- Мне обязательно надо придумать какое-то русское имя, - сказал мой друг и вздохнул. – Корейские имена для европейцев слишком сложные.
- Да что же в них сложного? Три коротких слога, если писать по-корейски. Ким Доджин. Я запомнила. И другие тоже запомнят.
- Учитель сказал подумать над этим. Я хочу быть Юрой, в честь Гагарина. Юрий Ангелович.
- Почему же Ангелович? – я еле удержалась, чтобы не расхохотаться в голос.
- Мой отец ходит в католическую церковь. Когда его крестили, дали ему имя Анджело. По-русски получается, что моё отчество будет Ангелович, - со знанием дела продолжил довольный Доджин. – Я люблю ходить в церковь по субботам. Там никто не спешит. Можно подумать… Но я обычно не думаю долго.
- Что же ты тогда делаешь?
- Сплю перед богом. У нас в Корее много церквей. Люди приходят туда, как в музей. А мне просто хорошо спать в церкви. Я люблю простые вещи. Вкусно покушать, увидеть закат и побыть с семьёй.
Слова Доджина заставили меня задуматься. Отчего некоторые люди так отчаянно не хотят признавать в себе природное, родителями данное, то, что есть в каждом из нас от рождения? В тот вечер я проверила домашнюю работу корейца по русскому языку. Юрий Ангелович ещё долго и оживлённо философствовал на житейские темы.
***
Прошёл год. Я стала студенткой Института русского языка и культуры. Москвой завладела золотая осень. Всё преобразилось под высоким чистым небом: яростней загорелись купола, чётче проявились дома из красного кирпича и стены часовен, монастырей стали белее и строже. У меня началась педагогическая практика. Каждый день – новая группа и преподаватель, всё интересно и необычно.
Сама дорога к ИРЯиКу – сплошное приключение. С раннего утра по улицам, ведущим в институт, проходят сотни студентов. Для них Россия – дивный мир, полный сюрпризов, непохожий ни на какой другой. В этом году самый большой поток учащихся из Китая. Вот идёт навстречу китаец в длинном вязаном шарфе и расстёгнутом пальто. Он чему-то улыбается и смотрит в небо, будто герой азиатской драмы. Ветер гонит по улицам перелётные кленовые листья, хлопает полами прохожих пальто. Впереди лопочут на родном наречии девчонки-китаянки. Они ещё привыкают ко всему, поэтому затихают всякий раз, когда видят местных, и очень внимательно всех рассматривают. Мне понятно их чисто женское любопытство, поэтому я прохожу мимо с улыбкой на лице. Передо мной возникает группа весёлых ребят. Эти смельчаки явно хотели бы обнять всех девушек, которых встретят по дороге. Воспитание не позволяет им практиковать объятия, так что парни просто сияют при виде красавиц. Отсчитав энное количество зебр, дохожу до нужного корпуса. Над входом в дом из красного кирпича на многих языках написано: «Здравствуйте! Добро пожаловать!». Здесь иностранцы за год осваивают великий и могучий, учатся писать, читать, думать по-русски. Обычно мы не представляем, как это трудно и сколько смелости надо, чтобы отправиться в чужую страну учиться, не зная ни языка, ни культуры.
В полутёмных коридорах старый паркет вторит каждому шагу. На стенах висят картины, выполненные студентами. Здесь среднерусские пейзажи соседствуют с портретами африканцев и шедеврами китайской, корейской, японской каллиграфии. Такая художественная разноголосица была бы неуместна в музее, но в институте всё иначе. Каждое произведение – часть большого полотна, написанного талантливыми людьми.
Я останавливаюсь у окна. До начала занятий ещё целый час, а двери аудиторий уже разговаривают, ведут утреннюю перекличку: «Ко мне один пришёл!». «А ко мне уже трое!». Вдруг всё замирает на какой-то миг, и с улицы в окна летит переливный звон из храма Всех Преподобных Отцев Киево-Печерских. Кто рано пришёл на учёбу, тому благословение. Умолкают колокола, оживают аудитории. Прилежные китайцы командным голосом репетируют пересказы. Иногда монологи прерываются: вниманием студентов неизменно завладевают смартфоны. Эти небольшие устройства становятся порталами в далёкие края. Что греха таить, многие студенты носят в себе тоску по родине. Её не заглушить ни новыми впечатлениями, ни походами в кафе, где подают блюда привычной кухни. Зато реальность становится чуточку мягче, когда встречаешь человека, с которым можно поговорить на родном языке.
***
Дверь в аудиторию, где я сегодня буду проходить практику, уже открыта. Там сидит спиной ко входу студент. О его присутствии говорит лишь тихий шелест страниц. Эта неподвижная как изваяние спина поначалу меня озадачила: откуда он? Но когда я приметила на столе электронный словарь и наушники, предположила, что это японец. Позже в класс зашёл румяный расторопный мексиканец, за ним подтянулись китаец с китаянкой. Вот и вся группа.
- Здравствуйте! Где мне можно сесть? – спрашиваю у ребят.
- Здравствуйте, - проявил инициативу улыбчивый мексиканец. – Садитесь здесь, пожалуйста.
Пока китайцы деловито разливали ароматный чай из термоса (и где только чашки раздобыли?), я устроилась между японцем и мексиканцем. Ребята сообщили, что у них в группе есть ещё и американец, но он улетел домой по каким-то неотложным делам. Вскоре пришёл учитель и начался урок. Это первая смешанная группа в моей практике, так что я с интересом ловила каждое слово.
Антонио поведал, что любит готовить блюда мексиканской кухни. Он рассказывал о своём увлечении по-русски, активно жестикулируя загорелыми красивыми руками. Почему-то сразу захотелось есть. Застенчивый Коуки, как оказалось, читает исторические романы о ниндзя и сам пишет рассказы. Серьёзная с виду Ксиаофан ночами не спит, поглощает китайские романы. А сдержанный Сяо Фэн – любитель кино…
Время пролетело быстро, вот и обеденный перерыв.
- Вы что-нибудь полезное для себя вынесли из наших занятий? – спрашивает учитель.
- Разумеется. Это первая группа, где ученики используют свои реальные имена. Удивительно! Думаю, так гораздо лучше. Студенты чувствуют ответственность за всё, что происходит в аудитории. Они серьёзнее относятся к учёбе.
- Ну, во-первых, я считаю, что надо уважать папу с мамой и то имя, которое они дали своему ребёнку. А во-вторых, это только поначалу кажется сложным – запомнить иностранное имя… Удачи вам!
***
Иногда нам жизненно необходимо услышать правильные слова. Простая истина путешествует от человека к человеку. Правде не важно, в чьём сердце поселиться, она не делит людей на восточных и западных, она просто есть для всего человечества. Слышишь, Доджин? Давай уважать маму с папой!