Рассказы о военпредах. Срезал...

Вячеслав Суханов
Рассказы о военпредах

Весной 1980-го года меня с Северного Кавказа, где я служил в Группе регламента Махачкалинского полка 35-й ракетной дивизии РВСН, перевели на службу в военное представительство при Научно-испытательном институте химических и строительных машин (НИИХСМ), что в пос. Реммаш под Загорском (ныне Сергиев Посад), где я и прослужил целых 18 лет.
 И самое главное, что я навсегда запомнил о службе, – было гениальное высказывание тогдашнего начальника ВП Вадима Васильевича Барановского. Он сказал:
- Чтобы военпредам и вообще военным жилось хорошо, конечно, на Земле должен быть мир, но должна быть маленькая напряженность!
Позже, уже в Ельцинскую эпоху, я испытал истинность этой мысли на собственной шкуре – страна стала нищей, наш враг США стал «другом», и армию опустили ниже плинтуса. А вскоре нас, офицеров, стали массово сокращать и изгонять. Под одно из таких сокращений я и попал в Богом проклятом 1998 году, едва успев набрать необходимый стаж для военной пенсии…

Но это будет потом, ну а пока я, молодой старший лейтенант, прибыл на новое место службы при НИИ…

Срезал…

Обучали меня военпредовскому делу мои начальники – Вадим Васильевич Барановский, Владимир Анатольевич Второв, Рафаил Салимович Тимершанов, Михаил Николаевич Никулин, но самым близким или, как говорят в армии, непосредственным начальником был для меня старший лейтенант Женя Яковлев. Под его руководством я и постигал тонкости новой службы, свои права и обязанности при участии в комиссиях по испытанию различных видов вооружения и военной техники. Такие комиссии создавались приказом директора НИИ на каждый вид испытаний, а начальник военного представительства согласовывал для участия в них фамилии конкретных военпредов.
Поначалу было тяжело испытывать технику, которую видишь в первый раз. Тут надо досконально изучить программу испытаний, иногда уточнить ее, дополнить. Нужно отлично знать ГОСТы и стандарты предприятия (СТП), методики контроля, которые мы сами разрабатывали, приказы и руководящие документы Министра обороны. И очень хорошо знать измерительную технику предприятия, методики измерений, а также технические характеристики, особенности и возможности каждого конкретного испытательного стенда. И наши старослужащие военпреды все это знали, а я, как молодой стажер – только учился под руководством своих начальников.

И тут, как назло, нас собрал у себя в кабинете начальник ВП и довел неприятную новость – к нам едет проверяющий (сразу вспоминается «Ревизор» Николая Васильевича Гоголя и охвативший нас ужас).
Обычно с проверяющими из аппарата районного инженера (была такая структура над военными представительствами) или от курирующего отдела Главного управления ракетного вооружения (ГУРВО) РВСН из Перхушково наш начальник блестяще разбирался сам. Офицеров, конечно, мучали «экзаменами» на знание руководящих документов и воинских уставов, иногда даже гоняли на строевой смотр и на стрельбище, но главный удар принимал на себя начальник. У него была отработана проверенная временем «метода» - он подсказывал знакомым проверяющим мелкие недочеты, чтобы те включали их в акт проверки (а как же без замечаний?!), а затем увозил вышестоящих коллег куда-нибудь на рыбалку. Где после оной накрывалась так называемая поляна – и умиротворенная природой и обильным застольем комиссия благополучно убывала восвояси.
А тут нас ехала проверять неприятная и малознакомая личность – целый генерал-лейтенант – да не из наших прямых руководящих структур, а из НИИ-4, головного института Ракетных войск! По фамилии – назову его, чтобы не обидеть генерала, скажем, Капец.
Про него ходили страшные слухи – говорили, что после его проверок безжалостно снимали начальников военных приёмок, их замов и просто военпредов – всех, кто ему не угодил, не понравился, не говоря уже о тех, кто просто проявил себя некомпетентным или проштрафился. И отправляли из обжитых кабинетов и полученных от предприятия трехкомнатных квартир – прямиком обратно в войска. Хорошо еще, если куда-нибудь недалеко – а то могли заслать и на полигон на Камчатке, где из развлечений были только вулканы и пьянки по вечерам…
Поэтому все тряслись в ожидании его приезда и кадровых оргвыводов, которые могли последовать после проверки со стороны этого жуткого генерала.

Меня, как стажера, естественно, спрятали, чтоб не путался под ногами и, не дай бог, чего-нибудь не отчебучил. За наш 20-й испытательный отдел виброударных испытаний отчитываться был должен ответственный за отдел ст. лейтенант Яковлев.
А надо сказать, что Женя Яковлев был не простым офицером – замечу, что военные приемки всегда считалась элитным местом службы, которое в армии ставили по престижу на третье место после Генерального штаба и структур Государственного комитета по экономическим связям при Совмине СССР (ГКЭС). И попасть туда служить просто так с улицы было невозможно. А у Жени то ли его дед, то ли дядя был начальником штаба командующего Среднеазиатским военным округом, многозвездным генералом, что все и объясняло. Кстати говоря, и у меня отец слыл не последним человеком в ГУРВО, так как был одним из первых начальников военных представительств РВСН, ставивших в 1960-е годы на боевое дежурство наши первые ракетные комплексы.
Окончив военно-инженерную академию, затем послужив какое-то время в ракетных частях, Женя перевелся (или точнее - ему помогли перевестись) в военное представительство при НИИ неподалеку от Москвы. Как говорится, гордись и пой, работай и наслаждайся рядом расположенной столичной жизнью. Хотя и раньше жизнь у него протекала, как он рассказывал, в среде элитарных комсомольских мальчиков, этакой «золотой молодежи», настроенной на быструю карьеру. Реммаш для него был только ступенькой к будущему успеху.
И вдруг все оказалось под угрозой…

И вот генерал приехал.
Помню все, как сейчас. В кабинет ВП вошел в сопровождении свиты маленький коренастенький человек в плотном гражданском пальто с двумя рядами огромных пуговиц (нам на службе запрещено было появляться в военной форме – только в штатском). Всем своим видом он напоминал Собакевича из «Мертвых душ». Только выглядел грозно и надменно, как будто подозревал всех нас, что мы хотим его провести и обмануть. В кабинете начальника засиживаться он не стал и сразу поехал на машине по испытательным отделам.
Тогдашний директор НИИ Василий Сергеевич Лыжков и начальники отделов были предупреждены о визите и везде провели обычный предпроверочный шмон: чистота, а в залах лучшие инженеры и рабочие. У нас в отделе на все стенды загрузили какие-то левые ящики и приборы – все это подпрыгивало (на вибрационных установках) или готово было упасть (на нашем виброударном стенде ВУС-1200), как бы говоря, что все работает, все исправно, предприятие загружено заказами, но лишние деньги от Министерства обороны ему не помешали бы. Обычное очковтирательство – оно везде одинаково, как в армии, так и в промышленности.
А мы стояли у входа и ждали, когда высокое начальство (век бы его не видать!) доберется, наконец, и до нас.

А вот Женя Яковлев в визите генерала видел возможность понравиться ему своим бравым видом (а надо признать, что дорогой цивильный костюмчик сидел на нем, как влитой), умом, четким докладом и (а вдруг?!) желанием переступить по службе на очередную карьерную ступеньку. Для этого он очень постарался – досконально выучил все технические характеристики стендов, ну и все такое прочее, что ему казалось важным.

И вот кавалькада из нескольких машин подъехала к крыльцу отдела. Генерал Капец в сопровождении своих приближенных и нашего начальника вошел в испытательный зал.
К нему подошел и доложился начальник 20-го отдела, а затем чуть ли не строевым шагом и наш Женя Яковлев.
Генерал хмуро осмотрел стучащие и вибрирующие стенды, один из которых – японский G-1 - в обход всех запретов США и НАТО (как техника двойного назначения) - был закуплен через левые компании в таких же левых странах. Наверно, заметил всю эту показуху - и молча подошел к огромному стенду ВУС-1200. А надо сказать, работал стенд примитивно просто – на четырех вертикальных столбах-направляющих стоял испытательный стол. К нему прикручивали испытуемое изделие, поднимали на заданную высоту и сбрасывали на определенное число резиновых амортизаторов. Получалась перегрузка, схожая на перегрузки при ядерном взрыве. Если по-простому.
И вот Женя Яковлев, став вполоборота к генералу, начал с важным, но уважительным видом чеканить технические характеристики стенда.
Но генерал Капец прервал его доклад жестом коротенькой руки, посмотрел на стенд и спросил:
- Какова высота стенда?
И тут бравый Яковлев впал в ступор. Такого простого вопроса он явно не ожидал. Он весь как-то сник и начал что-то мямлить.
Ему пытались полушепотом подсказать стоящие рядом рабочие, но он не слышал.
И здесь приезжий генерал оправдал наши самые жуткие ожидания. Он грозно вперил глаза в ст. лейтенанта Яковлева и так же безжалостно пригвоздил его карьеру к плинтусу:
- Вы что, служить не хотите?! Может быть, вы желаете послужить на Новой Земле?!
С этим рыком он обернулся и вышел прочь. А вскоре после небольшого совещания с Барановским об итогах проверки отбыл восвояси...

Вот так генерал-лейтенант Капец СРЕЗАЛ нашего «золотого мальчика», поставив крест на его мечтах о карьере. Во всяком случае, в ближайшей перспективе. И Женя вскоре от нас уехал - с нынешней майорской должности на капитанскую - в дежурную смену на ЦКП РВСН. Как он говорил, уезжая, может, там попадется на глаза ДРУГОМУ генералу – и карьера наладится.
Может быть, но ни о нем, ни о его карьере мы больше ничего не слышали…

А я, верный принципу держаться от начальства подальше, получил через несколько лет майора, а затем и подполковника. Точно и в срок…