(не совсем сказка)
Было это в одном маленьком городке, чьи улицы тоже были маленькими, уютными и чистыми. Домики в городке напоминали пряничные: ставни их окон были резными, а крыши их были устланы красной черепицей. В центре города располагалась небольшая ратуша, острый и высокий шпиль которой устремлялся высоко-высоко в голубое небо. Большие круглые часы на ратуше своим мерным боем возвещали жителям города о времени. Горожане сновали по улочкам туда-сюда, днём спешили по своим делам, стуча каблуками по мостовым, а по вечерам вдыхали напитанный ароматами трав и цветов воздух, прогуливаясь по городским паркам.
Жил в этом городке один старый волшебник. Звали его Магнус. Был он статен и красив собой. И была у него дочь. Звали её Адель. Были у неё золотые волосы и глаза цвета чистого горного озера. Был у Магнуса и Адель большой дом на одной из центральных улиц. В доме было много комнат, обставленных с изысканным вкусом. На окнах висели тяжёлые портьеры красного цвета, стены украшали картины итальянских мастеров. А с улицы, сквозь разноцветные витражи на ставнях в комнаты проникал золотистый солнечный свет.
По вечерам, перед сном старый волшебник читал дочке добрые сказки, и, когда девочка безмятежно засыпала в своей кроватке, Магнус осторожно целовал её в лобик, тушил лампаду и сам отправлялся ко сну.
Старый волшебник очень любил свою дочь, души в ней не чаял, радуясь тому, что видит, как она подрастает на его глазах. Но лишь одно тревожило его доброе и великодушное сердце: он знал, что он не вечен, и рано или поздно его не станет; и тогда как же будет жить Адель?
Конечно, Магнуса все знали в городе как волшебника. И никому он не отказывал в помощи, если просьба просящего была доброй, нужной и справедливой…
Но было у Магнуса одно увлечение: он любил рисовать, чем очень веселил и развлекал Адель. Краски в палитре были поистине диковинными и волшебными. Кажется, они вмещали в себя сотни и сотни цветов самых невероятных оттенков, а помещались всего лишь в небольшой прямоугольной коробочке. Всё, что появлялось на холсте под взмахами кисти, тут же, стоило волшебнику лишь трижды хлопнуть в ладоши, обретало объём, полнокровную жизнь, выпрыгивало с полотна в реальность.
Магнус рисовал для Адель самых красивых кукол – и уже через несколько мгновений они оказывались у девочки в руках. И она заливалась счастливым смехом, вызывая улыбку у отца.
Волшебными красками можно было нарисовать всё, что угодно: всё нарисованное обретало материю и душу, создавая мир вокруг Адель. Со временем маленькая Адель начала понимать, что и их дом, и всё, что было в нём – когда-то просто нарисовал её папа-волшебник. Адель была не по годам умной девочкой и почему-то никогда не спрашивала отца, откуда взялись эти краски. Казалось, она сама своим сердцем уже давно знала ответ, обитая в разноцветности созданного её отцом бытия…
Магнус не был одинок. К ним в дом часто приходили его старые знакомые и проводили время за интересными и умными разговорами. Магнус был гостеприимен: в такие моменты стол ломился от всякого рода яств на любой вкус. Всё это старый волшебник тоже мог без труда нарисовать… Однако Адель совсем не помнила своей матери. Отец говорил ей, что она давным-давно умерла, в то время, когда сама Адель была ещё совсем малышкой. Но Адель не скучала. Ведь приходящие в дом гости всегда уделяли ей внимание: когда она была маленькой, многие её тискали на руках; с течением времени, они стали находить в ней умную собеседницу и восхищались ее красотой.
Так шло время. Магнус стал совсем стар. И однажды он сильно заболел. Понимая, что дни его сочтены, он подозвал к себе плачущую Адель.
«Дорогая моя, прости… что не могу больше быть с тобой… - заговорил он, сохраняя в себе последние силы. – Я очень-очень тебя люблю. Будь счастлива. И я знаю, что будешь… Помни одно: береги волшебные краски. Отныне они принадлежат тебе. Они обеспечат тебя всем необходимым. Всегда… Не допускай того, чтобы их украли. Они служат только добру. Не злу. Береги волшебные краски! Слышишь?»
«Да, папа», - пообещала Адель, утирая со щек горькие слёзы…
Магнуса похоронили со всеми почестями, как и положено. Так Адель осталась одна. Теперь у неё остались только волшебные краски – память об отце.
Чтобы унять боль утраты, Адель тоже начала рисовать.
Однажды вечером она взяла мольберт, большой холст, кисти и волшебные краски. Устроившись удобно на раскладном стуле, она открыла заветную коробочку с красками. Они магически переливались атласным свечением – желтым, малиновым, золотисто-серебряным, перламутрово-синим, лазурным, терракотовым… и ещё сотнями чудных оттенков. Они словно жили своей неведомой глубокой и умной жизнью, ожидая момента, когда Адель опустит в них кисть… В них будто была целая Вселенная, высший разум, любовь… И Адель вдруг задумалась, словно пытаясь постигнуть тайну этих волшебных красок… красок, сопровождающих всю её жизнь, изумительных и неповторимых… Она подняла голову и посмотрела на чистый холст перед собой. Она знала, что она нарисует. Она нарисует большой чудесный сад со столь же чудными деревьями и цветами, источающими повсюду тонкое, сладкое благоухание. Она нарисует его в память о своем отце и не будет больше плакать…
Адель взяла кисть, обмакнула в краски и коснулась её кончиком холста. И то ли сама кисть, то ли сами краски стали водить рукой и вырисовывать ту картину, которая рождалась в голове у Адель. Большие, многовековые деревья с раскидистыми, массивными зелеными кронами, дарующими освежающую и приятную тень в жаркий летний день; клумбы, засаженные красными, белыми, синими цветами, лепестки которых имели бархатистую структуру, аккуратные дорожки меж клумб и великолепный мраморный фонтан, низвергающий из чаши сверкающие в лучах солнца струйки чистейшей родниковой воды – вот что рисовала Адель. И с каждым взмахом кисти, с каждым мазком по холсту сердце Адель радовалось всё больше, наполняясь светом, замещающим печаль… И, значит, всё было не зря…
Когда работа была закончена, Адель подождала, когда краски высохнут, и вынесла картину за порог дома и поставила у ограды. Ещё раз окинув взором своё творение, Адель с замиранием сердца хлопнула три раза в ладоши так, как когда-то делал это её отец. Тот час волшебные краски ожили вокруг неё – сад воплотился в жизнь. Пространства вокруг стало больше, чем было, высокая решетчатая ограда, отделяющая дом Адель от улицы, стала намного дальше. Воздух тот час наполнился ароматами свежей зелени и медовых цветов, которые теперь цвели повсюду. Ветви деревьев теперь качались в такт юго-западному вечернему ветру. Ветер обнимал их приветливо и нежно. Дорожки из мелких камушков песочного цвета стелились вокруг клумб с цветами, источающими пленительный аромат. Фонтан из белого мрамора, у изножья которого сидели купидоны с позолоченными стрелами, поманил Адель своим тихим журчанием. Она подставила под струи ладони и вкусила чистейшую прохладную воду, чуть сладковатую на вкус.
Сойдя с холста в жизнь, сад оказался ещё более изумительным, чем был на бумаге. И Адель вдруг захотелось танцевать, кружиться от счастья в своём саду и больше никогда не плакать… Так она и сделала. А потом до самой темноты гуляла в саду, обнимая каждое дерево, вдыхая суховато-терпкий запах коры… В этом была часть её самой. И её отца – волшебника Магнуса, который теперь взирал на дочку откуда-то сверху и улыбался.
Шли дни. Каждый день Адель рисовала что-то новое. В её саду появились соловьи, поющие утром чудесными, заливистыми голосами. А когда на город спускались сумерки, у дома Адель загорались высокие кованые фонари на витых ножках и освещали желтым светом сад. На завтрак Адель рисовала себе фрукты – яблоки и персики, стакан теплого молока. Она могла нарисовать себе всё, что пожелает: яблочный штрудель, индейку в яблоках, салат из фасоли, банановый пудинг… Она рисовала себе элегантные шелковые платья, украшенные тонким кружевом, бардовые бархатные туфельки, меховые накидки… Со временем она поняла, что может менять даже погоду над городом: своими рисунками она разводила дождливые тучи, заменяя их на теплую облачность, зимняя промозглая слякоть сменялась мягким снегопадом, жаркая духота – благодатной летней прохладой…
Конечно, перемены в доме покойного Магнуса не остались незамеченными жителями города: большинство из них относились к Адель благосклонно, но были и те, кто с завистью роптали на Адель, упрекая её в замкнутости и в том, что она вместо того, чтобы скорбеть по отцу, обустроила себе сад… Некоторые из прохожих подходили к ограде и смотрели на сад через решетку. Адель никого не прогоняла, и, если и замечала кого-то за этим занятием, то лишь улыбалась. Сама она не часто покидала пределы своего сада, но всё же гуляла по городу вечерами, если на то было настроение. При встрече старые знакомые её отца ей приветливо кивали, справлялись о здоровье, но более никак своего внимания к Адель не проявляли…
Вскоре у Адель появился верный диковинный собеседник – Адель нарисовала себе птичку-колибри с зеленой грудкой и красными перышками. Адель назвала её Зизи. Зизи умела разговаривать, питалась нектаром с цветов из сада, днем летала в город, а по вечерам рассказывала Адель об увиденном. Зизи кружила вокруг Адель и часто смешила её. Птичка была остроумной, умеющей понимать невысказанное, вовремя умолкать и вовремя начать говорить. Совсем как человек. А, может, и лучше.
– Сегодня услышала в городе около ратуши одну интересную легенду, о ней говорили двое мужчин, – заговорила как-то вечером Зизи. – Говорят, на окраине нашего города, там, где леса продолжаются равниной и переходят во взгорье, на возвышенности стоит древний замок. Стены его темны и покрыты липкой паутиной, которую вот уже много веков преданно плетут большие пауки. Живёт в этом замке старая ведьма. Она зла, уродлива собой и очень завистлива. Никогда не приходит она в наш город, но говорят, несколько столетий назад пугала своими проклятьями всю округу. Никто не знает ни её имени, ни откуда она взялась. Говорят, она криворота, а на правой щеке её огромная бородавка. Служат ей пауки. Только с ними она ведёт свой бесконечный диалог. Совсем она уже одряхлела от времени, но всё никак смерть не найдёт её… Веришь ли в это?
– Я никогда раньше не слышала этой легенды, Зизи, - ответила Адель. – Но, верно, эта ведьма очень несчастна… А, может быть, всё это только сказки, городские легенды, в которых есть лишь доля правды… Посмотри лучше, что я сегодня нарисовала… Это тебе.
На сад неспешно спускались сумерки, и травы особенно ярко источали свой свежий и сочный аромат. Слушая рассказ Зизи, Адель сидела за мольбертом. Из-под её кисти на холсте появлялся невиданной красоты цветок: листья его были большими и отливали дымчатым золотом. Как только Адель хлопнула в ладоши, бутон этого цветка распустился в траве подле неё, и на кончиках его листьев уже заблестела вечерняя роса.
Зизи щебетала над ухом Адели, рассказывая какую-то веселую шутку, которую она услышала из уст двух торговок на рыночной площади, как вдруг вечернее небо обложили тяжелые тучи. Вот-вот должен был хлынуть дождь.
- Пойдем скорее. Сейчас начнется гроза, - сказала Адель.
И обе они поспешили в дом. Второпях ни Зизи, ни Адель не заметили, что коробочка с волшебными красками осталась лежать в саду…
Гроза принесла с собой в город и старую ведьму. Долго бродила она по ночному спящему городу, пока её внимание ни привлёк чудесный сад Адель. Никогда в жизни не видела она подобной красоты и ею прельстилась. Подошедши к ограде, она взялась руками за прутья и просунула между ними свой длинный и безобразный нос. Замок ведьмы был угрюм, стар и сер, не было в нём жизни, а в этом прекрасном саду повсюду была жизнь, цветение и красота. Пронзила тогда ведьму острая злоба и зависть, как вдруг она увидела ту самую коробочку с волшебными красками. Она лежала неподалеку в мокрой траве. Старая ведьма потянулась за ней между прутьев ограды и, жадно схватив её, вмиг исчезла.
…Всю ночь, не переставая, лил дождь. На утро, открыв глаза, Адель очутилась в мире ином. Стены дома её поблекли, выцвели. В ужасе вскочив с постели, Адель выбежала в свой сад. Всё кругом отцвело: деревья лишились листвы, цветы поникли, наклонив свои головки; фонтан замолк, в нём не было больше воды. Соловьи больше не пели. Всё вокруг утратило цвет, стало черно-белым, тёмно-серым. Казалось, сама жизнь замерла, остановилась. Лил только дождь. И не прекращался. «Зизи! Зизи!» - звала Адель. Но Зизи тоже не было.
И Адель поняла – она забыла в саду волшебные краски. И кто-то очень злой украл их. Она не смогла их сберечь, и себя, и свой мир.
Каждый следующий день был похож на предыдущий: серый, угрюмый, безжизненный. За окнами было пасмурно. Адель казалось, что постоянно шёл дождь. Или он не прекращался у неё в душе. Она утратила смысл и не знала, что делать. Каждый день ей казалось, что она просыпается где-то за гранью жизни, в какой-то туманной, однообразной странности, где всё по-другому. Всё какое-то тоскливое, бесприютное, щемящее. Ход времени потерял для неё значение: она не знала, прошла ли неделя, месяц или год. Всё для нее слилось в один нескончаемый и ужасный день. Она думала, что таким бывает ад. Ей казалось, что она умерла и проснулась в этом аду, где ей приказали жить живым призраком… Солнце больше не светило, дуновение ветра не приносило никаких ароматов и не приносило облегчения. Ей очень хотелось найти свои волшебные краски, но она не знала, как это сделать. И ни один человек ей не мог в этом помочь.
Единственное, что придавало ей сил, так это то, что к ней иногда стали обращаться люди за тем, чтобы она рисовала для них портреты. Тогда она брала обычные графитовые карандаши и выполняла заказы. Портреты получались тоже черно-белыми, но мастерски исполненными. Адель потеряла всё, но у неё остался навык, приобретённый вместе с волшебными красками. За портреты Адель платили неплохие деньги, а она по-прежнему не видела ни солнца, ни неба, ни зеленой травы. Ничего. С потерей волшебных красок она будто утратила часть души, что-то важное и сокровенное, то, что питало её.
Сколько времени так прошло, было неизвестно. Но Адель казалось, что так прошло несколько лет.
И вот однажды, когда на улице разыгралась совсем уж непогода, в дверь Адель постучали. Она подумала, что к ней пришел очередной заказчик с просьбой о портрете, и отворила. На пороге в полутьме стоял высокий силуэт.
– Добрый вечер, – прозвучал бархатистый, обволакивающе мягкий голос. – Я к вам, Адель.
– Я не пишу больше портретов, если вы за этим, – сказала Адель. – У меня сточились все карандаши…
– Я пришёл не за этим, – снова зазвучал голос. – Я пришёл не за тем, чтобы вас о чём-то просить, а за тем, чтобы что-то вам дать.
И Адель вдруг заметила, что за спиной незнакомца, в её саду вдруг зажёгся фонарь. Один из тех, что давно не горели в её саду.
– Вы позволите мне пройти? – спросил мужчина.
– Да-да, конечно, – спохватилась ошеломлённая Адель. – Простите мне мою бестактность.
Мужчина проследовал за Адель в комнату.
– Мне кажется, что здесь пора зажечь свет, – притронулся незнакомец к выключателю на стене. И комната озарилась тёплым светом желтых электрических ламп.
Только сейчас Адель увидела своего визитёра. Перед ней стоял высокий, статный господин средних лет в длинном драповом пальто кремового оттенка. Его шею обвивал бардовый шарф, концами спускающийся вдоль лацканов пальто.
– Можно мне присесть? – спросил он.
– Ах, да. Конечно! – замешкав, ответила Адель. – Простите мою нерасторопность. Я, должно быть, совсем забылась от горя в последнее время…
– Не извиняйтесь, – сказал незнакомец, опускаясь на стул, и его лицо озарила нестерпимо ласковая, успокаивающая улыбка. – Это я должен извиняться за то, что до сих пор не представился вам. Меня зовут Август. Я давний друг вашего отца. На самом деле мы с вами давно знакомы, но вы вряд ли меня помните. Я приходил в ваш дом достаточно давно. Вы были тогда ещё ребенком. Последний раз я посетил ваш дом, когда вам было лет 7… Тогда я был ещё совсем молодым юношей, и так сложились тогда обстоятельства, что мне нужно было срочно уехать из города. Впоследствии я пожалел об этом, ибо поспел только к похоронам вашего отца. Вам было 17, когда его не стало. Верно? И в действительности я был в толпе той траурной процессии. Конечно, вы не заметили меня тогда, не обратили внимания, ибо великая скорбь по отцу омрачила ваше сердце. Но и тогда я был рядом с вами…
Адель внимательно, не перебивая, слушала своего нежданного собеседника. В её душу внезапно и зачарованно стало вкрадываться то самое странное чувство, будто она знала этого человека очень и очень давно. Знала его лет сто, как знают человека из прошлой жизни, как знают родную и родственную душу… с которой встреча неизбежна. Это чувство рождалось там, где-то посередине груди и дарило ощущение необыкновенного спокойствия, света и тепла внутри. Как будто что-то тяжелое и напряженное отпускало душу Адель, и она наполнялась тихим, безмолвным счастьем…
Голос Августа звучал бархатисто-вкрадчиво, в этом голосе шелковистые нотки ласкали слух, словно баюкая в колыбели. Она могла бы слушать его целую вечность… Адель слушала и всматривалась в лицо Августа, которое вопреки возрасту было гладким и словно бы светилось изнутри. Она определенно знала Августа целую вечность…
Только теперь в его волосах, которые завитками слегка спускались на шею, смешивались густые оттенки серебристой благородной седины, которая увенчивала его голову мудростью, словно светящимся ореолом... Его теплые глаза выдавали покладистый характер - и смотрели на мир с величественным спокойствием и мягкой улыбкой. Жесты его больших, но аристократически красивых и, как казалось Адель, мягких тёплых рук были плавны и немного медлительны, в них не было суетливости, что придавало этому человеку неповторимое обаяние.
– Знаете ли вы, дорогая Адель, кто была ваша мать? – спросил Август.
– Нет, я никогда её не знала, – ответила Адель. – Папа говорил мне, что она умерла, когда я была ещё совсем маленькой…
– Великий Магнус всегда хотел защитить вас от зла, – грустно улыбнулся Август. – Он очень любил вас…
– Я знаю, – тихо произнесла Адель, и на ее глазах выступили слёзы.
– Он очень любил вас… – повторил Август. – Но, к сожалению, и волшебники умирают… А вы, верно, слышали одну старую легенду о злой и завистливой ведьме, живущей далеко-далеко за пределами города. Служат ей верные пауки, плетущие вечно свою паутину… Она была вашей матерью, Адель…
Это известие поразило Адель, как гром.
– Но как же… – заговорила она. – Как же мой отец мог с ней повстречаться. Ведь она так зла и уродлива. А мой отец был так добр и хорош собой!
– Иногда и зло принимает личину добра, – отвечал Август. – Много лет назад прельстила её красота вашего отца. И решила та старая и злая ведьма обернуться красавицей и очаровать Магнуса. Так и вышло. Не учуяв подвоха, великодушный Магнус женился на вашей матери. Так на свет появились вы. Но однажды увидел он истинное обличие своей жены и узнал, сколько зла приносила она людям этого города не одно столетие, но подумал, что и зло можно искоренить любовью. Магнус был великим волшебником. Неподвластного ему было мало. Но не смог и он зло искоренить любовью. Тогда прогнал он прочь от себя и прочь из города злую ведьму, которая была вашей матерью, и наказал ей никогда больше здесь не появляться. Магические чары вашего отца до самой его смерти удерживали старую ведьму в ее логове, и боялась она показать нос в этот город. Но, как только Магнуса не стало, чары быстро ослабели… Однако люди уже успели позабыть старую ведьму, как вдруг, в один из пасмурных дождливых дней она решила наведаться в город и увидела ваши краски в саду… Когда-то давно Магнус создал эти волшебные краски и… Кстати…
Август отогнул отворот пальто и извлёк из внутреннего кармана заветную коробочку со словами: «Вот и они… Пришло время вернуть их вам. А к вашему дому вернуться счастью…».
От радости Адель подпрыгнула на стуле, на котором сидела, и кинулась обнимать Августа за шею…
– Почему же вы раньше меня не нашли? – спросила Адель, утирая со щек слёзы счастья.
– Зизи стоило больших трудов меня найти, – благосклонно улыбался Август. – А вот и она…
В следующее мгновение легкие крылышки Зизи затрепетали у плеча Августа.
– Зизи! Зизи, как же долго я по тебе скучала! – воскликнула Адель.
Август мягко рассмеялся. Зизи теперь порхала вокруг Адель, а девушка кружилась по комнате в танце. Её дом вновь обретал свет и цвет. Её дом вновь обретал новые старые краски, озарялся жизнью, теплом и радостью. Её дом озарялся доброй улыбкой Августа, сердечной лаской его мудрых глаз…
– Ваш сад, ваши цветы и ваши соловьи ждут вас, Адель! – сказал он. – Идите же!
И всё стало, как было… Только теперь по цветущему саду, наполненному благоуханием разноцветных цветов, журчанием родниковых струй фонтана и тёплым вечерним ветром, вдоль дорожек, не спеша прогуливаясь, шли двое – Август и Адель. Адель держала его под руку, и чарующая нега родства душ с этим человеком разливалась по её телу. Но она почему-то ещё боялась об этом сказать. Наверное, потому, что её душа ещё только-только оттаивала от одиночества. Его ноги ступали по дорожке не торопливо и мягко. Только сейчас она обратила внимание на то, какая у него прямая и сильная спина. И Адель вдруг показалась себе такой маленькой рядом с ним, потому что он был таким высоким… И в этом молчании было нечто большее, чем просто разговор…
– Но скажите же, что же было дальше, когда вас нашла Зизи? – наконец, прервала тишину Адель.
– Зизи была единственным существом, которому удалось спастись из вашего рушащегося сада в тот роковой вечер, - зазвучал чарующий, почти гипнотический голос Августа вновь. – Это и определило дальнейший ход событий. Хотя она когда-то была плодом вашего воображения, нанесенного на холст волшебными красками, она знала, что я есть, и меня надо найти… Точно так же, как и эти волшебные краски, созданные вашим отцом, знают всё наперед… Зизи, верная маленькая птичка, долго и упорно искала меня, пока не нашла… А, когда нашла, то рассказала всю эту печальную историю приключившуюся с вами. Я сразу понял, что это происки старой ведьмы, ибо никто иной не мог причинить вам зла. Ваш отец по секрету рассказывал о ней и о волшебных красках, поэтому мне не составило большого труда найти злодейку. Когда я достиг её страшного зловонного замка, и она отворила мне дверь, я отвлек её внимание разговором в то время, как Зизи, ловко залетев в дверной проём, отыскала волшебные краски и, взяв их в клюв, вылетела в окно с обратной стороны замка, которое, к счастью, было открыто…
– А как же огромные пауки, которые, как говорят, плели вокруг замка, огромную паутину? – спросила Адель. – Они же могли схватить Зизи!
Изгиб полнокровных, луковидных губ Августа тронула лёгкая полуулыбка:
– К великому несчастью старой ведьмы, с момента появления в её замке коробочки с волшебными красками все её верные пауки издохли, и плести паутину оказалось некому…
Адель невольно рассмеялась.
– Действительно забавно, – улыбнулся в ответ глазами Август. – Всё дело в том, что волшебные краски не могут служить злу. Тем более, злой ведьме. Так что они оказались для неё совершенно бесполезными. И даже вредными. Воспользоваться она ими просто не смогла.
– Но почему же Зизи искала именно вас? И отчего вы раньше, со времен похорон моего отца, ничего не давали о себе знать? – спросила Адель.
- Всему своё время, - посмотрел на неё Август. – И всякому событию тоже есть своё время. Я знал, что приду. И приду тогда, когда буду тебе нужен. Просто ты этого не знала. А я знал.
– Скажите, вы ведь тоже волшебник?
– Может быть… В некотором роде, – Август остановился, и его руки мягко взяли Адель за плечи. – Дело в том, что и я когда-то давно, ещё до твоего рождения, был нарисован этими же волшебными красками твоим отцом для тебя. И отныне я тебя никогда не покину, потому что люблю…
Адель вдруг показалось, что земля закружилась под её ногами. И вся Вселенная с миллиардами мерцающих звёзд закружилась вокруг неё и Августа. И она поняла, почему ей было так хорошо с этим человеком с первых же мгновений их странного знакомства…
– Я ведь просто знала тебя всегда… - произнесла она. – Скажи же, Август, из чего же сделаны волшебные краски?
– Любовь… – ответил Август. – Создавая волшебные краски, Магнус вложил в них всю любовь, на которую было способно его большое сердце. Любовь к миру, любовь к людям, любовь к тебе… Ничто не способно созидать миры, людей, Вселенную, кроме Любви…
Август был немного волшебником. Теперь Адель это точно знала. Она с радостью приняла его предложение руки и сердца. Вскоре у них родилась дочка. И с той поры счастье никогда не покидало дом Адель. И сад тоже. Злая ведьма больше никогда не наведывалась в этот город. Никто не знал, была ли она жива или мертва. Да и не пытался узнать.
А волшебные краски… они и впредь сияли чудесными разноцветными цветами и были бережно хранимы Адель…
14 июля, 9 августа 2019 г.