Военное дело в Русском царстве XVII века развивалось в общеевропейском русле, т.е. активно модернизировалось. Кризис феодальных государств, религиозные расколы, генезис наций - провоцировали ожесточенные крупномасштабные войны. Казалось. что на континенте нет спокойных мест. Колонны разношёрстных армий маршировали во всех направлениях.Особенно интенсивным был театр военных действий в районе Нидерландов, где провинции восстали против Испанской диктатуры.
Там в 1590-х гг. принц Мориц Оранский заложил основы единообразного систематизированного обучения армии, где активной административной единицей стал небольшой по численности полк (800 – 1000 человек), который состоял из 10 – 16 рот по 70 – 100 человек в каждой. В полку находилось равное количество пикинеров и мушкетеров. В бою тактической единицей стал полуполк (250 пикинеров и 250 стрелков). Благодаря этому ударная сила и маневренность небольшого воинского отряда заметно возросла. Защитная экипировка пехоты и кавалерии упрощалась и облегчалась. Полевая артиллерия стала также более легкой и подвижной.
К началу XVII в. главным новшеством и образцом для подражания становится постепенная «регуляризация» вооруженных сил. Войска получили единообразную организацию, типовое вооружение, способ комплектования, порядок прохождения службы, обучения, а также централизованную систему управления и снабжения. Эти новшества были успешно опробованы в Швеции. Король Густав II Адольф первым среди европейских стратегов стал придавать значение тыловому обеспечению. Прежде чем начать войну он привёл в порядок финансы и увеличил доходы страны в 5 раз (с 600 тыс. до 3 млн. талеров), наладил выпуск оружия и снаряжения в больших объёмах, а также ввёл рекрутские наборы из расчета один человек из 10.
Интересно! Значительную часть доходов шведскому королю приносила перепродажа русского зерна на амстердамской торговой бирже. Густав умудрялся на этих операциях зарабатывать до 1 млн. талеров (1/3 бюджета). Это позволило «северному льву» провести успешную военную реформу, развернуть мощную армию и вмешаться в Тридцатилетнюю войну, переломив ее ход в пользу антигабсбургской коалиции.
Постепенно шведский опыт перекочевал во все европейские страны, что подстегнуло экономику и изменило облик армий. Практика временного набора солдат для войны была признана неэффективной. Набрать армию, подготовить, вооружить и обучить ее, распустить ее после окончания кампании, а затем снова и снова повторять эту процедуру с началом новой кампании становилось слишком накладно и опасно — а вдруг внешний или внутренний неприятель не даст времени на сборы. К тому же распущенные на время мира наемники, не умеющие ничего, кроме как воевать, представляли для общества серьезную опасность, превращаясь в мародёров. Получалось, что постоянная армия становилась в конечном итоге даже дешевле и эффективнее, чем прежняя, существовавшая время от времени.
Цена солдата зависела не только от объёма его живота, но и от его оснащённости. Мелкие мастерские производили очень дорогое оружие, поэтому государства начинают стимулировать мануфактурное производство.
Испанская корона, пожалуй, одна из первых, если не первая, включилась в гонку вооружений. Во всяком случае, за 20 лет, с 1570 по 1591 гг., производительность главных испанских оружейных мастерских в Гипускоа и Бискайе выросла на 50 %, и они были способны изготавливать ежегодно по 20 тыс. аркебуз и 3 тыс. мушкетов, не считая холодного оружия. В погоню за Испанией устремилась Франция, но это произошло только в 50-е гг. 17 ст. Кольбер, укрепляя государство, основал десятки металлургических, металлообрабатывающих и оружейных мануфактур, дополняя их выпуском товаров двойного назначения: сукна, кожи, одежды и т.п.
Масштабы военного дела росли, затраты на содержание армий с каждым годом увеличивались и мелкие государства начали сбавлять темп. Итальянские города- государства и немецкие карликовые княжества утратили роль субъектов и превратились в сателлитов крупных держав. Для последних стало важным перетянуть на свою сторону, как можно больше союзников. Такой поворот способствовал рождению современной дипломатии.
Рассказав о том, как менялись военные ресурсы, я обязан вспомнить и о тех кому судьбой было предписано ими управлять - о полководцах. Широкое применение огнестрельного оружия значительно обогатило инструментарий войны. Прежние схемы организации боя не работали. Окончательно это стало ясно в ходе войны Нидерландов за независимость, когда испанские армии терпели поражение от сравнительно небольших, но более манёвренных повстанческих войск. Натиску испанцев, их порыву был противопоставлен мушкетный и артиллерийский огонь, выдержка и дисциплина. Такая организация позволяла хорошо держать удар со стороны превосходящего противника, но не решала задачу перехода в контрнаступление.
Военную революцию, начатую Морицем и Вильгельмом Нассаускими, завершил король Густав II Адольф. Шведский монарх был восхищен голландскими новшествами и сделал всё, чтобы по этим лекалам перекроить свою армию. Однако, солдаты, обученные на новый манер, потерпели за 10 лет три чувствительных поражения. Потребовалось изменить систему обучения солдат, чтобы превратить шеренги мушкетёров в движущийся огневой вал. Наступательную мощь новым шведским порядкам обеспечивала кавалерия. Результат не заставил себя долго ждать: в первом же столкновении шведов и имперцев при Брейтенфельде в 1631 г. войска германских княжеств были разгромлены.
Пример шведов оказался заразительным. Валленштейн, Великий Конде, Тюренн стали применять новые схемы боя и одерживать одну победу за другой.
Русское царство, преодолевавшее последствия Смуты, не могло остаться в стороне от прогресса в военном деле. Тем более, что отдельные элементы передовых технологий прижились в русской армии гораздо раньше - ещё в 16 веке. Например, стрельцы - постоянное наёмное войско, вооруженное мушкетами, составляли значительную часть армии и умели двигаться особым боевым порядком, названным "гуляй город".
Интересно! Дьяк Иван Тимофеев подробно описал тактику стрелецкого боя в своем «Временнике». «Гуляй город»- это передвижная крепость из толстых досок, заранее сбитых в щиты, в промежутках между стенами, обычно шириной 2-3 м, располагались стрельцы, которые через бойницы могли расстреливать наступающих татар
Конечно в русских военных практиках были свои обстоятельства, которые заключались в том, что главная угроза исходила из степи. В ровном поле остановить татарскую лаву практически было невозможно, но лёгкие укрытия позволяли смягчить силу её удара, и воспользовавшись заминкой, навязать ближний бой в тесном пространстве.
Неэффективность стрельцов на европейском театре военных действий в 1 половине 17 ст. поставила перед царём Алексеем Михайловичем задачу перестройки всей системы ратного дела. Реформирование армии происходило с учетом ряда сложившихся тенденций:
Во-первых, в составе войск пехота заняла главное место.
Во-вторых, сохранялась практика регулярного сбора феодального ополчения, которое распустить было нельзя, а вмонтировать в новую систему невозможно.
В-третьих, на первые роли в армии выходит армия «новой модели», вооруженная и обученная по последним европейским стандартам.
И так начнём!
Серьезные перемены изменили лицо главной ударной силы старомосковского войска — поместной конницы. Внешний вид всадника поместной конницы к середине XVII в. радикально переменился, его экипировка в большей степени была сориентирована на рейтарский образец.
Требование вооружать себя огнестрельным оружием создавало препятствие для беднеющих дворян и их численность на смотрах постоянно уменьшалась.
Напротив, стрелецкое войско выросло вдвое и достигло к сер. XVII в. 60000 человек. Но боевые качества стрельцов были под большим сомнением. Поскольку им приходилось кормиться самим и походы для них были делом нежеланным. Царю можно было положиться на стрельцов, как на стражей внутреннего порядка или защитников границ, но не более.
Для наступательной тактики русской армии требовалось создать " полки нового строя", которые могли бы конкурировать с поляками и шведами.
Основу кавалерии армии «новой модели» составили рейтарские полки. Новый этап их истории начался в мае 1649 г., когда главный военный советник правительства Алексея Михайловича голландец полковник И. фон Бокховен получил приказ набрать полк рейтар, и превратить его в образцово-показательный и одновременно учебный.
Подводя общий итог работе Бокховена и его помощников, шведский резидент И. Родес сообщал в Стокгольм 31 мая 1652 г., что полковник «…уже 2-3 года обучает здесь упражнениями конного строя два русских полка, которые состоят из благородных. Думают, что он теперь так сильно обучил, что среди них мало найдется таких, которые не были бы в состоянии заменить полковника, а чтобы их даже еще больше усовершенствовать и сделать совершенством, он теперь обучает их упражнениям также пешего строя с пиками и мушкетами …».
Русские рейтары на фоне своих соперников из Польши и Крыма были в проигрышном положении, так как уступали им по качеству оружия, по умениям держать конный строй, но европейские учителя привили им навыки кучного залпового огня, что не раз спасало войска от серьёзных неприятностей.
Обзаведясь рейтарами, русское командование не оставило попыток заполучить кавалерию, способную производить стремительные атаки подобно польским гусарам. Первые гусарские роты появились в русском войске около 1634-1635 гг., а в кампанию 1654 г. был выставлен уже тысячный гусарский полк под началом полковника Х. Рыльского. И хотя этот полк к концу 50-х гг. был, судя по всему, распущен, на смену ему пришли сначала в 1660 г. отдельные гусарские роты, а затем в 1661 г. гусарский полк Новгородского разряда. Примерно тогда же на юге, в Белгородском полку, появляются отдельные полки копейщиков.
Татарская угроза по-прежнему оставалась актуальной, в Москве наряду с продолжением строительства Белгородской черты решили увеличить число ратных людей на степном рубеже. В целях экономии правительство решило прибегнуть к созданию поселенных драгун. Начиная с 1646 г. крестьяне ряда южных уездов и волостей были отобраны у прежних владельцев в казну, записаны в драгунскую службу и получили оружие (карабины и шпаги). Специально для их обучения драгунскому строю из Москвы были присланы начальные люди. Система первоначально показала свою эффективность — выучка драгун была выше, чем у поместной конницы, а содержание их обходилось казне значительно дешевле, нежели постоянных драгунских полков, поэтому их численность постепенно росла.
Разношёрстная структура русского войска требовала особого управления, в котором было бы обеспечено взаимодействие войск старой и новой модели.
Характерной чертой нового управления армией стала определенная децентрализация, выразившаяся в передаче части полномочий на места, в разрядные полки (позднее разряды — военно-административные округа). Эта новая тенденция была обусловлена, по мнению историка П.Н. Милюкова, необходимостью оперативнее откликаться на возникающие угрозы со стороны потенциальных противников и иметь на предполагаемом театре военных действий достаточно сил для успешного противостояния.
Главное, что царь Алексей Михайлович отменил систему местничества, которая порождала путаницу. Местничество подрывало военную иерархию, отдавая предпочтение знатному дилетанту перед настоящим профессионалом. Столкнувшись с рядом вопиющих примеров, когда дело страдало от борзых аристократов, царь приказал брать во внимание старшинство по службе. Если смысл царского указа до бояр не доходил, то самодержец мог вразумить неслуха зуботычиной.
Воспитанный на русских сказках, где "кашу из топора не сваришь", Царь активно участвовал в технологической модернизации отечественной экономики.
Новая армия нуждалась в современных образцах оружия и амуниции, причем более или менее стандартизированных. Их нужно было или произвести в самой стране, или же закупить за границей, доставить в Россию и затем распределить по полкам. Без организации четко действующей службы снабжения, тыла все усилия по развертыванию армии «новой модели» становились бессмысленными. Отличительной чертой военной деятельности Алексея Михайловича стало не столько участие в сражениях, сколько создание необходимых условий для участия армии в них.
С помощью Бориса Морозова он упорядочил финансы, увеличив собираемость налогов, а также оказал поддержку строительству оружейных мануфактур. Построенные казной заводы в Туле были переданы в аренду голландцам П. Марселису и Т. Аккема , которые вскоре построили на свои деньги завод по отливке пушечных ядер под Вологдой. В Москве развернулся немец Д. Бахерахт, построивший первую пороховую мельницу по западноевропейскому образцу. Для координации работы как государственных, так и частных заводов по производству столь необходимого ручного огнестрельного оружия в 1647 г. был создан специальный Приказ Ствольного дела.
Принятые меры позволили существенно поднять уровень производства оружия в России. Его выпуск значительно вырос в сравнение с предыдущим столетием. Так, только в 1647-1665 гг. из Ствольного приказа в войска было отпущено 31464 мушкета, 5317 карабинов, 4279 пар пистолетов; в 1668-1673 гг. тульские и каширские заводы по заказу казны произвели ручных гранат 154169, 25313 пушечных гранат, 42718 ядер, 40 тыс. пудов железа и чугуна. При этом необходимо отметить, что в России был освоен выпуск и ремонт всех видов и типов оружия и амуниции, от фитильных, колесцовых и кремневых гладкоствольных и нарезных («винтованных») мушкетов и пистолетов, ручных гранат до тяжелой осадной артиллерии, ядер и гранат для нее, не говоря уже о доспехах и прочем снаряжении.
Однако, отмечая серьезные успехи правительства Алексея Михайловича в создании собственной военно-промышленной базы, все-таки полностью стать независимыми от Запада в этом вопросе не удалось. В силу ряда как объективных, так и субъективных обстоятельств производственные мощности имевшихся в России предприятий были явно недостаточны для того, чтобы полностью удовлетворить запросы армии на вооружение и снаряжение. В частности, это было обусловлено тем, что работа вододействующих машин на русских заводах сильно зависела от климата, и по этой причине реальный годовой цикл работы русских железоделательных заводов того времени не превышал 130 дней. Не стоит забывать и о том, что соседи России стремились ограничить доступ русских к новейшим военным технологиям и воспрепятствовать в той или иной мере найму специалистов на русскую службу.
Все это обусловило невозможность полного отказа от закупок за рубежом не только оружия, но и сырья и полуфабрикатов для его изготовления, хотя импорт оружия и амуниции обходился русской казне весьма недешево. Начатая еще при Михаиле Федоровиче практика закупки крупных партий холодного и огнестрельного оружия, доспехов и пр. была продолжена и при Алексее Михайловиче. Так, в преддверии войны с Речью Посполитой, в 1653 г. была достигнута договоренность с Голландией о закупке 20 тыс. мушкетов и 540 тонн пороха. В феврале 1654 г. Алексей Михайлович обращается к шведской королеве Христине с просьбой продать 20 тыс. мушкетов. Аналогичное письмо было направлено и датскому королю Фредерику II. Уже после начала войны, в 1655 г., в Голландии были закуплены еще 20 тыс. мушкетов. В дальнейшем объемы закупок оружия и амуниции за рубежом стремительно возрастали. Так, при посредничестве двух голландских купцов, Х. Свелленгребела и Й. ван Сведена, в 1659-1662 гг. в Россию было доставлено не менее 75 тыс. мушкетов, 30 тыс. карабинов, 34 тыс. пар пистолетов, не считая доспехов и холодного оружия.
Таким образом, используя как собственные производственные мощности, так и крупномасштабные закупки за рубежом, московским властям в целом удалось решить проблему снабжения быстро растущей армии необходимым современным оружием и амуницией для ведения интенсивных боевых действий.