялся уловить в их глазах усмешку, говорившую о том, что его раскусили и знают его тайну. «Ведь ты – один из нас» - скажут они ему однажды. Загляни к себе в душу,  и ты увидишь там целую гору неразобранных, пожелтевших от времени исписанных нервным почерком листков бумаги. И все эти записи – твои и о тебе. Ими до отказа забит старый рассохшийся шкаф в комнате твоей матери, и стоит лишь открыть одну из его створок, как тебе под ноги, сухо шелестя слежавшейся пылью, выпадут твои мысли и, обрывая паучьи снасти, улягутся на крашеные доски пола…

     Он совсем не помнил свою мать в том возрасте, когда она, ещё достаточно привлекательная, нравилась мужчинам. Может быть потому, что родила она его поздно, а вернее, в сорок с «хвостиком», и «приобретение» это её совсем не радовало. Так или иначе, но Крапивину достался не самый лучший период, когда он мог осознанно воспринимать дорогого ему человека и тосковать от недостатка недополученной нежности. Матери некогда было заниматься с ним пустяками, она торопилась устроить свою неудавшуюся судьбу, оставляя маленького Сашку наедине с самим собой. Печально скрипела дверца платяного шкафа, куда Сашка залезал, оставаясь в одиночестве. Он прижимался своим хрупким тельцем к её платьям и пальто, с упоением вдыхая едва уловимый запах знакомых духов, запах ускользающего от него счастья.

     Главврачом клиники для душевнобольных   Крапивина назначили совсем недавно, к его удовольствию тем самым разрешив вопрос с его проживанием. Ему негласно разрешили оставаться на ночь в собственном кабинете, чем Крапивин с радостью и воспользовался.
     Две молоденькие медсестрички жгли в саду сухую осеннюю листву и весело щебетали о чём-то. В одной из них Крапивин узнал Настю, а она, завидев его, улыбнулась и чуть покраснела.
     Он познакомился с Анастасией на следующий день своего появления в клинике, и отношения их крепли день ото дня. Они словно боялись опоздать к самому важному и необходимому и, несмотря на молодость, осознанно отдавались светлому чувству.
     Сизый дымок отрывался от кучки скрюченных огнём листьев и мягкой пеленой стелился по саду. Иногда его странные завитушки превращались в диковинных зверей и, теряя притяжение, улетали вверх в синеву.
     - Какая чУдная в этом году осень… - прошептал Крапивин и тут же крикнул: - Я говорю, что осень в этом году чудо как хороша, не находите ли, Анастасия Сергеевна?
     Он заметил, как девушка игриво качнула головой, и добавил уже тише:
     - Жду вас, Анастасия Сергеевна, у себя в кабинете через полчаса…



     …- Вы ничем не рискуете, полковник, в случае смерти Вашего подопечного никто не станет его оплакивать. По проверенным данным его родственники давно уже в небытие, и пусть этот вопрос вас более не волнует. - Человек, произнесший это, смял остатки сигареты и встал из-за стола: – Идёмте же,  покажите ваши фокусы. Лучше один раз увидеть, чем сами понимаете…
     Человек в штатском и полковник Хорин вышли на площадку и, миновав пост охраны, прошли длинным коридором к входу в бетонный бункер. Хорин вставил пластиковую карту в приёмник на стене и после светового сигнала нажал на ручку двери.
     В небольшом помещении, куда они попали, не было ничего, кроме пары стульев, а одна из стен, сделанная из непробиваемого стекла, давала возможность увидеть всё, что происходило в лаборатории.
     Ярко освещённый стерильный бокс блистал медицинской аппаратурой, проводами и датчиками, которые в свою очередь тянулись к человеку, лежащему на операционном столе. Человечек выглядел немного усталым и даже тщедушным, однако умные глаза его говорили о хорошем интеллекте и образованности.
     - Посмотрите, - произнёс Хорин, обращаясь к человеку в штатском, - в руке у нашего подопытного небольшой футляр, похожий на половинку тубуса для чертежей и прочей студенческой ерунды, видите?
     - Ну да, вижу. И что это за футляр?
     - Да футляр, конечно, необычный и сделан по спецзаказу из разных сплавов, но дело не в этом, - Хорин усмехнулся. – Футляр этот сейчас совершенно пуст. Но посмотрим, что будет потом… Мы можем начинать, профессор, - сказал он в микрофон, и сидевший рядом с подопытным услужливо кивнул. – Где у вас «мобильник», – спросил Хорин  человека в штатском, - он у Вас с собой, надеюсь?
     Полковник улыбнулся, а его гость кивнул и утвердительно похлопал себя по карману пиджака.
     - Ну вот и славно, - обрадовался Хорин. – Пожалуйста, профессор, для начала попробуем «мобильник», он у него в кармане пиджака, -  Хорин кивнул на своего соседа. – Начинаем!
     Профессор «поколдовал» с аппаратурой и что-то сказал подопытному, а потом щёлкнул тумблером.
     Казалось, что ничего не происходит, лишь на мгновение в лаборатории погас свет, да тело подопытного неестественно вытянулось на столе.
     - Так-так, ваш «мобильник» всё ещё с вами? – улыбнулся Хорин.
     Человек в штатском уверенно кивнул и гордо похлопал ладонью по карману.
     Снова мигнул свет, дёрнулась рука подопытного, и гость почувствовал моментальную пустоту кармана, в котором находился телефон.
     - Всё нормально, - проскрипел побледневший Хорин, - ваш «мобильник» теперь вон в том футляре на столе у подопытного…



     … - И о чём ты всё время думаешь, а, Крапивин? Какие мировые проблемы легли тяжким бременем на твои широкие плечи? – Анастасия потянулась в кресле, привычно окинув взглядом кабинет главврача.
     - А осень в этом году действительно хороша, как никогда, это сколько золота разбросала, да всё червонное. – Крапивин отошёл от окна и загасил в пепельнице сигарету. – О чём мне ещё думать, Настенька, как не о нас с тобой, вот об этом и думаю постоянно. Сама посуди, не всю же жизнь нам с тобой встречаться в этом кабинете. А перспективы вовсе не радужные, нету, видите ли, у них сейчас свободного жилого фонда, даже для главврача этой чёртовой психушки и то нету.
     - Да не печалься ты так, глупый, меня пока вполне устраивает кожаный диван твоего кабинета, а там что-нибудь придумается. – Анастасия улыбнулась: - Может, в посёлке квартиру снимем. Ну иди же сюда…
     В дверь постучали, и в кабинет вошла старшая медсестра.
    -  Александр Петрович, новенький к вам на приём просится, - сказала она и вопросительно взглянула на Крапивина.
     - И что он хочет, - спросил Крапивин, - жаловаться на санитаров или по поводу перловой каши?
     - А кто его знает, что он хочет, - обиделась медсестра, - мне не говорил.
     Крапивин махнул рукой, попросил Анастасию выйти, а старшей сестре дав «добро», просто кивнул головой.
     Аристарх Зотиков, а именно так звали больного, не мог удивить Крапивина чем-то необычным, скорее наоборот, псих, каких много, похожий и не похожий на прочих «клиентов» его клиники. Невысокого роста, лет тридцати, худощавый и седовласый коротко постриженный человечек с безумными, как и следовало, глазками. Мятая застиранная пижама сидела на Зотикове словно на вешалке, а сам он то и дело облизывал губы и дёргал носом.
     - Слушаю Вас, Зотиков, - сверился с записью в «истории» Крапивин, - на что жалуетесь? Говорите без стеснения.
     Зотиков в очередной раз нервно облизал губы.
     - Дело в том, доктор, что я совершенно психически здоровый человек. Не нужно так скептически улыбаться, доктор, когда вы всё узнаете и поймёте, от вашего скепсиса не останется и следа. Нет, вы не поймите меня неправильно, конечно, мой внешний вид, усталость и прочее… Но уверяю вас, что со мной всё нормально, а к вам я попал, потому что боялся расправы. Меня ведь могли просто ликвидировать. Думаю, что они и сейчас этого хотят. - Зотиков устало выдохнул.
     - А я ничуть не удивлён вашим откровением, - произнёс Крапивин. – Знаете, Зотиков, скажу Вам по секрету, в нашей клинике нет психически нездоровых людей. Да вы и сами можете в этом убедиться. Спросите любого из ваших соседей, и каждый из них станет вас уверять, что он, конечно же, здоров, а здесь по недоразумению или же «добрые» родственники постарались, вот, мол, и упрятали.
     - Да нет же! – взорвался странный пациент. – Говорю вам, что я САМ имитировал своё сумасшедствие, сам, понимаете?!
     Крапивин недоверчиво взглянул на Зотикова и перевернул страницу его «истории».
     - Вот тут сказано, а вернее написано дежурным врачом, что вас взяли в магазине одежды. Вы кричали всякий вздор, плевались в покупателей и…
     Зотиков устало покачал головой.
     - Вы, Александр Петрович, не хотите меня выслушать, а ведь мой рассказ может изменить вашу жизнь, и поверьте, изменить в лучшую сторону. Да и потом, я не собираюсь пока что покидать это тёплое заведение, скоро зима, знаете ли, а я ужасно не терплю холодов. Найдите для меня, доктор, немного вашего времени, и вы не пожалеете.
     «Ну да ладно, - подумал Крапивин, - пусть выговорится, может ему легче станет, и обойдёмся без укола».
     - Хорошо-хорошо, Зотиков, - как можно спокойнее сказал он, - я ведь и сам ещё не разобрался с вашим диагнозом, а потому готов вас выслушать. Говорите, не волнуйтесь, вас никто здесь не обидит.
     - В прошлом я успешный нейрохирург, доктор, так сказать, ваш коллега. - Зотиков шмыгнул носом и продолжил: - Работал в клинике у Стравинского, потом с Никоновым. Надеюсь, что Вам известны эти фамилии. Из родных у меня никого не осталось, а семьёй так и не обзавёлся. Два года назад  меня пригласил к себе в лабораторию профессор Нестеров, и я по началу, конечно же, с удовольствием согласился. Имя Нестерова и его работы по нейрохирургии известны всему миру. Но спустя полгода меня начали одолевать сомнения о целесообразности экспериментов профессора,  и я откровенно не верил его опытам. Не думал тогда, что он добьётся положительного результата. Но вот однажды ему, наконец, удалось найти нужную вакцину, и привычный до этого мир перестал для меня существовать. Я полностью доверился Нестерову и верил ему, как Богу. Наверное, он и был для меня в тот момент Богом… Пожалуйста, дайте мне закурить, - прервал своё изложение Зотиков, - нервы, знаете ли, ни к чёрту, всё мерещится какая-то ерунда. Хотя ничего просто так не мерещится, доктор, уверяю вас…
     Крапивин протянул ему пачку сигарет, и тот с удовольствием закурил.
     - И вам, и мне тоже известно, что такое клиническая смерть, доктор. И часто случается, что такая смерть переходит в смерть обыкновенную, так сказать, смерть без возврата. Но если мы возвращаем к жизни этого «клиника», а зачастую у нас для этого совсем мало времени, максимум пять-восемь минут, иначе далее просто мы получаем «овощ», так как умирают клетки головного мозга. Так вот. Вы, доктор, конечно же слышали или читали о том, что говорят такие вот «клиники», когда их успевают оживить. А говорят он все почти одно и то же: видели, мол, как их откачивали врачи, а потом они летели куда-то по трубе к яркому свету и т.д. И до сих пор считалось, что это ни что иное, как галлюцинации отмирающих клеток мозга, и не более того. Однако, это не совсем так. А вернее, совсем не так! Вот над этим и работал профессор Нестеров. И ему многое удалось. Например, в последних  своих опытах он сумел таки с помощью нового физраствора отделить астральное тело подопытного, то есть «клиника», и, задав ему программу, отправить в нужное место. Эксперимент длился всего несколько секунд, но и этого было достаточно для достижения цели…. Взгляните, доктор, на это. – Зотиков расстегнул пижаму и оторвал кусок пластыря, приклеенного чуть ниже левого соска: – Видите? Это ни что иное,  как наружная часть пластикового катетера, а другая его часть вшита прямо в сердце. Физраствор таким образом заливается напрямую, прямо в сердечную мышцу, и останавливает или же запускает сердце в зависимости от необходимости и смотря какой физраствор вы используете. А их, как вы понимаете, всего два, словно живая и мёртвая вода, прямо как в сказке, - усмехнулся он. - Ну а теперь, доктор, самое интересное… -   Зотиков смял сигарету и дёрнул носом: - Я – «клиник»,    Александр Петрович, тот самый подопытный «клиник» профессора Нестерова…



     … Полковник Хорин с остервенением грыз ноготь указательного пальца, вспоминая неприятный разговор у генерала. И почему такие дуроломы становятся генералами… Старый хряк… Добился всего, чего хотел, чего только можно пожелать, а вот поди ж ты, рвётся с ошейника, аки злобная овчарка, завидев нарушителя. Кто же мог подумать, что может произойти такое? Профессор ввёл «клинику» новую вакцину для увеличения радиуса покрытия, а на того это подействовало, словно мощнейший допинг, и «клиник» сорвался, словно с цепи: разбил аппаратуру, задушил двоих охранников, да и был таков. Опыты пришлось остановить, а профессора Нестерова ликвидировать. Слишком уж испугались там, «наверху», что с побегом «клиника» произойдёт утечка информации. Сначала испугались, а потом «дошло», что и «клиника» нужно ликвидировать, да только где же его теперь найдёшь… Затаился, гадёныш.  А ведь Нестеров упоминал, что «клиник» этот не просто «хрен с горы», а тоже медик, нейрохирург, правая рука профессора,  и потому наверняка владеет всей информацией. Да… Затея, конечно, была безумной, но какой перспективной! Когда Нестеров рассказал ему об эксперименте, Хорин первое время просто обалдел от услышанного, а уж «наверху» и просто ошалели от такой информации. Эх, как жаль, такое дело просрали… А какие лавры, Нобелевскую, как минимум…
     Хорин налил себе воды из большого, когда-то обкомовского, графина и клацнул зубами о край гранёного стакана. И вот где теперь искать этого поганца-«клиника»? Ах, гадёныш, всё дело загубил… «А сколько загубил, ты ведь не знаешь, - вспомнил вдруг Хорин слова пьяного отца, - и ни о чём не жалею, не о чем мне жалеть!». Гранёный пустой стакан полетел на пол, а об струганый почерневший стол ударилась мозолистая рука: «Все они были изменники и предатели Родины, просто так мы никого не брали, - закашлялся отец и рванул ворот рубахи, - интеллигенты, мать их! От них во все времена одни неприятности происходили. Лицемеры и провокаторы, они нас ненавидят, и меня, и тебя, сынок, всех ненавидят. Они не смеют меня обвинять и называть душегубом тоже не смеют. Слишком много воли им нынче дали, вот они языки и развязали. А ты не слушай их, сын, не слушай…» - отец уронил голову на сто и тут же сильно захрапел. Хорин опять вспомнил, как через несколько дней после этого разговора нашёл отца мёртвым, лежащим на кровати с зажатой газетой в руке…
     - Правдолюбы… писаки, мать их, - пробормотал Хорин. - Сазонова ко мне! – рявкнул  полковник в коробку селекторной связи.
     Капитан Сазонов («вечный» капитан Сазонов), являясь правой рукой Хорина, прославился своей бульдожьей хваткой и непревзойдённым чутьём, а его агентура состояла  из людей ушлых и первостатейных спецов. При всём этом полковник недолюбливал Сазонова, считая, что тот его умело подсиживает и ждёт лишь случая, чтобы сесть в его тёплое кресло.
     Сазонов появился через пару минут и, как обычно, смущённо соблюдая субординацию, остановился неподалёку от стола. Хорин, едва сдерживая усмешку, жестом пригласил капитана присесть.
     - Скажи-ка мне, Никита Платонович, мне только это кажется или так оно и есть на самом деле, что твои подопечные последнее время зря кормятся с моих рук? Прошло уже пару месяцев с момента «кончины», так сказать, лаборатории, а ты застрял на потере объекта. В чём дело, а Никита?
     Сазонов ничуть, казалось, не смутился и одарил Хорина железным взглядом, от которого у полковника побежали по спине мурашки.
     - К сожалению, наш объект по сложившимся обстоятельствам, думаю, что случайно, конечно, после его побега нигде не засветился, по крайней мере, вблизи от нахождения лаборатории. Но мы продолжаем поиски, и все агенты наши оповещены.
     Сазонов бесстрастно смотрел в глаза Хорину, давая тому понять, что знает всё, о чём бы сейчас ни спросил его полковник.
     - Мои ребята ни на минуту не оставляют ситуацию, - добавил он, - и могу вас заверить, товарищ полковник, делают всё для этого.
    - Это всё слова, Сазонов, - устало произнёс Хорин. – Слова и ничего более, словно доклад нашего генерала о работе ведомства в текущем году. Понимаешь ли ты, Сазонов, кого мы упустили? – Хорин снова клацнул зубами о край стакана. – Этот «костоправ» знает почти всё, а может быть и всё о том, чем они занимались с профессором Нестеровым. И если его работы попадут в руки западной разведки…
     У Сазонова на лице не дрогнул ни один мускул, ни одна жилка не предала своего хозяина, безучастная к происходившему сейчас маска слушала полковника Хорина.
     - Нам дали  ещё неделю, Сазонов, - нервно добавил полковник. – И я не приказываю, а прошу тебя, Никита Платонович, усилить поиски, а если есть необходимость, можем привлечь полицию, у меня там есть на примете неплохие ребята.
     - Спасибо, товарищ полковник, - ответил Сазонов, - думаю, что сами справимся…



     …Крапивин слушал Зотикова и ещё не решил для себя, как ему поступить: ограничиться уколом аминазина и отправить «доктора» в изолятор, чтобы успокоился, или принять всё, что тот сейчас ему рассказывал, на веру и не рассматривать более Зотикова как человека больного.
     А Зотиков продолжал свой рассказ:
     -…Перед этим Нестеров вводил мне в вену синтезированную им вакцину, а потом останавливал моё сердце дефибриллятором. Ах, если бы вы знали, Александр Петрович, как страшно сие действо и сколько жутких теней я видел, находясь при смерти, и в то же время помнил о том, зачем я там и что мне нужно делать. Мне лишь стоило подумать о цели своего задания, и я моментально перемещался туда, куда мне нужно.
     Первым моим заданием стало невинное действие, а именно - вытащить «мобильник» из пиджака некоего человека, находившегося по ту сторону стеклянной перегородки. И за долю секунды до самого действа я уже видел светящийся голубым светом его «мобильник» в кармане. Кевларовый с палладиевой сеткой тубус лежал рядом с моим телом на операционном столе, и едва я прикоснулся рукой к телефону человека в костюме, у профессора на приборе загорелась лампочка, и он моментально оживил меня вновь дефибриллятором. Я опять существовал в своём теле, а в моей руке находился тубус с «мобильником» внутри… Чуть позже от дефибриллятора решено было отказаться, иначе моё сердце просто однажды поджарилось бы. Нестеров решился на операцию и вшил мне в сердце пластиковый катетер. Это позволило нам и дальше экспериментировать с отделением астрального тела, не боясь поджарить сердце. Физраствор заливался теперь напрямую прямо в сердечную мышцу… Теперь вы представляете перспективу, доктор? – нервно произнёс Зотиков и опять потянулся к пачке сигарет.
     - Так это же безграничные возможности, - прошептал Крапивин. – Неужели я могу вам верить, Зотиков? Но как этим воспользоваться, если…
     - Ни о чём не волнуйтесь, Александр Петрович! - Раскрасневшийся Зотиков совсем расслабился и, закинув ногу на ногу, с удовольствием затянулся сигаретой: -  Всё, что нужно для работы, мы с вами найдём в вашем, извините, «дурдоме», по крайней мере, медицинскую аппаратуру точно. Ну а всё остальное находится вот тут, - Зотиков постучал пальцем себе по лбу, - формула физраствора и, самое главное, тубус. Тубуса, конечно, в моей голове нет, но я успел его спрятать, перед тем, как меня «упаковали» в смирительную рубашку ваши молодцы. Итак, я предлагаю Вам, Александр Петрович, совместное предприятие, так сказать, или же работу. Мы с вами не будем выведывать код запуска ракет, хотя и это вполне реально, мы будем просто и банально обогащаться! – Зотиков вдруг зашёлся в страшном каркающем смехе.
     Крапивин коснулся ладонью вспотевшего лба, а затем с треском ссохшейся краски распахнул окно. В кабинет ворвался сухой прохладный воздух осеннего сада, обильно настоянный запахом горелой листвы. Александр Петрович отошёл, наконец, от окна и сел рядом с Зотиковым.
     - А почему Вы, Зотиков, сбежали из лаборатории?
     - На это есть несколько причин. И первая из них – моё нежелание стать подопытным кроликом в руках спецслужб. – Зотиков успокоился и, чувствуя заинтересованность Крапивина, отвечал неспешно и чётко: - Ну а вторая причина – это чёртово зелье профессора Нестерова. Дело всё в том, доктор, что радиус действия моего астрального тела, ну или души, это как кому угодно, пока я полностью не умер, составляет всего пару километров, а этого, согласитесь, слишком мало. Вот наш уважаемый профессор и придумал «зелье», которое, якобы, увеличивает мои возможности и дальность применений. К сожалению, ни пса у него не получилось. Радиус остался прежним, а вот побочный эффект был очень ярок, и по возвращению в своё тело  я почувствовал прилив небывалой энергии. Ну и, конечно же, это плохо кончилось. Кажется, я натворил там дел… задушил охрану, да и дверь выломал…
     - А где находится лаборатория? – просил Крапивин.
     - Где-то в районе Васильевского острова, точнее сказать не могу. Помню, что прыгнул в проходивший мимо трамвайчик и выскочил где-то в пригороде. - Зотиков улыбнулся, словно радуясь возможности выговориться.
     - Ну а как же с тубусом, где вы его спрятали, вы можете показать?
     - Не волнуйтесь, Александр Петрович, - зашептал обрадовано Зотиков, - вместе с вами съездим, и я покажу. Там по дороге заброшенный заводик стоял, где я с трамвайчика-то и слез. Гляжу – посёлок какой-то, что ли. Ну так я в магазинчик зашёл, сам не знаю, зачем, там меня ваши костоломы и «повязали».
     - Мне очень хочется вам верить, Зотиков, - чуть слышно сказал Крапивин, -  потому мы с вами завтра с утра поедем искать ваш тубус. И дай Бог, Зотиков, нам его найти…


     Семён Полухин довёл до отчаяния шофёра старенького «мини-вэна» заумными рассказами о свойстве ядра протона, и очевидно поэтому тот вздохнул с облегчением, когда Семён отвлёкся, наконец, от лекции по физике и попросил того остановиться у старого еврейского кладбища по адресу проспект Александровской фермы, шестьдесят шесть.
     - Помоги-ка мне, братец, ящичек донести до нужной могилки, а за работу не переживай, всё будет оплачено и поощрено, так сказать.
     Водитель цыкнул зубом и, придав лицу выражение полной невменяемости, поплёлся открывать заднюю дверцу. Полухин, довольный согласованностью и сговорчивостью шофёра, быстренько подхватил ящик за противоположную ручку, и странная парочка понесла сундук по узким дорожкам, петляющим среди гранитных надгробий и постаментов с непонятными надписями.
     Ящик Семёна Полухина скорее напоминал кофр для музыкальных инструментов, но таковым не являлся, и если бы водитель, помогающий сейчас Семёну его нести, узнал бы наверняка, что это за сундук… короче, реакция водителя даже и не прогнозируется.
     То и дело им попадались небольшие группки неряшливо одетых молодцев, порой сидящих прямо на могильных холмиках. С ответственными выражениями на лицах бомжи прикладывались к пластиковым стаканчикам и негромко о чём-то беседовали. Семёну уже не первый раз приходилось общаться с этой публикой и он хорошо знал, чего они боятся и как себя с ними вести.

     Полухин притормозил, наконец, возле заросшего травой и почти погрузившегося в землю постамента могилки.
     - Вот что, братец, ты погуляй неподалёку минут десять, а я тебя  покличу, как только освобожусь. – Семён широко улыбнулся и достал из кармана тысячную купюру. -  А ещё одну – когда обратно доедем, хорошо, братец?
     Водитель «мини-вэна» пожал плечами и не спеша удалился.
    Полухин затравленно посмотрел по сторонам, а потом щёлкнул тумблером на передней панели фанерного ящика. Несколько секунд мигала зелёная лампочка под тумблером, а как только погасла, Семён открыл крышку.
     Ящик оказался пуст, а стенки его, оклеенные серебристой фольгой, отражали лучи заходящего кровавого  солнца.
     - Ну вот, мои хорошие, более я вас не задерживаю. Прошу извинить, если кладбище сие не хранит ваши бренные останки, однако, как бы там ни было, в городе вам более делать нечего, да и для чего, спрашивается.
     Семён захлопнул крышку здоровенного рундука и кликнул шофёра «мини-вэна»…



                КОММУНАЛКА  НА  КАЛЯЕВА  или  ТАИНСТВЕННЫЙ  СУНДУК

    Питерская  коммунальная квартира, что находилась по адресу улица Каляева, дом семьдесят восемь, пожалуй, ничем особенным не отличалась от прочих «коммуналок» этого района. Непременно длинный её коридор, как и положено сякому уважающему себя коридору «коммуналок», оставался забит до отказа всяким ненужным никому барахлом. Старое рассохшееся пианино фабрики имени Клары Цеткин, отличавшееся отсутствием клавиш, не принадлежало, судя по опросам, никому из соседей. Однако ничейный музыкальный «катафалк» продолжал властвовать среди прочих коридорных «мебелей»  до сих пор, и не одно поколение граждан, проживавших в  большой квартире, неоднократно разбивали о сей предмет свои ноги. Отнести же пианино на свалку никому не приходило в  голову: коммунальный вирус под названием «не твоё - не лапай»   давно уже поразил соседствующих жильцов, а потому о музыкальном ящике вспоминали лишь крепко приложившиеся большим пальцем ноги к его потрескавшемуся основанию. Старый бесколёсный велосипед соседствовал на стенном крюке с выцветшей прялкой «эпохи неолита», а книжный шкаф, забитый под завязку сухими белилами в бумажных мешках, делил пространство с замершими навсегда  двумя стиральными машинками фирмы «Метеор».
     Пожалуй, не стоит подробно рассказывать о рухляди, выставленной за ненадобностью в общий коридор и оставшейся в этом коридоре навечно. Не меньшего внимания заслуживают и сами жильцы квартиры под номером сто пятнадцать. И хотя кухни «коммуналок» претерпели за последние годы некоторые современные изменения и на смену цинковым корытам пришли современные стиральные машинки, а керосиновые горелки вытеснили микроволновки, страсти, бушующие в коммунальных кухнях, остались прежними.
     Вот, например, свежая записка, приколотая кнопкой над столом бабки Степаниды Кретининой: «Кретинина! Сколько это будет продолжаться? До каких пор ты будешь сыпать всякую гадость в кастрюли и сковородки другим жильцам? Ты доведёшь нас до крайностей, и на тебя найдётся управа!»
     Надо заметить, что Степанида Кретинина отличалась удивительной несговорчивостью и мерзостным характером. Портить с ней отношения соседи до последнего не решались, но раз в неделю над её столиком непременно появлялась записка предупредительного содержания. Степанида на записки, естественно, плевать хотела и продолжала злобствовать, подсыпая в кастрюльки зарвавшихся соседей всякую дрянь. Отставной прапорщик Горюнов грозился расправиться с Кретининой физически, но дальше угроз с его стороны дело не двигалось. Степанида изощрённо практиковала различные «приправы», а соседи старались не отходить надолго от своих кипящих кастрюль.
     Побаивалась Кретинина лишь «чёрного мага» Феоктиста Утробьева. Худощавый черноволосый мужичонка практиковал гадание на картах Таро и ворожбу на косточках скунса, умерщвлённого в африканском племени  Тимата-кака.  «Колдун» Утробьев пообещал однажды зарвавшейся Степаниде, что добавит к её мерзкой внешности волосатый хвост, и бабка, очевидно, испугалась, так как от Феоктиста отстала и вовсе старалась не замечать его и приходивших к нему на приём клиентов. Однако, когда длинный коридор «коммуналки» бывал пуст, Степанида, проходя мимо двери «мага», непременно плевала на червлёную серебряную пластину, намертво прикрученную к двери, надпись на которой гласила, что тут проживает «волшебник и чёрный маг в десятом поколении Феоктист Утробьев».

     Бывший физик-ядерщик Семён Полухин тоже соседствовал со злобной тёткой Степанидой, и большой чёрный ящик принадлежал ему. На такую громоздкую тару комнатка физика рассчитывать не могла, а потому чёрный ящик, блистая алюминиевыми рёбрами и уголками, пылился у дверей в коридоре, дополняя убогий интерьер коридора новизной отделки.
     Но если с «чёрным магом»-шарлатаном Утробьевым всё было ясно, то занятия Семёна Полухина оставались загадкой даже для вездесущей Степаниды, и она с осторожностью поглядывала вслед Полухину и  старалась лишний раз с ним не ссориться.
     Несколько лет назад Полухина вместе с его экспериментальной лабораторией вышибли из научно-исследовательского института, а вернее, отправили в бессрочный неоплачиваемый отпуск. Поначалу Семён приуныл и решил окончательно «завязать» с темой исследования астральных тел. Однако новая работа грузчика требовала недюженной алкогольной сноровки и практики, а субтильный очкастенький Полухин таким требованиям не соответствовал. Грузчики сочувственно хлопали Семёна по плечу и укоризненно озабочивались его бесперспективностью по этому поводу.
     - Ты пойми, Полухин, - с трудом фокусировался на Семёне бригадир дядя Вася, - родине нужны крепкие и трезвосмотрр…ящие в будущее герои, способные на решение поставленных задач после выпитых двух бут…бутылок водки. А тебя, Полухин, тошнит уже от стакана, даже наполовину пустого. Учение и практика, Семён, при чуткой поддержке старших товарищей сделает-таки из тебя человека, несмотря на телосложение. Так и быть, буду над тобой шефствовать, - добавил дядя Вася.
     После такого признания бригадира грузчиков  испуганный Полухин уволился на следующий день и вернулся к своим исследовательским работам уже на дому.
     К сожалению, астральные тела так астральными и оставались, а работа не ладилась. Раздосадованный Полухин даже попытался наладить «отношения» с Бахусом, но закончилось это его жутким отравлением, и Полухин ещё долго вспоминал грузчика дядю Васю нехорошими словами. Но как это обычно бывает, хотя и редко, помог Семёну случай.
     Пересматривая в очередной раз на отечественном видеомагнитофоне фильм «Охотники за привидениями», его озарило, а отсутствие в доме компьютера отправило Полухина в библиотеку, где он, проштудировав массу литературы, познал, наконец-то, истину и самолично спаял и собрал электромост для поимки заблудившихся душ и привидений.
     Для своего изобретения он заказал большой фанерный кофр и нашпиговал его электроначинкой. Теперь достаточно было установить этот ящик в помещении, где был замечен призрак,  а потом, включив тумблером электроловушку, лишь ожидать импульса зелёного светодиода. Астральная субстанция затягивалась в ящик, а Полухин получал честно заработанное вознаграждение.
     Комнатку свою Полухин тоже обезопасил, протянув по всему её периметру сети из специальной тонкой титановой проволоки, пустив по ней ток высокой частоты. Дело в том, что первое время по мере использования чудо-ящика,  Полухина по ночам донимали астральные сущности или по-простому – привидения. После монтажа титановой сетки сущности перестали мучить Семёна, и всё наладилось.
     Заработанные на поимке привидений средства помогали Полухину познавать радости бытия, но заказов, к его великому сожалению, набиралось порой совсем немного, а запросы физика росли. Неизвестно, чем бы закончилась эта эпопея с поимкой привидений, если бы Семёну Полухину не пришла в голову мысль объединить свои физические познания с «чёрным магом»-шарлатаном Феоктистом Утробьевым.

     Скромно стукнув посинелой костяшкой в дверь Феоктиста, Полухин проблеял:
     - К тебе можно, Утробьев? - и, не услышав ответа, в комнату всё равно зашёл.
     В полумраке пропахшей благовониями и алкоголем комнате Полухин не сразу заметил вусмерть пьяного «чёрного мага». Феоктист Утробьев полувозлежал на видавшей виды кушетке,  полувозлежал потому, что на кушетке лежали только его ноги, вся остальная часть «мага и чародея» устроилась на полу, запутавшись в полах давно не стиранного шёлкового халата с изображением белого дракона.
     Полухина ничуть не смутило увиденное, и он зашёл к Утробьеву снова через пару дней. «Чёрный маг», уже давно осведомлённый о занятиях Полухина, совсем не удивился предложению о сотрудничестве, и  «подельники» договорились о размере вознаграждения Феоктиста, ежели тот находит испуганного привидениями клиента. Такое сотрудничество устраивало обоих: Феоктисту необходим был дополнительный заработок, ну а Полухин более не нуждался в расклейке объявлений об изгнании нечисти из жилища, так как клиентуру ему   обеспечивал Феоктист…


                ВОСХОЖДЕНИЕ

     …Крапивин всю ночь не сомкнул глаз и мучая старенький кожаный диван, вертелся на нём то  и дело, словно пропеллер. Фантастические признания  Зотикова не давали ему покоя. О бурных фантазиях психически нездоровых людей он знал не по наслышке, они могли выдумать всё, что угодно, всё, что рисовало им их нездоровое воображение. Но Зотиков казался слишком убедительным и оперировал неслучайными медицинскими терминами. Он говорил со знанием дела, упоминая классификацию медицинского оборудования и редко кому известные импортные препараты. Или это всё же «съехавший с катушек» медик? В практике знакомых ему специалистов-психиатров случалось и такое. Не случайно на втором этаже его клиники в усиленном одноместном боксе «томился»  в безысходности так и не сумевший спасти планету от озверевших инопланетян бывший физик, закончивший с отличием физмат одного из московских университетов.
     Физика звали Потапом и это был не субтильный очконосец, в смысле, носитель очков, а здоровенный двухметровый детина с огромными кулаками – пивными кружками. Кроме роста и огромных кулаков рыжий детина обладал поистине зверской физиономией, и запихнуть весь этот кошмар в бокс на второй этаж оказалось делом совсем не из лёгких. Пришлось даже вызывать на подмогу санитаров центральной психоневрологической клиники. Казалось, что никакие успокаивающие уколы на детину не действовали, и Крапивин сбился со счёту, вкалывая укол за уколом этому «спасителю отечества».
     Крапивин не хотел обманывать самого себя, прекрасно осознавая свою заинтересованность в фантастических экспериментах профессора Нестерова. Если они, конечно, имели место быть, эти эксперименты. И если имели, то где сейчас профессор Нестеров? Надо бы разузнать… В любом случае, важное значение для подобных опытов играл тот самый тубус, который спрятал Зотиков.
     По рассказам Зотикова, профессор создал энергетический мост между тубусом физическим, тем, который оставался в руке испытуемого «клиника», и его астральным телом. И это называлось самой обыкновенной телепортацией. Телепорт тубуса выдерживал определённые по весу и размеру предметы. Он, по рассказу Зотикова, вряд ли мог переместить килограммовый слиток золота, но, например, с лёгкостью доставлял к телу  «клиника» пачку банкнот и мелкие золотые побрякушки. Сам по себе как телепорт тубус работать не мог, без «клиника», а вернее, его астрального тела тубус не представлял никакого интереса.

     Крапивин сел на диване и потянулся к столу за пачкой сигарет.
     За окном серыми красками расползалась непогода, мелкий моросящий дождь придавил к земле уже не золотые, а грязно-охристые пожухлые листья.
      - Ужасно хочется верить в этот бред Зотикова… - негромко произнёс Крапивин…
     Он разбудил Зотикова, едва рассвело, и через несколько минут они уже мчались на видавшем виды зелёном «Ниссане» Крапивина по дороге к посёлку. Неподалёку от заброшенной обувной фабрики Аристарх попросил остановить машину.
     - Тубус я положил в холщёвую сумку с лямками и спрятал, по-моему, вон под той бетонной балкой.
     Зотиков почесал пальцами подбородок, а у Крапивина сердце упало куда-то ниже желудка: «Ну вот, начинается, - подумал он, - сейчас выяснится, что тубус кто-то украл, и он «очень сожалеет и приносит  свои извинения…». Крапивин не успел додумать, что скажет ещё господин Зотиков, так как увидел его шагающего прямо к нему с холщёвой сумкой в руках.  Аристарх  довольно улыбался и от волнения то и дело облизывал пересохшие губы.
     - Ну вот, Александр Петрович, извольте посмотреть, тот самый тубус, о котором я вам говорил.
     Аристарх протянул Крапивину сумку и по всему очень довольный сел в машину.
     Тубус совсем не походил на тубус: пластиковый снаружи и металлический внутри цилиндр с привинченной сбоку панелью с кнопками и usb-входами. С правой стороны панели имелось «гнездо» для шнура питания и чуть ниже расположился ряд цветных индикаторов.
     - Электроника, мать его, - прошептал Крапивин, - кибернетика…
     - Вот видите, - лыбился довольный Зотиков, - а вы мне не верили, Александр Петрович! Не в моих это правилах – фантазировать да людей обманывать.
     - Ладно-ладно, - позволил себе улыбнуться Крапивин, - Вы, Аристарх, особо не веселитесь, и пожинать лавры мы с вами пока не готовы. Да и потом, ещё неизвестно, хватит ли нам аппаратуры любимого мной «дурдома».
     Они въехали на стоянку клиники, и охранник закрыл за ними металлические ворота.
     - Завтра, Зотиков, начинаем готовить лабораторию. И вы должны сегодня составить мне полный список необходимой аппаратуры, ну и написать формулу вакцин для входа и выхода в мир мёртвых… Дерзайте, господин Аристарх, - добавил Калинин, - возможно, у нас что-то  и получится.

     Лабораторный бокс решено было обустроить в подвале лечебницы, а всем врачам, обслуживающему персоналу и охране сообщили, что готовится новая лаборатория интенсивной психотерапии. Крапивину пришлось «ухлопать» на покупку дополнительной аппаратуры весь бюджет психиатрической клиники. От покупки новых кроватей и барокамеры для терапевтического кабинета временно решили отказаться, а Крапивин всячески пытался не попадаться на глаза главбуха Клавдии Степановны.
     Зотикова перевели в отдельную палату, чему тот несказанно обрадовался и в свободное от работы время по монтажу аппаратуры занимался чтением художественной литературы.
     Через неделю всё было готово, и наскоро отремонтированный подвальный бокс сиял чистотой, и загадочно светились разноцветными огоньками датчики его новой аппаратуры…



     …- Ты хорошо подумал, Саша, во что ты ввязываешься? Ведь это бредовая идея, и эксперименты эти бредовые. Твой Зотиков просто сумасшедший, и только больному человеку с больным же воображением может прийти такое в голову! – Анастасия взволнованно осматривала лабораторию, куда она, наконец, только что попала. – Всё, что ты мне рассказал сегодня, это чудовищно, это страшно, наконец! Подумал ли ты Крапивин, о том, что своими экспериментами вы вторгаетесь в непознанный мир и тем самым нарушаете христианские заповеди и законы? И потом… а если с этим твоим подопытным что-то случится, если он умрёт у тебя на столе, ты об этом  подумал?!
     - Да подожди ты бесноваться, Настя, - ответил Крапивин, - неизвестно, что ещё из всего этого получится и получится ли вообще. Зотикову удалось лишь на несколько секунд побывать на «тёмной» стороне, и мы толком, в общем-то, ничего не знаем. Впрочем, я не буду ни о чём сожалеть даже при неблагоприятном исходе. – Крапивин присел на кушетку и притянул Настю к себе: – Я хочу лишь одного, Настенька, нашего с тобой благополучия, нашей независимости, наконец. Всю свою жизнь я скитался по «коммуналкам» и общежитиям, и я прекрасно понимаю, что проработай я в этой клинике хоть тысячу лет, ничего кардинально мне не изменить, и в лучшем случае нам с тобой «светит» ипотечная квартира или «однушка» в новостройке. Доверься мне, Настенька, и пообещай, что никто в клинике да и вне клиники не узнает настоящее положение вещей в лаборатории. И ещё… Возможно, мне понадобится твоя помощь при проведении опытов, а поэтому прошу тебя сегодня ровно в восемь вечера мне ассистировать…
     …- Как ваше самочувствие, коллега, - спросил Крапивин у появившегося вечером в лаборатории Зотикова: тот выглядел слишком уж осунувшимся и бледным.
     - Не волнуйтесь, доктор, немного нездоровится, но у меня такое часто случается осенью и весной.
     - Может быть, отложим опыт на завтра? Спешить, вроде, некуда, а…
     - Нет-нет, Александр Петрович! – встрепенулся Зотиков. – Завтра – ненадёжный дар, знаете ли. А потом я вполне сносно себя чувствую. Давайте начинать.
     - Ну что же, как угодно. Давайте сначала обсудим ваши действия. – Крапивин развернул на кушетке карту местности и пригласил Зотикова подойти поближе. -  Смотрите, Аристарх, радиус действия вашего астрального тела всего два километра, а это – поселковый магазин, а вернее, два магазина: одежды и продуктов, ну и отделение банка. Правда, неподалёку ещё и кладбище, но я даже боюсь предположить, что вы рискнёте пройтись по могилам.
     - Я думаю начать с магазина продуктов, - усмехнулся Зотиков, - ну а потом будет видно.
     Дверь в лабораторию закрыли на замок, и Аристарх улёгся на операционный стол. Через две минуты доктор Крапивин подключил к приборам цилиндр телепортации и соединил его с катетером. На цилиндрике вспыхнули и запульсировали зелёные диоды. Аристарху надели на лицо кислородную маску.
     - Следи за приборами, Настенька, - попросил Крапивин, - и как только он заснёт, я немедленно введу раствор в катетер.
     Через минуту Аристарх крепко спал, о чём свидетельствовали показания приборов, и Анастасия протянула доктору шприц с раствором.
     И вот громко пискнул динамик монитора, на мгновение выключился и снова включился свет, а тело Аристарха выгнулось дугой и безжизненно опало с синхронно прозвучавшим датчиком асистолии.
     Перемещение состоялось мгновенно. Непостижимым образом изменилась вдруг картинка, такая привычная до этого, дома и деревья, автомобили и праздно снующая публика казались сделанными из студня, и студень этот легко поддавался астральной сущности Зотикова. Всё это, мимо чего пролетал он сейчас, колыхалось из стороны в сторону, словно цветные стяги на ветру. Стены домов, их двери и перекрытия потеряли свою осязаемость и плотность, а толстенные металлические балки стали доступными, словно брикетики пастилы.  Бестелесная сущность Аристарха Зотикова оказалась, наконец, у поселкового магазина продуктов. Из ладони его левой руки двумя тонкими паутинками тянулись куда-то и пропадали вдалеке светящиеся зелёным и красным светом ниточки. Одна, очевидно, имела принадлежность к цилиндру телепортации, ну а вторая соединяла Зотикова с ещё не полностью умершей оболочкой.
     Поселковая улочка оказалась пуста в этот вечерний час, и лишь большая бродячая собака тревожно тянула носом в сторону стоявшего в нерешительности Аристарха.
     Наконец, Зотиков опомнился и, испытывая чувство  необычайной лёгкости и восторга, моментально пролетел сквозь стену продуктового магазина прямо к кассе. Его рука прошла сквозь металл закрытого кассового аппарата, и он почувствовал вдруг упругость толстой пачки денег. Но едва Аристарх сымитировал прикосновение, пачка банкнот исчезла из аппарата. Зотиков обрадовано взмыл к потолку, как вдруг заметил сероватую едва видимую субстанцию, напоминающую фигуру человека.
     Призрак колыхался напротив входной двери, и было видно по всему, что-то хотел от Аристарха. Аристарх  не стал испытывать судьбу, понимая, что времени у него почти не осталось, и в мгновение ока оказался в психбольнице, зависнув под потолком подвальной лаборатории.
     - Готовь шприц, Анастасия! – крикнул Крапивин. – Время уже на исходе, иначе мы его потеряем!
     Зотиков под потолком улыбнулся, а вернее, улыбнулось то, что ещё недавно оставалось Зотиковым, и, заметив аппетитную фигурку Анастасии, пролетел прямо через неё. Неизвестно, что при этом он хотел почувствовать, так как не почувствовал ничего.
     Куражиться бестелесной сущности Аристарха пришлось недолго, и как только Настя ввела  в его обездвиженное тело строго выверенную дозу вещества, Аристарх немедленно оказался втянутым  в свою бренную оболочку и с гримасой боли на лице открыл глаза. Погасли огни аппаратуры, и Крапивин отсоединил провода от тела Зотикова.
     - Поздравляю вас, коллеги! – с восторгом произнёс Александр Петрович и вынул из цилиндра-телепорта пачку денег. – Вот она… Первая наша добыча и первая наша победа!
     - И совсем неважно, что теперь у кассира будут неприятности. Покрывать большую недостачу придётся из собственного кармана, - Анастасия печально улыбнулась.
     - Немедленно перестань   хлопать себя «ушами по щекам», Настя! – сказал Крапивин и помог сесть на кушетку Зотикову. – Денежки из кассы обычно сдают перед закрытием магазина. А потом, это уже не наше дело, я не потерплю в нашем деле никаких упрёков и самобичеваний! Мы все осознанно пошли на это дело, и обратного хода у нас нет. Завтра вечером мы продолжим опыты при условии, что наш «клиник»  не станет жаловаться на здоровье.

     Как-то совсем незаметно сгустись сумерки, укутав и сад, и больницу ночным покрывалом. Анастасия решила сегодня не уезжать домой и осталась в кабинете Крапивина. Они пили крепкий чай, заедая его горьковатый привкус сухими булочками из больничной столовой.
     - Когда-нибудь всё это кончится, Саша, - Настя положила  голову  Крапивину на плечо, и он поцеловал её в губы. - И ничего земного не останется: ни печалей, ни радостей, ничего… Хорошо бы при этом стать двумя маленькими звёздочками, вон, как те – видишь? – и любоваться друг другом целую вечность.
     - Самое ужасное при этом, наверное, было бы осознание своего бессилия, - прошептал Крапивин. -  Висишь себе этакой глыбой и даже от метеорита отклониться не можешь, и так – целую вечность, надеясь лишь на случайную встречу с пролетающим мимо огромным астероидом, который и поставит точку в существовании твоей глыбы.
     - Зато красиво, - уже засыпая, тихо сказала Анастасия. – Висишь себе и всё-всё видишь: и звёзды, и галактики, и ни  о чём не беспокоишься.
     - Да, - улыбнулся Крапивин, - это ли не счастье – ни о чём не беспокоиться…
     За окном вновь зашелестели капли дождя. Словно таинственно нашёптывая что-то печальное, они отчаянно добивались ответа и, так и не получив его, расползались тягучими слезами по подоконнику.
     Крапивин, слушая ровное дыхание Анастасии, снова вспомнил мать. Учёба в  мединституте давалась ему легко, а вот отношения с родным человеком в то время совсем испортились.  Мать,  к тому времени переступив шестидесятилетний рубеж, стала просто невыносима, и её раздражение к нему  возрастало день ото дня. Крапивин, понимая, что мужское участие, без которого она обходилась все эти годы, являлось всему виною, а потому терпеливо сносил все её необоснованные претензии к нему. Однако долго так продолжаться не могло, и к концу четвёртого курса его терпение достигло апогея. Он, собрав в вещмешок свои скромные пожитки, перебрался в студенческую общагу. Отношения с матерью, таким образом, почти сошли на нет и ограничивались лишь его заботливыми телефонными звонками. А она, казалось, только и ждала от него этого шага, и его переезд в общежитие нисколько её не опечалил. Наоборот, в её голосе Крапивин вдруг услышал нежные нотки участия к нему и его судьбе, мать словно хотела вновь их сближения. Но едва  он сказал ей, как ему одиноко без неё и их уютной комнатки, как она вновь замкнулась и вновь стала холодна. А он учился обходиться без неё, учился сам себя обслуживать, сам себе готовить… Чуть позже, когда появилась возможность подработок, Крапивин снял недорогую комнату в коммуналке, и даже телефонные отношения с материю прекратились. Она, меж тем, познакомилась, наконец-то с каким-то проходимцем, а вскоре и вовсе умерла, успев переписать свою квартиру на этого чужого дядю…



     Елизавета Карпухина, гражданка лет сорока с небольшим, после ухода в неизвестном направлении своего мужа,  от жизни ничего хорошего более не ожидала, а надеялась после такого расклада лишь на себя и лучшего друга всех одиноких женщин – «зелёного змея». «Змей» же появлялся в её скромной «однушке» как правило по пятницам в компании закадычной её старой подруги Ленки Шуркиной.  Шуркина, испившая чашу одиночества гораздо раньше своей подруги, с иллюзиями тем более не дружила, прослыв среди своих знакомых конченым мизантропом и циником. Подруги познакомились давно, ещё со школьной скамьи, и взгляды их на многие вещи совпадали, ну а со временем, придя к одинаковому знаменателю, их дружба лишь окрепла, словно старая пломба депульпированного зуба.

     Последние два дня Карпухина пребывала в состоянии спутанного сознания, не понимая, что происходит. Неужели же всему виной являются их с Ленкой посиделки по пятницам и это ночная «белочка»?
     В маленькой комнатке уже вторую ночь подряд вовсю полыхал свет, и Карпухина не спешила его выключать. По крайней мере, призрак, поселившийся в её квартире, яркое освещение не «жаловал» и о присутствии своём напоминал только в темноте. Самой тяжёлой оказалась первая ночь, когда Лиза Карпухина впервые «познакомилась» с потусторонним.
      Мучившая её всю ночь жажда, наконец, добилась своего, заставив  Лизу вылезти из-под тёплого одеяла и, шлёпая босыми ногами по потёртому линолеуму, та отправилась на кухню. В кухонном полумраке за её уютным столиком она увидела освещённую лунным светом голубовато-белую фигуру и от страха едва не грохнулась на пол. Пол фигуры, конечно, не угадывался, тем более, что укутана она была в подобие белого балахона. Более Карпухина ничего не успела разглядеть, так как с громким воплем выбежала из кухни и, по ходу включив все лампочки в коридоре и гостиной, забилась под одеяло.    Остаток ночи Лиза так и просидела на своём стареньком диване, не решаясь сходить даже в туалет.

      Впрочем, призрак, видимо, отличался хорошими манерами, так как более Карпухину не пугал и на глаза не показывался, а лишь шуршал порою где-то за шкафом или скрипел рассохшимися половицами на кухне. Однако сам факт пребывания в её квартире бестелесной сущности подействовал на Карпухину угнетающе, и она поспешила сообщить об этом подруге. Ленка Шуркина обещала полное содействие, вдобавок сообщив о знакомстве с колдуном и магом Феоктистом Утробьевым.
     - Не тужи, Лизка, - трещала в телефонную трубку Шуркина, - маг этот не один приедет, а вместе с приятелем. Ты не поверишь, но приятель этот  -«спец»  по изгнанию призраков и прочей непонятной науке хрени. Короче, жди завтра и готовь бутылку.
     Ровно в полдень следующего дня  к дому по адресу Садовая, дом тридцать восемь, подкатил мини-фургон. Оттуда, лениво потягиваясь, выползли две мрачные фигуры и  потащили в подъезд чёрный длинный ящик.
     - Ага, - оживилась курившая у окна Шуркина, - приехали, мои хорошие! Ты, главное, не волнуйся, - сообщила она, -  они ребята сговорчивые, хоть, конечно, и двинутые, но дело своё знают.

     Утробьев с Полухиным занесли, наконец, свой ящик в квартиру, и  пока Семён возился  с электронной начинкой, «чёрный маг» водил носом, осматривая комнатку.
     - Дааа... - изрёк он, наконец, - квартирка очень  запущенная. Странно, что вы, хозяйка, узрели только одну сущность, а их тут, по всему, немало. Предлагаю следующее. Пока мы с Семёном чистим ваши хоромы, вы, милые дамы, накрываете на стол, любим мы с напарником, знаете ли, после работы немного расслабиться и хорошо закусить.
     Карпухина и Шуркина радостно закивали и тут же принялись готовиться к возлияниям.
     Через несколько минут ящик Семёна Полухина принял таки в свои недра заплутавшую душу, о чём свидетельствовали загоревшиеся разом зелёные огоньки его индикаторов.
     Лишь к ночи оба приятеля, то и дело спотыкаясь и цепляя ящиком стены, притащились  в свою «коммуналку». Причём, «маг» Утробьев тяжёлым кулем рухнул сразу же у себя за дверью и богатырски захрапел.

    Полухину повезло больше, и он, зная свою зависимость от горячительных напитков, пил в этот вечер совсем немного. Но несмотря на это, он не сразу в полумраке коридора поймал ключом  скважину замка и, ругаясь, зашёл в комнату. Щёлкнув  крючком выключателя, Семён очень удивился, заметив сидевшего на его диване неизвестного ему человека. Одетый в серого цвета плащ и чёрную фетровую шляпу  незнакомец  радушно ему улыбался, жестом приглашая присесть.
     - Доброй ночи, Семён Никанорович, - разжал упрямые губы человек в шляпе.
     Полухин на автомате ему кивнул, но готовый слететь с его губ вопрос так и не слетел.
     - Не надо спешить с вопросами, уважаемый Семён Никанорович, я сам всё вам расскажу и полностью удовлетворю ваше любопытство.
     Человек в шляпе достал красного цвета удостоверение и протянул его Полухину.
     «ГССИ» - прочитал Полухин название и спросил, как это переводится.
     - А переводится это, как «Государственная служба секретных изысканий».
     Человек в шляпе наконец её снял, открыв Полухину коротко стриженную седоватую голову.
     - И что же вы от меня хотите? – спросил физик.
     - Да так, знаете ли, и говорить не о чем, пустячок. – Человечек из «органов» улыбнулся. – Вы ведь не служили в армии, а, Семён Никанорович? Знаю-знаю, что не служили, и думаю, что не испытываете особого желания сделать это сейчас, тем более, что вам уже тридцать лет… Нам,  знаете ли, стало известно о ваших занятиях и способе зарабатывания денег. Конечно-конечно, - оживился стриженый, - каждый зарабатывает, как умеет. Но тут не тот случай, товарищ Полухин. Вы придумали нечто, относящееся к государственной тайне, так сказать, и всё, что вы делаете в этой области, уголовно наказуемо. Да-да, любезный, наказуемо!
     - Ничего такого я не делаю, - дыхнул перегаром осмелевший Полухин, - и даже наоборот, освобождаю граждан от мешающих им жить сущностей. Что же тут незаконного?
     - Послушайте, любезный, - рассердился стриженый, - я не собираюсь подробно вас увещевать и заигрывать с вами тоже не собираюсь. А если будете кочевряжиться, отправитесь служить Родине, на самую дальнюю её точку отправитесь! Да и потом, вы меня не дослушали, Семён Никанорович, - смягчился стриженый и снова улыбнулся: – Мы просто предлагаем вам сотрудничество с нашим отделом, так сказать. Разве вам не интересно дополнительное, хоть и небольшое, вознаграждение? Просто подпишите вот тут… - Стриженый достал из кармана плаща бумагу. -  Вот тут, пожалуйста, и ждите нашего звонка.

     Полухин почувствовал вдруг ужасную слабость и понял, что ещё несколько мгновений  - и он уснёт. На автомате он взял из рук стриженого авторучку и черкнул на служебном листке с печатными буквами текстом…



     … - А Вы, батюшка, опять к нам? – поздоровался Крапивин с вошедшим к нему в кабинет отцом Андреем.
     - Обещал, вот и явился, Александр Петрович, - пышнотелый священник грузно опустился  скрипнувшее кресло. – Благодаря заботам вашим, сторожа клиники пропускают меня без лишних смятений и вопросов… Принёс я малость святой водички вашей убогой постоялице Валентине, очень уж просила болезная, говорила, что только это ей и помогает. А коли помогает – спаси Бог! – то и благостно, отчего же не принести.
     - Ах, если бы всё это являлось панацеей:  и молитвы, и святая вода… - Крапивин вздохнул: - наверное, и в клиниках никакой нужды не было бы.
     - Я слышу в словах ваших, Александр Петрович, недоверие к богоугодному делу, - священник скрипнул стулом и взглянул на Крапивина: - И вот что вам отвечу: неисповедимы пути Господни и деяния его не всем понятны. Но, однако, уверен, что большинство ваших больных в церковь не ходили и молитв не знали. А если бы наоборот-то было, то как знать, была бы необходимость в ваших заведениях, возможно, что и не было бы. Понимание Господа – тайна большая есть, не всем она дадена и не всем пригодна. Да и лекарства ваши к вам не с потолка сыплются. Вон, как у Менделеева, таблица-то его ему во сне приснилась! И вот я спрашиваю вас, Александр Петрович, возможно ли такое без участия Господа?..
     Крапивин вдруг почувствовал непреодолимое желание рассказать отцу Андрею и о лаборатории, и обо всём, что происходит за её стенами. Ему захотелось открыть эту тайну прямо сейчас и посмотреть на реакцию священника. Но тут же остепенившись, Крапивин сжался и поник.
     - …Участие Господне мы не видим, - продолжал, меж тем, батюшка, - но оно есть и нисходит всегда, лишь стоит вспомнить заповеди его, и одна из них гласит:  «стучите, и отворят вам». А стучались ли пациенты вашей клиники и просили ли?
     Неумело залатанная местами ряса отца Андрея, его стоптаные башмаки не обличали  батюшку в неряшливости, а скорее напоминали о бренности мира, в котором тот существовал.
     «Эх, видел бы священник, что за опыты происходят в подвальной лаборатории! То-то интересно увидеть его реакцию» - Крапивин устало улыбнулся:
     - Значит, вы уверены, батюшка, что нет острой необходимости в заведениях, подобных нашему, а психический недуг вполне возможно вылечить молитвой?
     - К сожалению, это не так, - вздохнул отец Андрей, - и не потому, повторяю, что силы молитвы недостаточны, а потому, что веры недостаточно у пациентов ваших или же нет её совсем…



     …Очередной «выход» из тела показался Зотикову болезненным, и астральная его сущность, к удивлению Аристарха, какое-то мгновение испытывала неприятную ломоту по всей оболочке. Пробовать на этот раз решили в хранилище поселкового отделения банка. Зотиков легко проник сквозь бетонные стены в само хранилище и, просочившись сквозь толстенную дверцу сейфа, установил телепортационную связь с клиникой. За три минуты ему удалось отправить в лабораторию несколько толстенных пачек долларовых купюр.
     На четвёртой минуте опыта сквозь потолок хранилища разлилось голубоватое сияние, и оболочку Аристарха вопреки его желанию потянуло к этому сиянию. Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут, видимо, опомнился Крапивин, и Зотикова швырнуло на операционный стол прямо в собственное тело.
     Пока он приходил в себя и откашливался, Крапивин метался по лаборатории, рассыпая по пути проклятия:
     - И как я об этом забыл, идиот!!! Я ведь чуть не погубил тебя, Аристарх! Отрубили электричество по всему района и, естественно, у нас. Хорошо, что Настенька вовремя вспомнила о фонарике в «дежурке» охраны. И как я мог забыть о дежурном освещении, вот же, твою мать!!!
     - Да уж… Меня чуть было не отправили по назначению, - Зотиков шмыгнул носом, - настойчиво звали, между прочим. Вовремя  вы, доктор, опомнились. Хотя, может оно и к лучшему было бы.
     - Ах, это проклятое время! И я бессилен что-либо поделать. И почему тебе, Аристарх, выделили лишь пять минут? А ведь некоторые находились в клинической смерти даже часами.
     Крапивин огорчённо посмотрел на Анастасию, а потом на цилиндр телепортации, возле которого и на полу лежали пачки долларов.
     - Но несмотря ни на что, мы с вами, господа, разбогатели ещё на тридцать тысяч долларов, и  я вас поздравляю!
     Крапивин собрал пачки и передал их Насте.
     - Вот ключ от сейфа. И я прошу тебя положить туда эти деньги. Скорее, Настя, и осторожнее… Кстати, - вспомнил он, - мне вчера удалось прочитать в газете о смерти профессора Нестерова. Пишут, что умер от сердечного приступа.
     - Врут они, сволочи! – встрепенулся Зотиков. -  Наверняка, сами и ухлопали профессора. Ах, как жаль, какой человек был! Его физраствор, увеличивающий время «прогулок» души, нуждался в доработке, только и всего, но дополнительных компонентов он мне так и не успел передать.
     - А вы сами, Аристарх, не сможете их синтезировать? Скажите, что для этого нужно? – спросил Крапивин.
     - Для этого необходима хорошая химическая лаборатория с массой необходимой химической аппаратуры и самыми разными химикатами. А всего этого у нас нет, - подытожил Зотиков. – Но вот что я  вспомнил, - вдруг оживился он, - мы с профессором последнее время почти что подружились, и я частенько бывал у него дома. Жена его сильно болела, а потому мы в основном беседовали на кухне. Однажды Нестеров кивнул в сторону вытяжки над плитой и сказал, что все свои секреты он доверяет лишь ветру… Вот я и думаю, что он хотел этим сказать? Может, в этой самой вытяжке он прячет некую информацию? Эх, проверить бы…


     …- Говори же, говори, Сазонов, вижу по тебе, что нарыл-таки кое-что, - полковник Хорин закрыл папку с бумагами и нажал кнопочку селекторной связи:  - Коньячку нам, Светлана, принеси, со с лимончиком принеси, радость моя.
     - Кое-что есть, Николай Иванович, - невозмутимо реагировал капитан. – В посёлке, что неподалёку от Васильевского острова, произошли две странные кражи денежных средств. Сначала украли сто тысяч рублей из продуктового магазина, а через пару дней уже из отделения банка украли тридцать тысяч долларов. Казалось бы, так, ерунда, подумаешь – ну кража, делов-то… Но загадка в том, что ни в магазине, ни в сберкассе не сработала сигнализация, и замки и двери сейфа не тронуты. И если же в магазине деньги из кассы могла похитить та же кассирша, то с банком всё гораздо сложнее. Кодовые замки в хранилище должны открыть два человека одновременно: старший кассир и бухгалтер. Эти две кражи произошли ближе к ночи, вернее, после закрытия и магазина, и банка.
     - То есть, ты хочешь сказать, капитан, что это работа «клиника»? – воскликнул Хорин. – Неужели ему удалось обустроить лабораторию и теперь он способен над нами куражиться, оставаясь невидимым? Проявился-таки, гадёныш! – Полковник удовлетворённо хмыкнул.  – Помнится мне по бумагам этих опытов, что радиус перемещений у подопытных оставался небольшой, а именно километра два от силы. – Хорин неожиданно хлопнул ладонью по столу и громко рассмеялся: - Как всё чудесно складывается, капитан, как чудесно! Нам остаётся, взяв за основу магазин и банк, определить двухкилометровый радиус тех зданий, где «клиник» мог устроить лабораторию. Вот этим и займитесь, Сазонов. Берите  в расчёт даже обыкновенные жилые дома, прочёсывайте округу. Жаль, конечно, что мы не располагаем соответствующей аппаратурой для определения перемещений «клиника». Кстати…  Как там поживает наш экспериментатор  - ловец призраков… - Хорин заглянул в папку на столе, - ага… Семён Никанорович Полухин, - прошептал он. – Может быть поручить ему смастерить этакую штуку для определения, где в данную минуту находится призрак?
     - Я поговорю с Полухиным, Николай Иванович. Хотя, если честно,  физик этот не внушает мне ни доверия, ни оптимизма по поводу будущих его разработок, хлипкий он какой-то.
     Сазонов закрыл свою служебную папку и беспристрастно взглянул на Хорина.
     - Ладно-ладно, Сазонов, не тебе это решать. - Полковник оторвал, наконец, взгляд от холодных глаз Сазонова. – А пока поставь охрану в банке и снаружи, и внутри, - добавил он. Посмотрим, точно ли это «клиник». И так как поблизости денежных хранилищ более не наблюдается – продмаг не в  счёт,  ему придётся опять воспользоваться хранилищем банка.
     - А что, если внутри хранилища установить ящик Полухина? – Сазонов с надеждой посмотрел на полковника. – И как только этот «клиник» заглянет за денежкой, тут-то мы его и…
     - Да ну, ну… - устало ответил Хорин. – До меня только что дошло, Сазонов, что в этом случае мы поймаем лишь астральную сущность этого «клиника», и таким образом убьём его физическую оболочку, ничего при этом не добившись. Нам нужен живой «клиник», живой и по возможности здоровый. А вернее, нам нужны его знания, ведь, в сущности, для этого может подойти любой относительно здоровый человек. Ну а то, что «клиник» работает не один, тоже понятно, кто-то ему помогает, и где-то там есть небольшая лаборатория. Но где она находится, вот это и требуется установить. Так что ящик Полухина нас не спасёт, по крайней мере, пока он нам не нужен…



     …- Возможно, что профессор и вправду что-то спрятал, но для этого нужно будет забраться к нему в квартиру, а как это сделать? Дом охраняется, и квартира, наверняка, на сигнализации, - Крапивин покачал головой.
     - Ну вы даёте, доктор, - усмехнулся Зотиков, - а я на что? Мне, как вам известно, такое проделать – пара пустяков, проберусь, никто и не заметит. Вот, правда, живёт он далековато от нашей лаборатории, чуть ли не на Невском проспекте. - Зотиков явно приуныл.
     - Тогда придётся рискнуть, - сказал Крапивин, - и сделать вот что. Первым делом арендуем квартиру неподалёку от нужного нам адреса и перевезём туда минимум нашей аппаратуры, только самое необходимое, как то: телепорт, капельницу с физрастворами, ну и дефибриллятор. Но это будет того стоить только в случае достоверности ваших рассказов, Аристарх. Однако, если Нестеров просто философствовал и играл аллегориями, естественно наши усилия окажутся напрасными.
     - Я убеждён, доктор, что профессор указал мне на вытяжку не просто так, и это стоит проверить. – Зотиков заклеил пластырем отверстие катетера и добавил: - А пока, Александр Петрович, суть да дело, как говорится, я бы хотел проверить, на что ещё способно моё астральное тело. Рядом, а вернее, неподалёку от нашей клиники расположено старое заброшенное кладбище, попробую заглянуть в его, так сказать, недра.
     - Что вы хотите этим сказать, Аристарх, - опешил Крапивин, - поясните, пожалуйста. Неужели вы хотите…
     - Вы угадали, доктор. - Зотиков улыбнулся, и Крапивин заметил, как в полумраке кабинета блеснули его глаза. – Ведь моему призраку необходима практика, да и потом… В старых могилах можно отыскать золотые украшения. Говорят, кладбище ещё с дореволюционных времён, и кого там только ни хоронили: и дворян, и купцов, да и много кого.
     - Неужели вам не страшно, Зотиков, лазать по могилам и склепам, тревожить мертвецов?! – Крапивин вздрогнул, а затем машинально сжал в  кулаке пачку сигарет.
     - Вы, уважаемый доктор, недооцениваете меня, а вернее, мою бестелесную «репродукцию». Находясь в призрачном состоянии, мне, как я успел заметить, а именно моей субстанции, совершенно «фиолетово» происходящее вокруг меня. У меня есть цель и есть задачи, которые я должен выполнить, и поэтому, возможно, меня не одолевают волнения и прочие чувства, свойственные цельной физической оболочке, - Зотиков устало улыбнулся. – Предлагаю завтра к вечеру и попробовать, как только ваши психи угомонятся…



                ДЖОКЕР

     Привычно холодная набережная, сковывающая гранитным камнем тёмные воды Невы, пестрела магазинчиками и лавчонками разного пошиба.
     Анастасия пыталась не смотреть на цветные зазывно сияющие витрины бутиков, печально прикидывая в уме мизерную сумму налички, лежавшую сейчас у неё в кошельке. Проходя мимо то и дело открывающихся дверей магазинов, она улавливала упоительный звон колокольчиков и вместе с этим звоном чувствовала приятный запах дорогого парфюма, а ещё – запах недоступных для неё восхитительных шмоток, о которых можно было только мечтать. В вылизанных до блеска стёклах витрин отражался силуэт молодой стройной женщины в незатейливой дутой курточке и модных дырявых местами джинсах. Было заметно, что увиденное девушке понравилось, потому как печаль на её лице уступила место едва заметной улыбке: «Ну и ладно, ну и пусть! Подумаешь, какие-то шмотки, да ещё такие дорогие! Зато у меня есть самое главное – это моя привлекательность и целая уйма времени впереди!» Анастасия задорно тряхнула русой чёлкой и уже уверенно последовала дальше.
     - Девушка, не сочтите меня невежей, но мне очень  нужна ваша помощь, - услышала она вдруг и повернула голову.
     У открытых дверей бутика, опираясь рукой о блестящие нержавеющие перильца, торжественно соседствующие с плевательницей, застыл шикарный мужчина. Его кашемировое канареечного цвета пальто, пафосно распахнутое, открывало любопытному взору отличного покроя костюм и небрежно накинутое на шею шёлковое кашне.
     - Простите мою неуклюжесть, - продолжил мужчина, - но одному мне никак не управиться. Прошу вас, это займёт всего лишь несколько минут! Пройдёмте в магазин.
     Анастасия, словно заворожённая, устало улыбнулась и, сама не зная, почему, вошла в бутик.
     - Понимаете, в чём дело, - приятным баритоном продолжил незнакомец, - мне нужна независимая оценка купленной мною вещи, а продавцы, сами понимаете, народ заинтересованный.  Вот туда, пожалуйста, к примерочной, я там оставил своё пальто.
     Незнакомец надел пальто с болтающейся биркой на воротнике и, повернувшись к Анастасии, удивлённо развёл руками:
     - Ну,  как я вам? Что скажете?
     - По-моему, отлично сидит, - улыбнулась девушка. – Но зачем вам ещё одно пальто, - не удержавшись усмехнулась она, - ведь прежнее совсем не хуже.
     - О, вы знаете, я такой мот! И если что понравится, никак не могу удержаться. Кстати, меня зовут Игорь. А вас, прекрасная незнакомка?
     Уже после, анализируя произошедшее с ней приключение, Анастасия не могла понять, как всё это произошло, и почему она – такая неприступная и разумная  во всех отношениях девушка – растерялась под напором лощёного незнакомца. Знакомиться с кем бы то ни было не входило в её планы, ей вполне хватало и Крапивина, а может быть она просто устала, устала от его нытья и обещаний. А Рощин ничего не обещал, он делал. И всё, что он делал, доставляло ей удивлённое удовлетворение. Но несмотря на все эти изменения в её жизни, Крапивин оставался для неё единственно близким человеком. Он словно родное дитя нуждался в уходе, и Настю эта забота ничуть не тяготила.
     Однако, сложившееся положение вещей рано или поздно нуждалось в корректировке, и однажды она решилась рассказать о лаборатории Рощину.

     - …То, что ты мне сейчас рассказала, Анастасия, очень интересно…
     Рощин остановил, наконец, машину в переулке и повернулся к девушке.
     - И очень хорошо, - добавил он любимую поговорку. – И планы у твоего Крапивина, наверняка, далеко идущие. Разбогатеть решил доктор, только вот одно забыл: кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево. Не его это судьба, не его, Анастасия, - Рощин криво усмехнулся. – Не достоин твой докторишка такой девушки, ну право, не достоин, а тут вдруг на голову или прямо под ноги – это как угодно – падает «клиник». То-то повезло, а? Он теперь постарается выжать из него всё, на что тот способен. А когда у недотёпы не выдержит сердце, выкинет его, как ненужную тряпку.
     - Перестань, Игорь, пожалуйста, перестань! – попросила Настя. – Мне неприятно всё это слышать. Он совсем не такой, каким ты его себе представляешь. Он добрый и мягкий человек, просто ему опостылело такое существование, да и не только ему… мне тоже.
     - А спать тебе с ним не опостылело, – улыбнулся Рощин, – кормить меня обещаниями? «Ах, я такая противоречивая вся… ах, такая противоречивая…мне так его жаль…ну давай, подождём ещё немного…»,  - Рощин скривил губы, передразнивая Анастасию.
     - Зачем ты так, Игорь, - вытерла слезу Настя, - я всё тебе рассказала, а ведь могла этого не делать. Зачем ты так?
     - «Из жалости я должен быть жесток…», это говорил Гамлет, Настенька, мой дружочек, и это сейчас повторяю я. По-моему, мы с тобой уже всё давно решили: и по поводу твоего Крапивина, и по поводу нас. Во втором – и последнем – акте нашего спектакля герои снимут маски, и всё вернётся на круги своя. Твой откровенный рассказ немного меняет сюжет моей постановки и дополняет представление новыми красками, однако не меняет финала. Ну а пока пусть всё остаётся, как прежде. Возможно, твоему Крапивину удастся получить вакцину, продляющую «клинику» его существование, как призрака, мне это только на руку. И очень хорошо, - Рощин улыбнулся и поцеловал Анастасию в губы…

     Игорь Владимирович Рощин считал себя бизнесменом «средней руки»,  любил котлеты «по-киевски», снисходительно относился к шансону и обожал красивых женщин. И если Александр Крапивин не отличался твёрдостью духа и слыл у сослуживцев человеком покладистым и мягким, то Игорь Рощин являлся его полным антонимом. Возможно, что именно эти качества, а скорее особенности его характера, понравились уставшей от неопределённости Анастасии. Рощина нельзя было назвать красивым – широкие скулы и нос с горбинкой придавали лицу хищное выражение, однако сила его духа привносила некую харизму, а умение красиво и модно одеваться  интуитивно внушало женщинам, что перед ними красавец-мужчина.
     Их случайное знакомство, увлекаемое настойчивостью Рощина, очень быстро переросло в нечто большее, и Анастасия, не успев ничего осознать, поняла, что вновь влюблена. Вскоре девушка окончательно запуталась в своих чувствах и, не умея выпутаться из сложившейся ситуации, включила «автомат», надеясь, что всё разрешится само собой.
     Рощин чувствовал её терзания и не спешил что-либо требовать, умело расставляя «фишки на столе», заманивая Анастасию в свою игру прямо в руки хитрому Джокеру…



     …- Пойми, Утробьев, - горячо шептал Полухин,- я усовершенствовал свой ящик для пленения призрачных сущностей, и теперь при помощи нескольких допстанций периметр поимки гораздо увеличился. Я…
     Початая водочная бутылка упала со стола, и её грустный глухой отзвук пробудил спящего за столом Утробьева. Он поднял голову и, пьяно икнув,  уставился на Семёна.
     - Таким образом, - продолжал замолчавший было Полухин, - действие прибора увеличилось на несколько сот метров, и как только призрак попадёт в этот замкнутый контур, ему не выбраться. Его затянет в ящик, а  там уже ваш покорный слуга завершит начатое действо.
     Феоктист Утробьев поднял вверх указательный палец и открыл было рот, но так ничего не сказал, упав лицом в остатки закуски. Полухин рассеянно взглянул на потерявшего способность соображать Утробьева и грустно вздохнул: «Мне бы ещё приборчик бы какой, - подумал он, - чтобы сущностей видеть. Вот тогда бы уже наверняка стопроцентное выполнение задания…».
     Последнее время ящик то и дело давал сбои, а возможно, что дело и не в ящике вовсе, а невидимые сущности научились понимать его предназначение. Так или иначе, но пару раз призрак успевал покинуть помещение до начала работы ящика, и друзьям приходилось делать вид, что сущность они изловили. До поры до времени хитрость эта сходила с рук подельникам, а потом вышел конфуз, в результате которого в квартиру к Утробьеву ворвался разъярённый здоровенный бугай и, используя исключительно ненормативную лексику, набил страшный фингал под глаз «магу», а заодно такую же блямбу посадил и Полухину. После чего обозвал товарищей шарлатанами и забрал со стола всю утробьевскую выручку за неделю. Подельники решили временно приостановить работы и отправились в «неоплачиваемый отпуск» - запой.
     Полухин  подцепил вилкой заветренный маринованный грибок и, загрустив, хотел было уйти к себе в комнату, но тут в дверь к Утробьеву постучали, и на пороге появилась фигура девочки-подростка лет эдак пятнадцати.
     Семён толкнул Феоктиста локтем в бок, но с таким же успехом можно было ткнуть в бок гипсовое изваяние. А девочка, дёрнув носиком, едва слышно сказала, что пришла просить о помощи известного мага и чародея Феоктиста Утробьева и очень хочет его видеть.
     Полухин закашлялся, а потом поправил очки.
     - Видите ли, сударыня, - гордо произнёс он, - дело в том, что маг Феоктист Аполлонович сейчас находится в нирване, набирая таким образом нужную для работы энергетику. Ну а перед вами лишь его бренная оболочка. Впрочем, - добавил Семён, - я его заместитель, и вы вполне могли бы довериться мне.
     Феоктист на мгновение снова сунул указательный палец вверх, чтобы с грохотом обрушить руку на тарелку с закуской.
     - Вот видите, он нас услышал и согласен с моими доводами, - улыбнулся Полухин. – Не обращайте на чародея внимания и проходите вот сюда на диван.

     Голубоглазое создание представилось Марусей и немедленно начало свой рассказ.
     - Это началось довольно-таки давно, можно сказать, что с детства, - шмыгнула она носом. –  Однажды я вдруг увидела странного мужчину у нас на кухне и не только увидела, но и услышала. А странным он показался мне лишь потому, что он то пропадал, то снова появлялся передо мной. Тогда он попросил меня о помощи, ему нужно было передать жене об оставленной на чердаке дома банке с золотыми монетами. С тех самых пор я частенько вижу этих призраков, и они, понимая, что мне их видно, просят меня им помочь. А мне, - Маруся всхлипнула, - ужасно надоело их видеть, они пугают меня и все хотят от меня чего-то. Умоляю, помогите мне избавиться от этой напасти! Я очень устала от такого не нужного мне дара.
     Полухин бросил взгляд на разомлевшего за столом Утробьева и понял, что обращаться сейчас к нему бесполезно. Маруся, не понимая пока происходящего, тоже во все глаза смотрела то на Полухина, то на «бездыханного» Утробьева.
     - Судя по всему, Маруся, вы недавно школу окончили, - смущённо улыбнулся Полухин. – В институт, наверное, не поступили, а в поисках работы и вовсе замучились, верно ведь?
     - Да, это так, - потупилась девушка. – Но возможно я…
     - Это совершенно невозможно! – перебил её Полухин. -  И я предлагаю вам поработать вместе с нами. Мы тут вместе с великим магом… - Семён хмыкнул в сторону Утробьева, - работаем на паях, так сказать. А потому, Маруся, предлагаю вам долю, а там посмотрим, как пойдёт. Как вам вот такое моё предложение, а?
     Маруся на минуту смутилась, а потом покраснела и закивала головой.
     - Да, да, - прошептала она, - конечно же, я согласна! Ведь вы будете их ловить, и они ко мне больше не заявятся.
     Было очевидно, что девушка довольна такому положению вещей, а Полухин не стал её задерживать и, взяв у той номер телефона, проводил до входной двери по тёмному коридору «коммуналки»…



     …- Вы, Зотиков, совсем не думаете  о своём сердце, - ворчал Крапивин, укладывая того на операционный стол, - а оно у вас сильно поизносилось, я вам скажу… Ещё несколько таких клинических остановок, и оно у вас может никогда уже не запуститься вновь.
     - И что вы предлагаете, доктор? – Зотиков поправил провода, идущие от цилиндра телепорта и удобнее устроился на столе. – Неужели же, хотите лишить нас честного заработка и вернуться к своим психам?
     - Нет, Зотиков, не угадали. «Моим» психам уже хорошо, вы это забываете, и их потребности ничтожны. Много ли им нужно? Нет, совсем нет, всего лишь удовлетворение их естественных нужд. – Крапивин взял в руку шприц с раствором. – Я предлагаю вшить мне такой же катетер, как и у вас, Зотиков, и тогда мы сможем работать поочерёдно, а это, как вы понимаете, сможет облегчить работу наших сердец и, соответственно, увеличит наши доходы.
     - Хорошо, доктор, - заёрзал на столе Зотиков, - вот вернусь с кладбища… - он нервно засмеялся, - тогда и поговорим. Ну-с, снимайте бурнус, доктор.

     Как только Крапивин ввёл в катетер Зотикову раствор, сердце Аристарха остановилось, о чём уведомил противным писком датчик асистолийной аппаратуры. Тут же загорелся индикатор включения телепорта, и призрачная сущность Аристарха Зотикова выпрыгнула из тела прямо под потолок лаборатории.
     - У тебя ровно пять минут, Аристарх! – крикнул Крапивин.
     Но Зотиков уже мчался с невероятной скоростью в пространстве прямиком к старому заброшенному кладбищу.
     Мрачным лабиринтом выглядел с высоты птичьего полёта заброшенный погост, а его покосившиеся кресты и надгробные плиты поросли мхом и почернели от времени. Проржавевшие оградки вжавшихся в землю могилок облепила паутина и сухие жёлтые листья. И всё это виделось сейчас Зотикову словно через запотевшее, в мокрых каплях дождя, окно. Стая ворон, словно почувствовав присутствие чужака, с карканьем поднялась с чёрных, потерявших радость бытия, тополей и понеслась прямо на пикирующего Зотикова, пронзая его насквозь своими клювастыми тушками. Легко пролетая сквозь могильные плиты и еле заметные могильные холмики, астральная его сущность носилась по погосту в поисках золотых украшений. Всюду, всюду на его пути лежали полуистлевшие гробы с костными останками некогда жившей на этом свете биомассы. Их всех – и богатых, и бедных, знатных и безвестных – упокоило и уравняло это кладбище. Призрачные белёсые тени сновали повсюду. Кто-то сидел на самых макушках полуразвалившихся памятников, кто-то торчал из земли по пояс, словно большие непонятные грибы. Некоторые призраки сбивались в кучки, очевидно беседовали о чём-то: возможно, о погоде, а возможно, ожидая скорой реинкарнации, мечтали о плотских утехах.
     Зотовская сущность буравила землю, пролетая сквозь черепа и грудные клетки скелетов в поисках добычи, но ничего стОящего не находила.
     И вот, наконец, совершив головокружительное «пике» сквозь ивовые корни и фундамент заброшенного склепа, Аристарх вылетел прямёхонько к хорошо сохранившемся дубовому гробу, на краю которого сидела прозрачная фигура неизвестной сущности и таращилась пустыми глазницами на него.
     То, что в гробу лежали золотые украшения, Зотиков почувствовал ещё издали: золото светилось в темноте особенным красноватым светом.
     - Что тебе тут нужно? – услышал, а вернее, уловил Зотиков. – Это теперь мой дом, и золото это моё. Я и при жизни не собирался ни с кем делиться, не собираюсь этого делать и теперь! Убирайся отсюда! Поле моей смерти всё это золото осталось у моей жены Клары, но она напрасно радовалась! – призрак рассмеялся страшным каркающим смехом. – Я приходил к ней по ночам, я являлся к ней снова и снова, пугал и мучил её до тех пор, пока она не отнесла моё золото сюда на кладбище и не положила ко мне в могилу. Неужели ты думаешь, что сможешь его забрать? Могу тебя огорчить, ты сейчас такой же, как и я, а это значит, что ты неспособен к физическим контактам и взять ничего не сможешь. Тебя нет! Ты, как и я,  всего лишь призрак…
     «Как знать», - подумал Зотиков и понял, что призрак его слышит. «Как знать, - снова подумал он, - давай попробуем. Но если у меня получится, то никаких претензий, договорились?»
     - Хорошо, обещаю, - ответила сущность, - экий ты наивный.
     Аристарх скользнул в гроб и приложил «руку» к первому попавшемуся ожерелью. Тут же появилась голограмма телепорта, и ожерелье пропало из виду.
     Призрак обалдело наклонился над гробом, он явно не ожидал такого расклада.
     А Зотиков проделывал этот трюк снова и снова, пока в гробу не осталось ничего, кроме пожелтевших костей и истлевшей одежды.
     «Ах ты, мой дружочек!» – радостно подумал прямо в «физиономию» призрака Аристарх и, вылетев из-под земли, тут же оказался в лаборатории.
     Пока оживший Зотиков приходил в себя, Крапивин судорожно копошился над кучкой золотых украшений. Золота в гробу оказалось килограмма на два, не меньше, и главврач психбольницы, брезгливо натянув перчатки, засовал всю эту золотую кучу в нержавеющий бак, заполненный спиртом.
     - Вот и вся сегодняшняя добыча, - закашлялся Зотиков, снимая с себя провода и датчики. – Кладбище, конечно, поганенькое, но если б я не был зависим от времени, возможно, что попалось что-нибудь ещё.
     - Не печальтесь, друг мой, - улыбнулся Крапивин, - будем надеяться на лучшее. Кстати, совсем забыл сказать, что я арендовал квартиру для нашей работы неподалёку от квартиры профессора Нестерова, а именно, по адресу Дмитриевский переулок, дом сто двадцать три. Ну, а пока отдыхайте, коллега, а через пару часов я лягу на операционный стол, и вы, Зотиков, вошьёте мне в сердце катетер. Всё должно идти по плану.
     - Зачем тебе это нужно, Саша? – встрепенулась Настя. – Ведь неизвестно, какое у тебя сердце, и выдержит ли оно такие нагрузки. Не делай этого, Саша!
     - Не волнуйся, любимая, сердце моё «большое и сильное, как у телёнка», так любил говорить Остап Бендер. И поверь, Настёна, его хватит на всё. Мы ещё поживём с тобой счастливо, ещё поживём! – Крапивин  подмигнул девушке и улыбнулся…



     -…Я всё сделал, как и обещал, Игорь Владимирович. Платон «в теме» и просит вас быть сегодня вечером в двадцать часов на Невском у Сфинкса. - Парень опрокинул в рот рюмку водки и, махнув рукой Рощину, поднялся из-за стола.
     - Мы посидим ещё немного, Анастасия, а потом я отвезу тебя домой,  договорились?
     Рощин подозвал официанта и заказал бутылку коньяка.
     - Ты сегодня словно не в себе, Настя, что-то случилось? Отчего это недовольство?
     - Наверное, простудилась в клинике, у нас там жуткие сквозняки, стены старые тоже, отовсюду дует, вот и результат.
     Анастасия вертела в руках апельсин, и Рощин ещё раз увидел, какие у неё красивые руки.
     - Скажи мне, пожалуйста, кто этот парень, и что ты затеваешь. Это всё из-за того, о чём я тебе рассказала? – Настя взглянула в глаза Рощину. – Я ужасная болтушка и, наверное, просто дурёха, как и многие незамужние женщины, но моя доверчивость частенько входила мне боком. Чувствую, что  и в этот раз я опять куда-то вляпалась.
     - Смешная ты, Анастасия, - сказа Рощин. – У меня много всякого рода знакомых, всё больше нужных мне людей, этот парень просто один из них. Ты знаешь, моя бывшая жена любила хорошо посоленную еду и подавала такую и мне, а у меня привычка – не пробуя, заранее посолить. В результате, мне приходилось кушать пересоленную еду. – Рощин выпил коньяка и рассмеялся: - Это я к тому, Настя, что сначала надо попробовать, а потом уже солить. Не делай поспешных выводов, девочка, просто не делай, и всё. Поедем, наверное, уже, - улыбнулся он, - у меня важная встреча,  а тебе необходимо отдохнуть, и заодно расскажешь мне в машине, когда ты, наконец, уволишься из своего дурдома, помнится, что недавно обещала.

      Постамент Сфинкса, исписанный свежими граффити, смотрелся нелепо в строгой вычурности невской набережной, и Рощин, щурясь от холодного ветра, поднял воротник драпового пальто. Человек, назначивший ему встречу, опаздывал, а он терпеть не мог необязательных людей. Всё в этом мире подчиняется неукоснительному закону ответственности за то, что ты делаешь и как делаешь, стоит ли тебе доверять, и какую выгоду получат от тебя твои работодатели. Когда же ты плюёшь на эти законы, ты становишься изгоем, и словно лев, изгнанный из прайда, подыхаешь в одиночестве.
     Парень в оранжевой жилетке дворника счищал скребком грязь у бордюра, постепенно продвигаясь к замёрзшему Сфинксу. Когда до заиндевелого Рощина осталось пару метров, он неспешно положил скребок на тележку и подошёл поближе.
     - Сигареткой не угостите, товарищ? – произнёс дворник и посиневшими губами дыхну себе на руки.
     - Да, конечно-конечно, - спешно отозвался Рощин и добавил уважительно: - Вот это правильно, я говорю, что правильно заниматься уборкой улиц по вечерам, никому не мешая, в этом и заключается порядок и…
     - Вы ведь Игорь Владимирович Рощин, не так ли? – выпустил облачко дыма парень в жилетке дворника.
     - Да, а как вы…
     - Это я назначил вам встречу. Зовут меня Мартин Холливэл, и вы можете мне полностью доверять. Ну а чтобы вам проще запомнить, зовите меня Марком, Марком Холиным. Вы на машине, Игорь Владимирович? – поинтересовался «дворник».
     - Да, конечно, она там, в переулке, вон за тем домом, - ответил ошарашенный Рощин.
     - Ждите меня в машине, и минут через пятнадцать я к вам подойду. Спасибо за сигарету, товарищ! – громко произнёс он и, подхватив свою тележку, ретировался.
     -… Наш общий знакомый – Платон – рассказал мне о вас и вашем желании встретиться со мной.
     В машине рядом с Рощиным сидел уже не дворник, а современно и чисто одетый парень лет тридцати пяти. Ничего особенного в его внешности Рощин не заметил, возможно, лишь тонкие его губы и ямочка на подбородке позиционировали нового знакомого как человека волевого и серьёзного.
     - Правда, я не совсем понял, что вы хотите от меня, - продолжил Марк, - но ведь людям нужно помогать, не правда ли? Итак, что же вы имеете мне предложить, как говорят в Одессе?
     - Если вы тот, кто мне нужен, то предлагать мне вам есть что! – Рощин закурил и нервно дёрнул глазом.
     - А кто именно вам нужен? – усмехнулся Марк. – Может, и не я вовсе.
     - Мне сказали, что вы имеете отношение к американской разведке. Но если это не так, то наш разговор не состоится, и мне от вас ничего не нужно.
     Рощин смотрел на Марка, ожидая его реакции.
     - Экий вы нетерпеливый, Игорь Владимирович. Вы, случайно, не Козерог по Зодиаку? Ну да ладно, хватит лазать по карманам в тёмной комнате, неизвестно, к кому именно вы попадёте в карман, - Марк снова усмехнулся. – Выкладывайте уже.
     - Хорошо, чёрт с вами, - ответил Рощин. – Дело в том, что мне в ближайшее время станет доступна любая секретная информация, которая интересует разведуправление Соединённых Штатов. Обозначьте, какая именно, и мы поговорим о сумме, которая меня устроит.
     Очевидно, Марк не ожидал такого признания, и, несмотря на его видимую сдержанность, Рощин уловил перемены в его интонации.
     - Даже так…! – задумчиво произнёс Марк. – Неужели, вам удалось заполучить  в свои руки невидимку ? Боюсь, что даже при таком карточном раскладе я вас разочарую, дорогой Игорь Владимирович. Секрет, а именно военные секреты, недоступны даже невидимке. Ведь даже невидимка не сможет проникнуть на оборонное предприятие и открыть сейф с секретными чертежами.
     - А если у моего «невидимки» имеются и эти возможности?
     Рощин выпалил это признание слишком скоро, и словно невидимая волна электрического импульса пронзила обоих. Марк затянулся и тут же закашлялся от сигаретного дыма. Несколько секунд казалось, что его интересует лишь радужная реклама магазинов и проходившие мимо иномарки прохожие.
     - И сколько же вы хотите заработать на этом? – наконец, спросил он.
     Рощин облизал пересохшие губы и прошептал:
     - Никак не меньше ста миллионов долларов.
     - Однако! Куш не маленький, - поднял брови Марк. – Хотя, бывало, что Родину продавали и за меньшее вознаграждение… Но это так, мои размышления вслух, а потому не обращайте внимания. Ну хорошо, считайте, что я вам верю и полностью доверяю. Допустим, что это так. Однако, вы сказали о вашей неготовности это сделать сейчас, я правильно вас понял? – Марк натянул на холёные тонкие пальцы лайковые перчатки. – Вот вам моя визитка. И как только всё обустроится, и вы станете готовы, позвоните. Я не прощаюсь, господин Рощин, ещё увидимся.
     Марк вышел из машины и быстро зашагал по мостовой… 



     …- Иногда нам непонятны и неясны помыслы Господа нашего, и мы впадаем в уныние и ропщем. А он слышит нас, всегда слышит, и болит душа Его за каждого из нас, - отец Андрей поправил полы своей рясы и сорвал ягоду рябины.
     - Верю, что так оно и есть, - сказал Крапивин, - но на мой вопрос вы, батюшка, так и не ответили. А между тем, вопрос мой прост и банален. Почему?
     - А в сущности, что вам не нравится, Александр Петрович? – с хитрым прищуром посмотрел на Крапивина священник. – Вы сыты и у вас есть работа, вас уважают ваши подчинённые, да и душевное состояние ваше вполне сносное, чего нельзя сказать о постояльцах этого дома скорби. Мы сейчас с вами гуляем по этому чУдному скверу и дышим  свежим осенним воздухом, тогда как несчастные больные ваши такой возможности не имеют. Вы посмотрите, как они прильнули к решёткам на окнах. Ох, не дай Господь, - перекрестился отец Андрей, - не дай Господь!
     - Я хотел бы поговорить с вами, батюшка, - сказал  вдруг Крапивин, - о многом поговорить.
     - Это не о новой ли вашей лаборатории, Александр Петрович, и о том, чем вы там занимаетесь?
     - Откуда вы знаете о лаборатории, святой отец?! – изменился в лице Крапивин. – Откуда эта информация?!
     - Да так, знаете ли, сорока на хвосте принесла, - хмыкнул батюшка. – Одно лишь скажу: неугодное дело вы затеяли, Ему неугодное, - поднял вверх палец священник.
     - Ну допустим, что есть новая лаборатория, где я с молодыми врачами клиники исследую психосоматику тех или иных больных. И что же в этом запретного и неугодного Всевышнему?
     Было видно, что Крапивин злится и ему неприятно это откровение отца Андрея.
     - Будет вам, Александр Петрович, - приобнял  за плечо Крапивина священник, - Бог бы с ней, с этой вашей лабораторией, я совсем не хотел вас расстроить, что вы, право… Ну болтают убогие невесть что, так я и не всему верю, простите мне мою несдержанность. Вижу, что эта тема вам неприятна, а потому предлагаю её поменять. Вы, кажется, хотели со мной поговорить о чём-то, так я вас слушаю.
     - Да, хотел. Но, впрочем, тема эта банальна и не нова: о смысле нашего существования, о реинкарнации, о вере нашей, наконец. – Крапивин поёжился от вечерней сырости. – Нет, батюшка, сегодня более ни о чём подобном я говорить с вами не стану. Прощайте, отец Андрей, меня больные ждут, да и дежурю я сегодня.
     - Вы зря на меня обиделись, Александр Петрович, - улыбнулся священник. – Кстати, как прошла операция, которую проводил ваш коллега,  он же ваш пациент, Зотиков, кажется? Как сердечко, не болит, всё нормально?
     - Всё хорошо, батюшка, - заставил себя улыбнуться Крапивин. – А вашей осведомлённости можно позавидовать.
     Ещё несколько минут отец Андрей пытался доказать Крапивину свою доброжелательность и просил того не расстраиваться по пустякам, но главврач, поняв, что стукача священник не выдаст, наконец холодно с ним распрощался и вернулся в клинику…



     …- «Если собрать вместе девять беременных женщин, то ребёнок раньше времени всё равно не родится» - вспомнил вдруг Хорин слова  одного психиатра в известном фильме.  Так где же затаился этот докторишка Зотиков? Неужели, он так мелок в своих помыслах и ему хватило награбленных денег банка? Конечно, нет, выжидает, гад, выжидает. В посёлке его след более не появлялся, и охрана банка  тоже ничего не дала, ничего из банка больше не пропадало…
     В кабинет влетел запыхавшийся Сазонов и без приглашения уселся разом в кресло у стола.
     - Ну и как это понимать, Сазонов? – раздражённо спросил Хорин. – Случился потоп или наш президент оказался женщиной?
     - Ни то, ни другое, товарищ полковник, - радостно отозвался капитан. – Наше прочёсывание местности ничего не дало, по всем домам ходили мои ребята и всё бестолку, никакой лаборатории или хотя бы намёка на неё не обнаружили. Я уже и не знал, что предпринять. А сегодня вдруг ко мне пришёл мой старый знакомый ну и помощник, так сказать, доносил мне порой, что, где и как. – Сазонов удовлетворённо потёр руки. – Помощник этот – священник Андрей, служитель церкви, что на Васильевском острове.
     - Не тяни, Сазонов! – рявкнул полковник. – Не тяни!
     - Так вот я и говорю, - продолжил тот. – Он мне и рассказал, что в психоневрологической клинике, той, что неподалёку от посёлка, главврач – его знакомый – втихаря  обосновал новую лабораторию и в помощники себе привлёк некоего Зотикова. Как вам этот расклад? – Сазонов выпучил глаза и сиял, словно медный чайник. – А вдруг этот Зотиков и есть наш пропавший «клиник»?
     - Громова ко мне! – крикнул в трубку Хорин и повернулся к Сазонову. – Разыщи Крылова и через пять минут едем в психушку!

     Через пятнадцать минут к воротам психбольницы подъехала бежевая «Волга», а выскочивший из здания проходной жующий охранник моментально оказался в наручниках.
     Хорин вместе с помощниками метался по коридорам клиники, расталкивая любопытных «психов». Наконец, ему в руки попалась одна из медсестёр, и полковник более себя не сдерживал.
     - Где ваш главврач, - орал он на удивлённо моргающую медичку, - где Крапивин?!
     - Я ничего не знаю, - лепетала испуганная медсестра. – По-моему, Александр Петрович вчера куда-то уехал до сих пор не возвращался.
     На шум и крики больных прибежала заместитель Крапивина некая Сидорова Анна Яковлевна и, осоловело уставившись на красную «корочку» Хорина, объяснила, что главврач Крапивин не далее чем вчера вечером выехал из больницы со своим бывшим пациентом Зотиковым и помощницей Анастасией Лебедевой.
     - Нет-нет, - испуганно повторяла Сидорова, - я совершенно не в курсе его дел и не знаю, куда они уехали. Погрузили в его машину что-то из аппаратуры и уехали.
    Обыск в кабинете Крапивина ничего не дал, а комната в подвальном помещении ничем не отличалась от остальных медкабинетов.
     - Всё, Сазонов, - зло произнёс Хорин, - мы их упустили, и теперь только чудо нам поможет. Будем ждать, когда этот гад проявится в очередной раз…



     …Всё обустроилось вовремя и весьма неплохо, а на решение скорого переезда повлияли излишние откровения отца Андрея. Крапивин не хотел более рисковать, тем более, что переезд этот всё равно бы состоялся, но чуть позже.
     Дом номер пятьдесят пять, что по улице Стремянной, находился совсем неподалёку от бывшей квартиры профессора Нестерова, что с лихвой соответствовало радиусу действия призрачной сущности «клиника».
      Квартира оказалась уютной и удобной во всех отношениях. Аристарх Зотиков по-детски не скрывая своего восторга с удовольствием подпрыгивал на широком старинном диване своей исхудалой задницей.
     - Это так замечательно, доктор, оказаться снова в домашней обстановке и забыть, как дурной сон, физиономии ваших пациентов, да и кормёжка в вашем доме умалишённых, прямо скажем, отличалась от нормальной по всем параметрам. – Зотиков засмеялся и тут же схватился рукой за грудь: - Ого, как оно скакнуло, словно убежать решило, - вздохнув, проговорил он.
     - Можете не волноваться, коллега, - сказал Крапивин, - но судя по всему ваши призрачные путешествия закончены, теперь уж я вместо вас. Операцию вы мне проделали очень успешно, и я даже не ощущаю никакого катетера, а потому – отдохните пока.
     - Нет-нет, доктор, - отозвался Зотиков, - позвольте уж  в последний раз это мне проделать. Вот раздобуду вам флэшку профессора, а потом и «завяжу».
     Крапивин внимательно посмотрел на Зотикова.
     - Ну хорошо, чёрт с вами. Но потом никаких путешествий, будете просто ассистировать.
     - Как скажете, доктор, так и будет, - улыбнулся довольный Аристарх. – Я понял, что из вашего заведения умалишённых мы отчалили с концами?
     - По всему выходит, именно так, - ответил Крапивин. – Вот так доверишься вроде бы хорошему человеку, а на поверку он оказывается сволочью и стукачом. Да и ни к чему мне теперь эта клиника, проживём как-нибудь и без неё, правда, Анастасия? – Крапивин подмигнул и улыбнулся девушке, сидевшей в кресле.
     Зотиков, насвистывая, отправился в ванную, а Александр, подвинув стул, сел рядом с Настей.
     - И почему вы так печальны, миледи, ведь всё идёт по плану. Ещё несколько посещений ближайшего банка, и мы с тобой свободны, свободны, как ветер. Уедем, куда ты только пожелаешь, ты слышишь меня, Настя?
     - Да, - чуть слышно отозвалась Анастасия. – Я всё понимаю и жду с нетерпением, когда всё это закончится. И если честно, я очень устала, Саша. Устала переосмысливать всё происходящее, устала волноваться за тебя. Отпусти меня, Крапивин, мне надо побыть одной. Я запуталась в себе и в происходящих событиях, слышишь?
     - Конечно, Настя, если тебе это так необходимо, то конечно, поезжай домой к маме, отдохни. – Крапивин выглядел растерянным. -  Ещё немного и мы будем свободны, свободны и богаты, и всё это забудется, как дурной сон. Я сам тебя найду, когда мы с Аристархом всё закончим, - добавил он, - конечно, поезжай…



    …- Ну просто одолел меня, проклятый, - повторила бабка Катерина. – По вечерам только лишь почивать улягусь, так он тут как тут. И на кухне ящиками ворочает, и дверью скрипит, а вчера так вообще чашку мою от отца мне оставшуюся, разбил Прямо мочи моей нету, сделайте уже что-нибудь!
     - Мы, бабушка, не «что-нибудь», мы всё, как надо сделаем, - дыхнул на бабку перегаром Утробьев. – Вот, познакомьтесь, - он ткнул грязным пальцем в сторону сидевшего рядом Семёна Полухина, -  физик-ядерщик, мой помощник и изобретатель ловушки для призраков – Семён Никанорович Полухин, личность уже давно-таки известная в узких, так сказать, кругах. У него, смею вас заверить, все заказы расписаны на месяц вперёд, а клиенты все сплошь профессора да академики, - подмигнул Семёну Утробьев. – Вы, бабуля, понимаете,  о  чём я… - Феоктист поправил залоснившийся отворот шёлкового халата. – Академики, в бога не верующие, а ему доверяются. Вот какие у нас специалисты!  Ну и оплата такому специалисту требуется соответствующая, хорошая, так сказать, оплата за его труды и…
     - Так я согласная, - встрепенулась бабка, - разве ж я не понимаю. Всё сейчас ой как дорого, а работа человека понимающего и того дороже.
     Утробьев написал на листке бумаги цену и подал его бабке Катерине.
     Катерина уставилась в цифры, а потом перевела взгляд на  разглядывающего свои ногти Полухина.
     - Эх, ироды, - вздохнула она, - грабьте старую, стыда у вас нет. Согласная я, чего уж там, только изничтожьте этот кошмар навсегда из моей жизни!
     - Ну вот и договорились, - хлопнул ладонью по столу Утробьев, - оставляйте нам свой адрес  и сегодня вечерком ждите нас в гости.
     Как только за бабкой закрылась дверь, ухмыляющийся Феоктист хлопнул в ладоши и достал из-под стола бутылку «Смирновской».
     - Должен тебе сказать, Семён, что очень тебе признателен за наше сотрудничество.
     Утробьев разлил водку по стаканам и жестом пригласил Полухина присоединиться.
     - Я ведь и пить-то стал от того, что заказов почти что не было, так, по мелочам. Нет, ну на хлеб с маслом конечно хватало, а теперича с тобою мы и на икру зарабатываем.
     - Ты особо не увлекайся, Феоктист, - заметил Полухин, - нам с тобой сегодня у бабки сеанс провести нужно, а мне ещё и аппаратуру подготовить.
     - Нет-нет, Семён, мы по чуть-чуть, не более. Тем паче, что до вечера ещё уйма времени. Не боись!
     Через час, погрузив пьяного Утробьева на диван, Полухин вызвал по сотовому Марусю. Утробьева решили не будить и по адресу бабки поехали вдвоём с Марусей.

     Бабка Катерина  по стечению обстоятельств жила в том же доме и той же квартире, где когда-то жил и профессор Нестеров. Профессору бабка приходилась двоюродной тёткой, а так как более никакой родни у Нестерова не наблюдалось, бабка Катерина очень рассчитывала на наследство. А потому не прошло и нескольких дней с его смерти, как Катерина самовольно вскрыла квартиру профессора и поселилась в оной.
     - Ага, вот и приехали, - повернулся к водителю такси Полухин, - итак, Дмитровский переулок, дом … - сверился Семён с адресом на листке. Помоги мне, Маруся, думаю, что вдвоём мы отнесём этот ящик.
     Уже в подъезде Маруся почувствовала себя неважно, её лоб покрылся испариной, а руки стали ледяными.
     - Я его чувствую, - прошептала побледневшая Маруся, - призрак, несомненно, всё ещё здесь…



     …Крапивин сверил часы и приготовил шприцы с инъекциями – «один с «мёртвой», а другой с «живой» водой», как он любил повторять.
     - Запомните адрес квартиры профессора, Зотиков, - сказал Крапивин, - Дмитровский переулок, дом девяносто пять, квартира сто девять. Прошу вас не задерживаться и помнить, что у вас пока на всё про всё всего пять минут.
     - Да я всё помню, доктор, не  переживайте, - улыбнулся Зотиков и пристегнул к правой кисти ремень телепорта. – К чему мне там задерживаться, ну а флэшку изъять пара пустяков. Вперёд, доктор, нас ждут великие свершения!
     Едва шприц Крапивина выплеснул всю без остатка «мёртвую воду» в катетер Зотикова, и Александр закрыл тампоном отверстие, противно пискнул прибор асистолии, и астральная сущность «клиника» устремилась прямо под потолок, ну а затем, словно опомнившись, полетела сквозь стены и лестничные пролёты, уносясь  по назначенному адресу…

     … Полухин попросил бабку Катерину на какое-то время из квартиры уйти, чего та послушно и сделала, а сам принялся «колдовать» с ящиком. То, что призрак находился в квартире, не вызывало сомнений, так как Маруся его чувствовала и даже видела, зайдя на кухню. Призрак, по её словам, сидел за кухонным столом и предавался унынию.
     Внезапно Маруся ойкнула и, указывая пальчиком в сторону кухни, произнесла, что теперь сущность не одна…

     … Едва Зотиков появился в квартире, его бестелесное тело наткнулось на такое же «тело», и Аристарх его узнал: за кухонным столом сидела призрачная фигура профессора Нестерова.
     - Профессор, это вы?! – удивлённо и беззвучно промолвил Зотиков.
     - Ну а кому тут ещё быть, коллега? – шевельнулась фигура. – Да, это я, вот сижу и жду мою Лику. Что-то она не хочет тут появляться, и это меня печалит.
     - А что там за люди в комнате, профессор? – спросил Аристарх.
     - Понятия не имею, коллега, - ответил Нестеров. – Знаю лишь, что девочка нас с вами видит, а парень возится с каким-то ящиком.
     - Профессор, мне нужна флэшка с записью ваших работ и решением проблемы временного пребывания в моём состоянии. – Зотиков воспарил над полом, вопросительно взглянув на профессора.
     - Нет ничего проще, коллега. Вон там внутри вытяжки вы и найдёте сию флэшку. Но что-то мне подсказывает, что вам она уже не пригодится.
     Профессор ехидно улыбнулся, а Зотиков услышал странное гудение, доносившееся из комнаты. А потом… потом призрачная фигура профессора Нестерова исказилась в пространстве и времени и, превратившись в светящийся толстый жгут, устремилась в соседнюю комнату. Зотиков открыл было рот от удивления, но к своему ужасу тоже почувствовал, как его засасывает и несёт куда-то.
 Через несколько секунд всё было кончено. Чрево  толстого фанерного ящика поглотило призрак Нестерова, а потом и самого Зотикова.
       Аристарх пытался пробить стену ящика, но гудящая аппаратура словно магнитом приковала его в темноте узкого пространства. Зотиков наблюдал, как меркнет и истончается зеленоватая нить, связывающая его с его телом, а вместе с ней гаснет и другая - красная нить телепорта.
     - Что это, профессор?! – беззвучно спросил Зотиков. – Неужели, конец?!
     - Да, коллега, - отозвался призрак Нестерова, - на этот раз вам не вырваться, и вы, коллега, умрёте по-настоящему. Я же говорил, что флэшка вам более не понадобится. Но не нужно печалиться, коллега, через сорок дней вам будет предоставлен выбор: подняться вверх или остаться на земле и ещё какое-то время существовать в вашем теперешнем виде. Вот мне пока это удаётся, а как удастся ли вам, я не знаю… Наши эксперименты на этом закончены, коллега, желаю интересного существования!...


     … Напрасно Крапивин бился с дефибриллятором и орал при этом сам на себя, понимая собственную беспомощность. Тело Зотикова уже в который раз выгибалось дугой и безжизненно плюхалось на кушетку. Снова и снова Крапивин запускал дефибриллятор, прожигая, казалось, насквозь грудную клетку Зотикова. Не помогла и чрезмерная доза адреналина. Всё было бесполезно.
     - Ах, какая же ты сволочь, Зотиков!!! – кричал Крапивин. – Ну же, оживай, ты не можешь бросить меня в такой момент, ну же!!! … Сволочь… сволочь… - шептал он, сползая на пол, и, наконец, обессиленно упал рядом с кушеткой…



     … Со второго этажа этого дома на набережной хорошо просматривалась одетая в гранитные берега Нева. Несомненно, Питер – красивый город, хоть и считается провинцией, но не уступает Москве, а по красоте известных памятников даже превосходит столицу… Марк выдохнул в открытую форточку струю сигаретного дыма и повернулся к сидевшему на засаленном стуле приятелю.
     - А вы в курсе, милейший Илья Петрович, что именно в этом доме когда-то жил сам Александр  Сергеевич Пушкин? Вам это о чём-то говорит, а, Гриневич? – Марк беззлобно рассмеялся.
     - Хватит блистать вашей стереотипной эрудицией, Марк, - поморщился Гриневич. – Вы говорите мне о прописных истинах, доступных даже малолеткам. Лучше налейте мне ещё чашку кофе и выслушайте резюме по поводу вашего запроса.
     - Эх, Гриневич, Гриневич, - усмехнулся Марк, «колдуя» над кофемашиной, - вот всегда вы так. Ваше профессиональное нетерпение лишает вас творческого романтизма. Я вам про Пушкина, а вы опять о работе. Да посмотрите же, Илья Петрович, как красива Нева! Какое поэтичное настроение охватывает меня, например, когда я смотрю на её неспешные волны. А, Гриневич? Чёрт бы вас драл, уважаемый… Вы не романтик, Гриневич, - щёлкнул языком Марк, - вы обыкновенный служака. Ать-два, ать-два… - усмехнулся он.
     - Мне нравится ваше игривое настроение, но все же поговорим о деле. – Гриневич поставил чашку на стол и промокнул салфеткой губы. – В центре заинтересовались предложением вашего нового знакомого. И если он не больной фантазёр или не дай Бог шизофреник, попробуем его отработать. Центр интересуют новые разработки русских, а именно – всё о гиперзвуке и новейших ракетах с реактором на борту. Мы будем рады любой технический информации по этому вопросу. Как только ему это удастся, если удастся, конечно, в Цюрихе на его имя откроют счёт с требуемой суммой. Возможно, что это само провидение в сложившейся ситуации помогает нам, а возможно, что чудо. Поэтому как можно скорее введите своего подопечного в курс дела, а о ваших романтических ощущениях поговорим потом. Прощайте, Марк, мне пора, - разлепил, наконец, губы в усталой улыбке Гриневич и громко добавил у открытой двери: - Живите спокойно, товарищ, с газом у вас всё в порядке!

     В полумраке угасающего осеннего дня Марку, опять курившему у окна, была видна спешно удаляющаяся от его дома фигура Гриневича. Илья Петрович являлся его связным в Питере и все вопросы Марк решал непосредственно с ним. Потомок польских шляхтичей Гриневич, всей душой ненавидящий Россию, с удовольствием приобщил это чувство к своей теперешней профессии, не упуская возможности всячески гадить российским гражданам. Неброский на вид человечишко с чемоданчиком газовой службы Санкт-Петербурга в руках и вязаной дурацкой шапочке на голове одним ударом мог отправить любого в мир иной, что неоднократно уже и проделывал, однако, как и любой профессионал, не спешил афишировать свои способности по каждому поводу…



     … Мобильный телефон Анастасии не отвечал, и Крапивин, потрясённый смертью  Аристарха, решил действовать в одиночку.  Бренную оболочку  Зотикова нужно было непременно похоронить, а потому Крапивин с нетерпением ждал темноты. Однако пронести безжизненное тело «клиника» мимо бдительной консьержки казалось делом совершенно безнадёжным и, не придумав ничего лучшего, Крапивин закатал  его в пыльный ковёр, лежавший на полу в гостиной.
     С трудом вытянув тяжеленный свёрток из кабины лифта, Крапивин мерзко улыбнулся очкастой тётке, сурово наблюдавшей за ним из стеклянной будки.
     - Вот, решил ковёр маме на дачу отвезти, - опередил он открывшую было рот  консьержку, - пыли от него много, а толку никакого.

     Через сорок минут Крапивин остановил машину и, вгрызаясь сапёрной лопаткой в отсыревшую вязкую землю, вырыл в посадке последнее прибежище для «клиника».
     Возвращаясь обратно, Крапивин думал о превратностях судьбы, о неудавшейся жизни Зотикова. Была ли его смерть нелепой случайностью или же просто не выдержало  изношенное сердце?
      На дорогу вдруг выбежал заяц и, угодив в луч света от фары, смешно побежал впереди машины, не в силах поменять траекторию бега. Этот несчастный заяц напомнил ему о суете человеческой жизни и неумении порой правильно принять решение, а следуя лишь велению чувств бежать в луче света, не решаясь  повернуть  на другую дорогу.
     С улицы хорошо было видно освещённое окно его новой квартиры на третьем этаже. Крапивин не стал расспрашивать полусонную консьержку о непрошенных гостях, прикинув, что комплект ключей оставался только у Анастасии.
     И действительно, в дверях его встретила Настя, с улыбкой сообщив, что у них очень важный гость и он ждёт Крапивина в гостиной.
     - Пожалуйста, не ругайте Анастасию, - улыбаясь и протягивая руку произнёс незнакомец. – Меня зовут Игорь Рощин, и моему позднему визиту мы обязаны Насте. Но она совсем не виновата, что сложилось так, как сложилось, я ведь не предупредил её о решении именно сегодня посетить вас.
     - А где же Аристарх, Саша? – опомнилась вдруг девушка. – Ты что, куда-то его отправил?
     - Я ли туда его отправил или же кто-то другой – теперь уже всё равно.  Зотиков умер, Настя, и я ничем более не мог ему помочь. Я похоронил его, Настя, так банально и просто… похоронил…
     Крапивин, казалось, только сейчас заметил незнакомца и, наконец, пристально посмотрел на него.
     - Чем обязан? И кто дал вам этот адрес? – спросил он.
     - Приди же в себя, Саша, - нервно произнесла  Настя. – Игорь Рощин – мой старый знакомый, и у него для тебя есть деловое предложение. Пожалуйста, выслушай его внимательно.
     - Какое предложение, ты о чём, Настя?! – Крапивин дрожащей рукой выудил из пачки сигарету и плюхнулся в кресло. – Я только что похоронил своего товарища, я ведь объяснил тебе уже.
     - Дело в том, господин Крапивин, - прервал его Рощин, - что я в курсе всех ваших опытов. А предложение моё непосредственно к этому и относится. Нет-нет, пожалуйста, никаких эмоциональных всплесков не нужно! Да, так получилось, что Настя мне всё рассказала, но сделала она это лишь из благих намерений и, поверьте, вам она желает только добра. А потом, сами посудите, надолго ли вас хватит? Сегодня вы похоронили вашего коллегу, а завтра, глядишь, и с вами произойдёт подобное. Неужели вам не надоело «тырить мелочь по карманам»? Ведь именно так можно назвать ваше теперешнее положение. Я же, со своей стороны, могу предложить вам совершенно другой заработок. За один лишь заход вы сможете стать долларовым миллионером. Представляете перспективу?
     - Вы хотите, чтобы я ограбил главное  золотохранилище  нашего государства? – устало усмехнулся Крапивин. – Ничего не выйдет, любезный, как вас там… Игорь Рощин, кажется? Золотые слитки мой телепорт не осилит. Да и потом, муторно это очень.
     - Вот и я о том же, - встрепенулся Рощин. – А с моими связями мы найдём вам совсем непыльный, а вернее, не тяжёлый заказ. Но, впрочем, хватит ходить вокруг да около. Прелесть моего заказа хороша уже тем, что на руки мы с вами после его исполнения получим кучу денег, и вам не придётся сбывать краденое на кладбище золото. Один, всего лишь один заказ, и вы – долларовый миллионер!
     Рощин с удовольствием затянулся табачным дымом и торжествующе смотрел на Крапивина.
     Александр недоверчиво качнул головой.
     - Интересно было бы узнать, за какую такую работу мне могут предложить миллионы долларов?
     - А я вам сейчас всё расскажу, уважаемый Александр Петрович, - воскликнул улыбающийся Рощин, - всё расскажу! Конкретно о подробностях ваших опытов ещё никто кроме нас с вами и Анастасии не знает. Я надеюсь, что не знает, - посмотрел на девушку Рощин. – Единственно, о чём я рассказал заказчику, так это о возможности пробраться на любой объект и проникнуть в любое здание. Всё остальное не в их компетенции и не должно никого волновать. Я обозначил сумму в десять миллионов долларов, половину вам, половину, сами понимаете, мне. А сегодня получил конкретное задание, после выполнения которого на вашем счёте в банке Цюриха окажутся пять миллионов баксов. Чудно, не правда ли?
     - Согласен, - кивнул Крапивин, - деньги, конечно, неплохие. Но вы забыли рассказать, что нужно сделать, чтобы получить такие деньги.
     - Ни о чём не забыл, уважаемый Александр Петрович, - Рощин встал с кресла и прошёлся по комнате. – Неподалёку от Пушкинской улицы находится  некий  «почтовый ящик», а именно – одна из секретных лабораторий. Официально цех занимается выпуском пылесосов фирмы «Апогей», ну а на самом деле все новейшие военные разработки происходят там же. – Рощин подвинул стул и сел рядом с Крапивиным. – Моего заказчика конкретно интересуют чертежи и расчётная информация по новейшей разработке нано-оружия под названием «Поминальная молитва». Если вы согласитесь, доктор, я передам вам информацию о конструкторском бюро этой лаборатории и в каком из сейфов нужно искать данные о ракете.
     Рощин облизал  пересохшие губы и замер в ожидании ответа…



     …  «Плюнуть на всё, послать всех куда подальше и на заслуженный отдых, а?... Купить дачку у моря и бычков ловить – красота, а?...»  Хорин дёрнул щекой и отошёл от окна, за которым ни черта не увидел, не считая  мелкого падающего снега и серой промозглой действительности. Неужели,   в деле  с «клиником» нужно будет ставить точку? А что он скажет САМОМУ? Так и скажет, пропал, мол, клиент, и след его сгинул, и ничего более мы сделать не в состоянии… Хорин бродил по кабинету, сетуя на свою беспомощность и прикуривал новую сигарету от наполовину выкуренной старой. «Ах, да, Крапивин… Вот тебе и главврач дурдома! Выходит по всему, что Зотиков ему всё рассказал, и теперь это преступное трио может заниматься своим промыслом, где захочет. Ах, как скверно!...»
     Дверь кабинета скрипнула, и в комнату, зацепив плечом косяк, без приглашения зашёл Сазонов. Хорин хотел уже было на него рявкнуть, но прочитав в глазах помощника настойчивую браваду, передумал.
     - Ну и с чем пожаловал, Никита Платонович? – уже не раздражаясь, спросил Хорин. – Вижу, что хочешь поделиться новостями.
     - Да, товарищ полковник, новости есть и, по-моему, новости обнадёживающие. – Сазонов кашлянул и присел на край стула. – Неподалёку от квартиры профессора Нестерова, а именно по улице Стремянной у дома номер « …» мои орлы заметили припаркованный старенький зелёного цвета «Ниссан». Так вот, - продолжил Сазонов, - машинка эта числится за доктором Крапивиным Александром Петровичем, тем самым главврачом психлечебницы.

     - Ну, ну и что дальше?! – рявкнул Хорин. – Где он сам, этот чёртов докторишка? Установили, в какой квартире, подъезде, где?!
     - Пока не знаем. Машиной давно, видимо, не пользовались, а соседи ни черта не знают. – Сазонов достал платок и прикоснулся ко лбу. – Но мне кажется, что не случайно машина оказалась неподалёку от дома профессора, буквально пару домов пройти.
     - Без тебя, Сазонов, я бы ни за что не догадался, - устало откликнулся Хорин. – Теперь так. На машину – «жучок», а партизан своих увеличь вдвое. Чтобы муха не пролетела! Если заметите этого Крапивина, не вздумайте его брать. Проследите, где живёт, и на том всё. Ну вот, - выдохнул полковник, - а я, Сазонов, уже собирался погоны снимать вместе с подковами. Пободаемся ещё! А, Сазонов?  Понимаю так, что квартира профессора Нестерова ему зачем-то понадобилась, видимо, оставил что-то профессор, без чего у них не совсем ладится. – Хорин потёр ладонями виски и прикурил очередную сигарету.
     - Но мои люди после смерти Нестерова там всё тщательно осмотрели. Никаких бумаг и никаких документов не обнаружили. – Сазонов вопросительно взглянул на Хорина.
     - Значит, недостаточно хорошо! – разозлился полковник. – А из этого следует, что за квартирой Нестерова нужно будет установить непрерывное наблюдение. В квартире сейчас живёт тётка профессора, так вот эту тётку временно изолировать. Как вы это сделаете, меня не интересует, отошлите её куда-нибудь, что ли. Ну а не захочет… - Хорин дёрнул головой. – Короче, действуйте по обстоятельствам…



     …- Вы, наверное, ждёте от меня патриотических восклицаний, типа «никогда ещё патриот Крапивин не предавал идеалы своей страны!»? Так вот, ничего такого не предвидится, а патриотизм мой давно уже улетучился в свете последних событий, - Крапивин грустно вздохнул. – Да и вообще, плевать я хотел на общество, ведь обществу этому до меня нет никаких дел. Поэтому я соглашусь с вашим предложением, но для этого мне потребуется немного времени. Дело в том, что опыты наши ещё не закончены, и существует некая проблема, которую необходимо решить, а для этого потребуется время.
     - Конечно-конечно, доктор! – встрепенулся Рощин. – Время  у нас пока есть, правда, не очень много. А так как вы теперь лицо заинтересованное, так сказать, то вам и карты в руки. Чем раньше мы с вами решим наши дела, так сказать, тем быстрее получим гонорар. Не так ли, доктор?
     Рощин мило улыбнулся и потянул за локоть Анастасию, готовый проститься.
     - Да, и вот что ещё, - опередил его Крапивин. – Мой напарник сегодня погиб, а для продолжения работы требуется помощник. Я сейчас говорю об Анастасии. Но я так понимаю, что Настя теперь благоволит вам, а потому я не…
     - Это не имеет никакого отношения к нашему делу, доктор, чувства – чувствами, а дела – делами, знаете ли. Анастасия с удовольствием вам поможет, можете на неё положиться. Мой телефон тебе известен, Настенька, и я буду ждать звонка, - добавил он и скрылся за дверью.
     - Я тебе сейчас всё объясню, - сказала Настя. – Видишь ли, Саша, я и сама не понимаю, как всё это произошло, это наше случайное знакомство с Игорем… Я и не думала, что всё вот так получится. А теперь уже слишком поздно. И даже если бы ты простил меня, то я сама бы себя уже не простила, и…
     - Не надо ничего объяснять, Настенька, а то я чувствую себя героем любовного романа. Что случилось, то случилось, видно, так тому и быть. – Крапивин нервно закурил. – Давай лучше дела делать, Анастасия.  Я должен сегодня же попасть в квартиру профессора и найти эту проклятую флэшку. И потому прошу тебя мне ассистировать. Вся последовательность действий тебе известна, и я полагаюсь на твою сообразительность, иначе для меня всё закончится, как и для Зотикова. Итак, пять минут на подготовку и можно начинать…

     Крапивин ложился на стол со странным чувством обеспокоенности и восторга одновременно. Когда-то рассказ Зотикова он принял за обыкновенную шизофрению, а теперь вот сам принимает участие в этом сумасшедствии, всё ещё не веря в достоверность происходящего. Анастасия включила аппаратуру и приложила к лицу Александра маску.
     Перемещение Крапивина произошло мгновенно, как и все предыдущие, и его помятая фигура, а вернее, астральная сущность, облачённая в футболку и мятые «треники», оказалась в коридоре квартиры профессора Нестерова. Несколько секунд Крапивин радостно наслаждался невидимостью и лёгкостью своей оболочки, смешно подпрыгивая и взлетая под потолок. Впрочем, вспомнив о скоротечности времени, Александр вскоре проплыл на кухню и погрузил голову в вытяжной шкаф. Флэшка профессора лежала на сетке фильтра очистки, и едва Крапивин прикоснулся к ней  запястьем левой руки, тут же исчезла из вида. «Телепорт профессора  Нестерова работает превосходно…».  Крапивин взглянул на висевшие на стенке в кухне часы и заметил, что у него ещё осталось три минуты.
     - Да говорю же тебе, что они всё устроили, как нужно, - услышал вдруг он. – И привидение изничтожили и эту, как её… энергетику мне в квартире улучшили…
     За столом в гостиной сидела какая-то бабка в цветастом видавшем виды  свитере и вязаной шапочке на голове. Крапивин подлетел ближе и теперь увидел, что в одной руке бабка держала пачку денег, а в другой сотовый телефон.
     - Зовут его Семён, Семён Полухин, - продолжала меж тем бабка, - а напарника его – Феоктистом Утробьевым. Тот, который второй, называет себя чёрным магом, а Полухин - привидения излавливает. У него и ящик такой специальный есть. Где живёт? Так ты запиши, я тебе сейчас адресок и продиктую…
     Старуха прошамкала адрес, и Крапивин, конечно же, его запомнил. А потом вдруг до него дошло, что всё это не случайно и, возможно, эти двое виноваты в смерти Зотикова. Не исключалась версия, что старуха эта имеет отношение к родне профессора Нестерова, и, сама того не ведая, решив избавиться от призрака своего родственника, заманила в ловушку и Зотикова.
     Престарелая родственница профессора закончила, наконец, телефонный разговор и вновь принялась пересчитывать денежные купюры.
     Крапивин же решил использовать последнюю минуту предоставленного ему времени с толком и хоть как-то отомстить старухе за смерть Зотикова. Он, нисколько не смущаясь, прошёл сквозь стол и накрыл ладонью пачку старухиных денег. Пачка сторублёвок испарилась, словно её никогда и не было, а вместе с ней полетел сквозь стены и лестничные марши и сам Крапивин…

    
                НЕИЗБЕЖНОЕ

     …Степанида Кретинина появилась на кухне в тот самый момент, когда Семён Полухин увлечённо занимался варкой яиц всмятку. В загаженной копотью маленькой кастрюльке булькала закипевшая вода, а худющий Полухин, облачённый в семейные трусы и дырявую тельняшку, хлюпая носом нарезал на дощечке хлеб.
     Кретинина брезгливо сорвала со стены над своим столиком очередную записку с обещаниями непременной над ней расправы, и, порыскав взглядом, бросила скомканный листок прямо в чью-то кастрюлю с борщём.
     - Послушай, Семён, - прошамкала она, поравнявшись с Полухиным, - вот что я тебе сказать-то хотела…
     Степанида без приглашения уселась за столик  Полухина и придержала его руку.
     - За мною тут старичок  один ухлёстывает, при квартире отдельной и даже машине. Машинка, конечно, так себе, но ещё на ходу. Короче, я вот о чём. Подельник-то твой Утробьев хоть и алкаш потерянный, но магом и чародеем себя величает. Так вот… спроси у него… - Степанида засмущалась, - не может ли он меня малость омолодить. Ну там, может, сиськи приподнять, да и мордаху-то освежить. Может,  там травы у него  какие для этого есть или же ещё чего, а?
     Полухин открыл было рот, глядя на семидесятилетнюю бабку, но через секунду взял себя в руки.
     - Так отчего же не передать, конечно же я с ним поговорю. Хотя, если честно, то вы, тётенька, ещё в самом соку, хоть сейчас замуж. Обязательно передам.
     Лесть Полухина хоть и была откровенно лжива, сказалась на бабке чудодейственным образом, и Степанида Кретинина, сияя, словно начищенный медный чайник, встала из-за стола и улыбнулась Семёну самой обворожительной улыбкой, на которую только была способна.
     - Тьфу-ты, совсем-то я забыла, - опомнилась Кретинина, - звонили тебе недавно, то есть тебя спрашивали, мужик какой-то. Вот и номер телефона оставил, - добавила бабка и полезла в карман жакета за бумажкой.
     Не понимая, кто мог ему звонить, Полухин набрал на «мобильнике» незнакомый номер.
     - Это Семён  Полухин, вы недавно мне звонили, но очевидно, что так и не дозвонились. Я вас слушаю.
     - Ах, как я рад вас слышать, Семён Никанорович! – протрещали в трубке. – У меня к вам неотложное дело, товарищ Полухин. Вас мне порекомендовала Зотова Катерина Степановна, это родственница профессора Нестерова. Да вы недавно у неё работали, так сказать, привидения изгоняли. Так вот.  Наша молодая компания недавно арендовала бывшую усадьбу графа Перебежчикова, это неподалёку от Шуваловского парка по улице Парковой. Усадебка так себе, совсем небольшая, но для нас подходящая. Так вот, стали мы там ремонт делать, а сторож жалуется, что по ночам ходит будто кто-то, ну вы сами понимаете… Лучше почистить сейчас, заранее, чем потом сотрудников пугать. Вот я и думаю, что присутствие ваше очень желательно, а за ценой мы не постоим. Ну так как, берётесь? Только вот с машиной сейчас проблемы, не могли бы ли вы своим ходом, так сказать? А мы всё потом компенсируем.
     - Ну хорошо, - поправил на носу очки Полухин, - когда ехать-то?
     - А чего тянуть, - протрещали в трубке, - сейчас и приезжайте, будем ждать! Ну как, договорились?
     - Да-да, - рассеянно произнёс Полухин, я еду.
     В комнате Феоктиста Утробьева давно уже не зажигался свет, а на окнах пылились толстенные портьеры, покрытые сверху паутинной вуалью. Эта таинственность пробуждала в Полухине странные чувства, и он, глядя на этот дешёвый антураж утробьевского жилища, начинал верить в исключительность своего товарища и чудодейственную силу его «магии».
     - Где ты, Утробьев, мать твою…? – спотыкаясь о стулья, вопрошал Полухин.
     «Мага и чародея» долго, однако, искать не пришлось. Феоктист возлежал на продавленном диване и, судя по его состоянию и запаху перегара, не оставлял надежды на общение.
     - Вот же гад, - посетовал Семён, пнув ногой венский стул.
     Сомневаться в трудоспособности Утробьева сейчас было бы смешно, и, осознав это, Полухин стал искать телефонный номер такси-перевозки малых грузов.
     Попасть в усадьбу графа Перебежчикова Семёну удалось лишь ближе к вечеру и, рассчитавшись с водителем «Газели», он остался один на один с сыростью поздней осени и тёмными глазницами окон усадьбы.
     Наконец, неподалёку послышался звук мотора, и рядом с Полухиным остановился небольшой грузовичок. Хлопнули дверцы, и к Семёну подошли двое мужчин, по виду – кавказцы.
     - Вы Семён Полухин? – спросил самый рослый, обладатель ухоженной бородки . – Он радушно улыбался Полухину. – Извините нас за опоздание, дела, знаете ли… Вы не могли бы повернуться ко мне спиной? – услышал Семён, - Надо кое-то проверить…



     … Гриневич торопил рабочих, копающих яму на окраине кладбища. Могилка оказалась нестандартной, но делать нечего, и такое бывало уже не раз. Однажды они уже копали яму по размеру автомобиля, и люди рассказывали потом, что так оно и было: в яму опустили автомобиль с трупом «на борту».
     Бригадир могильщиков перевёл дух и смахнул пот со лба.
     - Давайте-давайте, мужики, немного уже осталось. Вот там ещё клинышек доскребём и баста. Клиент щедрый, долларами платит, ещё немного – и конец…
     Гриневич приступил к поиску этого недотёпы-ловца привидений сразу же, как только ему позвонил Рощин. Рощин объяснил, что паренёк, сам того не подозревая, угробил «клиника» - некоего Зотикова.  А где гарантия, что в нужны момент опять не появится его ящик и не испортит всё дело. «Нет, паренька нужно будет убрать, убрать непременно…».
     Ашот и Гиви подъехали вовремя, как раз когда могильщики закончили свою работу. Фанерный ящик выгрузили из машины и поставили рядом с ямой.
     - Как дела, Ашот? – спросил Гриневич, поёживаясь от вечерней прохлады.
     - Всё хорошо, Илья Петрович. Я клиента оглушил и в ящик запаковал, как вы и приказали. Скоро очнётся.
     - Даже если и очнётся, то ненадолго, - улыбнулся Гриневич. – Грузите его, ребята, прямо в ямку…



     … - Ай-да профессор! Ну нет, ты посмотри, Анастасия, как всё просто! – Крапивин сидел за компьютером и восторженно цокал языком. – Ты представляешь, Настя, Нестерову удалось из этих нескольких компонентов синтезировать препарат, продлевающий жизнь головного мозга в момент клинической смерти, и теперь вместо пяти минут у нас есть полчаса в запасе! Полчаса моё астральное тело свободно и может вытворять всё, что только угодно, но и это ещё не всё. Теперь я могу перемещаться до пяти километров от физической оболочки! И это благодаря всего лишь четырём вот этим травкам, которые можно приобрести в любой аптеке. Правда, есть и побочные эффекты, связанные с психикой, не об этом ли говорил мне Зотиков? Но об этом пока рано думать, как говорится, поживём – увидим, так ли это страшно. Нужно срочно заняться синтезом этим травок. А тебе, Настя, пока я буду готовить оборудование, придётся бежать в аптеку и купить вот это… Это сбор разных трав, я тебе написал названия. Пожалуйста, иди скорее, - Крапивин улыбнулся, - до нашего с тобой обогащения осталось совсем немного времени. И будешь ли ты со мной или… - Александр встал и приобнял Анастасию за плечи, -  главное, чтобы ты была счастлива, богата и счастлива!... Ах, Настя, при перемещении в астральном теле мне открылось доселе неизведанное чувство свободы, я совершенно ничего не чувствовал, меня не донимали физические ощущения, ровным счетом ни-че-го! И в то же время, я видел и слышал всё, что меня интересовало. Ах как я парил над питерскими проспектами и площадями! И единственное, что угнетало меня, это осознание неизбежности перемен. Ведь мы ещё точно не знаем, что происходит после окончательной смерти нашего физического тела, вот что меня огорчает…
     Анастасия нежно поцеловала Крапивина в щёку и вышла из комнаты…



     …- У меня вполне проверенные сведения, Марк. – Гриневич отпил из кружки и поставил её на стойку бара. – Хорошее в этом подвальчике пиво, - произнёс он. – Отчего ты не пьёшь, Марк? Не выпендривайся, пиво, действительно, не плохое. Так вот я продолжу. Эта лаборатория является филиалом института. Пробраться туда нет никакой возможности, по крайней мере, обыкновенному смертному: охрана внушает уважение да и внутри полно различных датчиков  и камер. Это тебе не кино типа «Миссия невыполнима». Да и мы с тобой не те киношные «спецы». В общем, нет у нас такой возможности. Но тут я вспомнил о твоём докторе. Может быть, рискнуть? В конце концов мы ничего не теряем, да и платить ему миллионы баксов никто не собирается. Пообещаем, конечно, ну а после операции, если всё сложится, уберём их всех разом: и твоего знакомого Рощина, и всех остальных.
     Марк слизнул пивную пену с губ и приветливо махнул рукой куда-то в полумрак бара.
     - Как скажешь, Илья Петрович, как скажешь… В конце концов, тебе всё это решать, а потому молча подчиняюсь. Сегодня же свяжусь с Рощиным и, пожалуй, можно начинать…

     … Вечером в квартире Крапивина собрались все разом: Анастасия с Рощиным и Марк Холин с Гриневичем. Маленькая кухонька наполнилась сигаретным дымом, а на небольшом столике рядом с двумя бутылками водки на тарелке уютно возлежала жареная курица, соседствующая с двумя тарелками нехитрой закуски.
     - Итак, доктор, я слышал, что вы вполне готовы к предстоящей миссии, - начал Гриневич. – С нашей стороны, могу вас заверить, обмана не будет. Как только вы сделаете всё, что нам требуется, а мы в этом убедимся, вот этот чек на обговорённую сумму тут же станет вашим. Вас это устраивает?
     Крапивин загасил дымящуюся сигарету и кивнул.
     - Вполне устраивает. Но я хочу внести ясность, что лицом доверенным я считаю Анастасию, и в случае моей смерти чек останется у неё.
     - Как пожелаете, Александр Петрович, - произнёс Гриневич, - как вам будет угодно.
     Рощин налил себе рюмку водки и вытер платком вспотевший лоб.
     - Итак, повторим ваши действия. В районе Пушкинской улицы в здании сервиса «N» на цокольном этаже расположена интересующая нас секретная лаборатория. Там, по нашим сведениям, доводят до «ума» современное нано-оружие. Наши недавние планы по изъятию чертежей и иной информации об оружии несколько изменились. Вы проникаете в здание и в лабораторию, после чего приводите в действие взрывной механизм. – Гриневич взглянул на опять вспотевшего Рощина и продолжил: - Несколько пакетиков  гексагена  ваш телепорт вполне потянет, вместе со взрывателем в виде маленьких наручных часов. Взрыв должен произойти в течение пяти минут с того момента, как только вы окажетесь в лаборатории. Я думаю, что этого времени вам хватит, чтобы сориентироваться в помещении и…
     - Вы забыли, уважаемый, что я не смогу, находясь в астральном теле, что-либо переносить. Там я смогу лишь принять что-то по телепорту или отправить назад. – Крапивин закурил и продолжил: - А потому придётся вам переждать пару минут и только после этого отправить мне вслед ваш гексаген. Там, где окажусь я, там и произойдёт взрыв.
     - Ну что же, и это нас устроит, - сказал Гриневич, - лишь бы результат оказался приемлемым. Кстати, расстояние до лаборатории километра четыре от этой квартиры, как, вам этого хватит?
     - Должно хватить, - улыбнулся Крапивин, - иначе и дело затевать не стоит.
     - Теперь я спокоен, - Гриневич встал из-за стола и вынул из портфеля пластиковый брикет. – Держите, это и есть взрывчатка. Вот тут таймер, его установите сами, как только  будете готовы к перемещению.
     - Одно маленькое дополнение к вашему плану, - сказал Крапивин. – Вы все остаётесь тут на кухне и не мешаете нам с Анастасией. Никто из вас не заходит в комнату до конца операции.
     - Конечно-конечно, доктор, - усмехнулся Гриневич, - как скажете.
     Крапивин прошёл в соседнюю комнату, разделся и лёг на кушетку, обставленную аппаратурой и опутанную проводами датчиков.
     - Ну вот, Анастасия, возможно, что это финальный аккорд в моей лебединой песне… Как мне жаль, Настя, что ты уже не со мной. Ну да ничего, скоро ты станешь богата и свободна, это ли не счастье. Принеси-ка мне стакан воды, очень пить хочется.
     У прикрытых дверей кухни Настя остановилась и услышала разговор:
     -…Итак, господа, мы обо всём с вами договорились, - говорил Гриневич, - после исполнения операции кончаем обоих, и девчонку, и самого доктора. Не тряситесь так, Рощин, а то и вас придётся убрать…
     - Они обманули тебя, Саша! – взволнованно шептала Настя,  наклонясь над Крапивиным. – Ты не получишь денег, они просто тебя убьют, слышишь?!
     - Поставь таймер на пять минут, - тихо прошептал Крапивин, - и как только я отключусь, немедленно уходи отсюда. И ещё… обязательно забери с собой флэшку профессора!
     - Но тогда я не смогу уже тебя оживить, Саша, и ты погибнешь! А я не хочу твоей смерти. Я люблю тебя, дорогой мой «клиник», и не могу, не могу…
     - Перестань меня оплакивать раньше времени, - прошептал Крапивин. – Всё ещё будет хорошо, - улыбнулся он, - всё будет хорошо. Начинаем, Настя!
     Анастасия ввела Крапивину в вену синтезированную сыворотку профессора Нестерова, поместила упаковку гексагена в контейнер телепорта. Затем надела на лицо Александра маску и, как только он заснул, ввела ему в катетер раствор. Щёлкнул датчик телепорта, а затем пропищал и показал длинную горизонтальную линию аппарат, подтверждающий остановку сердца.
     Через пару секунд астральное тело Крапивина оказалось на крыше соседнего здания и тот час рядом появилась упаковка гексагена с таймером на панели. Перемещаться в военную лабораторию уже не имело смысла, и Крапивин знал, почему.  Отсюда сверху хорошо были видны и окна квартиры, и подъезд, откуда через несколько минут выбежала Настя.
     Время тянулось удивительно долго, но всему когда-то наступает конец, и парящий над крышей призрак подлетел, наконец, к брикету со взрывчаткой и, убедившись, что до взрыва осталось полминуты, опустил на брикет левую руку.
     Пискнул датчик телепорта, и на его звук из кухни, толкая друг друга, выскочили Гриневич и остальные.
     - Что за чёрт, - подбежав к телу Крапивина истерически рявкнул Гриневич, - где эта девка Анастасия?! И почему у доктора из тубуса телепорта торчит брикет со взрывчаткой?!
     - Потому что «клиник» нас переиграл, - сказал тихо Марк, - ну вот и…
     Страшный взрыв сотряс дом, оставив после себя чёрный дымящийся провал, недавно ещё называвшийся квартирой. Где-то вдалеке завыли милицейские сирены, а Крапивин, ничем более не удерживаемый, ринулся с крыши вниз, пытаясь отыскать среди толпы собирающихся внизу зевак Настю…



     … Почти одновременно с приехавшими к месту происшествия пожарниками и «эмчээсниками» во двор резво и почти бесшумно вкатилась бежевая «Волга» и остановилась прямо у подъезда, перекрыв проход к парадному входу.
     Полковник Хорин с багровым лицом, то ли от лучей заходящего солнца, а, скорее, от безысходной озлобленности, грозно рыкнул на троих крепко сложённых молодцев, сидящих в машине, и те, спешно покинув уютный салон «Волги», перекрыли вход в подъезд. Ткнув в лицо возмущённому начальнику МЧС-ников вишнёвого цвета «корочку», Хорин поднялся в разрушенную взрывом квартиру.
     Наихудшие его ожидания оправдались в полной мере, это стало ясно, едва он переступил «расквашенный» порог жилища. То, что «клиник» ещё совсем недавно проводил тут свои опыты, было очевидным: осколки медаппаратуры и склянки от колб являлись негласными свидетелями этого. Полковника едва не стошнило от вида изувеченных и обгоревших до неузнаваемости останков, принадлежащих, очевидно, подельникам «клиника». Брезгливо понюхав остатки разбитого шприца, Хорин швырнул его в огромный проём, зияющий на месте окна и, спотыкаясь о битые кирпичи,  выскочил из квартиры.
     Однако, несмотря на это спешное бегство, полковник успел заметить, как в обгоревший провал легли лучи заходящего солнца и позолотили всё вокруг, скрывая своим светом скорбные остатки несбывшихся надежд.



                ЭПИЛОГ

       Прошло пятнадцать лет.
        - …Вы идёте с нами, Анастасия Николаевна? – крикнула Юлька и задорно улыбнулась.
        - Нет-нет, Юленька, идите без меня, у меня ещё дела в клинике, в хирургию надо заглянуть, да и вообще…
       Главврач клинической областной  больницы номер четыре Анастасия Николаевна Лебедева закрыла на ключ двери своего кабинета и не спеша спустилась в подвал, где пройдя узким коридором подошла, наконец, к тяжёлой и прочной по виду металлической двери. Справившись с хитрыми засовами, она оказалась в небольшом современно устроенном медицинском боксе. Щёлкнул тумблер автоматической кодировки замка, и тяжёлая дверь наглухо закрылась.
       По привычке проверив автоматическую подачу физраствора, Анастасия разделась и легла на мягкую кушетку, окружённую самой современной медицинской аппаратурой. За многие годы катетер под левой грудью намертво врос в тело и более не приносил неудобств. Ну а отсутствие тубуса телепорта Анастасию нисколько не смущало. Тяга к наживе никогда не была у неё в приоритете, а годы тренировок с переходом в астральное тело научили её при необходимости удерживать и забирать необходимые ей предметы, правда, не очень много весящие. Несколько лет назад она сама обустроила и организовала этот медицинский бокс, снабдив его самой современной аппаратурой, решив проблему ассистирования автоматической подачей физраствора  с помощью таймера.
      Привычно и мягко легла на лицо маска, пискнул автомат подачи раствора, безжизненно упала с кушетки её рука, и Анастасия Николаевна полетела в неизведанное, туда, где затерялся след её «клиника».

                КОНЕЦ

               

                Дмитрий Грановский

      
           Все имена, названия и адреса являются вымышленными, а всякие  совпадения – случайными.
    




     -