Я была в таком смятении, сердце так сильно билось, что казалось, я сейчас просто задохнусь. А ещё, я вспомнила Махсуда, думая, что предаю его память. Только образ Александра Фёдоровича стоял перед глазами, тот момент, когда мы стояли на кухне и он попытался меня поцеловать. Я со страхом закрыла глаза.
- Прости меня, Махсуд, я этого не хотела. Подскажи, что мне делать? Я ведь постоянно думаю о нём... Что же теперь будет, как мне быть? Мне уже много лет, имею ли я право... - кажется, я говорила вслух, сидя на кровати, но мои мысли прервал голос дочери.
- Мамочка? С кем Вы разговариваете? С Вами всё хорошо? - спросила Гульнара.
- Да, а что со мной может быть? Всё хорошо. Я тут думаю... может мы с тобой домой вернёмся, в Ташкент? - пугаясь своих слов, спросила я, зная, как это ранит мою дочь.
- Ка... как домой... не поняла, почему? Ведь я поступила, мамочка! - воскликнула Гульнара.
- Можно учиться и на заочном или в Ташкенте. Ну что нам тут делать, доченька? Там брат твой, я волнуюсь за него, понимаешь? - ответила я.
Гульнара вдруг упала передо мной на колени и обняла мои ноги.
- Мамочка! Умоляю Вас, не надо уезжать. Ведь я хочу быть врачом, мне учиться хочется. Прошу Вас, давайте останемся, - заплакав, говорила Гульнара.
- Ну что ты, дочка, встань, сядь рядом со мной. Неужели ты по дому не скучаешь? - спросила я, помогая дочери встать и усаживая рядом с собой.
- Скучаю, наверное, но прошло ещё мало времени. Мне улыбнулось счастье, повезло и я поступила. Вы же видели, сколько парней и девушек уходили от института, не поступив. Как же я добровольно заберу документы, мамочка? Это неправильно, - пыталась убедить меня Гульнара.
Я тяжело вздохнула и обняв дочь, прижала к груди.
- Мне в этой жизни так мало счастья выпало, дочка. Теперь, мне страшно. Понимаешь? - произнесла я, сама не зная, зачем я это говорю своей дочери, у которой в мыслях только учёба и наверное Паша.
- Нет, не понимаю... о чём это Вы? - с удивлением спросила Гульнара.
- Так, ни о чём. Спать ложись, поздно уже, - сказала я вставая, чтобы переодеться.
- Да, я сейчас, только лицо умою, - сказала Гульнара, направляясь к двери.
Но я знала, что её, скорее всего, ждёт Паша, но промолчала.
- Пусть хоть они будут счастливы, - подумала я.
Но через пять минут, Гульнара вернулась вместе с Пашей. Постучавшись в дверь, они вошли.
- Баба Халида, это правда? - с порога спросил Паша.
Я поняла, о чём он спрашивает. Видимо, Гульнара ему сказала.
- Да, я подумала, что так будет лучше, - ответила я.
- Кому лучше, баба Халида? Вы знаете, что не всем дано учиться в медицинском институте, да ещё в Ленинграде. Прошу Вас... хотя... я знаю, почему Вы так срочно хотите уехать... это из-за Александра Фёдоровича, верно? - вдруг спросил Паша, обескуражив меня этим вопросом.
- Что ты такое говоришь, Паша? Ну какой Александр Фёдорович? - растерявшись, спросила я.
- А он сейчас вернулся к нам, просил меня поговорить с Вами. Полковник, кажется, влюбился не на шутку. Просит, чтобы я уговорил Вас выйти за него замуж, - безжалостно говорил Паша.
- Замолчи! Слышишь? Лучше молчи, Паша, - воскликнула я, виновато посмотрев на дочь.
- Мамочка... значит на кухне... он и просил Вас выйти за него? - от удивления раскрыв и так большие глаза, спросила Гульнара.
- А почему бы и нет, баба Халида? Гульнара? Почему бы и нет? Александр Фёдорович - мировой мужик. Во всём положительный и Вы ещё не старая. Обязательств у Вас ни перед кем нет, соглашайтесь, - усмехнувшись, сказал Паша.
- Что ты такое говоришь, Паша? Мамочка, Вы же не согласитесь, правда? - чуть не плача, произнесла Гульнара.
- Нет конечно, давай, собирайся, мы уезжаем, - сказала я.
Гульнара растерянно посмотрела на Пашу.
- Нет, подождите, но так нельзя, баба Халида, ей же учиться надо, - возразил Паша.
Я строго посмотрела на него.
- Я устала и хочу спать, - заявила я.
Паша кивнул Гульнаре, чтобы она вышла за ним и направился к выходу. Я сделала вид, что не заметила. Гульнара, переминаясь с ноги на ногу, постояла немного и вышла. Я слышала их голоса, Паша убеждал Гульнару.
- Неужели ты не видишь, Гуленька? Не видишь, что с ними творится? Александр Фёдорович решил жениться на твоей матери, почему ты возражаешь? - говорил Паша.
- Но это невозможно, Паша! Они же не молодые, - отвечала Гульнара.
- Не будь эгоисткой, твоя мать имеет право на счастье, неужели ты этого не хочешь? И годы тут ни при чём, - раздражённо сказал Паша.
Голоса дочери я не услышала, кажется, она была в смятении.
- Давай поможем ей принять правильное решение, Гульнара, дело даже не в твоей учёбе, если баба Халида, испугавшись своих чувств, сбежит от своего счастья, мы этого уже никогда не исправим и не простим себя, - говорил Паша.
- А как же папа... - Гульнара была растеряна.
- Господи, твой папа давно умер, смирись с этим. А они живые и им жить ещё и жить, прости. А Александр Фёдорович очень хороший, серьёзный мужик, - убеждал Паша.
Я была удивлена, не зная, что и думать.
Голоса затихли, видимо, они ушли от дверей спальни. Уснуть не получалось, Гульнара всё не возвращалась. Катя давно спала и я встала, чтобы посмотреть, где моя дочь и Паша. Заглянув на кухню, я их не увидела, тихонько прошла по широкому коридору и приоткрыла дверь кабинета. Они сидели на диване, Паша обнял Гульнару за плечи, а она, положив голову ему на грудь, кажется плакала. Я постучалась, чтобы не смущать их. Гульнара тут же вскочила с дивана и испуганно поправила волосы.
- Мамочка? Я думала, Вы уже спите, - пробормотала Гульнара.
- Уснёшь тут с Вами. А Вы почему не легли? Я же сказала тебе, вещи собирать, - войдя в кабинет, сказала я.
Гульнара молча вышла и пошла в спальню.
- Баба Халида, мы ничего дурного не делали, почему Вы так? Я почти уговорил Гулю, не нужно торопиться, ведь потом ошибку не исправить, - сказал Паша.
- Не понимаю, о чём ты. Спать иди, поздно уже, - ответила я, собираясь уйти.
- Всё Вы понимаете, баба Халида, понимаете, что Ваша дочь мне очень нравится, да и я ей тоже. Вы что-то имете против меня? - спросил Паша, заставив меня остановиться.
- Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя, как сына, Паша. Но Вы должны учиться, а не о глупостях думать, - ответила я.
- Любите, говорите... а не доверяете? Неужели, Вы могли подумать, что я смогу обидеть Гулю? - кажется, Паша обиделся.
- Нет, что ты, мне это и в голову не приходило, - быстро ответила я, хотя была такая мысль.
Молодые часто совершают ошибки и меня пугало отношение Паши к моей дочери. Но Паша говорил очень искренне, просто он уехал от нас давно и я не знала, каким он вырос, хотя он всегда был добрым и рассудительным. Вдруг, он подошёл ко мне и взял меня за руки.
- Баба Халида, не уезжайте, не нужно делать того, что может испортить жизнь Вашей дочери, не ломайте ей судьбу, да и себе тоже. Ведь жалеть будете, а будет поздно, - заглядывая в мои глаза, говорил Паша.
- Ладно, Паша, поздно уже, спать иди, - сказала я.
К моему удивлению, Паша, не возражая, повернулся и вышел из кабинета. Я пошла за ним, в спальню, Гульнара лежала с открытыми глазами и плакала.
- И почему слёзы? Что случилось? - спросила я, подойдя к ней.
Она села на кровати и вытерла мокрое лицо.
- Мамочка, Вы простите меня, я наверное эгоистка. Паша прав, Вы тоже имеете право быть счастливой. Я была не права, если у Вас... ну это... если Вы и Александр Фёдорович хотите пожениться, я не против, - не смея смотреть мне в глаза, опустив голову, сказала Гульнара.
- Спасибо конечно, дочка, но не забывай, сколько мне лет, ну какая я невеста? Смешно. Да и семья у меня, не забыла? - сказала я.
- У брата своя семья, а я... я очень люблю Вас, мамочка и помехой Вам не буду. Не торопитесь, подумайте. Ведь полковник и правда замечательный человек, - сказала Гульнара.
Я улыбнулась.
- Кажется, моя дочь повзрослела, - подумала я.
- Давай спать, дочка, я очень устала, - сказала я, ложась на кровать.
Гульнара легла рядом и обняла меня за шею.
- Мамочка, умоляю Вас, я не хочу уезжать, - тихо произнесла Гульнара.
- Тебе очень нравится Паша, да? - спросила я.
От неожиданности моего вопроса, я почувствовала, как Гульнара напряглась.
- Мамочка... - пробормотала дочь.
- Спи, - тихо сказала я, поцеловав дочь в голову.
Утром я проснулась рано, мысль об отъезде не покидала меня, Гульнара крепко спала, я, поднявшись, оделась и прошла в туалет. Умывшись, я зашла на кухню. Дети спали, нужно было готовить завтрак, но вчерашний ужин стоял за окном кухни. Я села на стул и сложив на коленях руки, задумалась. Бывают в жизни моменты, когда, несмотря на зрелый возраст, ты словно на перепутье и не знаешь, как поступить. Я решительно встала и прошла в спальню. Машинально стала собирать свои вещи и вещи дочери. Хлопнула дверца шкафа, Гульнара проснулась и с удивлением посмотрела на меня.
- Мамочка? Что Вы делаете? - побледнев, спросила она.
- Собираю вещи, дочка. Мы не можем здесь оставаться, сделаешь перевод документов в Ташкент, думаю, это можно сделать, - ответила я.
К моему удивлению, Гульнара, ничего мне не ответив, стала помогать складывать вещи в сумку. Это меня обескуражило, но я промолчала. Но когда мы с ней вышли с вещами в прихожую, там, сложив руки на груди, стоял Паша.
- И что всё это значит? - спросил он.
- Мы уезжаем. Вы ребята уже совсем взрослые, может Анна к Вам вернётся. Не захочет свою дочь оставить одну, - ответила я.
- Ааа, ну да, она же мать, всё-таки. А Вы знаете, баба Халида, всё правильно, уезжайте, да-да, уезжайте. И не смотрите на меня так. Почему не поломать всем жизнь, а? Себе, сыну, дочери... Почему? - говорил, вернее выговоривал почти по слогам Паша.
- Паша, не нужно. Мне и так тяжело, - беспомощно произнесла я.
- Если мать вернётся, Ваш сын Абдулла останется один, потому что я назад свою мать не отпущу. Дочь Ваша уезжает не по своей воле, может Вы крадёте её и моё счастье, а о Вас я вообще молчу. Я провожу Вас, - сухо сказал Паша и открыл входную дверь.
Наверное, я бы вышла из квартиры и никогда бы больше сюда не вернулась, но слова Паши меня очень задели и всё же я нагнулась, чтобы поднять сумку. А когда подняла голову, обомлела... на пороге стоял Александр Фёдорович, с цветами, уж не знаю, откуда он их достал с утра.
- Лидочка, прошу Вас, выходите за меня замуж. Не уезжайте, не разбивайте мне сердце, - протягивая мне цветы, сказал полковник.
А я стояла и готова была провалиться сквозь землю, от стыда перед Пашей, перед дочерью, подумав, что скажет сын. Но ещё я почувствовала, как моё усталое сердце, словно оживает. Паша кивнул Гульнаре и они тихонько ушли, оставив нас наедине. Александр Фёдорович очень близко подошёл ко мне, а я не смела взглянуть на него, снова чувствуя себя молодой. Вдруг он положил цветы на полку с обувью и приподнял мне подбородок. Внимательно глядя мне в глаза, он нагнулся и поцеловал меня, прямо в губы. Я испуганно зажмурила глаза и стояла, боясь пошевелиться. По телу прошла дрожь и нега, до кончиков пальцев ног, чего со мной так давно не было.
- Прошу Вас, не надо. Стыд-то какой, - закрыв лицо руками, произнесла я.
- Любить - это не стыдно, Лидочка, скажите "да" и мы будем счастливы. Я не знаю, сколько мне осталось, я и не надеялся, что вновь обрету покой и такие чувства, от которых петь хочется, жить хочется, Лидочка. И я Вам так благодарен, дорогая, это Вы подарили мне вторую жизнь, - обнимая меня, говорил Александр Фёдорович.
А я в этот момент почему-то представила строгое лицо сына. Абдулла осуждающе качал головой.
- Прошу Вас, Александр Фёдорович, не мучайтесь Вы меня, отпустите домой. Ну нельзя же так, - с отчаянием воскликнула я.
- Никуда я тебя не отпущу, Лидочка, слышишь? Я нашёл тебя и терять не хочу. Не оставляй меня. Если ты уедешь, я поеду за тобой, на коленях молить буду, - не отпуская меня из своих объятий, переходя на "ты", сказал полковник.
Мне стало не по себе, я представила, как этот мужественный человек, прошедший войну, испытав столько боли, стоит передо мной на коленях и молит, чтобы я согласилась выйти за него замуж.
- Дайте мне время, Александр Фёдорович, не торопите меня. У меня сын, я должна ему сказать, дочь взрослая... о, Аллах, что же мы делаем? Нас же засмеют, - я была в отчаянии.
Ведь он мне тоже очень нравился, хотя сознаваться самой себе в этом было очень тяжело.
- Конечно, я понимаю. Это я одинокий волк, а у Вас некие обязательства перед Вашей семьёй, я буду ждать, Лидочка, но не тяните долго, у нас не так много времени, - сказал Александр Фёдорович, отпуская меня.
Потом, тяжело вздохнув, он быстро вышел из квартиры. Услышав, как хлопнула дверь, тут же вышли Паша и Гульнара. Они молча смотрели на меня, ожидая моего решения.