1.
В XI в. Корсика перешла во владение тосканского города Пизы. Пизанцы боролись за расширение своих позиций на Корсике, насаждали свою культуру. Право на Корсику долгое время оспаривала Генуя. В XIII в., одержав победу над Пизой, Генуя овладела Корсикой. Против генуэзского господства на Корсике неоднократно поднимались народные восстания. Мощным восстанием под руководством народного героя Корсики Паскаля Паоли ответили корсиканцы и на попытку Франции в 1768 г. установить свое господство над островом. Сближение с Францией наступило лишь после Великой французской революции; этому во многом способствовал Наполеон I, уроженец Корсики. Вследствие широкого привлечения корсиканцев в армию Наполеона было ускорено проникновение французского языка и культуры на остров. («Википедия»)
2.
Майское утро 1785 года выдалось в Кальви замечательным. Тутовник отцветал красивыми, как свисающие свечки, гроздьями мелких белых цветков, лепестками которыми, как снегом, была усыпана вся земля в саду. Поверх каменных изгородей, окружавших сад, рос маки, колючий непроходимый кустарник, и его темно зеленая, еще не выгоревшая под летним палящим солнцем листва хорошо контрастировала с синим безоблачным небом, каким оно бывает только весной. Первые лучи солнца еще не были такими жаркими и в воздухе веяло приятной прохладой. Вдали высилась вершина Капу ди а Вета («Пик Жизни») - самая высокая гора в окрестностях Кальви, которую было видно отовсюду. Старый дом, покрытый замшелой черепицей, просыпался. На крутом скате крыши распахнулось маленькое мансардное окно, и в нем показалась миловидная девушка с темными распущенными волосами.
Она жмурилась ярким лучам солнца и улыбалась, вспомнив о своем ухажере, Карло Пикколи, который уже второй год регулярно пробирался по вечерам в сад и пел нежным голосом о своих чувствах к ней. Хотя Карло был уже далеко не юноша, и ему шел двадцать шестой год, он давно должен был остепениться. Но, все же, в его душе сохранилась капелька нежности и любви, которую не могли развеять стычки и баталии, постоянно преследующие несчастный народ острова. То пизанцы, то генуэзцы, а сейчас и французы. Никому не давал покоя их небольшой остров, лежащий на пути из Тосканы во Францию и Испанию. На острове были удобные гавани для торговых судов, которые могли укрыться в них от зимних штормов. Но, возвращаясь назад к ее жениху, Карло, о нем можно было сказать, что, происходя из видного, хотя и небогатого рода, он водит дружбу с семейством Паоли, возглавлявшим национально-освободительную борьбу корсиканцев, а также с их друзьями, семейством Буонапарте. Он был настоящим патриотом своей родины, для которой хотел свободы, независимости и процветания. В этом его настрое изрядную роль сыграли и якобинцы, подтачивавшие французскую монархию, которая сама давно прогнила и тормозила собой всю прогрессивную Францию, и которые способствовали центробежным силам на окраинах государства. Но и раньше, Корсика всегда была лакомым куском, и постоянно переходила из одних рук в другие. Этому надо было положить конец, и Карло участвовал в тайном обществе сторонников Паоли.
3.
Окошко на мансарде закрылось, и час спустя прекрасная Анжела вышла из дома. Она пошла по делам – купить в лавке молочника свежего молока, в лавке сыродела – козьего сыра, и узнать последние новости на центральной площади их городка.
Анжела вышла, отворив старую скрипучую, местами заржавевшую решетку калитки, украшенную гербом их семьи, который отчеканил местный чеканщик Антонио. Новый герб еще не успел потускнеть и бросал красноватые блики под лучами солнца, уже поднявшегося довольно высоко.
От земли, пропитанной непродолжительным ночным ливнем, исходили томные ароматы весны. Еще не наступила изводящая даже местных жителей июньская жара, и день предполагался быть очень хорошим.
Анжела быстро застучала каблучками своих деревянных туфель вниз по брусчатке мостовой. Хотя эту дорогу трудно было назвать мостовой. На ней едва разъезжались две брички, такой она была узкой. И она вилась вверх и вниз, не оставляя места ни для одного ровного участка. И не мудрено, ведь почти вся Корсика представляла собой один горный массив.
Не успела Анжела дойти до поворота на площадь, как из за угла показался отряд солдат в синих мундирах с высокими киверами. Французы уже достаточно прочно обосновались на острове, поэтому их солдат и офицеров можно было встретить в любой таверне.
- Вот она, держите ее! – вскричал человек в черной шляпе с обвисшими полями, в потертой бархатной кофте и кружевным жабо, которое уже давно вышло из моды. Он показывал на нее своей саблей, выхваченной из ножен. – Это она, та – которая вчера плохими словами называла нашего короля!
Не успела Анджела ничего подумать, как солдаты подбежали к ней, схватили и потащили вниз по улице. Она отбивалась, как могла, но ничего не могла поделать против грубой мужской силы.
4.
В то же самое утро Карло Пикколи вышел из дома. Он был одет в черный камзол с белой кружевной сорочкой, подпоясанный широким кожаным ремнем с медно, натертой до блеска пряжкой, на которой был изображен герб его древнего рода. Голову его венчала широкая черная шляпа с белым пером. В Париже бы решили, что он одет в одежду своего дедушки. Но Корсика была далеко от Парижа, и здесь были свои законы моды. Его ноги приятно облегали мягкие сапоги с большими медными пряжками и низкими широкими голенищами, вывернутыми наружу. Такие легкие сапоги были весьма удобны для путешествий по скалистым тропинкам и дорожкам Корсики. Шею охватывала широкая прочная шелковая лента, на которой висела короткая изогнутая сабля, изготовленная по технологии сарацин. Эта сабля при искусном обращении могла легко перерубить длинные, тяжелые и неудобные сабли французских офицеров. Корсиканцы многие сотни лет боролись за свою независимость и весьма преуспели в фехтовании этими короткими кривыми саблями.
Улыбаясь, Карло щурился уже высоко поднявшемуся светилу, и напевал веселую песенку про шаловливую корсиканскую повариху, которая попыталась накормить роту французских солдат, и что из этого потом получилось. В нос бил запах лаванды и мирта, капельки росы еще не успели до конца высохнуть на узких листьях колючего кустарника маки. И они на все лады играли искрами, как будто кто-то очень щедрый осыпал кусты горстью бриллиантов.
Напевая веселую песенку, Карло приблизился к калитке своей невесты Анжелы. Не успел он ее отворить, как вдали из-за поворота улицы показался растрепанный мальчишка Николя. Он бежал так быстро, что щеки его раскраснелись, длинные волосы растрепались, а полы красной курточки развевались по ветру.
- Синьор Пикколи, синьор Пикколи! – кричал издали мальчишка. – Вашу Анжелу захватили французы и потащили к себе на корабль.
- Что ты такое говоришь, Николя? – удивился Карло. - Еще вчера вечером Анжела выходила на балкон. Она, скорей всего дома. Наверное, ты обознался.
- Да нет же, нет! – продолжал кричать мальчишка. – Вот, если Вы мне не верите! Вот ее платок. Она обронила его, когда пыталась отбиться от солдат.
Карло взял платок из рук подбежавшего мальчишки. Он поднес его к носу и почувствовал запах знакомых духов. Потом он рассмотрел платок повнимательней, и увидел монограмму А. М. Это были инициалы его Анжелы. Анжелы Мичелли.
В голове Карло что-то помутилось и поднялась тяжелая красная волна, которая заволокла взор. Он сорвался с места, и стуча высокими каблуками сапог, побежал вниз по мостовой.
Когда он добежал до пристани, то увидел далеко в море шлюпку, полную матросов, которые отчаянно гребли к стоящему на якоре в гавани французскому бригу. Среди матросских шапочек он увидел шляпку своей ненаглядной Анжелы. Конечно, с такого расстояния невозможно было угадать черты ее лица, но знакомая шляпка, а также принесенный мальчишкой платок не оставляли у него никаких сомнений.
Карло от бессилия сжал кулаки так, что на ладонях показалась кровь. Но он ничего не мог поделать. Не бросаться же вплавь за шлюпкой? К тому же, бриг был восемнадцатипушечным – по девять пушек с каждого борта. И любое невоенное судно, будь то рыбацкий баркас или купеческая барка, могло разнести в щепки с одного только залпа, если бы они приблизились к нему на расстояние пушечного выстрела. Карло немного изучал артиллерийское дело, к тому же, его молодой друг Наполеон, сын Карло Буонапарте, тоже учился в артиллерийском училище и немного просвещал Карло относительно пушечной стрельбы. Да, кавалерийской атакой взять бриг, а тем более, отбить Анжелу было невозможно. Карло в глубокой печали побрел назад к дому. Такой прекрасный день был безнадежно испорчен. И перед ним встала практически неразрешимая задача. Ждать, что Анжелу быстро отпустят, было нельзя. Карло слышал, что делали с теми, кто плохо высказывался в адрес короля.
- И дернуло же ее, вечно молчаливую, высказаться в таверне? – Тихо про себя сказал Карло в растрепанных чувствах. - Это все ее отец и брат – они не держат языки за зубами у себя дома, вот и смутили наивную девушку. Хоть бы сказали, что за пределами дома надо молчать, пока эти ненавистные французы вершат судьбу нашей Корсики!
5.
Раз уж день был испорчен, все планы нарушены, то Карло завернул к таверне неподалеку от центральной площади Кальви. Открыв скрипучую дверь из некрашеных, местами выщербленных досок, он вошел в полумрак таверны. Сев за стол, Карло заказал большую бутылку хорошего испанского хереса. Надо было выпить, что покрепче, чтобы снять нервное напряжение и побыстрей найти решение проблемы.
В ожидании, пока гарсон принесет ему бутылку, он увидел за соседним столиком своего старого друга Фабио, который прославился тем, что прошел курс технических наук в инженерной школе в Генуэзском университете.
- Фабио, друг, как ты поживаешь? – воскликнул Карло. – Сто лет тебя не видел. Что-то новое изобрел, не иначе! Наверное, решил построить такую длинную лестницу, чтобы живым забраться на небо и отведать нектара из райского сада?
- Да нет, Карло. Поживаю нормально. Только не надо так громко говорить. Ты знаешь, что везде даже стены имеют уши. Особенно, когда касается вопросов высшей власти. До которой даже с длинной лестницей не достать, - ответил ему Фабио.
- А я вот в печали. Не слыхал, что эти лягушатники сделали с моей Анжелой?
- Пока нет. Хотя сорока на хвосте всегда быстро новости разносит.
- Ее забрали на бриг, который стоит в гавани на якоре. Ей может грозить Бастилия. Родители вырастили ее, воспитали, да не научили держать язык за зубами. Так что ты прав насчет стен с ушами. И теперь вот я никак в голову не возьму, как же ее оттуда выручить, пока бриг не ушел во Францию
- Я слышал, что, действительно, на этот бриг свозят всех, кто недоволен действиями французов. Уже не один житель острова пропал. Ты то вот хоть видел, как ее увозили. А многие пропали без следа.
- Наверное, когда они заполнят пленниками трюм, то отчалят. Надо что-то предпринять до их отплытия.
- Ты знаешь, я думаю, что смогу тебе помочь. Я помню, как ты спас меня тогда, когда мы ходили на тунца. Когда канат сети обмотался вокруг моей ноги и меня утащило в море. Я бы погиб тогда, если бы не твой смелый прыжок в воду. Поэтому я твой должник и у меня есть для тебя одно предложение.
- Какое же? Отлить батарею береговых пушек и расстрелять бриг до его отхода из гавани?
- Конечно же, нет. Ты знаешь, что французские патрули рыщут по всему острову, и даже одну пушку нельзя не то, что отлить, а просто выкатить на набережную на расстояние выстрела. Да, к тому же, бриг стоит дальше, чем расстояние полета пушечного ядра.
- Тогда, наверное, ты, как Архимед, хочешь поджечь бриг с помощью тысячи маленьких зеркал в солнечный день? – пошутил Карло
- Это – интересное предложение, – ответил Фабио. - Я его обдумаю в следующий раз. Но на этот случай у меня другой вариант. Ты когда-нибудь слышал о подводных лодках?
- Я читал одну книгу. В которой рассказывалось о подводном судне француза Де Сона.* Который предлагал голландцам решение, как потопить английский флот в ходе голландско-английской войны. Но ничего у него не вышло, хотя он впервые применил колесо вместо весел.
- Ты очень начитан, Карло, - польстил ему друг. – Действительно, изобретение Де Сона было очень интересным. Но он не провел достаточных испытаний, и опростоволосился перед голландцами. Я взял некоторые из его устройств, и на их основе разработал собственную конструкцию. Смотри, я тебе ее нарисую. Попроси у гарсона кусок бумаги и перо с чернильницей.
Когда гарсон принес письменные принадлежности, друзья попросили его удалиться. Оглянувшись, не подсматривает ли за ними кто-нибудь из соглядатаев короля, они углубились в технические подробности изобретения Фабио. Вот что рассказал и нарисовал Фабио своему другу.
* * *
6.
Подводная лодка Фабио была построена из трех больших дубовых бочек. Каждая бочка в ширину составляла около одного человеческого роста, а в длину - полтора человеческих роста. Бочки были скреплены между собой железными прутьями и железными обручами. На прутьях была нарезана резьба, и с помощью гаек прутья плотно стягивали бочки между собой. Для предотвращения появления течей все бочки были просмолены и дополнительно обтянуты толстой свиной кожей самого высокого качества. А для уплотнения валов, выходящих из бочек наружу, были установлены сальники, набитые войлоком и самым лучшим бараньим салом. Сало смазывало вращающиеся валы для облегчения их вращения, и препятствовало попаданию морской воды внутрь. По бокам снаружи средней бочки были устроены два гребных колеса. Чтобы колеса не создавали помех при движении вперед, их верхняя часть была закрыта кожухами из кованой меди. Таким образом, наружу из кожухов выходили только нижние половины колес, и при их вращении вода отбрасывалась гребными шлицами назад, толкая при этом лодку вперед. Колеса можно было крутить как вместе, так и порознь. При совместном вращении лодка двигалась вперед или назад, при вращении «враздрай» (в разные стороны) можно было развернуть лодку прямо на месте. В носу лодки был устроен таран из чугунного стержня, на конце которого был закреплен чугунный конус, предназначавшийся для пробития днища вражеского судна. Таран крепился к большому чугунному котлу, выполняющему функцию обтекателя. Для придания лодке дополнительного ускорения перед тем, как она ударит в борт судна, в ней был устроен специальный механизм, состоящий из очень мощной металлической пружины из упругой стали, и шестеренчатого редуктора. Пружина заводилась усилиями гребцов перед непосредственно перед атакой. Последняя шестеренка специальным рычагом подводилась к шестерне на гребном валу, вращающем колеса. Если при движении под водой лодка медленно шла вперед, вращаемая лишь усилиями ног гребцов, то перед ударом о корабль она могла разгоняться за счет дополнительной энергии пружинного механизма. Таким образом, лодка за счет мгновенного прироста скорости могла легко пробить борт деревянного парусника, даже если бы он был обит листами меди. На испытаниях Фабио смог пробить деревянный щит толщиной в ширину человеческой ладони, покрытый медным листом толщиной в половину ширины большого пальца руки (около половины дюйма).
Наверху лодки была вертикально установлена еще одна небольшая дубовая бочка, в переднюю часть которой был вставлен иллюминатор из толстого венецианского стекла. Бочка выполняла функцию ходовой рубки, немного возвышаясь над волнами и позволяя капитану через иллюминатор наблюдать за ходом движения лодки для того, чтобы направлять ее в нужное место вражеского корабля. При этом таран двигался под водой, нанося существенные повреждения днищу корабля противника.
Энергии пружины также должно было хватить на обратный ход лодки, когда она вытаскивала таран из корабля неприятеля. В том случае, если таран застревал настолько прочно, что его нельзя было извлечь, то он отбрасывался специальным рычагом. В лодке имелось два дополнительных тарана, которые можно было опять установить в ее носу после атаки.
В нижней части лодки был закреплен дополнительный балласт из больших свинцовых пластин, который погружал лодку до смотрового иллюминатора. Таким образом, вся лодка шла практически под водой, а на поверхности оставалась лишь рубка из небольшой бочки. Попасть в такую маленькую мишень из пушки ночью, при волнении, было очень сложно. А чтобы свинцовые ружейные пули корабельной команды не могли пробить рубку. Для этого она была дополнительна защищена чугунными пластинами. Поэтому лодка вполне могла выполнять свое предназначение и беспрепятственно покидать поле боя.
7.
- Теперь ты понял, какое интересное сооружение я создал? Я готов предложить его тебе, чтобы освободить твою Анжелу. Сегодня ночью мы можем это сделать. Нужно полнолуние, чтобы при свете луны выйти на бриг.
- Ты хочешь сказать, что ты уже построил свою лодку? А на какие средства? Здесь только одних материалов на круглую сумму, не говоря уже о работе. Не один же ты ее строил?
- Конечно, не один. Деньги мне дал Паоли. Он готов помогать всем, кто сможет освободить нашу Корсику от французских захватчиков.
- А где ты хранишь свою лодку? Ведь все прошаривается французами. Они ее сразу уничтожат, как только она будет обнаружена.
- На побережье, в горах, в сторону Аяччо, есть один морской грот. С моря он закрыт скалой, так что его не видно. А с суши к нему не так просто подобраться. Там кругом отвесные скалы. Есть только один секретный ход в скале через скрытые пещеры. Он идет из хижины рыбака на самом верху скалы. Никто о нем не знает. А хижиной владеет один из друзей Паоли.
- Да, это очень интересно. Я готов на самое рискованное предприятие. Моя Анжела в опасности, и ты знаешь, как я ее люблю. А храбрости мне не занимать. Вот только с подводными лодками я никогда не имел дела.
- Не беда! Я тебе все объясню, и ты быстро это поймешь. На практике, когда выйдем в море, за час можно научиться управлению лодкой. А при атаке я буду командовать, а ты- просто выполнять мои команды. Рулить тебе не придется. От тебя потребуется только большая сила, так что ты перед отплытием поужинай поплотнее. От голодного толку, как от козла – молока!
8.
Вечером, до захода солнца, Карло пришел к Фабио домой. Тот жил в соседнем квартале. Уже вечерело. Друзья запрягли бричку парой лошадей, и выехали за город.
Дорога вела то в гору, то под гору. Порой приходилось слезать с брички, поскольку лошади не могли взобраться на крутой подъем. Или наоборот, идти рядом и сдерживать бричку, чтобы она не разгонялась под гору. За два часа они добрались до хижины, стоящей на краю высокой скалы.
Заехав во двор, Фабио привязал лошадей и задал им корму. Друзья зашли внутрь хижины. Фабио снял часть досок с пола. Под ними обнаружился большой квадратный люк. Когда люк был открыт, Карло увидел темный провал подземного хода, в который вела крутая лестница.
Фабио запалил небольшую лампу, горящую на масле камбалы. Лампа чадила и отбрасывала неверные тени на каменную кладку стен.
- Полезай за мной. Только закрой люк, - приказал Фабио. - Там, внизу, есть задвижка. Мы ее закроем на тот случай, если вдруг французы доберутся до этого места. Чтобы они повозились не один час, пока откроют его. А мы тем временем будем уже далеко.
Друзья забрались в подземный ход. Карло закрыл за собой люк и с силой вогнал задвижку в скобу, прочно вбитую между камней. Оказалось, что ФАбио как в воду глядел. Пока они спускались вниз, в хижину ворвался французский патруль. Они увидели люк и стали стучать в него прикладами. Но люк был сделан не одну сотню лет назад из прочнейшего корсиканского дуба, поэтому вниз лишь сыпалась пыль и мусор.
Когда друзья спустились в грот, то Карло увидел большой провал, на дне которого плескалась вода. Посередине грота на волнах колыхалась лодка. Ее корпус просвечивал сквозь прозрачную воду. Над поверхностью воды торчала лишь самая верхняя часть корпуса и небольшая рубка. Лодка показалась Карло на удивление большой. Но это было обманчивое впечатление. Его создавала ограниченность пространства грота. Днем, в открытом море, лодка выглядела не больше маленького рыбацкого баркаса.
Поставив лампу на торчащий из стены камень, Фабио спрыгнул с небольшого причала на корпус лодки, который немного погрузился в воду под его тяжестью. Он прошел, балансируя руками, и взобрался на рубку. С глухим металлическим стуком и лязгом он открыл люк. Этот лязг эхом отразился от стен грота.
- Карло, возьми лампу. Здесь темно, как в пузе у дьявола!
Карло взял лампу и так же, как и ФАбио, пробрался по корпусу лодки до люка рубки. Когда он встал на лодку, она еще больше ушла в воду, которая замочила сапоги Карло. Добравшись до люка, он спустился вниз.
В неверном свете масляного светильника Карло увидел все устройство лодки изнутри. Здесь были специальные деревянные скамьи с большими колесами напротив них, на которых были укреплены педали с такими же стременами, как у конской упряжи. В хвосте лодки тускло мерцали шестерни пружинного механизма. И еще было установлено несколько рычагов около небольшого деревянного штурвала.
- Располагайся, Карло, не стесняйся. Твое место – на этом сиденье, - начал инструктировать новичка Фабио. – Видишь, такие большие колеса со стременами между ними? Ты должен вдеть ноги в эти стремена и крутить колеса, как мельничные жернова. Понял?
- Отчего же не понять, Фабио? Проще простого, - усмехнулся Карло.
- Будет тяжело, когда лодка трогается с места, и станет легче, когда она разгонится. Но при этом нельзя сбавлять темп. Хотя, когда выдохнешься совсем, можно будет передохнуть. Нам идти по морю средним ходом с перекурами не меньше трех часов до гавани Кальви. Но, пока ты еще со свежими силами, надо будет завести пружину. Это для тебя станет отличной тренировкой. – С этими словами Фабио передвинул какой-то рычаг и повторно приказал, - а теперь, начинай крутить.
Карло принялся вращать колеса изо всех сил, но Фабио остановил его. – Не надо сейчас так напрягаться. Нам еще предстоит долгая дорого, поэтому не торопись. Хотя, судя по всему, французы скоро могут сюда ворваться. Так что давай отложим завод пружины, пока не выйдем в открытое море. Ну, налегли!
Оба друга стали изо всех сил крутить педали. Карло почувствовал, как лодка медленно тронулась вперед и закачалась еще сильнее. Фабио не только крутил педали, но и посматривал в иллюминатор. Как только лодка набрала ход, он начал управлять ею, вращая в разные стороны небольшой штурвал. Покачиваясь на небольшой волне, лодка вышла из грота и, обогнув стоящую перед входом скалу, закрывающую грот со стороны моря, вышла на морской простор. Спустя примерно полчаса интенсивной работы ФАбио разрешил Карло немного отдохнуть. От непривычной работы, а велосипеды тогда еще не изобрели, и мышцы ног не были развиты в нужных местах, ноги у Карло загудели. И разрешение на отдых он воспринял с большим энтузиазмом.
Через десять минут Фабио опять приказал начать работу. Он повторно переключил рычаг завода пружины, и Карло, как проклятый, двадцать минут заводил механизм. После этого друзья опять передохнули и уже с новыми силами направились в сторону Кальви.
9.
Через час в меру интенсивного кручения педалей Карло почувствовал, что он начал втягиваться. Ноги приятно ныли. Но тренировка корсиканца, которому зачастую приходилось подниматься на довольно высокие вершины и перевалы, давала о себе знать. И новая мышечная нагрузка была даже приятна.
Вскоре из-за мыса показалась главная гавань Кальви. И ровно посередине ее на якоре стоял французский бриг. Фабио позвал Карло в рубку, чтобы тот тоже посмотрел на своего врага, которого предстояло атаковать. На лице Карло заиграла злорадная улыбка. Ему не было страшно. Но ему страшно хотелось отомстить обидчикам и отбить у них свою ненаглядную Анжелу. Именно тогда он решил, что, если все кончится хорошо, то он сразу же поведет Анжелу под венец, не дожидаясь всяких формальностей. Эта надежна придала ему дополнительные силы, и он еще более ожесточенно принялся крутить педали в душном и влажном нутре их подводного судна.
Медленно, но верно лодка приближалась к французскому бригу. По небу бежали легкие облачка и стояла полная луна. ФАбио решил подойти к кораблю неприятеля со стороны, противоположной полной луне. В этом случае лодку не было бы так заметно, как если бы она подошла с подлунной стороны и обнаружила себя черным силуэтом на фоне лунной дорожки, созданной отражением луны в морской глади. Поэтому ФАбио сделал небольшой крюк и они зашли на бриг со стороны берега. Лодка плавно покачивалась на небольших волнах, при все механизмы работали достаточно бесшумно, поскольку Фабио заранее смазал их изрядным количеством густого бараньего жира. Когда лодка подплыла на расстояние одного кабельтова (около 100 м) к бригу, Фабио приказал Карло крутить педали как можно быстрее. И, когда до брига осталось примерно пол-кабельтова, он повернул рычаг подключения пружинного механизма. Шестерни механизма глухо заворчали и зажужжали в корме лодки. Карло почуствовал, как лодка еще больше устремилась вперед. Спустя несколько секунд после этого, когда лодка набрала максимально возможную для нее скорость, устремляемая вперед силами двух крепких мужчин и запаса энергии в пружинном механизме, раздался удар и сильный треск. Лодка, до этого летевшая во весь опор, вздрогнула и резко остановилась. Карло слетел со скамьи и сильно ударился о какую то балку, идущую попрек лодки для укрепления ее конструкции. Ему повезло, что Фабио предусмотрительно обил эту балку куском овчины, которая и смягчила удар, хотя он и получился достаточно сильным. Поскольку основной двигатель лодки в лице Карло на время потерял ориентировку в пространстве от этого удара, Фабио резко переключил рычаги на задний ход. Хотя рабочий вал, приводящий гребные колеса, бешено врашался назад, лодка как бы нехотя стала пятиться, со скрежетов извлекая таран из пробоины, образовавшейся в борту брига в результате этого удара. Карло постепенно пришел в себя, и при слабом свете масляной лампы вернулся на свое рабочее место. Он подключился на помощь Фабио и пружинному механизму, и они вместе смогли отвести лодку назад на безопасное расстояние. Затем Фабио опять переключил рычаги вперед. Завода пружины еще оставалось на пару минут работы. Лодка опять устремилась вперед, и снова ударила бриг уже в другом месте борта. За счет своей большой массы удар получался очень сильным даже при относительно небольшой скорости лодки. В это время завод пружины кончился.
- Давай, Карло, крути быстрей. А то они нас расстреляют из пушки! – Закричал Фабио.
С гудящей от удара о балку головой Карло напряг все свои последние силы. Но без помощи пружинного механизма лодка не могла извлечь таран из корпуса брига. Фабио очень не хотелось терять таран, поскольку он еще мог пригодиться, а для его замены им бы пришлось ждать наступления утра и уходить отсюда подальше в укромное место около берега. Тогда Фабио тоже подключился к Карло, и совместными усилиями, действую враскачку, переключая гребные колеса с заднего хода на передний, и затем снова на задний, они смогли все таки вытащить застрявший таран из новой пробоины.
Лодка быстро пошла назад.
- Карло, ты должен попасть на бриг, чтобы спасти свою Анжелу. Я буду ждать тебя на некотором расстоянии. Возьми вот это зеркальце. Когда ты ее спасешь, попробуй с помощью зеркальца поймать свет луны и направить его в мою сторону. Как только я увижу это мерцание, я подойду, чтобы принять вас вместе с ней на борт. Тогда прыгай с ней в воду, и быстро плыви к моей лодке.
Карло снял с себя сапоги, штаны и камзол. И остался в нижнем белье. Зеркальце он завернул в тряпочку и привязал ее веревкой к поясу. Затем он выбрался в верхний люк и прыгнул в воду. Вода еще была достаточно прохладной, но она взбодрила Карло после нескольких часов в душном тепле трюма лодки. Он быстро саженками поплыл к бригу. Все корсиканцы с детства умели хорошо плавать, поскольку море было рядом практически с каждым городком Корсики. Он подплыл к бригу, схватился руками за якорный канат и прислушался. Похоже, что на бриге после их атаки поднялась паника. Матросы бегали по палубе, слышались отрывистые команды капитана и звуки свистка боцмана. Карло тихо взобрался по толстому якорному канату* . На палубе видны были мечущиеся матросы. Карло забрался под кусок парусины, которой была накрыта бухта каната. Улучив момент, он прокрался до трюмного люка, открыл парусину, закрывавшую люк, и спустился вниз. Внизу в полной темноте он нащупал дверь, ведущую в трюм. Дверь была закрыта на прочный железный засов. Карло отодвинул его, и, открыв дверь, вошел в грузовой трюм. Вдруг он почувствовал тепло большого количества людей. Мужчины молились, а женщины тихо подвывали, либо плакали.
- Анжела, Анжела! - Позвал он негромко, боясь быть услышанным наверху. Никто не отозвался.
- Анжела, откликнись, это я, твой Карло! – громче закричал он.
Кто то выбежал из толпы и кинулся к нему. Он узнал родной запах духов и волос Анжелы.
- Карло, тебя тоже поймали? За что? Тоже за смелые разговоры? – шепотом спросила она.
- Нет же, Анжела! Я пришел на корабль сам. Мне в этом помог Фабио. Я не могу объяснить тебе все прямо сейчас. Давай свою руку, нам надо бежать.
Он схватил Анжелу за теплую и влажную руку и рванулся к выходу из трюма.
Толпа в трюме загудела и двинулась за ними. Хотя почти ничего не было видно, в трюме горели лишь небольшие плошки, заправленные китовым жиром, но движение Карло с Анжелой к выходу было замечено.
- Быстрей, давай, поднимайся наверх. – Он подтолкнул Анжелу к веревочному трапу, идущему вверх к трюмному люку. И сразу же, без промедления, полез за ней вверх.
Толпа обступила трап снизу и его стали дергать и раскачивать из стороны в сторону.
Анжела с Карло еле смогли выбраться из трюма.
Не выпуская руки Анжелы, Карло метнулся вместе с ней к спасительному парусиновому тенту. Спрятав Анжелу, он вынул из тряпицы зеркальце и стал водить им справа налево и сверху вниз, чтобы зайчик лунного света достиг глаз Фабио. В ответ он увидел такой же зайчик, который заиграл вдали между волн. Тогда Карло вытащил Анжелу из под тента и они вместе, подбежав к борту, бросились в воду. Им вдогонку прогремели запоздалые выстрелы корабельной охраны.
Анжеле было трудно плыть из-за длинного платья, в которое она была одета. Тогда Карло подплыл к ней, и, вынув острый нож, который он предусмотрительно примотал к ноге веревкой, обрезал длинный подол. Потом он попросил ее держаться за его плечи и они вместе поплыли в ту сторону, где между волн играл свет лунного зайчика.
_____________________________
* В те времена якорные цепи еще не применяли, вместо них якоря крепились на толстых пеньковых канатах, которые иногда достигали до 20 см в толщину.
10.
Карло почувствовал себя уставшим и замерзшим лишь только тогда, когда они доплыли до лодки Фабио и спустились в трюм. Для таких целей Фабио всегда держал наготове бутылку крепкого ямайского рома. Он заставил Карло и Анжелу отхлебнуть по несколько добрых глотков, после чего те наконец почувствовали благодатное тепло, разливающееся от горла до желудка, и далее по всему телу.
- Сейчас нам надо держать оборону, - сказал Фабио. Вероятно, что нас заметили с брига и за нами отправят погоню.
И вправду, наблюдая за действиями команды брига в иллюминатор, они увидели, как с брига спустили шлюпку и она пошла прямо в их сторону.
- Приготовиться! – Скомандовал Фабио. – Карло, займи свое место. Анжела пусть сядет на соседнюю скамейку и держится за нее покрепче.
Фабио тоже спустился вниз и начал качать большие кожаные мехи.
- Надо повысить плавучесть, чтобы лодка всплыла и таран поднялся ближе к поверхности. Потому что шлюпка имеет меньшую осадку, чем бриг, - сказал он. – Мехами я вытесняю воду из балластного бака.
Проделав эту манипуляцию, Фабио вернулся на свое капитанское место.
- Давай, Карло, покажем этим французам, кто такие корсиканцы! Чтобы им неповадно было лезть к нам со своими законами и своим королем. За Корсику, за Анжелу!
Друзья, уже порядком уставшие, налегли на педали из последних сил. Пружинный механизм уже не действовал. Да он и не был нужен. Борта шлюпки были гораздо тоньше корабельных, и не обшивались медью.
Лодка опять пошла вперед, прямо навстречу приближающейся шлюпке. Со шлюпки поднялась беспорядочная стрельба, и те редкие пули, которые достигали лодки, с глухим стуком расплющивались о чугунную броню в большие свинцовые лепешки. Лодка шла все быстрей и быстрей, и шлюпка шла ей наперерез, спеша навстречу своей судьбе.
Когда обе лодки столкнулись, раздался сильный удар и треск. Анжелу и Карло опять бросило вперед, но уже гораздо слабее, чем при встрече с бригом. Анжела смогла удержаться за спинку своей скамьи, а Карло мягко ударился об уже знакомую перекладину. Для шлюпки это столкновение окончилось довольно плачевно. Тараном выломало большой кусок борта ниже ватерлинии, и шлюпка стала быстро погружаться в темные воды залива. Матросы попрыгали за борт, и плавали вокруг лодки Фабио, как дельфины в морском аквариуме. Некоторые из них взобрались на рубку подводной лодки и принялись стучать в люк, пытаясь открыть его. Тогда Фабио покрутил небольшой кран, закрепленный на боковой стенке лодки. Воздух стал выходить из балластного бака и лодка медленно, но верно погрузилась на несколько метров в темную пучину моря. Матросы отплыли от того места, где только что была лодка, и наблюдали, как из-под воды выходят большие пузыри воздуха. Они решили, что вражеская лодка непонятной конструкции тоже получила непоправимые повреждения и ушла на дно вслед за их шлюпкой.
Опустившись на несколько метров вглубь моря, Фабио закрыл кран балластного бака и приказал Карло работать педалями. Им надо было отплыть подальше от места последней баталии. Надо было торопиться. В лодке было ограниченное количество воздуха и она не могла долго находиться в подводном положении. Ориентироваться под водой Фабио мог лишь по картушке компаса, поскольку в иллюминатор не было видно ничего, кроме кромешной темноты. Друзья навалились на педали и работали ими не меньше получаса. Когда воздух в лодке стал невыносимо душным, Фабио опять с помощью мехов продул балластный бак и лодка всплыла. Он открыл люк и приказал Карло и Анжеле выбраться, чтобы продышаться чистым морским воздухом.
После духоты трюма воздух казался Анжеле необыкновенно сладким. Даже слаще самого вкусного торта, который она когда либо ела в жизни. Но им надо было еще поработать, чтобы уйти достаточно далеко от брига. Когда встанет солнце, то их лодку можно будет уже разглядеть, и тогда, при условии свежего ветра, бриг сможет легко нагнать их в смертельной регате, призом которой является жизнь.
Поскольку их первоначальный грот, в котором пряталась субмарина, был уже известен французам, Фабио избрал другую тактику. Он решил найти рыбацкий баркас и спрятаться за его высокими бортами. Корсиканские рыбаки всегда поддерживали сторонников Паоли, поэтому можно было не бояться, что они передадут их в руки французов. И, когда восток окрасился зарей и облачка в высоте зарделись цветом расплавленного золота, Фабио увидел небольшую рыбацкую парусную фелюгу. Еще им пришлось немного потрудиться, и вот уже их лодка качалась борт о борт с этим суденышком.
- А-а-а, это ты, старый Фелицио? – крикнул Фабио рыбаку. Старик, которого назвали Фелицио, повернул им свое лицо, которое, казалось, состояло из одних морщин, небольших щелочек глаз, длинного носа с картофельной нахлобучкой на конце и большой колючей седой бороды. Но в лице не было никакой угрозы, поскольку оно растянулось в дружественной улыбке. Как будто их приветствовал сам морской царь. Не хватало только водорослей, запутавшихся в щетине бороды.
- Да, это я, Фабио! А ты, гляжу, на невиданном корабле явился? В бочке по морю плаваешь, как Иов?
- Нет, Фелицио, это не просто бочка! То, что ты видишь – это лишь самая верхушка моего корабля. Остальная его часть скрывается под водой.
- Да-а-а, до чего дошли люди? Воды им мало, в гости к морскому царю решили пожаловать! – изумился Фелицио. – Ты, наверное, не с пустыми руками оттуда явился? С богатым уловом – подарком морского царя. А в придачу, наверное, дочь морского царя похитил?
- Да, а как же иначе?- поддержал шутку Фелицио. – Сейчас увидишь ее собственными глазами. Анжела, поднимись на палубу.
Когда из рубки появилась Анжела, Фелицио сначала начал истово креститься, поскольку он и впрямь решил, что это дочь морского царя. Но, приглядевшись, он узнал в ней дочку старого Мичелли.
- Ай, нехорошо так шутить над стариком! – произнес он с укоризной. Никогда не думал, что синьор Мичелли и есть тот самый морской царь!
- Ладно, давай мы продолжим шутки на берегу. Я, по старой нашей дружбе, очень прошу тебя взять нашу лодку на буксир, и утренним бризом пойти в сторону грота, о котором знаю только я и еще несколько человек. И будешь знать ты. Но я тебя знаю давно, поэтому могу довериться.
А пока, не будет ли у тебя чего нибудь перекусить? Мы ничего не ели со вчерашнего дня, а Анжела, я думаю, со вчерашнего утра.
- Конечно, я всегда рад таким гостям. Мой сыр – твое вино! Угощайтесь, синьоры и синьориты!
Давно Карло с Фабио не ели с таким вкусом. А у Анжелы затворилась душа. Она столько выстрадала за ночь, что кусок не лез ей в горло. Но Карло настоял, чтобы она выпила солнечного корсиканского вина. И оно сделало свое дело! Анжела оттаяла и согрелась. На ее пухлых губках вновь заиграла улыбка. А потом она отведала еще и сыра!
Пока старый Фелицио налаживал парус, чтобы уловить утренний бриз, вся троица улеглась в носу фелюги прямо на мокрые сети, свернутые бухтой на ее дне, и почти сразу забылись тяжелым сном после бессонной ночи. Это нужно было для того, чтобы издали не было видно, что в лодке еще кто-то есть, кроме хозяина.
Ветер наполнил парус, и вода весело заструилась вдоль бортов. Подводная лодка тащилась на буксире сзади почти в погруженное состоянии. Лишь ее рубка изредка выныривала между волн. Фелицио правил рулем, напевая корсиканскую песенку о том, как один молодой рыбак, которому не повезло с уловом, вдруг выловил в свои сети зеленую русалку. Та околдовала парня так, что он забыл и свою невесту на берегу, и мать с отцом, и братьев. А потом обняла его своими зелеными чешуйчатыми руками и бухнулась вместе с ним в лазурные волны. И напрасно ждала невеста своего нареченного жениха – так и быстро состарилась от горя. Печальная песенка. Но в ней был вывод – рыбак должен думать только о своем улове, не отвлекаясь на зазывные жалобные крики рускалок. Эта песня помогала скоротать время, пока Фелицио правил свою фелюгу тому месту на берегу, который указал ему Фабио. Когда он приблизился к береговым утесам, то толкнув Фабио в плечо.
- Вставай, соня! Показывай, где вход в твой грот!
11.
Фабио протер глаза. Фелюга, пляшущая на волнах, так укачала и убаюкала его, что он не сразу пришел в себя. Но, узнав очертания берега, он указал Фелицио проход между двух больших камней. Дальше Фабио должен был вести свою подводную лодку один. Если бы с берега заметили, как фелюга входит в грот, то о его существовании сразу бы стало известно. Однако, фелюга не могла в него зайти, поскольку в грот вела небольшая пещера, залитая водой, и мачта фелюги задела бы за верхний свод пещеры. Поэтому, ФАбио прыгнул в воду, подплыл к своей подводной лодке и, отцепив буксирный канат, забрался в рубку. Нажав на педали, он подплыл поближе к фелюге, и , когда подводная лодка ударилась о ее борт, в рубку перелезли Карло с Анжелой. Затем, Фабио погрузился на один метр под воду, и вместе с Карло, нажимая на педали, завел лодку в грот. Когда в смотровом иллюминаторе лодке потемнело, Фабио откачал ручной воду из балластного бака, и лодка всплыла в гроте. Лучи солнца, преломленные водой, слабо проникали в грот снизу сквозь отверстие в скале под водой, и, преломленные прозрачной морской водой, устраивали потрясающую игру бликов света на потолке пещеры. Фабио взял шест, прикрепленный снаружи лодки, и, отталкиваясь им от стенок пещеры, подогнал лодку к ее дальнему концу. Там был устроен небольшой пирс, к которому он и причалил лодку. Друзья выбрались на мокрые скользкие камни пирса, покрытые водорослями. Видимо, камни затапливались во время невысоких средиземноморских приливов. Фабио взял со стены заранее заготовленный добрым человеком факел, поджег его, и пошел вверх по крутой каменной лестнице, освещая себе путь. Карло с Анжелой шли сзади. Поднявшись до конца лестницы, Фабио обнаружил, что она упирается в тяжелую деревянную крышку, закрывающую выход. Совместными усилиями Фабио и Карло удалось приподнять крышку, и выйти наружу. Осмотревшись, Карло вытащил и Анжелу, зажмурившуюся после темноты подземелья от яркого корсиканского солнца. Они оказались на площадке между двух скал, возвышающихся над морем. От этой площадки вдоль каменистого обрыва вела едва заметная тропа, поросшая колючей травой и, местами, скрывающаяся в зарослях макИ. Друзья пошли по ней, держась за руки, другими руками опираясь на стену скалы, и стараясь не смотреть вниз. Камешки вырывались из-под ног и с шумом катились по склону. Наконец, они миновали самый сложный участок, пробрались через колючие кусты, где Анжела поцарапала себе ноги, поскольку подол ее платья был срезан Карло, когда они плыли от брига к подводной лодке. Миниюбки, равно, как и маленькие черные платья, в те времена были не в моде, и девушке считалось неприличным появляться на людях в таком виде. Тем более, что из под обрывков платья виднелись кружевные белые панталоны. Тогда Карло снял свою рубаху, разорвал немного ворот и одел ее Анжеле, как длинную юбку. В таком виде она могла зайти в любой кабачок. А сам остался в нижней рубахе под камзолом, и походил на обычного крестьянина, одетого с барского плеча, а не представителя знатного семейства Пикколи. Но впереди им предстояло самое опасное приключение – добраться до ближайшего к Кальви городка, который назывался Марин де-сан Амброжьо. Там они могли затеряться в толпе, не боясь, что их найдут французы.
Вдали, на горной дороге, из за поворота показалась двуколка, запряженная парой ослов. Это был самый подходящий транспорт, хотя ему нельзя было отказать в неспешности. Перед мордами ослов на специальных деревянных шестах болтались морковки, благодаря чему они бодро бежали вперед. Двуколкой управлял крестьянин в белой рубахе и черных штанах, заправленных в мягкие сапоги из козьей кожи.
- Эй, стой, приятель! – обратился к вознице Карло на тосканском наречии. – Мы – твои друзья! Не любим жадных до наших денег и женщин французов! Помоги нам – отвези в Марин де сан Абмрожьо! Мы за ценой не постоим! Видишь, наша сеньора совсем устала, и еле передвигает ноги!
- Какая же она сеньора, когда одета в юбку простолюдинки? – ответил хозяин ослов.
- Ты понимаешь, она пошла купаться, а мы сторожили ее одежду. Но недосмотрели – подбежали французские солдаты, которые давно не видели женщин, и, схватив ее одежду, отошли поодаль, и смотрели, как наша синьора будет выходить голая из воды! И мне пришлось броситься в воду, и одеть ее в свою рубаху! А солдаты стояли и ржали! Ненавижу французов!
- Я тоже! Совсем потеряли совесть! Недавно забрали у меня пять гусей, и одну свиноматку! Да еще и какую! Столько поросят не одна свинья у соседей не приносила! – от негодования возница аж подпрыгнул на своей двуколке! – Ладно, посадите свою синьору на повозку. Пусть отдыхает. А вы вдвоем будете мне помогать толкать повозку, когда подъедем к очередному подъему. С горы держать повозку не надо – я придумал к ней тормоз – видите, эту палку, на конце которой набита толстая свиная кожа? Вот я тяну за этот рычаг – он показал на другую деревянную палку, один конец которой был прибит к корпусу повозки – натягивается вот эта веревка, и она тянет за эти две палки, которые и тормозят оба колеса. Если же затормозить одно колесо, то двуколку развернет, и она может опрокинуться! (Видимо, потомки этого изобретателя через полтораста лет стали главными конструкторами в фирме «Фиат», либо даже «Рено»).
- Не проблема, приятель! Конечно, мы поможем! С нами ты доберешься гораздо быстрей! Тем более, что по горным дорогам нашей Корсики не каждый может путешествовать на двуколке. Верхом – еще ничего! А на повозке трудно и опасно.
- Да, уж, вы правы, как никто другой, клянусь святой Йулией, покровительницей нашей несчастной Корсики! Садитесь, синьоры! Да будет нам дорога скатертью! Обращайтесь ко мне Грегорио. Старый Грегорио из Амброжьо. Меня здесь каждая собака знает! Почитай, через день этой дорогой езжу!
12.
Так, в чинной беседе, наши друзья добрались до Амброжьо. Там нашли таверну, хозяин которой сдавал комнаты наверху за пятьдесят сантимов за ночь. Потом Карло сбегал в модную лавку, и купил новое платье для Анжелы и рубашку для себя. Надо было пересидеть здесь одну-две недели, пока в Кальве не утихнут страсти. Наверняка сейчас французская солдатня рыскает по всем окрестным городкам в поисках смельчаков, отважившихся напасть на военный французский бриг. Конечно, пару отверстий в корпусе брига команда быстро заделала, подведя заплату из паруса, хотя он и набрался воды, поскольку ночью, при свете факелов и луны, трудно было нырять и плескаться в морской воде. Но у Фабио возник план мести. Этих французов следовало наказать так, чтобы они больше не помышляли хватать невинных корсиканских девушек, да и парней тоже! Знал бы он, как Корсика отомстит Франции, да и всему Старому Свету, через пару десятков лет! И как прославится в веках имя Великого Корсиканца!
На следующий день Фабио оставил Анжелу под присмотром Карло, а сам отправился за покупками по лавкам Абмрожьо. В лавке пороховщика он купил бочонок пороха. Сказал, что в горах полно куропаток, и что самое время на них охотиться. Пороховщик, разумеется, разнес эту новость по своим знакомым, и скоро в горах загрохотали выстрелы охотников. А потом пошел в лавку ламп и кресал, и приобрел кресало, веревку и кремень. И еще купил черной смолы, дубовый брусок и дубовый шест, кованую полосу рессорной стали, и прочную стальную проволоку. Вернувшись в комнату над таверной, он открыл крышку бочонка, и изнутри ее закрепил гвоздями кресало, кремень и веревку. Веревку пропустил наружу крышки. Он сделал это для того, чтобы, дернув за веревку, можно было чиркнуть кресалом по кремню. Кресало высекло бы из кремня искры, которые тут же попали на порох. И бочонок должен был при этом взорваться. Затем он закрепил полосу из рессорной стали на конце дубового бруска. За концы привязал прочную веревку и натянул ее так, что концы полосы согнулись, а веревка натянулась, наподобие арбалета. Затем, к концу шеста он привязал бочонок, а веревку выпустил подальше. К концу шеста он также прибил острый наконечник копья. В итоге получился громадный арбалет с дубовым шестом, заканчивающимся острым наконечником, который должен был использоваться вместо стрелы метательной машины. К шесту, чуть отступя от острого наконечника, но крепко-накрепко веревкой примотал бочонок, от которого шла длинная веревка. По его задумке, арбалет должен был выстрелить длинным копьем с бочонком пороха, а потом надо было дернуть за веревку, чтобы высечь искру и вызвать взрыв пороха. Отверстие, в которое проходила веревка из бочонка, он тщательно замазал горячей смолой и залил воском из свечи. Вода не должна была попасть внутрь!
Еще через день, друзья, оставив Анжелу в таверне, поскольку ей было мало места в подводной лодке, а все будущее мероприятие представлялось Фабио и Карло весьма опасным, тронулись в обратный путь к своей лодке, позвав все того же Грегорио, погонщика ослов. Их верный возница вполне удовлетворился суммой в сорок су, чтобы отвезти их на то же место, где он их нашел несколько дней назад.
К их счастью, все французские войска были стянуты в Кальви, и их экипаж не был подвергнут тщательному досмотру при выезде из города. По узким тропам, которыми обычно не пользуются французы, друзья доехали до своей скалы, и там распрощались с Грегорио. Пробравшись сквозь кусты, они нашли тот самый люк, отодвинули крышку и спустились вниз. Громадный арбалет пришлось разобрать, поскольку он в собранном виде не пролезал в подземный ход. Но, когда они добрались до своей лодки, ФАбио собрал его вновь и закрепил на верху лодки прямо перед рубкой. После чего он потянул еще за одну веревку, которой весь спусковой механизм прочно фиксировался на месте. Эта веревка отпускала предохранитель, который фиксировал спусковой механизм от случайного срабатывания, пока они ехали в тряской повозке по каменистым горным тропам.
13.
После этого друзья перекусили, помолились святой Юлии, и забрались в лодку. Полчаса заняла заводка пружины ускорителя лодки. После чего Фабио выпустил воздух из балластного бака и лодка погрузилась. Выйдя на морской простор, они отправились в путь. Им надо было засветло добраться по воде почти до французского брига, поскольку в ночное время они бы его не нашли. Им пришлось изрядно попыхтеть, хотя лодка шла в полупрогруженном режиме и наружный люк был открыт для доступа свежего воздуха.
Не дойдя до брига несколько морских миль, друзья остановились в ожидании вечера. Им пришлось еще подкрепиться, и выпить немного вина, чтобы сила заиграла в ногах. Как только солнце село, и на море упала ночная тень, они тронулись вперед. Фабио то и дело бросал крутить педали и посматривал в иллюминатор в передней части рубки. Французский бриг, на корме которого горел огонь, приближался. Когда осталось около трети морской мили, Фабио еще немного погрузился в воду. Конец веревки он держал в руках. Его идеей было подойти к бригу на расстояние выстрела арбалета, а он стрелял не так далеко – где нибудь метров на пятнадцать-двадцать, - а потом выстрелить заостренным шестом в борт противника. Когда копью вонзится в борт, надо было отойти подальше, на длину веревки, подождать, пока она натянется, и резко дернуть ее. Произойдет взрыв. После этого надо будет отчаливать как можно быстрее, пока вражеский комендор не заметил их лодку и не пальнул в нее из пушки. И вот, они подошли. У Фабио из пары зеркал был сделан перископ, в который он мог наблюдать за поверхностью в подводном режиме. Конечно, было темно, но лунном свете был виден силуэт брига. И вот увидел бриг рядом с их лодкой, скачущий на волнах. Тут он резко начал нагнетать воздух в балластный бак, выталкивая из него воду. Лодка медленно всплыла. После этого, в полумраке южной ночи, Фабио открыл верхний люк лодки, высунулся наполовину из него, навел арбалет и нажал спусковую пластину. Громадная стрела, как бы нехотя, отделилась от арбалета, и полетела в борт брига. Отдачей арбалеты лодку даже толкнуло назад, от брига. Фабио повезло – он родился в рубашке. Спустя три секунды после попадания стрелы в борт парусника, раздался страшный взрыв. Фабио еще не до конца закрыл люк, собираясь дернуть за спусковую веревку. Ударной волной от взрыва крышку люка сильно захлопнуло, при этом она ударила Фабио по голове, и он, потеряв сознание, свалился на дно субмарины! После взрыва лодку чуть не перевернуло вверх дном большой волной, и Карло пришлось действовать в одиночку. Он поднялся, захлопнул люк и затянул его ручку, чтобы вода не набиралась в лодку. После чего открыл кран выпуска воздуха из балластной цистерны, и уселся за педали. Лодка ходила ходуном на волнах. Нехотя, она стала набирать ход.
- Разворачиваемся, быстрей! – закричал Фабио, приходя в себя, приподняв голову. – У нас мало времени. Он с трудом поднялся, и, невзирая на боль, присоединился к Карло, и стал помогать тому крутить педали, вывернув руль лодки до отказа вправо. Медленно погружаясь в воду, лодка набрала ход и стала разворачиваться к берегу, при этом картушка компаса тоже неспешно вращалась, освещаемая тусклым светом масляной плошки. Когда лодка развернулась, Фабио с трудом спустил пружину ускорителя, и лодка понеслась вперед. Она почти погрузилась, и из воды торчала лишь верхняя часть рубки.
- Давай, давай! – кричал он Карло. Ему казалось, что он кричал, на самом деле из его губ вылетал слабый шепот. Вверху раздался грохот запоздалого пушечного выстрела - ядро с шумом плюхнулось в воду прямо рядом с рубкой, от чего лодку снова качнуло. Однако, это уже не беспокоило наших подводников. Спустя десять секунд лодка полностью погрузилась под воду, и все следующие залпы уже не нашли цель. Друзья быстро удалялись от брига в подводном режиме, поэтому команда брига совсем потеряла их из виду. После бешеной работы педалями где-то около получаса, Фабио отдал команду отдыха. Они блаженно откинулись на своих креслах. Но нужно было еще посмотреть на результат атаки и проветрить лодку. Фабио накачал воздух в балластный бак – лодка всплыла. Он откинул верхний люк, и выглянул наружу. Бриг пылал, накренившись на бок, и отсветы пламени плясали на волнах. Фабио тер громадную шишку на макушке, где его ударило крышкой люка, но торжество переполнило его.
- Виват! Корсика! – закричал он. – Святая Юлия помогла нам! Враг повержен!
- Но почему же твоя бочка взорвалась так рано? – спросил его Карло, которые только сейчас смог отдышаться, и сидел в кресле, весь мокрый от пота.
- Я не учел одной вещи! – сказал Фабио, пребывая в сомнениях. – Видимо, при ударе копья о борт брига, кресало по инерции чиркнуло по кремню! И воспламенение произошло само по себе. Если бы мы подплыли поближе, то и нас могло бы разнести на кусочки. Эх, как же я об этом не подумал раньше! – и он стукнул себя по лбу. – Да-а-а, на всякого изобретателя есть своя бомба, на которой он взорвется! Но Святая Юлия отвела беду. Надо будет поставить ей в церкви целый пучок свечей, когда вернемся в наш Кальви.
- Ты не забудь, что нам еще надо Анжелу забрать!
- Как же я ее могу забыть! Такую девушку! Везет же тебе, Карло! И сам из видной семьи, и такую красотку получил!
- Пока не получил! Ее отец не дал еще согласия на наш брак. Но, узнав о наших похождениях – я почти уверен – он должен будет согласиться! Уж очень он не любит французов!
14.
И друзья снова принялись крутить педали. В таверне их ждала Анжела. Она слышала грохот взрыва и пальбу из пушек. И очень волновалась за их жизни. Особенно, за жизнь дорогого Карла.
Когда они прибыли в свой запасной грот, уже занималось утро, и солнце осветило верхний край облаков, висящих над морской гладью, окрасив их в розово-желтый цвет. При этом верхушка облака горела в лучах солнца, как большая люстра в Парижской опере, и этот отсвет бросал на притихшую гладь моря яркую желто-розовую дорожку. Друзья откинули потайную дверь, заросшую травой, и выбрались на вершину утеса.
- Посмотри, Фабио, какая красота! Ни на что не променяю нашу Корсику! Клянусь святой Юлией, что такого зрелища не увидишь в стране проклятых лягушатников! Пусть лучше мы будем макаронниками, чем есть этих проклятых лягушек! Говорят, что они еще едят и виноградных улиток! Иезус Мария! До чего дожили! Господь не велел есть этих гадов! Поэтому они такие злые, и всего им мало! Они даже нашу родную Корсику хотят прибрать к своим грязным рукам! Вот, Фабио, полюбуйся! Гладь моря – чистая! И ее безмятежность не оскверняет никакой силуэт брига. Лишь парус Фелицио виден на горизонте, вон – видишь, там, слева вдали? -
Фабио понравилась эта речь. И он понял, что не зря приложил столько стараний и трудов, чтобы сконструировать и построить свой боевой корабль. Их атака оказалась первой в мире атакой надводного корабля неприятеля с помощью подводной лодки. Конечно, торпед еще не изобрели. И бочонки с порохом – это было первое, что можно было придумать. Поскольку тараны, которые пробивают дно корабля, не наносили таких больших повреждений, и эти пробоины легко могла починить команда. Но против бочонка пороха, который взрывался рядом с бортом деревянного судна – ничего придумать было нельзя. Это лишь в будущем начнут строить бронированные корабли целиком из стали. А в век деревянных парусников подводная лодка Фабио оказалась грозным оружием. Пройдет еще несколько десятков лет – и появятся первые электромоторы, и первые аккумуляторы. И тогда станет возможным создание субмарин, неслышно преодолевающих не один десяток миль под водой. А пока – сила ног была самым действенным средством для достижения успеха. И, конечно, большое везение. Потому что без него, и без защиты святой Юлии трудно было уцелеть при пороховом взрыве. Подводную лодку могло так же разнести в щепы, как и сам атакуемый корабль противника.
15.
Грегорио ждал друзей недалеко от входа в грот. Он обрадовался их появлению. Честно говоря, он не особо верил в их успех. Потому что еще ничего не придумали сильнее парусного военного корабля, вооруженного десятком, другим, а то и несколькими десятками пушек. Несколько таких кораблей, всего за несколько залпов могли снести с лица земли любой прибрежный город. А что тут говорить о том хлипком суденышке из нескольких деревянных бочек, придуманном Фабио? Поэтому он несказанно обрадовался. Он всю ночь провел на утесе, вглядываясь в темный морской горизонт. И видел яркую вспышку в море, с последовавшим за ним пожаром. Слышал, как палил из пушек бриг. А потом пламя стало меркнуть, и все стихло. И только рассвело, уже никакого брига на горизонте не было. То ли он ушел восвояси, то ли затонул. Одному богу известно. Надо будет послушать, о чем говорят в городе торговцы на базаре. Это – самое верный источник новостей.
Друзья погрузились в двуколку, и ослики тихо потащили ее по камням тропинки. Ноги гудели от кручения педалей, поэтому так хорошо было лежать на соломе, вдыхать ее запах, смешанный с запахом животных, дорожной пыли и разнообразными ночными ароматами, которые источали корсиканская растительность. Иногда доносился запах хвои от южной сосны с длинными иголками. Иногда – запах стрелолиста и магнолии. Покачиваясь на камнях, двуколка медленно приближалась к цели их путешествия – к таверне, где их ждала прекрасная Анжела.
- Как ты думаешь, Фабио, если бы мы стали удаляться от брига в непогруженном состоянии, попали ли бы они в нас из пушки?
- Вполне возможно, - ответил Фабио, - у французских комендоров неплохой глазомер. Даже в ночной темноте. Тем более, что в свете пожара лодка отбрасывала бы блики от иллюминаторов, и металлических обручей. Дружный залп – и пошли бы мы на дно, крутя педали!
Друзья засмеялись от такой идеи. Но хорошо кончается то, что хорошо кончается. Не прошло и пары часов, как двуколка подъехала к таверне. Друзья опять расплатились с Грегорио. Еще семьдесят су были для него совсем не лишними – по крайней мере, на двадцать су он мог бы купить сена для своих осликов, а на пятьдесят – выпить бутылку доброго корсиканского вина с козьим сыром.
Верная Анжела, которая спаслась от заточения в Марсельской тюрьме, вскочила, когда друзья зашли в таверну. Всю ночь она просидела, дрожа от мысли, что ее опять могут схватить гвардейцы короля. Но время прошло спокойно, видимо, в городе случился переполох из за ночной атаки на бриг. Говорят, что хватали всех, кто попадется под руку. Чуть ли не в каждом жителе французы видели мятежника, угрожающего французскому престолу. И неспроста! Потом долго Франция будет помнить корсиканца, который возвеличил ее в глазах всего мира, но после – уронил все свои завоевания, и окончил жизнь на острове Святой Елены. Хотя это будет еще не скоро.
Обрадовавшись встрече, Фабио с Карло заказали по бутылке вина на каждого, даже для Анжелы. Такие события требовали снятия нервного напряжения. А ночной веломарафон по бурному морю, да еще под водой в душных винных бочках располагал к отдыху и подкреплению в виде бараньей ноги, которую целый час жарили на углях, пока наши друзья пили вино, поднимая тосты за любимую Корсику, и чтобы пусто было этим несчастным французам, которым так досталось от двух храбрых молодых людей. Просто, кроме инженерного таланта Фабио, на их стороне была правда. Правда защитников родины от вражеского нашествия. А также, желания спасти красивую девушку от плена и позора тюремного заточения. Карло не зря надеялся, что теперь то отец Анжелы даст добро и выдаст свою дочь за него замуж. А Анжеле, если честно, то большего было и не надо. свадьбу