В качестве примера отношения к советскому цензору, если этот цензор СССР-офоб.
Рецензии В.Т.Шаламова на рукописи самодеятельных авторов
В 1959-1964 гг., после выхода на пенсию по инвалидности, В.Т. Шаламов вынужден был подрабатывать на жизнь, став внештатным внутренним рецензентом журнала «Новый мир». Эта деятельность не давала ему никаких привилегий в плане публикации своих рассказов и стихов в самом авторитетном журнале того времени – наоборот, ставила его в крайне унизительное положение (см. воспоминания о Я.Д.Гродзенском http://shalamov.ru/library/32/8.html . В силу своего заштатного положения общался с редакцией Шаламов главным образом по почте, получая рукописи разных непрофессиональных авторов, на которые надлежало дать обстоятельный и объективный отзыв. Лично с главным редактором «Нового мира» А.Т. Твардовским он никогда не встречался (подробнее об этом см: Есипов В.В. Нелюбовный треугольник: Шаламов — Твардовский — Солженицын // Есипов В.В. Варлам Шаламов и его современники. Вологда, 2008. С. 67-104).
В фонде Шаламова в РГАЛИ (Ф.2596, оп.2, ед.хр.201) сохранилось более шестидесяти машинописных копий внутренних рецензий писателя на подобный «самотек». Несмотря нато, что эта работа отнимала много времени и отвлекала писателя от его главного дела – «Колымских рассказов» и стихов, Шаламов относился к рецензированию со всей свойственной ему добросовестностью. Он занимался схожей работой в 1932-33 годах, когда был консультантом по художественной литературе при Центральной рабочей читальне им. Горького в Доме союзов. Свой опыт работы с «самотеком» и его особенностями Шаламов обобщил в статье «Заметки рецензента» (собр. соч. в 7 томах, т. 5. с.228-243). Нет сомнения, что эта нелегкая деятельность нередко заставляла его улыбаться и даже смеяться – особенно при знакомстве с графоманскими «перлами».
Так написано в сегодняшних комментариях на деятельность Варлама Шаламова в качестве цензора СССР!
P.S. Именно таким образом представляется работа цензором рукопожатного современными цензорами воистину талантливого писателя, Варлама Шаламова.
Однако, можно же на это цензорство смотреть и по-другому ? Можно же сказать, что Варлам Шаламов занимался цензорством, чтобы заработать свой хлеб насущный? Разве мало было талантливых писателей, которые могли зарабатывать на жизнь подобным образом? Да ещё, в каком журнале? В самом авторитетном журнале того времени -«Новый мир»! Можно же сказать, что к получению зарплаты в кассе «Нового мира» допускались не все талантливые писатели того времени? И как это так получилось, что человека, который отсидел не год, в ненавистных Гулагах СССР, вот, так просто, допустили к цензорству в самом авторитетном журнале СССР? И, что характерно, ни в каких воспоминаниях современников Шаламова, да и его самого, сложно найти откровения о зарплате за цензорство. «…В силу своего заштатного положения общался с редакцией Шаламов главным образом по почте, получая рукописи разных непрофессиональных авторов, на которые надлежало дать обстоятельный и объективный отзыв…» .
Интересно, каким это образом сегодня можно оценивать профессионализм и отсутствие оного у сегодняшних авторов, особенно на настоящей площадке? А как же, профессионалами не рождаются, профессионалами становятся? Остаётся только догадываться, скольких будущих профессионалов, своим цензорством лишил возможности самореализоваться. Однако, в случае цензорства Варлама Шаламова эта преграда называется красивым словом –рецензирование. Вот именно, кто-то в СССР был цензором, а кто-то занимался рецензированием. В СССР подобная деятельность тоже называлась рецензированием. Да, более опытные и талантливые люди, по предложению, просьбе, редакций писали рецензии на работы менее опытных, и вовсе, начинающих писателей. И это нормально. И, конечно же, среди них попадались те, которых уничижительно называли графоманами. А как же? И, определяли таковых, конечно же, рецензенты СССР. Однако, угрызением совести должны заниматься исключительно те, кого сегодня окрестили цензорами СССР, к которым, почему-то, никоим образом нельзя отнести, пускай и талантливого писателя, Варлама Шаламова. Почему? Вопрос риторический, для потомков и думающих людей!...
А разве, предоставляя цензору, практически, работать «свободным художником», без каких-либо жёстких ограничений по времени, редакция ещё и подложила ему подлянку, в виде, не обязательного появления в редакции? И, конечно, даже при неимоверном желании посетить редакцию журнала в живую, Варлама Шаламова близко не подпустила бы в своё здание «проклятая» советская редакция? Интересно, как же он получал зарплату каждый месяц? А быть может, талантливый писатель, Варлам Шаламов, писал рецензии (цензорствовал) исключительно из альтруистических соображений?
А. КУБРАВА. «Мираж». Повесть – 123 стр.
В повести А.Кубравы «Мираж» изображена трудная судьба бывшего вора, вступающего на трудовой путь.
Решение этой, казалось бы, весьма банальной темы в повести далеко от шаблона. Сюжет «Миража» следующий.
В абхазскую деревню приезжает из города юноша Зураб, только что окончивший десятилетку. Поступать в институт еще рано, да он и не нашел еще себя, свое призвание. Зураб – добросердечный хороший парень, видящий мир с самой лучшей стороны. У него много друзей и сам он – хороший товарищ. Хорошо относится к Зурабу и старик лесник Арсентий, к которому ходит в гости юноша. Арсентий во время войны воспитал сироту – русского мальчика и дал ему имя Энвер. Через несколько лет Энвер исчез и дальнейшая судьба его неизвестна приемного отцу. А Энвер стал вором, неоднократно сидел в тюрьме, в лагере. Внезапно Энвер возвращается в родные края, к Арсентию и встречается с Зурабом. Молодые люди – добродушный, романтически настроенные Зураб и нервный, озлобленный Энвер нравятся друг другу. Они решают вместе ехать в Ткварчели – работать на шахту. Они работают на шахте некоторое время, но Энвера одолевает тоска, и он уезжает. Все старания Зураба исправить товарища, показать ему верный путь – бессильны. Да и молод Зураб, а к людям он не обращался за помощью. Энвер исчезает из жизни Зураба, как «мираж», но эта встреча оставляет глубокий след в душе Зураба. Оставляет неразрешенный вопрос – что делать с такими людьми, в которых есть и хорошее и сильное – и все же они безнадежны. Встреча с Эневером производит столь сильное впечатление на Зураба, что юноша принимает решение – посвятить свою жизнь защите этих людей.
Зураб решает поступить в юридический институт, чтобы лучше понимать таких людей, как Энвер, чтобы умело и успешно бороться за их душу.
Повесть имеет немало достоинств. Материал ее достоверен, характеры двух главных героев намечены с достаточной четкостью, да лесник Арсентий – живой человек. Удачна композиция повести – лишних сцен в ней нет. Психологии и Зураба и Энвера показаны вполне достоверно, без фальши.
В повести есть художественные подробности, говорящие о хорошем писательском глазе автора («тихий шелест» угля при падении сверху; угольная пыль на лице, которая «скрывает чувства»; ноги, обутые в резиновые сапоги, «проваливаются в уголь» и мн.др.).
Все производственные описания сделаны экономно, грамотно и свежо (работа лесогонов, взрыв и др.).
С любовью изображен старый абхазский быт (сцены у лесника Арсентия). Немало в повести и недостатков. Вряд ли правильна трактовка Энвера, как некоего лермонтовского героя, гордого отщепенца романтического склада, обиженного обществом. В жизни все это гораздо проще. Привлекательное, романтическое в Энвере – маска, та самая личина, которую наденет на себя уголовный рецидив. Энвер, хотя и не настоящий «блатной», но отравлен навсегда блатным миром. Конечно, это Энвер в глазах Зураба, в его восприятии это – правильно, но авторское осуждение Энвера должно быть выражено более четко.
Вернее, точнее, правдивее показан в повести образ Зураба. Все его поступки, размышления – достоверны, хотя и не отличаются мудреностью. Характер Зураба – достижение автора, тогда тогда как фигура Энвера – просчет.
Слабы сцены со Светланой, и сама Светлана изображена бледно, вяло. Это – образ не живой.
Напрасно автор включил в повесть анекдоты столетней давности: о Багратионе и его носе[3], о бумажнике, о «гаке» и др. Рассказ о шотландских пивоварах хорошо известен из переводов Маршака, а «молния, как чиркнувшая спичка» – взята напрокат из чеховской «Степи».
Язык повести имеет много недочетов. Много манерных, вычурных описаний:
«Ночь надула щеки и выпустила ветерок».
«Поезд уронил человек и помчался дальше».
«Каблучки ее туфель, как врач больного, выстукивают грудь земли».
«Глупышка – ветер ласкал щеки Энвера».
«На воле он смотрел на жизнь сквозь пальцы, а теперь он смотрел на нее сквозь тюремную решетку».
«Консервы звуков».
«Душа ударила в набат злости».
«Дать отставку своей мысли».
«Знает, что Энвер способен на все, может носком башмака сыграть на губах человека, как на клавишах и это доставит ему истинное наслаждение, свойственное тому, что испытывает музыкант».
Много шаблона, штампа. Автор недостаточно требователен к языку – ведь в писательском деле не должно быть никаких скидок.
«Лицо ее освещалось чарующией улыбкой».
«Мир, покрытый черной шалью ночи, спит».
«Тень задумчивости лежала на нем. В белой рубашке, чудесно оттеняющей черные волосы, он выглядел хорошо»
и т.д. и т.п.
«Они не кидались друг на друга и это было большим плюсом в их отношениях».
Как тут не вспомнить о канцелярите К.Чуковского!
Примеры легко умножить.
Автору можно рекомендовать много и тщательно поработать на языком рассказа, устраняя все вычурное, манерное, добиваясь свежести, ясности, краткости и простоты.
Для «Нового мира» повесть «Мираж» не представляет интереса.
(В.Шаламов).