Два знакомства часть четвертая
Д В А З Н А К О М С Т В А
(ч а с т ь ч е т в е р т а я)
Несколько лет спустя после знакомства с В.Ф. я уже
взрослый, наверное, даже женатый человек, вечером бродил по
Ленинскому парку, не зная куда себя деть от зубной боли.
Проходя мимо летнего ресторана я вдруг вспомнил
чей-то рецепт на этот случай. Нужно набрать в рот глоток, то ли
перцовки, то ли старки, подержать ее, не глотая, несколько минут
и выплюнуть. Потом еще и еще и так все 150 грамм.
Я так и сделал, занял свободный столик и приступил к
к лечению, полоская зуб водкой некоторое время, а потом
выплевывая ее на газон, зеленевший вокруг ресторана, благо
вместо стен у летнего заведения был невысокий барьерчик.
Я понимал, что рискую обратить внимание посетителей
на свое непристойное поведение. А с другой стороны, куда еще
плеваться, в другой стакан, что ли? Так меня все примут за
сумасшедшего.
Зуб болел так сильно, что я вначале даже не подумал о
вопиющей несуразности последней стадии каждого цикла этой
процедуры. А вслед за тем я почувствовал как весь мой организм
запротестовал против несправедливости. Почему выплюнуть,
почему не выпить, ведь зуб болит не в желудке?
Вдруг ко мне подходит официант. Я приготовился
выслушать лекцию о правилах поведения посетителей
общественных мест, а он вместо этого приглашает меня пересесть
за другой столик. Ну, думаю, заслужил ты, болезный, корректный
намек на чеховское "Позвольте Вам выйти вон".
Подхожу к столику, который мне показал официант,
а там Василий Федорович собственной персоной с каким-то
тщедушным мужичком лет пятидесяти.
Думаю, что он меня не узнал, скорее всего ему показалась
оригинальной моя манера обращаться с водкой, поэтому он и
пригласил меня к своему столику. В следующую минуту он
растормошил совсем заскучавшего собутыльника и приказал ему
выйти на Советов, остановить такси и вернуться за ним в ресторан,
вернее, теперь уже за нами обоими. Все это он произнес довольно
внятно и я понял из предыдущего опыта, что В.Ф. еще на ходу.
Потом он сказал:
-Мой юный друг, сейчас, в ожидании этого нерадивого
посланца, мы с вами выпьем,- и заказал официанту графин водки.
Странно, но я не заметил, под какую рюмку я перестал
ощущать зубную боль. Я стал ему рассказывать про нашу встречу
в Мысхако и про саргана. В.Ф. сделал вид, что все вспомнил, но
вместо Мысхако уверенно называл Махинджаури, а вместо Генки
Макушкина кого-то из школьных друзей своего довоенного
детства.
Через некоторое время после того, как мы разделались
с графинчиком, я уверенно почувствовал резь и тяжесть в
мочевом пузыре, но перебивать старшего не стал. Наконец, он
смирился с тем, что на посланца надежды беспочвенны, а деньги
у него закончились и за их пополнением нужно ехать к нему
домой на такси.
Мы вышли из ресторана и через парк направились к
выходу на Советов. Я признался ему в неудобстве, которое
испытываю последние полчаса, и заверил в том, что не пройдет
и минуты, как я слетаю в туалет и догоню его задолго до выхода
из парка. В ответ слышу совершенно неожиданное:
- МочИтесь прямо здесь, мой юный друг.
Я думал, что он шутит, но не тут-то было, он не
капризничал, он требовал. В результате впервые в жизни я
только делал вид, что писаю, изнывая в то же самое время от
жгучего желания на самом деле освободить свой мочевой пузырь.
Еще через минуту мы наткнулись на его недавнего собутыльника,
которого В.Ф. послал за такси и который вместо этого безмятежно
спал в соседних кустах.
В.Ф. даже глазом не моргнул проходя мимо человека,
с которым еще полчаса тому назад сидел, как сказал бы
булгаковский Воланд, за пиршественным столом, что меня
покоробило, но я уже понял с кем имею дело и что это
объяснялось не его пьяным состоянием, а чем-то значительно
более серьезным, похожим на подлость.
В конце концов, мы приехали с ним за деньгами, вы уже
догадались куда, конечно же, к дому Генки Макушкина, где он
останавливался всегда, когда запивал в Новороссийске. Заходить
в дом он не стал, только стукнул в низенькое окно и отдал
распоряжение генкиной матери.
В ожидании денег он почувствовал то же желание, что
и я в Ленинском парке получасом ранее. Громадный, в несколько
обхватов, он имел не только обширный, как у всех толстяков,
живот, но и грудь в уровень с животом.
Я оторопел, когда увидел, что подготовительными
действиями занялся не страждущий, а водитель такси. Тот
нашарил в этом необъятном пространстве пряжку ремня, после
чего брюки В.Ф. кольцом легли на землю вокруг двух бледных
столбов его ног.
Руками В.Ф. не доставал до того, до чего нужно
мужчине достать в такие минуты. Ну и уж самостоятельно
поднять брюки с земли он тоже не мог. Всем этим занимался
сноровистый водитель такси. Он же после завершения процесса
опорожнения объемистого пузыря обежал вокруг своего
щедрого пассажира, затягивая на нем брючный ремень.
Это была святая и щедро оплачиваемая обязанность
всех водителей таксопарка города Новороссийска.
Он сам говорил, что не было на побережье от
Новороссийска до Батуми города, городка или поселка где бы он
ни располагал резиденцией, за которую платил за год вперед,
независимо от того доносила его туда пьяная и шальная жизнь
или нет.
Последняя моя встреча с В.Ф. состоялась еще года
через три. Я в одиночестве слонялся вечером по городу и
совершенно неожиданно наткнулся на него возле центрального
гастронома на Советов. Тогда он узнал меня сразу, потому что
был еще не очень пьян:
- Мой юный друг, мы с вами сейчас должны навестить
прокурора города Новороссийска. Вы с ним знакомы?
- Упаси бог, Василий Федорович!
- Тем более. Я попрошу вас зайти в этот магазин, купить
три бутылки коньяка, три коробки шпротов, три бутылки "Боржоми"
и три лимона, а я остановлю такси и мы отправимся к нему домой.
И сует мне в руки зеленую пятидесятирублевую купюру.
Это то, что я получаю на фирме у Челомея два раза, но на целый
месяц, в аванс и в получку, только совсем другими купюрами,
а один раз даже металлическими полтинниками, сложенными в
столбики и завернутыми в плотную бумагу.
Вскоре мы уже звонили в дверь квартиры прокурора
города. Открыла дверь его жена со словами:
-Ой, дорогой Василий Федорович, а Коля только что,
совершенно измученный, вернулся из трехдневной поездки по
району и сейчас лежит в ванной.
Но В.Ф. человек решительный и никаких полунамеков
понимать не желает. Мы вручили свертки жене прокурора, а сами,
для начала с одной бутылкой, вторглись в их ванную комнату.
В.Ф. за неимением сиденья подходящей площади
развалился на полу. Я не стал садиться на единственную табуретку,
потому что занимал бы в этой позе господствующую высоту, и
пристроился на прохладном кафеле.
Виновник, точнее, государственный обвинитель остался
лежать в ванной, скрестив для приличия руки в паху.
Там и состоялся банкет по поводу моего знакомства с
прокурором, во время которого мне приходилось периодически
тормошить блюстителя закона городского масштаба, чтобы тот
не утонул по пьяной лавочке в собственной ванной. Как его
невменяемого вытаскивала оттуда благоверная одному богу
известно.
окончание: