На Волжской в отделении экстренной помощи сидело и стояло около десятка человек. Мужик в очках и с женой, парень с окровавленной тряпочкой у лица, девушка, всхлипывающая на груди у своего бойфренда, женщина в серой шубе и гастарбайтеры неопознанной национальности.
Всхлипы постепенно перешли в рыдания, и девушку было решено пропустить без очереди. Она рванулась в дверь, через минуту вышла из неё, встала, глядя в пространство, пробормотала: «Офигеть» и стремительно вышла на улицу. Бойфренд последовал за ней.
– Это что, всё? – искренне удивился мужик в очках.
Парень с тряпочкой пожал плечами:
– Не приняли, наверно.
Женщина в серой шубе писала в телефоне, откладывала его, смотрела в окно. Время от времени в её глазах простреливали слёзы и она осторожно сопела, стараясь успокоиться. Расстёгивала сумку, что-то высматривала в ней, снова закрывала… Когда наступили сумерки, она достала из внутреннего кармана сумки паспорт в потёртой кожаной обложке и прижала к правой щеке.
Гастарбайтеры смиренно ждали стоя.
За окном темнело.
Прошло полтора часа.
– Сейчас мы их лечить пойдём, – заявил мужик в очках, резко вставая.
Тут из-за двери показалась медсестра, обтянутая в зеленый халат. На лице её проступило недоумение и недовольство.
– А вы что тут? Вы все сюда, что ли?
Публика покивала в ответ, морщась и постанывая.
– Не… ну вы чё?.. Чё все собрались сюда-то? Сорок поликлиник в городе, а вы все сюда пришли… Идите… у вас свои поликлиники есть, чего в них-то не ходите?
– Что вы хотите этим сказать? – проговорила женщина, отклеивая прилипший к щеке паспорт. – Мы вот сейчас пришли сюда, к вам, и сидим с острой болью. И в какие тридцать девять других поликлиник уже не поедем. Неизвестно, как там нас примут. На минуточку, уже девять часов вечера… куда мы пойдём?!
Медсестра блеснула очками:
– Да я говорю, что здесь челюстно-лицевая хирургия…
– И в чём противоречие?!. Или вы нам отказываете в медицинской помощи? Так и скажите…
– Мы не отказываем. Я так-то… хотела узнать просто, есть ли кто с травмами. Всех примем, чо. Есть такие? Кто не с зубами-то?.. Есть?..
– Я не с зубами, – раскололся наконец парень с красной тряпочкой.
– Ооооой, ты, моя лаааапочка! – протянула медсестра, обтекая дверь торпедовидным корпусом и заглядывая парню в окровавленное лицо. – Заайчик ты мой бедовый!.. да ты же не туда пришёл… У тебя же нос разбит? А у нас тут челюстно-лицевая хирургия. Ты выйди отсюда, сверни вправо, обойди дом и стучись у крыльца – там лор принимает…
– Так я был там, – вежливо прогнусавил пострадавший. – Меня не приняли, послали сюда…
– Не, зайчик, мы тебя не примем… Челюстно-лицевая, понимаешь?
– А чем вам нос не лицо?..
– Это не лицо, это нос. Значит, должен принять ухо-горло-нос – лор то есть. Понял?..
– Понимаю, чё ж не понять. Не турок, чё…
– Иди, лапочка, иди… Мы тебя не примем, – журчала медсестра, исчезая за дверью…
Парень посидел в недоумении, не зная, на что решиться. Наконец сложил тряпочку, спрятал в карман, усмехнулся и вышел.
Оставшиеся восемь человек с надеждой смотрели на женщину в серой шубе. Подошла её очередь.
– Вы там с ними построже, – сказала худенькая брюнетка, сидевшая напротив. – Распустились… Идите, говорит, отсюда. Так-то у нас полисы у всех, отчисления идут.
Женщина вошла в белую дверь, повесила шубу на железную вешалку-стойку и постояла, вглядываясь в коридор. Коридор был сумрачен, как будущность. В конце его маячил кабинет.
– Та-а-а-а-ань!.. – громко протянула врач-стоматолог – крашеная блондинка с полустёртой оранжевой помадой на тонких губах. – У нас лидокаин есть?..
– Лидокаин?!. – с неподдельным удивлением ответила медсестра. – Не, нету…
– В шкафчике посмотри.
– Да нету, я помню, – произнесла медсестра, не трогаясь с места. – Нету его.
– Садитесь, – сказала врач, не глядя на женщину. – У вас что?
– Да вот… Зуб раскололся.
– Откройте рот.
Врач достала инструмент, напомнивший пациентке что-то из детства (ах, да – щипцы для колки пиленого сахара) и примерилась. Раздался неприятный сухой треск.
– Ну, вот, – по-прежнему не глядя на женщину, сказала врач с оранжевыми губами. – Потом пойдёте в свою поликлинику, там и будете решать, что с этим делать…
– Угу, – кивнула женщина и пошла за шубой.
Очередь встретила её в режиме ожидания и надежды.
– Всё хорошо?
– Хорошо, – отозвалась женщина, застёгивая шубу. – Хорошо, что нерв в этом зубе отсутствует… Уже лет пять, наверно. Удачи, в общем, всем.