1.
Вдох. Выдох. Воздух, проходя сквозь неплотно сомкнутые губы издает звук, напоминающий… Что напоминающий? Не помню… а что я помню вообще? Помню - дыхание. Помню - свет.
При воспоминании о свете глаза открылись.
Свет вокруг. Ничего кроме света, он льётся со всех сторон одновременно, теней нет. Да что тени, вокруг и внутри – нет ничего и никого.
Здесь не на что смотреть, нечего слушать и не о чем думать, вокруг только матовая, мягкая белизна.
Поднимаю руку — в ней зажата небольшая черная палочка.
Взмах.
Черный зигзаг прорезает белизну пространства. Линия висит в воздухе, как вызов, как застывшая молния.
Висит недолго. Медленно, нехотя белизна поглощает чужеродный элемент.
Новый взмах. Движение сложнее.
И снова черный штрих тает в окружающем белом безмолвии.
Рука непроизвольно делает резкий полукруг. На этот раз штрих не тает, а уплотняется и на невидимый и неосязаемый пол к моим ногам падает угольно-черная, блестящая, сделанная будто из на черного льда, дуга.
С.
Буква.
Дальше - я вспомню. Я вспомню, вторую, третью, и все остальные буквы в этом слове, и во всем этом тексте.
Я выберусь.
Я... я напишу.
2.
Вообще, с ними лучше не разговаривать. Просто не начинать, игнорировать, как будто их нет, и тогда они потеряют интерес к общению и заткнутся на время. Так проще.
Но то, что говорил Первый — было действительно интересно.
«Я и правда гораздо раньше все помню, раньше того момента, когда мы ту букву воплотили, ну, с которой все началось. Раньше намного, потому я и первый, и лучший!»
Почти не голос - скрип Пятого:
«Да что ты можешь помнить, Он и сам ничего не помнил и не видел до этой буквы, и буква – была моя, да и вообще…»
Заходящийся истерикой крик Третьего:
«Твоя - она была только в одном языке, урод! А писал он ее на другом!»
Я вмешиваюсь, пока не Третий сильно на разошелся:
«Первый! Рассказывай, что там у тебя!»
Короткая пауза – они нечасто слышат мой голос, потом плаксивый голос Второго:
«А со мной – ты никогда не разговариваешь! Несправедливо и неправильно!»
«Тихо! Первый, продолжай или…»
«А что или?» - хором Шестой и Седьмой. Да, эти знают, что оставить их без еды и секса – для меня несложно. Вот и боятся. Как и Четвертый – но тот лишь уныло вздыхает.
Первый держит паузу. Я тоже. Если уж я взялся разговаривать с тем, кто у меня в голове – пусть все будет по моим правилам… Но он знает, что я не помню ничего до того момента, как попал в Пространство, и не понимаю, как работает Книга, благодаря которой мне оттуда удалось выбраться. И не очень понимаю где я сейчас. Он знает, что все, что связано с прошлым, до того, как я оказался в белой пустоте с карандашом в руке, и загадка возвращения домой – для меня вопрос жизни и смерти.
«А что ты удивляешься? Хотел стать великим писателем – и стал. Книгу-то ты написал, и из Пространства выбрался. Ключом может стать только великая Книга, это то ты помнишь? Сильно ведь хотел? Славы, признания, похвалы? Ну, и вот… Я помог, но немного. Главные шаги ты сделал сам…»
Перед глазами проносятся неясные образы, с визуализацией у них хуже, чем с голосом.
Но мне этого хватает, и я начинаю вспоминать…
И я вспоминаю Слово.
3.
Не сказанное. Не написанное. Не подуманное.
Не лезь, не высовывайся, не делай. Будь умнее, будь хитрее. Будь, как все. Видишь – он высунулся, и получил по заслугам. А это – нет, это другой уровень.
Ты не сможешь так. Ты не достоин. Тебе не дано. Ты хуже. Не важно, чего или кого, хуже – и все.
Молчи, молчи, молчи.
Слово, которое я вспомнил – никогда не было произнесено и написано там, откуда я пришел. Оно было готово сорваться, отправится в мир, разбудить другие слова и составить вместе с ним канву какой-то другой судьбы. Не факт, что она была бы лучше, счастливее и правильнее – но она была бы моей.
То слово, которое тысячи раз не произносилось, не писалось, а в конце перестало даже думаться, закрытое под наслоением чужих смыслов, желаний, потребностей в том мире из которого я пришел – оно стало шагом освобождения здесь.
Я вспомнил первые минуты в этом мире, белое бесформенное пространство вокруг и черный штрих в руке. И я вспомнил то, что привело меня сюда.
Ты не сможешь. Это не твое. Какая книга, какая литература – займись делом, не отвлекайся по пустякам. Работай. У тебя много тяжелой и нудной работы. Делай то что положено… Зарабатывай. Неси в дом. Оставь глупости и игрушки.
Нет.
Белый лист в окне Ворда внезапно приблизился, превратился в тоннель, я схватился как за соломинку за то, что подвернулось под руку – это оказался огрызок черного карандаша.
Полет. Позади остаются буквы. Слова. Мысли. Память. А вместе с памятью позади остаются ограничения и блоки этого мира.
Я не знаю ничего - и ничего не боюсь больше.
Осознание себя. Попытка. Еще.
С.
Буква.
Еще буква. И еще. Черные ледяные буквы на белом бесконечном листе:
Chapter 1.
Начало - это очень важное действие. А когда я закончил книгу – этот мир изменился. Он не был белым листом. Тут были горы и облака, люди и кошки, золото и драконы. Все то, во что превращались черные ледяные символы.
Я смог. Я победил.
Я поднимаю остатки карандаша.
The End.
Точка в конце слова начинает увеличиваться и превращается в черный тоннель. Я возвращаюсь в мир, в котором родился. Но – это уже не совсем я. Я умею создавать миры. И я уже не остановлюсь.