- Не смотрите на меня так, дети, я и так места себе не нахожу, - сказала я, возвращаясь в спальню.
Следом вошёл Паша и занёс наши сумки.
- Не нужно никуда уезжать, всё образуется, баба Халида, - сказал он и быстро вышел.
Мысль о том, чтобы оставить детей и уехать одной, я отогнала сразу. Но мне нужно было всё обдумать. Написать Абдулле, я не могла, стыдно было просить у него разрешения вновь выйти замуж. Я села за письменный стол и вытащила из ящика стола новую тетрадь в клетку. Чернильница стояла на столе, ручка тоже. Я решила просить помощи у Даши. Она всё-таки вторая мать Абдулле, была при его рождении и мы вместе его воспитали. Часто, в такие моменты, вся жизнь, что мы уже прожили, проходит перед глазами.
"Дорогая моя подруга... Дашенька. Пишу тебе, наверное от отчаяния. Помоги! Поверишь, приехала в Ленинград, чтобы дочь поступила в институт, но случилось то, чего я совсем не ожидала. Этажом выше, живёт мужчина, полковник, преподаватель у Паши в военном училище. Дашка, я наверное с ума сошла, но он мне очень нравится, а сегодня, Александр Фёдорович сделал мне предложение. Я ему ещё не ответила, страшно мне. Хотела с дочерью вернуться в Ташкент, чтобы положить конец этому сраму, в мои то годы и влюбиться, прости меня Аллах. Но Гульнара плачет, она поступила в институт, такая радость и я не хочу омрачать эту радость. Но что скажет Абдулла? Ведь я и сама хочу попытаться ещё раз быть счастливой. Откровенно пишу только тебе, сгорая от стыда. Сама с Абдуллой поговорить не смогу, да и детей одних оставить не могу, сама понимаешь, молодые они, мало ли что. Поговори ты, как ты умеешь это делать, Дашка. Ну а если Абдулла разозлится и откажется, что ж, значит не судьба. Очень жду твоего ответа, дорогая. Помоги! И ещё, квартира, в которой ты сейчас живёшь, она на твоё имя, если ты не забыла. А на двухкомнатную, я вышлю тебе нотариальную доверенность, переведёшь квартиру на имя Замиры. Всё, скорее напиши мне ответ. Твоя подруга Халида," - писала я.
- Мамочка? Мы остаёмся? Или же... - услышала я робкой голос дочери.
- Мой цветочек, родной и прекрасный! Иди ко мне, родная, - протянула я руки к Гульнаре.
Она быстро подошла ко мне, я встала со стула и мы крепко обнялись.
- Мы остаёмся, дочка, тебе учиться надо. Паша прав, я не могу и не имею права ломать тебе жизнь, да и ему тоже. Но вы не торопитесь, дети, закончи учёбу, Паша пусть диплом получит, вот тогда и поженитесь, - поглаживая дочь по голове, по её густым волосам, говорила я.
Гульнара стыдливо опустила голову.
- Спасибо, мамочка, я так Вас люблю. А Паша, он такой хороший, - тихо произнесла Гульнара.
- Главное, не теряйте головы, не наделайте глупостей. Я верю тебе, дочка, ты не осрамишь мои седины и память отца. Вот и я думаю о твоём папе, будто предаю его память, общаясь с Александром Фёдоровичем. Стыдно мне признаться даже самой себе... нравится он мне очень. Что делать - не знаю. Ну-ка, вот, возьми, я написала письмо тёте Даше, сходи на почту, на конверте напиши адрес нашей однокомнатной квартиры, они с Мирзой сейчас там живут. Отправь, пожалуйста. Можешь с Пашей сходить, - сказала я.
Гульнара крепко обняла меня за шею и поцеловала в щёку.
- Спасибо, мамочка! Я быстро, - ответила она и взяв сложенное письмо, выбежала из комнаты.
Вскоре, я услышала, как хлопнула входная дверь. Письмо будет идти туда и обратно недели три, а то и больше. Я решительно вышла из комнаты и подошла к входной двери. Мысли постоянно возвращались к мужчине, который жил этажом выше. Я и подумать не могла, что в мои годы, меня вдруг одолеют такие чувства к мужчине. Но я и сознавала, что мне этого хочется, чувствуя себя молодой. Возле входной двери, я остановилась и обернулась, посмотрев на себя в зеркало.
Я будто впервые видела себя, большие глаза, лицо почти без морщин, я почему-то собрала платье на своей талии и увидела стройную ещё фигуру, потрогала руки, шею, лицо. Конечно, кожа была уже не та, что в молодости, но ведь и мне было даже не тридцать и не сорок лет, а пятьдесят четыре года. Я осталась довольна собой, зеленоватые глаза блестели и словно горели, я даже нашла себя привлекательной. Чтобы не раздумать, я быстро открыла дверь и поднялась на четвёртый этаж, меня словно магнитом тянуло к полковнику. При воспоминании о его нежном поцелуе, сердце сжималось и нега проходила по телу. Я нажала на звонок и дверь почти тут же открылась.
- Я сошла с ума, я сошла с ума, что же я делаю... - звучало в голове.
Но видимо, в этот момент мною руководил женский инстинкт, когда теряешь голову и здравое мышление, позволяя себе делать безрассудные поступки. Я сама желала, чтобы полковник поцеловал меня, ласково обнимая за талию и плечи, я хотела вдыхать его мужской запах, который я давно забыла. От волнения, у меня дрожали руки, видимо и взгляд был такой, что Александр Фёдорович прямо с порога, захлопнув дверь, судорожно обнял меня, проводя в комнату, где стоял диван.
- Ты пришла... я так ждал тебя... любовь моя... - шептал мне на ухо Александр Фёдорович.
Я закрыла глаза, подумав, будь что будет, я этого сама захотела, понимая, какой грех совершаю. А он уже крепко держал меня в своих объятиях, неистово целовал в губы и в шею. Я расслабилась и закрыла глаза, мне было уже всё равно. Да, будучи ещё ребёнком, я перенесла грубую любовь Турсун бая, насилие двух уродов, которые растерзали мою душу и моё тело. Потом, наконец, я полюбила по-настоящему, меня полюбили, несмотря ни на что. Но моё счастье оказалось очень коротким. Так получается, что я вовсе и не жила, не была обласкана, как женщина, может быть именно это и привело меня к полковнику, я не знала. Я просто наслаждалась его умелыми руками, ласкающими моё уставшее от забот и проблем тело. Я наслаждалась его губами, которые не уставали целовать мои губы, шею, плечи и грудь, наслаждалась его ещё крепким и сильным телом, несмотря на возраст и тихим его голосом.
- Как же ты красива, Лидочка. Я так долго тебя ждал. Спасибо, любовь моя, спасибо... - говорил он.
- Я не смогла противиться чувствам, Александр Фёдорович, простите меня, - прошептала я в ответ, обнимая ещё крепкие плечи полковника.
- Саша, просто Саша, Лидочка. Не проси прощения за любовь. Она, как луч солнца, озарила нашу жизнь, я уже и не надеялся на это чудо, не ждал, - произнёс полковник.
Потом тишина, без слов, стоны и наслаждение от близости друг с другом. Я осознала, что так хорошо мне не было даже с Махсудом, может прошло много времени без мужчины и я забыла, как бывает хорошо в любви. А может я уже была готова к настоящей любви, без стеснения, без насилия и унижения, я этого не знала. Потом мы долго лежали, просто обнявшись, накрыв обнажённые тела покрывалом. Казалось, не было во всём мире никого, только я и он. От усталости и бессонной ночи, я закрыла глаза и уснула.
Сколько проспала, я не знала, но машинально посмотрела на часы, что висели на стене. Наверное, совершая поступки, мы находим им оправдание, может быть потом, ругая себя, сожалея, что проявили слабость, так было и со мной. Александра Фёдоровича рядом не было, но он тут же зашёл с подносом в руках, на котором стояла тарелочка с пирожным и чашка с горячим чаем, от которого шёл пар. Я ошалело смотрела на полковника. Мне никто и никогда этого не делал. Я потянулась за платьем, стыдясь и прикрываясь покрывалом.
- Мне нужно идти, наверное, меня ищет дочь и Паша, и Катя... - бормотала я, натягивая на себя платье.
- Не торопись, прошу тебя. Я видел в окно, как они уходили в сторону остановки. Может погулять решили? - ставя поднос на столик, сказал Александр Фёдорович.
Я вспомнила, как Паша обещал показать Гульнаре город, после сдачи экзаменов. Облегчённо вздохнув, я улыбнулась.
- Вы простите меня за проявленную слабость, Александр Фёдорович. Мне не стоило приходить, - сказала я, смущаясь и отводя глаза от пристального взгляда полковника.
- Ты осчастливила меня, Лидочка. Мне не хочется, чтобы ты уходила. Держал бы тебя в своих объятиях всю оставшуюся жизнь, - сев рядом и обняв меня за плечи, сказал Александр Фёдорович.
Я, уткнувшись в его широкую грудь, засмеялась.
- Ты чего? Что я такого смешного сказал? - удивился полковник.
- Вы тут ни при чём, Александр Фёдорович. Чувствую себя до смешного юной, в Ваших объятиях. Мне хорошо с Вами, но и о дочери, о семье нужно помнить, - поднимая голову и наконец посмотрев в его глаза, сказала я.
- Для меня ты юная и самая красивая, Лидочка. И перестань меня по имени отчеству называть, да ещё на "Вы". Ближе тебя, у меня теперь никого нет. Будь хозяйкой моего дома, будь моей женой, - сказал полковник, целуя меня в губы.
- Я написала письмо сыну, если он не будет против, я соглашусь. Мне нужно немного времени. Вы... то есть ты, Саша, прав. Мы тоже имеем право на наше маленькое счастье. Я ведь до встречи с тобой, жила, словно плыла по течению, словно и жизни уже конец. Но... оказывается, есть и другая жизнь, в объятиях любимого и любящего тебя мужчины. И мне очень хочется твоей любви, хочется пожить в счастье. Сколько мне осталось, я не знаю, но хочу прожить с тобой это время, - сказала я.
- Как ты хорошо сказала, любимая. Я так счастлив, благодаря тебе. А сейчас, поешь пирожное, я принёс его, пока ты спала, очень свежее, - сказал полковник.
Я с наслаждением съела сладость и выпила ещё горячий чай.
- Как ты думаешь, Саша, дети скоро придут? Я ведь и ключи от квартиры не взяла, - спросила я.
- Оооо... Ленинград огромный город, думаю, они до вечера будут гулять, - ответил Саша.
- И что мне теперь делать? Им же обед приготовить нужно, голодные, небось, придут, - сказала я.
- А в чём проблема? Готовь у меня, если нужно что, скажи, я в магазин схожу, - сказал Саша.
- Да, это мысль. Всё равно, другого выхода у меня нет. Перед детьми неудобно. Что я им скажу, где была? Я ведь никому ничего не сказала, они не знают, что я у тебя. Дочь с письмом на почту отправила и Паша с ней пошёл, а я не смогла устоять перед соблазном быть с тобой. Как глупо получилось, - говорила я, посматривая в окно, в надежде увидеть детей.
- Получилось всё прекрасно, дорогая. Ты счастлива, я счастлив, вот что главное. Говори, что нужно, я принесу, - сказал Саша.
- Сначала мне нужно ополоснуться, сам понимаешь, после того, что было между нами... - стыдливо отворачиваясь, сказала я.
- В спальне, в шкафу, на полке есть чистое полотенце, можешь взять и пойти ополоснуться, - улыбнувшись, сказал Саша.
В ванной, на стене висело большое зеркало, раздевшись, я посмотрела на себя.
- Старая дура... - прошептала я, отворачиваясь.
Искупавшись, я надела своё платье и прошла на кухню, понимая, что Саша тоже голодный. Быстро почистила картошку, нарезала кусочками мясо, лук и всё пережарив, посолила и налила немного воды. Минут через сорок, я положила в кипящий казан, видимо привезённый полковником из наших краёв, мелкие макароны. Пока они варились, я накрыла на стол. Нарезала хлеб, огурцы и позвала Сашу, который сидел на балконе, с открытыми окнами. Мы поели, я убрала со стола и помыла посуду.
- Как же хорошо, когда в доме есть хозяйка, - сказал Саша.
Потом мы вместе прошли на балкон, мне нужно было дождаться детей, чтобы наконец вернуться домой.
- У тебя очень красивый набор, это же бирюза, да? - спросил Саша, взяв мою руку и разглядывая кольцо.
- Да, бирюза. - ответила я, посмотрев на него, ожидая, что он спросит, откуда у меня серьги и кольцо.
- Это наверное подарок? Я и у дочери твоей видел красивый комплект. Откуда они у вас? - спросил Саша.
- Ты, наверное, хочешь узнать больше о моей жизни, верно? Я могу тебе всё рассказать, может это положит конец нашим отношениям, - опустив глаза, сказала я.
- Ничто не заставит меня отказаться от тебя, ничто, поняла? - воскликнул Саша.
- Как знать... Но так будет честнее, - ответила я.
И я решила рассказать ему обо всём, начиная с момента, когда меня отдали, словно собачонку, в дом Турсун бая. Саша слушал внимательно, часто хмуря свои красивые брови, иногда, тяжело вздыхая. Я говорила очень долго, рассказывая во всех подробностях о своей прожитой жизни. Наконец, выдохнув, я взглянула в его глаза.
- Прожитая мною жизнь, мне сейчас кажется не моей. Но так было и этого не забыть, не выбросить из жизни. Теперь решай, стоит ли связывать свою, такую светлую жизнь, с моей, полной грязи и жестокости, насилия и унижений, - сказала я.
Саша смотрел в окно и обдумывал, что мне ответить. Не дождавшись от него ответа, я поднялась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку.
- То, что ты мне сейчас рассказала, вызывает разные чувства, но моя любовь к тебе ни в коем случае не становится меньше, даже наоборот, мне хочется оберегать тебя, защищать. Правда, с такими трудностями, ты справилась сама, это вызывает уважение, если хочешь, восхищение тобой. Я люблю тебя, Лида, а после того, что между нами произошло... мои чувства к тебе стали ещё сильнее. Никуда тебя не отпущу, слышишь? Если вдруг твой сын будет против, сам к нему поеду, буду сам просить его, чтобы не мешал нашему счастью, - взволнованно говорил Саша.
Я не ожидала от него таких слов, крепко обняв его за шею, я прижалась к нему. Он вдруг поднял меня на руки и понёс не на диван, а в свою спальню. И опять повторилось то блаженство и наслаждение, опять его ласковые руки и нежные губы я ощущала на губах и на теле. Словно мы понимали, что времени у нас не так и много. Стыда совсем не было, только раскованность, чего я и сама от себя не ожидала.
Вечерело, нужно было идти домой. Дети не знали, где я, могли волноваться, особенно Гульнара, да и подумать всё, что угодно. Я не думала, что я им скажу, но поднялась, чтобы уйти.
- Не уходи, останься. Хочу проснуться рядом с тобой, - попросил Саша.
- Не торопи меня, Саша, дай время. Придёт ответ из Ташкента, тогда всё и решится. Думаю, Даша сможет убедить моего сына. Она это умеет. А ты отдыхай, не провожай меня, я сама захлопну дверь, - ответила я, надевая платье.
Но Саша встал и надел брюки, он пошёл за мной, чтобы проводить меня и поцеловать на прощанье.
- Может сможешь прийти ночью, когда дети уснут? - отпуская меня из своих объятий, спросил Саша.
Улыбнувшись, я, ничего не отвечая, открыла дверь и вышла на лестничную площадку.
- Я буду ждать тебя, - прошептал Саша, закрывая за мной дверь.
Я спускалась по лестнице, ноги были словно налиты свинцом, руки дрожали. Чувствуя себя виноватой, я постучала в дверь. Мне тут же открыла Гульнара.
- Мамочка? Где же Вы были? Мы не знали, что и думать, где Вас искать, - воскликнула дочь.
- Я же не маленькая, зачем волноваться? Я была у Александра Фёдоровича. Там и обед готовила, вы же мне ключи не оставили, - стараясь быть спокойной, ответила я.
Гульнара, широко раскрыв глаза, с удивлением смотрела на меня. Подошёл и Паша.
- А Паша нам город показал... то есть мне. Мамочка, Ленинград такой красивый город! Мне он очень понравился. Река Нева, Исаакиевский собор, Невский проспект, Стрелка, Эрмитаж... Смольный, здорово! - с восхищением сказала Гульнара.
- Ты не видела ещё и третьей части города. Со временем всё увидишь. Баба Халида, а мы ведь есть хотим, - сказал Паша, словно капризный ребёнок.
Я только хотела ответить, совсем забыв захватить жаркое с макаронами из квартиры полковника, как в дверь постучали.