Прошел месяц после их свидания в кафе. Кирилл звонил каждый день. При встрече дарил цветы и делал небольшие презенты, радующие Наденьку.
Однажды шеф послал Надежду по делам заказчиков в одно издательство.
Пойдя к секретарю, она поинтересовалась:
- С кем я могу поговорить по поводу вот этих заказов, - Надя показала пакет сопроводительных документов девушке за стойкой.
- А, так это Вам нужно подойти к Кириллу Алексеевичу – нашему заместителю редактора. А вот и он, - кивнула она куда-то в сторону.
Надя повернула голову в направлении, указанном девушкой, и увидела Кирилла. Он уверенной походкой направлялся в их сторону. Далее до Нади не сразу дошел смысл слов, сказанных секретарем, от которых она впала в ступор:
- Кирилл Алексеевич, звонила Ваша жена. Просила напомнить о билетах в театр, - и поспешно добавила, - Тут девушка Вас ожидает.
Надя стояла с ощущением, что на нее вылили ушат грязи. Сказать, что ей было мерзко – не то слово. С трудом взяв себя в руки, она медленно развернулась и направилась в противоположную сторону.
- Надежда Андреевна, куда же Вы? – с удивлением кричала ей вслед девушка-секретарь.
Но Надя уже ничего не слышала. У нее стучало в висках, горло душили рыдания. Она сжала изо всех сил кулаки. Так, что ногти впились в ладони, оставив на ней отметины.
Вылетев из издательства, словно пуля, Надежда поймала такси. Девушка не слышала, ни как ее звал Кирилл, ни вопрос таксиста о том, куда ее везти.
Она не помнила, как добралась домой. Да и вообще все дальнейшее было как в тумане. Очнулась она от того, что Верка отчаянно трясла ее за руку, пытаясь добиться от нее вразумительного ответа.
- Надь, ты вообще совесть имей! Ну, ладно я, но ты маму свою напугала. Она мне звонит вся никакая, просит, чтобы я к вам приехала. На тебе лица нет, так нельзя! Рассказывай, что приключилось у тебя.
Надя попыталась что-либо сказать в ответ, но слезы потоком текли по ее щекам, размазывая тушь. Нос покраснел и распух, губы тряслись и вообще ее сильно потряхивало.
- Так, идем! И без никаких! – командирским тоном, не терпящим пререканий изрекла Вера.
Ей с трудом удалось поднять подругу с кровати и не без помощи Анны Сергеевны поставить под душ. Пока Надя стояла под струями прохладной воды, она вышла на кухню и попросила маму Нади оставить их на некоторое время наедине, а лучше на ночь.
Анна Сергеевна была готова на все, лишь бы привести свою дочь в чувства. Она предупредила, что останется ночевать у своей подруги.
Вера прикрыла входную дверь и направилась к Наде. Та стояла неподвижно в той позе, в которой ее оставили. Но уже не рыдала, а тихо всхлипывала.
- Ну, все. Хватит мокнуть. Пошли на кухню «лечиться».
Усадив Надю на стул, Вера достала из навесного шкафчика рюмки, а из холодильника початую бутылку коньяка и сыр. На столе стояла ваза с фруктами. Она с детства бывала у Нади дома и была здесь «своей». Поэтому проблем найти нужное в данный момент не возникало.
Разлив жидкость по рюмкам, она протянула одну Наде.
- На. Пей!
- Не хочу. Ты же знаешь, что я не пью.
- Знаю, но сейчас оно тебе нужно. Считай, что это лекарство для тебя. Давай, давай, не раздумывай, - сказала Вера, протягивая рюмку с коньяком подруге.
Надя машинально опрокинула стопку, и жидкость обожгла ей горло. Но ожидаемого эффекта от алкоголя не последовало. Видимо стресс слишком сильно подействовал на организм девушки. Только после третьей рюмки ее попустило. Щеки Надюши раскраснелись, речь замедлилась и стала тягучей.
Вера не без труда собрала куски рассказа подруги, увязав их в единое целое и поняв суть ситуации.
- Вот ведь козел! – возмущалась она, - Ну надо же так маскироваться. Вот уж земля носит таких уродов.
- Погоди, я щас, - пробормотала она и направилась в сторону комнат.
Надя сидела за столом, подперев рукой щеку. Ее глаза, красные от пролитых слез, неподвижно уставились на вазу с фруктами.
- Ленок, привет! Как жизнь молодая? – послышался из комнаты голос Веры, звонившей по мобильному, - Говорят, у вас в офисе сегодня какая-то ненормальная была… Аха… Даже так?
- И что он? Прямо так и бежал за ней? Вот дает ваш шеф. Так он вроде же женат, разве нет?
Затем наступила пауза, в которой были слышны только восклицания Веры, которая внимательно слушала самые свежие новости из первых рук.
Дело в том, что она была знакома с Леночкой – секретаршей Кирилла. И ей не составило большого труда узнать от общительной знакомой все интересующие ее подробности.
- Ясно. Ну, вы даете. Не офис у вас, а прямо реалити-шоу. Ладно, загляну к тебе на днях. Пока.
Вера вернулась в кухню. По ней видно было, что она полна негодования.
- Вот ведь какая скотина! Ну, ты подумай! У него там жена, годовалый ребенок, а он тут крутит-мутит! Это ни в какие ворота не лезет! Встречу его – я ему все выскажу!
Чуть успокоившись, Вера добавила, обращаясь к Наде:
- Знаешь, что мне еще Ленок рассказала? Что редактор издательства – тесть Кирилла. А еще, что женился он на своей красавице по залету.
- Если бы не ее папаша, то он бы на ней и не женился вовсе. Живут теперь, как кошка с собакой. Без конца ругаются. Чуть что – она папочке жалуется. Не жизнь, а дурдом. Так ему и надо!
Надя слушала гневную речь подруги, безучастно вертя рюмку в руках. Мысли ее, под воздействием выпитого коньяка, блуждали в голове. Навалилась апатия и усталость. Стресс давал о себе знать.
Вера, видя состояние подруги, сначала приумолкла. А потом взяла Надю под руку и повела ее укладывать в кровать.
- Ничего, утро вечера мудреней. Завтра встанешь, там видно будет как быть дальше.
Утром Надя проснулась с тяжелой головой, опухшим лицом и депрессией. Анна Сергеевна покачала головой и сказала дочери:
- Как ты в таком состоянии пойдешь на работу? Давай-ка я позвоню Аделаиде Генриховне и попрошу ее открыть больничный для тебя. Побудешь дома недельку, придешь в себя. А там посмотрим.
Провалявшись неделю дома в постели, Надя осунулась. Она почти ничего не ела. Вера ежедневно приходила к подруге, звонила в течение дня, чтобы ее поддержать. Но Надежда была малоразговорчива.
Анна Сергеевна стала всерьез опасаться за здоровье дочери и даже собралась подключить своею подругу-психолога.
Надя словно тень передвигалась по квартире. Заниматься работой просто не было сил. Она откладывала заказы, как могла, но время сдачи поджимало. В конце концов, ее все-таки вызвал главный редактор.
- Степан Андреевич, вызывали?
- Да, заходи. Разговор у нас будет серьезным, так что устраивайся в кресле.
Степан Андреевич замолчал на какое-то время. Было видно, что он собирается с мыслями. Настя начала нервничать, потому что в последнее время вообще запустила работу.
- Ты уже не первый год у нас работаешь. Показала себя профессионально, заказчики были довольны. Но последние три заказа ты задерживаешь. Это не похоже на тебя. Что происходит, Надя? Ты здорова?
- Да, Степан Андреевич, я здорова.
- Тогда в чем проблема? Если это что-то личное – решай свой вопрос поскорей без ущерба делу. Если нужна помощь – скажи.
Надя старалась держаться и сжала пальцы так, что побелели костяшки, а ногти впились в ладони. Но это не помогло все равно. Предательские слезы хлынули из ее глаз.
Степан Андреевич был солидным мужчиной лет пятидесяти. Занимал должность главного редактора не первый год. Чего только не пришлось ему повидать за это время. Но вот к чему он никак не мог привыкнуть, так это к женским слезам. У него в такие моменты возникало подспудное чувство вины. Сам он так и не мог для себя объяснить почему. Вот и сейчас Степан Андреевич смотрел на ревущую Надю, а на душе у него скребли кошки.
- Собственно, не за тем тебя вызвал, чтобы отчитывать. У нас есть филиал в Питере. Там требуется художник-оформитель. Я хотел порекомендовать тебя. Ты у нас девушка незамужняя, легче будет сняться с насиженного места. И потом, там жильем обещали помочь, да и зарплата соответствующая. Подумай. Срок тебе на размышления три дня. Только если согласишься – заказы нужно закончить и отдать заказчикам до конца следующей недели. Дольше они ждать не станут.
- Хорошо, я подумаю, Степан Андреевич. Спасибо Вам.
- Ну, ступай. Только слезы больше не лей.
***
Надя решила пройтись пешком. Ходьба всегда помогала ей разложить все по полочкам в голове. Вот и сейчас с каждым шагом мысли выстраивались в определенном порядке.
«Что, собственно, я теряю при переезде? Жильем меня обеспечат, как обещал главный. По зарплате нужно будет еще уточнить».
Надя шла, полностью погрузившись в свои мысли. Размышления поглотили ее настолько, что казалось, она забыла о своих проблемах.
Когда девушка дошла до своего подъезда, то была полностью уверена в том, что ей стоит уехать из этого города. Слишком многое здесь напоминало о Кирилле. Хотелось просто вырвать его из сердца навсегда и больше не думать ни о нем, ни о прошлом. А здесь это будет сделать очень сложно.
«Как только мама отнесется к этой новости? Надеюсь, что она поймет меня и поддержит», - думала Надя, открывая входную дверь своей квартиры.
Анна Сергеевна, скрепя сердце, поддержала дочь. Это далось ей нелегко, как матери. Но она понимала, что смена обстановки, новая работа, окружение могут помочь Наде пережить депрессию. Конечно, она будет далеко от нее, но ведь есть Интернет, мобильная связь, в конце концов. Да и летом можно будет вместе поехать на море, как раньше.
Надя всю следующую неделю провозилась с заказами. Нужно было отдать «долги». Иначе будет неудобно перед шефом, который за нее поручился. А подводить его она не хотела. Поэтому работала всю ночь до утра, ложась спать ненадолго. Потом соскакивала, принимала душ, завтракала и снова бралась за работу. Такой режим не давал ей отвлекаться на мысли о Кирилле. Время от времени она все же вспоминала о нем, но старалась тут же отогнать назойливые воспоминания.
Следующие два дня после сдачи работ были потрачены на сборы в дорогу. Вещей было не так много. Надя решила взять с собой только самое необходимое. Остальное она либо купит на месте, либо мама вышлет почтой.
На вокзале ее провожали мама и верная подруга Верочка. Прощались недолго, чтобы не расплакаться. Люди сновали по перрону, в спешке волоча свои чемоданы. Проводники встречали пассажиров у вагонов. Обычная вокзальная суета.
Только вот Надя понимала, что в свой родной город она вряд ли вернется. Казалось, что не только мама и подруга провожают ее, но и сам город оставляет на прощание щемящую тоску. Ту, которую мы чувствуем, окунаясь в детство. Когда время проходит, и ты не в состоянии его вернуть, как бы ни хотел. Но память о детстве, юности живет с тобой всегда – в воспоминаниях, запахах, звуках. А еще в памяти о прикосновениях твоих близких – мамы, отца.
У Нади сохранились свои особенные воспоминания, связанные с вокзалом и отцом. Несмотря на то, что она была маленькой, когда его не стало. Папа иногда выносил свои картины на перрон, стараясь продать отъезжающим. Как сувенир, как память о городе. Это были городские пейзажи, памятные места.
Наденька прилежно сидела на скамейке рядом с работами отца. Прохожие порой останавливались и рассматривали не картины, а девочку рядом с ними. А затем, немного подумав, приобретали одну из картин. Потом отец на радостях покупал своей дочурке сладкую вату, которую продавала женщина в белом переднике, стоявшая неподалеку от них. И тогда счастью Наденьки не было предела.
«Если бы теперь было так просто стать счастливой. Слопала порцию сладостей и все в порядке в твоей жизни» - думала с грустной усмешкой Надя, - «Но, я все равно буду счастлива. И жизнь моя не заканчивается на этом, а только начинается».
Поезд плавно отъезжал от перрона, оставляя за собой вереницу провожающих. Анна Сергеевна, с трудом сдерживая себя при Наде, теперь не удержалась и дала волю слезам.
- Анна Сергеевна, миленькая, ну что же Вы так убиваетесь? – утешала ее Вера, - С Надей все будет хорошо. Она справится, вот увидите.
- Да, конечно, Верочка. Только вот я одна осталась в этом городе.
- Как одна? А я? Я буду звонить Вам и навещать. Да и Надя тоже будет на связи. Не переживайте.
Две женщины вышли из здания вокзала и направились к стоянке такси.
(продолжение в следующей части)