Сенатор

День 1

Нью-Йорк, наши дни, около полудня. Привычный для этого мегаполиса шум, вой сирен машин полиции и "Скорой помощи", постоянные пробки, особенно в центре города. Снуют туда-сюда жёлтые такси, переругиваясь между собой, предлагают свой товар торговцы мелочью вроде мини-фигурок Статуи Свободы.

Одна из самых оживлённых улиц - Западная 42-я - шестиполосная и направлена в одну сторону. Здесь всегда много машин, особенно на перекрёстках с северными улицами. Здесь же находится станция "Пенсильвания", она же - "Пенн-стейшн". Это второй по величине вокзал не только Нью-Йорка, но и всех Соединённых Штатов. Первый в этом списке - двухуровневый Большой Центральный вокзал на 67 путей. Но несмотря на свои меньшие размеры - 21 путь, - станция Пенсильвания не уступает своему Большому Брату по пассажиропотоку.

Среди многочисленных машин такси, автобусов, останавливающихся здесь, у главного входа, стоит неприметный с виду минивэн. Из него выходят двое парней с сумками наперевес и направляются к служебному входу. Войдя внутрь, они спускаются по проходу вниз и идут по узкому тоннелю с плохим освещением.
 - Ты уверен, что мы правильно идём? - спросил один из них, и эхо разнесло его голос по всему переходу.
 - Знаю, - ответил второй, - давай топай.
 - А где он? - снова спросил первый.
 - Путь 11G, - донеслось сзади, - нам ещё минут пять идти.

Это машинист и кондуктор фирменного поезда "Сенатор" компании Amtrak ("Амтрэк" - англ.), идущего через всю страну из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Этот поезд находится в пути четыре дня и три ночи с остановками в таких мегаполисах, как Чикаго, Сент-Луис и Даллас. Поезд не случайно назван "Сенатор" - в его вагонах поистине роскошный сервис, хотя, несмотря на это, он доступен для всех желающих. В отличие от своих собратьев, имеющих в среднем по 7-9 вагонов, Сенатор насчитывает 14, среди которых:
2 багажных;
4 спальных;
2 вагона-ресторана;
3 купольных вагона;
2 сидячих вагона;
1 панорамный вагон.
Специально для него на нижнем уровне Пенн-стейшн увеличили длину всех платформ, так как вагоны сами по себе довольно длинные.

Тем временем локомотивная бригада дошла до пути 11G, на котором стояли два тепловоза - номера 273 и 366. Парням предстояло запустить их, сцепиться с составом поезда и довести его до места назначения - задача не из лёгких. Но для ребят это не первая их поездка подобного масштаба - несмотря на свой возраст, они достаточно опытные, чтобы доверить им трансконтинентальный рейс. Машинист и его помощник, он же кондуктор, заходят в кабину. На часах 12:23 дня.

Немного прокашлявшись, мощные двигатели тепловозов запускаются и начинают работать на холостом ходу. Это нужно, чтобы снизить их износ.
 - Джон, нам не надо с бригадиром поезда беседовать? - спросил кондуктор, вставая с места.
 - Нет, если что, я свяжусь с ним по радио, - ответил тот. - Сходишь осмотреть?
 - Да, - сказал помощник и вышел. Тем временем машинист вызвал диспетчера и запросил выход на сцепку с составом. Тот дал добро и переключил сигнал.
 - Фрэнк, как обстановка? - спросил по радио машинист.
 - Порядок, можешь выезжать, стрелка переведена, - ответил тот и помахал рукой - сигнал "Движение вперёд". Дизели взревели, и группа тепловозов плавно двинулась вперёд.

На платформе, куда должны были подать "Сенатор" на посадку, царило весёлое возбуждение, - как всегда, когда уезжаешь в путешествие. Собирались люди, ходили взад-вперёд носильщики, зорко следили за порядком полицейские. Слышны были обрывки фраз:
 - Ты будешь скучать?
 - Непременно!
 - Обязательно напиши, как приедешь!
 - Дженни, не пей так много, оставь брату воды!
 - Извините, сэр, я Вас не заметил...
 - Ничего страшного, всё бывает.
На табло высветилась информация: поезд Amtrak номер 32 "Сенатор", Нью-Йорк - Лос-Анджелес, путь 4. Время отправления - 13:26, или 1:26 пополудни. Как только это было озвучено, все подхватили свои чемоданы и стали ждать. Однако сзади появился небольшой грузовичок с двумя прицепами - это забирали багаж и (если есть) почту. Попросив всех выставить сумки перед собой, работники вокзала быстро собрали их и, погрузив в грузовичок, так же быстро уехали. Это было похоже на фокусы иллюзиониста Гуддини - пока собирали багаж, сзади неслышно подошёл поезд. В составе шли последние приготовления - в последний раз проверяли, нет ли где пыли, везде ли на столиках лежат салфетки и застелены ли постели в спальных вагонах. Из обоих ресторанов доносился приятный аромат обеда - это трудились все восемь поваров.
 - Должно быть, нас сегодня сытно покормят, а, Линн? - спросил один из пассажиров у своей супруги.
 - Ты так говоришь, Сэм, словно неделю не ел, - ответила со смешком дама в стильном брючном костюме.

Наконец двери вагонов открываются, выходят проводники и начинают проверять билеты. Отметив каждый из них, они пропускают людей в вагоны. Бригадир поезда - 62-летний Эдвард Гринвуд - ходит вдоль всего поезда и следит за работой своих коллег. Он работает в должности бригадира 28 лет, и за время работы снискал огромное уважение среди проводников. Иногда он подходит к кому-нибудь и спрашивает, всё ли в порядке. Сегодня его поезд будет полностью занят - большинство пассажиров садятся здесь, в Нью-Йорке. Остальная их часть
постепенно займёт свои места по дороге.

Маршрут поезда 32/31 "Сенатор" - один из самых живописных в мире. Он пролегает через древние заснеженные Аппалаччи, вольные степи Канзаса и Миссури, пустынные Техас и Аризону и попадает в Калифорнию. На всём его протяжении есть множество разных интересных и красивых мест. С ним может конкурировать разве что "Канадец" компании VIA - маршрут Ванкувер-Торонто. У Amtrak, впрочем, есть ещё один, не менее живописный, маршрут - поезд "Сансет Лимитед", следующий из Лос-Анджелеса в Майами. Но он менее роскошен.

Пока идёт посадка, машинист и кондуктор осторожно подводят тепловозы к первому багажному вагону. Это голова поезда, они не будут менять направление движения.
 - Давай, давай, аккуратнее, - приговаривает в рацию Фрэнк, выписывая круги рукой: осторожное приближение.
 - Понял, сбавляю тягу, - отвечает Джон и останавливается. Это требования инструкции: перед сцепкой нужно остановиться и всё проверить. Сцепка получается идеально: ни единого резкого движения, вагоны не шелохнулись. Это и есть настоящее мастерство. Эдвард Гринвуд подходит к помощнику и, поздоровавшись, спрашивает:
 - Привет, Фрэнк. Сегодня вы нас везёте?
 - Добрый день, сэр. Да, мы. Как с населением? - ответил кондуктор, дав отмашку машинисту: система в норме.
 - Почти полные вагоны, - критически оглядев состав, сказал Гринвуд, - часть сядет в Олбэни, остальные подтянутся в Чикаго и Кливленде.
 - Хорошо, я передам Джону, - кивнул ему Фрэнк, и они разошлись.
 - Джон, сегодня аккуратнее, населённость поезда максимальная, - сказал он, поднимаясь в кабину.
 - О'кей, понял, принял, - ответил машинист.

Джон Оруэлл, машинист, вопреки слухам, не имел ничего общего со своим знаменитым однофамильцем - он никогда не говорил об этом и не терпел сплетен. Он отличался спокойствием духа и безукоризненным выполнением всех должностных инструкций. Оруэллу было 27, он был среднего роста, подтянутый и в очках. Он работал в компании уже шестой год, и за это время уже успел выиграть профессиональный конкурс. Как и его кондуктор, Фрэнк Лэйланд, 26 лет от роду, чуть выше своего коллеги и более худой, работавший в должности с двадцати лет. Последние два года он ездит в паре с Оруэллом. Тот, в свою очередь, учит его управлять тепловозом. Разумеется, в нерабочее время. Оба ждут сигнал к отправлению.

Между тем в вагонах постепенно заканчивается посадка, последние пассажиры (и их чемоданы в багажных вагонах) занимают свои места. Поскольку все вагоны поезда двухэтажные, за исключением багажных, вверху располагаются спальные или сидячие места, внизу - служебные помещения, места отдыха проводников и туалеты.
 - Добрый день, дамы и господа! - обращаются проводники к пассажирам. - Добро пожаловать на борт фирменного поезда "Сенатор". Здесь к Вашим услугам - уютные спальные купе, разнообразное меню и завораживающие пейзажи. Наш поезд отправится через несколько минут и будет в пути четыре дня и три ночи. Приятного путешествия!
Эдвард Гринвуд ещё раз обходит весь состав, но на сей раз - изнутри. Он должен лично проверить, все ли на местах. Только после этого он может связаться с машинистом и сказать, что можно отправляться. На это у него уходит пара минут, и в 1:24 дня Оруэлл получает от него нужную ему информацию. И тут же передаёт её дежурному диспетчеру. Тот, в свою очередь, отдаёт приказ об отправлении поезда. Джон медленно переводит рукоятку тормозов от себя... И поезд плавно трогается с места.

"Сенатор" постепенно набирает скорость и выходит с подземной части станции Пенсильвания. Тепловозы серии EMD F40PH, которые тянут поезд, достаточно мощные и скоростные для подобных уклонов. Вывести его на ровный прямой участок им не составит особого труда.
 - Где мы сменяемся, Фрэнк? - спросил Оруэлл.
 - В Кливленде, прибытие в 9:32 утра, стоянка 22 минуты, - ответил Лэйланд, пролистав график.
 - Отлично, - сказал Джон, снимая с крючка микрофон радиосвязи. - Машинист Оруэлл вызывает бригадира поезда Гринвуда, ответьте, - произнёс он в аппарат.
 - Бригадир Гринвуд на связи, - тут же отозвался Эдвард. - Что случилось?
 - Обычная проверка связи, - ответил Оруэлл. - Мистер Гринвуд, сменщики есть?
 - Момент... - в рации зашуршало. - Да, во втором вагоне, второе служебное купе, - подтвердил он. - Смена по графику.
 - Понятно, спасибо, - сказал Джон и отключился. - Что у нас по маршруту первое, Кротон-Хармон? - осведомился он у коллеги.
 - Да, прибытие в 4:13, стоянка 8 минут, - ответил Фрэнк. - Успеем поесть.
 - Уверен? - приподнял бровь Оруэлл и прибавил тягу. Стрелка спидометра уверенно ползла к отметке 55 миль в час.

Часы на пульте тепловоза показывали 2:55 дня. Солнце вступило в полную силу, и сейчас было особенно жарко. Но поскольку поезд шёл с хорошей скоростью, естественная вентиляция была на должном уровне.
 - Когда там Кротон? - спросил Оруэлл.
 - Через полтора часа, - ответил Фрэнк. - Зелёный проход, ограничение 70 миль.
 - Понял, ограничение 70 миль, проход чистый, - повторил показания Джон.
Во втором вагоне, в третьем купе ехала пожилая пара - они направлялись к внукам в Лос-Анджелес. Они расположились на нижних диванах друг напротив друга. На их стороне солнца не было, и потому в купе было довольно комфортно.
 - Билли, ты точно взял свой свитер? - в очередной раз спросила дама. - Там может быть прохладно.
 - Бога ради, Сью, какой свитер? Там сейчас плюс тридцать, - с улыбкой ответил мужчина. - А ты, я вижу, забыла свой любимый веер.
 - Мне он ни к чему, - усмехнулась старушка, - здесь такой приятный ветерок, просто прелесть... - и она нажала кнопку вызова проводника. Тот появился через пару минут и спросил:
 - Что случилось?
 - Молодой человек, - обратилась к нему леди, - Вы не могли бы оказать нам услугу? Вас как зовут?
 - Майк О'Коннелл, к Вашим услугам, - представился парень.
 - Майкл, мы хотели бы заказать ужин сюда, в купе. Это возможно?
 - Конечно, - ответил проводник, - но Вам придётся подождать.
 - Мы потерпим? - обратилась дама к мужу.
 - Мы потерпим, - улыбнулся он и взял супругу за руку.
 - Голубчик, - дама снова повернулась к проводнику, - что у Вас есть в меню?
 - Один момент, - ответил О'Коннелл и исчез. Секунду спустя он вернулся с двумя экземплярами меню:
 - Извините, миссис...
 - Ремингтон.
 - Леди Ремингтон, Вы определились с блюдом? - поинтересовался он через некоторое время.
 - Да-да, - ответила старушка, закрыв книжку меню, - я, пожалуй, съем порцию лазаньи и салата "Цезарь". Билли, что ты будешь есть? - спросила она мужа.
 - Я возьму стейк в белом вине, - ответил Билл Ремингтон. - И принесите ещё, пожалуйста, мороженое. Крем-брюле, две порции, - добавил он, глядя на парня.
 - Итак, лазанья, салат "Цезарь", стейк в белом вине и крем-брюле. Прекрасный выбор, - улыбнулся О'Коннелл, записав заказ. - Примерное время ожидания - от сорока до пятидесяти минут, - и он вышел. Ремингтон догнал его в коридоре:
 - Вы не назвали сумму, - напомнил он парню.
 - Да, прошу прощения, - спохватился тот. - 161 доллар.
 - Я расплачусь карточкой, - сказал пожилой мужчина и вернулся в купе.

О'Коннелл шёл по коридорам вагонов в ресторан, как вдруг его окликнул Том Джексон, проводник четвёртого вагона:
 - Майк, у меня тут проблемка, - начал он.
 - Я сейчас вернусь, только отнесу заказ, - ответил О'Коннелл. И действительно, буквально через минуту он уже был в четвёртом вагоне.
 - Ну, что у тебя здесь? - спросил он.
 - В шестом купе женщине плохо, - ответил Джексон, - пошли.
Войдя в купе, они увидели пугающую картину. На диване лежала женщина и тяжело дышала, а рядом с ней сидела девочка лет семи и плакала. Проводник подошёл к женщине и начал замерять пульс.
 - Зови Гринвуда, - мгновенно став серьёзным, сказал О'Коннелл. - Пусть ссадит её с поезда. Пульс 110, а значит, и давление – около 160. Дело дрянь.
 - Хорошо, сейчас, - ответил Том и пошёл за бригадиром. Через пару минут он вернулся с Эдвардом Гринвудом, который сразу связался с машинистом:
 - Бригадир Сенатора вызывает машиниста. Джонни, это Гринвуд, ответь немедленно.
 - Машинист на связи, - поднял трубку Оруэлл. - Что-то случилось?
 - Да. В четвёртом вагоне, шестое купе, женщине плохо. Похоже на сердечный приступ, - ответил Гринвуд.
 - Понял, в Кротон вызываю медиков, - сказал Джон.
 - Что там? - спросил Фрэнк.
 - Вызывай медиков в Кротон, - произнёс машинист, - у нас ЧП.
Дважды повторять не было нужды - Лэйланд связался с диспетчером и запросил бригаду врачей на станцию Кротон-Хармон.
 - Всё, диспетчер вызывает их, - сказал он, повесив трубку. - Будут к нашему прибытию.
 - Отлично, - кивнул он и передал информацию бригадиру.

Поезд прибыл в Кротон-Хармон точно по расписанию, но не на третий путь, как предполагалось, а на первый, к зданию вокзала. На платформе уже стояла машина "Скорой помощи". Когда состав остановился, врачи направились в четвёртый вагон. В остальные вагоны посадка проходила в обычном режиме. Минут через десять бригада врачей вышла с носилками в руках, на которых лежала несчастная. Один из медиков вёл за руку девочку, видимо, дочь, и успокаивал: мама поправится, всё будет хорошо. Их багаж также отдали медикам. Сверкая "мигалками", машина "Скорой" покинула станцию.
 - Да... - протянул Фрэнк Лэйланд, глядя, как медицинский Форд набирает скорость. - Ситуация...
 - Никто не может знать, что ему уготовано даже на ближайшие полчаса, - вздохнул в ответ Джон и пожал плечами. - Проводники молчат?
 - Пока да, можем расслабиться, - ответил Фрэнк.
Но долго расслабляться им не пришлось - Гринвуд вышел на связь через две минуты и сообщил: можно ехать дальше. Поезд задержался на станции на 8 лишних минут, вдвое дольше положенной стоянки. Диспетчер вызвал Оруэлла и дал разрешение нагнать опоздание. Для этого он увеличил разрешённую скорость до 80 миль в час, или 130 км/ч.

Во втором вагоне чета Ремингтон ожидала заказ.
 - Да где его носит? - не на шутку разозлился мужчина. - Уже час прошёл!
 - Билли, он же проводник, - успокаивала его Сьюзен, - у него много забот. Да и мы в вагоне не одни. Сейчас придёт.
И в самом деле, едва леди закончила фразу, в купе постучали. Это был Майк О'Коннелл с подносом в руках.
 - Ну наконец-то, - съязвил Билл Ремингтон. - Вы задержались, молодой человек. Обещали сорок-пятьдесят минут, а прошёл час.
 - Прошу меня извинить, - ответил проводник, - у нас возникло ЧП, поэтому я задержался. Ваш заказ, - он поставил поднос на столик, - лазанья, стейк в белом вине, салат "Цезарь" и мороженое. 161 доллар, - сказал он и достал аппарат для оплаты карточками. Мужчина расплатился, как и обещал, а старушка спросила:
 - А что случилось, Майкл, что вынудило Вас задержаться?
 - В четвёртом вагоне женщине было плохо, надо было помочь, - ответил О'Коннелл, отрывая чек.
 - Бедная, - сочувственно сказала леди. - Вот видишь, а ты злился, - обратилась она к мужу.
 - Да... Извините меня, мой юный друг, - переменился в настроении мистер Ремингтон, - я по природе своей вспыльчив, и иногда срываюсь, - сказал он проводнику.
 - Ничего страшного, - ответил тот, - приятного аппетита. - И он вышел.

В первом купольном вагоне Линн и Сэм Хейли, 25 и 27 лет, любовались проносящимися мимо пейзажами и обсуждали последние новости.
 - Слышал про молодую девушку из четвёртого вагона? - спросила Линн Сэма. - Как можно отправляться в такое путешествие, когда ты знаешь, что больна? Я не понимаю...
 - Линн, прошу тебя. Мы же оба с тобой прекрасно понимаем, что всякое может случиться, - ответил ей Сэм. - Девушка! - позвал он.
 - Да? - отозвалась проводница и подошла к ним.
 - Будьте добры, принесите, пожалуйста, воды. И, если можно, похолоднее, - обратился мужчина к ней.
 - Хорошо, сейчас, - ответила девушка и удалилась.
 - Какая спокойная красота... - мечтательно произнёс Сэм Хейли, глядя в окно. - Ты не находишь?
 - Да, есть в этом что-то завораживающее, - ответила женщина. Их лёгкий транс нарушила проводница, принесшая бутылку воды:
 - Прошу, - сказала она и удалилась.

Солнце меж тем начало свой неторопливый путь к горизонту. Фрэнк, перелистав график и расписание, сказал:
 - Прибытие в Олбэни в 7:14, стоянка полчаса ровно, идём в графике, нагон полный, сигнал зелёный, проход свободен, можно сбавить обороты, - и он откинулся на спинку кресла.
 - Понял, спасибо, снижаю тягу, - ответил Джон и потянул рукоятку тормозов на себя. - Ограничение какое?
 - 70 по 52-му знаку, - ответил Лэйланд.
 - Отлично, - пробурчал Оруэлл, не спуская глаз с тахометра.
Над ними плыли облака, которые почему-то становились всё темнее и темнее. Как раз в этот момент машиниста вызвал диспетчер:
 - Диспетчер вызывает Сенатор, ответьте.
 - Сенатор на связи, - ответил Фрэнк.
 - Парни, на вас движется мощный грозовой фронт, будьте осторожны, - сообщил тот. - По данным синоптиков, он сошёл со Скалистых гор, где и образовался. По пути он уже потерял часть своей силы, но вас всё же хорошенько промоет. Приготовьтесь.
 - Поняли, спасибо, будем знать, - ответил кондуктор и повесил трубку. - Джон, на нас дождь идёт, предупреди Гринвуда, - повернулся он к машинисту.
 - О'кей, - буркнул парень и набрал номер бригадира.
 - Гринвуд на линии, - донеслось из трубки.
 - Мистер Гринвуд, это Оруэлл. На нас движется сильный дождь, возможно, гроза. Вы передайте проводникам, чтобы не выпускали пассажиров на платформу. Чует моё сердце, когда мы прибудем в Олбэни, будет здорово поливать... - задумчиво произнёс машинист.
 - О'кей, Джонни, спасибо за оперативность, - усмехнулся бригадир и отключился.

Едва Джон повесил рацию на крючок, в лобовое стекло ударила первая капля, сразу за ней - вторая. Датчик дождя под ним автоматически включил дворники, но дождь набирал силу быстрее, чем щётки расчищали стёкла. На часах было пол-седьмого.
 - Ну и погодка, - поёжился Лэйланд, кутаясь в форменную куртку, - давно такого не было...
 - Эм, на улице начало сентября, - даже не повернув голову, ответил Джон, - но ты прав, такого сильного ещё не было. Одно могу сказать точно: раз он такой обильный, то продлится недолго.
Во втором спальном вагоне пожилая пара расправилась с ужином и не заметила, как на поезд обрушился ливень. Только когда проводник унёс пустую посуду, Ремингтон взглянул в окно:
 - Погляди, Сью, как испортилась погода. Наверное, с Атлантики принесло... - задумчиво сказал он.
 - Да, в самом деле, - отозвалась леди, - ну, это ненадолго, - махнула она рукой. - Смотри, какой сильный...
Однако мнения насчёт дождя не были столь однообразны - тем, кто сидел в купольных вагонах, наоборот, нравилось ощущать себя как в огромной капле.
 - Это как смотреть на дождь изнутри, - усмехнулся Сэм Хейли, озираясь. - Но при этом ты сам не намокаешь. Парадокс, - он развёл руками.
 - Точно, - ответила его супруга, Линн, - как будто погружаешься на дно океана... - промурлыкала она.
Напротив семьи Хейли сидела пара итальянских туристов. Они давно были наслышаны об этом поезде и теперь оживлённо обсуждали всё, что видели, - такой уж темперамент, - и решили побеседовать с попутчиками. Один из них, обращаясь к Линн, спросил на ломаном английском:
 - Где есть кондуктор в вагоне?
 - Che cosa? - ("Что, простите?" - ит.) переспросила она. Она давно их раскусила.
 - Синьора говорит по-итальянски? - обрадовался тот и перешёл на родной язык: - Я хотел узнать, где кондуктор. Мы давно хотели заказать ужин, - сказал он.
 - Вы можете вызвать его вот этой кнопкой, - указала Линн на маленькую кнопку-"пуговицу" на подлокотнике. - Как в самолёте, - добавила она.
 - Аа, так вот для чего она! - рассмеялся итальянец. - А мы с Лючией голову ломали!
 - Эннио, прибереги силы, - похлопала его по плечу Лючия, - лучше подумай, что ты будешь есть.
Эннио нажал кнопку. Проводница подошла и учтиво спросила:
 - Что синьор желает?
 - Принесите, пожалуйста, порцию пасты "Карбонара" под соусом Болоньезе, - сказал итальянец на родном языке. - А для моей жены...
 - То же самое, синьорина, будьте любезны, - улыбнулась Лючия, сложив книжку меню.

Тем временем в сидячем вагоне семья Льюис пыталась приструнить своих детей, носившихся туда-сюда по всему вагону.
 - Фил, клянусь Богом, если ты сейчас не сядешь на своё место, ты не сможешь сидеть ещё два дня, - сказал глава семейства, ведя за руку двоих мальчишек лет пяти-шести. - Тебя это тоже касается, Джек, - обратился он ко второму. Те обиженно ворчали.
 - Ну как, - спросила мужа Джоан Льюис, - где ты их поймал?
 - На нижнем этаже почти у входной двери в вагон, - усадив сыновей и отдышавшись, ответил он. - Хорошо, что она была закрыта! - он зло сверкнул глазами.
 - Так... - протянула женщина, и ребятня съёжилась: они уже знали на собственном опыте, что это протяжное "Так..." не предвещает ничего хорошего. - И что мы делали внизу, у входа в вагон? - осведомилась она. Мальчишки начали валить друг на друга, мол, это он меня уговорил.
 - Хватит! - прикрикнул отец. - Стоит нам с мамой отвернуться, вы уже незнамо где! Там рядом служебное купе. А если бы вас током ударило?! А если бы дверь в вагон не была закрыта?! И что нам тогда делать?! - мужчина был в ярости.
 - Фред, дорогой, успокойся, - сказала Джоан, - мы просто больше не будем брать их с собой в отпуск, вот и всё. А за сегодняшнее они отправятся спать не в девять, как обычно, а в семь. То есть... - она взглянула на часы, - прямо сейчас. Я ясно излагаю?
Фил и Джек заревели, но родители были непреклонны: наказаны, значит, наказаны.
 - Уф... - вздохнул Фред, вернувшись к жене, - еле уложил. Смотри-ка, а ливень идёт и идёт. Когда он уже кончится?..
Джоан снисходительно улыбнулась: она прекрасно знала, что её муж ненавидит дожди, да ещё и такие сильные.
 - Поспи, - сказала она. - Или давай прогуляемся в панорамный вагон. Хочешь?
 - Пошли, - улыбнулся в ответ Фред, и они пошли в хвост поезда.

В кабине тепловоза Джон Оруэлл вызывал диспетчера, но тот почему-то долго молчал. Наконец он вышел на связь и спросил:
 - Джон, в чём дело? У меня с северо-запада грузовой подходит. Тебя принимаю на путь 3E, вторая платформа, ограничение на вход 30 миль, - ответил он.
 - Понял, вход на путь 3E, вторая платформа, ограничение на вход 30, - повторил машинист. - Фрэнк, какая здесь стоянка?
 - Полчаса ровно, - откликнулся тот, - теперь точно успеем поесть, - усмехнулся он.
 - Да уж, на всю смену вперёд, - хохотнул Джон.
Поезд осторожно подбирался ко второй платформе со светящимися табло расписания. Под её крышей толпились люди, в конце (в голове, если смотреть по ходу движения поезда) ждал своего часа трейлер с багажом собравшихся. Внезапно произошло почти невообразимое: сквозь свинцово-серую пелену туч, словно кинжал, пробился луч Солнца. Разрезая собой грозовое одеяло, Светило явило себя людям, и дождь начал стихать.
 - Вот это да! - почти крикнул Фрэнк, не сдержав эмоций. - Ну ты видал?
 - Поистине чудо, - ответил Оруэлл, - давно не видел подобных красот...
Тут и в самом деле было на что полюбоваться: заходящее Солнце, красящее облака в насыщенный цвет хорошего красного вина, пробивало их лучами, словно копьями. Ливень, ещё каких-то десять-пятнадцать минут назад наводивший страх, а порой и ужас, теперь исчез совсем. Солнечные зайчики принялись прыгать везде, где только можно.

Когда нос Сенатора поравнялся со знаком "Остановка локомотива", проводники, как обычно, вышли сажать людей, но к своему удивлению, обнаружили, во-первых, что пассажиров не так много, как они предполагали, а во-вторых, погода окончательно сменилась.
 - Что ж, - сказал себе Майк О'Коннелл, - мне же проще. Не придётся искать сломя голову плащ, да и времени будет больше, - и он открыл дверь. - Добрый вечер и добро пожаловать на борт Сенатора! - обратился он к стоявшим на платформе.
 - Добрый вечер, Майк, - отозвалась миловидная дама в элегантном тёмно-зелёном платье до колена, - как твои дела?
 - Благодарю, миссис Трэнтон, весьма неплохо, - ответил проводник. - Вы, как всегда, на любимом месте? - сказал он, изучая протянутый билет. - Прошу, мадам, - он галантно подал ей руку.
 - Спасибо, - пропела дама, входя в вагон, - я позову тебя вскоре после отправления, чтобы заказать ужин.
 - О'кей, - произнёс О'Коннелл, - следующий, пожалуйста!
Стоило ему договорить, вне очереди влез наглого вида мужчина с измятым билетом в руке и изрёк:
 - Вот, держи, и пошевеливайся, - он протянул клочок бумаги проводнику. Тот незаметно нажал на рации, висевшей у него за поясом, кнопку вызова бригадира, ибо понимал, что сейчас начнётся.
 - Добрый вечер, сэр, - сказал он пассажиру, - один момент. - Он принялся изучать билет и увидел, что билет был не то что просрочен - он был зарезервирован на другой поезд. - Сожалею, но я не могу Вас впустить в вагон, - сказал он.
 - Какого чёрта?! - мгновенно вспыхнул нахал. - У меня билет, дай пройти!
 - Не имею права, - ледяным тоном осадил его проводник. - Я восемь лет езжу на этом поезде и прекрасно знаю, как выглядят билеты на него. У Вас билет синего цвета, тогда как наши - белые и имеют две бордовых полосы в верхней части. Кроме того, дата отправления - восьмое июня. Ваш билет просрочен три месяца назад. Из этого я заключаю, что Вы подобрали его и, не разглядев толком, решили предъявить мне, тем самым выставить идиотом перед всеми. Не выйдет! Отойдите от вагона, иначе я вызову полицию! - последнее было отчеканено, словно кувалдой по наковальне.
 - Иди к чёрту! - огрызнулся тот и оттолкнул Майка. Тот не растерялся и встал в дверном проёме. Пассажиры на платформе начали возмущаться, кто-то и в самом деле крикнул "Полиция!". В это время подошёл Гринвуд и сказал голосом, не терпящим неповиновения:
 - Отойдите от вагона.
 - Отвали! - прорычал хам и снова попытался пройти в вагон. Естественно, О'Коннелл не пустил его, уже не особо церемонясь. Бригадир тем временем вызвал дежурный наряд. Из ниоткуда появились два дюжих полицейских и скрутили буяна. Тот, не стесняясь в выражениях, крыл на чём свет стоит и проводника, и бригадира, и даже полицию, что, мол, они посмели не пустить его в вагон.
 - И долго ты с ним возился? - спросил Эдвард своего подчинённого.
 - Не очень, сэр, - ответил он, - минут пять, не больше.
 - Хорошо, продолжай посадку, - он отечески похлопал его по плечу, - когда отправимся, зайдёшь ко мне.
 - О'кей, - сказал Майк и обратился к пассажирам: - Прошу извинить за задержку. Всех прошу на посадку!
С этими его словами все начали копиться вокруг проводника и спешно доставать билеты.

***

Через двадцать минут все сидели на своих местах, и бригадир дал машинисту разрешение ехать дальше. Тот, в свою очередь, вызвал диспетчера и спросил, можно ли отправляться.
 - Погоди немного, - ответил дежурный, - хвост грузового ещё ползёт...
 - Да сколько можно?! - на всю кабину рявкнул Оруэлл, он не на шутку разозлился. - Сколько в нём вагонов?!
 - Джон, потише, прошу тебя, - мягко вставил Фрэнк, - оглушишь ведь, - усмехнулся он.
 - В грузовом 114 вагонов, - спокойным тоном ответил диспетчер. - Согласен, долго тащится. Хотя погоди... - что-то зашипело, и диспетчер сказал уже другим голосом: - Вошёл, всё, можете ехать, отправление с пути 3E, ограничение на выход 25, далее по знаку 77 ограничение 65, - отчеканил он.
 - Ура, - смягчившись, со смешком сказал машинист и повторил его показания. - Извини за вопль, - добавил он.
 - Да ерунда, - донеслось с другого конца радио, - всё бывает. Удачи, парни!
В вагонах проводники объявляли:
 - Следующая остановка - станция Сиракьюз, штат Пенсильвания!
Поезд меж тем плавно набирал скорость, выходя со станции. Во втором вагоне леди Трэнтон кнопкой вызвала проводника. Он постучал через несколько минут и, получив разрешение войти, сказал:
 - Миссис Трэнтон...
 - Просто Маргарет, - мягко прервала его дама. - Мы ведь давно знакомы, Майк.
 - Я не спорю, но мне больше по душе называть Вас именно так. Звучит солиднее, согласитесь, - улыбнулся в ответ О'Коннелл. - Вам, как всегда, бокал красного вина и "Цезарь"? - участливо спросил он, достав блокнот.
 - Да, - ответила она, - но сегодня пусть вино будет белым.
 - Хорошо, мадам, я всё сделаю, - поклонился Майк и вышел. "А пока будет готовиться её ужин, я сбегаю к Гринвуду", - подумал он, направляясь в вагон-ресторан. Отдав заказ, он пошёл в штабной вагон, тот самый, панорамный.
 - Разрешите? - постучал он в купе бригадира. - Это О'Коннелл.
 - Да-да, Майк, заходи, - донеслось из-за двери. Майк вошёл, и Эдвард сразу спросил:
 - Что это был за тип в Олбэни?
 - Да сам не пойму, - ответил проводник, садясь напротив шефа, - то ли пьяный, то ли обколотый... Но стоял на ногах ровно, - вспомнил он.
 - Так, ясно, - пробормотал себе под нос Гринвуд, щёлкая пальцами по клавиатуре, - что-нибудь ещё?
 - Да, он пытался всунуть мне билет с "Лэйк-Шор Лимитед", - сказал Майк, вытерев пот. - Да ещё и просроченный.
 - Ну, этим уже полиция будет заниматься, - промурлыкал в ответ Гринвуд. - Спасибо за информацию. Но толкать его в ответ не стоило: ещё жалобу накатает. Ты, конечно, опытный, но всё равно не надо, - добавил он. - Слушай, с тобой что-то не то. А ну давай колись, что случилось?
Майк ему рассказал свою историю. Оказалось, он с детства ненавидит алкоголиков, как говорят, "по-чёрному". Его отец регулярно прикладывался к бутылке, и после подобного мальчик нередко ходил в синяках. С малых лет Майк обучился профессиональной борьбе, и теперь мог дать отпор любому. Выслушав его рассказ, Гринвуд нахмурился:
 - Понятно... Извини, что вынудил это снова пережить. Иди, тебя ждут, - сказал он и добавил: - Береги себя.
 - Спасибо, - ответил О'Коннелл и вышел в свой вагон.

Тем временем заказ леди Трэнтон был готов, - оставалось только забрать и доставить. Когда Майк с подносом в руках постучал в купе, где ехала дама, она открыла ему и шутливо пожаловалась:
 - Ну что ты так долго? Обычно ты пару минут ходишь, а тут...
 - Извините, мэм, бригадир приказал зайти, - ответил он, ставя поднос на столик. - Ваш "Цезарь" и бокал муската, приятного аппетита.
 - Спасибо, голубчик, - произнесла Маргарет Трэнтон, - можно тебя попросить расстелить мне постель? Я сегодня хочу лечь пораньше, - зевнула она.
 - Да, конечно, - сказал Майк, - но я попрошу Вас пересесть.
 - Охотно, - ответила женщина и перепорхнула с одного дивана на другой. Проводник поднял нижнюю полку дивана, где оказался кейс для постельного белья. Он достал один комплект и ловким привычным движением достал всё необходимое: наволочку, большой тёплый плед и пододеяльник для него. Ещё пара минут, и постель для леди Трэнтон была готова.
 - Прошу, мэм, - приглашающе сказал он, закончив.
 - Спасибо, дорогой, - промурлыкала леди и протянула ему купюру. Майк приподнял бровь:
 - Что это?
 - Это на чай, - заговорщицким голосом ответила она. - Вон какой худенький, - усмехнулась она.
 - Уф... - вздохнул проводник, пряча деньги в карман кителя. - Вы неисправимы, - сколько раз я Вас просил не давать мне на чай? Я же зарплату получаю, - краснея, как варёный рак, смущённо сказал он.
 - Ну ты же берёшь, - засмеялась Маргарет, - и потом, я тебе уже говорила, ты меня не переучишь.
 - Так поэтому и беру, что Вас не изменить, - рассмеялся в ответ Майк, - ещё раз приятного аппетита и доброй ночи. - И он вышел. Однако его тут же окликнул Билл Ремингтон:
 - Мой юный друг, можно Вас?
 - Да-да, конечно, - Майк вошёл в купе, - Вам расстелить постели?
 - Да, да, а как Вы догадались? - улыбнулась Сьюзен Ремингтон.
 - Я просто только что делал это же в соседнем купе, - ответил он, - и потом, я на этом поезде езжу уже восемь лет. Ещё два года, и я смогу стать его бригадиром... - мечтательно вздохнул он. - Позвольте, я достану постельное бельё.

Пока он стелил постели пожилой паре, на Пенсильванию неслышно спустилась ночь. Ясная, лунная, она медленно обволакивала собой всё. Лунный свет расстилался по спящим городкам, полям, лесам, отражался на полированных стенах и крышах вагонов. "Какая красота, - думал О'Коннелл, раскладывая плед и включая ночники, - обожаю ездить в такую погоду. Тишина, ночь, луна, и только мерный рокот колёс под полом..." И в самом деле, таким пейзажем можно было наслаждаться хоть вечность. Вся обстановка располагала к крепкому и сладкому сну.
 - Доброй ночи, господа, - сказал он наконец, - если что-то понадобится, я к Вашим услугам.
 - Спасибо, Майкл, - ответил старик и дружески пожал ему руку. Майк уважительно покачал головой: несмотря на возраст, мужчина был в превосходной форме, и сила сжатия у него была довольно большой.

Поезд шёл через поля Пенсильвании в объятиях ночи. Только луч прожектора тепловоза, словно нож, разрезал ночную мглу...

Постепенно окна вагонов гасли - это задержавшиеся пассажиры наконец отправились спать. В вагон Майка на станции Сиракьюз никто не садился, а следующая остановка была лишь в Буффало - можно было расслабиться и даже чуток вздремнуть. Он так и сделал - устроился поудобнее в своём купе и заснул. До станции Буффало было ещё четыре с половиной часа.

День 2

На станцию Сиракьюз поезд прибыл в час-восемнадцать ночи - строго по расписанию. Пассажиров было немного, и все они садились в первый, третий, четвёртый и восьмой вагоны. И то, они стремились как можно быстрее занять свои места и укутаться в фирменные тёплые пледы Амтрэка. Стоило им подняться в свои купе, они тут же принимались стелить постели. До десяти, а то и одиннадцати утра можно было быть спокойным: не проснутся.
Во втором вагоне, втором служебном купе, сменяющая локобригада тоже готовилась спать.
 - Ну что, Джим, во сколько заступаем и где? - спросил машинист.
 - В Кливленде, прибытие в 9:32 утра, стоянка полчаса ровно, Стэн, - ответил тот, укладываясь. - Доброй ночи!
 - Взаимно, - зевнув, сказал машинист.

Тихо мурлычут дизели тепловозов, только Джон и Фрэнк переговариваются между собой:
 - Во сколько там Буффало?
 - В три-тринадцать, - ответил Фрэнк. - А потом Кливленд, Толедо и Саут-Бэнд, за ними Чикаго.
 - Понял, спасибо, - ответил машинист.
 - Джон, машина! - вдруг истошно завопил кондуктор, тыча пальцем вперёд, на переезд.
Джон вдавил в пульт кнопку тифона. Мощный пятиголосый гудок разорвал собой ночную тишину. Луч прожектора полоснул по некогда белому борту пикапа и приближался. Восемьсот метров... Семьсот... Шестьсот... Водитель дал по газам, снёс шлагбаум, вырвался с переезда и рванул в ночь.
 - Фух, пронесло, - в один голос выдохнула локобригада. - А ведь ещё немного, и...
 - Да уж, - вытер пот Оруэлл, - сейчас бы лежали две котлетки... - мрачно усмехнулся он.
 - Да не две, - как минимум, пять, - подал реплику Лэйланд. - Ещё водила и багажники.
 - Сенатор, какого чёрта у вас там происходит? - ворвался в их диалог диспетчер.
 - Чуть на пикап не налетели, а так всё прекрасно, - съязвил в ответ Оруэлл. - Застрял поперёк переезда, ни туда, ни сюда. Хорошо хоть, выкарабкался, - добавил он.
 - Ладно, ребята, постарайтесь без эксцессов, - смягчился тот. - Прибытие в Буффало по графику. Удачи! - и отключился.
Часы на пульте пропищали два часа ночи. Луна светила в лобовые стекла, отражаясь в них. В вагонах окна почти не горели - только в ресторанах кипела работа: надо было приготовить завтрак на всех, кто был и ещё будет в поезде, а это дело нешуточное. Но вскоре и там окна погасли: повара закончили работать, убрали готовую еду в холодильники, прибрались и отправились спать. На отдых им оставалось всего 7 часов.

Ещё через час с четвертью поезд подбирался к платформе 4F в Буффало. На ней стояли, ёжась от холода, ночные пассажиры. В голове платформы, как обычно, стоял тягач с двумя прицепами, гружёными багажом. Стоило Майку и Тому выйти из своих вагонов, их тут же обступили люди:
 - Нас сажайте в первую очередь! Плебеи подождут! - изрекла дама в тёмно-синем вечернем платье.
Лучше бы она молчала! Со всех концов собравшиеся начали её ставить на место, причём не больно стесняясь в выражениях. Словоохотливой дамочке пришлось прикусить язык.
Том, проверяя билеты, как попугай, твердил одно и то же:
 - Господа, в очередь, пожалуйста. Я посажу всех, только дайте мне это сделать.
Проводница третьего вагона, Джинни, приветливо улыбалась всем троим парням, стоявшим у двери в её вагон:
 - Господа, готовьте билеты. Один штамп - и вы на борту Сенатора! - чирикала она. И действительно, она щёлкала маленьким компостером, отмечая вход в вагон. Когда посадка была закончена, до отправления оставалось ещё двадцать минут. "И что мне делать? - думал О'Коннелл. - А, знаю! Я поем пока". Он сходил в своё купе, взял завёрнутое в питу мясо и запустил его в зубы.
В вагоне было довольно тепло - Майк хорошо растопил его. Сменяющая бригада - Джим Смит и Стэн Ричардс - спала без задних ног через стенку от него. На верхнем этаже светились разве что плафоны в коридоре, и то приглушённым светом. Неугомонная Джинни Фрисл меж тем бегала по всей платформе, выискивая своих пассажиров. Таковых не было - все уже сидели по своим местам.
 - Том, ты не видел, к моему вагону кто-нибудь подходил? - запыхавшись, спросила она Джексона.
 - Нет, не подходили, - ответил тот, - а вообще, ты б почаще в планшет заглядывала. Там же все данные на рейс - и о пассажирах, и о том, где они садятся. А то ты бегаешь, как синичка, туда-сюда. Что ж так запомнить? - улыбнулся он.
 - За синичку спасибо, - хихикнула она, - учту. - И она вернулась к своему вагону.
Американские двухэтажные пассажирские вагоны отличаются от любых других, прежде всего, компоновкой салона - входные двери расположены не по краям, как обычно, а по центру и рассчитаны на низкие платформы. Нижний уровень - полностью служебный: на нём расположены купе проводника, электрощитовые комнаты, служебное купе для сменных бригад и туалеты. Редко, но располагают там и пассажирские купе. Но тогда и билет в него обойдётся дороже. В основном, пассажирские места находятся на верхнем этаже и расположены по обе стороны от прохода. Один такой вагон вмещает от 40 до 64 пассажиров.

 - На посадку! - протяжно крикнули проводники нестройно и не в лад. В кабине Джон Оруэлл получал новые инструкции от диспетчера:
 - Ограничение на отправление 25 миль, далее по знаку 232 ограничение 40 до Саут-Бэнда, на прибытие в Толедо ограничение 25, стоянка 22 минуты, по Саут-Бэнду пропуск без остановки, далее до Чикаго лимит 70, - диктовал тот.
 - Стоп, почему по Саут-Бэнду без остановки? Там же графиковая стоянка 12 минут, - возразил Джон.
 - По станции Саут-Бэнд нет посадки пассажиров, - объяснил ему Фрэнк. - Не купили билеты оттуда. Ну, и чтоб сократить время в пути, нас и пропускают.
 - Аа, - протянул машинист. - Тогда ладно.
 - Поезд AMTRAK номер 32 Сенатор, Оруэлл, по станции Саут-Бэнд скрещение с грузовым, постоять придётся, - пропищало радио.
 - Видал? Всё же притормозим, - сказал он Лэйланду и ответил: - Вас понял, скрещение с грузовым по Эс-Би (сокр. Саут-Бэнд). - Он медленно потянул рукоятку контроллера на себя, одновременно нажимая кнопку тифона. Стройный красивый аккорд тепловозного гудка разнёсся по станции, возвещая отправление. Поезд чуть заметно двинулся с места. Они были в пути уже 14,5 часов.

От Буффало до Кливленда 4 часа езды. Разумеется, на хорошей скорости вроде 50-60 миль в час. Но так как ограничение стояло 40, что в километровом исчислении 60, эти 4 часа растянутся до 6.
 - Ну вот, - проворчал Фрэнк, - теперь плестись ещё незнамо сколько...
 - Расслабься, - успокоил его Джон, - приедем в Кливленд, уйдём спать.
 - Это радует, - вздохнул помощник.

За их спинами медленно и осторожно показалось из-за горизонта Солнце. Облаков почти не было, и небо окрасилось в фиолетовые и бордовые тона. На часах было без пяти пять утра.
 - О, смотри, бежим от Светила, - иронично заметил Фрэнк, глядя, как восходящая звезда бликует во внешнем зеркале.
 - Ага, - кивнул Оруэлл, - радует одно, приедем в Чикаго - и спать... - мечтательно протянул он.
Тем временем на станции Толедо готовились ко встрече фирменного поезда: сновали туда-сюда подметательные машинки, грузовички с багажом и провиантом, ассенизаторы. Толедо - станция хоть и небольшая, но поезд на ней выполняет важные для себя операции: заполняется дополнительным продовольствием и вычищает туалеты в вагонах. Это не столько пассажирская, сколько техническая стоянка. Следующая техническая остановка будет лишь в Сан-Бернардино, Калифорния. Но до неё ещё без малого две тысячи миль.

Однако в Толедо тоже садятся люди - но только в купольные вагоны. Это самые вместимые среди всех вагонов поезда, их максимальная населённость - 78 человек. Тим, Марк и Фил, проводники первого, второго и третьего купольных (в общей нумерации, седьмого, восьмого и девятого) вагонов соответственно, поочерёдно пропускают пассажиров. В их вагонах занимаются последние сиденья. Осторожно, чтобы не разбудить спящих, "новенькие" пробираются на свои места. Впрочем, не они, так работники станции разбудят их: насос вакуумной машины - вещь довольно шумная. Тем не менее, даже его рокот не влияет на сон пассажиров.

Но вот стоянка подходит к концу, и проводники закрывают двери. На бортах вагонов зажигаются зелёные огоньки - можно отправляться. До самого Чикаго больше остановок не будет.
 - Поехали, зелёный на выход, ограничение 40, - изрек Фрэнк.
 - О'кей, Синатра, спасибо, - усмехнулся в ответ машинист, прибавляя тягу.
"Синатрой" Фрэнка звало всё их депо, и он уже не взрывался, как раньше, на эту тему. Поначалу да, его это бесило. А потом он понял, что это прозвище за ним закрепилось навсегда. И потом, разве не лестно быть тёзкой знаменитого певца?
Поезд тем временем подползал к Саут-Бэнду. С запада к нему же подбирался товарняк, гружёный "под завязку". Поезд принадлежал компании CSX Transportation и следовал в Нью-Йорк.
 - Амтрэк 32 Сенатор, вызывает CSX Q31615. Джон, это ты? - проскрипела радиостанция.
 - Амтрэк 32 Сенатор, да, я, - поднял трубку Оруэлл. - Билл, ты?
 - Во, узнал в кои-то веки! - донеслось с другого конца провода. - Я захожу в Саут-Бэнд с юго-запада, ты где?
 - Захожу на него же с северо-востока, - ответил Джон. - В тебе сколько вагонов?
 - 87, - сказал Билл. - Плюс четыре SD40-2 в голове. А у тебя?
 - Стандартные 14 и два EMD F40PH, - в тон ему произнёс парень. - А вес?
 - 6382 тонны.
 - Чтоб тебя... - прошипел Джон. Его можно было понять. Такой поезд - это машина смерти даже на пятнадцати милях в час, тогда как скорость грузового была вдвое выше. Сенатор же держал двадцать миль в час.
Напряжения ситуации добавляла особенность станции - она была не прямой, как любая другая, а изогнутой в дугу, и увидеть встречный поезд было весьма проблематично. Но товарняк выдал себя лучом прожектора, тем самым дал шанс бригаде Сенатора среагировать должным образом.
 - Диспетчер! Это CSX Q31615. Наш хвост вошёл на путь 18D, Сенатор может следовать без остановки, - сообщил Билл диспетчеру.
 - О'кей, ребята, молодцы, - ответил тот и тут же вызвал Джона: - Джонни, выход чист, ограничение 70 миль, можешь прибавить газу.
 - Понятно, спасибо, прибавляю, - сказал он.

В крупнейшем городе штата Иллинойс с разных концов города к вокзалу стягивались машины такси. Первые поезда чикагского метро везли ранних пассажиров на работу. Час-пик уверенно вступал в свои права.
 - Джон, мы с тобой - два идиота. Мы должны были смениться в Кливленде, а будем только сейчас, - хлопнул себя по лбу Фрэнк. - Прибытие в Кливленд в 7:18, а в 9:32 - как раз в Чикаго! Чёрт!
 - Да ладно, зато поспим на два часа дольше, - пожал плечами Джон. - Мы ж не до самого Эл-Эй (сокр. Лос-Анджелес) здесь сидеть будем!
Сенатор осторожно полз, словно пантера перед прыжком, вдоль платформы 7A чикагской Юнион-стейшн. Как только он остановился, из второго вагона выскочила сменяющая бригада и направилась к тепловозам.
 - Привет, парни! - поздоровался Стэн, входя в кабину. - Припозднились вы что-то со сдачей смены...
 - Да это я времена прибытия напутал, - раскаялся Фрэнк. - Зато вы выспались, а мы отдохнём вволю.
 - Это да, - подхватил Джон, расписываясь о сдаче поездной документации. - Ну, пошли?
 - Пошли, - ответил Фрэнк. - До Ньюпорта ещё уйма времени.
Они спустились на щебень насыпи и потопали к вагону, неся свои сумки. У обоих была одна мысль на двоих: "Спать..." И в самом деле, едва они вошли в служебное купе второго вагона, они рухнули на спальные полки и отключились.

Тем временем у вагонов было не протолкнуться - все хотели поскорее занять свои места и приступить к завтраку. Его аромат уже доносился из обоих ресторанов. Луиджи Ланцо, шеф-повар первого из них, ходил по вагону взад-вперёд и подгонял своих подчинённых:
 - Фабио, поактивней! Паста должна быть готова через 10 минут! Джорджио, не церемонься с фаршем! Кто натирает сыр? Серджио? Тогда пусть протрёт заодно свои глаза! И трёт помельче! Мария, девочка моя, как обстоят дела с тестом для лазаньи?
Стоянка в Чикаго - одна из самых длительных: больше сорока минут. За это время можно успеть и посадку произвести, и накормить вновь прибывших. Однако новых пассажиров было в среднем по 10-15 человек на вагон, - остальные либо ещё спали, либо садились позже.
 - Джим, что у нас следующее? - спросил Стэн своего помощника.
 - Станция Понтиак, Иллинойс, - ответил Смит, бегло просмотрев расписание. - За ним Спрингфилд, потом Сент-Луис, штат Миссури, Поплар Блафф и Ньюпорт.
 - Так, и сколько мы там стоим?
 - Где конкретно?
 - Везде, где ты озвучил, - сказал Стэн. - И если что, вопросом на вопрос отвечать не очень красиво, - пожурил он коллегу.
 - Ладно, извини, - улыбнулся Смит и продолжил: - Понтиак, стоянка 18 минут, Спрингфилд, 32 минуты, Сент-Луис, 42, Поплар Блафф, 6, Ньюпорт, снова 18.
 - О'кей, спасибо, - произнёс машинист и вызвал диспетчера. Тот не отвечал. Вместо этого были слышны его переговоры с каким-то грузовым:
 - Norfolk & Southern #61183, заход на путь 34G, ограничение на вход 25, но постарайся побыстрее - за тобой скорый идёт.
 - Понял, ограничение на вход 25, приём на путь 34G, - повторил его показания машинист грузового. "Уж не Кардинал ли это?" - подумал Ричардс. Кардинал - это один из фирменных поездов AMTRAK, следующий из Сент-Луиса в Нью-Йорк через Чикаго и Вашингтон. Стэнли дозвонился до диспетчера и сказал:
 - Диспетчер, это AMTRAK 32 Сенатор, машинист Стэнли Ричардс на связи. Я хотел узнать маршрут отправления и ограничение скорости.
 - AMTRAK 32 Сенатор, отправление по расписанию, в 10:16 утра, ограничение на выход 35, далее по знаку 386 ограничение 70. И не спеши особо, Стэн, - сейчас прибывает грузовой от Норфолка, за ним ваш Кардинал тащится. Так что вам всё равно ещё стоять, выдохни, - ответил диспетчер и вернулся к машинисту товарного. Но не прошло и минуты, как в кабине снова запищала радиостанция. - Стоп-стоп, ребята. Сенатор! Выйди на связь!
 - Да, я здесь, - поднял трубку Ричардс.
 - Топливный датчик? - спросил диспетчер.
 - Полторы тысячи, - через паузу ответил машинист.
 - Понятно, высылаю заправщик, - проскрипела радиостанция. - Путь 8A, платформа 7A, верно?
 - Да, - сказал Джим, - ждём.
Стэн нажал оранжевую кнопку на пульте, двигатели стали постепенно сбавлять обороты, и вскоре совсем остановились.
Цистерна с топливом для тепловозов подъехала через пару минут. Водитель вышел и вызвал бригаду - заправлять.
 - Ну что, оголодали ребята? - он ласково похлопал тепловоз по борту.
 - Ага, есть такое, - усмехнулся, слезая, Джим. - С самого Нью-Йорка, небось, без дозаправки. - Он снял крышку с топливного бака. В воздух тут же вырвалось облачко паров дизтоплива. Мэттью, заправщик, привычным движением вставил "пистолет" в отверстие для заправки и нажал на клапан. При этом он не произнёс ни слова. Ёмкость одного бака F40PH - 6300 литров топлива, и чтобы полностью заправить его, нужно было время.

Но, вопреки ожиданиям, оба бака были заполнены уже через двенадцать минут, Мэттью уехал, и бригада вернулась в кабину. Стэн снова нажал оранжевую кнопку, и мощные двигатели начали понемногу возвращаться в рабочий темп. Но на сей раз они долго не кашляли.

Во втором вагоне чета Ремингтон только проснулась и блаженно потягивалась. Билл делал свою привычную зарядку, его супруга занималась макияжем. Синяя кнопка вызова проводника, обычно подсвеченная изнутри, сейчас не горела - это означало, что проводник занят и не может подойти.
 - Как думаешь, Сью, он скоро появится? - спросил он.
 - Признаться, понятия не имею, - ответила старушка, подводя брови, - но, полагаю, после отправления. А что, ты уже проголодался? - осведомилась она.
 - Чего-нибудь бы съел, на самом деле, - сказал Билл, наклоняясь из стороны в сторону. "Он же наверняка стоит у входа, - сообразил он, - а значит, я могу заказать сейчас, а принесёт он уже как сможет". И он направился к выходу из вагона. Но шла посадка, и один из юнцов, стремившихся усесться наверху, бесцеремонно отпихнул старика со словами:
 - По сторонам смотри, старикан!
Билл Ремингтон не привык к подобному обращению. Он одной рукой ухватил парня за шиворот и, оторвав от пола, еле слышно произнёс:
 - Сам по сторонам смотри. Не ровен час, с лестницей поцелуешься. А на будущее, ещё один вопль с твоей стороны, и я тебе не завидую. Ты не смотри, что мне 78. Я Вьетнам с Кореей прошёл, и тебе, сопляку, ещё фору дам. Уяснил? - встряхнул он его напоследок и подошёл к Майку: - Мой друг, я Вас не отвлекаю?
 - Откровенно говоря, чуть-чуть, - повернул голову О'Коннелл, - что-то случилось?
 - Мы хотели заказать завтрак, но Вы заняты...
 - Я подойду после отправления, - кивнул Майк. Старик вернулся в купе.
 - Что у нас на завтрак? - поинтересовалась Сьюзен Ремингтон, когда её муж вошёл в купе.
 - Пока не знаю, Майкл занят посадкой, - он пожал плечами, - сказал, после отправления придёт. Но это ещё полчаса...
 - Что ж, подождём, - дама убрала свой несессер.
Тем временем Луиджи Ланцо продолжал в запале извергать проклятия:
 - Святая Розалия, сколько можно возиться?! Лазанья - это вам не яичница в придорожной забегаловке! И вообще, сегодня на завтрак - овсяная каша на молоке! Где крупа?!
 - Успокойтесь, синьор Ланцо, мы занимаемся ею, - ответил один из поваров, помешивая что-то в чане.
 - Да неужто? - он скептически поднял бровь и подошёл. В самом деле, в котле была овсяная каша на молоке, вдобавок сдобренная ванильным сахаром и корицей.
 - Недурно, весьма недурно! - принялся нахваливать парнишку Луиджи, попробовав. - Сам придумал или слизал у кого, а? А ну колись!
 - Так моя мама готовит, - ответил поварёнок, смущённо улыбаясь.
 - Отныне она будет зваться "Овсянка по-..." Ты откуда? - спросил шеф-повар.
 - Из Канзаса, - ответил парень.
 - Отныне она будет зваться "Овсянка по-канзасски"! - закончил фразу Ланцо, щёлкнув пальцами. - В честь тебя и твоей матери. Так и запишем в меню... - пробормотал он себе под нос, делая какую-то пометку в блокноте. - Эй, кто там! Пора уже разносить завтрак по вагонам. Шевелитесь! - он захлопал в ладоши. Официанты  принялись собирать готовые блюда на столики и развозить по составу.

Пока развозили завтрак, посадка закончилась, и в вагоне Майка не осталось свободных мест. Как и обещал, он зашёл к пожилой паре и спросил, постучав:
 - Доброе утро, господа. Надеюсь, Вы хорошо отдохнули. Вам принести что-нибудь? - Договорить ему не дал официант, принесший две порции "Овсянки по-канзасски". Он исчез так же внезапно, как и появился, не сказав ни звука.
 - Приятного аппетита, - всё же довёл фразу до конца проводник, - если Вы желаете что-нибудь ещё...
 - Желаю, желаю, - оживилась леди, - у Вас есть торт "Захер", голубчик?
 - Сью, ты неисправима! - рассмеялся Билл Ремингтон. - А кто говорил, "Я худею"?
 - Мало ли я глупостей-то говорю, - отшутилась дама. - А тортик всё равно принесите, Майк. Да, и ещё вопрос. А почему Ваш поезд называется именно "Сенатор", а не, скажем, "Дипломат" или "Канцлер"? - спросила она у парня.
 - Дело в том, - начал Майк, прислоняясь к двери купе, чтобы не упасть, - что в 1976 году, когда этот поезд ещё никому не принадлежал, ни AMTRAK, ни кому-либо ещё, да и нашей компании как таковой не существовало, в нём по всему маршруту - из Нью-Йорка в Лос-Анджелес - проехал один из сенаторов Палаты Представителей. И ему так понравилось, что с тех пор он всегда ездил в отпуск только нашим поездом. Так продолжалось 8 лет, до 1984 года, когда его именным распоряжением нашему поезду было присвоено фирменное название. Но сейчас это, скорее, память о нём, ибо настоящая известность к поезду пришла уже, увы, после его смерти, - закончил парень свой монолог. - Вы сами видите, какой у нас сервис, какая обстановка в вагонах, - он обвёл рукой купе, - вот, даже Ваши пледы не синие, как везде, а бордовые и с вышитой надписью "Senator" на уголке, кроме логотипа компании. Нам все остальные завидуют, - между делом похвастался он. - Но чтобы попасть сюда, нужно отъездить на обычных поездах как минимум пять лет. Мне повезло, меня заметил мистер Гринвуд и взял в бригаду, за что ему моя благодарность по гроб жизни. Тортик сейчас принесу, - и он вышел.
 - Смотри-ка, а я и не знал, что у поезда такая история, - почесав подбородок, хмыкнул старик. - Не зря, выходит, мы его всегда выбираем, а?

Меж тем над юго-западной границей штата Иллинойс постепенно сгустилась облачность.
 - О, да ладно? - ворчливо протянул Стэнли Ричардс, глядя, как противно-серая пелена затягивает собой всё. "Вы скоро покидаете штат Иллинойс", - гласила надпись на знаке на обочине пути. На часах было 11:32 утра.

Майк с тортом на блюде - Ланцо сам помогал ему сервировать порции - шёл по межвагонным переходам, стараясь смотреть под ноги. Дойдя до конечной цели, он постучал и изрёк:
 - Ваш торт, мэм, - и поставил десерт на столик.
 - Спасибо, дружок, - ответила дама, укрывая ноги пледом, - садитесь с нами, отдохните. А то вот так бегаете всё...
 - Ой, нет, что Вы, спасибо, я... - начал было отнекиваться парень, но старик положил свою массивную ладонь ему на плечо и произнёс:
 - Останьтесь, Майк. Это приглашение, и если Вы не примете его, Вы оскорбите нас обоих.
 - Ладно, но ненадолго, - пошёл на мировую проводник, садясь на складной стул. Сьюзен Ремингтон тут же положила ему кусочек торта со словами:
 - Вот. Это Вам за Вашу работу.
 - Леди Ремингтон, я Вам благодарен за заботу, но не стоит. Миссис Трэнтон, через стенку от Вас, меня стодолларовыми купюрами снабжает, причём каждый раз, как едет, Вы тортиком угощаете... Я же работаю, получаю зарплату за неё... - слабо запротестовал Майк, но при словах "Миссис Трэнтон" старушка встрепенулась:
 - Маргарет? Она тоже здесь? Что ж ты молчал? - и она выпорхнула из купе с тарелкой торта в руках. Секунду спустя из соседнего купе слышалось:
 - Маргарет!
 - Сью! Сколько лет, сколько зим! Как ты здесь оказалась?
 - Мы с Билли едем к внукам в Лос-Анджелес.
 - Оо, у вас уже внуки?
 - Да, Джон и Салли, 7 и 8 лет. А у тебя как в этом плане? Я слышала, у тебя дочь родилась...
 - Мэган, да... Она погибла в автокатастрофе. Выехала на переезд, а там грузовой поезд... А уехать не смогла... Двигатель заглох...
 - Сочувствую, милая. Я не знала, извини...
 - Ничего. А что это у тебя? Захер? Как ты помнишь, что это мой любимый торт?
 - Я сама его обожаю. А здешний шеф-повар готовит его просто отменно. А мальчик, проводник, такой лапочка - всегда вежливый, собранный...
 - Оо, и не говори. Я на него смотрю и думаю: "Вот был бы отличный муж для Мэган"... Ну, выпьем за встречу? - послышался звон бокалов.
 - Видал? У дамочек на тебя серьёзные виды, - усмехнулся Билл. Майк не ответил: он сидел, вобрав голову в плечи, и молчал. Уши его пылали.

В панорамном вагоне Эдвард Гринвуд решил прибраться в своём купе. Он принялся подметать, как вдруг его веник наткнулся на какую-то скомканную бумажку. Он достал её, развернул... И осел в кресло. Это был неотправленный рапорт о досрочном выходе на пенсию с полным пакетом льгот. Своим преемником в должности бригадира он определил Майкла О'Коннелла. Так и было записано: "Своим преемником в должности "Бригадир фирменного поезда SENATOR" прошу назначить проводника второго вагона Майкла О'Коннелла". Подпись - Эдвард Энтони Гринвуд. Он долго молчал. Наконец он потянулся к радиостанции и вызвал Майка:
 - О'Коннелл? Это бригадир. Зайди, как только сможешь. Есть разговор.
 - Слушаюсь, сэр, сейчас приду, - вытянулся Майк "по струнке". - Мистер Ремингтон, я вынужден Вас покинуть, меня вызывает бригадир. Но обещаю, как только я освобожусь, я приду, - и он вышел. Шаги за дверью купе быстро удалялись.
 - Маргарет, дорогая, как давно ты ездишь этим поездом? - спросила Сьюзен Ремингтон.
 - Восемнадцать лет, - промурлыкала в ответ леди Трэнтон. - И Майка знаю и люблю как собственного сына. Я всегда беру билет на одно и то же место. А почему ты спрашиваешь?
 - Хочу тебе предложить ездить вместе. Напиши свой адрес и телефон, - миссис Ремингтон протянула блокнот старой подруге, - будем связь держать.
 - Ещё муската? - ответно предложила Маргарет.
 - Ой, нет, спасибо, мне уже хватит, - рассмеялась Сьюзен. - Ну, я пойду? В Сент-Луисе погуляем по платформе, - сказала она напоследок и вернулась к мужу.
 - Как прошла встреча выпускников? - шутливо спросил тот.
 - Ой, прекрасно, - дама плавно и грациозно опустилась в кресло. - А куда Майк ушёл? - поинтересовалась она, склонив голову набок.
 - Его вызвал бригадир, и он помчался туда, - ответил Билл. - Поспи, Сью. Или почитай, - он подоткнул ей плед и сам устроился напротив с книгой Артура Хейли. Оба супруга зачитывались им.

Тем временем в кабине тепловоза Стэн вызывал диспетчера станции Понтиак. Тот ответил только через пять минут и раздражённо спросил:
 - Стэнли, у меня на подходе шесть грузовых, забитых донельзя, и все с разных концов! Я не могу разорваться! Чего тебе?
 - Да просто хотел путь приёма узнать, - помолчав, ответил машинист. Он явно не ожидал такой реакции. - Куда, как, с каким лимитом?
 - Уф... Пассажирский парк станции, путь 10D, платформа 9. Это единственная платформа, которая может вместить 14 вагонов длиной 89 футов каждый, да ещё и два тепловоза сверх. Ограничение скорости - 25 от знака 487 и до знака 492. Как понял, Сенатор?
 - Амтрэк 32 Сенатор, Вас понял, приём на путь 10D пассажирского парка станции, графиковая стоянка 18 минут, ограничение 25 от знака 487 до знака 492, - повторил Ричардс и повесил трубку. Облака над Иллинойсом по-прежнему висели грязно-серой тряпкой и сливались с бортами тепловозов и вагонов поезда.
 - Как думаешь, Джим, они прольются чем-нибудь? - спросил машинист кондуктора.
 - Вряд ли, - ответил тот, жуя сэндвич, - смотри, какие светлые...
 - О, а где ты сэндвич нашёл?
 - Сам навертел, дома ещё, - пожал плечами Смит, продолжая работать челюстями. - Если хочешь, тебе тоже достану, какие проблемы? - Он покопался в сумке, достал точно такой же и протянул коллеге. - Держи.
 - Вот спасибо! - повеселел тот. Поезд плавно сбавлял ход.

***

Тем временем в панорамном (штабном) вагоне…

 - Разрешите, сэр? – спросил О’Коннелл, подойдя к двери бригадирского купе.
 - Да, Майк, заходи, - тяжело выдохнул Гринвуд.
 - Что-то случилось? – осторожно спросил парень.
 - Да, - начал бригадир. – Слушай… Присядь… Я хочу с тобой поговорить. – Майкл сел в кресло напротив своего шефа, а тот продолжил, помолчав: - Я отработал своё. Я давно составил рапорт начальству об уходе на пенсию с полным пакетом. Но есть одно Но…
 - Но? – повторил Майк.
 - Но я не просто так вызвал тебя сюда. Я хочу, чтоб ты заменил меня.
О’Коннелл потерял дар речи и уставился на Гринвуда. В этом было что-то драматическое. Он не мог выжать из себя даже одного звука, не то что слова.
 - … И я искренне надеюсь, что под твоим руководством Сенатор станет ещё лучше. Пойми, мне не двадцать лет, как тебе. Я хоть тоже был и молодым, и амбициозным. Но время идёт, а с сердцем у меня уже не так хорошо… - закончил Эдвард.
 - Но… Но… - через паузу выдавил Майк, - почему именно я? Чем я это заслужил? Есть же ребята опытнее меня…  - начал было он, но Гринвуд жестом прервал его:
 - Я уже решил. Это первое. Второе: из того состава, который ездит сейчас, ты – самый старший после меня и Ланцо. И третье: тебя начальство уже давно рассматривает как моего преемника. Так что выбор очевиден. Ребятам я всё скажу сам, когда мы приедем в Лос-Анджелес. Уверен, они поймут меня и поддержат. И потом, - вспомни, сколько раз ты мне помогал. Так вот, это моя благодарность за твою помощь. Я знаю, ты хотел проездить все десять лет целиком, но раз уж представляется возможность, - он встал и раскинул руки, - используй её. Второго шанса может не быть. А у меня уже точно не будет… - вздохнул он.
Проводник подошёл к нему и, не сдержавшись, обнял со словами:
 - Спасибо Вам, сэр. Я обещаю, что не посрамлю Вас.
 - Я рад, мой мальчик, - ответил Гринвуд, похлопав его по спине. – Ну, всё, иди. Я вызову тебя, если ты будешь нужен.
О’Коннелл вышел и почти бегом направился в свой вагон. В его голове в это время роились десятки мыслей, но сходились они примерно на одном и том же: «Почему он выбрал именно меня? Почему решил уйти именно сейчас? Чем я так выделяюсь среди остальных?..». Но ему пришлось переключиться: поезд прибыл на станцию Понтиак.

У вагонов, обмахиваясь кто чем – веерами, журналами, буклетиками про поезд, - стояли ожидавшие своей очереди пассажиры. Второй вагон был полностью заселён, и никто не собирался садиться дополнительно. Наоборот, несколько пассажиров решили прогуляться по платформе. Майк открыл им дверь, выставил складную лесенку (с одной лишь ступенькой) и встал рядом. Возжелавшие погулять отправились дышать воздухом, а Майк вновь погрузился в свои мысли. «Как же так? Ему ведь 62 всего… Не понимаю…» Его мысли прервала музыка, ворвавшаяся на привокзальную площадь неизвестно откуда. Из станционных мегафонов на всю территорию заиграла “Billie Jean” великого и бессмертного Майкла Джексона.

Это было настолько вызывающе, - с таким криком и неимоверной совершенно отдачей, на которую был способен только он. «В своё время эта песня произвела фурор, - думал, слушая песню, О’Коннелл. – Не понимаю, почему мы говорим: «Поп-король, поп-король»… Вешаем какие-то ярлыки, наклейки, и при этом хоть бы кто задумался, а каково ему было… Почему люди так любят стереотипы, так не хотят от них отступать? У него ведь даже не было того Единственного Человека, которому он мог бы отдать своё тепло… Поэтому всё было обращено его зрителям. Да, это банально, но он действительно переживёт века. Ещё пятьсот лет пройдёт, а под его композиции будут аншлаги сквозь слёзы…»

Неизвестно, сколько бы ещё он предавался размышлениям, если бы к нему не подошёл полицейский:
 - Майкл О’Коннелл, надо полагать?
 - Добрый день, офицер. Да, это я. С кем имею честь? – спросил он в ответ. Как вдруг услышал до боли знакомое:
 - Джексон, кончай ломать комедию! Думаешь, я тебя не узнал?
Проводник вгляделся в лицо стража порядка. Перед ним стоял его старый школьный друг, Эрик Пауэрс.
 - Пауэрс! Пончик с глазурью! Ты ли это?! – всплеснул руками проводник. – Какими судьбами?
 - Какими… Служу я здесь, - пожав руку старому приятелю, ответил тот. – Уже одиннадцать лет причём. А ты так и ездишь?
 - Да, и нисколько об этом не жалею, - произнёс О’Коннелл. – Более того, наш бригадир тут на пенсию собрался, а меня назначает вместо себя… - под конец фразы его голос стих, как последние аккорды на грампластинке.
 - Вот балда! И ты из-за этого нос повесил? – прыснул Пауэрс. – Господи, да если б мне кто такое сказал, я б прыгал от радости! Его повышают до бригадира чуть ли не самого престижного поезда AMTRAK, а он ещё недоволен! Я тебе удивляюсь, честное слово!
 - Да пойми, я не знаю…
 - Да сможешь ты всё, расслабься, - оборвал его полицейский, зажигая сигарету. – Твой шеф – как его зовут, кстати?..
 - Эдвард Гринвуд.
 - … Так вот, Гринвуд в тебя верит и рассчитывает. Как верю и я. Уверен, твоя семья тоже обрадуется. Так что кончай себя накручивать зазря и держи нос по ветру. Приказ капитана полиции штата, - усмехнулся он, выпустив дым.
 - С тобой будешь, - рассмеялся Майк, отгоняя от себя сигаретный дым. – Ты б на меня не дышал этой дрянью…
 - А что такое? – поинтересовался Эрик, уводя руку с сигаретой в сторону. – Аллергия?
 - Ага… Навроде того.
 - Тогда извини, не буду, - он затушил окурок носком сапога. – Как там с семьёй? Не обзавёлся ещё? – спросил он.
 - Ой, какая семья, о чём ты? Мне не до этого сейчас, - ответил Майк. – Вся моя семья сейчас – это Рэйчел «Мама» Джексон, она же Большая Мамочка, или просто Мамми. Добрейшей души женщина, любезно согласившаяся приютить меня у себя.
 - О как… - изрёк Эрик, покачав головой, - погоди-ка, это не та ли Мама Джексон из Карлсбада?
 - Да, она, а откуда ты её знаешь?
 - Чего проще! Все страховые агенты занесены в нашу базу данных. И потом, я и сам у неё жил, когда в отпуск приезжал, - ответил он.
 - А какие у неё кексики! – в два голоса протянули парни. – Объедение!
И в самом деле, упомянутая Рэйчел «Мама» Джексон была редкой добрячкой. Её внешне можно было очень легко спутать с Эдит Питерс, сыгравшей Мамми в известной комедии «Укрощение строптивого». Обе были если не копиями, то, уж во всяком случае, очень похожими друг на друга. В свои 48, несмотря на статную фигуру, она была в превосходной форме – ежедневно делала лёгкую зарядку и баловала соседей своей выпечкой и фортепианными импровизациями. Иной раз у её дома собирались десятки слушателей, особенно когда она наигрывала свои любимые композиции Гленна Миллера, Луи Армстронга, Чарли Паркера, Рэя Чарльза и других. Если в это время дома был и Майк, он присоединялся к ней на своём саксофоне, и тогда по всей улице разливались звуки отменного джаза.

Но тут Майк взглянул на часы и состроил обиженную гримаску: до отправления оставалась минута.
 - Ну что, будем прощаться? – спросил он.
 - Вы уже отправляетесь? Ну давай, не забывай старого друга, - они обнялись, и Майк встал в дверном проёме своего вагона:
 - На посадку! – гаркнул он. Из дальнего угла здания вокзала к вагону поспешили трое парней, тучных, как гамбургеры. Добежав до него, они с трудом вошли и, усевшись, стали тяжело переводить дух. Когда Майк проходил мимо них, один окликнул его:
 - Можно Вас?
 - Да, конечно, - ответил он, входя в купе. И снова его глаза начали медленно округляться: по полу купе были разбросаны какие-то фантики, обёртки, коробочки из-под бургеров, пустые бутылки.
 - Кхм… Сие что? – обвёл он рукой то, что валялось на полу.
 - Мы это… День рождения отмечали, - начал один. – А что?
 - Ребята, я всё понимаю, но что я вам такого сделал, что вы оставляете мне подобное? – спросил Майк, не в силах ступить дальше. Его внутренний эстет держал его на месте, словно он врос в пол. – Неужели нельзя было собрать это всё?
 - Вы издеваетесь? – обиженно выкрикнул второй. – Вы посмотрите на нас! У меня спина больная, у Джека гипертензия на фоне ожирения, а Стив вообще диабетик!
 - И тем не менее, ни один из названных Вами диагнозов, молодой человек, не даёт вам право так неблагодарно относиться к чужому труду, - отрезал О’Коннелл. – И если уж на то пошло, господа, каждый выбирает для себя сам, каким ему быть: здоровым или довольным. Если хотите, я помогу Вам, - добавил он.
 - Да ну? И каким образом, интересно? – воззрился на него третий с выражением лица, словно ему под носом лимоном намазали.
 - У меня есть один знакомый врач, - ответил проводник. – Который подберёт каждому из вас свою программу. Фрэнсис Джей Нордвинд его зовут, - он протянул парню визитку. – Скажете, что от меня. Зовут меня Майкл О’Коннелл.
 - Эм… Спасибо, - сказал первый. – А Вы уверены, что поможет?
 - Знаю, - произнёс он. – Сам был таким же в свои 12 лет. А в купе всё же приберитесь, – и вышел.

В кабине тепловоза Стэн и Джим изучали расписание.
 - Во сколько там Спрингфилд? – спросил машинист.
 - В два-тридцать шесть, стоянка 32 минуты, - ответил Смит. – Как-никак, столица штата.
 - О’кей, спасибо, - сказал Стэн. – Слушай, ты ничего попить не взял? А то моя бутылка в вагоне осталась…
 - Держи, - кондуктор протянул коллеге бутылку ледяной воды. – Но смотри, аккуратнее, только изо льда вынул.
 - Мне такая и нужна, - выдохнул Ричардс и приложил бутылку к губам.
Внезапно запищала радиостанция:
 - AMTRAK 32 Сенатор, говорит региональный диспетчер дистанции Чикаго – Сент-Луис Роджерс. Доложите обстановку.
 - AMTRAK 32 Сенатор на связи, говорит машинист Ричардс, скорость 58 миль в час, до северного входного сигнала станции Спрингфилд-Юнион две с половиной мили, - ответил Стэн.
 - Отлично, - ответил диспетчер. – Стоянка, согласно расписанию, 32 минуты, но: постарайтесь пройти входные стрелки побыстрее, у Спрингфилдских через 18 минут грузовой в Висконсин отправляется.
 - Вас понял, постараюсь как смогу, - сказал машинист и повесил рацию на место.

Стэнли начал плавно притормаживать, как вдруг радиостанция издала громкий тревожный вопль, и голос диспетчера сообщил:
 - Внимание всем! Говорит региональный диспетчер линии Чикаго – Сент-Луис Роджерс. На станции Спрингфилд-Юнион, на пути 38F, вспыхнули шесть цистерн с бензином, из них одна сдетонировала. Пламя распространяется на соседние поезда, стоящие поблизости. Всем поездам, подходящим к Спрингфилду! Ограничить скорость до десяти миль в час и следовать по станции без остановок, подавая звуковой сигнал. Машинистам пассажирских поездов, имеющих стоянку на станции! Стоянка будет сокращена, максимальное время обслуживания поезда составит 20 минут. Региональные пассажирские поезда будут отменены до окончания работ по устранению последствий моим личным распоряжением. Пожарные и технические поезда также направлены на станцию. Всем поездам в радиусе двадцати миль! Немедленно связаться с диспетчером станции Спрингфилд-Юнион либо непосредственно со мной и доложить местонахождение и скорость.
 - Ого… Серьёзные дела, - прокомментировал Джим, взяв микрофон радиостанции. - AMTRAK 32 Сенатор вызывает Спрингфилд-Юнион!
 - Спрингфилд-Юнион на связи, слушаю Вас, - донеслось с другого конца через несколько секунд. Голос был явно напряжённый.
 - Находимся в восемнадцати милях к северо-востоку от станции, скорость… 53… 52 мили в час, снижаем обороты, - доложил он. – Как поняли?
 - 32 Сенатор, слышу Вас хорошо, по обгонному пункту Линкольн уходите на боковой путь для пропуска пожарного танкера и технического поезда, скорость набок 10, - ответил диспетчер.
 - Вас понял, уход на боковой путь в Линкольне, скорость на отклонение 10, - повторил кондуктор.
 - Линкольн? Это же через полторы мили! – напрягся Стэнли. Перспектива сбавлять ход практически экстренным торможением ему определённо не польстила. – Уф, ладно, что-нибудь придумаем… - промычал он. – Знаешь что? Набери-ка Гринвуда и изложи ему обстановку, - обратился он к коллеге.
 - О’кей, сейчас, - ответил Джим и принялся вызванивать бригадира.

Уже через минуту Эдвард Гринвуд получал по радио в своём купе оперативную информацию от локомотивной бригады, и лицо его, обычно светлое и добродушное, становилось всё более хмурым. Когда Смит закончил передачу, он вызвал всех проводников одной кнопкой и повторил им то, что сказал ему кондуктор.
 - Посадку пассажиров будем осуществлять только в головные и хвостовые вагоны, даже если билеты пассажиров заказаны на центральные, - добавил он. – Это снизит риск надышаться продуктами горения со станции. Это первое. Второе: проводникам центральных вагонов, с третьего по девятый, категорически запрещается открывать наружные двери для посадки пассажиров. Кроме того, в обязательном порядке проверять всех, кто проходит через либо внутрь их вагонов на свои места. И третье: проводникам, которые будут регистрировать пассажиров, надеть медицинские маски и выдавать их по одной на каждого пассажира вместе с отмеченными билетами. А потому советую достать их прямо сейчас. Инструкция сохраняется до особого распоряжения регионального диспетчера. Как поняли?
 - Есть! – нестройно ответили ребята.
В кабине в это время были слышны переговоры машинистов соседних поездов с диспетчером станции Спрингфилд-Юнион:
 - BNSF #3745 Западный, нахожусь в восьми милях к северо-востоку от станции, скорость 40 миль.
 - CSX #PRE3820 Восточный, нахожусь в тридцати семи милях к югу от станции, скорость 45.
 - Union Pacific #9340, следую из Сент-Луиса с техническим поездом, скорость 54 мили в час. Мне где лучше проскочить?
 - Union Pacific #9340, говорит диспетчер Спрингфилд-Юнион, обгоняйте в Карлинвилле, как поняли?
 - Вас понял, обгон в Карлинвилле.
 - Canadian National #413RFG, отправляюсь с обгонного пункта Карлинвилль на северо-восток, скорость 2.
 - Стоять! – рявкнул диспетчер так, что динамик запищал. Ещё секунда, и он бы лопнул. – Сначала технический к нам пройдёт, потом Вы!
Последнее сообщение было встречено дружным хохотом Стэна и Джима.
 - И ничего смешного! – обиделся канадец. – Тут уклон, а во мне восемь с половиной тысяч! 8559, если точно, - добавил он.
 - Да ладно? – вступил в диалог машинист поезда 3745. – И давно Канада такие веса таскает? – шутливо спросил он.
 - Мы и по одиннадцать тысяч возим, - не без гордости ответил тот. – Через Скалистые Горы и обратно. И потом - что вы нам шлёте, то и возим.
 - Солидно, солидно, - вставил реплику Джим, - и какая схема тяги?
 - 5/2, - послышалось в радио.
«Схема тяги» на жаргоне локомотивных бригад – принцип ведения поезда. Цифрами обозначается число локомотивов в голове, особенно если их несколько. Если подобная запись указывается через дробь, - как, например, 5/2, - это значит, что в голове поезда 5 тепловозов и ещё 2 в хвосте в качестве подталкивающих. Реже, но встречаются записи вроде 4/1C. Это означает, что в хвосте поезда нет локомотивов, но есть служебно-смотровой вагон (англ. Caboose, отсюда и название).
 - Диспетчер! Это Сенатор! – снова подал голос Джим. – Мы вошли на обгонный путь в Линкольне. Где пожарный?
 - Видит твой хвост, берегись, - донеслось из рации, и откуда-то сзади послышался мощный тепловозный тифон. Сначала один раз, длинно, потом два коротких. И так, повторяясь, ярко-красный пожарный поезд из восьми огромных шестиосных цистерн, трёх служебных вагонов и двух тепловозов (один в голове, один с хвоста) пронёсся мимо фирменного поезда, как метеор, словно того вообще рядом не было. Меж тем столб едкого чёрного дыма поднимался всё выше и выше и разрастался с веянием ветра. Его было видно за несколько миль.
 - Диспетчер, это Сенатор, можно нам выдвигаться дальше? – спросил Стэн через пару минут.
 - Да, можете потихоньку выезжать, приём на путь 2P, - ответил тот и тут же вызвал другого: - Юнион Пасифик номер 9340, с техническим, Эндрю, ты где?
 - Полмили до входного, лечу как могу, - ответил Эндрю. – Ну сам же знаешь, SD70ACe те ещё черепахи. Жрут много, тяги мало, - посетовал он. – Хотя я сейчас 60 держу… Уже не держу, сбавляю…

Проводники действовали по полученным от Гринвуда распоряжениям: они раздавали всем медицинские маски, в вагонах с третьего по девятый были заперты входные двери. Даже в ресторанах прекратилась всякая деятельность: Луиджи Ланцо получил персональный приказ от бригадира прервать готовку до тех пор, пока поезд не отъедет на расстояние как минимум десяти миль от злополучной станции. Он пробовал протестовать, но Гринвуд стоял на своём, и шеф-повару пришлось подчиниться.
 - Майкл, дорогой, а что случилось? Зачем нам маски? – спросила Сьюзен Ремингтон, когда тот вошёл в их купе и раздал средства защиты.
 - Сожалею, но я не вправе сейчас говорить об этом, - напряжённо ответил проводник. – Я должен убедиться, что Вы их надели. Когда всё закончится, я расскажу Вам, что было.
Примерно та же реакция была и у четы Хейли в первом купольном вагоне:
 - На кой чёрт нам эти намордники?! – взорвался Сэм, стоило проводнице попросить его надеть маску.
 - Сэм, если просят, значит, не просто так, - попыталась успокоить его Линн, но он и слушать не хотел. Наоборот, он только сильнее распалялся. Проводница, Энни, не выдержав, прикрикнула на него:
 - Если Вы не прекратите, я вызову бригадира!
Это охладило его пыл, и мужчина всё же надел её.
Семья Льюис в это время только садилась обедать. В это время подошёл официант с четырьмя медицинскими масками на подносе, но не произнёс ни звука. Глава семьи, Фред Льюис, был врачом-реаниматологом, и ему ничего не надо было объяснять. Он ловким движением надел на себя и детей маски, Джоан, его супруга, справилась с этим сама.
 - Спасибо, - только и сказал официант и удалился.

На станции Спрингфилд-Юнион в это время уже находились несколько пожарных машин, полицейское оцепление и бригады «Скорой помощи», на всякий случай. Путь 38F находился слишком далеко от здания вокзала, чтобы его можно было достать обычной струёй из шланга. С одной стороны, это доставляло неудобства прибывшим пожарным расчётам, с другой – позволяло пассажирскому парку станции хоть как-то функционировать, в том числе и в экстремальных условиях. Даже несмотря на весьма внушительное давление воды в рукавах – 50 атмосфер – при максимальных длинах она доставали до пламени лишь наполовину. Требовалась более тяжёлая техника. Вскоре почти одновременно послышались два разноголосых тифона, и на станцию въехали пожарный и технический поезда. Огнеборцы сразу развернули свою аппаратуру, и по сигналу брандмайора – «Огонь!» - они нажали на рычаги. В ту же секунду из большого круглого сопла, похожего на ракетное, вырвалась мощная струя пены и воды. Её уже хватало, чтобы сбить пламя и прекратить доступ кислорода к нему. В то же время эта пена, оседая, собирала разлившийся бензин в своего рода сгустки, чтобы он не навредил почве и окружающей обстановке.

В это время к платформе 2P медленно подбирался Сенатор. Его проводники стояли в раскрытых дверных проёмах, обозначая собой, в какие вагоны будет проходить посадка. Одним из них был и Майк О’Коннелл.
 - Дамы и господа! В связи с инцидентом на станции, посадка будет проводиться только в крайние головные и крайние хвостовые вагоны. На свои места Вы сможете пройти внутри поезда, проводники Вам помогут найти их и заодно проверят билеты, - обращался Майк к пассажирам. – По этой же причине стоянка поезда будет сокращена до двадцати минут. Приносим Вам свои извинения за причинённые неудобства.

Окна вагонов Сенатора начали постепенно покрываться конденсатом – это на них оседал пар от потушенного пламени. В этом тумане трудно было что-либо разобрать, и поэтому проводники применили «технику сбора цыплят» - каждый из них поочерёдно выкрикивал номер своего вагона, и все, кто был рядом, собирались у входа в вагон. Майк, в вагон которого никто не заходил, а только проходили насквозь, стоял, держа дверь открытой, и неспешно потягивал кофе. Торопиться не было нужды – люди проходили мимо, не задерживаясь.
 - Зачем всё-таки нам маски? – недоумевал Билл Ремингтон.
 - Смотри, какой туман поднялся, - ответила его супруга. – А ведь раньше это был чёрный ядовитый дым…
 - Думаешь, о нас настолько заботятся, что даже маски выдают, чтоб мы не дышали всякой гадостью? – всхохотнул старик.
 - Я думаю, они просто следуют инструкциям. Скоро отправимся, - сказала Сьюзен. – Всего каких-то две минуты осталось…

И в самом деле, ровно через две минуты все двери вагонов синхронно закрылись, словно имели один общий привод, и Сенатор медленно тронулся с места. Конденсат на оконных стёклах начал понемногу стекать вниз, оставляя характерные для себя следы. Майк вошёл в купе, когда Сьюзен Ремингтон нажала кнопку вызова, и спросил:
 - Могу ли я Вам помочь?
 - Да, мы бы хотели всё же узнать, что произошло на станции, что Вы нам выдавали маски? – спросил её супруг.
 - На станции произошёл пожар, поэтому нам пришлось действовать несколько нестандартно, - ответил проводник. – Вы можете оставить их себе, нам всё равно на каждый рейс новые выдают. Обед можно будет заказать несколько позже, так как оба ресторана сейчас не работают.
 - Господи… - ужаснулась пожилая леди. – Никто не пострадал?
 - Этого я, к сожалению, не знаю, - сказал Майк.

На станции же пожарные убирали инвентарь и бензиновые сгустки вперемешку с пеной. Начальник пожарной охраны города, прибывший на вызов, ходил по пожарищу и оценивал масштабы происшествия. Рядом с ним неотступно следовали менеджеры компании CSX и также обсуждали инцидент. Это произошло на их подконтрольном участке пути.
 - Как Вы думаете, мистер Роллз, - начал один из них, - долго будут восстанавливаться сгоревшие вагоны?
 - Полагаю, дня три-четыре. Но только после заключения экспертной комиссии об их пригодности к дальнейшей эксплуатации, - ответил мистер Роллз, отвечавший за транспортную безопасность в компании.
 - Да кому сдались Ваши вагоны? В Финиксе новые наштампуют! – раздражённо влез в диалог финансовый директор, Гэлвин, тоже прибывший на станцию вскоре после пожара. – Меня сейчас не это интересует, да и гендиректора компании тоже! Мы потеряли миллионы долларов на этих чёртовых цистернах с бензином! А ещё неизвестно, сколько уйдёт на восстановление пути!
 - Когда Вы перестанете видеть во всех и во всём только денежные мешки?.. – со вздохом спросил у него Роллз. Он давно недолюбливал последнего за его отношение к окружающим, особенно к подчинённым. – Спрингфилд – столица штата, помимо этого – крупная сортировочная станция. Я не спорю, что через него проходят многие грузы, стоимость которых достигает баснословных сумм. Это не значит, что всё остальное можно сбросить со счетов! Не будет вагонов, не будет и перевозок! А значит, компания в скором времени обанкротится, если так и дальше пойдёт! Так что на Вашем месте я бы сменил вектор приоритетов. А заодно перестал бы приписывать к себе мнение начальства. Я работаю в своей должности ровно вдвое дольше Вас, а значит, ровно столько же знаю генерального директора. И поверьте, ему определённо не польстит узнать подобное к себе отношение. Ещё вопросы? Если нет, то будьте любезны, не мешайте экспертам собирать необходимые данные.
Гэлвин стоял на месте, раскрыв рот и выпучив глаза, словно в его пятки вдолбили бетонные сваи. Такой оплеухи он не ожидал. Тем временем Роллз подошёл к одному из экспертов и спросил:
 - Как ты думаешь, Рон, что могло вызвать такой пожар, да ещё и с детонацией?
 - Пока не знаю точно, Спенсер, - ответил тот, - одно из двух: перегрев либо преднамеренный поджог. Перегрев я отрицаю сразу, так как последние два дня были дожди. А значит, поджог – приоритетная версия. Вот только одного не пойму: зачем кому-то поджигать танкеры с бензином, если они защищены от утечки герметичными и, заметь, огнеупорными шлангами, а заодно и пятидюймовым слоем рамной стали? Равно, как и того, как ему удалось разогреть сразу шесть цистерн до температуры плавления стали? Он что, доменную печь сюда приволок? – недоумевал он, грызя колпачок ручки.
 - Или горелку, - ответил Роллз.
 - Едва ли, тогда бы ему пришлось тут часа два-три возиться…
 - Сэр, я тут нашёл кое-что, - подошёл один из его коллег. – Пойдёмте, покажу.
 - Пошли вместе, - предложил криминалист Роллзу. – Уверен, тебе тоже будет интересно.
Когда они пришли к тому месту, откуда их позвал сотрудник NTSB (Национальное бюро транспортной безопасности), то не поверили своим глазам. На центральной из сгоревших цистерн, на уцелевшем куске обшивки, при свете ультрафиолетового фонаря виднелось крошечное отверстие, но на удивление правильной формы.
 - Ну, что думаешь, Итэн? – спросил Рон своего подчинённого.
 - Не могу сказать наверняка, - начал тот, - но склоняюсь к мысли, что отверстие сделано сверлом по металлу, причём хорошей длины. При этом диаметр… - он замерил его, - два с половиной миллиметра.
 - А это значит только одно: тот, кто пробуравил цистерну, профессионал в своём деле, более того, знал, что она не порожняя, - заключил Рон. – Что думаешь делать? – обратился он к коллеге.
 - Прежде всего, экспертизу уцелевшего куска её «тела», - поправил каску Итэн, постучав штангенциркулем по ободу цистерны. – А после заключения, если моя версия подтвердится, проверять всех автомехаников и слесарей в округе.
 - А если нет? – спросил Рон. – Это первое. Второе: почему именно автомеханики?
 - Хотя бы потому, сэр, что в радиусе пяти миль от станции находится около восьмидесяти автосервисов самых разных направлений ремонта. Кроме них, никто больше свёрлами по металлу не пользуется. А ремонтных бригад, выезжающих на надомный ремонт, и того больше. Ближайший вагоноремонтный завод вообще в Пенсильвании. Кстати, о бригадах… - осёкся он.
 - Думаешь, это мог сделать кто-то из работников станции? – поднял на него бровь Роллз.
 - Я не думаю, я предполагаю, - ответил он. – Я знаю, что у ремонтных бригад на каждой станции есть полный комплект необходимых инструментов. И как только я найду один с характерными отметинами вроде пятен, недостающих инструментов или чего-нибудь такого, я сразу пойму, кто это был. А зачем, уже полиция будет разбираться, - закончил парень.
 - Башковитый парень, - заметил Роллз, когда они с начальником экспертной бригады отошли от искорёженного вагона.
 - Мне тоже нравится, я поэтому его и взял, - ответил тот. – С ним у нас всё как по маслу идёт, не нарадуюсь.

Тем временем региональный диспетчер Роджерс в общий эфир выдавал новые распоряжения:
 - Фирменные и скорые пассажирские поезда проследуют станцию Спрингфилд с максимальной стоянкой 20 минут до особого распоряжения. По станции Спрингфилд не будет производиться маневровая и сортировочная работа в течение 24 часов, начиная с текущего момента. Пригородные и межрегиональные пассажирские поезда будут следовать каждые два часа, то есть с увеличенным интервалом. Грузовые поезда, следующие на обработку, будут отправлены на ближайшие сортировочные станции, где с ними будут произведены необходимые операции. Данные условия необходимы для максимально эффективной работы экспертно-следственной группы. Как поняли? Всем поездам в радиусе 10 миль ответить диспетчеру о получении информации.
Первым отозвался Стэн, только что покинувший пределы вспыхнувшей станции:
 - Говорит AMTRAK #32 Сенатор, машинист Ричардс, оперативную информацию принял, набираю скорость, отметка спидометра 34 мили в час, следую в графике, - доложил он.
 - Вас понял, Сенатор, продолжайте движение согласно инструкциям, - ответил Роджерс. На часах было 5:18 дня.

Во втором вагоне Майк беспокойно ходил туда-сюда по коридору, не находя себе места. Особо занят он сейчас не был, а потому мог подумать обо всём произошедшем за день. Но стоило ему лишь начать, его засосало в этот водоворот полностью, и теперь он не мог успокоиться. «Нет, так нельзя, надо сесть… Посидеть… И расслабиться, - думал он. – Пойду к себе, выпью кофе… Если, конечно, меня опять не вызовут…» Так он и сделал – направился в своё купе и начал готовить себе кофе. Однако он не успел даже пригубить его – лампочка над надписью «Compartment 2» начала моргать, обозначая вызов. Он подошёл туда и, постучав, спросил:
 - Что-то случилось, господа?
 - Да. С Вами, - ответил старик, впуская его. – Присядьте и поговорим.
 - Право, я не понимаю, зачем, но… - начал он, но дама положила руку ему на плечо и сказала:
 - Майк, дорогой, мы же старые люди, мы всё видим. Ну неужели Вы думаете, что сможете скрыть от нас правду?
 - Дело в том, - начал проводник, - что у нас намечаются некоторые… эм… изменения. Они коснутся всех нас, я имею в виду, проводников поезда. И поэтому…
 - Вас хотят сократить? – подал версию Билл Ремингтон.
 - Билли, ну зачем так сразу? – улыбнулась его супруга, - может, это что-то другое?
 - Я даже не знаю, как это сказать… - Майк мял ладони, он явно нервничал. – Вам можно доверить тайну?
 - Конечно, что за вопрос? – ответила леди.
 - Эти изменения… Наш бригадир уходит на пенсию после этой поездки… Она последняя для него… И я…
 - … И Вы боитесь, что придёт человек, который начнёт вас гонять до седьмого пота? – закончил за него Билл.
 - Нет. Мистер Гринвуд, так его зовут, хочет назначить на своё место меня…
 - Да что ты! В самом деле? – воскликнула леди Ремингтон, причём столь громко, что пришла миссис Трэнтон из соседнего купе:
 - Сью, дорогуша, что случилось?
 - Майка назначают бригадиром поезда! – она обняла старую подругу, не скрывая радости. – Ну разве не прелесть?
 - Оо, поздравляю, Майкл, от души поздравляю, - в один голос сказали Билл Ремингтон и Маргарет Трэнтон. – Ты – лучшая кандидатура. Кому, как не мне, знать? – усмехнулась госпожа Трэнтон. – Я езжу этим поездом восемнадцать лет, и за всё это время Майк – самый вежливый, галантный и, я бы даже сказала, эстетичный проводник из всех, кто здесь работал. А я многих повидала. И поверьте, мне есть с чем сравнивать. А тебе, мой друг, хочу сказать одно: ты станешь идеальным бригадиром. Под твоим началом все, кто здесь есть, станут такими же, как ты, и тогда Сенатор будет вне конкуренции. Твой – ну, пока почти твой – поезд станет образцом для подражания всей остальной компании. Уверяю тебя. Так что удачи и держи нос по ветру. У тебя всё получится.
 - Хотел бы присоединиться к своей попутчице и давней старой подруге, - продолжил поздравления Билл Ремингтон, - Маргарет сказала прекрасные слова, и я сомневаюсь, что у меня получится хотя бы примерно так же, - леди Трэнтон застенчиво покраснела, - но я попробую. Майк, - можно на «ты»? – спросил он.
 - Да, конечно, - ответил тот, продолжая мять ладони.
 - Так вот, Майк, для нас всех – я имею в виду этих очаровательных дам и себя – ты как родной сын. Для кого-то дольше, для кого-то меньше, но факт есть факт. Руками шпалу не согнёшь, - отпустил он свою любимую шуточку, – и даже пытаться не стоит. Ты ведь уже достаточно долго ездишь, тебе уже можно смело задумываться о карьерном росте. Разве нет? И потом – кому, как не тебе? Не мне тебе рассказывать, сколько хамов и откровенных деревенщин встречается нам на пути. Мы видели со Сью вчера в Олбэни, как один подобный тип пытался пройти в вагон по чужому билету. И как его скрутили потом. Но я не об этом сейчас. Я о том, что раз мистер Гринвуд верит в тебя, то и ты сам должен в себя поверить. Как верим и мы втроём. Просто скажи себе: «Я смогу!» И всё. И каждое утро начинай с этой фразы. Позволь, я расскажу тебе одну маленькую историю. Мне 78 лет, и я прошёл и Вторую Мировую, и Корейскую, и Вьетнамскую войну. Так вот, в первый раз мне было невероятно страшно даже высунуться из окопа, не то, что рвануть в атаку. И тогда мой сержант мне сказал: «Ремингтон! Ты всё сможешь. Просто скажи сам себе: «Я смогу!». Несколько раз, пока не подействует». И это мне очень помогло тогда. И помогает до сих пор. Взгляни, - он показал на себя, - мне никто не даёт больше 62!
 - Как раз столько же нашему бригадиру… - вставил О’Коннелл.
 - Мой муж хочет сказать, что у Вас всё получится на высшем уровне. – Это леди Ремингтон, отхлебнув кофе, продолжила мысль супруга. – Так что дерзайте.
 - Спасибо, господа, за тёплые и милые слова поздравления, - начал Майк, - вы все тоже для меня почти как родные люди. Я ведь рано остался без семьи. Но дело не в этом. Я просто не знаю, как я буду руководить почти сотней человек…
 - Научишься. Твой бригадир ведь покажет тебе всё необходимое, - ответил пожилой джентльмен.
 - Билли, подожди. Майк… Так ты живёшь совсем один? – упавшим от шока голосом выдавила из себя Маргарет Трэнтон после продолжительной паузы.
 - Увы, да, - подтвердил проводник. – Но одна дама любезно согласилась приютить меня, когда узнала мою историю, - улыбнулся он. – Так что, Вам что-нибудь принести? – он снова включился в работу. Задушевный вечер пришлось отложить.
 - Во сколько мы прибудем в Сент-Луис? – спросила Маргарет. – Я что-то подзабыла…
 - В 7:22 вечера, меньше, чем через два часа, - ответил он. – Если что, я у себя.

 - Как такое возможно? – сетовала Сьюзен. – Такой парень, и один…
 - Но какой сюрприз ему преподнесла судьба! – ответила ей леди Трэнтон. – Оо, я уже вижу его в форме бригадира… Эти расшитые серебром края лацканов кителя… Погончики… Знаки различия…
 - Мэгги, тебе надо его усыновить! – рассмеялась Сьюзен.
 - Нет, едва ли, - ответила дама. – Я сделаю лучше для всех: я привлеку больше пассажиров на этот поезд, я экономист, как-никак. Для него это будет плюс в виде роста популярности, а для меня – просто плюсик в карму.

В кабине Стэн и Джим обсуждали произошедшее:
 - Ну как так? Шесть 90-тонных танкеров – как не бывало!
 - Это уж я не знаю, - ответил кондуктор. – Одно могу сказать: через час-сорок Сент-Луис.
 - Спасибо. Мне неясно другое: как этому кому-то удалось поджечь огромную железнодорожную цистерну с толщиной стенок добрых пять дюймов, да ещё так, чтоб она рванула на всю станцию? Для этого надо ох как постараться. Как минимум, подобраться к ним так, чтобы не попасться работникам станции, а это практически нереально. Тем более, на такой станции, как Спрингфилд-Юнион.
 - Согласен. Но, тем не менее, имеем то, что имеем. Впереди переезд, Стэн, - Джим мотнул головой вперёд. – И кстати, по знаку 564 ограничение 45, придётся сбавить малость. Разъезд Карлинвилль мы проходим без остановки, обгоняя грузовой от CSX. Он отправится за нами.

На сожжённой станции уже почти никого не было – экспертная группа только что закончила работу и разъехалась, остались только работники железной дороги. Они убирали более-менее уцелевшие останки (именно останки, иначе не назвать) вагонов на тупиковые и запасные пути, чтобы следователи не мешали их работе. Остался только Итэн Лэйн, тот самый эксперт-криминалист, обнаруживший отверстие в боку цистерны. Он ходил вдоль сгоревших рам и размышлял вслух:
 - Не может быть, чтобы у простого автомеханика нашлось сверло такой длины. Их выпускают максимальной длины два дюйма, и делаются они на заказ. Ну, это-то ладно. Но кто устроил поджог? А главное, зачем? Да и как он пробрался на огороженный путь? Много неувязок. Слишком много… - он по привычке грыз колпачок от ручки, вглядываясь в почерневшие обугленные остовы. Вдруг его взгляд упал на какую-то блестящую вещь между камнями насыпи. – Опа… - протянул он, наклонившись. – Что это у нас? Четвертак… - он аккуратно взял его пинцетом и положил в пакетик. До него долетел обрывок разговора между железнодорожниками:
 - Эрни, глянь! Собаки, что ли, прорыли?
 - Ты о чём?
 - А вот, взгляни: нарочно так не продрать…
 - Зови эксперта, он где-то тут крутится.
Вскоре один из них подошёл к Лэйну и сказал:
 - Сэр, мы тут нашли кое-что, думаю, Вам пригодится. Пройдёмте?
 - А ну-ка… - заинтересованно промычал Итэн и последовал за путейцем. Тот подвёл его к огромной дыре в заборе и под ним.
 - Ни черта себе… - присвистнул эксперт и достал из кейса, который не выпускал из рук, ультрафиолетовую лампу и начал по сантиметру просвечивать обломки сетки. – Вот, это уже лучше. Осталось только сверить их с отпечатками работников. Неплохая работа, Итэн, - сказал он себе, снимая найденные отпечатки пальцев. Рядом обнаружился след ботинка, вступившего в какую-то жидкость. Криминалист поводил по нему палочкой с ватой и изрёк:
 - Бензин. Свежий, хорошей перегонки. Сорок четвёртый размер обуви, мужской. Значит, наш любитель файр-шоу ухитрился ещё и наступить в бензиновую лужу. Дилетант, - он закатил глаза, - даже следы заметать не научился, а туда же… Террорист недоделанный… - ворчал он, собирая улики. – Спасибо, господа, за содействие, - обратился он к путейцам, стоявшим рядом и наблюдавшим за ним, - не отвлекаю более. – И вернулся к вагонам. Здесь его ждал ещё один сюрприз, и не менее интригующий: глубина отверстия в боку цистерны была недостаточной, чтобы её содержимое начало выливаться. Стало быть, его кто-то спугнул, когда он буравил стенку цистерны. Но как тогда произошёл пожар и взрыв? Он поднялся на кусок рамы вагона, надев перчатки. И – снова находка: обрывок насквозь промасленной тряпки. От сажи он почернел, и потому его трудно было заметить. Итэн осторожно взял его и сложил в кейс. Просветив его, он и на нём обнаружил те самые отпечатки пальцев. Значит, кусок ткани держал в руках поджигатель. Но откуда он? Оторвавшийся кусок рубашки, зацепившейся за борт вагона? Маловероятно, думал Лэйн, - это как надо идти мимо цистерны, чтобы зацепиться за неё и порвать при этом рубашку? А если это была зажигательная тряпка? Факел? Бутылка с коктейлем Молотова? Но тогда здесь была бы уйма битых стёкол. Остаётся одно: факел. Или зажигалка. А значит, надо искать нечто похожее. Он достал небольшую щёточку и начал аккуратно расчищать внутреннюю поверхность бочки вагона от сажи и следов нефтепродуктов. Судя по тому, как она оплавилась, температура пламени здесь была огромной.

Внезапно ему пришла в голову мысль: расспросить этих двух путейцев. А вдруг, они что-то слышали? Так он и поступил – догнав их, он обратился к ним:
 - Парни! Вы не видели никого рядом с вагонами незадолго до пожара?
 - Вроде нет, - почесав затылок, ответил один из них. – Хотя стоп… Ходил тут один, Дерек его шуганул, он вроде ушёл…
 - Дерек? – переспросил Лэйн.
 - Это я, - назвался второй.
 - Очень приятно. Вы, стало быть, Эрни? – обратился Итэн к первому.
 - Да, и мне, - они обменялись рукопожатиями.
 - Итак, продолжим, - снова стал серьёзным эксперт. – Во сколько примерно Вы заметили постороннего? Назовём его Объект Икс.
 - Минут за пятнадцать-двадцать до пожара, - ответил Дерек. – Он крутился там у одной из цистерн, я его увидел, спросил, что он делает. Он припустил от меня к ограде, только пятки засверкали. В буквальном смысле – у него на подошвах были какие-то металлические вставки, то ли подковки, то ли ещё что, я не успел разглядеть. Ну, а после пожара Вы всё уже сами видели.
 - Понял, спасибо, - пробурчал тот, записывая за работником железной дороги. – Что-нибудь ещё?
 - Да. Он выронил кое-что.
При этих словах у криминалиста загорелись глаза: он понимал, сейчас он найдёт нечто очень важное. Возможно, одно из основных звеньев цепи.
 - Вот, - сказал путеец, покопавшись в карманах.
Изумлению Лэйна не было предела: это был болт от крышки люка цистерны. Головоломка сложилась полностью. Он поблагодарил работников станции и что есть силы рванул в офис.

Тем временем Стэн и Джим, жуя сэндвичи, переговаривались между собой:
 - Сколько стоим в Сент-Луисе?
 - 42 минуты.
 - Как думаешь, нас успеют отмыть за это время?
 - Отмыть? – не понял Смит.
 - Ну да, - ответил Ричардс, - от сажи.
 - Стэн, мы не паровоз ведём, - усмехнулся кондуктор.
 - Я знаю, - огрызнулся тот, - у нас все борта в нагаре от спрингфилдских бочек.
 - Да чего ты взъедаешься?! – возмутился Джим. – Уже и пошутить нельзя!
 - Да ну… - машинист открыл своё окно и закурил. – Мотаемся, мотаемся… Ещё этот пожар… Ладно, извини, что сорвался.
 - Ничего, - ответил Смит, - со всеми бывает.
Причина внезапного выброса негатива была до предела проста: Стэн давно просил о переводе на грузовые поезда в такие крупные компании, как CSX, BNSF и Union Pacific. Но ему везде отказывали по разным причинам, - то недостаточно опыта, хотя он ездил машинистом уже добрый десяток лет, то вакансия закрыта. Однако об этом знали только Стэн и Джим, - больше в это они никого не посвящали.

В третьем спальном вагоне Джинни Фрисл, сидя в своём купе, сверяла число билетов с указанным в журнале. Как всегда, всё сходится, подумала она, закрыв журнал. И тут её взгляд упал на ведомость о приёме постельного белья из химчистки. Она решила проверить и её. Снова никаких недочётов. До Сент-Луиса оставалось относительно немного, но там в её вагон садились последние пассажиры. Она решила пройтись по всему вагону и пересчитать пассажиров, чтобы ещё раз убедиться в правильности подсчётов. Поднимаясь на второй (спальный) этаж, она мельком взглянула на часы – 6:39 вечера. Там она столкнулась с официантом из первого ресторана, который давно положил на неё глаз. Его можно было понять – Джинни была редкой красавицей: длинные каштановые волосы, заплетённые в массивную, но очень красивую косу, разноцветные глаза, стройная фигура, которой очень шла форма проводницы, - такую девушку трудно было пропустить.

Во втором вагоне Майк решил немного прибраться – подмести и собрать мусор из контейнеров, чтобы сдать его в Сент-Луисе сборщикам. “Oh pardon me boys, is that the Chattanooga Choo Choo?” («Извините, парни, это не поезд на Чаттанугу?») – напевал он себе под нос, орудуя щёткой и совком на длинной ручке.
 - Track twenty-nine! («Путь 29!») – донеслось из второго купе в тон проводнику.
 - Well, you could give me a shine! («Ну, так помогите мне навести лоск!») – уже в два голоса пропели Майк О’Коннелл и Билл Ремингтон, который вышел на голос.
 - Вы знаете эту песню? – улыбнулся парень старику.
 - А как же! – ответил тот. – Мы со Сью в своё время так плясали под неё, ух! Продолжим?
 - Да запросто! – сказал Майк, изящно покрутившись вокруг своей оси и снова запел: - You leave the Pennsylvania station by the quarter to 4… («Ты отправляешься со станции Пенсильвания в четверть четвёртого…»)
 - Readin’ magazine & then you're in Baltimore! («Пока читаешь журнал, уже доехал до Балтимора!») – подпел ему ветеран.
 - Dinner in the diner, nothing could be finer! – донёсся женский голос из купе, дверь распахнулась, и теперь уже втроём они пели, никого не стесняясь, один из величайших хитов Гленна Миллера – “Chattanooga Choo Choo”, или «Поезд на Чаттанугу». Вместе у них получилось прекрасное трёхголосье, которое с удовольствием слушали все, кто был в вагоне. Никто не попросил их петь потише или вообще замолчать, - наоборот, из разных концов вагона полились голоса в тон, а иногда и партитуры инструментов. Так, вскоре к ним прибавился контрабас, исполняемый пассажиром из пятого купе.

Сколько бы ещё длился импровизированный концерт, неизвестно, не закончи Майк с уборкой. Более того, до столицы штата Миссури было всё меньше и меньше времени, - надо было подготовиться. С обеих сторон путь плотно обступали деревья, и смотреть на них сейчас было сплошное удовольствие. Природа красила их в самые разные оттенки красного, винно-бордового, апельсиново-оранжевого, ярко-жёлтого, почти канареечного, цветов, и листья их лоскутным одеялом укрывали всё под собой. В вагоне было настолько тепло, что казалось, где-то растопили камин, и его поленья тихо потрескивают внутри. Создавалось ощущение какого-то домашнего уюта, - хотелось укрыть ноги пледом потеплее и начать читать какую-нибудь книгу, увлечённо поедая печенье. К общей обстановке не хватало лишь граммофона с пластинкой композиций Гленна Миллера. С этими мелодиями можно было бы окончательно перенестись во времени в безмятежные тридцатые. Листва иногда прилипала к окнам, ибо здесь недавно прошёл дождь, и деревья ещё не успели высохнуть. Это добавляло шарма к общей картине. Вдруг всё из того же второго купе действительно послышались звуки джаза. Ошибиться было невозможно – эти мелодии сочинил один человек, и играл их только один оркестр. Казалось, сейчас произойдёт какое-нибудь волшебство – и они перенесутся во время, когда жил этот биг-бэнд.
 - Ты помнишь, Сью… - промурлыкал Билл, - как мы медленно танцевали с тобой…
 - А как познакомились… - мечтательно протянула дама в ответ.
 - Я вам не помешаю? – постучала к ним Маргарет Трэнтон.
 - Нет, никоим образом, заходи, - улыбнулась ей Сьюзен. – Мы тут слушаем Миллера и вспоминаем юность…
 - Я слышу, поэтому и пришла, - ответила леди. – Я ведь тоже его люблю.
 - Тогда присоединяйся, - сказал пожилой мужчина. – Угощайся тортом заодно.
 - О, нет-нет, спасибо, - хохотнула Маргарет, - я не голодна. И потом, скоро будут разносить ужин. Сегодня будет лосось в белом вине или спагетти с фрикадельками, - на выбор.
 - В самом деле? – оживилась леди Ремингтон, - тогда действительно, пожалуй, не стоит. Билли, будь любезен, сделай магнитофон чуть тише, - обратилась она к мужу.
 - Через двадцать минут прибытие в Сент-Луис! – объявил Майк. – Пассажиры, сходящие с поезда, пожалуйста, приготовьтесь к выходу и сдайте постельное бельё. Те, кто хотят прогуляться, пусть надевают что-нибудь потеплее, недавно был дождь.
 - Марго, ты слышала? Нам с тобой стоит одеться получше, - усмехнулась дама.
 - Хм… - женщина в тёмно-зелёном платье выпорхнула из купе и через пару минут вернулась в бордовой накидке без рукавов, украшенной серебряной брошью в виде совы.
 - Вот это да! – восхитилась её подруга.
 - Ну, я готова, - ответила леди Трэнтон, - жду тебя у выхода.

В Департаменте полиции города Спрингфилд, штат Иллинойс, Итэн Лэйн доказывал коллегам достоверность простроенной им версии:
 - Картина складывается следующая: неизвестный, назовём его Икс, проникает на территорию железнодорожной станции через сетчатый забор, перерезав его ножницами по металлу. При этом оставляет характерные следы – обрезанные прутья забора, подкоп под прорезью и отпечатки пальцев. Найдя среди вагонов танкеры с бензином, он пробует просверлить отверстие в одной из них, чтобы содержимое начало выливаться наружу. Из этого я заключаю, что он ориентируется в маркировках, наносимых на вагоны с опасными грузами. А значит, это кто-то из работников железной дороги. Идём дальше. Пытаясь пробуравить цистерну, он сталкивается с проблемой: длина сверла недостаточная, чтобы отверстие получилось сквозным. Плюс, его окликает работник станции, тем самым спугнув. Это приводит Икс в ярость, и тогда он лезет на крышу вагона, чтобы поджечь бензин напрямую, и открывает крышку. Для этого он берёт кусок тряпки, смачивает его в бензине же и, поджигая, бросает в открытый люк танкера. При этом у него выпадает из рук болт, которым люк фиксируется и прижимает резиновый уплотнитель. Но – убегая, Икс наступает левой ногой в лужу бензина, чем оставляет ещё один след. Бензин внутри цистерны мгновенно вспыхивает, металл не выдерживает… И танкер разрывает изнутри, начинается пожар. Поэтому искать надо среди железнодорожников, у которых в инвентаре есть сломанные, начищенные свёрла, или наоборот, отсутствует часть инструментов. Круг поисков относительно небольшой, так как размер обуви подозреваемого – 44. Его носят немногие. Плюс к тому, обувь подозреваемого снабжена металлическими подковками на манер армейских, это существенно сужает область поиска.
 - Неплохо, неплохо, - со скептицизмом ответил начальник полиции штата, выслушав доклад криминалиста, - и как ты намерен его вычислить?
 - Элементарно. Результаты исследования отпечатков пальцев придут завтра утром. Останется лишь проверить, не совпадают ли они с теми, что имеются в базе, это первое, а второе, повторюсь, Икс носит сорок четвёртый размер обуви. Третье: запах бензина ничем невозможно вывести, равно, как и пятна от оного. Поэтому, если привлечь служебную собаку, я полагаю, вы очень быстро найдёте поджигателя.
 - Что ж, господа, - обратился полковник к присутствующим, - поступим согласно выводам нашего эксперта. Все свободны!

Вечер второго дня, 7:22. Сенатор прибывает в Сент-Луис, столицу штата Миссури. Платформы украшены редким ковром из опавших листьев – вокруг здания вокзала посажено множество деревьев. Из динамиков системы информации льётся тихая ненавязчивая музыка. По платформам носятся трейлеры с багажом, уборочные машинки, взвихряя листву. Маргарет Трэнтон и Сьюзен Ремингтон, взяв друг друга под руку, выходят из вагона и начинают неспешную прогулку вдоль поезда, беседуя о жизни и разминая ноги.
 - Хорошо… - умиротворённо вздыхает Сьюзен, - и музыка красивая, и антураж соответствующий… Не находишь?
 - Согласна абсолютно, - ответствовала леди Трэнтон. – Как в былые времена… Помню, я ещё девочкой здесь проезжала, когда мы ездили с родителями к горячим источникам… Правда, от источников остались одни воспоминания…
 - Как твоя спина?
 - Ты знаешь, неплохо. Я давно заметила, стоит мне начать собираться в поездку, причём не важно, куда, она перестаёт болеть. Почему так происходит, ума не приложу.
 - Ты не летаешь?
 - Ну что ты, какие в моём возрасте перелёты? – рассмеялась Маргарет. – Я давно не пользуюсь самолётами после того ужасного крушения над Локэрби.
 - О, это действительно ужас, - отозвалась миссис Ремингтон, - такого я раньше не видела. И ведь новый самолёт был… Ну, не будем о грустном. Как долго ты планируешь пробыть в Калифорнии?
 - Полагаю, недели две, не больше. Надолго я не могу там оставаться – меня всё-таки ждёт работа.
 - Отлично, - оживилась Сьюзен, - мы с Билли едем ровно на столько же. Я напишу тебе наши тамошние контакты, свяжемся.
 Они так увлеклись беседой, что не заметили, как платформа закончилась, и они идут уже вдоль второго тепловоза. Их вернул в реальность вопрос Джима Смита:
 - Могу ли я вам помочь, прекрасные дамы?
 - Ой, а где мы? – оглядевшись, спросила в ответ Сьюзен Ремингтон.
 - Вы у локомотива Сенатора, - улыбнувшись, ответил кондуктор, спускаясь на щебень насыпи. – Разве вы не заметили?
 - Признаться, нет, - вступила в диалог Маргарет Трэнтон. – Мы, очевидно, так увлеклись разговором, что… - она развела руками.
 - Ничего страшного, всё бывает, - сказал Смит. – У вас ещё есть время вернуться, - добавил он.
 - Вы нас гоните? – начала леди Ремингтон.
 - Нет, никоим образом, - горячо запротестовал кондуктор, - просто до отправления пятнадцать минут, а нам надо проверить тепловозы. Сейчас придут техники, и, прошу меня извинить, вы будете несколько мешать.
 - Оо, тогда мы пойдём, пожалуй, - произнесла Маргарет, - пойдём, Сью. Мы же не хотим перемазаться в масле?
 - Да, это было бы досадно, - улыбнулась Сьюзен Ремингтон, - а Вам, молодой человек, спасибо за Вашу работу. Водить такие машины наверняка сложно…
 - Я всего лишь кондуктор, - расплылся в улыбке Смит, - но это действительно непросто.
Попрощавшись, леди направились к вагону. Платформы вокзала уже были окутаны неброским, несколько пастельным фонарным светом. Полосы безопасности, обозначающие границу приближения к краю, тоже были ярко подсвечены. Все электромобили ушли отдыхать до следующего поезда. После них не осталось ни одной пылинки, ни одного листка.
 - Ну вот, - словно с иронией протянула Сьюзен, - всю красоту убрали…
 - Дорогая, это же их работа, - ответила Маргарет. – Они должны прибрать везде, чтоб мы с тобой могли гулять и не обращать внимания на мусор.
 - Я понимаю, но всё-таки было лучше с листьями…
 - Что-то ты загрустила. Всё хорошо?
 - Да, я просто проголодалась. Вдобавок замёрзла. Пойдём в вагон, там наверняка уже разносят ужин? – предложила Сьюзен подруге.
 - С возвращением на борт, - произнёс Майк, помогая дамам войти в вагон. – Надеюсь, вы нагуляли аппетит? Сегодня на ужин рубленые биточки в сухарях и листьях винограда, на гарнир – паста либо рисовая каша, а в качестве аперитива – греческий салат.
 - Превосходно! – воспряла духом леди Ремингтон. – Я ужасно голодная, - улыбнулась она.
 - Не ты одна, - подала реплику ей в тон миссис Трэнтон, - я тоже хочу есть.
 - Что ж, вы как раз вовремя, - ответил проводник, убирая складные ступеньки и закрывая дверь, - через десять-пятнадцать минут будут разносить ужин. Прошу, мисс.
 - Спасибо, дорогой, - сказала Сью.
«Чудные дамы, - думал Майк, - столько не виделись, а встретились в моём вагоне. Странная штука – жизнь…»

В это же время на окраине Спрингфилда, штат Иллинойс, в одном из домов царило необычайное оживление: его хозяин метался туда-сюда, как разъярённый лев по клетке, и что-то собирал.
 - Скотт, что ты ищешь? – спросила миловидная женщина, сидевшая на диване с вязанием в руках.
 - Кэрол, ради всего Святого, не мешай мне! – почти прорычал в ответ её муж. – Я и без этого на нервах!
 - Оно и видно, - ледяным голосом отчеканила дама. – Понять бы ещё, с чего вдруг. Ты ничего не хочешь мне рассказать? – она вцепилась в мужа взглядом.
 - Нет, не хочу, - устало выдохнул он, бросив сумку рядом со входной дверью. – Во всяком случае, не сейчас.
 - Почему? – стала настаивать жена.
 - Хотя бы потому, что если я расскажу, ты и сама меня выставишь. А так я уйду сам. Меньше проблем, да и процесс быстрее.
 - И куда ты направишься? – спросила Кэрол, закуривая и заходясь кашлем. Это была её первая в жизни сигарета.
 - Брось эту дрянь, - он ласково обнял её и вынул сигарету из её рта, - это тебе не идёт. Как, впрочем, и любому другому человеку. А я пока поживу у друзей в Неваде. Когда всё устроится, я вызову тебя к себе, обещаю.
 - Что ж, - откашлявшись, вздохнула она, - раз так надо, иди. Не пропадай насовсем, звони иногда.
Они в последний раз поцеловались, и он вышел. На полу остался яркий отпечаток его левого ботинка.

 - Это ещё откуда? – недоумённо пробурчала Кэрол, заметив след. Пошарив по дому в поисках тряпки, она принялась оттирать его, но ничего не вышло. Более того – стоило ей склониться над отпечатком, ей в лицо ударил резкий запах бензина. Она давно привыкла, что от мужа частенько несёт этой жидкостью, - он был автомехаником, - а потому не придала этому особого значения. Но след никак не желал исчезать.
 - Ну же, давай, оттирайся, - уже с некоторым раздражением процедила она, нещадно надраивая пол. Эффекта не последовало. Вдруг по телевизору начались новости. Диктор сообщал последние известия:
 - Сегодня около трёх часов дня на станции Спрингфилд-Юнион загорелись несколько цистерн с бензином. Пострадавших среди работников станции и пассажиров нет. Полиция штата Иллинойс, Национальное бюро безопасности на транспорте и ФБР ведут расследование. По последним данным, был совершён умышленный поджог. Личность преступника устанавливается.
На словах «несколько цистерн с бензином» Кэрол невольно прильнула к экрану и прибавила громкости. Когда монолог ведущего закончился, она впала в ступор и молча села на диван. Словно в прострации, она смотрела вокруг, медленно поворачивая голову. На лице её застыл ужас, тело внезапно парализовало. Она медленно сползла на пол, уже не соображая, где находится и что происходит.

В дверь её дома постучала соседка:
 - Кэрол, это Стэйси, я хотела… - прощебетала она, входя в дом, но увидев хозяйку, издала истошный вопль и тут же набрала 9-1-1.
 - Диспетчер экстренной службы 9-1-1, слушаю Вас. Что у Вас случилось? – послышалось на другом конце.
 - Девушка, добрый вечер, - сбивчиво начала Стэйси, - я тут зашла к соседке… А она сидит на полу… У дивана… И ничего не делает, не двигается… Мне страшно…
 - Она дышит? – тотчас последовал встречный вопрос.
 - Да, - ответила девушка через некоторую паузу, поднеся экран телефона к носу подруги, - да, дышит. Но не двигается и ничего не слышит…
 - Назовите Ваш адрес, - попросила диспетчер.
 - Фокстрот-стрит, дом… момент… 3212, - сказала Стэйси, выключив наконец телевизор.
 - Вас поняла, высылаю бригаду Скорой помощи, - ответила диспетчер. Фоном в трубке донеслись щелчки переключения, где-то завыла сирена и сухой голос объявил: «Медицинская бригада, на выезд. Адрес – Фокстрот-стрит, 3212».
 - Ожидайте прибытия медиков и оставайтесь на месте, - произнесла диспетчер и, попрощавшись, отключилась.
 - Кэрол, что с тобой? – она принялась тормошить хозяйку дома, но реакции не было. Вскоре послышалась сирена «Скорой помощи», и фургон показался в конце улицы. Девушка вышла на крыльцо встречать врачей.
 - Добрый вечер, - начал один из них, - Вы нашли пострадавшую?
 - Добрый вечер, да, я, - ответила она. – Кэрол там, в доме, пойдёмте.
Они вошли в дом, и медик безапелляционно изрёк:
 - Инсульт. Ребята, увозим её.
 - О Господи… - с ужасом прошептала Стэйси. - Она же такая молодая...
 - Сэр, я тут нашёл паспорт на имя Кэрол Ларсен, - подошёл один из фельдшеров с раскрытым паспортом. – Очевидно, это она. Из Скандинавии, судя по фамилии.
 - Миссис Ларсен! – обратился медик к женщине.  – Миссис Ларсен, Вы меня слышите?
 - Да… - наконец выдавила из себя Кэрол. Это стоило ей немалых усилий.
 - Слава Богу, с тобой всё в порядке, - бросилась к ней соседка, - а то я так перепугалась… Вот врачей даже вызвала…
 - Спасибо… - постепенно приходя в себя, через паузы отвечала леди Ларсен. – Не… Не стоило… Так беспокоиться…
 - Мисс, я должен знать, что случилось. Вполне возможно, придётся отвезти Вас в больницу. Вы поедете? – спросил её врач.
 - Да… - всё так же медленно сказала Кэрол Ларсен. – Я сначала пыталась вытереть пол, там, в прихожей… - к ней постепенно вернулась речь, - а потом услышала новости… Про пожар на станции… Я знаю, кто это. – глядя прямо перед собой, максимально чётко сказала она.
 - Хорошо, мы передадим Вашу информацию в полицию, - ответил врач. – Мы обязаны так делать, - нанёс он упреждающий удар, чтобы женщина не начала его просить не делать этого. Однако реакция была как раз обратной:
 - Пусть… Пусть завтра ко мне придёт следователь… Я ему всё расскажу…
 - Вы сможете самостоятельно дойти до машины? – задал врач дежурный вопрос.
 - Не думаю… - ответила дама. – Отнесите меня… Пожалуйста… - С этими словами на её глазах выступили слёзы.
 - Ребята, давайте носилки сюда, - обратился врач к своим помощникам, - а Вам, леди, придётся полежать в госпитале несколько дней. Вы согласны?
 - Да, - ответила миссис Ларсен. – Я поеду с Вами.
 - У дамы глубокий шок, и слава Богу, не анафилактический, - сказал врач коллеге, - и это едва не переросло в ишемический инсульт. Хорошо, что я ошибся с первичным диагнозом.
 - Дай то Бог, - ответил тот, - на МРТ всё проявится.
 - Пошли, ребята! – скомандовал бригадир фельдшерам, и они понесли женщину в машину. – Вы поедете? – спросил он у её подруги.
 - Увы, не могу, у меня дела по дому, - ответила она. – Вы только скажите, куда Вы её повезёте, чтобы я могла навещать её.
 - Полагаю, в госпиталь имени Франклина, - сказал тот, садясь в машину. – Всего доброго!
Машина, сверкая маячками налево-направо, отъехала от дома и, свернув за угол, скрылась, оставив опустевший дом. Стэйси вернулась к себе. На часах было десять вечера.

В госпитале имени Франклина жизнь текла своим чередом - по палатам разносили ужин, те, кто мог ходить, сидели в столовой, остальным помогали санитары. В приёмном покое готовились принять серьёзно пострадавшую пациентку - миссис Ларсен. Поскольку её первичный диагноз относился к сфере неврологии, её лечащим врачом стал невролог и  нейрохирург высшего класса, Элиа Скорсезе. Это был коренной итальянец, - он родился в Палермо. Он с блеском закончил сначала Университет Медицины в Риме, затем Институт Нейро- и Кардиохирургии в Вашингтоне. Помимо этого, он самостоятельно изучил курс реаниматологии. Таким образом, получился абсолютный профессионал своего дела - ему могли определить на лечение пациента любой сложности, вплоть до предсмертного состояния, и он ставил его на ноги. Внешность его поражала воображение, и прежде всего, из-за его роста - 90 дюймов, или 225 сантиметров, вдобавок огромные плечи, на которых держался элегантный белый халат, коротко стриженные каштановые волосы, карие глаза и голос, больше похожий на самую низкую струну рояля. К жизни он относился философски, поскольку предпочитал следовать восточным учениям - древнего Китая, Японии и Индии. В отличие от большинства своих соотечественников, это был очень спокойный и размеренный человек. Так, например, он никогда не жестикулировал при разговоре, более того - он никогда не показывал лицом того, что происходило внутри него. Помимо профессиональных талантов, это был ещё и до невозможности добрый, отзывчивый и - главное - умеющий сочувствовать человек. Его было трудно, практически нереально, чем-либо рассердить, однако горе тому, кому это удастся. В глазах сицилийца в этот момент словно задёргивались чёрные шторы, и пощады ждать никто не мог. Он напряжённо изучал оперативную сводку, полученную от бригады Скорой помощи напрямую, из машины.
 - При первичном осмотре, - читал он вслух, - был ошибочно установлен диагноз "Инсульт", однако при более детальном опросе был диагностирован тяжёлый шок, пограничное с инсультом состояние. Женщина, 34 года. Слишком молодая для такого... - задумчиво произнёс он. - Предыстория есть? - спросил он у дежурного врача.
 - От Скорой информации не поступало, - ответил тот, ещё раз просмотрев телефонограмму.
 - Тогда проверьте архив, - сказал итальянец. - Там может быть какая-нибудь информация. Кэрол Ларсен её зовут.
 - Момент, синьор, - кивнул дежурный врач и исчез. Пару минут спустя он вернулся и развёл руками:
 - Кэрол Ларсен в списке архивных пациентов не значится. Очевидно, это первый случай. Я думаю, не будет лишним взять её под наблюдение, - добавил он.
 - Прекрасно, - обернулся на голос невролог, - что ж, посмотрим.
Едва он смолк, двери госпиталя с шумом распахнулись, и вошла бригада врачей Скорой помощи, окружая собой носилки. Леди Ларсен, лежавшая на них, осматривала всё вокруг.
 - Завозите, - пригласил их Скорсезе. - Сюда, пожалуйста. - Он указал на большую освещённую комнату. Часть её была отгорожена ширмой.
Санитары 9-1-1 завели каталку в кабинет, переложили женщину на больничный топчан и ушли. Остался только старший бригады:
 - Я опросил её в машине, она утверждает, что раньше с ней такого не было, - поведал он неврологу, - но незадолго до этого она закурила, опять же, по её словам, первый раз в жизни. Вполне возможно, и я уверен, что так и было, произошло резкое сужение сосудов головного мозга, а затем - такое же резкое расширение. Это вполне могло спровоцировать шок.
 - Ваша версия в целом верна, - ответил через паузу Элиа, - однако доза никотина даже в сигаре не способна вызвать подобные последствия. То, что Вы описали, мой друг, относится скорее к коньяку или рому, - усмехнулся он. - Сударыня, Вы ничего не пили сегодня? - обратился он к женщине.
 - Нет... - тяжело сказала она, - только воду. А потом мы с мужем слегка повздорили, и он ушёл... А потом я включила телевизор и услышала новости... - Она тихо всхлипнула.
 - Я понял, - Большой Кот, как его уважительно называл весь персонал больницы, присел рядом с ней, взглянул ей в глаза и протянул платок, - Вы поссорились с мужем, и на этой почве у Вас случилось то, что мы имеем. Так?
 - Не совсем, - вытерев слёзы, ответила дама. - Когда он ушёл, со мной всё было нормально, мы хорошо расстались. И потом, мы не собираемся разводиться. Я выпала из реальности после того, как услышала новости... Простите, доктор, я не могу об этом говорить...
 - Понимаю, - сказал он, смешивая в воде лекарства. - Выпейте, - он протянул ей стакан.
 - Да, миссис Ларсен также просила, чтобы завтра к ней зашёл следователь, - вставил реплику медик со Скорой. - У леди есть какая-то информация, которую она может рассказать только ему.
 - Следователь? - не понял Скорсезе. За свои двадцать лет работы он повидал многое, но такое с ним было впервые. - Хорошо, я позвоню в Департамент полиции. Вы можете идти, коллега.
 - Спасибо. Я оставил на столе бланк вызова и все проведённые мероприятия и процедуры. Будьте здоровы! - неизвестно к кому обратился тот и вышел.
 - Синьора Ларсен, поскольку я - Ваш лечащий врач, я обязан знать, что всё-таки произошло. Я давно в профессии и знаю, что Скорой помощи далеко не все раскрывают все карты. Искренне надеюсь, что ко мне Вы проявите несколько большее доверие.
 - Вы ведь наверняка слышали о пожаре на станции? - начала женщина.
 - Разумеется, у нас лежат двое пострадавших пожарных, работавших там.
 - В таком случае, Вы наверняка знаете, что и НБТБ (NTSB), и полиция, и ФБР ведут расследование. И что это не была случайность, эти вагоны кто-то поджёг.
 - Стоп, - он остановил её, положив руку ей на плечо. - Дальше Вы будете рассказывать полиции. Для меня же всё ясно. Нэнси! - позвал он.
 - Да-да? - отозвалась молодая медсестра, появившись из коридора.
 - 0,02 Магнезии синьоре внутривенно, это первое, второе, определи её, пожалуйста, в Первое Неврологическое отделение в мою группу, и третье, - отдохни. Тебе стоит выспаться, - отдал распоряжения нейрохирург.
 - Поняла, сделаю, - ответила она, принимаясь мешать инъекцию. - Но спать я не хочу, спасибо. Я выспалась перед дежурством.
 - И тем не менее, - пробасил Скорсезе, - прислушайся к совету старшего. У тебя усталый вид.
 - Ещё раз спасибо, синьор, - улыбнулась Нэнси и подошла к женщине. - Я попрошу Вас оголить руку, какую Вам удобнее. Кэрол Ларсен засучила левый рукав и зажмурилась - она с детства не переносила вида шприца и не любила уколов.
 - Вот и всё, - промурлыкала медсестра, осторожно вынимая иглу, - сейчас Вам станет полегче. А наши парни отвезут Вас в Вашу палату.
 - Спасибо, - слабо улыбнулась миссис Ларсен, согнув руку в локте. - Я смогу дойти сама.
 - Охотно верю, но согласно правилам больницы, из приёмного покоя в палату пациента должен сопровождать как минимум один санитар, - ответила девушка. - Поэтому парень пойдёт с Вами рядом. Гарольд! - крикнула она в коридор.
 - Витольд, - ответил тот, входя в кабинет. - Когда ты уже запомнишь? - со смешком вздохнул он и подошёл к сидевшей на топчане Кэрол Ларсен: - Пойдёмте, леди. Я провожу Вас.
 - Ты звала? - вошёл в кабинет медбрат по имени Гарольд.
 - Да, но Витольд тебя опередил, - ответила она. - Надо всё-таки вас запомнить... - пробурчала она. - Может, вам на бейджи наклеить цветные маркеры? - шутливо спросила она.
 - Ага, ещё скажи, колокольчики надеть, - обиделся Гарольд и вышел.
 - А что я сказала? - выдала она вопрос в воздух. - Юмор понимать надо...
В это время Элиа Скорсезе заводил новую карточку на имя Кэрол Ларсен. В графе "Диагноз при поступлении" он указал: "Гипертонический криз, пограничное состояние шока первой степени". Тут его взгляд упал на планшет, оставленный врачом со Скорой помощи. Там значилось: "0,02 25%-раствора сульфата магния внутривенно, кардиография, замер артериального давления, 130/90. Состояние при осмотре - средней тяжести".

В вагонах Сенатора уже давно было покончено с ужином, и сытые пассажиры постепенно готовились ко сну. Никто из них не заметил, что в поведении официантов появились небольшие изменения: они ходили по вагонам быстрее обычного. Наоборот, их только благодарили за скорость. В кабине Стэн и Джим получали от диспетчера новые инструкции:
 - AMTRAK 32 Сенатор, информация Сьерра код 4. По станции Поплар-Блафф последняя проверка локомотивов, полный осмотр ходовой части вагонов. Стоянка небольшая, 6 минут всего. Постарайтесь успеть, парни. Ограничение до Ньюпорта 70, скрещений и обгонов не ожидается. Обо всех подобных случаях Вы будете проинформированы.
 - Вас понял, информация Сьерра код 4 принял, AMTRAK 32 Сенатор, - ответил Стэн. - Который час? - спросил он помощника.
 - Почти 11 вечера, - ответил тот, бросив взгляд на часы. - Ньюпорт в 3:20 утра.
 - Перед ним ничего нет?
 - Только Поплар-Блафф, но там 6 минут стоянка. Он будет... В час-семнадцать.
 - Хорошо, спасибо.
Гладко полированные и умытые недавним дождём вагоны теперь почти сверкали в лунном свете. Окутанный сном штат Миссури не сулил больших перемен пейзажа: на севере поля да редкие рощи, на юге - степи. За окном температура опустилась до +3 градусов по Цельсию.

Элиа Скорсезе, оставшийся на внеплановое ночное дежурство, закрыл окно и сел в кресло. Он долго не мог понять, что всё-таки делать с просьбой недавно поступившей Кэрол Ларсен, так настойчиво добивавшейся аудиенции в полиции, - списать на состояние после гипертонического криза или же позвонить в Департамент. Должностная инструкция предписывала во всех подобных случаях сообщать полиции. Наконец он решился и снял трубку.
На другом конце провода дежурный офицер полиции ответил:
 - Департамент полиции города Спрингфилд, штат Иллинойс, офицер Джаредд Брик на проводе.
 - Добрый вечер, синьор, - начал было медик, но тот прервал его:
 - Господин Скорсезе? Это Вы? - голос мгновенно стал серьёзным.
 - Да, это я.
 - Что у Вас случилось?
 - К нам полчаса назад привезли женщину с гипертоническим кризом, которая утверждает, что у неё есть важная информация о сегодняшнем инциденте на станции. Она просит, чтобы завтра утром к ней пришёл следователь, который ведёт это дело, и говорит при этом, что всё, что она знает, она расскажет только ему и никому более. По долгу службы я обязан сообщать Вам.
 - Как её зовут, сколько ей лет и где она лежит? - спросил Брик, приготовившись писать. Когда речь шла о работе, он моментально менялся в лице: обычно добродушное, его лицо становилось строгим и даже хмурым. Таким оно было и сейчас.
 - Синьора Кэрол Ларсен, 34 года, госпиталь имени Франклина, первое неврологическое отделение. Я её лечащий врач, поэтому пусть Ваш следователь сначала свяжется со мной, а там мы уже договоримся обо всём.
 - Кэрол... Ларсен... - бурчал себе под нос полицейский, очевидно, зажав трубку плечом, - спасибо.

В квартире Итэна Лэйна было тихо: внутри был только хозяин, и он уже спал. Однако долго отдыхать ему не пришлось - его разбудил телефонный звонок. Говорил дежурный офицер из Департамента Джаредд Брик.
 - Мистер Лэйн, Бога ради, извините, что так поздно, - он рассыпался в извинениях, - но я не мог Вас не набрать.
 - Джаредд, надеюсь, у тебя были серьёзные основания меня разбудить, - раздражённо ответил тот, протирая глаза и слепо блуждая рукой по тумбочке в поисках выключателя. - Если это не так, я тебе не завидую, учти.
 - Уверен, Вы измените мнение, когда узнаете, - сказал Брик.
 - Ну? - зевнул эксперт.
 - В госпиталь имени Франклина доставили женщину, которая говорит, что знает важную информацию про сегодняшний поджог на станции. Но при этом говорит, что расскажет всё только следователю, который ведёт это дело. Она просит Вас зайти завтра утром.
 - Кто это сообщил? - тут же проснувшись, словно его окатили ледяной водой, встрепенулся Итэн.
 - Дежурный врач, Элиа Скорсезе. Он просил Вас с ним связаться завтра утром, чтобы договориться о встрече.
 - Понял, спасибо, - ответил Лэйн, - я замолвлю за тебя словечко у твоего начальства. А на будущее, ещё раз меня разбудишь, я тебе полный холодильник льда скормлю, - хохотнул он.
 - Доброй ночи, сэр, - произнёс тот и отключился. Эксперт, побродив по пустой квартире, попытался уснуть, но не вышло: он уже погрузился в работу. Чтобы снова настроиться на сон, надо было что-то сделать. Он выпил воды и лёг. Через секунду он уснул сном младенца.

День 3

Около часа ночи в прогретой и прокуренной кабине слышались переговоры диспетчера с машинистом какого-то грузового поезда:
 - Уходи на боковой путь по Джейкоб-Кросс, ограничение 15. Как влезешь, дай знать. И постарайся побыстрее: тебе навстречу на полной скорости несётся Сенатор. Как понял, Хью?
 - Union Pacific GRD3418R, понял, сползаю с главного на Джейкоб-Кросс и сбавляю до 15 миль. Хотя я и 10 не набрал... - он вдруг чихнул.
 - Будь здоров! - влез в диалог Ричардс. - Привет тебе с Сенатора, Хью.
 - Спасибо, Стэн, - высморкавшись, ответил тот. - Ты основной или на подмене?
 - Угадай с одного раза, - выпустил дым машинист.
 - Ясно, можешь не договаривать, - изрёк машинист грузового и снова чихнул, но на сей раз куда как громче.
 - Хьюберт, закрой форточку! - рассмеялся диспетчер. Он ещё не отключился. - А то всех нас заразишь!
 - Ладно вам шуточки отпускать, - фыркнул он. - Захожу на обгонный путь, диспетчер, как слышно?
 - Слышу и вижу, - он щёлкнул переключателем, и светофор для грузового стал гореть красным.
 - Ты сходишь один или мне пойти с тобой? - поинтересовался Стэн у Джима.
 - Куда это? - напрягся тот.
 - Осмотреть тележки тепловозов, - как ножом полоснул в ответ машинист. Он не терпел, если его бездоказательно подозревали. - А ты что подумал?
 - Ничего. Вот только успеют ли ремонтники?..
 - Вот и посмотрим.

В служебном купе второго вагона зазвенел будильник. Майк раскрыл глаза и потянулся. На часах был ровно час ночи. Он вышел в коридор и встрепенулся. До его ушей донёсся инородный, какой-то неестественный звук. О'Коннелл прислушался: звук шёл из-под пола, от передней по ходу движения тележки.
 - Это ещё что?! - проворчал он и направился на звук. Он снял с пола крышку и остолбенел: на левом заднем колесе стучал обод, словно пулемёт. Ничего хорошего это не предвещало.
 - Мистер Гринвуд! - вызвал он бригадира.
 - Майк? - отозвался сонный Гринвуд. - Что у тебя?
 - Ползун на левом заднем колесе передней по ходу тележки. Примерно 1-2 миллиметра, возможно, больше.
 - Ясно, значит, постоим подольше, - ответил, позёвывая, бригадир и набрал диспетчера.
Поскольку дело было ночью, никто из пассажиров не заметил небольшой неисправности вагона. Это было на руку проводнику и бригадиру, а также ремонтной бригаде вагонного депо. Когда прожектор Сенатора только показался из-за входного светофора, они уже были наготове со всем необходимым оборудованием. На пути, куда должен был зайти фирменный поезд, они установили два тяжеловесных домкрата - каждый из них рассчитан на вес вагона. Смит выпрыгнул из тепловоза на ходу, чего по инструкции не имел права делать, но так как дело было серьёзным, он позволил себе небольшое нарушение, да и скорость поезда была настолько низкой, что он не получил ничего, кроме лёгких ушибов.
 - Привет, парни, - поздоровался он с ремонтниками, - как жизнь?
 - Привет, Джим. Бывало и получше, - ответил бригадир. - Значит, так: чтобы заменить неисправный бандаж, нам необходимо отцепить вагон от всего остального состава, тем самым вычленить его, иначе мы не сможем его поднять. Сможете?
 - Да уж постараемся, - вздохнул кондуктор и вызвал машиниста: - Стэн! Зови маневровый тепловоз, нам надо выделить и поднять второй вагон. Там неисправный обод.
 - Я-то вызову, - ответил он, выдохнув. - А как ты выделять вагон собрался? Маркером, что ли? - усмехнулся он.
 - Мы с проводником уже разъединили межвагонные кабели, - сказал Смит, отдав ключ стоявшему рядом Майку. - Остались только сцепки.
 - Даже так? - протянул он. - Это при работающих дизелях?
 - Ну, вагон-то обесточен, - ответил Майк, - и не он один. Первый и третий вагоны также на время прекратили энергопотребление, чтобы снизить риск короткого замыкания.
 - Раз так, действуйте. Маневровый локомотив заходит к нашему хвосту. Как прицепится, я дам сигнал.
Договорить, впрочем, он не успел: с хвоста к ним пробежала волна сжимающегося состава. Оттуда же донеслись три коротких гудка. Одновременно в разные стороны начали движение Ричардс и машинист вспомогательного тепловоза. Отъехав на равные расстояния, они остановились, и Стэн вызвал Джима:
 - Можете приступать.
Тот, в свою очередь, передал разрешение машиниста ремонтникам.

Вот тут и началось священнодействие: огромный двухэтажный вагон, полностью населённый пассажирами, начал плавно отрываться от рельсов. Пассажиры крепко спали. Рядом с передней тележкой стоял маленький трейлер с новеньким ободом. Когда вагон поднялся над тележками почти на метр - Майк предварительно вынул из их сердцевин фиксаторы, которые закрепляют кузов вагона на тележках, - домкраты остановились. На железнодорожном языке эти фиксаторы называются шкворни. Они также лежали рядом. Бригада приступила к работе: им нужно было сначала снять неисправный бандаж, однако сделать это не так-то просто - он намертво насаживается на "тело" колеса ещё на заводе. А значит, его нужно было разрезать. Один из рабочих надел специальную маску и начал работать электропилой по металлу. Резка бандажа заняла примерно 8 минут, и когда он закончил, двое его коллег большими клещами осторожно стянули его на землю. Ещё двое подкатили новенький обод к колесу и так же осторожно надели его, разогретого до внушительной температуры - около 600 градусов, - на остов колеса. Чтобы он быстрее остыл, его окатили водой из станционной бочки. Получив своеобразный душ, колесо зашипело от возмущения и окутало всех облаком пара. Но когда тележку провели по пути в обе стороны, никаких посторонних звуков не было слышно, - обод сел идеально. Оставалось самое тяжёлое: опустить многотонную тушу вагона обратно на тележки, причём так, чтобы не разбудить спящих. Вагон начал медленное движение вниз, на тележки. После стыковки Майк вместе с одним из ремонтных рабочих вставили фиксаторы на место и закрепили их крышками. Они вышли из вагона, и проводник обратился к кондуктору:
 - Можно сцепляться обратно.
 - Хорошо, - ответил тот и передал сообщение машинистам. С обеих сторон начали аккуратно приближаться части поезда. С разницей в каких-то несколько секунд состав был воссоединён. Тепловоз-помощник ушёл спать, а Майк принялся соединять межвагонные кабели. На это время Ричардс остановил оба двигателя, как того требовала инструкция. О'Коннелл подал машинисту знак, что он закончил, и дизели снова взревели.

 - Сколько мы тут простояли? - спросил Джим, вернувшись в кабину.
 - 46 минут, - отвлечённо ответил Стэн. - Где бы нагнать?.. - вслух размышлял он.
 - Расслабься, нагоним. До Ньюпорта ещё полтора часа, - сказал кондуктор.
 - Не "ещё", а "всего", - вздохнул машинист. - Мы за этот отрезок всё не восполним. А значит, Оруэлл и Лэйланд будут рихтовать наши огрехи.
 - Ну, что ж, значит, так и будет, - развёл руками Джим. - Хотя... - он углубился в бортовой журнал. - Они уже нагоняли. Ещё в начале пути, после Кротон-Хармон. Нагон составил 20 минут.
 - Тогда нам же проще. - Стэн прибавил тяги и вызвал Гринвуда: - Спросите там у проводника, всё ли в порядке? А то не хотелось бы ещё и в Ньюпорте задержаться...
Начальник поезда ответил через несколько минут:
 - Полный порядок, никаких посторонних шумов нет, бандаж мёртво держится.
 - Что ж, отлично, - улыбнулся Ричардс и затушил очередную сигарету. - Диспетчер, это Сенатор! Прошу приказ на нагон времени, - он поднял трубку радиосвязи.
 - Сенатор, диспетчер на связи, слышу хорошо, нагон одобряю, ограничение на время возврата в график 85 миль, - ответил он. - До Ньюпорта вы не успеете, а там у вас смена бригады... Ну, что ж, занесите приказ на нагон в бортовой журнал, а сменяющая бригада остаток догонит, - задумчиво произнёс он. - Когда у вас останется три мили до Ньюпорта, свяжись со мной для получения дальнейших инструкций.

***

Час спустя Джим вышел на связь с диспетчером, как они и договаривались. Тот почему-то не отвечал. Наконец он ответил и бросил короткое:
 - Путь 3P, ограничение 25, смена по графику, - и отключился.
 - Чего это он? - удивился Стэн.
 - Судя по фону, который мне удалось разобрать, у него там ужас что творится, - сказал Смит. - Там несколько грузовых стоят. Спрингфилд же не принимает, и он их распускает во всевозможные обходы - через Колумбус, там, Саут-Бэнд, Каламазу и прочие.
 - Вполне возможно, вполне... - еле различимо прожевал Стэн, крутя сигарету в пальцах. Наконец ему это надоело, и он выбросил её в распахнутую форточку со словами:
 - Всё. Не возьму больше в рот эту мерзость. Джим от неожиданности едва не захлебнулся водой:
 - Я не ослышался?
 - Нет. Надоело. Раньше по молодости думал, это круто. А сейчас расплачиваюсь, - ответил машинист.
Во втором вагоне готовились принять смену Джон и Фрэнк. За неполные 18 часов они прекрасно выспались и теперь могли вести поезд хоть до самого Лос-Анджелеса.
 - Добро пожаловать на борт Сенатора, - повторил реплику проводников Оруэлл.
 - Приятного путешествия! - мигом откликнулся Фрэнк. - Надеюсь, мне не придётся снова в кабине вешать дезодорант для автомобилей? А то Стэн же пыхтит, как паровоз...
 - Зная вас обоих, рискну предположить, что и ты его уже давно приготовил, и Стэн провонял кабину табачным дымом, - усмехнулся Джон, заправляя постель. - А потому, всё закономерно, - и он вышел. Сенатор тем временем плавно подползал к платформе, но его локомотивы всё же вышли за её пределы: Ньюпорт, по большей части, - грузовая станция.
 - О, смена пришла! - расцвёл Стэн, когда Джон и Фрэнк вошли в кабину. - Всё, на свободу с чистой совестью!
 - Ага, на свободу, - до Эль Пасо, не дальше, - парировал Джон, изучая бортовой журнал. - Нагон нам оставили... Ничего, невелика проблема. А это что? - он насторожился. - "Замена неисправного бандажа по станции Поплар-Блафф"? - прочитал он. - Где?
 - Второй вагон, передняя по ходу движения тележка, - ответил Джим.
 - Как это происходило?
 - Вагон был обесточен, отсоединён и отцеплен, затем ремонтники его подняли и заменили бандаж. Ну, а потом вернули всё обратно.
 - Хорошо. Ну что, Фрэнк, - обратился он к помощнику, - снова в бой?
 - Угу, - хмыкнул тот.

В своём вагоне Майк прокручивал в голове события вчерашнего дня. "Есть всё-таки Высшая Сила, Верховный Разум, - думал он. - Стоило мне выдать свою мечту вслух, как на тебе, получи-распишись... Да, я хотел стать бригадиром, но не таким же способом... Я знаю, что мысль материальна, но чтобы это прямо настолько работало?.." Тут его взгляд упал на чистый белый лист бумаги на столике. Он без раздумий достал ручку, на которой было выгравировано имя поезда, обнажил перо и начал писать:
"1. Проводить максимально детальный осмотр экипажной части вагонов поезда перед каждым новым рейсом независимо от отведённого на то времени.
2. В обязательном порядке провести для всех членов поездной бригады углублённые курсы оказания первой (доврачебной) медицинской помощи в госпиталях Лос-Анджелеса.
3. Изменить цветовую схему вагонов поезда..."
На третьем пункте он остановился и приписал в скобках вопросительный знак и всерьёз задумался: стоит ли? Да и разрешат ли ему? Пока он размышлял над этим, его рука вывела схематичные очертания вагона. Он прочертил несколько линий вдоль кузова вагона, а над тележками набросал горный массив, с одной стороны, а с другой - калифорнийский пляж. Под линией окон фигурным шрифтом О'Коннелл вывел "SENATOR". Всё, что оказалось выше этой надписи, он мелко-мелко заштриховал, пририсовал стрелочку и подписал: "Bordeaux". Две образовавшихся полосы он объединил галочкой и обозначил её носик: "Белый". Между пейзажами он добавил восходящее из-за гор Солнце, красящее облака в разные оттенки красного и розового. Там же появились несколько галочек - они обозначили птичью стаю. Постучав в раздумьях ручкой по столу, он сложил вдвое этот листок и решил: утром он пойдёт к Гринвуду и покажет этот план.

***

Когда часы в его купе отсчитали 8 утра, он набрал бригадира:
 - С добрым утром, сэр, это О'Коннелл, я не разбудил Вас?
 - Доброе утро, Майк. Нет, не разбудил, я слушаю, - ответил тот. - У тебя снова инцидент?
 - Нет, я хотел с Вами побеседовать с глазу на глаз, - начал проводник, но тут его боковое зрение засекло лампочку вызова во второе купе. - Я подойду, как смогу, хорошо?
 - Да, жду, - сказал Гринвуд.
Майк поправил галстук и поднялся к купе: там его уже ждала чета Ремингтон.
 - С добрым утром, господа, - как всегда, с улыбкой поприветствовал их О'Коннелл. - Как вы спали?
 - Здравствуй, дорогой, - зевнув и потянувшись, промурлыкала пожилая леди. - Что у нас сегодня на завтрак?
 - Один момент... - Майк заглянул в планшет. - Жареные яйца в хлебной окантовке и с ломтиком бекона, кофе или апельсиновый сок. Чрезвычайно вкусно, - добавил он.
 - В самом деле? - удивился Билл Ремингтон. - Ты можешь их порекомендовать?
 - По-моему, я это и делаю, - отшутился Майк. - Господа определились, что будут есть? - он достал блокнот.
 - Да. Принеси нам две порции завтрака, но одну с кофе, а другую - с соком, будь любезен, - ответствовала Сьюзен. - Я расплачусь.
 - Сью... - начал было её муж, но она улыбкой остановила его: - Билли, ты за меня уже платил. Моя очередь.
 - Завтрак будет через пятнадцать минут, - улыбнулся проводник и вышел.
Он отдал бланк заказа официанту, которого встретил в четвёртом вагоне. Тот спросил:
 - Второе купе?
Майк кивнул.
 - Да, отнесёшь, как готово будет? Мне надо к бригадиру зайти.
 - Конечно, - ответил тот и нырнул в недра вагона-ресторана.

Подойдя к купе бригадира, откуда слышались его переговоры с диспетчером ближайшей станции, Майк учтиво постучал.
 - Да-да, заходи, - донеслось из-за двери.
 - Мистер Гринвуд, я тут за ночь небольшой план набросал, хотел посоветоваться.
 - План чего? - заинтересовался Гринвуд и придвинулся поближе.
 - План перспектив нашего поезда, - ответил проводник и достал сложенный вдвое лист. - Прошу.
Гринвуд надел очки и принялся внимательно изучать листок, ворча что-то нечленораздельное:
 - Курсы первой помощи... Усиленный осмотр экипажной части... Смотри-ка, и вагон нарисовал... Хм, красиво получится... Дельные мысли. Очень дельные. А над фирменной окраской я сам долго голову ломал, ничего на ум не шло. А тут... - он отдал листок Майку. - Хороший план, мне нравится. В тебе уже растёт руководитель, - усмехнулся он на миг, но тут же снова стал серьёзным, - причём очень грамотный и деятельный. Ещё раз убеждаюсь в верности своего выбора. Одобряю. Сделаем так: ты приведи его в надлежащий вид, а я подпишу, пока я ещё в должности. Идёт?
 - Вас понял, сделаю, - он щёлкнул каблуками и вышел.

В его подопечном вагоне уже почти все позавтракали, и он, как и обещал, зашёл во второе купе. На подносе рядом с чеком лежали добрых три сотни долларов.
 - Сударыня, завтрак на двоих включён в стоимость билета, - начал Майк, стоя у столика. - Это лишнее.
 - Да? Я просто не знала, - ответила Сьюзен Ремингтон, убирая деньги. - Как Ваше повышение, Майк?
 - Откровенно говоря, я сам толком не пойму, - вздохнул он, - но склонен думать, что это произойдёт после прибытия в Лос-Анджелес.
 - А знаете что? - подал голос её супруг. - Напишите нам свой телефон, а мы, в свою очередь, запишем Вам свои контактные данные. Когда уже будет точно известно о Вашем вступлении в должность, наберите нас. Мы обязательно приедем. - Он протянул проводнику записную книжку.
Они обменялись телефонами, и Майк вернулся к себе.

В кабине Джон и Фрэнк пытались выйти на связь с диспетчером, но все попытки были тщетны.
 - Да что с ним такое? - недоумевал Оруэлл.
 - Это из-за Спрингфилда, - ответил кондуктор, - там же сейчас не принимают грузовые, вот им и приходится растаскивать их по всем возможным веткам.
 - Ты про что? - не понял машинист.
 - Так там же полыхали цистерны с бензином, ты не знал? По всем новостям передавали...
 - Не знаю, не слышал... - начал было Джон, но тут вдруг его гарнитура за правым ухом начала требовать к себе внимания: ему звонили.
 - Машинист Джон Оруэлл слушает, - он поднял трубку. Звонил Элиа Скорсезе:
 - Джованни, привет. Это Элиа. Как твоё здоровье?
 - О, Элиа, родной! Спасибо, превосходно, - просиял машинист. - Как ты? Какие новости?
 - Грустные и ужасные, - пробасил он в ответ. - Вчера днём с пожара на станции нам привезли двух пожарных, а вечером - женщину с гипертонией... Плюс, ко мне в десять ещё должен полицейский зайти.
Когда нейрохирург произнёс "полицейский", Оруэлл напрягся:
 - Что ему нужно?
 - Это не ему нужно. Это та дама с кризом просила его вызвать. Она что-то знает, что может рассказать только ему. Он мне позвонил час назад, и мы договорились о встрече.
 - Так... - выдохнул Джон. Услышанное его явно не обрадовало. - Значит, так, когда он уйдёт, набери меня снова. Я должен знать, почему моим братом интересуется полиция.
 - Чему быть, того не миновать, - философски ответил Скорсезе. - К слову сказать, ты когда к нам наконец заедешь? Уже месяц обещаешь, - со смешком спросил он.
 - Клянусь, после этого рейса приеду, - перекрестился Оруэлл. Фрэнк, созерцая эту картинку, снисходительно улыбнулся.
 - Дай угадаю, - ты осенил себя крестным знамением, - сказал врач. - Я прав?
 - Как всегда, - кивнул машинист. - Жду звонка. Удачи тебе!
 - Взаимно, - ответил Скорсезе и отключился.
 - Так это твой брат? - искренне удивился Лэйланд, когда Джон закончил.
 - Будь любезен, объяснись, - даже не поворачивая головы, ответил тот.
 - Элиа Скорсезе известен на все Штаты, - произнёс Фрэнк, отхлебнув кофе. Напиток оставил на нём характерные "усы". - Разве ты не знал?
 - Я-то знаю. А тебе откуда известно, что мы - братья?
 - Я не знал, поэтому и спрашиваю. Признаться, не ожидал такого поворота, - уважительно кивнул он.
 - Ну, всё когда-нибудь бывает впервые.
 - А каково это, иметь такого брата?
Джон не знал, что ответить. С одной стороны, он любил брата, как никого другого, ибо это была вся его Семья, а с другой, посвящать посторонних в историю их жизни он не собирался. Поэтому он промолчал. Только через паузу он спросил:
 - Что у нас ближайшее по графику?
 - Остин, столица штата. Мать моя женщина... - непроизвольно выругался Фрэнк.
 - Что такое?
 - Стоянка почти полтора часа... На солнце... - прошипел помощник.
 - Ну, не такое сейчас и солнце, - заметил Джон. - Ну, успеем позавтракать, - усмехнулся он.
Сенатор, как гепард, почуявший добычу, на всех парах летел в сторону Техаса. Знак на обочине гласил: "Добро пожаловать в Техас, Родину Джорджа Буша-Младшего". Снизу кто-то красной краской приписал: "Придурок!". Увидев это, Джон изрёк:
 - Интересная рецензия. Скромно и доступно.
 - Более чем, - Фрэнк откинулся на спинку кресла.

***

Госпиталь имени Франклина постепенно просыпался: в палатах дежурные санитары проводили утреннюю зарядку, в холле кто-то уже включил телевизор и смотрел новости или же читал свежую прессу, - с момента основания в госпиталь всегда доставляли утренние газеты. Не отставала от остальных и Кэрол Ларсен, которую разбудил пришедший санитар. Она выполнила все упражнения и вышла в коридор. От вчерашней слабости не осталось и следа.
 - Привет. Это тебя вчера привезли? - спросила неизвестно откуда появившаяся девушка.
Кэрол повернула голову и приподняла бровь:
 - Доброе утро. Да, это я. А с чего вдруг такой интерес к моей скромной персоне?
 - Хотела познакомиться, - ответила её собеседница. - Я Кэти, а ты?
 - Кэрол.
 - Какая прелесть! - воскликнула Кэти. - О Боже, опять... - она сорвалась с дивана и исчезла.
 - Странная... - хмыкнула Ларсен.
У поста дежурной медсестры стоял Элиа Скорсезе и что-то выяснял, держа в руках толстую жёлтую папку. Кэрол увидела его и подошла:
 - С добрым утром, синьор Скорсезе. Я Вас не отвлекаю?
 - С добрым утром, синьорина, - поднял глаза врач и кивнул, - как Ваше самочувствие?
 - Спасибо, уже лучше, - с улыбкой ответила она. - Я прекрасно выспалась и, признаться, проголодалась.
 - Это хорошо. Спускайтесь в столовую, сейчас будет завтрак. Да, синьорина, на два слова, - он пригласил её в свой кабинет. Там стояли два ординатора, он взглядом приказал им выйти. Когда они остались наедине, он сказал:
 - Я позвонил вчера в Департамент полиции. Следователь придёт сегодня в 10:30, то есть через два часа. На сегодня у Вас - цереброваскулярная фонограмма, это не больно и недолго. Коль скоро Вы здесь, я сразу замеряю Вам давление.
 - Спасибо, доктор, - произнесла Кэрол. - Я не думала, что он так быстро отзовётся. Как Вы его уговорили?
 - Да, собственно, и уговаривать не пришлось, - Скорсезе снял с её руки манжету тонометра, - я только сказал, что есть информация, и всё.
 - Интересно... А эта девушка, Кэти, она здесь с чем?
 - Тяжёлое потрясение, итогом которого стала нервная булимия, - ответил невролог. - А что?
 - Просто она подсела ко мне познакомиться, как вдруг сорвалась с места и убежала...
 - Она при этом держалась за живот?
 - Да.
Элиа выругался: он всё понял. Он только спросил:
 - Куда она побежала?
 - Я не запомнила, но куда-то от меня влево... - припомнила Ларсен.
 - Ясно, спасибо.

Меж тем за несколько сотен миль от них, в Остине, штат Техас, Сенатор входил в город. Джон и Фрэнк переговаривались между собой:
 - Ну ты глянь, а - под Ньюпортом двое стояли, сейчас ещё один на подходе, ждать будет, пока пройдём... И кому эти треклятые танки сдались?..
 - Да кто ж их разберёт... Сейчас вообще солнышком распускать будут, это я тебе гарантирую.
 - Воистину, после этого вообще неизвестно что начнётся... Как думаешь, долго искать будут?
 - Не знаю, но, полагаю, да. Я уверен, его наверняка видели.
 - В любом случае, когда его возьмут, это все каналы покажут.
 - Ага, ещё обрисуют, мол, у, какой гад, он хотел взорвать Белый Дом и Пентагон! Вот ведь редиска!
После последней фразы оба залились дружным гоготом. Их реакция вполне объяснима -  большинство журналистов в погоне за сенсацией готовы продать Душу ради эффектного материала. А уж какие они мастера напустить драматизм, всем известно.

На платформах стояли пассажиры, встречая взглядом солидный поезд. Однако градус вежливости здесь был несколько ниже, чем в том же Чикаго - здесь редко кто извинялся, если кого-то нечаянно толкнул. Всё шло своим чередом - проводники готовились к посадке, в кабине тепловоза Джон и Фрэнк готовились к "походной трапезе" - так они называли возможность поесть во время стоянки. С той точки, где они остановились, открывался прекрасный обзор на всю станцию - грузовые её пути были чуть ниже и дальше остальных, а потому можно было спокойно наблюдать за происходящим. Стоянка была долгой - ровно полтора часа. Почти столько же они должны были простоять в Сан-Антонио.

В Спрингфилде у Департамента полиции остановился чёрно-серый "Кадиллак"-купе - это приехал Итэн Лэйн. Он заехал только для того, чтобы проверить, нет ли новостей. Его сразу окликнул Джаредд Брик:
 - Мистер Лэйн! Заходил старший группы трассологов, спрашивал Вас. Я сказал, что как только Вы приедете, я передам Вам.
 - Привет, Джаредд, - пожал ему руку Лэйн, - спасибо за информацию. Ещё новости есть?
 - Да. Приходил почтальон, пакет оставил. Судя по объёму, там документы. Сказал, Вам лично в руки, - он протянул конверт.
 - Прекрасно, - ответил следователь и поднялся к себе. В кабинете он вскрыл конверт и принялся изучать его содержимое. Это оказались результаты химико-биологической экспертизы. Он не поверил своим глазам: совпадение было абсолютным. Но он всё же набрал указанный на конверте телефон. На другом конце провода донеслось:
 - Вас слушают.
 - Добрый день. Это Итэн Лэйн, следователь.
 - Аа, прекрасно. Вы получили наш конверт, надо полагать?
 - Да, и хотел узнать, какова вероятность ошибки?
 - Один к восемнадцати триллионам, - ответил сухой голос. - Там это указано, последняя страница.
 - Да, спасибо, вижу. Всего доброго! - он повесил трубку на рычаг. - К восемнадцати триллионам... Хорошие данные. - и он вышел. На часах было десять утра. Ещё минуту спустя "Кадиллак" рванул с места, оставляя на асфальте характерный след. На крыше его появился синий маячок, обозначающий принадлежность полиции. Набирая скорость, он летел в сторону госпиталя имени Франклина. По прибытии туда он припарковался, используя "полицейский разворот", и вошёл в здание больницы.
 - Добрый день, сэр, - поприветствовал его дежурный врач, - кто Вам нужен?
 - Добрый день. Я ищу Элиа Скорсезе. Мне назначено на 10:30.
 - Сожалею, но не смогу Вас пропустить, - с надменностью в голосе сказал медик, - у нас тут режим, знаете ли.
 - В тюрьмах тоже режим, - отсёк его реплику Лэйн и показал значок. - Ещё вопросы?
 - Извините, - тот переменился в настроении, - я не знал. У нас запрещено пускать посторонних в неположенное время. Элиа Скорсезе сейчас у себя, в Первом Неврологическом.
 - Так бы сразу, - ответил Лэйн и прошёл к указателям.

Он поднялся на четвёртый этаж и остановился: перед ним были две одинаковые двери, но подписей на них не было. Более того, площадка лифтов была практически треугольной: двери уходили в разные стороны. В углу стоял стол, за ним сидел охранник, который тут же спросил:
 - Сэр, Вы кто и к кому?
 - Итэн Лэйн, Департамент полиции, - Лэйн снова показал значок. - Я ищу Элиа Скорсезе.
 - Это здесь, - охранник указал на первую из дверей. - Минутку, сэр, - он протянул ему халат. - Так положено.
 - Понимаю, - ответил эксперт и вошёл.

Скорсезе сидел в своём кабинете, когда в дверь постучали.
 - Vieni! - сказал он, не поднимая глаз от монитора. Лэйн вошёл:
 - Синьор Скорсезе, полагаю?
 - Именно. А Вы, очевидно, синьор Лэйн. Рад знакомству, - он протянул руку. - Пройдёмте? - он пригласил следователя в палату.
Пока они шли по коридору, Итэн сказал:
 - Я хотел бы побеседовать с миссис Ларсен наедине, это возможно?
 - Да, мой кабинет в Вашем распоряжении, - ответил невролог, - однако как врач, я обязан присутствовать.
 - Не смею возражать, - улыбнулся Лэйн.
 - Это здесь, - сказал Скорсезе и открыл дверь.

 - Синьорина Ларсен, - обратился он к женщине, сидевшей у окна с книгой, - к Вам пришли.
 - А, это Вы? - оживилась дама. - А можно не здесь? - спросила она, почти вплотную подойдя к следователю.
 - Пойдёмте, - сказал Элиа и проводил их в свой кабинет. Там Кэрол Ларсен попросила его:
 - Синьор доктор, Вы можете мне приготовить что-нибудь успокоительное? Вдруг я опять, как вчера...
 - Да, конечно, - он размешал в воде порошок, - прошу, вот стакан, всегда наготове.
 - Ну что ж, приступим? - Итэн Лэйн достал ручку и блокнот.
Дама выдохнула:
 - Да... Начнём. Я знаю, кто поджёг эти вагоны. Это мой муж, Скотт Ларсен, бывший работник железнодорожной компании CSX Transportation здесь, на станции Спрингфилд. После того, как там случился этот эпизод, когда вагон убежал...
 - Это как так - убежал? У него что, ноги выросли? - прервал её Лэйн.
 - Нет, там что-то со стрелками было. Или с тормозами... Не помню. Словом, со станции укатился вагон на север, в сторону Толедо, и обвинили в этом Скотта. А он не был виноват в этом. Его уволили и наложили запрет на трудоустройство на железную дорогу в течение пяти лет. Это было три года назад, поэтому, чтобы иметь, на что жить, он устроился автомехаником. А чтобы его ботинки не скользили, он набил на них металлические подковки...
 - Как Вы сказали?
 - Металлические подковки. Ну, знаете, такие, которые чечёточники себе набивают. А когда я увидела след на полу в квартире, а потом новости, я всё поняла.
 - Как он выглядит, сколько ему лет?
 - Ему 38 лет, он... Такой, чуть повыше меня, глаза серо-синие, подтянутый, коротко стриженый, шатен...
 - Нос, губы, одежда?
 - Нос... Прямой, как модельный... Губы... Как мои. А одежда... Он в большинстве случаев ходит в джинсовой куртке с оборванными рукавами, рубашке тёмно-зелёного цвета, джинсах и ботинках на манер армейских. В городе Вы его не найдёте, сразу Вам говорю - он уехал к друзьям в Неваду. Он взял с собой сумку, но что в ней, я не знаю. Это всё.
 - В Неваду... В Неваду... Решил новую жизнь начать... - бурчал себе под нос Лэйн, дописывая приметы Ларсена. Теперь ему ничего не стоило связаться с тамошними коллегами и запросить арест.
 - Что? - переспросила дама.
 - Нет, ничего, я сам себе, - вернулся в реальность эксперт. - Куда именно в Неваду, он не сказал?
 - Нет.
 - А Вы не знаете, где могут проживать его друзья, у которых он предполагает жить первое время?
 - Увы. Если бы знала, сказала бы сразу. Доктор, я... - начала леди Ларсен, но Элиа только показал взглядом на стакан, стоявший перед ней. - Спасибо, - сказала она и отхлебнула. - Мистер...
 - Лэйн.
 - Мистер Лэйн, как Вы думаете, я могу стать следующей?
 - Упаси Вас Всевышний, выбросьте это из головы! Он же не маньяк, - ответил тот. - Если Вы хотите стать участником программы по защите свидетелей, то на это нужно иметь веские основания. Такие, например, как прямая угроза жизни и здоровью. При всём уважении, у Вас такая угроза отсутствует. Ваш супруг вряд ли рассматривает Вас как лишнего свидетеля. Почему, - объясню. О своих... гм... действиях в тот день он не распространялся, я прав?
 - Да, он мне ничего не стал говорить, хотя я настаивала. Он пообещал, что всё расскажет, когда всё забудется, и вызовет меня к себе.
 - Боюсь, ждать не придётся... - тяжело вздохнул следователь. Дама напряглась, а он продолжил: - Дело в том, мадам, что в Неваде, как и здесь, в Иллинойсе, за подобные деяния предусмотрена смертная казнь, с одним лишь различием, что в Неваде вводят смертельную инъекцию, тогда как здесь - пускают пулю в затылок. А потому последнее ваше свидание будет через бронированное стекло... И вряд ли оно будет долгим... - выдохнул он. Кэрол Ларсен залпом выпила оставшееся в стакане лекарство, словно это был дорогой коньяк, и, крякнув, сказала:
 - Что ж... Значит, так и будет.
 - Я попрошу Вас подписаться здесь, - он указал на поле в протоколе, - и поставить сегодняшнее число.
 - Прошу, - поставила росчерк леди Ларсен.
 - Не скрою, мне непонятно Ваше настроение: обычно жёны не выдают своих мужей и всячески их выгораживают, даже если знают, что таковые - главные виновники. Вы - полная противоположность.
 - Элементарно, дорогой друг, - ответила женщина, цитируя Шерлока Холмса, - он перестал для меня существовать после того, как я узнала это.
 - Спасибо за информацию, миссис Ларсен, - он встал из-за стола, - прошу меня извинить за сегодняшнее. Спасибо и Вам, синьор Скорсезе, за предоставленную возможность, - он пожал врачу руку.
 - Это моя работа, - скромно ответил тот. Лэйн вышел.

 - Доктор, как Вы считаете, - я правильно сделала? - спросила Кэрол, когда за следователем закрылась дверь.
 - Двойственная ситуация, - ответил Скорсезе. - С одной стороны, Вы помогли следствию, выдав едва ли не самую важную информацию. А с другой, это де-факто донос на собственного мужа... - Он погрузился в раздумья. - Надо разбираться, - наконец сказал он.
 - Спасибо за совет, - она присела в лёгком реверансе и вернулась в палату.

***

В Остине меж тем Солнце вступало в полную силу и щадить никого явно не собиралось: на внутреннем термометре высветилась цифра 98 по Фаренгейту. Джон включил маленький вентилятор, висевший под потолком.
 - Спасение, явись! - шутливо простонал Фрэнк, пытаясь поймать поток свежего прохладного воздуха.
 - Потерпи, ещё немного, и здесь будет свежо, как на пляже в Карлсбаде, - усмехнулся машинист.
 - Не трави душу, а? - воззрился на него кондуктор. - Я и так год на море не был...
 - Ну, в чём проблема? Я поговорю с Мэри, она тебя приютит на время. Хочешь?
 - А впустит?
 - Смеёшься? Она обожает гостей! - ответил он. - Я тебе дам знать, как только что-то прояснится.
Во втором вагоне Билл Ремингтон тщетно пытался настроить кондиционер: то слишком холодно сделает, то слишком жарко.
 - Билли, позови Майка, пусть он настроит, - взмолилась Сьюзен. - Я уже не знаю, что доставать, веер или свитер.
 - Уф... Ладно, пусть он делает, - устало опустился на диван Билл и вызвал проводника. Тот появился и сразу раскрыл окно нараспашку со словами:
 - Господа, Вы решили устроить здесь сауну?
 - Нет, - сознался мужчина, - я просто пытался настроить кондиционер...
 - Поверьте, Вы зря тратили силы, - улыбнулся Майк. На поднятую бровь старика он ответил: - Дело в том, что систему вентиляции всего вагона я контролирую из своего служебного купе. Она работает автоматически, 10 минут работает, 10 минут "отдыхает". То есть 10 минут по вагону идёт свежий воздух, забранный снаружи и охлаждённый, а 10 минут циркулирует по вагону естественным образом. Вам не стоило напрягаться, - сказал он, возвращая систему в исходное положение.
 - Спасибо, Майк, - поблагодарила леди Ремингтон. - Во сколько у нас обед?
 - Полагаю, как и вчера, в 2 пополудни.
 - Чудесно. А Вы не знаете, что на обед?
 - Ещё нет, я не успел выяснить, - развёл руками Майк.
 - И не надо, - неожиданно сказал Билл. - Пусть это будет сюрпризом.
 - Как будет угодно, - откланялся проводник.

В это время из депо на той же станции вышел огромный паровоз Big Boy (букв. "Большой Мальчик") и, огласив появление своим тифоном, направился к ретро-поезду, стоявшему неподалёку от Сенатора. У его вагонов стояли пассажиры, одетые по моде 1930-х годов. Каждый из них был по-своему красив, но в целом они воплощали То время. По сравнению с Сенатором, они были, конечно, менее роскошны, но это только добавляло приятных ощущений от антуража. Компания Union Pacific организовала экскурсионные поездки на ретро-поезде под тягой этого гиганта. С момента запуска этот аттракцион пользуется бешеной популярностью. Когда паровоз проходил мимо тепловозов Сенатора, он свистнул им в знак приветствия (и по требованию инструкции) и сбавил скорость, подкрадываясь к вагонам, словно пантера к жертве.
 - Вот ведь чёртов мастодонт, - выругался снова Фрэнк, вытирая лицо, - мало того, что дымом обдал, так ещё и оглушил...
 - Слушай, в чём дело? Какая муха тебя укусила? - повернулся к нему Джон.
 - Какая? Какая?! Большая и волосатая! - взорвался кондуктор. - Читай! - он протянул другу свой телефон.
 - Фрэнк, ты чего? - не понял машинист. - Что с тобой? - он стал серьёзным.
 - Читай, читай, - ответил он и полез в карман. - Там всё изложено до предела просто.
Джон нехотя взял телефон и начал читать. На дисплее было сообщение от некоей Люси. Послание было на редкость гневным, - девица не стеснялась в выражениях:
"Лэйланд, ты скотина! Сегодня утром я нашла на нашей постели волос какой-то блондинистой стервы! Кто она такая?! Почему ты мне не отвечаешь, чёрт тебя раздери?! Между нами всё кончено, понял, урод?! Я ушла! Все свои вещи я забрала! Живи с этой мымрой! И не смей больше мне звонить! Козёл!"
 - О как... - выдохнул он. - Содержательно...
 - Более чем... - вздохнул в ответ Лэйланд. - Меня не было всего полтора дня, она уже находит повод для очередного скандала... Ну как так?..
 - Не понимаю. Тебя же нет, с чего такая истерика?
 - Спроси что полегче, а? Стоп... - он закусил ручку. - Меня нет, а она находит волос, крашенный в блонд. А она у меня шатенка. Но, правда, она сама недавно перекрасилась... Вот дура, а! Свой старый волос нашла, а на меня ещё говорит! Ну ты видел, а?!
 - Ну, успокойся, - похлопал его по плечу Джон. - Не уподобляйся. Будь выше этого. Выдохни, сосчитай, скажем, до сотни, и ответь коротко, ясно, а главное - достойно. Не сорвись.

Оказалось, всё было намного прозаичнее, чем было описано девушкой: она действительно нашла свой собственный (старый) волос и, видите ли, забыла, что недавно сменила цвет. Однако, если таковой сменить можно за несколько часов в салоне красоты, то характер, увы, не изменить ничем. Как Фрэнк её терпел четыре года кряду – загадка. Что он в ней нашёл, он уже не очень понимал – видимо, её внешность его уже не так сильно интересовала. «Кто бы мог подумать, - думал он, глядя сквозь лобовое стекло на убегающие рельсы, - что за такой внешностью скрывается такая дура… Что ж, я наказан за самонадеянность. Впредь буду внимательнее». Немного успокоившись, он снова углубился в поездную документацию.

Тем временем Скотт Ларсен уже приехал в Неваду к своему другу и стучал в дверь. Тот вышел только через десять минут, заспанный и в одном нижнем белье. Увидев на пороге Скотта, он протёр глаза и воззрился на него:
 - Ларсен? Что ты здесь делаешь в такую рань?
 - И тебе доброе утро, Эверетт, - затянулся сигаретой Ларсен. – Уже полдень не за горами. Мы договаривались кое о чём, если ты помнишь. Ты б хоть прикрылся, что ли, - мне-то всё равно, но ты как-никак на улицу вышел.
Тот закатил глаза, но полотенцем всё же обмотался. И продолжил:
 - Ну, заходи, не держать же тебя на пороге, - и пустил друга в дом. Там он предложил ему ром:
 - Будешь? – он плеснул спиртного в две рюмки, получив кивок в ответ, и сел рядом. – Чтоб ты знал, ты меня от такой блондиночки сейчас оторвал, ух…
 - Ты можешь к ней вернуться, - выпив, сказал Ларсен. Эверетт вдруг шарахнулся от него, словно тот был весь в болотной жиже:
 - О Господи! Чем от тебя разит?!
 - Колтон, уж кто, а ты запах бензина должен бы распознавать, - усмехнулся Скотт. – Разве нет?
 - Так-то оно так, только я уже столько этим не занимаюсь, что почти отвык от этого запаха. Эшли не выносит никаких подобных запахов и  потому обложила весь дом ароматизаторами. Без противогаза иной раз не войдёшь, - вздохнул он. – Особенно когда палочки зажигает…
 - О, понимаю, - ответил механик. – У нас тоже иной раз бывало, заедет одна такая, от самой амбре от парфюма, так ещё и в салоне дышать нечем…
 - Ну, вот видишь. А ты чего решил вдруг сменить дислокацию? Копы на хвосте? – хохотнул Колтон.
 - Кажется, да, - Скотт выпустил дым. – И если я вернусь в Иллинойс, меня тут же сцапают. А если это произойдёт, мне не жить.
 - Ого… - протянул Эверетт. – Здорово же ты вляпался… - Он придвинулся ближе: - А если честно, - чего ты натворил?
 - Отомстил кучке паразитов, - снова выпустил дым Ларсен. – Зато теперь будут знать, с кем не стоит связываться. – Он затушил окурок об собственную руку, не издав при этом ни звука – у него на том месте уже давно был шрам (он часто так делал), под которым не осталось ни одного нерва. Боли он не чувствовал.
Колтон поначалу не понял, о чём речь. Но как только он прокрутил в памяти последние выпуски новостей, он отскочил от товарища, как мячик от бейсбольной биты, и заорал на полные лёгкие:
 - Скотт, ты псих! Ты даже не псих, ты идиот! Кретин! Ты понимаешь, что ты сделал и что за это бывает?! – Он снова сел рядом и продолжил, но гораздо тише: - Тебе теперь даже на улицах показываться нельзя, а ты несёшься через полстраны незнамо куда! Чем ты думал?! Объясни мне одно, - зачем?
 - Не «зачем», а «почему», - поправил его Ларсен. – Почему я должен отвечать за то, чего не делал?
 - Ты про тот сбежавший зерновоз?
 - Да.
 - Не могу тебе сказать. Но склонен думать, что просто нашли крайнего и не стали заморачиваться на этот счёт.
 - А я тут при чём?
 - Да просто под руку попался. Значит, так: из дома теперь ни шагу. Если что понадобится, мне скажи.
Ларсен поднял на него бровь:
 - Даже сигареты?
 - Да хоть презервативы! – не сдержался Колтон. – Пойми наконец, дурья твоя башка, как только тебя увидят, на тебя тут же настучат копам! А они церемониться не станут – влепят пулю в лоб, и привет! А хоронить тебя мне как-то не хочется. Кэрол – тем более.
 - Кстати, о ней, - Скотт впился в друга взглядом. – Обещай, что позаботишься о ней.
 - Да, конечно, можешь всегда на меня рассчитывать, - ответил Эверетт, и они обнялись. Он ещё не знал: это последняя их встреча.

В Спрингфилдском управлении полиции меж тем Итэн Лэйн снова добивался приёма у начальства. Получив добро, он вошёл с толстой папкой в руках и с порога заявил:
 - Я знаю, кто спалил танкеры.
Начальник Департамента посмотрел на него так, словно тот задолжал ему миллион долларов и не собирался возвращать:
 - Неужели?
 - Да, - ответил следователь. - В руках у меня - полное собрание доказательств собственной правоты. Если позволите, я зачитаю.
 - Давай, раз пришёл, - устало выдохнул шеф и вяло потянулся.
 - Начнём. Сегодня утром пришли результаты отпечатки пальцев из бюро медицинской экспертизы. Возможность ошибки - один к восемнадцати триллионам, согласно данным исследования. Это первое. Я полчаса назад вернулся из госпиталя имени Франклина, в котором лежит женщина-свидетель. От неё я узнал исчерпывающую информацию относительно поджигателя, а именно: внешность, имя, особые приметы и возможный мотив. Это второе. Ряд предметов, найденных непосредственно на месте ЧП, только подтверждает её показания. Это третье.
 - И что это за предметы? - спросил полковник.
 - Металлическая обувная подковка на манер армейских, - Лэйн принялся выкладывать на стол собранные в пакетики улики, - обрывок тряпки, насквозь пропитанный бензином, след ботинка с такой же подковкой и собственно отпечатки пальцев.
 - Данные трассологов?
 - Должны прийти с минуты на минуту. - В это время в кабинет осторожно протиснулся пухлый полицейский с папкой в руках с надписью "NTSB", протянул её Лэйну и вышел. Эксперт продолжил, открыв её:
 - А вот и данные трассологического исследования. Так я и думал... - он снова по привычке закусил ручку, - объёмный взрыв, повреждение верхнего строения пути, обрыв электрических силовых кабелей, в том числе кабеля гражданской телефонной связи и железнодорожной светофорной сигнализации... Всё как обычно.
 - А след?
 - Сорок четвёртый размер, мужская обувь в армейском духе. Похоже, наш поджигатель любит этот стиль.
 - Ну, не томи, - взмолился полковник, - говори уже, кто он!
 - С удовольствием, - ответил Итэн. - Это Скотт Ларсен, бывший работник CSX Transportation. Последние три года работал автомехаником, сейчас скрывается в Неваде.
Закончить начальник ему не дал:
 - Отлично. Оставь папку здесь и готовься к награде. Спасибо за оперативность, - он отдал честь и вызвал секретаршу. Та вошла в ту же минуту и спросила:
 - Вам кофе, господа?
 - Без молока и с сахаром, пожалуйста, - тут же среагировал Лэйн.
 - Хорошо. А Вам, сэр? - она обратилась к шефу.
 - Как всегда, - ответил он, нажимая кнопки на телефоне. Девушка удалилась, а он продолжил:
 - Я сейчас запрошу арест у наших друзей в Неваде и одновременно объявлю его в розыск.
 - Сам он в Иллинойс не вернётся, - вставил эксперт.
 - И я об этом же, - сказал полковник, - поэтому нужны жёсткие меры. Наверху от нас ждут быстрых решений, и меня не поймут, если я начну разводить Версаль с террористом. Ясно?
 - Да, но не лучше ли будет просто запросить арест с дальнейшим этапированием? Как только мы объявим его в розыск, ранг его сразу взлетит до федерального. А это колоссальная пища для журналистов. Ещё бы - внутри страны такой скандал.
 - И тем не менее, я пойду на это, - отрезал шеф. - Сам я не смогу запросить федеральный розыск Ларсена, но губернатор штата имеет все полномочия на это. А что касается новостей - пусть объявляют. Мы просто не дадим ей лишней информации. А любителям поболтать пригрозим лишением звания. Эрика! - позвал он.
 - Да? - откликнулась секретарша через селектор.
 - Соедините меня с приёмной губернатора, - попросил он. - И принесите всё-таки кофе.
 - Момент, - сказала девушка и вскоре появилась в кабинете с подносом в руках. - Ваш кофе, господа, - она поставила поднос на стол. - Сэр, приёмная губернатора на связи, - и она вышла.
Пока Лэйн, расслабившись, потягивал кофе на удобном диване, его шеф докладывал наверх текущее положение дел:
 - Да, сэр, мы узнали, кто это и где он сейчас находится... Да... В Неваде... Да, нам нужен федеральный розыск... Кто?.. Да... Итэн Лэйн, сэр... Да, у меня... Да, момент... - он протянул трубку эксперту и, прикрыв микрофон ладонью, прошептал: - Сам губернатор.
 - Вас слушают, - сказал Лэйн в трубку.
 - Молодец, парень, - донеслось из трубки, - оперативно работаешь, мне нравится. С меня медаль, - усмехнулся губернатор.
 - Благодарю, сэр, я не за медали работаю, - ответил следователь.
 - Хм... - Трубка помолчала несколько секунд. - Двадцать пять тысяч долларов премии?
 - Мне не нужно вознаграждение, - сказал Лэйн. - Не поймите меня неправильно, сэр, но я же получаю зарплату.
 - Я обязан тебя наградить, и я это сделаю, - оборвал его губернатор. - Я всё сказал. Передай трубку полковнику.
 - Да? - тот вытянулся "по струнке". - Да, уже? Отлично... Да, сейчас отправлю... Вас понял, сэр... Есть! - и он положил трубку. - Ну, медаль тебе в любом случае придёт, он сам сказал. Мне же дал приказ направить запрос на арест шерифам Невады.
 - Не забудьте указать "с дальнейшим этапированием", - напомнил ему Лэйн. - А то наши тамошние коллеги с арестованными не церемонятся.
 - Да знаю, знаю, - вздохнул его шеф. - Свободен. - Лэйн вышел.

***

На часах был час дня, и Сенатор уже нёсся по просторам Техаса в сторону Сан-Антонио. Там была ещё одна стоянка на полтора часа.
 - Не грусти, Синатра, - попытался ободрить друга Джон, - всё образуется. Ну, нарвался на истеричку, так не ты один такой. Вдруг твоя Единственная ждёт тебя в Карлсбаде?
 - А и правда, - отозвался тот, - чего я на неё нервы трачу? Четыре года она мне мытарит Душу, то ей не так, это ей не эдак... Не писать? Да пожалуйста. - Его телефон булькнул, и он сказал: - Всё. Теперь точно не напишу.
 - Удалил, что ли?
 - Ага. Вон из сердца, с глаз долой, как говорится.
 - И правильно. Вообще, я лично придерживаюсь "принципа поезда": не жду тех, кто не ждёт меня.
Пару минут они сидели в относительной тишине (если не считать рёв дизелей за спиной). Внезапно телефон Фрэнка зазвонил. Он молча показал Джону экран - там светился номер той девушки, но имени не было. Кондуктор положил телефон на пульт и уставился на него.
 - Интересно, сколько она будет ждать?
 - Полагаю, она будет проверять, сколько ты сможешь держаться, - в конце концов, кто-нибудь из вас не выдержит, скорее всего, она, и начнётся веселье в виде выяснения отношений.
 - Что ж, посмотрим.
Телефон продолжал требовать к себе повышенного внимания ещё несколько секунд и смолк. Однако молчал он недолго - номер проявился снова. Фрэнк продолжал игнорировать звонки. Но вдруг запищала гарнитура Джона. Он поднял трубку и, к своему удивлению, услышал до боли знакомый визгливый голос:
 - Оруэлл?!
 - Добрый день, мэм. С кем имею честь? - ответил машинист, включая громкую связь.
 - Это Люси, бывшая девушка Лэйланда. Я знаю, он с тобой, и не смей мне врать! Почему он мне не отвечает?!
 - Почему он не отвечает, Вы спросите у него. Это раз. Обращайтесь ко мне на "Вы" - мы не знакомы и не представлены. Это два. И наконец, юная леди, - следите за языком, когда говорите со старшими. Это три. Всего доброго! - и повесил трубку.
Фрэнк без слов пожал коллеге руку: сам бы он так не смог, как позже признался. Его телефон снова зазвонил, Фрэнк не выдержал и нажал на "ответ". Люси уже была "на боевом взводе":
 - Я жду, Лэйланд. Чей волос я нашла?! Кто она?! И почему твой Джон позволяет себе подобное обращение?!
 - Волос ты нашла свой собственный, забывчивая моя. Это первое. Второе: Джон тебе ответил так, как ты этого заслуживаешь. Не говоря уже о том, что по-хорошему, это ТЫ должна мне объяснить, какого чёрта ты устроила истерику посреди пустого места. Живи как хочешь. Но ко мне за помощью не обращайся. Я не помогаю тем, кто плюнул мне в Душу. Это третье. Я всё сказал. - И тоже отключился.
 - Немного резковато, но ей хватит за глаза, - сказал Джон. - Я бы, правда, несколько сократил монолог, ну да ладно. Что у нас грядущее?
 - Сан-Антонио, прибытие в 2:42, стоянка час ровно. К слову, ты в курсе, когда нам тепловозы поменяют?
 - По правде говоря, понятия не имею. Но чем быстрее об этом задумаются, тем лучше - эти ребята уже больше сорока лет бороздят просторы нашей страны.
 - Сенатор! Джон! Вы где? - прервал их диалог диспетчер.
 - Сенатор на связи, между Остином и Сан-Антонио, - ответил он.
 - Очень определённо, - вздохнул диспетчер. - Точнее нельзя?
 - Путевой пост 269,2, - сказал Фрэнк. - Только что проследовали.
 - Хорошо. В Портвилле уходите на правый путь, вас там грузовой BNSF ждёт уже почти полчаса. Как понял?
 - Вас понял, скрещение с грузовым в Портвилле, ограничение есть?
 - Стандартные 25 по стрелкам. Секунду... После Сан-Антонио вы уходите на южный обход Сан-Габриэль, на спрямление и пост 387.4.
 - О'кей, после Сан-Антонио на южный обход. Как всегда, - обратился машинист к коллеге, повесив рацию на место.

В вагонах было тихо - большинство пассажиров предавалось послеобеденной сиесте. Только в вагонах-ресторанах кипела работа - надо было приготовить ужин на всех, кто находился в поезде. Чета Ремингтон решила восполнить силы и вздремнуть, их примеру последовала и Маргарет Трентон. За окном становилось душно, и солнце куда-то спряталось - очевидно, снова собирался дождь. Майк в своём купе развивал свой план по усовершенствованию поезда. К имеющимся пунктам он добавил "Смена локомотивов на более новые" и задумался: а какими они должны быть? Не арендовать же, в самом деле, Dash 9-44CW у BNSF каждый раз, - слишком дорого обойдётся. И потом, они вряд ли войдут на подземные платформы станции Пенсильвания. Но тут он вспомнил об их "меньших братьях" - тепловозах серии P32-8BWH, практически ничем не отличающихся от своих грузовых родителей. Единственное различие - число осей: у Р32-8 их четыре, тогда как у девятой серии - 6. В остальном существенных отличий не было.
 - И в самом деле, почему бы "восьмёрки" не поставить вместо сороковых? - сказал он себе. - Как-никак, и то, и другое принадлежит Amtrak, только восьмая серия помоложе и мощнее. Стоп... Мощнее ли?.. - он принялся рыться на полке в поисках нужной книги. - Вот... Так, F40PH... P32-8BWH... Так я и думал. - Он закрыл книгу и снова навис над блокнотом. - Выбора не остаётся. Наверное, лучше запросить сразу два, чтоб на круг каждый раз не гонять. Влетит в копеечку с учётом покрасочных работ... - Он уже ощущал себя полноправным бригадиром. Однако не стоит думать, что О'Коннелл заразился "звёздной болезнью" - он никогда не действовал, не посоветовавшись с Гринвудом.

Тем временем в Неваде, в Департаменте полиции округа Линкольн, дежурный офицер принимал факс от коллег из Иллинойса. Бумага содержала запрос на арест и этапирование Скотта Ларсена. Также прилагалось подробное описание примет.
 - Джефф! Что у тебя? - войдя, спросил один из его друзей.
 - Факс из Спрингфилда, штат Иллинойс, - ответил тот. - Запрос на арест этапирование некоего Ларсена.
 - Да ну? - офицер поднял бровь и принялся изучать документ. - Подписано губернатором штата, шерифом округа и начальником следственного отдела. Весомые должны быть аргументы... - промычал он, как вдруг факсовый аппарат начал выдавать новые сведения: предъявленное обвинение. Прочитав и этот лист, офицер побагровел:
 - Они там с ума посходили, в своём Иллинойсе?! Почему мы должны этим заниматься?!
 - Тут ниже написано, "Бежал от наказания в штат Невада, более точное местонахождение неизвестно", - ткнул пальцем в документ Джефф.
 - И что, нам теперь эту ориентировку по всем округам рассылать? - вздохнул офицер.
 - Судя по всему, да. Разослать и ждать ответа. - Он нажал несколько кнопок, и документ ненадолго исчез в аппарате.
Пару минут спустя из округа Най пришёл ответ: указанный объект прибыл туда автобусом компании Greyhound вчера вечером. Джефф показал этот файл начальнику полиции штата. Тот отчеканил:
 - Брать мерзавца живым. Если с его головы упадёт хоть один волос, я вам не завидую. Выполнять!

Меж тем Эверетт Колтон возвращался из супермаркета. Переключая в машине волны радио, он вдруг услышал на местной волне:
 - Шерифы и полиция штата разыскивают особо опасного преступника. Подозреваемый - белый мужчина сорока лет, рост выше среднего, из особых примет - армейская обувь и, вероятно, запах бензина. Чрезвычайно опасен. Непредсказуем. Любого видевшего просим сообщить в Управление полиции округа.
 - Чёрт! - выругался он и дал по газам. Подъезжая к дому, он увидел, что Ларсен сидит в доме и никуда не выходит. Более того, он занят своим любимым делом - готовкой. Увидев друга, Скотт радушно поприветствовал его, однако в ответ услышал:
 - Ты доигрался. Тебя ищет вся полиция штата!
 - Я никуда не выходил, как ты и говорил. Откуда они знают?
 - Слушай, если в Иллинойсе о тебе знает каждый, то уж наверняка тамошние детективы настрочили запрос нашим! Кто мог тебя видеть?
 - Практически никто, - ответил Ларсен. - Я приехал ночным автобусом, на перроне почти никого не было - только охранник и пара встречающих...
 - Ага, и камеры на каждом углу. Это Невада! Тут обчищают чаще, чем ты думаешь! Что ты готовишь?
 - Да так, в общем-то ерунду, - проверяю, не разучился ли я печь пироги, - и он ушёл в кухню.
 - Я тут прикупил кой-какой еды, а то совсем в холодильнике пусто было. Да, задал ты мне задачку...
 - Я могу и уехать, - окрысился Ларсен.
 - Я для этого говорю, по-твоему? Просто не думал, что сам окажусь в такой ситуации.

***

"Южный обход" у железнодорожников Западного региона - это железнодорожная линия в обход горной цепи Сан-Габриэль и пустыни Мохаве, находящейся как бы внутри одного из перевалов (а именно - Техачапи). Это в большинстве своём пассажирская линия, грузовые поезда пускают по северной и менее пологой трассе. Несмотря на довольно крутые уклоны, - иной раз до 23-25 тысячных, - это очень оживлённый регион. Здесь располагается один из крупнейших дивизионов компании BNSF - Сан-Бернардино. Он обслуживает всё от Лос-Анджелеса до Далласа. Там же, в горах, находится и крупная сортировочная станция - Мохаве, - и путевой пост 387.4. Пост этот пользуется недоброй славой среди локомотивных бригад, и главным образом, из-за расположения. Дело в том, что его пути искривляются на всём протяжении поста в количестве 26 раз, чтобы обогнуть рельеф местности. У Сан-Бернардино есть похожий участок, имеющий 54 изгиба. Это снижает скорость спускающихся с гор поездов и повышает вероятность "забраться" на них. Помимо этого, обгонный пункт расположен на горном участке пути, и один из его выходов лежит на крутом подъёме.

Пост 387.4 имеет неофициальное название "Обгон Смерти". Его так прозвали после чудовищной катастрофы, произошедшей на этом месте в 2004 году. Тогда тяжёлый грузовой поезд UP (Union Pacific) остановился "под скрещение" (для пропуска встречного поезда) на этом посту. Но в том месте, где остановилась головная сплотка поезда, начинался крутой уклон под гору, - 16 тысячных. Это означает, что уровень пути понижается на 16 м каждый километр. Для грузового поезда это всё равно, что спустить его с обрыва. Навстречу этому поезду следовал наливной поезд компании CONRAIL, ведомый тепловозами BNSF. По неизвестным причинам, поезд "Юнион Пасифик" самопроизвольно покатился вперёд, под уклон. Вес напирающих сзади вагонов только увеличивал скорость, остановить его стандартными тормозами не удалось. На скорости 25 миль в час неуправляемый поезд взрезал (перевёл самим собой) стрелку и понёсся лоб в лоб наливному поезду. Линия была однопутной, столкновения избежать не удалось - тепловозы, подгоняемые сзади десятью с лишним тысячами тонн веса, разогнавшись до 50 миль в час за считанные секунды, разнесли в щепки головную сплотку наливного поезда, выбив под откос все его вагоны, и сами опрокинулись туда же с высоты 5 метров, похоронив под собой обе локомотивные бригады и жителей нескольких домов, стоявших неподалёку. Движение было прекращено на несколько дней, в стране был объявлен траур по погибшим. Теперь на этом месте стоит обелиск в виде носовой части тепловоза в натуральную величину с именами всех, кто был похоронен прямо там, на месте. Руководством всех компаний, использующих эту линию, было принято единогласное решение о проведении ежегодных памятных мероприятий. Так, компания "Юнион Пасифик" организовала ежегодные бесплатные поезда к месту памяти, BNSF и CONRAIL занимаются уходом за мемориальным комплексом. Все проходящие мимо поезда дают длинный троекратный гудок как дань памяти.

Сенатор входил на станцию Сан-Антонио. Было невыносимо душно, вентилятор в кабине работал на полную мощность. Фрэнк глянул в расписание:
 - Хорошо бы нам успеть в Сан-Бернардино по графику. А то не видать нам с тобой полноценного отдыха.
 - Не беспокойся, придём, - ответил Джон.
 - Мы здесь стоим ровно час, ты помнишь?
 - Да.
В вагонах уже разнесли обед, и проводники вышли встречать немногочисленных гостей. Более ранние пассажиры вышли размять конечности. Впрочем, прогулка их была недолгой - начал накрапывать мелкий дождь, но он вовсе не был тёплым. Это был абсолютно осенний дождь, навевающий грусть, тоску и меланхолию. Особенно эмоциональные люди иногда решают покончить со всеми проблемами в такую погоду. Проводники раскрыли зонты и, закрепив их, принялись проверять билеты, поочерёдно запуская пассажиров. Тех, в свою очередь, ждали горячий обед и тёплая уютная обстановка.
 - Вот и твоё спасение, - усмехнулся Джон, выключая вентилятор и закрывая форточку.
 - Свершилось! - отшутился кондуктор. Он давно ждал прохладу. - Отправление в 3:42, следующая остановка - Эль-Пасо, прибытие в 5:51.
 - Понял. Поедим? - предложил машинист коллеге.
 - Не откажусь, - откликнулся Фрэнк. - Чем мы хуже тех, кого везём? - хихикнул он.
Джон тем временем набирал брата. Тот почему-то долго не выходил на связь. Наконец он поднял трубку:
 - Элиа Скорсезе на линии.
 - Привет, братишка. Полицейский ушёл? - сразу спросил Оруэлл.
 - А, Джованни, привет. Да, ещё в одиннадцать утра, - донеслось с другого конца.
 - Что ему было нужно?
 - Его просила вызвать одна наша пациентка. Она ему рассказала, кто виновен в пожаре на станции.
 - Вон в чём дело... - протянул Джон, впиваясь зубами в бургер.
 - Опять жуёшь всякую гадость? - с шутливым укором спросил невролог. - И не ври, что нет - слышу ж, как челюстями работаешь, разве что за ушами не трещит! - рассмеялся он.
 - Ой, а сам-то? - парировал машинист. - Не ты ли меня в Далласе в бургерную водил?
 - Вспомнила бабушка ушедшую молодость! - Элиа явно был в хорошем настроении. - Это было один раз, я теперь готовлю сам. И ты знаешь, весьма неплохо получается, - добавил он.
 - Мне ли не знать! - начал было Джон, но в его гарнитуре фоном послышался стук: к врачу пришли.
 - Извини, ко мне очередной визитёр, - сказал Элиа и отключился.
 - Странный день сегодня, - только и развёл руками Оруэлл.

В кабинете невролога тем временем объявился губернатор штата собственной персоной и, разумеется, с охраной. С порога, даже не здороваясь, он заявил:
 - У меня к тебе деловое предложение.
Элиа не терпел фамильярностей, тем более, откровенной наглости. Так, например, он не позволял незнакомым людям обращаться к себе на "ты". Так было и сейчас.
 - Che cosa? - спросил он, даже не отрываясь от монитора компьютера. Губернатор представился и повторил фразу.
 - Доктор Элиа Скорсезе, - представился невролог. - Чем обязан визитом такого высокого гостя?
 - Ты знаешь про инцидент на станции? - начал губернатор и, не давая врачу и слова вставить, продолжил: - Поджигателя нашли в Неваде и не сегодня-завтра доставят сюда. Ты - лучший нейрохирург, которого я знаю. Поэтому давай так: ты окажешь мне одну услугу, за которую получишь сто тысяч долларов. Я со своей стороны сделаю всё, чтобы твоё имя никак не фигурировало в деле. Идёт?
Элиа выслушал его с каменным лицом. По окончании его монолога он сухо бросил:
 - Нет.
 - Двести тысяч? - мгновенно пришёл в азарт губернатор. Элиа молча сверлил его глазами. "Когда до него наконец дойдёт?" - думал он.
 - Триста? - продолжал тот. - Пол-миллиона? Да скажи ты что-нибудь уже! - не выдержал он.
 - Вы ждёте ответа? Извольте, - сказал Элиа. - Я не стану этого делать. Просто потому, что не хочу. Я медик, а не палач. И будь Вы хоть президентом Соединённых Штатов, я не выполнил бы Вашей просьбы. Не говоря уже о том, что Вы обращаетесь ко мне на "ты". Покиньте кабинет, иначе я вызову охрану, - закончил он, вставая.
Тот смотрел на врача округляющимися глазами. Казалось, в тот момент у него произошёл слом мировоззрения - как это так, ему, губернатору штата, кто-то посмел отказать? Благоразумие подсказывало ему: не лезь на рожон. Но голос здравого смысла не был услышан, и губернатор заявил:
 - Я всегда добиваюсь того, чего хочу. И этот случай не станет исключением, уяснил? - прошипел он, щёлкнув пальцами. Телохранители, стоявшие у двери в кабинет, вошли внутрь. Элиа и глазом не моргнул.
 - Боюсь, сегодня фортуна от Вас отвернулась. А за угрозу физической расправы ожидайте иск в Верховный Суд США. Разговор записывается, - сказал он и показал губернатору включённый диктофон. - У Вас есть выбор: либо Вы уходите сами, либо с полицией. Решать Вам.
Чиновник проворчал что-то себе под нос, бросил своим секьюрити короткое "Уходим" и вышел. Элиа выдохнул и снова сел в кресло.
 - А идиотов, оказывается, много... - протянул он, снова углубляясь в работу. Впрочем, долго работать полноценно он не смог - злоба внутри него всё сильнее искала выход, и он набрал номер брата.
 - Джованни?
Оруэлл был рад снова слышать родственника:
 - Да, слушаю.
 - Посетителем оказался не кто иной, как губернатор штата Иллинойс лично.
 - И что ему было нужно?
 - Да говорят, в Неваде нашли нашего местного пиротехника-любителя. Ну, того, что цистерны спалил.
 - Так, и?
 - Он хотел, чтобы я сделал ему лоботомию или смертельную инъекцию... А может, и то, и другое.
 - Он совсем с головой не дружит?! - не сдержался Оруэлл.
 - Спокойней. Я отказал ему и пригрозил полицией и судом. Так что вряд ли сунется. Найдётся какой-нибудь дурачок, который согласится на его аферу.
 - Если он появится снова, сразу говори мне. Разберёмся, - еле держась, ответил машинист, но по нему было видно: он в бешенстве. Его кулаки так сжимали рукоятки контроллера и тормозов, что костяшки пальцев побелели, а сами рукоятки едва не погнулись.

Фрэнк, видя это, благоразумно решил промолчать - велика была вероятность, что Джон переключится на него. Однако он начал разговор сам:
 - Не обращай внимания, сейчас пройдёт. Просто у Элиа не очень хорошие новости.
 - Как скажешь, друг, - откликнулся Лэйланд.
Проносились мимо них степи Техаса, мелькали редкие городки, чьи-то поля, ранчо. Впереди из-за горизонта постепенно поднималась могучая горная цепь Техачапи.

В своём вагоне, стоя у двери в ожидании пассажиров, Майк О'Коннелл с планшетом в руках продолжал подсчитывать расходы на свои планы по усовершенствованию поезда: смена тепловозов, фирменный окрас,  дополнительная экипировка и подготовка поездной бригады, - всё это требовало весьма внушительных вложений.
 - Влечу в копеечку, - ворчал он, копаясь в справочниках и собственных конспектах. - Почти полтора миллиона долларов... Где я такие деньги возьму?.. Возмещать потом будем всем коллективом... Ладно. Осталось это всё оформить... - Он глянул на часы и выругался: увлёкшись расчётами, он не заметил, как пробежало время, и до отправления осталось совсем немного времени. Он поспешно убрал планшет, как только его боковое зрение засекло "помеху справа" - к вагону кто-то шёл. Это был несколько неопрятного вида мужчина со спортивной сумкой на плече. Он что-то бурчал себе под нос, что именно - разобрать было невозможно.
Майк поприветствовал его:
 - Добрый день, сэр, добро пожаловать. Вы ко мне? - спросил он, однако ответом ему было примерно следующее:
 - У меня рот на вкус фиолетовый...
 - Простите, что? - не понял проводник.
 - Единорог... Жёлтая жаба... Усатый! - выпалил мужчина и рухнул, как подкошенный, забившись в судорогах. Майк сразу понял, что произошло, и уложил бедолагу на бок - больше ничего делать в таких ситуациях нельзя - и вызвал "Скорую". Медики прибыли через считанные минуты:
 - Мистер О'Коннелл? - спросил один из них. - Вы вызывали нас?
 - Да, это я, - ответил он. - Я склонен думать, что мужик - эпилептик. Симптоматика налицо - несвязная речь, отсутствие ориентирования, судороги.
 - А Вы - медик? - спросил фельдшер.
 - Нет. Но я изучал неврологию некоторое время, плюс, нас на курсах подготовки учили оказывать первую помощь.
 - Хорошо. Побольше бы таких, - улыбнулся врач и обратился к своим: - Грузим его, ребята. Похоже, тяжёлый случай. - Они положили его на носилки, закрепили, чтобы не упал, и понесли в машину.
В это время вдоль состава шёл Эдвард Гринвуд. Увидев бригаду медиков и машину реанимации, он опрометью направился туда.
 - Что здесь происходит? - спросил он. - Я Эдвард Гринвуд, начальник поезда. Почему меня никто не известил? - он повернулся к Майку.
 - Извините, сэр, всё произошло слишком быстро, - ответил тот, - мне пришлось его придерживать, чтобы он сам себе не навредил. Да, кстати, я хотел Вам показать некоторые расчёты...
 - Ещё успеешь, - мягко прервал его бригадир. - Сначала ты мне напишешь объяснительную по факту произошедшего.
 - Слушаюсь, - кивнул Майк.

 - Всё-таки мы не зря выбираем именно этот поезд из раза в раз, - смакуя обед, протянул Фред Льюис.
 - Согласна, - подхватила его супруга, - здесь отменное меню и прекрасный дружный коллектив. - И, словно опасаясь, что остальные работники Amtrak могут обидеться, добавила: - В других поездах тоже хорошо, но не настолько - не везде такая сплочённость, как у этих ребят.
В этот момент ретро-поезд Union Pacific мощным гудком возвестил своё отправление, и огромный чёрный паровоз с шипением тронулся с места. Во все стороны от него пошёл пар вперемешку с чёрно-серым дымом. Все, кто был рядом, поспешили ретироваться, чтобы не получить порцию сажи в лицо.
 - Как думаешь, стоит свозить ребят сюда? - предложила Джоан мужу.
 - На Рождество, не раньше, - задумчиво протянул он. - А может, в музей железных дорог в Далласе? Или в Неваде?
 - Ну, не мелочись, - принялась уговаривать Джоан, - пусть они тоже порадуются.
 - В любом случае, это удовольствие не из дешёвых, и если мы действительно этого хотим, нам придётся выбирать среди статей расходов самые важные, - дожевав, сказал Фред.

***

Гринвуд, сидя у себя в купе, принимал доклад от поездного механика:
 - Вагон номер 17558, багажный, дефектов рамы, колёсных тележек, тормозной системы не обнаружено, - читал тот. - Вагон 17542, багажный, дефектов не обнаружено...
 - Бога ради, Грэхэм, давай поактивнее, - простонал бригадир. Механик ускорился:
 - Вагон 1794, спальный, чисто, 1726 спальный, чисто, 1783 спальный, чисто, 1711 спальный, чисто, 41363 ресторан, без дефектов, 41622 ресторан, без дефектов, 3277 купольный, чисто, 3201, купольный, чисто, 3259, чисто, 5656, сидячий, чисто, 5648, чисто, 7808 штабной панорамный, - чисто. Ни на одном из вагонов состава нет сверхнормативного перегрева букс, колёсных пар или тормозных колодок. В наличии и исправен весь необходимый инвентарь.
 - Огнетушители?
 - Проверены перед выходом в рейс, заправлены все.
 - Башмаки?
 - Пронумерованы, опломбированы, каждые в своих боксах.
 - Электропитание?
 - А тут есть проблемка... Вернее, была, - тут же поправился механик, заметив изменившееся лицо бригадира.
 - Какая же? - спросил тот.
 - Во втором ресторане лампочка перегорела, хлопнула прямо над поваром...
 - И?
 - Сменил в Остине.
 - Горит?
 - Да.
 - Прекрасно. Дальше.
 - Дальше. Кабели питания электроснабжения от локомотивов подключены, исправны, нарушений изоляции нет. Блоки управления электро-пневматическими тормозами исправны, работают все.
 - Отлично, - подытожил Гринвуд. - По прибытии в Лос-Анджелес разберём весь рейс. Майк! О'Коннелл, отзовись, - проговорил он по внутренней связи.
 - О'Коннелл на связи, - отозвался проводник.
 - Ты, помнится, хотел зайти? Сейчас самое время.
 - Понял, иду, сказал он. "Сейчас начнётся..." - подумал он.

Гринвуд по-прежнему сидел в своём кресле. Майк постучал и, получив разрешение войти, спросил:
 - Вы звали?
 - Да, - ответил начальник поезда. - Ты мне обещал написать объяснительную и показать какие-то расчёты. - Он увидел краешек планшетного листа и усмехнулся: - Всё считаешь свои планы?
 - Да, вот стоял, считал, когда этот подошёл...
 - Вот о нём и расскажи. Твой блокнот никуда не денется.
 - Я стоял в дверном проёме, - начал проводник, - когда он подошёл. Он был одет во что-то непонятное, что-то, что некогда было спортивным костюмом. На плече была сумка. Он подошёл, но билета в руках у него я не увидел. Я его спросил, в мой ли вагон он собирается зайти, на что получил какой-то... хм... странный ответ. На мой уточняющий вопрос он выпалил "Усатый!" и упал. Эпилептик оказался.
 - И как ты это определил? - вставил бригадир.
 - Внешние признаки наступающего эпилептического припадка очень легко распознать, если знать, каковы они, - словно профессор в медицинском университете, ответил Майкл. - Неестественная бледность, несвязная речь, "бешеный взгляд", бегающие зрачки, учащённый пульс и - при замерах - зашкаливающее давление. У него было всё.
 - Дальнейшие действия?
 - Вызов реанимационной бригады, фиксация пострадавшего до прибытия медиков, - Майк чувствовал себя как на экзамене. - Была бы у меня магнезия, тут же бы ввёл... - добавил он.
 - Это ещё зачем? И что это за препарат? - не понял бригадир.
 - 25%-раствор сульфата магния является довольно мощным седативом, - пояснил проводник. - Снижает артериальное давление и успокаивает нервы. При передозировке - мгновенная смерть, и доказать, что она не была случайной, не предоставится возможным. Известный барбитурат, и одновременно жуткая гадость...
 - Почему?
 - Этот препарат, как правило, вводится внутримышечно... гм... В мягкое место, - несколько запнулся Майк и продолжил: - Сидеть потом больно дня два. Реже - внутривенно.
Бригадир залился хохотом:
 - Ладно тебе байки травить, "ходячая Википедия"! Лучше запиши всё, как было, - он протянул подчинённому лист бумаги. - А пока пишешь, дай мне просмотреть твои вычисления.
Майк безмолвно отдал ему свой планшет и принялся писать. Гринвуд же, увидев нагромождение формул, поначалу даже несколько растерялся:
 - Ну ты подумай, всё учёл - и смену локомотивов, и перекраску, и экипировку... Стоп, какую ещё экипировку? - не понял он.
 - Я считаю, что в вагонах должны быть полноценные аптечки, те же, какие возят с собой бригады Скорой помощи, - поднял глаза Майк. - А ребят надо научить этим пользоваться, чтобы в случае неприятности они знали, что делать и как действовать. Согласитесь, сэр, когда у нас в кейсах первой помощи - один только перевязочный материал и пузырёк кровоостанавливающего, это не дело, - и продолжил писать отчёт.
 - Ты хоть представляешь, во сколько это обойдётся? - вздохнул Эдвард.
 - Прекрасно представляю, - расписавшись в отчёте, ответил проводник. - Но одновременно я убеждён, что помимо безопасности наших пассажиров, для нас в приоритете должно быть и их здоровье. И потом - как ещё мы будем поддерживать статус самого престижного поезда компании?
 - Ты и этот аспект включил? - продолжал недоумевать бригадир.
 - Конечно. Новый окрас - это, конечно, хорошо, но не он один должен привлекать больше пассажиров. Не говоря уже о том, что вслед за нами и все остальные поезда могут начать оснащать полноценными аптечками типа RS-16. - На поднятую бровь шефа Майк пояснил: - Rescue Suit, 16 - вес в фунтах.
 - О, мне точно пора на покой, - рассмеялся Гринвуд, - раз мне такая смена готовится!
 - Вы же решили меня назначить, - я обязан соответствовать, - развёл руками О'Коннелл.

Предавалась послеобеденному сну и Кэрол Ларсен - она была не прочь прикорнуть днём. Однако вскоре она открыла глаза. Рядом с ней, на её кровати, сидела её новая знакомая - Кэти.
 - Ну, как ты? - промурлыкала Ларсен, потягиваясь.
 - Спасибо, получше, - отозвалась девушка. - Я уже минут десять тут сижу.
 - Мы не договорили утром, - начала Кэрол, усаживаясь.
 - Да. Я тогда убежала, потому что... Неважно. А синьор Скорсезе - такой лапочка! Не находишь?
 - Согласна, но на твоём месте я бы проявила чуть больше наблюдательности, - заметила Кэрол.
 - Ты о чём?
 - У него блестит кольцо на левом безымянном пальце. Приглядись, когда в следующий раз встретишь его.
 - Ну вот... - шутливо протянула Кэти. - Я уже обрадовалась...
 - Да ладно тебе, ещё найдёшь своего Единственного, - не мне чета.
 - Не наговаривай на себя - ты прекрасно выглядишь, - начала протестовать Кэти, но Ларсен остановила её:
 - Я знаю, о чём говорю. Мне 34 года, и я уже практически вдова. Это нормально, по-твоему? - выдохнула Кэрол и добавила: - Кстати, не знаешь, куда здешние курящие ходят?
 - В вашем случае, синьора Ларсен, курение равносильно смерти, - сказал вошедший Элиа Скорсезе. - Поэтому об этой привычке лучше забудьте. К Вам пришли, - он пропустил посетителя и ушёл.
 - Стэйси? Привет, дорогая, - поприветствовала женщина подругу. - Как ты узнала, что я здесь?
 - Нет ничего проще, - ответила она, - врач со Скорой сказал, куда тебя повезут. Напугала ты меня, я тебе скажу...
 - Да знаю, знаю, - извини, - обняла соседку Ларсен.
 - Что говорит врач, когда тебя выпишут? - спросила Стэйси, ставя внушительных размеров корзинку на стол. - Угощайся.
 - Стэйси, ты решила накормить всю палату сразу? Я же не съем столько, - рассмеялась Кэрол.
 - Ерунда, справишься, - сказала та. - Подключишь новых подруг. Девочки, поможете? - предложила она.
 - Надо будет - столько же наберём, - откликнулись они.
 - Только на меня не рассчитывайте, - вставила Кэти, - у меня это... На "б"...
 - Булимия? - предположила Стэйси.
 - Да, а как ты догадалась?
 - Уж извини, но по тебе видно - неестественная худоба, плюс ты посреди разговора срываешься неизвестно куда, - ответила Кэрол. - Думаешь, я не вижу?
 - Верно говоришь... - вздохнула она. - Как думаешь, я могу быть беременной? - почти шёпотом спросила она.
 - Понятия не имею - только если ты последнее время не спала ни с кем.
 - Нет, я уже месяц как одна, и никого и ничего не было.
 - Так, может, тебе снова начать знакомиться? Это же колоссальный стимул. А там, глядишь, и аппетит проявится.
 - Ты действительно так считаешь? - посмотрела на неё Кэти, щупая свои рёбра.
 - Я в этом более чем уверена, - ответила Кэрол, садясь за столик и раскрывая корзинку. - О, Стэйс, ты принесла свою фирменную пиццу!
 - Зная тебя и учитывая, где ты, я напекла побольше, - усмехнулась та.
 - Да здесь еды на полк солдат! Ты решила меня раскормить? - рассмеялась Ларсен.
 - Ерунда, справишься. Кэти, опять же, наведается к холодильнику пару раз за ночь, - она заговорщицки подмигнула девушке.

***

 - Do you hear the whistle down the line? - пропел себе под нос Джон, проверяя тормоза.
 - I figure, that's the engine #49! - с улыбкой ответил ему Фрэнк, входя в кабину.
 - О, ты вовремя, - обернулся на звук Оруэлл.- Я как раз закончил здесь. Вагонники с тобой?
 - Да, - сказал работник станции, поднимаясь вслед за Лэйландом. - Какие показания?
 - Поток - 78 psi, тормозная магистраль - 74, цилиндры - ноль, - ответил Джон. - Скорость заполнения цилиндров соответствует нормативной - 30 psi в минуту.
 - Прекрасно, - сказал осмотрщик, записывая показания в бланк. - Прошу, - добавил он, шлёпнув печать об опробовании тормозов.
 - Спасибо, - откланялся Джон, и работник вышел.
 - Парень точен, как скорый поезд, - заметил Фрэнк, снова кутаясь в любимую куртку, - за пять минут до отправления вручил.
 - Ты чего это? - спросил Джон.
 - Холодает, - ответил тот. - Мы не в Нью-Йорке, Джон, - здесь ночи холоднее.
 - Не могу с тобой не согласиться, - сказал Джон и включил обогрев.

Начали отопительный сезон и проводники - в вагонах было тепло, даже немного жарко, словно в каждом из них был камин с дровами.
 - Подумать только, уже завтра мы их увидим... - мечтательно протянула леди Ремингтон.
 - Ага, только бы Джек снова не прыгнул на меня, как в прошлый раз, - ответил её супруг.
Однако договорить он не успел: в этот момент дверь в их купе распахнулась так, что едва не слетела с полозьев, в дверном проёме возникла довольно полная дама с ребёнком и тут же заявила:
 - У нас билеты на эти места. Проваливайте, старичьё! - и выставила руки в бока.
 - И не подумаю, - ответил Билл Ремингтон. - А тебе, дорогуша, скажу одно: или ты меняешь тон и уходишь мирно, или я вызываю полицию. На размышления - 30 секунд, время пошло.
Дамочка мгновенно перешла на интонацию взлетающего авиалайнера:
 - Да как ты смеешь! Я мать, и к тому же, с ребёнком! Мне все должны помогать!
На шум прибежал Майк и спросил, в чём дело. Ответом ему была гневно-жалостливая тирада на тему того, что она-де мать-одиночка, а "этот старикан" (так она назвала Билла Ремингтона) отказывается ей уступить место, какие нынче все злые и бессердечные. Майкл выслушал её с невозмутимым видом и сказал одно лишь слово:
 - Билеты.
 - Что? - переспросила леди, готовя очередной ушат помоев, на сей раз - для проводника.
 - Билеты покажите, - так же спокойно повторил Майк. Изучив их, он взял даму под руку:
 - Пойдёмте, я Вас провожу в свободное купе внизу, - со всей учтивостью, на какую только был способен, сказал он, - наверху, увы, всё занято.
Наивная мадам расплылась в улыбке и, подхватив сумки и взяв сына за руку, поспешила вниз. Однако там её ждал сюрприз в виде двух полицейских, которые без лишних слов защёлкнули наручники на её запястьях.
 - Что вы себе позволяете?! - заверещала она так, словно её режут.
 - Мы выполняем свою работу, - ответил полицейский, выводя её из вагона. - В данном случае, мы арестовываем нарушителя общественного порядка за хулиганство в публичном месте.
 - Меня?! - не сбавляя оборотов и отчаянно сопротивляясь, визжала дама. - Да я вас засужу! Не имеете права! Да я... - с этими словами она залилась слезами: подействовал перцовый баллончик.
 - В участке будете объяснять, - закончил за неё второй полицейский, закрывая дверь машины.
Майк вернулся в купе и повторил свой вопрос.
 - Дамочка заявилась с намерением нас согнать отсюда, - начал пожилой джентльмен. - С наглым видом она чуть ли не приказала нам освободить купе. Когда я пригрозил полицией, она начала на меня орать. Ну, а дальше ты видел.
 - Полицию я вызвала, - вступила в разговор Сьюзен Ремингтон, неожиданно для всех доставая сигаретный мундштук. - Пока Билл ставил её на место, я нажала секретную кнопку на своём телефоне, - добавила она, вставляя сигарету в мундштук.
 - Как давно ты начала курить? - спросил Билл. - Мы женаты больше полувека, но я ни разу не видел тебя с сигаретой в пальцах.
 - Дорогой, я многое пережила, и поверь, у меня были основания начать курить, - сказала леди Ремингтон. - Я с этой привычкой уже лет тридцать, - усмехнулась она.

В округе Най штата Невада в это время полным ходом шла подготовка операции по аресту Скотта Ларсена: у шерифа в кабинете сидели командующий группой захвата, руководитель спецподразделения SWAT и начальник полиции округа.
 - Итак, мне от вас нужно одно: взять этого гада живым. Более того: с него не должен упасть ни единый волос. Нам его ещё переправлять в Иллинойс, а потому он должен быть цел и невредим. Делайте что хотите, но на нём не должно быть ни царапинки! Отсюда вопрос: как будете брать?
 - Окружить его там, где он сейчас находится, я имею в виду дом, и осторожно его нейтрализовать,- предложил командующий SWAT.
 - "Осторожно нейтрализовать"?! - передразнил его начальник полиции. - И каким, интересно, образом?!
 - Очень просто: пока Ваши подчинённые будут отвлекать его внимание, наши ребята спокойно его возьмут.
 - Прекрасно, - подытожил шериф. - Действуйте.

Пока в Неваде решали судьбу Скотта Ларсена, "Сенатор" стремился на Запад, - подальше от Сан-Антонио с его сухими (и иногда песчаными) ветрами в Калифорнию с её ласковыми пляжами и тёплыми океанскими бризами. В вагонах царило умиротворение после добротного обеда. Вокруг - насколько хватало глаз - расстилалась степь с редкими, наполовину высохшими, кустами. Из-за горизонта медленно и угрожающе поднимались горы Сан-Габриэль. Знак на откосе гласил: "Граница штатов Техас и Нью-Мексико".
 - О, смотри, уже Нью-Мексико, - сказал Фрэнк, бросив взгляд на знак, - осталось не так много.
 - Много - не много, - ответил Оруэлл, - а участок нас ждёт не из простых, не мне тебе рассказывать.
 - Согласен, - но нас ведь направили на Южный обход, значит, и волноваться не о чем. Разве нет?
 - А неизвестно. Вдруг им придёт в голову пустить пару-тройку грузовых там же?
 - Увидим.
Радиостанция, как ни странно, молчала, - обычно в этом районе довольно активное движение поездов, и переговоры порой даже вынуждены прерывать на несколько секунд: иначе невозможно было понять, кто где находится.

"Сенатор" вышел на прямую, как вдруг слева, у самого горизонта, блеснула тонкая, будто шёлковая нить, полоска воды. Так поприветствовал пассажиров Мексиканский залив. От путей до его кромки было чуть больше двух миль вниз, по обрыву. Майк, отвлёкшись от блокнота, тоже увидел её в окно, и на его лице сама собой появилась грустная улыбка. Он почему-то вспомнил, как ещё ребёнком с матерью гулял по пляжам Сан-Франциско, а она потом покупала ему мороженое. Они шли по побережью, и песок забивался в обувь, так что приходилось часто его вытряхивать. Она улыбалась, наблюдая, как Майк прыгает на одной ноге и избавляется от пляжных сувениров. Однажды их на прогулке застала гроза. Небо внезапно почернело, словно по нему повозили грязной половой тряпкой; откуда-то донёсся раскат грома, хотя молнии ещё не было видно. Лавочники быстро свернули борьбу за прибыль и поспешили укрыть товар и самих себя от надвигающейся непогоды. Воспоминания рисовали ему, как они с мамой бегут от набережной к остановке, мокрые до нитки. К счастью, троллейбус подошёл практически сразу. В салоне было тепло, и можно было хоть немного обсохнуть.

 - Ты не сильно замёрз? - спросила его мама. - А то промок насквозь...
 - Нет, - решительно ответил Майк, - я не заболею, не волнуйся!
Он тогда действительно не заболел. Заболела она. Для миссис О'Коннелл эта неожиданная водная процедура обернулась тяжёлым воспалением лёгких. Но врачи поставили её на ноги и наказали строже следить за здоровьем. "Надо будет к ней съездить", - решил Майк, убирая блокнот в стол.

Вдруг откуда-то сверху послышался низкий гул, который приближался довольно быстро. По мере нарастания он переходил скорее в свист, нежели просто повышался по тону. О'Коннелл посмотрел вверх и увидел, как тройка тяжёлых "Б-52" проносится над ними, причём на относительно небольшой высоте. Миг спустя они скрылись за горизонтом.
 - На "Эдвардс", что ли, идут? - спросил он сам себя. - Хотя, кто их знает...
"Эдвардс" - это довольно крупный степной аэродром, окружённый горами. Его создали во время проектирования и испытания "Шаттлов". Специально для них главная его полоса была увеличена до рекордных 15 км в длину. После того, как "Шаттлы" перестали летать, аэродром используется для различного рода учений.

(Продолжение следует...)