Оставшись с девочками в Ташкенте ещё на две недели, мы оставались у Мухаббат. Там нам было более спокойно.
- Кеное, скажите... Вы простите меня, что спрашиваю такое у Вас... как это... ну... выйти замуж во второй раз? Я представить себе такого не могу, кроме Батыр акя никого другого рядом не вижу, - однажды, сидя на топчане, спросила Мухаббат.
Девочки сидели у арыка и игрались с детьми Хурсандой, которая в это время готовила ужин. Я опешила от вопроса и улыбаясь, посмотрев на Мухаббат.
- И дай Аллах, будьте с Батыром счастливы, дорогая. Женщина рождена, чтобы быть счастливой и делать счастливыми других. К сожалению, счастье у меня было очень коротким. Понимаю, наши обычаи, устои, всё понимаю, но я живой человек, Мухаббат, мои дети выросли, не захотелось прежде времени хоронить себя. И потом, сейчас я живу в Ленинграде, а когда Гульнара закончит учёбу... что ж, там видно будет. Если Вы помните, это мой третий брак, да, я никогда не забуду Махсуд акя, дай Аллах ему место в раю, но я же не могу умереть следом за ним? Я не хочу говорить об этом, Мухаббат, хотя... может Вы меня и осуждаете, - сказала я, глядя на детей.
- Простите меня, не хотела Вас обидеть, кеное, но Махсуд - мой брат, просто... я знаю, что мёртвые смотрят на нас сверху и всё видят, - сказала Мухаббат.
- Что ж, если любить и быть любимой грешно, значит я сама отвечу перед Аллахом, когда наступит мой час. Гульнара, Катюша? Помогите кеное накрыть на стол, дети тоже проголодались, - крикнула я дочери, чтобы не возвращаться к этой теме.
Мухаббат кажется поняла, что мне неприятен этот разговор, она быстро встала с топчана и пошла под навес, к летней кухне, чтобы самой помочь дочери.
Утром, когда все спали, я поднялась пораньше, решив поехать на базар. Собственно, это была барахолка, где продавались как старые вещи, так и новые. Захотелось купить себе платье, может назло, может просто решила отвлечься. Я вышла из дома Мухаббат и пошла к остановке. Две соседки, которых я очень хорошо знала, с раннего утра сидели возле калитки, под деревьями, что росли вдоль улицы. Я остановилась, чтобы поздороваться с женщинами очень почтенного возраста.
- Ассалом аляйкум, Джамиля опоки (обращение к женщинам в возрасте), ассалому аляйкум, Норхон опоки. Как Вы? Как Ваше здоровье? - с почтением спросила я, подходя к ним поближе.
- Ва аляйкум ассалом. Да как же тебе не стыдно, Халида? С каким же лицом ты подходишь к нам, а? Тебе сколько лет, ты забыла? У тебя взрослые дети, дочь на выданье, а ты сама замуж выскочила, да ещё за русского. Посмотрите на неё, люди! Память Махсуда оскверняет, бесстыжая! - закричала Джамиля опа.
- И не говори! Совсем стыд потеряла, совести нет! Ещё душа Махсуда над ней витает, а она.... эээх. Куда наши нравы катятся, - поддержала её Норхон опа.
Я стояла перед женщинами и ошалело смотрела на них, меня словно кипятком облили. Не зная, что им ответить, я быстро повернулась и побежала обратно к дому Мухаббат. Меня так трясло, что зубы стучали, несмотря на раннюю летнюю жару. Чтобы не упасть, я вошла во двор и облокотилась о стену. Хурсандой, которая успела полить двор, нагнувшись его подметала и меня не заметила. Шатаясь, я подошла к топчану, на котором спали Гульнара и Катя. Сев на край топчана, я задумалась, обида захлестнула меня и я не заметила, как слёзы потекли из глаз.
- Может они и правы? У меня и правда взрослые дети, Гульнара совсем невеста, а я в любовь играю, - думала я, когда меня окликнула Мухаббат, заставив вздрогнуть.
Она подошла ко мне и с удивлением посмотрела на меня.
- Что это с Вами, кеное? Кто Вас обидел? Почему у Вас слёзы на глазах? - с недоумением спросила Мухаббат.
- Жить не хочется. Позор на мою голову, Мухаббат. Не знаю, что и делать, - опустив голову, ответила я.
- О, Аллах! Что же Вы такое говорите, кеное? - воскликнула Мухаббат.
- Девочек разбудим, пошли в дом, - сказала я.
Она, кивнув головой, быстро прошла по тропинке, выложенной из камней от топчана к дому и к калитке.
- Сейчас на улице видела соседок, Джамилю и Нурхон. Они мне такое выговорили, хотелось сквозь землю провалиться, - тихо сказала я, сев на пол, на постеленную курпачу, рядом с Мухаббат.
Я не могла унять слёзы, обида захлестнула меня, сжимая сердце.
- Не хотела Вам говорить, кеное, они и мне на днях выговорили о Вас. Брата моего вспоминали, я же вчера спросила Вас, намекнула Вам, знала, что разговоры пойдут. Это махалля, кеное, людям рты подолом не закроешь. У нас женщины и моложе замуж не выходят, если волею судьбы остаются одинокими. Ну... а Вам далеко за пятьдесят, да и сын взрослый, дочь, опять-таки, невеста уже, сами понимаете, наши обычаи строгие. Если бы ещё старик узбек к Вам посватался, а тут, чуть старше Вас, да ещё русский, - говорила Мухаббат.
Я поверить не могла, что и она осуждает меня.
- Мухаббат? Вы тоже женщина, как же Вы смеете осуждать меня, дорогая? - воскликнула я.
- Я не осуждаю Вас, кеное, просто говорю, о чём люди судачат. Абдулла любит Вас, поэтому ничего Вам не сказал. А какого мужчине, за спиной сплетни слушать? Большего позора его чести нет, - говорила Мухаббат.
- Понятно... - пробормотала я и поднявшись, вышла во двор.
Что делать, я не знала, впереди словно свет погас, ещё совсем недавно, я была так счастлива, а сейчас, это счастье словно в тучу превратилось. Я подошла к топчану и посмотрела на дочь, её красивое лицо было спокойно.
- Наверное и ей тоже больно, что я так поступила. Какая же я эгоистка, только о себе думала, - подумала я.
Вышла Мухаббат и подошла ко мне.
- На людей не обижайтесь, кеное, они что видят, то и говорят. Вон сколько вдов после войны осталось, в нашей махалле их только с десяток, но ни одна из них замуж не вышла, а среди них есть и совсем молодые, даже без детей. Чтят память мужей, - говорила безжалостную правду Мухаббат.
- Гульнара? Катя? Поднимайтесь, девочки. Мы уезжаем. Соберите быстро вещи. В аэропорт поедем, - громко сказала я, когда на мой зов они открыли глаза.
- Как уезжаем? Но ещё же десять дней есть? - удивилась Гульнара.
- Так мы на самолёте полетим? - спросила Катя.
Ничего им не отвечая, я вернулась в дом и вышла с сумкой в руках, небрежно побросав в неё свои вещи. Гульнара и Катя, спустившись с топчана, пошли в дом, собирать вещи.
- Вы то уедете, кеное... а нам как быть? Абдулле? Он ведь сын Ваш и моего покойного брата. Как нам быть? - спросила Мухаббат.
Такой я её ещё не видела. Что меня дёрнуло высказаться, столько лет прошло, до сих пор простить себя за это не могу. Может была подавлена произошедшим, расстроена, не знаю.
- Абдулла вовсе не сын Махсуда. И никогда им не был, - со злостью бросила я.
Я видела, как побледнела Мухаббат и зашатавшись, схватилась за ствол дерева.
- Что Вы такое говорите, кеное? Это неправда! Скажите, что это неправда! - воскликнула Мухаббат.
- Это правда. Махсуд относился к Абдулле, как к родному сыну и это он попросил никому не говорить, что Абдулла ему вовсе не сын. Я очень благодарна Вашему брату, Мухаббат но правда такова, - с безразличием ответила я.
Мухаббат беспомощно опустилась на край топчана.
- Так Вы столько лет жили во лжи. Значит... меня с Вами ничего не связывает, только Гульнара... а может и она не дочь моего брата? - бросила мне Мухаббат.
Ничего не ответив, я пошла к калитке. Гульнара и Катя уже собрали вещи и подошли попрощаться с Мухаббат и Хурсандой. Но Мухаббат, кажется и прощаться не захотела, отвернувшись, она ушла в комнату. Только я понимала чувства Мухаббат, тяжело было узнать такую правду, а мне вдруг, наоборот, на душе стало легче. Я вдруг подумала, что Саша мой законный муж, а в том, что вдовы у нас не выходят замуж, не моя вина.
- Мамочка, что случилось? Тётя Мухаббат даже проститься с нами не захотела. Вы поругались, да? - спросила Гульнара, догоняя меня.
А я пошла в другую сторону, вновь встречаться с Джамилей и Нурхон, у меня желания не было. Старушки ещё сидели под деревом и я чувствовала их злобный, сверлящий взгляд, провожающий меня. Я представила, что они обо мне говорят и ещё долго будут говорить. Обидно было, что Мухаббат и её семью, я кажется потеряла навсегда. Не думала я, что так печально закончится наша поездка в Ташкент.
Выйдя из дома Мухаббат, мы поехали к Даше домой. Мирзы дома не было, Даши тоже, подумав, что она может быть у Замиры, пришлось ехать туда. Мне непременно нужно было с ней встретиться. Зачем... я и сама не знала, может искала у Даши поддержку, но тем не менее, мы поехали к Замире домой. Даша оказалась там, как я и предполагала. Открыв дверь, Даша посмотрела на меня и тут же взяв за руку, увела в спальню, сказав девочкам, чтобы они проходили на кухню.
- На тебе лица нет, что с тобой? - с тревогой спросила Даша.
- Нам срочно нужно уехать, - мои губы дрожали и я готова была расплакаться.
- Рассказывай. Почему такая срочность? Ещё вчера ты говорила, как хорошо дома, что хочешь на базар поехать. Я же вижу, что что-то случилось, - усаживая меня рядом с собой на кровать, сказала Даша.
- Обо мне в махалле сплетничают. Даже мне выговорили, что я совести не имею. Замуж вышла, со взрослыми детьми. Даша! Ну что мне теперь делать? Развестись с Сашей, что ли? Ведь они в чём-то правы, понимаешь? Вот и Мухаббат упрекать стала меня. А я... Даша, я такая, дура! Ведь, сгоряча, я ей сказала, что Абдулла не сын Махсуда, - сказала я, виновато опустив голову.
- Что касается твоего полковника... живи и будь счастлива. Пусть говорят, не обращай внимания, каждая женщина имеет право на счастье. А что касается Абдуллы... тут ты и правда дура, Халида. Ну кто тебя за язык-то тянул? Зачем ты ей сказала об этом? - повышая голос, сказала Даша.
- Я не смогла сдержаться, когда она сказала, что я позорю имя отца Абдуллы. Выйти законно замуж - это преступление, да? - воскликнула я, заплакав.
- Ты же знаешь, как относятся к этому у нас, в Узбекистане. А может просто завидуют. Молодым мужчин нет, а тебе вот повезло, да ещё и не инвалид, каких после войны не счесть, здоровый мужик, полковник. Так живи и радуйся, Бог тебя любит, - улыбнувшись, сказала Даша.
- Мы уезжаем, Даша. Абдулла на работе, где я его найду, на какой стройке? Передай ему, что нам с девочками срочно пришлось уехать. А сейчас, нам бы позавтракать. Мы же из дома вышли, не поев, - сказала я.
- С Абдуллой попрощайся, ничего я ему передавать не буду. Сама поговори, перед тем, как уехать. Пошли на кухню, - коротко сказала Даша.
Когда мы зашли на кухню, Гульнара и Катя уже завтракали, я села за стол. Замира налила мне горячий чай, через силу, я съела кусочек лепёшки и виноград. Но уехать в этот день не получилось, для начала, нужно было купить билеты. Вечером, оставив девочек у Замиры, я поехала домой к Абдулле, мне нужно было поговорить с ним и объясниться. Ведь если Мухаббат мне сказала всё это, значит и Абдулла также думает. Я приехала в тот момент, когда и Абдулла подходил к дому. Увидев меня, сын удивился.
- Мамочка? Что случилось? Почему Вы так поздно пришли? - спросил он.
- Ты не рад мне, сынок? Поговорить с тобой пришла. Давай войдём в дом, - сказала я.
Анна ждала мужа, приготовив ужин и накрыв на стол.
- Здравствуйте, мамочка, а Вы как раз к ужину, садитесь за стол. Андрюшу только что накормила и спать уложила, - говорила Анна, заваривая горячий чай.
- Здравствуй, Анна, а я попрощаться пришла, нам уезжать нужно, - садясь за стол, сказала я.
Я села за стол на большой террасе, у открытого окна, Абдулла вымыл руки и сел рядом со мной.
- Я сегодня лагман сделала, как хорошо, что Вы пришли, - сказала Анна.
Живя в Ташкенте, молодая женщина научилась готовить узбекские блюда, хотя часто делала и те, что готовила в Ленинграде. Но Абдулла больше любил нашу кухню. Поев, я похвалила Анну, сказав, что очень вкусно получилось.
- Пошли во двор, сынок, солнце ушло, жара спала, там и поговорим, - сказала я.
Абдулла послушно вышел следом за мной. Сев на топчан, я внимательно посмотрела на сына. Ходить вокруг да около, я не стала, сразу всё и рассказала.
- Значит и ты меня осуждаешь, верно? - глядя сыну в глаза, спросила я, после того, как сказала ему, что Мухаббат и соседи меня осуждают.
Рассказала, что в состоянии тревоги и отчаяния, сказала ей, что он Махсуду не родной сын. Абдулла нахмурился и долго молчал, потом посмотрел на меня и покачал головой.
- Зря Вы сказали об этом тёте Мухаббат. Я собственно и забыл о том, что папа мне не родной. Всегда считал его родным отцом. А осуждают Вас... но Вы знали, что так будет, когда выходили замуж за полковника, мама. Знали наши обычаи, как к этому отнесутся, тоже знали. Чего уж теперь? Дело сделано, назад ходу нет, - сказал Абдулла.
- Но ведь ты сам писал мне, что согласен, что не против того, чтобы я... как же это... - растерялась я.
- Я и сейчас могу повторить, что рад Вашему счастью, мама, но... как бы Вам это объяснить... так у нас принято, не вчера и даже не год назад, это веками заведено, что женщина прежде всего думает о детях. Ладно, не расстраивайтесь, полковник - хороший человек, так что живите и будьте счастливы, - усмехнувшись, сказал Абдулла.
Я понимала, насколько он прав, жалела ли я о том, что так опрометчиво согласилась на этот брак, теперь я не могла ответить на этот вопрос. Я просто хотела уехать, забыть, что произошло сегодня, хотела просто жить.