Никто не хотел умирать

СИМОН ШОЙХЕТ















 НИКТО  НЕ ХОТЕЛ  УМИРАТЬ






Новеллы





Майами.  2019
 









Simon Shoykhet
Nikto  ne  chotel umiirat
Historical  Novellas






Copyright @2019  by Simon Shoykhet
ISBN-10:1649005589
All rights  reserved.
No parts of this  bool may be reproduced or transmitted  in  any form or ane means without  permission  in writing from author.




PRINTED  IN UNITED  STATES
 










Содержание







1. Nobody left  behind  - - - - - - - - - - стр. 5
2.  Альпийская  симфония - - - - - - - - стр. 29
3.  Никто не хотел умирать - - - - - - -стр. 60
4.  Стрелять по  своим - - - - - - - - - - - стр. 89
5.  Цитадель Иерусалим - - - - - - - - -  стр. 97
6.  Мой друг Барни - - - - - - - - - - - - -стр.160
7.  Дети  Войны 1914-го.- - - - - - - - - -стр.220
                Несколько   слов   от  автора.

Я  не старался  сказать  в  этом  повествовании ничего нового. Может  быть   лишь  пройтись  еще  несколько  раз  по  утоптанным  дорогам своей  памяти  или  фантазий,  выдуманных  событий и  персонажей. Все   впечатляющие   слова   уже   давно сказаны   другими  замечательными   авторами и  ты  должен    как    ныряльщик, извлекать   жемчужины из   глубин     изобретенных   тобой , чтобы собрать  их    под одной   обложкой. Иногда   еще   удается заполнить  обложку   одной    из  своих  живописных   работ  в надежде   подтвердить   сущность  судьбы   извлеченного  из  памяти  или  своего воображения    героя. новеллы.  Самое   чудесное на свете – человеческая память, убежище, в которое мы прячемся от мира. Она всегда с нами,  словно  раковина  улитки,  дом  без дверей и окон, закрытый для всех, кроме его хозяина.   Мне хочется  верить  что  не  только я один , однажды  решив  написать   литературное произведение –  должен    принимать    участие  в  игре,  позволяющей придать  осмысленность  бесконечному разнообразию  вещей,  которые  происходили ,  происходят   или  еще   произойдут  в реальном  мире. Погружаясь в текст, мы  бежим от тревоги,  одолевающей человека,  когда он   пытается  сказать нечто истинное о  окружающей его

реальности. В этом  наверно и состоит утешительная 

функция литературы: придать форму  и структуру 

хаосу   человеческого опыта   или  воображения.










Nobody left behind







Когда Дэйв вернулся впервые из Ирака в
прошлом году ,  ей казалось  праздник  пришел  не только  в ее дом , но и  на всю  улицу ,  будто весь город     радовался    его   возвращению.          Первые несколько дней  дверь не переставала  открываться . Приходили соседи , бывшие одноклассники   с   сладостями  , приятели из  университета , который  он собственно  и бросил ради армии . Они  как  всегда толкались  с  шумным  смехом  и  с долгими посиделками . Как будто  он  был  их посланец и  вернулся ,  выполнив  миссию . Через несколько  дней все  стало утихать и все вздохнули  с  облегчением . Особенно  Дэйв .    Было  видно, что шумная суета , крепкие     обьятия  с    громкими  дружескими похлопываниями   по плечу его  утомляли .Он совершенно  изменился  тогда . Она его не  узнавала. Большей  частью дневного времени Дэйв  невидящим  взглядом  упирался  в  телевизор . Сидел в  углу дивана  молча , с  бутылкой  пива , а  то и с виски  ,  чего  с  ним не  случалось  никогда  ранее ,  в прежней жизни.            
 - Оставьте меня , прошу вас .  Я ведь  не  с  круиза вернулся,  нечего мне  рассказывать.                Лишь спустя  неделю  о  чем-то  заговорил,  как сам с  собой . Однако о   кошмарах,  которые ему довелось пережить , упоминал меж слов.  Рута  складывала  их  из  осколков его  речи.  Она вслушивалась,   стараясь не пропустить ни одного  звука .
Солдаты  идут укрываясь  под  стенами от  дома к дому .  Это называется  зачисткой района.  Сейчас нет  ни атаки ни обороны.  И все таки вокруг  слышны спорадические  выстрелы из  некоторых домов.  Тогда  приходится вломиться в такой дом ,  обыскать его  и нейтрализовать  стреляющих. Никто  не знает  с  чем  столкнешься  при этом .Каждый  день делается привычным  ужасом , который   тем, кто  пребывает в мирной жизни трудно  это  понять либо представить . Чаще всего американские  солдаты  встречаются с безграничной  ненавистью .    В тот раз они зачищали  от шиитских повстанцев  почти разрушенный  район . То здесь , то  там  неслись отдельные  автоматные очереди . Двоих  из  его взвода  ранили.   Их уложили  на  носилки и оставили с прикрытием  , а выстрелы продолжались из  окон.  Они  вошли  тихо  в  как будто  пустой  дом на пути, осторожно осматриваясь  вокруг  и  через минуту - другую  увидели   хозяина  дома  , средних лет,  бородатого  с  К-47 в руках . Он спускался по лестнице, следом
за малышкой – девочкой   лет шести,  не более  .  Они  успели  увидеть  в  ее глазах страх и слезы.  Это   наверно была его  дочь . Было  уже  поздно кричать. Тот бородач уже поднял к  плечу автомат.  Они  все  видели ,как  в  шквале огня девочка была  отброшена к  стене  в крови . А с  верхнего  этажа   кто-то  еще продолжал  стрелять . Через  5-6  минут  все  было  закончено .
Дэйв говорил это уже совсем  тихо  ,  как  будто принуждая  себя. Прислушиваясь ,  Рута  поняла, что ее  сыну приказали потом отвезти тело девочки в  морг и он сидел в  кузове грузовика  на полу , рядом с ее трупиком.    Глаза  у мертвого ребенка  были открыты  , по  прежнему  в  слезах  и смотрели  неподвижно  на  него . Потом были лишь куски ночных кошмаров,   ожидающих его  каждую  ночь.  В  Ираке   умерла   часть  души ее сына , которую  она  знала. И  часть  ее самой ,  Рутиной души тоже    умерла там.  Она ясно  понимала и  чувствовала  как нелегко  ему вспоминать,  преследующие  его ужасные  видения . Ведь  объяснить словами это человеческое  безумие   здесь ,  в иллюзии мира  совершенно невозможно . А  там была  реальность . Скоро Дэйв  сообщил, что  через  неделю  уезжает. Он  возвращается  в Ирак. Все  оставшиеся  до его отъезда ночи , Рута  что-то теряла во  сне и не могла никак найти. Каждый день завывал на кухне  чайник  и она  не успевала  к нему.  . Поставит   кипятить чай, он и поёт на разные голоса, а  она не  слышит , мысли только о  сыне . Рута  ходит  по  комнатам  и задумчиво  блуждает  взглядом  по  сторонам .   Она   любит комнатные цветы . У  нее   их много  -  на подоконниках, на шкафу, на книжных полках. Каждое утро,  Рута их поливает  и  все роняет   горшки. Они выскальзывают   из ее рук и разбиваются . В доме   
стоит  запах сырой   земли. . .
Потом пришел этот день. Остановились возле дома машины  - два военных больших джипа .Это  за  ним,  везти  в аэропорт.  Внутри  уже  сидели  несколько   парней с рюкзаками,    таких как он . Сама дошла до двери, вышла . Молча  кричала :  “Не забирайте его ! Остановитесь! “   
Через минуту вышел  он. Торопясь обнял ее  на мгновенье и на  прощанье. И все.
Письмо  пришло нескоро, через  месяц.  Наконец пришло - всего  несколько  строчек :
«Не волнуйся мама,  я  сейчас  в лагере Аль Джахал, жду предписания в новое  подразделение . Теперь ты  можешь не  волноваться.   Я   буду служить  в инженерных  войсках,  это  не  боевые  части  , понимаешь. Тут красиво и спокойно. Много цветов,   цветут деревья, поют  птицы.  Много рыбы». Ну просто райские кущи, а не война.  Успокаивал , а  что еще  ?   Господи , какие боевые части . они же   еще  мальчишки . Почти дети. Их бросают в огонь, а они это принимают за честь оказанную. Так мы их воспитали .  Он же погибнет в  этих боях   первый. А  если в  плен.  Мой еврейский  мальчик…  Эти   дикие бородачи его-то  примут  за  израильского шпиона . Растерзают.
       Это было  год  назад , еще  в первом туре Дэйва. Радио- сигнал “ Нужна  помощь ,  у  нас жертвы , “  получили все  радиостанции  в частях американской базы   в Аль Джахала  ,  но  лагерь их инженерно транспортного реджимента  оказался  самым близким к  месту атаки шиитов ,  всего   в 5-ти  милях . Группа из нескольких БТРов на  переходе к их  лагерю попала в засаду . Хоть  их “squad “ вышел на  помощь немедленно, однако к моменту прибытия    уже  все было  кончено .  Черный  дым в сполохах огня  был  сразу виден  в
конце дороги . Свирепая  атака уже прекратилась , но в  другой стороне  в пыльном мареве  передвигались  беспорядочно шиитские грузовички – пикапы Оттуда  с  бортов кузовов  летели  пулеметные  очереди и  редкие противотанковые ручные  ракеты. Подоспевшие БТРы заняли  позицию, не подпуская боевиков близко.  Дэйв  увидел из  окна Хаммера  в 50ти футах раненых распластанных на  броне. Некоторые  члены  экипажей бессильно застряли в  люках  или   пытались выбраться  из огня. Другие , раненные  бессильно  падали назад  ,  в языки пламени.. Там ,  было  более десятка морских пехотинцев. Дэйв  с  санитаром   подбежали к ним  , пригибаясь к земле.  Первое, что он  увидел, была  отрезанная нога  одного  из морских пехотинцев , висящая с пандуса , поэтому он  поднял ее и передал санитару .  "Отложим  это в сторону,  мы найдем, кому   что  принадлежит. Он  подумал –  если морпех еще жив, то его ногу можно будет пришить.  Черный дым  не  утихал и  шальные пули с  той стороны продолжали отзванивать  о броню. О, дьявол,  там  кто-то еще внутри ! Дэйв  постарался оттащить  за  спину  уже  не дышащего морпеха,ч тобы добраться к кому-то скрытому в люке.  Когда он потянул его резко  за плечо,  верхняя часть туловища отделилась от нижней  , открыв все  внутренности . Глаза мертвого  морпеха  были широко  открыты, Дэйв  сцепил зубы ,  чтобы не закричать.
-" Черт  подери , этот парень сделал именно то, что ему  сказали сделать ,  отдал  жизнь" ... Подоспевшие солдаты  вытянули другого ,  еще живого, стонущего. Сегодня  судьба была милостива к нему.  Он  проживет  еще  долгую жизнь.  Потом  Дэйв   передал  им половину  расчлененного морпеха и сказал:   
"Положите это в кузов Хаммера, потому что   армия не оставляет своих на  поле   боя  - ни   раненых ,  ни убитых; все возвращаются домой. Даже, если это  лшь  часть тебя,  Дюд , я несу  ответственность перед твоими родными  - вернуть    тебя   назад. В нашей  армии есть непререкаемый закон  -”Nobody left  behind”  Пришлось  еще  снять несколько окровавленных трупов  за  пушкой.  Под двумя   телами  они нашли еще   живого морпеха  ,  без  сознания.  Мертвые лежали на нем сверху,  как будто укрывая  его  от неминуемой смерти. Когда  спасатели   опустили его  на    землю   у танка , они  увидели  у этого  парня жуткий разрез, вспоровший  его как    саблей -от  уха   до  плеча . Санитар  тут- же обработал его  бинтами. - " Ну не  странно,  как этот  парень еще  мог  дышать ?    А что  же ? Никто  не хотел умирать".
           Однако  все  это  было  давно , еще  в прошлом  туре.  А  сейчас , спустя  год   в оранжевом свете позднего  вечера армейский   конвой инженерных  войск,  растянутый   длиной почти  в милю 33-мя тяжело   нагруженными грузовиками  пересекает  мост через реку Тигр и вступает  на пыльные, усыпанные мусором улицы   Аль-Амары.        Сержант  Дэйв Шафран сидит за рулем пожелтевшего от долгих лет трака, 28-го по  счету в колонне  конвоя,  загруженного  контейнерами  с  оружием.  Сержант Фернандо Торрес   с сигаретой  в зубах - на пассажирском сиденье.  Он  уже   час разбирается  в пути с  нежелающим работать спутниковым  радио . Они уже были  в  пути второй день и до  штаб- квартиры  лагеря Анаконда  осталось миль 300 , им  еще идти и идти.  Когда  они достигли  широкого  бульвара в центре города,    вдруг  послышался частый  треск, похожий на первые капли дождя. Затем словно разразилась гроза: это  были  разрывы  минометных снарядов. Огонь и дымстали  вырываться  из  из-под   разбитого тротуара.    За    этим     последовал   глухой   грохот пулеметов.  Шум  помех, перемешанный  с   отрывками  проклятий понеслись   из рации. Дэйв прижал педаль газа к полу, когда за кабиной взорвался ракетный фугас, разорвакакие-то железяки  на задней оси трака. Потом еще одна  мина грохнулась  в капот ,  окончательно  остановив  машину  и выключив их обоих из сознания.  Прямо перед  ними тягач  с прицепом  из их  колонны врезался в металлическое  заграждение . Минута   и он пылал  в огне  Спустя  какое-то  время,  Дэйв  как  будто  пришел в себя и попытался заставить грузовик включиться, но тот  не сдвинулся с места. Он закричал в трубку: "Помогите, помогите, мы ранены!" Сейчас там  среди  помех слышна  скрипучая  команда :  Всем  вернуться в  колонну . Уходим! “ Дэйв  продолжал  кричать  в трубку о  помощи ,  но  его  никто не  слышал.  Торрес сползшийс  сиденья  уже  открыл  глаза. Голова его была разбита до  крови  от удара  о  раму.  Ксчастью нашитые  бронещиты их спасли  от  смертельного прямого  удара ручных ракет. Это Торрес и  Дэйв предложили  начальству  перед походом   изготовить  импровизированную броню из  металла оставшегося от  десятков выброшенных на  свалку грузовиков  и БТР-ов , чтобы защитить обшивку  Хаммеров, самосвалов    от пуль  и осколков снарядов. , Они  подключили  всех знающих сварку ,  Ребята  работали   несколько  суток до  поздней  ночи.  Вспышки  света     ацетиленовых факелов   сварки     ярко освещали ремонтный  цех,  звон молотков не затихал до  утра . Но работа была  сделана . Торрес и Шафран  получили  официальную  благодарность от начальства. Все называли эту металло-защиту  рыцарскими    доспехами.  А теперь они увидели   впереди  уходящие  в  скорости  красные задние фонари колонны конвоя  . Их удаляющиеся  в облаках дыма и выхлопных  газов, блики бледнели  с каждой  минутой.   Идущий за ними военный самосвал приблизился к их позиции, но вместо того, чтобы  подобрать  их,  объехал их  горящий трак и унесся на максимальной скорости  вперед.  Через минуту  их  обогнал следующий Хаммер . Торрес и Дэйв руками  махали   команде  ситящей  внутри  ,  в  кабине . Нет,  не остановился ,  пролетел.  Затем еще один самосвал и последним  был  HMWV – это  восьмиколесный  тяжелейший  тягач , чья    работа    заключалась  именно    в восстановлении  поврежденных  в  бою  грузовиков. Его  тяжелая буксирская снасть  оглушительно  звенела пустотой.
“ Что  с ними, мать их возьми , кричал  Торрес, они что  свихнулись  мозгами  или ослепли  все!” Дэйв продолжал  кричать что-то  в рацию, но конвой    уже   далеко ушел и исчез  в  тучах пыли.  Сквозь  осколки заднего окна Дэйв  и Торрес увидели  десятки боевиков в масках, которые с триумфом выбегали из зданий и переулков, размахивая винтовками и ракетными пускателями . Торрес  повернулся к Дэйву и  прокричал : " Хватаем все свои чертовы патроны,   мэн, и валим отсюда ,  пока живы !."
Ни тот ,  ни другой , собственно,  никогда не участвовали в тяжелых иракских боях  или серьезной перестрелке. Правда  в конце  прошлого тура  Дэйва, как  получившего  уже  опыт в  армии , включили  неожиданно в боевой “рlatun” на  подмогу по  зачистке   района  от боевиков шиитов . Операция была  короткой, но “ рlatun” еще  отличился операцией по спасению.  попавших в засаду танкистов и  все получили  по  медали. Торрес был 35-ти лет, крепко сложен, с энергичными  глазами мексиканских индейцев , коротко   стриженный и еще с усами  тоже мексиканскими. Он  вырос на ранчо в Мексике, но переехал в Сан-Антонио в возрасте 12 лет, когда его мать, жившая давно   в США, сумела  вызвать  к  себе его  и младшего брата. Фернандро Торрес  пошел добровольцем  в армию   сразу после окончания   средней   школы, по  материнскому  совету  в надежде  на стипендию в  колледже  и какие-то бенефиты .  Он записался на  действительную ,  боевую службу , но его посредственные результаты  испытаний низложили его на  “Part Time” службу  в “резерве” дорожно- строительной части экскаваторщиком. Когда началась война в Ираке, он семь дней в неделю занимался   кровлей домов и заливкой бетона, чтобы  как-то  содержать жену и двух маленьких дочерей. С  боевой зарплатой  за  границей он мог зарабатывать почти 4000 долларов в месяц, без налогов. Тогда он вызвался  в 277-й  инженерно - строительный  реджимент в  Ирак. Там он и  подружился с Дэйвом  Шафраном , негромким, но как будто  надежным парнем ,  как ему показалось,   Дэйв  был из Нью Йоркского Бруклина . Он  жил  с мамой ,  тоже приехавшей  в  Америку давно, из далекой,  холодной России.  Она успела   в  Нью Йорке  сделать карьеру , выйти  замуж    и    развестись тоже.   По односложным  рассказам  молчуна  Дэйва, Торрес все равно заключил  ,  что его  мама  только и живет  ради сына.  Сейчас  , это его  второй тур  на войну в Ираке. Честно  говоря , Фернандо  так и не понял ,  какого  черта. Дэйв Шафран всего-то  23 лет отроду ,  свободный , независимый  парень ,  бросил колледж и  дернулся на  эту убийственную войну. Нуне  из-за романтики все-же. Хотя,  чего  не случается  с  пацанами,  выросшими  без отца и под маминой опекой.   Правда, в вербовочном   лагере  его  в  спецназ тоже не  взяли из-за недостаточной физической  готовности,  предложили   в инженерно - транспортные  части. А пока   они, слава  богу, оставшиеся  в  живых,  думали  как выбираться  из этого дерьма. Пригнувшись  к траве, они  перебежали  на другую  сторону  улицы, расчитывая  на  укрытия  за  стенами больших домов. Сейчас  они находились  в заброшенной промышленной зоне, очевидно  на окраине южных трущоб Аль-Амары. Оглянувшись назад  Дэйв  увидел преследующий  их  белый грузовичок Тойота, с ракетной установкой  на  крыше, который пытался пересечь открытую канализацию уже недалеко  от них. Ров оказался достаточно  глубокий ,  машина не проходила , было  очевидно , что  он  их не  догонит. Через  минуту  боевик  в клетчатой куфие  на  голове с  RPG в руках выскочил  из машины.  Ложись!  Успел услышать Дэйв и тут же  грохнул выстрел  со стороны Торреса.
" Я видел глаза этого ублюдка , он был всего в 30 футах от тебя , прямо там. Я только что выстрелил в него,  конец ему,  пошли " Но  в конце квартала  уже показались остальные  боевики,  все  в  черных платках .  За  спиной была  глухая  стена .  Здесь негде  было  укрыться.  За  углом  , примерно в 40 метрах     Дэйв заметил уходящее  вглубь длинное   заброшенное здание  с  башнями. Они  побежали туда .   Автоматные очереди не  прекращались  и с ними свист  пролетающих пуль.  Дэйву показалось  ,  что одна  прошла по его  волосам..  Вот они добежали до  ворот. Ну,  открывайтесь,  чертовы  железяки . Нет , на  замке !
Еще автоматные очереди.  Уже  ударили  по  металлическим  щитам  ворот  , звеня,  как колокола.  Где-то завыла  сирена     фургона Красного  Полумесяца , создавая  иллюзию  живого города  в пустоте и заброшенности вокруг. Дэйв  показал  знаком Торресу прикрыть его и  разнес двумя  выстрелами  замок на  воротах . Торрес  пока укрылся за  бетонным  столбом, обмениваясь выстрелами с  шиитами  на улице. Те  продвигались все  ближе  переступая  через  своих раненых  братьев , братьев , скрюченых на  земле. Рядом с Торресом ударил по тротуару  неразорвавшийся минометный фугас  с брызгами и  искрами  от шипящего  запала . Он согнулся,  как мог и перепрыгнул через канализацию к зданию,  продолжая при  этом  прикрывать   Дэйва с другой стороны. Дэйв толкнул громадный , тяжелый  створ  ворот и замер  в ожидании .  Бинго ! Открылась щель.  "Давай, Торрес !"  кричал  Дэйв Шафран, "Давай же!  Ну давай  мэн ! " Торрес  побежал под  дождем  пуль   на позицию Дэйва. Они  внутри  закрепили  железной цепью  закрытые ворота. Господи  , неужели смерть миновала  их на  этот  раз ! Только тогда  невероятная опасность  их положения стала осознанной  реальностью.
- Они оставили нас, задыхаясь, сказал Торрес.  Они, твари , бросили нас , бросили на  гибель  !
"  Я не могу понять как это случилось , отвечал  уже
про  себя Дэйв . Я никогда не  слышал  о оставленных на  поле  боя - живых или мертвых.  Это невероятный случай  в американской армии , когда  было растоптано  ее историческое воинское кредо  на  поле  боя - “Nobody left behind”. Кодекс чести запомнил    каждым  новобранец  в учебной роте. Разве он не  подтверждался в бесчисленных художественных фильмах , подобных “ Save private Ryan” и реальных  операциях как спасение
Пэта Тиллмана и Джессики  Линч. Поэтому  его не
оставлял  в  покое  вопрос .  “Почему с  нами ?“               -“А  вот  так -  сошлось  на нас  клином“, как говорила  мама Рута.    Бедная  мама . Останется  теперь одна на  всем свете.  А он тоже  хорош, занят собой, даже  не поговорил  с ней  тепло,  не  успокоил   перед отъездом . Как она  переживет  его смерть .  Дэйву  пришлось научиться здесь  не  бояться смерти ,  но никто  не хочет  умирать . Торресу  совсем  скверно. У него    жена   дома  и две  дочки маленькие, они  ждут его . Оставалось осмотреть территорию. Все окна  на строениях вокруг  были в  решетках . Это был огромный  , заброшенный тюремный комплекс, занимавший  пару кварталов , а в центре  - скопление недостроенных кирпичных блоков, напоминавших двухэтажный гараж. Грязный двор был завален строительными материалами: штабелями арматуры, грудами песка, катушками ржавых кабелей, топливными баками  , запертыми в клетках.  Стена  по периметру  была сплошной, бетонной, увенчанной колючей проволокой  до  единственного  входа , металлических ворот рядом  с   пустой будкой охраны. Торрес спугнул  стаю крыс , ковыряющих мусорные  кучи  и придерживая  автомат  , всбежал вверх по лестнице ближайшей башни. С  площадки  третьего этажа он осмотрел южный горизонт, надеясь вдруг  найти  конвой, вернувшийся за ними. Все, что он мог видеть внизу , это команды вражеских бойцов, сходящихся  к тюрьме в машинах и пешком, одетые в черное с зелеными  повязками, с винтовками, пулеметами и гранатометами. Торрес крикнул вниз, чтобы  Дэйв услышал  :  "Эти  гады  прут  сюда со  всех сторон, как на молитву в мечеть."  Они оба начали  отстреливать  ближайших, теперь целясь поточнее.  Те  тоже не  молчали.  За забором  уже начали падать  осколки  снарядов RPG. Они уже  точно подобрались  к воротам. Дэйв вглядывался  за косяк  обрушенной  стены.  Глаза   слепило  не только  от  солнца ,  но  и от  стекающего соленого  пота.  Как хочется  пить ! Температура была  выше 100 градусов; пот лился из-под шлемов по их лицам.  В  спешке  оставляя  свой   грузовик, они  забрали все возможное огнестрельное оружие , сколько  могли унести .  Пистолеты , автоматические винтовки  и все запасные   обоймыв  вещмешке. А вода ? У них почти не было воды.  Они оставили свои большие  фляги в грузовике, а две карманные фляшки  уже были почти пусты.  Слава  богу, аммуниции  в этой западне до недолгой  гибели им  хватит, а  вот  воды  уже  нет. Оглядываясь  вокруг , без  надежды  на  водопровод , Дэйв сокрушался : “Как легко забыть свою воду и как ужасно в этой ужасной  стране  не иметь ее."Шииты уже  ворвались  в  крепость ,  слышны  были топанья их ботинок внизу  на  лестницах , гортанные выкрики и  короткие бесцелевые выстрелы  в  воздух. Сейчас  их окружат с трех сторон  сплошным  огнем. Они решили  разделиться и  занять  позиции внутри заброшенных  тюремных  камер. В камерах не было никаких дверей .  Наверно  расграбили не металлолом. Торрес  сейчас укрылся за низкой стеной .  Корридор  пока  пустой ,  Вот- вот  начнется. Здесь будет  бой . Он  еще  раз  потрогал  на  плече вещмешок  с карабинами,  посмотрел  в сторону  Дэйва , но тот  был за  дверной  рамой в одной из камер. Дэйв  спокоен ,  он знает ,  что Торрес  с оружием  сзади . Они ждут  появления  бородатых рож.  Наконец появляются. Тот, что  впереди  с автоматом даже не прижимается  к стене . Он  видит ясно  его  лицо . Парень  как парень.  В джинсах , в синей  рубашке . Таких полно  в  Бруклине  на   Атлантик  авеню , в их районах . Дэйв колеблется, держа палец на спусковом крючке; Пусть он и бывал  в  огневых боях ,  но  так  и  не научился  легко  убивать.  Прошло десять секунд , прицел его винтовки плавал вокруг туловища.  Двадцать  секунд, тридцать. Боевик  поднял автомат  и прицелился .  Дэйв в ыстрелил .  Парень упал  как мешок . И началось . Какофония  стрельбы отдавалась грохотом от  потолков  и  стен в  почти закрытом корридоре. Боевики  уже  были  в  проходе, поднимаясь  по  лестнице . Они старались рассредоточиться, но  на  площадке  не было  места. Торрес как  и Дэйв сейчас укрылся  в  камере. Теперь они  оба стреляли   с  колена  , прицельно.  У лестничной  площадки  уже  скопились  тела  убитых. Шииты  экзальтированные  то ли молитвами,  то  ли командами, с криками  продолжали  прибывать,  переступая  через трупы  и  поливая огнем  без остановки.  Бетонные  стены  вокруг   камер укрытия делались   расщепленными. Еще  несколько  разрывов гранат  и стена  обрушится.  Надо было немедленно уходить . Путь был единственный  -  свободная наружная лестница с  северной  стороны . Оттуда  мог   быть выход к  другим  башням тюремного комплекса.     Они,  не  прекращая  отстреливаться , стали двигаться спиной  к выходу.  Через   проем  в стене   они увидели ,  что  снаружи , внизу на  улице еще  оставались  группы  шиитских повстанцев . Значит  туда  нельзя выходить.  Придется  выбирать         выход  с  наружной лестницы   и там  искать переход к  другим  башням. Вот она - совсем открытая лестница . Стали  быстро спускаться , конечно оставаясь  беспомощной мишенью .
“У-у-х ,  слава богу они  на  тротуаре.“ Дэйв показал рукой на  единственное  место для  отступления – к
башне в юго-западном углу и  двинулся туда.  Торрес последовал  за Дэйвом , стараясь не высовываться, пока боевики не догадались  о  их плане .  Но те  уже  показались  снаружи  , не прекращая  стрельбу.  Они вдвоем  бросились бежать по обломкам, уклоняясь от  оружейного  огня
" Скорей Торрес ! "  Вот  башни, они недалеко ! Всего  100 ярдов!  Башни , это  же как  твое  имя  по  испански  - " Торрес ".   -  " Да,  Шафран , башни  как  башни ,  только   это будет самый длинный пробег в моей проклятой жизни", ответил   тот и  побежал за  ним . Дверь в башню была распахнута.  Наверху, на лестничном пролете  они  увидели  за окном , как  на улице вдалеке  горел  их  брошенный  грузовик . Толпа бесилась вокруг  машины , прыгая на капот и избивая его палками. Мародеры вскрыли контейнер и тащили с собой  все   подряд - противогазы,  приборы ночного видения и винтовки  М16.А перед  забором Торрес увидел, что  шиитские  повстанцы установили зенитное орудие.  Заряжают ,  ба-бах и стены башни задрожали от  шквала.  Другой  снаряд  ворвался в   внешнюю стену, содрогнув башню до основания, обнажив стальную арматуру, как кости во плоти.  После двух часов непрерывного боя Торрес закричал: "У меня осталось только три раунда. Дэйв проверил свое оружие  - патроны  еще  были. Они решили оставить  последние патроны для своей смерти.   -" Нас не собираются брать, Дэйв,  живыми , нес нашим счастьем "  съязвил  Торрес.
- А ты не помнишь как  в Фаллудже толпа вывесила с моста через  Евфрат сожженные тела  двух вооруженных контрактников  , а  видео с обезглавливанием  забыл.  Они  оба  замолчали  ,
размышляя наверно о  своей неплохой  прежней мирной жизни. Когда Дэйв  Шафран  посмотрел на почерневшее лицо Торреса, он увидел, что его глаза закрыты. Он молился.
Сожженная днем пустыня сейчас светилась как
белым покрывалом в лунном свете, освещая путь к спасению через пустошь с мелкими высохшими 
водоемами . Земля внизу  была примерно в  30 футах, но было слишком темно, чтобы увидеть, что там лежит. Проем около двух футов, окруженный колючей проволокой, отделял башню от стены по периметру. Дэйв собрал карабины  с патронами в мешок. “Здесь мы в ловушке  ,  придется  прыгать” .
Торрес  глянул вниз  с  четвертого этажа. -“Черт,- Она довольно высокая."  Дэйв  протянул ему винтовку и сказал: " Рискнем  мэн, ты приземлишься и покатишься."
Он сам пролез через окно, надеясь  ,что в  темноте боевики  их  не увидят. Согнувшись  , он  опустил ноги за  стену , повис на краю обрыва, прислонившись к стене, свесился над землей. Затем он отпустил  руки .  Удар был такой  сильный  , что  Дэйв  надолго потерял дыхание .  Какой там перекатиться .  Он, шатаясь, поднялся на ноги . Край  шлема   раздавил переносицу, наполнив рот кровью.  Вокруг никого не было.  Настала очередь Торреса . Когда он вылез из окна  и прыгнул  вниз , его нога соскользнула с карниза  и вместо того, чтобы опутиться  так или иначе  на землю, он оказался в воздухе, запутавшись в колючей проволоке между  стеной  и окном.  . Он разорвал рукава, чтобы освободиться, потом почувствовал, что падает. Его тело ударилось о груду камней и разбитого бетона.  Треск  в спине  отдался  в мозг ,  наверно позвоночник. Двести  паундов  своих плюс  груз  с высоты третьего этажа  -  это обвал. Открыл глаза - значит в сознании, но с трудом дышал и не мог пошевелиться.  Кровь стекала по его лицу. Дэйв нагнулся над  ним. Он  не мог  его  даже приподнять . Тот скрючился  от  боли.
-“Сейчас ,  мэн  пройдет ,  отдышись“.
- “Н-нет ,  Шафран , мне  конец ,  проклятье , прохрипел   он. " Оставь  мне пистолет  и иди."  Дэйв Шафран  в  ответ  прошипел:
"Мэн, ты не  неси  этот  бред . Я не собираюсь
оставлять твою  грязную задницу здесь – ты пойдешь со мной после всего этого дерьма,  через которое  мы прошли вместе".      Дэйв  с  усилием ,сам  преодолевая  боль в  своем   побитом   теле,  приподнял  Торреса,  помог ему стать  на ноги и обхватил его одной рукой за плечи.  Стрельба началась снова, Только теперь  уже летели  зенитные снаряды. Правда , они били по другой стороне башни.   Обезумевшие собаки в близлежащих трущобах  беспрестанно лаяли на шум   стрельбы .     - "Чем больше они стреляют  в эту башню, тем лучше мы  себя чувствуем ,  промовил Дэйв.  Эти ублюдки думают, что мы все ещев  той  западне."  Так  они проковыляли вообщем  благополучно  приличное расстояние пока  впереди они увидели  перед  собой широкий  канал,  в  который сливались  открытые канализации трущоб. Делать  нечего  , пришлось скатиться обоим и  постараться  не утонуть  в  потоках человесеских нечистот..  Оказалось  не очень глубоко  и скоро они выкарабкались  на другую сторону . Дэйв просто руками  выталкивал  Торреса. Они пробрались через кустарник и укрылись на насыпи над главным каналом. Чувствовать  запах  нечистот  на  себе , они не  могли  , потому что кровь свернулась   у них в ноздрях. Бешенные  шииты были еще  на башне, и продолжали  стрелять наугад в пустыню. "Мы должны убираться отсюда", сказал  Дэйв. - Потому что эти ребята собираются нас искать." Торрес уже  не мог терпеть боль    в  поломанной ноге и  спине , ему хотелось только ккричать, - “Помогите кто нибудь  ,  черти  собачьи!”  Им  обоим часто приходилось останавливаться, чтобы 
восстановить дыхание и силы.  Измученные жаждой,  они прошли около мили  до водопропускной трубы под шоссе  и лежали в  кювете  , наблюдая, как проезжают машины.  Когда на  дороге показался маленький белый   драндулет,   дергающийся, как будто собираясь остановиться, они решили его захватить. Дэйв  побежал навстречу машине с винтовкой,  нацеленной  в лобовое стекло. Торрес прикрывал  его с  земли. Они, должно быть, выглядели  страшными и убогими при свете фар: два солдата  с слипающимися глазами под грязными шлемами, с запекшейся кровью на руках и лицах,  воняя  нечистотами, кричали по-английски. Машина резко затормозила, передний бампер едва не врезался   в бордюр . Дэйв рванул дверь ,  грохнулся  на переднее  сиденье  не опуская   пистолет . Торрес забрался  на  заднее  и  приставил винтовку к голове водителя  безбородого молодого человека в свободной  белой  рубашке . Испуганный насмерть  водитель     хотел  только  все  бросить  и бежать.,  "Забирайте  мою машину, забирайте ,  я уйду ,  просил он "
-“ Не  волнуйся,  тебе  ничего  не грозит , нам не нужна  твоя  машина,  подвези  нас только   к посту иракской  полиции  ."   Наконец   дрожащий водитель включил передачу и   поехал по шоссе. На полу валялась пластиковая бутылка с водой. Они ее  тут-же опустошили ,  не  утолив  жажды. Не проехали и пару миль к югу от Аль-Амары , когда   шлагбаум полицейского поста , освещенный  прожектором преградил дорогу .Полдюжины    иракских
полицейских окружили машину. - "У меня  больше не осталось  сил, мэн ,  воевать  с кем-то", - еле  проговорил Дэйв. "  Их   рубашки ,  да  и  все  остальное   были загажены до не узнаваемости . Единственное,  что  подтверждало  их речь , был  американский флажок на правом плече, Более  того Торрес   продолжал  держать пистолет    у головы водителя.   Полицейские наводили на  них стволы  автоматов    и кричали на  своем языке  со всех сторон  - Бросайте оружие  и  выходите! “              " Мы американцы , американцы";   Все-таки пришлось выйти и  спрятать оружие . Полицейские  во  главе с старшим проводили   Дэйва и Торреса в участок к их командиру , немолодому  дядьке в синей униформе и черном берете , с  усами  точно, как  у Садама Хусейна. Увидев несчастных ,  как будто  избитых ногами, вонючих солдат, он  встал   и начал ругать своих людей . Было и  так понятно , что он недовольно спрашивал  "Какого хрена  вы притащили сюда этих грязных американцев?";  Не дождавшись  ясного  ответа,  он  вернулся  к  столу и  стал нажимать кнопки на старом военном телефоне  , На  односложном  английском   он доложил  кому-то о  ситуации  на посту и  потом больше  слушал  . Стало  ясно  ,что он говорил с  своим начальником британцем.  Торрес как будто  ожил  и сжал плечо  Дэйву .  “Теперь  я  верю  , что мы все-таки выжили “. В течение  следующего часа  полицейские еще  препирались между собой по- арабски .  Потом  потребовали , чтобы  Торрес и Дэйв  отдали  свое
оружие .  Те  отказались твердым  голосом. Впрочем заставить их это  сделать в  данной обстановке
было “раз плюнуть” , но  их оставили в покое. Скоро   за  дверью послышался знакомый  гул приближающихся танков. Торрес и Дэйв уставились на  командира  полиции. Тот  промычал,  что  это прибыли британцы.  Они переглянулись  в счастливом  молчании.    Ведь англичане были главными союзниками  в Ираке. Недавно  британские войска  начали операцию по захвату полдюжины лидерови уничтожению повстанческой  армии Махди  .  Иракская правительственная   полиция  на  американские деньги нанимала  местных жителей на службу по всем  городам. Они  мобилизовывали всех, кого могли.  Грузовики с громкоговорителями  разъезжали по  улицам и   транслировали  гневные сообщения на быстром арабском языке.  Тем временем с рассвета и до заката в  тех же  кварталах города раздавались выстрелы и взрывы. Волны бойцов, одетых в черную униформу и черные маски  проникали в  населенные пункты все  равно . Залпы минометов и ракет превращали укрепленные комплексы  в покрытые кратерами руины. Чтобы выкупить своих лидеров, члены   Армии Махди похитили  ряд    местных офицеров полиции  , которая  была  лишь номинальнотогда союзником британцев. Однако это активное  противостояние  привело наконец  к решению  двухстороннего  сотрудничества  между Британскими  частями и иракской полицией. Благодаря  именно  этому решающему недавнему событию,  Дэйв  и Торрес  должны  были  быть вызволены  и доставлены в  конце  концов в лагерь американских инженерных войск. Пока их поместили
на  два дня  в полевой  госпиталь.  Пришлось разрезать  вонючую  фекалиями  одежду,  отмыть их  и  дать новую . Им  оказали  необходимую медицинскую  помощь  . Особенно    пострадаал Торрес,  он оказался  с  поломанным плечевым  суставом и  поврежденной ногой.  У  Шафрана врач  нашел  ранение  в  голове и травмы рук  и ног . Этого  было  достаточно  ,  чтобы отстранить  их от  участия  в  военных действиях и демобилизовать немедленно,  но  это уже  будут решать американцы,   сказал британский  дежурный врач.  Он  еще спросил  Шафрана  откуда   родом  он с такой фамилией, не  сефардский еврей  ли?
На  следующий  день   в Британском штабе  они   узнали  о  не менее   драматической  коллизии ,  случившейся с  их конвоем в  день , когда их так  предательски бросили на  гибель.  Около 9 часов вечера,  в  зоне  присутствия повстанцев армии Махди,  британские вертолетчики услышали  серию взрывов  и подлетев ,  увидели  шары  пламени, вырывающиеся из  нефтяных  танкеров в завесе дыма.  Исследуя место,  британцы обнаружили обугленную и искореженную линию взорванных  американских грузовиков , самосвалов и  нефтевозов  длиной почти в километр.  Только позже британская разведка узнала, что    был  атакован  гигантский  конвой  инженерных  войск на  пути в лагерь Анаконда.  Британцы  немедленно  послали спасательную экспедицию на место ,вывезти всех выживших . Раненым  оказали помощь  и доставили  всех к их главному американскому гарнизону в лагере  Абу Наджи . Прошло  несколько дней .  Спасенные из
разгромленного  конвоя еще находились в гарнизоне. Все сидели  в  большой  палатке –столовой, пахнущей  кофе  и вкусным паром за длинными столами, когда вошел , хромая человек, которого  никто  не  ожидал увидеть  -  сержант   Фернандо Торрес . Его руки были  в  бинтах ,голова тоже  с лицом ,  распухшим  и  с следами   кровавой раны. За  ним  шел  Дэйв Шафран  с подвязанной на шее  рукой. Лейтенант  Стил  Дрейг  поднялся к Торресу , чтобы обнять его, но тот отстранился  и только сказал:
" Не  ждал меня увидеть  живым , сукин  сын ?         А  вы , ублюдки  не  слышали  наш  зов о помощи  на радио,  никто ? А мы ждали вас,  сгорая  в огне."
Ребята из 84-го молча  стояли вокруг, таращась  на  на них .  Дэйв  одной  здоровой  рукой взял  за  плечо Торреса  и подтолкнул его  к  выходу.  Он знал,  что чувствует  сейчас Торрес  у которого руки  были  уже сжаты  в кулаки .  Шафран представлял  себе,  чем это  может  закончится  и  постарался  убедить  его  уйти поскорее. Потом  было   расследование  в штабе  американского командования  в Багдаде. Командир  84-го  дивизиона инженерных войск лейтенант-полковник Клэйтон  Френсис , выпускник Вэст Пойнта  и участник  компании  в  Кувейте признал ,  что  нет  оправдания  командирам конвоя вышедшими в военную   операцию  без исправного радио ,  потому потерявшего  своих бойцов.  Это была  ложь.  В конвое  все  видели  их взорванный грузовик  и  слышали их крики  о  помощи по  радио . Они все  хотели верить, что   те  двое  мертвы.  Красивый  Закон  американской армии  “Nobody left behind” остается  правдивым  лишь в кино.  Все равно  Клэйтона Френсиса  разжаловали .  Шафрана и  Торреса еще допрашивали    в  гарнизоне Анаконда  прибывшие  туда офицеры  разведки . Каждый  раз новые  лица  задавали одни  и те же вопросы.
 Перед отъездом   на родину их вызвали в штаб  гарнизона и за проявленное мужество  и героическое сопротивление превосходящим  силам противника вручили медали  “Серебрянная звезда”  и с  почестями отправили домой.                Когда  зеленый  джип  с военными  номерами подъехал  к дому  в  Марин Парке  , Рута  сразу выбежала на улицу . Страх сковал ее сознание точно  также, как в  тот день, когда Дэйва  забирали  в Ирак . Сейчас  она  боялась только  одного и молча кричала:   
“ Не  говорите , не  говорите мне ! “ Ее  сын  вышел  из  машины  и  утонул   в ее  протянутых  руках  и  счастливых  слезах .



























АЛЬПИЙСКАЯ СИМФОНИЯ



Марк  верил ,  что он  непременно  когда  нибудь вернется в Вену.  Его короткое  пребывание в Вене, более  тридцати  лет назад , в конце  70-х  оставило незабываемые радостные и  мучительные воспоминания одновременно. Это были  первые  шаги в эмиграции. Поэтому приглашение участвовать в Зальцбургском фестивале Моцарта пришлось несомненно по  душе  Марку .  Его ученики сыграли в двух концертах  и  уехали  еще  вчера . Вот  он и решил съездить  на  несколько  дней  в столицу Австрии .     Альпийские  бело-голубые предгорья и кристальные  озера остались позади . Два  часа  на  комфортных диванах поезда, попивая кофе , когда за  окном проносятся   пасторальные альпийские    деревушки были живописным украшением  командировки. Теперь  он  предвкушал  встречу с Веной  уже  не беженцем , а независимым ,  свободным  человеком, не нуждающимся  в чьем  либо  покровительстве. Эта встреча началась  вечером  с концерта Венского симфонического оркестра  “ Альпийская Симфония” Штрауса.  Марка привел  в зал филармонии старинный приятель детских лет Роман Ризов. . В  далекие  послевоенные  годы  они жили по  соседству,  где  близость  дружеских отношений тогда укреплялась  лишь бесконечным
временем  мальчишеских шумных игр  в Александровском   Саду. Ромка  отличался  от многих из них ,  безотцовских пацанов

безпрекословным послушанием истошным окрикам  с балкона его бровастой  мамы  Фиры Давидовны  и наличием  в  семье папы Николая Иваныча Ризова ,  работающего в городской комендатуре.За  это Ромку братва недолюбливала иногда  поколачивала , а  он заносчиво отвечал тем же  и  даже  в ответ мог награждать их  в обидах “жидовскими  хулиганами”. Эти мальчишеские времена тогда были простые , ясные, бедные  и счастливые хоть   и быстро утекшие. Марка  с  малых  лет  по  настоянию  его строгой   бабушки  Рахили  Давидовны Шпиталь учился  игре на скрипке ,  как и полагалось  мальчику  из приличной  еврейской  семьи.  Конечно, его  отдали в  руки Яше  Лихтману  соседу с  3-го этажа,   известному в Одессе музыканту . Яша Лихтман скрипач  оркестра  Одесской  филармонии жил с мамой  Лизой Михайловной в небольшой однокомнатной квартирке с балконом  и держал свое пианино в Маркиной  гостинной. За эту услугу, он учил    Марку музыке бесплатно . Его мама  дружила  с  Маркиной  бабушкой  и они  звали друг  друга по  старой традиции  мадам  Шпиталь и мадам Лихтман. Марке купили сначала скрипку-четвертушку ,  потом  половинку  ,  он старательно учился  музыке ,  хоть  и всегда   норовил играть свои  уроки только стоя на подоконнике , чтобы не  пропустить дворовой футбол.  Когда  пришла пора     поступать в   музыкальную    школу Столярского,   его   готовила к экзаменам преподаватель этой школы  Гертруда Фридриховна Крейнхауз, дочь известного  скрипача,  работавшего  вместе  с  П.И. Чайковским   Теперь  она,  окончившая когда-то    консерваторию  в Дюсельдорфе . осталась учителем  и  другом  Марка  на  всю жизнь. За несколько  лет до эмиграции   она тяжко  заболела  и прощаясь с ним подарила Марку  дневник своего отца  Фридриха  Крейнхауза и автограф Чайковского на нотном листе, исписанном  Петром  Ильичом собственной  рукой. Марк берег  этот раритет,  не  только как необыкновенную ценность,  но и как  память  о своем  любимом  учителе.
Ромка  вырос в  приятнейшего,  дружелюбного парня,  студента университета и остался добрым приятелем Марка  до  сегодняшнего дня.. Пути  их разошлись  в  зрелые  годы, но  они непременно поддерживали  отношения редкими встречами и поздравительными  новогодними открытками. Впоследствии   Роман   стал диктором Одесского телевидения и даже некоторой знаменитостью, однако  оставался с Марком  всегда в  верном теплом приятельстве.  Когда пришла пора повальной еврейской  эмиграции на  запад , его  отец  Николай Иваныч  собрал  свою уже  разросшуюся семью  и каким-то   образом эмигрировал  в  Америку  одним из  первых .  А  как  в конце семидесятых   Марк  с женой тоже эмигрировав ,прибыли в Нью Йорк, Роман Ризов был первым  ,  оказавшим ему дружеское содействие в  незнакомых обстоятельствах  в  новой стране .  К тому  времени, он уже однажды развелся из брака,   а через какие-то     годы взял в жены      Дору Золинберг , уже известную в Нью Йоркском музыкальном мире скрипачку, преподавателя  Джульярд консерватории. Она тоже была добра к   Марку и даже    дала  рекомендацию      ему  на   прослушивание  в  оркестр одного    из    Нью Йоркских   Бродвейских   театров. Это   оказалось   исключительной   помощью для  новоприбывшего   музыканта в чужом   городе. Марк тогда прошел   благополучно   “Audition”     и   его пригласили  скоро на  позицию  одного  из  скрипачей оркестра. Это было   прекрасным   началом  его американской  карьеры.  Он  тогда  был  уверен,  что все    это   случилось , несомненно,  благодаря репутации   Доры, которой он был   безмерно благодарен   и всегда   помнил   о своем долге.   В   то время    они    приятельствовали   семьями    и ходили   друг другу в гости. Марк  помнил  , как    в последний  раз, когда  они встретились  у  них  в  доме  на  каком-то  торжестве , Дора    готовившая    угощения    для    гостей , неслыханно   неуместно взрезала  ладонь в  момент очищения    сельди.    К несчастью    у    нее на следующий  день  ожидалось  участие  в  концерте  в Нью Йоркской  филармонии. Спустя  некоторое  время они   перебрались в Вену, где   Дора   продолжала успешно   преподавать   в    консерватории и концертировать . С  тех  пор    Марк    встречался    с Романом  лишь  однажды,   когда    он  приезжал  в Нью Йорк  по  делам.  Сегодня ,  как  раз  Марка   и пригласили  на концерт в Венскую филармонию  с  участием  Доры Золинберг. Одного взгляда  на  торжественно   иллюминированный    симметричный  фасад  в арочных  балконных стеклах с тремя грациями  над входом   было   достаточно для   ошеломляющего эффекта    европейской  красоты. Величественная внутренняя   лестница   в   мраморе и ажурном металле предшествовала  залу . Слева  и  справа   с ними  поднимались  женщины  в открытых, длинных   вечерних нарядах   и мужчины
в аристократичных черных   смокингах. Подобного уже давно не встретишь   в театрах    демократичного Нью Йорка. А   распахнутый  зал  в дворцово-золотистом люстровом   свете сразу же поражал изразцовым потолком   с живописными  голубыми     медальонами  Они прошли  к своим  местам,  а  Марк  с   любопытством  продолжал      рассматривать многоэтажные   галереи лож  по  кругу.  Ему  приходилось  видеть телевизионные трансляции     Новогодних Гала- концертов  отсюда, но он  не думал, что окажется здесь  когда нибудь.  Скоро   погасли  люстры  и в приглушенной темноте то здесь, то там лишь вспыхивали      искры  бриллиантовых      колье  . Музыканты   еще разыгрывали   тихую    какофонию   настройки    инструментов , когда     на  сцене  появилась   миловидная  женщина  с скрипкой  в руках .    Перед тем , как  присесть  она  успела  послать  оркестру несколько   пассажей   одной   ноты   для   настройки. Это  было знаком  залу притихнуть.
На сцену   быстрым   летучим   шагом      тем временем   вышел      еще молодой , седовласый человек . Одетый во все черное, с белым галстуком бабочкой, он    как будто    торопясь    вежливо поклонился публике ,   пожал   руки   той   самой миловидной  скрипачке и занял   свое место.
— Это  же  Гвидо  Клионти ,  он услышал  возгласы в  ряду впереди.
- Совершенно верно, это   дирижер  Миланского симфонического оркестра, шепнула покровительственно в  его сторону дама  в кресле рядом. Она была  по видимому из
постоянных ,  он заметил   у нее  на коленях нотные листы.  Последовал наконец  взмах   рук  дирижера
и  началось представление.
Из глубины оркестра как бы запаздывая, послышалась
протяжная мелодия    фагота , словно пастух затянул песню, но, забыв продолжение, тянет задумчиво  первый  звук. К  нему  присоединяется одна скрипка,
другая и заиграли слева   и справа. Вступили чьи-то низкие голоса. Расталкивая остальных, загудели басы   и весь зал наполнился веселым гомоном, словно   все попали на птичью ярмарку. Вдруг все оборвалось по знаку дирижерской палочки, словно она была волшебная. На   фоне тишины  в зале  на мгновенье опустилась    пауза. Потом из  глубины сцены послышался  перый  тихий звук ,   как   шелест   . Точь-в-точь такой, какой поднимает ветер, подметающий осенний лес.  Марк замер и готов был поклясться, что в зале повеяло опавшими листьями.
Постепенно шелест    начал    переростать    в многоголосый  настойчивый  ветер. Он все нарастал, нарастал, словно над невидимым лесом пронеслась настоящая буря.  Дирижер  чуть  привстал  на  носках и легко   качнул   кистью туда , в глубину   оркестра. Тут же   оттуда ,   как   после   ожидания   прогремел гром,  словно набат и стало тихо-тихо…
Дирижер опять замер, его вытянутые руки застыли. Со  стороны  казалось,  будто  он  держит  в  руках хрупкую    вазу, до краев наполненную водой. Еще секунда  и  он  провел  в  воздухе  движение  дугой . Потом он стал плавно раскачиваться, и в зале закружились звуковые   потоки вальса.Соседская  дама полностью  поглощенная льющейся музыкой не   отрывала   глаз   от сцены , словно завороженная . Глаза ее горели, а руки сами собой делали движения в такт музыке.  Сейчас    играли  всего    несколько  инструментов . Но   вот    уже   раздался хорал тромбонов и тубы.Постепенно  звучность  нарастала,  кличи  валторн  и труб прорезали   толщу оркестра - так появляется ослепительное утреннее солнце .   Марк   успел изучить   детальную   програмку   сегодняшнего концерта, спасибо его  студенческому полузабытому немецкому. Это помогало  ему угадать  последовательность частей Штраусовской   композиции.  Теперь   всем   в зале, даже   не очень просвещенным в музыке, будет ясно  без  сомнений , чтозаканчилась  медленная вступительная    часть, подготавливающая  основные события симфонии.  А  далее  наверно  появляется живое, энергичное восхождение   героя. Внезапно издалека стали  слышны  звуки  охотничьих  рожков . Это- медные   инструменты.   Затем   у   медных   в оркестре возникает более распевная тема ,   но   ее уже   сопровождаюг опадающими   волнами струнные. Марк  был  в  восторге. Это  было  восхитительно - словно шум горных ручьев .
” Eintritt in den Wald” написано  в  програмке   - он перевел    как  “Вступление    в лес”. Точно !     Это подтвердилось    причудливым  звучанием арфы, скрипок    и звоном свирелей, как    колокольцев пастушьего  стада.   Ай да Рихард Штраус !  Тут  же стала слышна  незамысловатая мелодия валторн и остальных   струнных, напоминающая хороводные песни пастухов.    Тревожные    пассажи  гобоя  и отрывистые   капли   дождя   флейты   между литаврами исчезли. Очевидно все  преграды природы преодолены.  А  где  же   главный  герой? Путник на вершине , где  должна   открываться величественная панорама гор, царит    ничем не замутненный покой. Это   должно   быть как     во   всех   сказках затишье перед бурей .  Марк  старался  не  пропустить ничего. К  тому  же  было  очень  интересно  видеть   Ромкину
Дору среди музыкантов. Неожиданно послышалась         тональность развертывающейся драмы, как  будто противостояли  друг другу тяжелые аккорды виолончели в ритме испанской сарабанды и жалобные вздохи, переходящие от гобоя к кларнету, от фаготов к скрипкам . И   вдруг   песня   скрипок обрывается  и пауза .... Как будто  герой погиб.  Ведь появились  траурные аккорды деревянных духовых. Кажется, все кончено... Но внезапно характер музыки опять      резко  меняется.  Нарастает  радостное ожидание — словно издалека постепенно приближается праздничная толпа.  Блеск медных инструментов и вступающая  флейта. Это  должно быть победное  окончание.  Вот так  их учили  в  консерваторке     композиции ,    улыбался своему  удовольствию   Марк.
А когда оркестр замолк, раздались такие аплодисменты, что ему показалось, будто закачались стены и затрещал потолок. Ничего подобного он раньше не слышал. Народ  уже  поднялся с  кресел  Кругом  отрывочные  возгласы “Браво ! ”  Впрочем, на ногах  уже был весь зал.      Долго не смолкали аплодисменты.     Дирижер  несколько  раз  выходил и  кланялся. Но    каждый раз он поднимал  на ноги оркестр и показывал на него:   -   “Мол,   я      тут ни причем.   Вот кто доставил     вам удовольствие!  “
А  оркестранты  тоже  не  стояли  без  дела.  Они
легонько  постукивали смычками по обратной стороне скрипок,  виолончелей  и  контрабасов.  Может  быть, они благодарили публику за внимание? А может быть, приветствовали своего дирижера - героя сегодняшней симфонии.  Наконец все стихло.Вечер закончился в тихом, элегантном  Венском кафе,  популярном   среди  музыкальной  публики . Они втроем  безмерно  радовались  неожиданной встрече  после  стольких лет  разлуки  . Вспоминали   дни своей  молодости  в  Нью Йорке ,  смешные эпизоды из  новой  жизни в  первые годы эмиграции. Марк выждал подходящий момент  и торжественно  вручил Доре подарок - автограф Петра Ильича Чайковского на его нотном  листе. При этом он прочитал  друзьям  выдержку о истории этого автографа из  старинного дневника Фридриха Крейнхауза , оставшегося  у Марка в наследство от его  любимой  учительницы  Гертруды Фридриховны .
     “ В один из первых дней пребывания Чайковского в Одессе я сделал ему визит в гостинице, где он остановился, чтобы поблагодарить его за  отклик на мое письменное обращение к нему. Составляя
литературный сборник в пользу голодавших в 1891 г. (изданный В. В. Навроцким и давший свыше 2000 рублей), я просил Петра Ильича прислать мне свой автограф для воспроизведения в приложении к сборнику. ) В ответном письме Чайковский, с отличавшею его всегда скромностью, заявлял, что его несколько стесняет выступление со своим автографом среди выдающихся русских писателей и деятелей, которые, без сомнения, откликнутся
на мое обращение к ним, но, сочувствуя благой цели сборника, шлет свой автограф” .
Дора совсем растрогалась  до  слез , получив такой  бесценный  подарок. Роман ошалело  тряс руку расплывшемуся в  довольной  улыбке  Марку , который с смехом продолжал  пересказывать смешные  истории , как много лет  назад они оба
спасали его от  безработицы  и неизбежного голода на  чужбине.  Они еще  поговорили о  прошлых временах и будущих  планах,  выпили по рюмке ликера за их исполнение  и тепло распрощались,
обещая непременно встретиться  . На улице
было  тепло  и казалось  по  прежнему празднично . Марк остановил такси  и , махнув рукой  друзьям
в  последний  раз ,  укатил  в  гостинницу в   бодром   настроении.               
 Какой  замечательный   день!               
В номере улегшись в пахнущие свежестью  шелковисто-хрустящие  простыни, он еще   долго  не мог заснуть ,  вспоминая первую   встречу     с  этим необыкновенным   городом     много   лет   назад.  В  памяти всплывали  предшествующие  этой встрече тяжкие прощальные дни на границе постылого Советского Союза. Люди оставшиеся   там. Самое  чудесное  и  таинственное  свойство  человеческого  сознания–память убежище в котором мы прячемся от мира и  в которое мы  можем  вернуться раздвинув  многолетние.барьеры.нашейжизни.Даже вспомнились
забытые  стихи :    Ах память! Собственный  музей.               
                Бог  знает,что  хранит там совесть
                Портреты недругов , друзей ...
                И с женщиной одной , лишь с  ней
                не  завершившаяся  повесть.
Это был последний  в их жизни  советский поезд. Он  уходил из пограничной  станции Чоп, провинциального украинского городишка
печально   известного  всем  евреям ,   кто рано или поздно  оставлял  навсегда  нелюбимую страну. Стекавшихся со  всех концов Украины семей разного  достатка  и  положения  ожидали унизительные , бессонные  ночные очереди к таможенному досмотру. А утром таможенники , развращенные  алчностью  и озверелые в безнаказанности, как цепные  собаки
набрасывались  на тщедушный скарб  в  чемоданах и  баулах - единственное  добро оставшееся  после
всего брошенного  и за  бесценнок распроданного  . “Золото есть ? ” Так  начинался зловещий
досмотр уже  бесправных евреев. Больше  всего Марк  волновался  о судьбе  единственной ценности и крайне необходимой  в  будущей
жизни  - своей скрипке.  Ему пришлось  намеренно
убрать на  всякий случай с деки символы известного итальянского  мастера  и наклеить аутентичную  этикетку какого-то  Кемеровского
комбината музыкальных инструментов  . Пограничники конфисковывали  налево  и направо все, что они хотели назвать  предметом государственной культурной  важности. И дальше они  рылись  в личных вещах бесстыдно  отнимая все  хоть чуть похожее  на ценное   под видом конфискации запрещеных  к вывозу за границу предметов искусства. Не гнушались даже невинными  сережками  из ушей малолетних девчушек и орденами , медалями оставшихся у жен  бывших военных ветеранов.                Сейчас  этот поезд увозил их  с собой . На душе было неспокойно.  Ведь позади - целая жизнь, а  впереди  маячила  только  неизвестность.  В той жизни оставалось все , что было  лучшее из дозволенного  : приличная служба и  уютная квартира  с балконом,  куда так часто наведывались гости, дорогие друзья  и долгие  разговоры - теплые и откровенные о жизни  и  ее несправедливости  и мечты о  другой,  может когда нибудь .Сейчас  он закрывал в усталости  глаза  и в памяти невольно всплывали эти дружеские посиделки с дешевым ,
но  самым  вкусным и самым дорогим для них вином...
Этот  последний в  их жизни  советский  поезд пришел наконец в какой-то  железнодорожный 
тупик чешской станции  Братислава   поздно ночью. И ночь эта стала  самой длинной, холодной февральской  ночью .  Украинские  проводники  на прощанье  не скрывая  неприязни не  только
грубо  торопили , а просто выталкивали  всех из
вагона в  спину,  в темноту . Никто  не знал  куда идти точно, где будет  пересадка. Кругом , куда ни  глянь тянулись  железнодорожные  подъездные пути. К счастью какие-то чешские рабочие случайно появились во тьме и повели их в
сторону мерцающей вдалеке  станции. Хаотичная толпа , изможденных после  недавних  бессонных ночей - людей молодых и стариков и женщин с
детьми на руках, с  тяжелейшими не  по силам чемоданами ,  баулами , уместившими  в себе скудость  и богатство нескольких еврейских поколений двигалась  куда – то  вперед.  Толпа эта напоминала  больше группу    восставших   из потустороннего  мира призраков  Зомби  фильмов Хичкока . Они все с  невыносимой  мукой на  лицах  старались тащиться  и поспевать  друг за другом  по черным шпалам и  стальным рельсам . Эти  блестящие  в отражении  слабого  лунного  , звездного мерцания  рельсы  были единственным  источником  света  ,  помогающим изнемогавшим от  усталости  людям  не покалечить ноги. Марк   погрузил на  плечо   что-то  самое тяжелое  из  их семейного скарба , а Ляля старалась не отставать с чемоданом  в  руках и еще  присматривала за  их растерянными  в волнении матерями.  Наконец  показалась платформа и растянутый в  далекую  вагонную    кривизну австрийский  поезд Братислава – Вена.   Еше какие-то нелегкие  усилия  все взобрались в  один из  вагонов  и как-то  обустроились по разным купе.    Наверно  никто  и не заметил  в опустошенности    духа  и измучанных тел,  как поезд тронулся . Наконец  можно  было погрузиться в тяжелый , глубокий  долгожданный
сон. Все  замолкли и  лишь  мерный стук  колес напоминал  о движении  вперед. Их разбудило разгоревшееся за окнами утро . Только  что поезд сделал короткую остановку . Было похоже ,  что они уже  въехали в предгорья   австрийских  Альп .  В  вагон поднялась  веселая шумная группа  австрийцев  с  лыжами наперевес . А  сонные ,  еще  недавно  полуживые,  ночные   пассажиры стали просыпаться  из дремы и приходить  в  себя. В вагонном  проходе  тихо  играла  музыка и улыбающиеся  красивые  девушки и  парни в  легких  разноцветных  капюшенных курточках смешно  подпевали    этой  музыке   и радостно смеялись. А они , теперь  уже настоящие  беженцы ,  давно  не умытые , так и  не успевшие избавиться от тяжести зимних пальтовых одежд ,  глядели  на  беззастенчиво праздных австрийцев  в  бесконечном  смущении  до унижения за свою неуместность  в  этот необыкновенно красивый и радостный воскресный день.  И все-таки Марку, переживавшему те-же   ощущения и неловкость ,  сейчас  хотелось
верить, что  все они не должны  были чувствовать в эти  минуты  ни   ревнивого огорчения , ни ощущения  безисходности . Все-таки его      не покидала вера  и надежда  в скорое справедливое  и успешное  будущее. В конце концов не так уже  исторически давно , всего лет 70  назад такие  – же  беженцы как он  и его спутники уходили из  своих      “штэтлех” , спасаясь от погромов,  за  лучшей жизнью.  Кто пешком , кто  на перекладных телегах ,  кто-то  на    пересадочных поездах  в Амстердам  или в Гамбург.  Это тогда  занимало  в тяготах и год  и более, лишь   бы добраться  до  парохода  , направляющегося    в Америку.    Им  тогда    было также  невыносимо тяжко.  Марку   тогда  еще повезло с разрешением  на выезд , их не задержали в ОВИРе.  Нечего  роптать.  Ведь  они все сейчас приближались  к Вене -  первой остановке   большой мечты . А  в мечте не   бывает теней , она всегда  светлая.  Задолго до  прибытия в  Вену  поезда с эмигрантами ,  на одной из остановок  в их вагон вошли неожидпнно военные вооруженные автоматами .   Кто- то  сказал , что это  люди из службы    безопасности Австрии для  сопровождения  их на  пути и  на Венском  вокзале из-за  угрозы возможного нападения немецкой террористической  организации “ Красная  Армия  Баадер Майнхоф “. Подобные  нападения на  поезда  с еврейскими эмигрантами  уже  случались совсем  недавно. Объявили о распоряжении  закрыть  купейные двери из проходов. Впервые за прошедшие дни в пути ощущение  потерянности  и отчаяния  перед   гнетущей неизвестностью  сменилось холодным  страхом  перед возможной и скорой  смертью . За окном  пролетали мирные  размытые  утренние картинки   австрийских   домиков  с остроугольными черепичными крышами -  шале альпийских городишек.  Казалось поезд  несся стремительно вперед,заметно    прибавив  скорость,  как будто избегая   неминуемой  опасности. Женщины уже прижимали к  себе  в волнении  детей  и прятали глаза.  Однако скоро ,  через  пару часов тревога сменилась  покоем и надеждой, особенно , когда автрийские  военные с  улыбками  на смущенных лицах даже угощали  из карманов  конфетками   детей.  Когда  поезд остановился  на Венском вокзале  эти  самые  совсем  не строгие австрийские  парни с автоматами на плече услужливо  помогали всем  выносить  чемоданы  на платформу и  укладывать их на багажные тележки.  Повидимому опасность террористического нападения  на еврейских эмигрантов в том 1979  году была  вполне реальной.  Ступив  на платформу Венского вокзала , Марк   оглядывался,  смущенный    оживленностью  проходящей     элегантно     одетой    толпы   торопившейся   в  разные  концы  Европы .  Судя  по светящимся   табло , выбор  был  безмерный- Цюрих , Барселона,  Рим.  На  выходе  у вокзала растерянные  эммигранты  сдвинули   тележки  в каре словно войско  старой  гвардии  под Аустерлицом.  У  края  тротуара  их   встречал желтый автобус.  Это  было просто поразительно , как неизвестные им общественные , международные организации - Джойнт,  Сахнут, Хиас  создали  такой  четко работающий механизм  по  безопасности и транспортировке  потоков еврейских эмигрантов.  Ведь каждую  неделю  сюда прибывали  сотни  и даже тысячи таких же  беженцев  как  они.  В Вене уже  был вечерний , сумеречный  час , когда всех привезли на тихую улицу , к красивому зданию  с балконами . Всех поселили  здесь  , на  втором этаже  в пансионе мадам Беттины .На  первом  этаже располагалось тихое публичное заведение  с очаровательными барышнями.   Марк с женой вместе с  их  мамами  оказались в  одном   аппартаменте  с другой , незнакомой  им  , но  милой  семьей из Киева.  Расположились  очень  удобно  в двух больших  комнатах с  заранее приготовленными спальными местами. Когда  он вышел  на балкон покурить ,  в  квартале напротив  старинное  здание с   колоннами было ярко   освещено уличными фонарями  на  чугунных столбах.  Это был  театр  “ Folk Opera” .Из подъезжающих  лимузинов выходили нарядные  дамы в шубах и  мужчины  в смокингах . Все  удивляло   Марка с Лялей  в этом городе каждый день.     Ведь они  никогда еще не бывали за  границей ранее. Черт возьми , что же это мерседес   делает в  окне  магазина ,  спрашивали они  ,  впервые в  жизни  увидев   автодиллерскую  рекламную витрину в  здании  автомагазина..И как   это  по  утрам специальные грузовички разъезжают по  улицам и моют  дорожные покрытия  настоящим пенистым шампунем из пульсирующих шлангов . Еще  долго  после этого вокруг стоял приятный  цветочный аромат . Несмотря  на  то, что в те первые дни  Вена представлялась   Марку  чужим , загадочным городом, здесь все таки  была одна единственная душа,  один человек , хорошо  знакомый ему по давним  годам юности.  Его старинный дружок еще  с  беззаботных студенческих лет Игорь Линовский .  Он учился на юридическом факультете Одесского университета , совсем  недалеко  от консерватории Марка  на  улице Островидова и встречались они часто  и всегда с теплой  радостью .  Ах ,  какие  это  были  веселые времена. Ну кто же   тогда  миновал  шумные  танцевальные сборища в  институтских спортивных  залах под музыку самодеятельных оркестриков.   По завершению учебы  в консерватории  Марк собирался по направлению министерства на Кавказ преподавать в  провинциальной музыкальной школе  , а  Игорь решил  попытать  адвокатского счастья в Москве .Марк  и  сейчас  помнил  их прощание  на  Одесском  вокзале.  Игорь  любил обставлять торжества в своей жизни по первому разряду  напоказ и созвал на отвальную всех своих друзей .  Гуляние  продолжалось  на зимнем заснеженном перроне. Все  без  конца  щедро  разливали по  бокалам  мускатное  шампанское и под  гитару распевали романтические песни.
'' А я еду за туманом , за  туманом и  за запахом тайги '' .  Поезд трогался  с  скрежетом колес , Игорь в прощании и слезах  стоял   с поднятыми руками  на подножке в растегнутом  пальто и искренне  представлял   себя  Юрием  Живаго , оставляющим
навсегда своих близких на  родине.. Впоследствии  , так или иначе   он  стал  в Москве     успешным  юристом , работал    в  знаменитой компании ВАЗ-ФИАТ. Марку  приходилось  бывать   иногда в столице на  музыкальных фестивалях  и они  встречались к их общей  радости . А  сейчас Игорь уже  жил в Вене  не  меньше  года с  женой Тамарой Голиковой -  молодой ,но  уже  уже известной в  Москве пианисткой квартета Глазунова. Они познакомились  однажды на  ее концерте   Это  была трогательная  романтическая история необыкновенной  вспыхнувшей  влюбленности вылившейся  в не менее драматичный роман . История   их   любви была  похожа     больше  на восточные индийские  мелодрамы  с отцом тираном, с кастовыми запретами  и побегом        невесты из  отцовского дома.  Немудрено , Тамарин  отец , полковник   московской    милиции,  познакомившись  с ее избранником еврейских кровей    из Одессы , к тому же  теоритически  возможным  отъезжантом в ненавистный   Израиль , руки  ему не  подал и поклялся      дочке рано  или  поздно  сгноить удачливого  Игоря Линовского  в советской  тюрьме. Однако  судьба  не  отвернулась от  влюбленных . Квартет собирался  на  гастроли в Бельгию  ,  как и полагается  признанным  квартетам.   Гордившийся  своей   дочуркой  полковник  справил вне очередности всем участникам гастролей  визы . А Игорь тем временем сумел   через  свои контакты получить вскорости разрешение  на выезд  на ПМЖ именно  в тот самый Израиль.Это  и был  их  план.  В  Брюселе Тамара  по дружески распрощалась с своим  квартетом и отбыла  в Вену , где  они тайно  встретились и  поженились. Такое случается лишь  в  американских фильмах с счастливым  концом. Там  же  в Вене  родилась их малышка Леночка . Вести о благополучном  завершении мелодрамы в  Вене друзья Игоря в Одессе узнали  раньше чем грозный  полковник милиции -  Тамарин отец  в Москве.  Поэтому координаты Игоря  в Вене  у Марка уже  имелись и он  разыскал Линовских скоро.   Это  было несложно. В  ХИАСе  хранились все  данные о приезжих эмигрантах   из России  и о  Линовских тоже.   Они  провели все  вместе несколько замечательных дней .  Игорь радушно водил их  по городу щедро  угощалв  венских кафушках.  По  вечерам  он работал в каком-то отеле в обслуге и  еще  подрабатывал скупкой  и сбытом  ценностей от  прибывающих в Австрию эмигрантов. Это позволяло  вести  достойную жизнь. Марк и Ляля, впервые оказавшись в прежде закрытой для  них европейской  архитектурной красоте   восхищались  фасадами старинных домов , скульптурными памятниками , витринами . И все-таки  их не  оставляло  ощущение неизвестности  непредсказуемого  будущего. Они не  переставали себя  чувствовать  в эту первую неделю  на  западе  беженцами  спотерянной судьбой.  Что их ждет  в той  далекой, неизвестной американской жизни? Ведь он  не знает и не умеет ничего  кроме скрипичной  музыки.  Он направляется  в Нью Йорк ,  где   музыкантов больше чем  во  всех городах мира  вместе взятых.Он не  умел  столярничать , даже  мастерить . Он не  имел  даже  авто-прав чтобы водить такси.  Как  сложится его жизнь ? Тревога  не оставляла  его  . Через несколько дней , накануне отъезда   из Вены , Игорь повез Марка  с  Лялей    на  трамвае   через  Венский Ринг  в  городской парк  с знаменитым  Венским  Курсалоном. Тем самым  Курсалоном , где  постоянно  выступал  Иоганн Штраус. Во все  времена здесь было излюбленное  место отдыха венского  общества . Да  и  сегодня в воскресный день в  этом ухоженном  парке  на всех аллеях   прогуливающиеся дамы в  нарядных  платьях под зонтиками  вместе  с  джентельменами с тростями . Марк  вглядывался  в  их лица  , выражавшие покой и уверенность  и ему даже слышались  вокруг  звуки венских  вальсов.  Господи ,  сколько  же лет  прошло  с тех дней?
Когда   пришла  пора   уезжать  из Австрии, когда их всех опять собрали  на  вокзале у поезда  Вена
- Рим , тревожные  мысли  не  оставляли  Марка .
Неужели этому бегу не  будет  конца ? Неужели
мы  никогда  не остановимся ,  так  в пути  и  будем жить . Нет,  конечно все приходит  к концу и  эта эмигрантская  дорога - тоже. Думай  о  хорошем ! Черт  подери ,  ведь  никому из  нас и не  снилось побывать  в  той самой  Италии, о которой так много читалось и  смотрелось   в кино .  Казалось вон там, за  окном поезда он  увидит сейчас  знакомые дома с стиранным  бельем развешанным в окнах на  чернобелых улочках и знакомых  героев  кино  неореализма . А действительно  мир  всегда  полон   примерами из реальной жизни ,из наших страхов  ,  наших надежд. Скоро всем пришлось стать еще  раз   свидетелями  ,  даже участниками  полуироничного , полупугающего   инцидента. На одной их остановок , не доезжая до  Рима в вагон  поднялись человек десять  молодых  людей   и  разместились с  ничего  не  ведающими пассажирами  по разным купе.  Им всем   эти ребята  показались  похожими  на  персонажи  из уже  известного  итальянского фильма  “Крестный отец”. Крепкие черноглазые  парни  одетые , кто в белые  безрукавки , кто  просто  в  легкие майки, некоторые в  черных шляпах и  темных очках ,  они смешно  жестикулируя ,  громко  переговаривались друг  с  другом  и, широко  улыбаясь  шутили с  молодыми женщинами  и детьми  на итальянском  языке .  Ну на  каком же  еще ?К  всеобщему удивлению, те  прекрасно  понимали  их шуточки  и заходились смехом.  Впоследствии  , уже  в  Риме рассказывали , что это  были сицилианцы занимающейся   охраной  и  частной  безопасностью из  фирмы ,  принадлежащей  сицилианской  мафии , что есть одно  и  тоже. Они должны  были помочь эмигрантам, перевозимиых международной Еврейской   организацией   SOHNUT   избежать какой-либо  опасности  в пути  и местах  публичного  скопления , как  на Римском  вокзале  вокзале  Termini.  Дальше  все   направлялись в  лагерь  еврейских беженцев   недалеко от Рима в курортный  город  Ладисполи,  недалекл  от  Рима. Однако  не  доезжая до  этого города ,поезд сделал опять непредвиденную  остановку в  пути.  За  окнами вагона   уже поджидали несколько таких же  парней с грузовиками  , укрытыми тентами. Как  по команде  они открыли окна  и стали передавать багаж  наружу  и  тут же - в кузова.  Все произошло ошеломляюще неожиданно  и быстро. Растерянных ,  безмолвных  пассажиров тут-же рассадили  в автобусе и через несколько  часов  они уже  были в  солнечном городе  Ладисполи .  Никто тогда  не представлял себе,  что  здесь  они  проведут  несколько месяцев вынужденной   праздности  и  волнующей неизвестности  в ожидании  разрешения на  въезд в США.  Это  было  безмятежное  время  непредвиденной  курортности у берега Средиземного моря.  Потом  еще  много  лет  эти месяцы    все  называли “Римскими  каникулами”.  Солнечные  дни  проводились  на  пляже в беспокойных и бесконечных  пересказах  писем,  приходивших  из  Америки и Канады , куда обращались  их помыслы  и  мечты.  Все пляжи  были  покрыты   сизой  галькой совсем  отличающейся  от  золотистого черноморского  песка. Однако  иодистый  запах  выплывающих  водорослей  был  такой-же  как   аромат  на  скользких  скалках  Большого Фонтана,  как  будто  приносимый  теплым  ветром из   покинутой  Одессы.  Вечерами все принаряжаясь  собирались  у  городского   фонтана  напротив  самой  большой  гостинницы   курорта   “ Regina  Margarita”.Здесь  все  обменивались новостями    писем  и    душевными  волнениями.  Некоторые  из  мужчин  играли   в   шахматы  и   на  деньги только ,  пусть  совсем  небольшие,  но  обязательные.  Недавняя  нервозность  женщин  сменялась   временным  покоем,  выражавшимся  часто  в  забавной   перемене  традиционно  сдержанного   советского  вкуса  выбора   одежды.  Дамочки  приходли  к   фонтану  одна  краше другой. Неожиданно многие стали  рядиться   в  наряды   похожие  на  те,  что у римских  проституток своей яркостью и  открытостью  неуместно напоминающие   легкую фривольность .  Почему –то  именно  сюда  к  городскому  фонтану доставлялись  представителями  ХИАСа  сообщения  о   прибывших   из американского   посольства    долгожданных  разрешений  на въезд  в США.” Этот документ  назывался  “Транспорт” и  в  нем  сообщалось о дате  отъезда  в   Нью Йорк.   Отсюда    же  отвозили   счастливчиков  в  Римский Аэропорт  “Fiumicino”  к  “Panam Air”.               Ах , как  давно  это  все  было . . .
       Утро...  Марк  открывает глаза .  В  комнате   стоит  рассвет  то ли  серый ,то ли  розовый .  Наверно  розовый  потому  что  прекрасное  настроение  не  проходит   с  вчерашнего  вечера .  Ветер  раскачивал  фонарь  еще  тлеющий  светом  за  окном.  Там  на  улице может  его ждет   еще один   замечательный   день  в  Вене.  Полоска  света  из  окна    перебегала  с  стены  на  простыню.  Надо  вставать  и идти  в душ.
Через  час   Марк  сидел  за столиком на террасе просторного  кафе , разглядывая  посетителей . Он заказал чашку кофе.      Спустя  несколько  минут, испросив разрешения  к  нему  подсел улыбчивый, моложавый  мужчина  в  клетчатой  шляпе. За легкими  очками  светпые внимательные  глаза . Они как-то  быстро не  смущаясь  представились друг другу  и  оба  к своему удовольствию и любопытству разговорились. О чем еще - о Вене . Подзабытые познания Марка еще с  студенческих лет  в немецком   были  небольшой помощью , но Зигфрид Штеер, так звали человека ,  легко говорит на  английском , он преподает  историю в гимназии, очень много  знает о своем городе  . Он родился в Вене после  войны и провел здесь всю жизнь. Между двумя мировыми войнами   Вена окончательно стала центром европейского шпионажа, - рассказывает Зигфрид,  грея ладони горячей чашкой кофе. - Затем, во времена Третьего рейха, немцы вдруг оценили этот город как место, где можно собирать данные о том, что происходит в остальной Европе". После Второй мировой войны Вена была разделена на четыре зоны, где разведки всех стран-союзников боролись за влияние и соперничали друг с другом в сборе информации, и тогда снова город стал рассадником агентов, двойных агентов и информаторов. Это неудивительно, поскольку Австрия тогда как  и сейчас была полным-полна беженцами , отчаянно искавшими  любой заработок. Зигфрид заказывает еще  кофе  и угощает  Марка венским тортом  “Zohar”.
"И Среди всей этой разношерстной толпы было довольно много людей, располагавших какой-то информацией, за которой охотились определенные спецслужбы. Некоторые информаторы были в таком ужасном положении, что они продавали информацию за еду или выпивку".Агенты ЦРУ, Массада и КГБ были на передовой кипевшей в Вене разведдеятельности. Известно ,что после 1955 года когда  Австрия приняла нейтралитет,   союзники отозвали из Вены многих своих сотрудников . Однако  это  не так.  Спецслужбы, которые работали здесь во время холодной войны, присутствуют в Вене и сегодня. В газетах  пишут что в Вене постоянно  работают  тысячи агентов, занимающиеся экономическим или технологическим шпионажем, говорит он, тогда как политический Венский  шпионаж потерял свою важность. Марк  бессознательно глянул вокруг ,  выбирая  кого нибудь похожего  на  настоящего  шпиона.  Вот  эти двое прохожих, оба  в шляпах и  прячут  взгляд  в темных очках,  а может  этот, сидящий за соседним уличным столиком, как будто  внимательно  читающий  газету.  Господин Штеер  закурил  сигарету и  продолжал. Здесь эти  инстранные  агенты  могли обмениваться информацией и деньгами и использовать Вену как базу, для  планирования секретных операций, актов саботажа или даже убийства. Марк с  искренним  интересом вслушивался   в  его неторопливую  речь .  Что может быть  более занимательно ,  чем  рассказ о своем  городе местного  жителя. Время пролетало быстро . Марку не хотелось  перебивать редкого собеседника , многое  из его рассказов  ведь не прочитаешь  в  книжках , но  все-таки стал распрашивать его о еврейской жизни  в старой Венес.  Зигфрид при этом  воодушевился
вниманием и приступил  к  следующей  части
Венского  прошлого.
Евреи поселились в Вене еще в XII веке  , начал
он  .  Еврейская жизнь была сосредоточена вокруг Еврейской площади “Judenplatz”  в нынешнем историческом центре города,  где была построена синагога, фундамент которой можно видеть рядом , в музее на площади Юденплац.   Как и во всей средневековой Европе, венские евреи страдали от преследований и погромов. В 1196 году во время
Третьего крестового похода рыцарское  воинство обрушилось на  еврейский  квартал Вены, убивая и грабя его обитателей. Еще один страшный погром обрушился на евреев Вены во время эпидемии чумы
1348–1349 годов. Но в этот же период еврейское население города выросло за счет спасавшихся от эпидемии и погромов из других мест. А потом для венских евреев наступил страшный 1421 год – год так называемой  Венской Гзеры  -“жестокого декрета”, Его  издал  астрийский герцог Альберт ,
повелевавший арестовать  евреев по   всей Австрии, включая Вену.  Что  может  быть нового в еврейской истории  после Испании!  Зигфрид многозначительно развел  руками . Хотя они  не знали ,что ожидает евреев  в  ХХ- м цивилизованном  веке.  Евреи были поставлены перед выбором – креститься или покинуть Австрию. Детей  младше  пятнадцати лет крестили  насильно.
Скоро  большинство евреев были изгнаны из Вены, а богатые евреи, находившиеся в  тюрьмах, подвергались страшным пыткам.   В  Еврейском музее на  Юденплатц  , Зигфрид   опять указал рукой в  конец улицы, хранится  сохранившийся  документ  о  следующем  декрете  принца   Алберта , в котором  тот  приговаривал  к  смерти евреев , неразумно верящих в справедливость и потому оставшихся в Вене .  Они все были сожжены на Гусином лугу , в нынешнем квартале Вайсгербер  . Гитлер имел  у кого учиться.  Сегодня на месте казни установлена мемориальная доска, На протяжении XVI–XVII веков гонения на венских евреев  продолжались.  Что  могло спасти  этот  несчастный  народ ?  Казна Австрии была разорена войной с турками, и императору нужны были «еврейские»  деньги. Евреям было позволено вернуться в Вену, но  они  были обложены высокими налогами. Во времена Марии Терезии, люто ненавидевшей  евреев, в Вене жили всего около 500 еврейских семей.  Они страдали от  самых разных дискриминационных законов. Некоторые послабления  наступили во времена сына Марии Терезии Иоcифа II.  Реформы Иосифа II касались евреев Австрии  и богемских  евреев: так,  в Праге  и  в Вене было упразднено гетто  и позволено  детям посещать городские  школы и университеты  . Было разрешено свободно заниматься торговлей и пред- принимательством Было отменено  обязательное ношение желтой звезды Давида, а также специальный еврейский налог. Все это дало  толчок к  развитию ассимиляторских   тенденций среди столичных евреев. Уже в конце XVIII века многие лидеры еврейской общины стали считать , что  евреям надлежит сохранять  еврейство лишь в частной жизни, а в общественной  – интегрироваться в окружающую среду.  Вечная  . каббалистическая  еврейская вера  в  будущее добро , конечно  не могла помочь  предвосхитить ожидающую  их “Кристал  Нахт”  Оставалось  лишь  добавить  , что последствия  этой интеграции  привели немедленно к вспышке  гениальных  еврейских  имен  австрийской музыкальной   культуры и филосовской  мысли . Да и  не только  еврейских . Ведь гениальность  заразительна.  И будущее  не замедлило явиться. Да какое будущее!  Из   всей этой плеяды гениев больше всего известен  Фрейд, но ему составили славную   компанию  философ     Людвиг Витгенштейн, художник  Густав Климт, писатели  Артур  Шницлер  и Стефан Цвейг, физик  Эрнст Мах, композитор   Густав Малер .
- Некоторые из еврейских гениев как Брамс    и   Мендельсон  пошли еще дальше ,  припомнил    Марк  - они   перешли в  христианство  не  так ли .
-  Все  равно , согласился Зигфрид  , если есть на  свете место, имеющее  право  считаться колыбелью современного мира, то  это Вена.
Моцарт не узнал бы эту Вену. Минуло всего-то столетие — а город разросся вдесятеро.  По   совпадению  новый  подъем  начался с строительства  роскошного бульвара. Рингштрассе    Именно там,  где мы   с  вами  сидим ,  Герр  Марк Он  был самым амбициозным городским проектом в  Европе после реконструкции   Парижа.  Воплощением  веры в  прогресс,  будоражившей  умы.    Новый император, Франц- Иосиф I приказал  разобрать  старые средневековые стены,  чтобы освободить место дворцам  и отелям.  Новая улица  явила  городу сентиментально-оптимистическую  мечту  о завтрашнем дне. До  “Аншлюса” ,  до “Кристалл   Нахт” и Второй Мировой  Войны  еще  было   далеко  . Гений Вены конца XIX — начала ХХ века состоял не в какой-то одной дисциплине,  но  интеллектуальной и художественной  энергии,  заполнившей каждый уголок и закоулок  города.   Эта   энергия   
распространялась  со скоростью и буйством ваших
 калифорнийских    пожаров . Вена  неопровержимо доказывает, что творчество заразительно: гениальность порождает гениальность.
Все, что мы считаем современными благами — архитектура и мода,  технология ,  экономика, — восходит к элегантным, извилистым и многолюдным улочкам  Вены той эпохи. Движущей   силой нежданного   Возрождения оказалась группа  иммигрантов.  Эти изгои, съехавшиеся с отдаленных окраин Австро- Венгерской империи, принесли с собой  грубую амбициозность  и новые идеи. Венская  и еврейская   история столь же нераздельны, сколь нераздельны композитор и фортепьяно.
Марк  уже давно в  два- три  глотка выпил свою чашечку венского кофе , чем заслужил неодобрительный взгляд   Зигфрида Штеера. . Он не сделал  . конечно никакого   замечания  , но Марк и так понял, что старый венец  не  одобряет его непочтительное  отношение  к благородному напитку.Зигфрид мог бы прочитать целый курс о разновидностях приготовления кофе и искусстве
— да, именно искусстве — пить кофе.  Что поделать,  ведь наслаждение  от кофе  приходит  с терпением. Он  просто  перешел  к другой важной странице Венской культуры.
- Рассказ о венском гении,  начал он , был бы неполон без  упоминания о венских  кофейнях. История нашего  города , написана на
этих прокуренных стенах . В кафе “ Sperl” Густав Климт со своей  веселой группой выпивох -  талантливых художников  основал венский  “сецессион”, положив начало венскому
Арт- Модерну. Пройдет  много  лет и мир узнает  о невероятной истории  в  которой будет любовь и ненависть, измена и месть, погоня и жертвы .. Морали в этой истории нет, какая может быть мораль у истории, в которой участвуют гений Густав Климт, роковая женщина Адель Блох Бауэр,  картина стоимостью 135 миллионов долларов, Адольф
Гитлер,  правительство США и народ
Австрии. Наверное, вы уже догадались,  Герр
Марк , что речь идет  о картине Густава
Климта ”Портрет Адели Блох-Бауэр”. Эту картину еще называют ”Aвстрийской Моной Лизой”. Надо сказать ,  что  Густав Климт  выходец  из уважаемой еврейской  семьи ,-исключительно талантливый  художник ,  был еще необыкновенно  удачлив .  В  26  лет он уже  был почетным  профессором  Венской  Художественной  Академии , несмотря на  частые  эскапады  в  кафе  “Sperl”.  В этом  кафе он, как  известно встречался  с начинающим, подающим  надежды  молодым рисовальщиком Адольфом  Гитлером,  который мечтал   поступить  в  Академию  Художеств  и стать  известным художником.  В то время  Гитлер зарабатывал себе на жизнь тем, что рисовал небольшие картинки с  видами Вены и продавал их туристам  по ресторанам и трактирам .  Однажды  он принес свои  картины  в кафе  ,  показать их Климту.  Он попросил Климта  давать ему уроки  живописи  и посодействовать в  поступлении  в  Академию. Климт  по доброте  душевной  похвалил  его  работы , назвав их гениальными  ,  что Гитлер уже  достиг  многого и  в  уроках не  нуждается. Гитлер  ушел от Климта очень довольный, а своим друзьям  заявил, что его признал сам Климт.   В Академию живописи Гитлер так и не поступил, повидимому  вместо этого  он  вступил в австрийскую  социал-демократическую  партию.
Гитлер всегда  говорил , что его ненависть к евреям, это сугубо личное.  А вот полотен Климта эта ненависть не коснулась,  их приказано   было
оберегать,  несмотря на еврейское происхождение автора.. Кто  знает  как повернулась  бы история  Европы , если бы  с легкой руки шутника Густава Климта  его знакомца по  кофейне  “Sperl” приняли  в  Венскую Художественную  Академию . Другой всемирно известный австриец Зигмунд  Фрейд был регулярным посетителем  кафе  “ Scheridan”
делился здесь своими  размышлениями  с единомышленниками и  оппонентами . Его знаменитая  книга “Психология масс и анализ человеческого Я .” впервые произвела фурор и стала  признанной гениальной  у посетителей кофейни “Scheridan”                - Неужели ?  Вот как интересно.  Ведь Зигмунд  Фрейд  имел  большую популярность  в Америке   в  те  го, хоть  о  нем писали в американской  прессе , как  о  человеке  с скверным характером.  Если память мне  не изменяет , однажды он  был  приглашен  читать лекции по  психоанализу “Кларк“ университетом в Массачуcетсе  и наградил  его  почетной  докторской  степенью. Это был  первый знак академического признания Фрейда  и собственно нового  раздела  психологии .  И что вы  думаете  , вернувшись  в Австрию, он  публично  называл американцев  «дикарями».  не объясняя  причин. Никто  не зналчто же  случилось в  Массачусетсе тогда.  Несмотря  на это Фрейд  очень  популярен  в США. Мне  пришлось  как-то  побывать в   театре ,  где  играли известную  пьесу  “The last session” Она  долго не  сходила с  афиш Бродвея.         Действие проходило  в его  лондонском  кабинете в день вступления Англии во Вторую Мировую войну.  Стареющий и больной Фрейд пригласил к себе в дом известного литератора.  Встреча представляет
дискуссию  двух ярких интеллектуалов  с такими вопросами, как Любовь, Секс и существование Бога.     Вам бы  непременно  понравилось .
  -  Вот  как? Я  не слышал об этой истории , герр  Марк, это действительно  интересно.
  Наша венская кофейня всегда была и остается интеллектуальным перекрестком — иными словами,   социальным  клубом . который не меньше отражает дух города, чем опера или венский яблочный штрудель.  Некоторые из лучших идей  впервые были опробованы в ее прокуренных залах. Здесь  всегда подавали кофейные напитки, способные стимулировать золотой век,который изменил не только сам мир, но и наш взгляд на мир !            
   Кофейню изобрели не в Вене. Первая кофейня появилась в Константинополе  в 1554 году. К нам она пришла почти столетием позже . Поначалу  ее посещала богемная публика и кое-кто  из молодых аристократов . Король Карл II однажды даже  издал  указ, ограничивающий  число
ее посетителей , предполагая возникновения опасных революционных идей  в  возбужденных кофе умах  инакомыслящих . Недалекое будущее  лишь подтвердило  эти опасения монарха.  Наша  венская кофейня всегда была в  сущности, своеобразным демократическим
клубом , где кто угодно, потратив гроши на чашечку дешевого кофе,  мог сидеть часами, — рассказывает Стефан Цвейг в своих мемуарах Призрачный мир” .
  Жители Вены собирались в кофейнях  пить  кофе и  поiлучать информацию  о  новостях . Много информации. Кроме  того всякая уважающая себя кофейня начала  предлагать  с  миниатюрными чашечками  черного кофе последние номера газет
Там можно  было узнать, что происходит в нашем городе или на другом конце земного шара.
–  Представьте себе   ,  мистер Зигфрид  , общественная жизнь  у нас , на Американском Западе в те же  времена  рождалась в салунах , где  не очень  разговорчивые ковбои больше пили виски ,  газетами не  увлекались  ,  диспуты решали  несколько иначе  , как известно. А  в  Нью Йорке  , насколько  я знаю , американский кофе тогда подавался в крупных  чашках ,  как  нечто вместо  чая или супа.  Впрочем  . недаром у нас шутили ,  что из одной  и той же  кожи  в Америке
шили крепкие  сапоги  ,  а в  Европе  -  деликатные лайковые перчатки . В нынешние времена  люди после  службы чаще направляются в бар  выпить и посмотреть  в компании футбол.
- Может быть и так ,  Герр  Марк , как  вы  знаете новости  в  печатных газетных изданиях всегда
были общественным достоянием.Даже Робеспьер и Якобинцы в Конвенте обращались  к французам через прокламации в  газетах.  Пусть  новой информации  самой по себе и  недостаточно, чтобы породить золотой век, но без нее золотой век не явится.                Это верно . Однако  ,согласитесь  мистер  Зигфрид ,  сегодня мировые  информационные  сети , как фэйсбук . твиттер  и  другие  заполнены  больше  всего сплетнями и разной чушью  ,  как “Small talk”.       -  Не  могу не  согласится, Герр Марк,  вряд  ли золотой век  мировой  культуры  родится в  Фэйсбук.   Зигфрид   еще  успел  рассказать, что  в  венских кофейнях у завсегдатаев есть свой любимый столик, “Stammtisch”.  Конечно, Марк не мог знать, какой “Stammtisch” у Зигфрида Штеера  в этом  кафе, и  все таки он был очень рад - как кстати случилось ,  что Зигфрид  подсел именно  за  его столик. Ему совсем немного за 60 и  все ,  что он  рассказывает о Вене  занимательно  и держится он  с спокойной безмятежностью человека, которому нет нужды что-либо доказывать. Его  Венский выговор мягче и музыкальнее, чем стандартный немецкий. Марк только  что заметил Зигфриду ,что он слышал где-то  мнение,  что австрийцев считают  похожими на швейцарцев, только менее веселыми .                Что  вы ! — отвечал Зигфрид , оживившись. Совсем наоборот, это  австрийцы считают  швейцарцев  полными  занудами.
 Как будто  в  подтверждение его  слов  в дверях  кафе  столпилась      шумная стайка  молодых  девушек  .  Они   весело  и беззастенчиво  смеялись    и целовались  вроде  как  прощаясь . Оттуда  неслись   громкие  возгласы  и среди  них  повторяющиеся   непонятные слова -  “ Auf, Auf”.    Все в  зале  повернулись  в  их  сторону. Марк   даже   полюбопытствовал:  Что  это  за ”Auf ” такое ?   Зигфрид   несколько  смущенно  отвечал  :  Aх  ,  это  нынче студенческая  сокращенныя  лексика  -                “ auf wiedersehen”  значит- до  встречи.
–  Вот  как !    Если вы бывали в  Буэнос  Айресе  , мистер Зифрид , вы  наверно  знаете  , что там тоже   кафе на  каждом  углу .Всем известно , что они вс, абсолютно  все заполнены  любителями  не  столько
кофе  , как  танго . Правда,  эти  кафе  изысканно  , даже  роскошно декорированы . Часто   в красном дереве , мраморе и бронзе.  Разве  можно  забыть кафе   “Tortoni “ ?  Как  там  красиво  - в  зале
мраморные колонны, на  сцене оркестр   с банданионом  играет музыку Пьяцоллы  и  песни Гарделя ,  танцуют  пары,  на  стенах его
портреты . Интересно,  как  было  в  30-х  годах , когда  он там  пел.
- Не знаю , не бывал еще  в Аргентине , но  в Венских кафе  подчас публика тоже собиралась по  интересам.  Припомню  историю, которая
за многие годы стала  легендой здешних кофеин. Задолго  до  Первой мировой  войны в  кафе “ Central”  часто  бывали одновременно популярный  там  диспутант  Лев Бронштейн , тихий  Иосиф Джугашвили  и никому не известный  , молодой рисовальщик акварелей Адольф Гитлер.  Кто-то  из  посетителей конфедициально сообщает,  что в России в 1905 году случится  революция. Один из гостей выражает скептицизм  вопросом.  “ Но кто же устроит эту революцию , не  Герр Бронштейн ли ?  Раздается всеобщий смех. А вскоре Лев Бронштейн, взъерошенный завсегдатай их  кафэ  “ Central”  и любитель шахмат, возьмет себе псевдоним Троцкий. И действительно станет одним  из лидеров революции в России.  На  этом Зигфрид Штеер прощаетея  и  Марк тоже  с неохотой покидает  кафэ . Они  решили непременно  продолжить интересную  беседу на следующее  утро.  А пока  Марк должен был  согласиться  с  ним :  Попав в Венскую кофейню однажды,  уходить уже не хочется .
 






Никто не хотел умирать






Глубоко  спрятанный в  конце  аллеи старого уссурийского парка, большой  дом  принадлежал весь год восьми  молодым  офицерам , прибывшим  в Приморский  Край с разных концов
страны. В полку их называли  то ли  снисходительно,
то ли  покровительственно  двухгодичниками , подчеркивая  существенное  их отличие от  всех остальных  профессиональных военных .  По недавнему указу Верховного  Совета всем выпускникам  ВУЗ-ов  с  военной  кафедрой присваивалось звание  младшего  лейтенанта, а потом рано или поздно  их призывали  на военную службу  сроком  на два года.  Дом  величественно размашистый  двумя  флигелями под  черепичной крышей , затененный сосновыми  мохнатыми ветвями был построен  в  прошлом  веке и  его знал  весь  город как  “Дом Якира” Повидимому, кроме  будущего  опального  командарма, там же
 

находился и  весь  его армейский  штаб . Собственно,  холостяцкие лейтенанты занимали один лишь  флигель ,  да  и  там они размещались по  барски -  комната  на  двоих ,  светлая кухня и праздничная  гостинная . Праздник случался несколько раз в  неделю и  отмечался щедрой выпивкой и преферансом  подчас до  утра.  Ритуал выполнялся неукоснительно  , за  исключением совпадений у большинства ночных нарядов в полковых казармах. Возможно лейтенанты  , тогда развалившиеся в праздности  на мягких гостинных диванах царских времен с  винными  бокалами
меж  игральных карт представлялись себе сообществом лермонтовских поручиков ,  однако сходство  было  весьма  отдаленным.  Особенно  , если обратить внимание  на  их не  адекватную изящную лексику  и  налитые  вместо изысканного шампанского  “ Дом Периньон”  в бокалы водку , ато  и  запросто  “ Амурский питьевой спирт”. Все  садились вокруг   большого антикварного  стола под давно потускневшей люстрой у стены.  На  стене по иронии  судьбы рядом висели в  строгих рамах два  портрета  . Ныне  властвующий  бровастый  Брежнев и командарм Якир - предатель, растрелянный  враг народа. Глядя на холенную внешность  портрета не  скажешь ,  что у самого Ионы Эмануиловича Якира в молодые коммисарские годы  руки  были  по  локти в  крови
невинно  загубленных душ  в  Одессе  и Бессарабии.
 

Несомненно не все  ребята относились к регулярности картежного  азарта  с крепкой выпивкой с равной степенью  увлеченности . Больше всех заводилой  был лейтенант Ашотик Кеворьян.  Он  был бессменным  писальщиом “пульки” и  по  горячности  кавказского характера заказывал  игру  блефуя ,не имея на руках вистов, часто  проигрывал месячную  зарплату  еще до конца  месяца.  Ашотик  ко  всему еще был  недавно   женат в Армении  и однажды даже  пересказал  то ли печально  сокрушенно,  то  ли в  шутку  по  оплошности  написанной  им в  письме своей молодой жене  в  Ереван  -  “Прости меня ,о то письмо,  в котором  ты  просила меня  прислать немного  денег,  я  не получил “. С  другой  стороны Борис  Шпиталь,  подружившийся сразу с киевлянином Сашей Гореликом, соседом по
комнате,  решили  через несколько  месяцев  с  этим пьянством  покончить . Подобная регулярность должна была  обязательно  привести  к алкоголизму.
Хорошие  мысли вероятно приходят  вместе.Решили что  освободившееся время  будет неплохо потратить   на  что-то полезное.  Вот они  и поступили на вечерний курс  в соседний  Педагогический институт . Саша – на  исторический факультет ,  Борис – на  литературный . Ко  всему это было  убедительным  извинением  для друзей  - преферансистов. Зато все  аккуратно участвовали в мытье полов по очереди  , эпизодической  готовке  еды на  кухне и даже  присылали  регулярно своих солдатиков  из  казарм для капитальных  уборок.
            
Наступившее  утро было  хмурым не предвещавшим  солнечных просветов нп небе. Серое  бесконечное облако  над  городом  словно крышка кастрюли покрыло   длинную  улицу  , соединяющую парк  с  окрестностями ,  где тянулся забор  полковых казарм. Кое где  по  пути начался дождик. Он даже, стал  рассеивать  надоевший сильный  туман .  мешающий обзору.  Из-за    дождика пришлось Борису поднять  воротник шинели, идти быстрее. Опаздывать на утреннее  построение на  плацу никак  нельзя . Рутинное  построение с  пересчетом - это святое. Проводилось оно  под  хмурым  надзором  капитана , вечно недовольного солдатской   небрежностью и нарушением  устава. Недавно капитан привязался к  ефрейтору Бойкову последнему в строю и завершающему пересчет шагом  вперед    и  выкриком  “Расчет окончен”          - “Кто шинель укоротит  хоть  на  палец  -  будем взыскивать “ У ефрейтора  шинель  на  самом деле была  укорочена и  аккуратно  подшита , но  все равно его начищенные  до  блеска  яловые  сапоги были ясно  видны.
Лейтенант  Шпиталь сейчас проходил мимо пивного  ларька,  выкрашенного ядовитой зеленой краской.  К   нему  вдоль  газона тянулась небольшая очередь  алкашей  за  похмельным  пивом  после вчерашнего  перепоя. Потом  очередь распадалась  на  несколько   хмурых  жлобов,  кто  в    случайных пиджаках с  чужого  плеча,  кто  в телогрейке поверх тельняшки.  Получив  свое  пиво, отходили в сторону ,  предвкушая  наслаждение.  На газон летела  сдутая  серая  пена.  Мимо по улицам 

проезжали большей  частью  военные автомобили.  Даже те , что не отличались  суровой зеленью ,  все  равно были  с  военными номерами. Уссурийск   -  старинный город, сегодня  заселен  населением  в той  или иной степени связанным  с  армией  или обслуживанием  ее.  Военные  везде - в универмаге,  в ресторане,  в  кино, на  вокзале . Не  пройдешь и квартала ,  чтобы  не встретить  военный  патруль .  Создавалось  впечатление  , что все  живут в прифронтовой  зоне. Борис  прошел через  проходную  , небрежно  отдав  честь  дежурному и направился  к  офицерскому буфету выпить  чашку свежего  кофе.  Солдат  обычно вели  на  завтрак после  построения . Ни едой , ни чем-то  съедобным назвать солдатскую кашу  нельзя  было. Комковая  масса  похожая больше  на обойный клей был абсолютно  не  пригоден  для еды .  Собственно ее никто и  не ел.  Приходилось наесться как-то хлебом с маслом,  кусковой   сахар  рассовывали по  карманам. Все равно они были всегда  голодными  и вечно  заняты поисками еды.  Запивали остывшим  чаем , скорее похожими на  помои из громадного  чана.  Впрочем долгожданный обед был  не  лучше. От супа ,  в котором плавали куски  неочищенной , неразмороженной рыбы ,  луковая  шелуха  среди картофельной черноты  икислой капусты выворачиволо.  Возле  такой кухни  даже  мухи  не летали .  На второе должна  быть  та же каша оставшаяся с завтрака. Мясо  предназначенное  на  10 человек  съедают два сержанта. Новобранцам остается лишь опять  набраться  хлеба или  пойти в  солдатский  буфет  с наличными. Поначалу подобное  издевательство  над  бесправной  массой людей  в  армии вызывало  у Бориса естественное  возмущение,  но постепенно  к  этой мерзости  привыкаешь  ,  как  и к  всей остальной дикости  в советской армии , созданной и поощряемой  офицерским корпусом. Сами офицеры , особенно в должностях замполитов демонстрируют  крайнее невежество  и  серость на фоне  собственной  напыщенности  и  краснобайства  . Многие  из  них ,  даже  получив  прекрасные технические  знания не  способны никогда  избавиться от  привитого  им в
академиях  самодовольства  и  незавуалированного презрения к  штатским  из  гражданского мира.  В первые  армейские месяцы  Борис  записывал услышанные жемчужины  тупости  и косноязычия. Потом  бросил это  занятие  из-за  бесконечности материала. Только вчера   оказавшись на политзанятиях  своего  взвода он  услышал очередной  пример  таких перлов.  Заслуженный 
капитан  пожурил одного  из  солдат  за неподшитый белый воротничок гимнастерки . назвав  подобную  нерадивость  опасным нарушением боеготовности.
- “А  вдруг  война  или другое  мероприятие” Лейтенант  Шпиталь вместе с  другими сочувственно  улыбнулись  , однако  капитан  в     привычном  самодовольстве  этого не заметил . Надо  cказать, что этому самодовольству   сопутствовало безоговорочное холопское преклонение перед старшим начальством .  Иногда это  принимало  удивительные  формы   высокопарной  учтивости  , принятой с  времен  царской  армии. В уссурийском 

офицерском  клубе ,  куда  все  молодые  офицеры без семьи ходили  ужинать , при  появлении в дверях старшего  офицера в  звании  полковника  или  генерала ,  старший по  званию вставал с  громким   восклицанием :  “ Товарищи  Офицеры ! “ Все вставали  , а  вошедший  добавлял  с теплой строгостью  “Товарищи  Офицеры” и все  садились. Борису  очень нравилось  быть частью  этой русской военной  традиции  ,  не хватало только обращения “Господа офицеры“  из  стихов Владимира  Высоцкого. Он даже  написал  об этом  Майке  в прошлом  письме. Наверно  она будет  удивлена  и  посмеется ,  как всегда . Это она любила. Они дружили  с институтских лет.  Скоро будет год  ,  как он  не видел Майку Келлер . Разлука  очень  огорчала  их  обоих. Он  называл ее  Майкой   больше в компании   друзей  и все так звали  ее. А  когда  Борис  думал о  ней ,   ему вспоминалось   много  ласковых имен  для нее .  Письма  писались лучше в субботу с  утра.  Саша тоже  садился  за письмо.Они  включали   любимое  радио  Спидолу и  тихую мелодичную  музыку  на какой-то  японской  радио-станции .  Японская  музыка  так рядом  была  непривычной  и  даже  экзотической для  них,  приехавших с  запада.  Затем они  шли завтракать и  по дороге оставляли  письма на почте.  Это  уже  стало  традицией. 
Иногда однообразие жизни  в  запущенной на лет  сто провинциальности Уссурийска   допекало Борису так  невыносимо  , что  он  в какой нибудь воскресный день шел  на  вокзал  и ехал с  утра часа  три в  недалекий  Владивосток  прогуляться

по  большому городу ,  подышать океанским воздухом,  даже  покататься  на трамвае. Развлечения в Уссурийске были весьма ограниченными. Конечно  немного свободного времени можно было  убить на  вечерних
занятиях литературного  факультета .   Пусть  даже , отпущенные  от  постылого  преферанса  с крепким питьем  ,  Шпиталь с  Гореликом ,    иногда пропускали  занятия  в  Педагогическом,  сходить   в кино  или в  Офицерский  Клуб,  все равно однообразие   надоедало до  смерти  и поездка  в Владивосток  представлялась  ярким путешествием. Борис  всегда   не  отрываясь  смотрел  за    окно,  как  на  некую  долгожданную  картину,  хотя  на самом деле,  там не  было  ничего занятного. Поезд  набрав  скорость ,  проезжал  через  редкие  деревни. То  тут  , то  там  всплывали  станционные  платформы  без навесов . Только  что на  такой сидела  женщина  в  цветном  платке  с бидоном  у ног и дети.  Каждую  минуту  пролетали таежные пролески  и исчезали  в  облаке  пыли  ,  поднятой поездом , несущимся  на  всех парах. Только через часа два  показались  куски промышленных ферм,  трубы ,  цементные  башни  и  сразу неожиданно - дуга  залива  Петра Великого . С  одной  стороны в бледной голубизне  виднелись  сопки , как  на картинах  Рериха  с рассыпанными  по  ним  домами . А  справа прямо у окна,  казалось поезд  скользил  совсем близко  у плещущейся океанской воды , ну хоть  рукой прикоснись. Всякий раз , приезжая  сюда  и ,  выходя на  привокзальную  площадь  , Борис оборачивался на  декоративный  фасад и  с

восхищением  вглядывался в  прекрасно сохранившееся с  прошлого  столетия
архитектурное сооружение .  Множество башенок , луковые арки между колонн над  входом под цветастой крышей делали  его  похожим на гигантский сказочный  русский  терем Перед выходом  на  площадь  никто  не  мог  пройти  мимо мраморного  столба с  выгравированным  символом имперского  величия  владений : “ 9290 км. до Москвы “ Это  было не  так  просто пересечь
пешком  широко развернутую привокзальную площадь с  бросающейся сразу в  глаза в центре  цветочной  клумбой . Вокруг   клумбы  , пугая растерявшихся  провинциалов скрипели трамваи и искрили троллейбусы. Борис  и  не думал пересекать площадь  так легкомысленно . Он  с  удовольствием пошел  по  закругленному тротуару . Ведь он там  всегда  покупал  себе
пломбир  мороженное .  Он же приехал в  большой город  погулять,  не  так ли. А  на другой  стороне  - немного  потертое  временем , но с  следами  былой красоты и гостеприимно  раскинутой лестницей здание  Приморского драматического театра . Ему так  и не  пришлось  сходить  на  спектакль.  К сожалению , он уезжал  назад  всегда под  вечер . После  нескольких поездок и  прогулок  по  городу, стало  понятно, что  все  самые  красивые сооружения города это  лишь  те , что остались сохраненными с  времен царской  России. Дальневосточное  пароходство щедро расположилось в старинном доме  Бринеров ,
не уступающем  по красоте парижским дворцовым сооружениям .  “Дом Бринеров”  в  еще мирном  начале  трагического  последнего   столетия  размещал в  себе  банки  и штаб- квартиры пароходных компаний , о  чем свидетельствовали на  фасаде   архитектурные  медальоны разных  портов мира.  Дом  называют “Серая лошадь” до сегодняшнего дня,  хотя  никто  не знает  почему.   Известно будто на одном  из  этажей в семейной  резиденции  Бринеров провел  детство Голливудская  знаменитость  Юл Бринер.  Судя по  своей  американской биографии и бедной молодости-  вряд ли ему достались  в  наследство остатки разграбленной  большевиками   финансовой  империи деда Бринера. Там же в  центре располагалось светлое  здание с  большими окнами. Городской почтамт и телеграф.  Он наверно там был всегда.  Перед  зданием стоит бронзовый памятник  -  женщина  опускающая письмо в почтовый ящик .  Это  известная  всему городу  американка  Элеонора  Прэй .  Она приехала  в начале века в Владивосток из  штата Мэйн с  семьей мужа ,  создавшей здесь успешную компанию. Она, оказалась  свидетельницей  всех драматических событий  на Дальнем Востоке того времени - Первой Мировой Войны,  Революции  и Гражданской Войны. Историю  этой  женщины Борис Шпиталь  услышал  на   одной из первых лекций на  своем  Литературном  факультете.  Потеряв всю свою семью среди  тысяч убитых в то  страшное время,  она чудом осталась жива, не  репресирована и все  таки  решила остаться в Владивостоке .  Наверно она была очень талантливой рассказчицей и  литератором  эта Элеонора  Прей. Она сумела  
превратить  в письменное  увлекательное свидетельство  стойкости  и выживания все радости   и превратности  своей жизни . Трудно  представить , но  почти  ежедневно в течение  36  лет она  отправляла письма - дневники своим близким  в Америку  Европу и Китай , оставляя   себе  копии . Эти письма , тысячи писем стали редчайшим  историческим документом ,  драматической   летописью города. Элеонора Прей  прожила долгую  жизнь и умерла    в 1954 году.  Недавно   Борис  прочитал  копии  этих  писем,  собранные в книгу в библиотеке   факультета.
    Он пошел вниз  по улице.    Недалеко  уже начиналась широкая океанская набережная города  с православным  храмом и  протестанской кирхой в центре.Борис любил всегда не торопясь постоять  здесь  на  виадуке  под крики летающих  чаек , любуясь потрясающим воображение  видом на  бухту “Золотой  Рог”.  За спиной тогда оказывался весь  раскинутый террасами по  сопкам старый  город Владивосток.  Однажды  они  с  Сашей Горелик сделали  много  замечательных  фотографий  здесь, на  набережной бухты . Вода сейчас  в бухте  была  неподвижна  , как  вылита в  гигантскую, вечную  тарель. Кое где  на  форватере стояли большие океанские корабли .  Они выглядели  пустыми и  забытыми  навсегда . Зато у причалов гавани  оживленно  толпились
рыболовецкие сейнеры  . И неудивительно  ,  ведь морские  перевозки и добыча рыбы всегда были главными рабочими  местами  в городе.  Потому, куда  не пойдешь ,  непременно встретишь людей

в  синей  морской  форме с  кокардой на фуражках .Борис еще  побродил пару часов по городу  ,  размышляя о  превратностях судьбы , забросившей  его  сюда,  пусть в  занимательные,но  несомненно чужие места ,  на  краю света.  Ну, на  самом  деле ,  дальше  уже  некуда - здесь Тихий океан. На той  стороне- Америка. Небо над  городом стало темнеть и напоминать о  прохладе.  Пора возвращаться  на вокзал.  Служба  не ждет.  Завтра ему с  утра в наряд . Инструктаж перед нарядом  проводит по армейскому уставу  старший  сержант , а командир взвода может  стоять  в стороне символически  поддерживая  своим  присутствием никому не  нужный статус  субординации. Официальная должность  лейтенанта  Шпиталь была  начальник  связи  танкового  батальона  . Несмотря на  такое звонкое название , ему подчинялся всего  лишь  один  взвод  связи .  Его  работа  была в  основном  поддерживать в  порядке танковые радиостанции , не  считая хозяйственных  обязанностей  и “тимуровских”забот  о  нуждах семей старших офицеров. 37   парней  из  разных республик ,  в возрасте  не намного отдаленном  от Борисовых,  больше  всего  любили этот  суточный нарад  охраны складов  артилерийских боеприпасов.  Полкового начальства   там поменьше,  сержанты ,  разомлевшие  от  сытного пайка  чаще  приснут  в  коптерке , да  и  сами солдатики  смогут подремать между вахтами. Борис Шпиталь никогда  не  любил  такие  отдаленные наряды да  и другие  тоже  из-за повышенной офицерской  ответственности  . К тому же  эта обязанность  брать с  собой служебный пистолет  в  кобуру несколько  смущала его.  Ведь  по закону  даже  за случайную    потерю личного  оружия  он должен  быть  осужден  военным  трибуналом  к серьезному тюремному сроку.  Поэтому  в обычный  наряд  патрулем  по городу ,  он старался пистолет  в  кабуру не  брать и оставлял  его  в  сейфе. Через час,   прибывшие  на  двух грузовиках солдаты разгрузились  и были  проведены  на  точки охраны на смену  предыдущему взводу.  Все были  в  прекрасном настроении  , особенно     еще свободные  от вахты .  Ребята  тут  же  направились в  коптерку приготовить заветную  жареную картошку с  луком и настоящий  чай  как дома  у мамы.  Иногда , вдали  от  всевидящего ока замполита  они могли  и  поозорничать -  с мячом  . поиграть .. Потому они  любили исчезать в наряд с лейтенантом Шпиталь.  Борис не  мешал им и сам сел  в  стороне за  стол с книгой почитать. Ему еще  нужно было  написать домой внеочередное  письмо по  причине  несколько  смешной скандальной одновременно . Он задержался с  последними двумя  письмами и чуствуя  какую-то  вину за неаккуратность
длиной почти  в месяц  ,  решил отправить телеграмму домой . Почтамт был  в  центре   , далековато  от  его дома . Тогда  он  попросил 
одного  из  своих ефрейторов ,  идущих  в увольнительную оказать ему услугу и сделать это  за  него . Для этого  он  дал ефрейтору Низамбаеву ,  славному парню  , родом из
Киргизии записку с  текстом . Обычные слова: “ У меня все в  порядке,  жив, здоров, завтра напишу письмо  . Однако на  следующий  день его вызвали срочно из казармы   в штаб командира полка  и

дежурный дает  ему  немедленно  трубку . Борис с  неуверенно берет -  “ Алло !” И  слышит  дрожащий голос  его   мамы :  “Что случилось ,  Боренька ?” Мы с  Маечкой так волнуемся” Оказалось, что ефрейтор Назымбаев то ли потерял  записку с текстом, то ли не очень  сведующий  в  русской письменности, решил  проявить  творческую инициативу .Он к несчастью  послал телеграмму несколько  другого  содержания : “Уже  здоров , все будет в порядке , буду  жив, подробности  письмом ! “              Артилерийские  склады всегда должны быть дислоцированы в  стороне от населенных пунктов ,  потому и  эти  расположены  в  пригороде Уссурийска   в Зеленой Балке. Это  в  низине между сопками. Там  никто не жил , но  иногда селяне  приводили какую-то  скотину  попастись  в зелени. Там  же кормились и зайцы, белки,  лисы. Территория складов огромная, размером  с стадион. Грузовики УРАЛы и ВАЗы , загруженные снарядами  стоят  в древесно-кирпичных  ангарах по  два  на  сырой земле  ,  давно проросшей травой. Ближайшая сопка, усеянная пожухлой травой сохранила еще после  бесжалостной вырубки с  десяток , выживших сосен  покрытых по бронзовым  стволам  зеленоватой окисью  лишаев. Кроны их, когда-то наверно шелестели  зеленью, сейчас , были налиты опаловой мутью..  Межд ними  единственная, полуосевшая  углом в землю от старости деревяная  избушка. Совсем недалеко от  проволочного складского забора  в котловине, рассеянно торчали группами несколько чахлых ёлок, тонкоствольных берёз . Кое где серебристая осина трепетала

пугливо; дальше деревья соединялись. всё плотнее .
День обещал быть теплым и приятным .  С раннего утра дул слабый южный ветерок  , а ближе  к  полудню ,  как раз во  время обхода караула он усилился до сильного .Невозможно было  не  заметить сизое облако дыма в южном небе, и солдат спросил  что сержант Кривов думает   об    этом.
- “Похоже, что жгут  траву наверху, хотя им следовало бы знать, что в такой день нельзя разжигать костры,” ответил сержант. .
- “Но зачем они это делают?” спросил  солдат
- “Чтобы сжечь старую мертвую траву и дать их скоту возможность добраться до зелени , растущей  на смену.”
– “В  такую  сушь нужна всего лишь  одна  искра и сопка вся вспыхнет”.
- “Наверняка,  но дуракам закон  не писан “ , Кривов сплюнул на траву.Тем временем сизое облако превращалось в направленный  в их сторону поток  дымовой завесы Ветер  уже  доносил издалека запах горелого . Через  полчаса  солдаты , свободные  от  вахты  собрались у забора  , разглядывая плывущий к ним  опасный поток дыма.
- “Хлопцы,надо  бы  сказать  взводному. Черт-те что !”  Борис и  сам  почувствовал  что-то  неладное  за окном  и  вышел  к забору .
–“Товарищ  лейтенант , там что-то  за  дымом , не дай бог ,  огонь может  быть” .
– “Это так . Пока огня не  видим , мы  не  знаем куда  он пойдет. Знаешь  что  ,  сержант, собери своих ребят и подготовьте огнетушители .  а  я позвоню в полк  дежурному ” .
Борис знал , что  в гарнизоне полка есть специальные   водовозки , это   грузовики  - цистерны

с  насосами  . Такие машины  должны  стоять  здесь всегда  на  случай пожара  . Теперь  придется их вызвать на  всякий  случай.  Он  вернулся  в коптерку,  набрал номер дежурного  и объяснил ситуацию  о надвигающейся опасности . Дежурный офицер записал доклад ,  пообещал  сделать  все ,  что положено.
“Так точно , лейтенант , ты  не беспокойся,  доложу наверх обстановку и пришлем    водовозку 
немедленно” .  Ну , хорошо ,  черт  возьми , пришлют водовозку,  так ведь если  огонь  подойдет  к  забору, его  не остановить. Он  же   охватит ангары. Здесь нужен отряд профессиональных пожарных  с брандсбойтами  и емкости с  пеной  ,  не эти
пацаны. Это же не кирпичные  складики   какие –то , а стратегический взрывоопасный объект .  Тысячи снарядов сконцентрированные в  одном месте!
Он  оглянулся вокруг .  Везде сухая  трава валежником. Если  она  займется  вокруг открытых ангаров -  это конец !   Один  перегретый  снаряд  , детонация и конец ! .  Амба  всему  Уссурийску! . Весь город -  в воздух! Идиоты ! Нужно  было выкопать глубокий ров  вокруг  забора  и  заполнить кго  водой ! А они  -  пришлем  водовозку !
” Так ,  спокойно,  лейтенант,  без  истерики ”.  Может все  обойдется .  Может быть огонь  уже  там затушили и костра уже  нет . Нужно  пойти поискать бинокль , ничего не  видно.  Жаль  .  что нет  свободной машины ,  подъехать  бы туда на вершину сопки и прикончить  этого  поджигателя с костром . Ну вот , бинокль  нашелся - висел
возле  карты .  Борис добежал до забора ,  где собрались уже  все солдаты. Вот  он , я его вижу . Что  он делает ,  там же  огонь  . Остановись ! Его  же не достать отсюда  ни  автоматом ни пистолетом.  Да , пистолет  !  Борис отстегнул
кабуру  вынул пистолет  и  выстрелил  вверх .  Может

он  услышит. “Товарищ  лейтенант ,  смотрите ,
огонь у  деревьев  на  сопке  !”
- “ Вижу !  Сержант , выносите сюда  все шинели  , забрасывайте на верх  забора  и перелазьте  через забор!  Нет !  Стоп !  Забирай всех  постовых с вахты.  Всех до  одного!  Хватайте  все лопаты ,  что есть  и штыки  с  автоматов  тоже . Открывайте
ворота  и бегите  вокруг  забора . И  противогазы берите с  собой . Здесь  они  нам  уже  не понадобятся , здесь тушить  будет  поздно  .  Не так ли ,  ребята?  И шинели  ,  шинели  берите  с  собой сбивать огонь ,  что идет  к забору. Постарайтесь лопатами счищать траву на земле  вокруг  забора“. О,  дьявол,  надо  же успеть !  Бегите!  Были уже видны без  бинокля -  дрожащие  оранжевые
огоньки  несущиеся  лентами  сверху вниз по сопке,  Они приближались  к   деревьям. Вот они уже  у корней  деревьев бегают , точно белки  в агонии, подвижные огоньки .  Над  ними курился голубой дым. Теперь Борис  тоже побежал через ворота. Бежать вокруг действительно было  далеко . Он  задыхался, хотя бежал без  тяжелой  шинели  ,
в одной  гимнастерке  и  немедленно  бросился помогать .  Солдаты , все  тридцать семь  человек , заняв позицию шириной  метров  в  двести старались выкорчевывать всю  траву из сухого грунта  . Те у кого  были  лопаты  терзали  траву въевшуюся в землю  . Кто-то тут же  собирал ее  в кучи  и бросал к  уже занявшимся  огнем  деревьям . Остальные  носились с  противогазами  и штыками от автоматов к  вспышкам пламени добирающимся  до забора. Это  пугало  Бориса  больше  всего . Если
огонь перейдет за забор  к ангарам -  все ! Тогда будет  поздно ! Даже  если бы  они   струсили и все  хотели  бежать – спасения  не  будет . При  взрыве  всему  городу - Амба !   Неужели  это смерть -  в огне !   Господи , неужели это конец их короткой  жизни? 

 Когда  нас всех брали на  службу,  никто  не думал  умирать ! В  эти минуты  Борис   вспомнил  деда  Исаака . Именно  сейчас  всплыли  его лицо  в  морщинах с  следами   ранения  в Первую  Мировую  и его  тихий  картавый голос :
“ Эр мех ойс , ингалэ, когда совсем будет  плохо,
ну совем ,  ты проси его,  проси , он  там  все  видит
наверху и он поможет. “  Эти давно  забытые  слова сейчас отпечатались в  его разгоряченном сознании. Борис   не  знал ,  как  просить . Он остановился  на минуту , прикрыв глаза, глубоко дыша, как будто погрузив свое  сознание  в  окружающий дым.  Жар  уже  был невыносимым.  Даже   привыкшие   к  частым     принудительным тяжелым работам в гарнизоне, парни уже боролись  с  стихией из последних сил. С  почерневшими,  изможденными  лицами, в изгоревших пятнами, мокрых от  пота и пены гимнастерках,  они в  клубах дыма представляли собой страшную мифическую картину дантового  ада.  А  огонь  не  переставал  ползти по коре стволов ближних деревьев извиваться на ней , превращая только что  бывшие зелеными  лишаи  в серые и сразу черные.  Все это пугающее  огниво  в
бывшей  живой лесопосадке  продолжало питаться стелящимися с  вершины  сопки  ручьями    пламени . Неужели   этот  дьявольский  поджигатель там
наверху поддерживает  костер !  Борис больше не стрелял в ту сторону .  Патроны  наверно кончились и  он вернул бесполезный ТТ в  кабуру. Огонь грыз сначала  порыжевшую траву, мелкий кустарник и  корни, а потом  атаковал старые , беспомощные  деревья. Было страшно видеть, как
все зелёное мёртво сереет или покрывается рыжей ржавчиной и листья  сыпятся на землю пепельными,  убитыми  птицами  жалобно обнажая тонкие ветки , как опавшие  крылья. Потом листья , иссушенные жаром  вспыхнут  и   осыпятся  сотнями жёлтых и

красных осколков.  Борис  чувствовал совсем  близко , как нижние  лапы  елей  быстро теряют бархатный, тёмно-зелёный лоск, мгновенно рыжеют, ржавеют и, озолотясь, брызжут  во все  стороны густым дождём красноватых искр. Искры с треском взвиваются вверх, осеяв всю пирамиду ёлки и исчезают, а дерево становится чёрным. То ли в издевательскую  насмешку,  то ли к  ироничному счастью,  но ветер  дул  направленным  потоком  прямо  на  забор  склада , рождая  широкую полосу огня  на  траве .  Остальная  поверхность  сопки пока  избежала  огня.  Как  назло ,  вся  эта трагическая пожарная  история  сегодня  и случилась только из-за направленного  ветра. Вот  такая невезуха. Этот жестокий проход  ветра  через забор к  ангарам с  снарядами  не изменишь  .  Ни правым  галсом по  борту .  ни  левым.  А пока этот огненный  ветер приканчивал небольшую лесопосадку с несчастной  избушкой. Пламя ревело и металось, прыгая с дерева на дерево, и яростно раздувалось свирепым ветром. Над ними кружились  в отчаянии  сотни птиц с пронзительными  криками  бедствия, пока, сбитые с толку  дымом и искрами они, беспомощные жертвы,  умудрялись  не упасть в страшную печь. Малая живность всех видов, разбегалась  по   открытому полю .  Гигантской змеей  к небу тянулся от возгорания деревянного  домишки черный столб дыма.  Всполохи пламени уже пробивались сквозь крышу, и грязный  воздух  вокруг был странного красновато-розового цвета.  Борис не  знал, мог лишь догадываться о  чем  думали  его измученные подчиненные.  Ефрейтор Гирзабедов, передавая ему  только что полупустой  огнетушитель обожжеными  до  локтей   руками  успел горько  пошутить: “ Я  уже  давно  превратился в шашлык и  вы тоже,лейтенант.“    Борис  даже не мог больше  кричать, никто не слышал  его  команд. Если бы  не страхон возможно

был бы зачарован колдовски   пляшущими языками пламени. Это было так диковинно, так сказочно-ярко.   Черное  небо  кусками  багровело, облако над  ними  точно кровью обрызгано. Оно было кроваво-красным, и языки пламени, словно гарцуя, вздымались над оголенными  стропилами домика.  Голова  его раскалывалась от ужасной боли. Мысли, как в тумане А ведь долбанная водовозка  до  сих пор  не показалась . Уже весь  день  прошел .  Они погибнут здесь  раньше.  А  сволочь,  дежурный  офицер ведь  так и не  прислал  помощь из  пожарной части. Борис уже  два раза посылал сержанта звонить в  штаб дежурному офицеру .
Ну что ?  Никого.  Вот гады !  Мы  тут  и не  доживем до  завтра . То кроваво-красное  видение  исчезло лишь, когда пламя над избушкой  начало   спадать, как бы оседать со стоном вниз. Еще несколько мгновений  и  взметнув фонтан  искр, рухнула  ее кровля. И все-таки несколько   огневых ручьев  сумели уже как-то  проникнуть  через  перепаханное солдатами  искусственное заграждение.  Борис  с десятком   бойцов   теперь  бежали в ужасе  назад через ворота к ангарам.  Они   встречали угрожающие существованию артсклада  ползущие языки  огня сразу за забором и лупили их шинелями  до исчезновения старым русским  способом  тушения пожара без воды. Тут  лопатами не  выкорчуешь траву меж  кусков  разрушенного  давно асфальта. Тяжеленные  от пенной  мокроты   огнетушителей, шинели было страшно  тяжело   поднимать и обрушивать на  проросшие в асфальте полосы травы . Они были  весом как  мешки  с углем. Пришлось  звать на помощь  остальных,ведь пламенные змеи  распространялись  ветром по

трещинам быстро. До  грузовиков с снарядами   было  совсем недалеко.  Дым выедал глаза, они заливались слезами, крепко щекотало в носу, и было трудно дышать. Но тут,  о  Господи, невероятно, но ветер   стал утихать .  С каждой минутой  тише  и тише.  Вот истощился  и все! Как  будто  где-то начал   опускаться заслон, природный занавес.  Это  было так  заметно  после  бесконечных часов ветра. Ребята  стали поднимать  головы   оглядываться .  Над полем  битвы оставался только  дым, как над невидимыми кратерами вулканов, как свидетельство  их мужества  и  отчаяния. Никто  не мог  поверить . Неужели  это возможно ?  Никто ведь не  хотел умирать и они  остались  живы. Пить! Сейчас они  то ли  в шоке , то ли  в возрождении надежды просили воду.  Не  для  огня , только пить ! Они, как будто  опомнившись от жуткого кошмара  смотрели  друг  на  друга,  пока не  бросились  в  объятия  - каждый  к каждому.Им всем, черт возьми, только   хотелось  обнявшись руками  по  плечам танцевать большим кругом. Танцевать и танцевать  -  братьями  на всю  жизнь . Когда стали собирать инвентарь  и разбрасанное обмундирование ,  Борис  коснулся  кабуры  и обомлел .  Пистолета  в  кабуре не было. Он его  потерял. Неужели это  еще одно  испытание ? И в  эту минуту ,  глядя на своих  живых товарищей ,  он себе  сказал:  “ Плевать  ! Эти  ребята  не позволят теперь его  судить  из-за потери  этого дрянного  пистолета.  Они  все  свидетели .  Живые. Судей  бы  сюда.” Водовозка  и грузовик  с  полковыми спасателями  из хозяйственной роты появились , когда взвод связи  лейтенанта  Шпиталь
разошелся  на отдых. Кто на посты ,  кто  в  коптерку. На сопку , пропитанную гарью уже  опускались  сумерки. Старшина прибывшей команды  стал извинительно объяснять ,  что задержка произошла  из-за того что в  водовозке  не было  воды  вовсе. Потом  выяснилось  что  насос  не работает, надо было ждать пока  починят.
- “ Мы  уже  и так старались побыстрее приехать  . Дежурный  офицер  сказал, что  окрестные селяне из  соседних ферм звонили  в  штаб  полка  и пугали ,  мол на  сопке  у складов  пожар” . Он оглянулся кругом  на  сопку.“Похоже  правда ,  вон  там дым еще  пляшет . Так ты  извини, лейтенант”.  На следующий  день некоторых  пострадавших  от  ожогов  солдат отправили  в  госпиталь  ,а  в гарнизоне  полка  все сослуживцы  поздравляли Бориса как героя,    говорили о  большой награде  теперь, однако  в детали  никто не вдавался. Комбат распорядился  представить в штаб  рапорт о  случившемся  пожаре во время охранного  наряда.  Борис представил  рапорт со всеми обстоятельствами ,более всего  отметив мужество  своих солдат и преступное безразличие к  случившейся   катастрофе дежурного  офицера и его начальства в тот день.  Он ждал,  что  его  вызовут  в  штаб  полка  для объяснений ,  но  этого  не произошло. Даже про пистолет  никто не спрашивал. Целую  неделю  он был в недоумении , пока  наконец зампотех батальона майор Гельман, покровительствующий  ему  с  первого  дня службы ,   не  позвал его  к себе и  не объяснил необычные обстоятельства. Выходило,  что такой  страшной  катастрофы  с невероятными по

масштабам трагическими последствиями , никогда  не  случалось  не  только  в полку,  но  и во  всем  Дальневосточном Округе. Командир полка и весь штаб прекрасно понимают, что  это   произошло только  из-за  беспредельной   халатности и преступной неподготовленности  ответственных  лиц. Майор  понизив голос  , наклонился  ближе  к Борису : “ Если  эта история дойдет до штаба армии - головы  полетят  на всех уровнях   Так,  что ты  лучше  держи  язык  за  зубами.  Понял? Иначе тебе  не сдобровать. И  вообще , ты знаешь , я  вот помыслил себе:  Ведь никаким  мужеством твоих пацанов   объяснить такой  счастливый конец  невозможно . Как ты  рассказал – все  шло  к  тому.  Одна  машина  в огне и ” каюк” Ваше спасение было  просто нереальным.  Вы были  обречены. Вмешалось  провидение  что-ли. Борис Шпиталь  при  этих словах  прикрыл  глаза, задумавшись  о  чем-то. Потом качнул головой в полном  согласии. “А насчет  твоего  потерянного пистолета,  не беспокойся. Я  тебе завтра дам  другой,  из ремонтных,  положишь  его  пока в наш батальонный сейф на  свое место. “   Борис вздохнул   с облегчением, как будто  гора свалилась с  плеч и  потянулся  пожать   руку  Гельмана.                -“Вам, большое  спасибо товарищ майор, не знаю , что  и сказать“. 
-“Ладно, все будет в  порядке, только помалкивай.“   На  этом  драматическая  история  с    пожаром на  артскладе  ,  где  он  с  своими   солдатами  избежал неминуемой  смерти , как будто закончилась ,  хотя   долго   еще   панцырь   холодного   страха   охватывал Бориса   по  ночам .Невероятно  ,  но  они  все 

остались  живы . В  его  конспекте  литературного  факультета   остались  несколько  строчек   написанных  в  те  дни :
      Нет,  не  пришел  мой день, я  не уйду.
      Пусть позже,  только без  мучений.
      И у толпы  не  на виду
      Причиной  праздных  развлечений

      Нет,  не  настал  мой час, я  не  уйду,
      Не  сделав все  о  чем  мечталось
      Я  жив ,  пусть  к  счастью или  на беду
      Как   мне  судьбой  предназначалось
      
 Саша  Горелик  тем временем  сообщил  ему новость.   К  нему  приезжает его  подруга  из  Киева . Ему уже  не сиделось  на месте и он решил поскорее  снять  жилье  для  них  двоих в  городе.  В воскресенье  они вместе  пошли  посмотреть  пару мест . Выбрали сразу  же -  в  частном  домике недалеко от  педагогического. Чистая комната с отдельной кухней  ,  да  еще  с отдельным  входом.  Борису больше  всего  понравилась  хозяйка этого  домика . Преклонных лет ,  с  седыми  элегантно  убранными  волосами  Елизавета Андреевна еще  не потерявшая  стройной  стати была необыкновенно радушной с ними и   не торопила с решением.
- “ Нет ,  нет , мне  все  подходит  , позвольте заплатить  вперед . Моя  невеста  приезжает  на следующей   неделе.“
- “Воля ваша ,приходите  ,когда  вам угодно , молодые  люди “ Осталось лишь  перенести некоторые личные  вещи  Саши и  можно  расселяться. У  него уже совсем не было  терпения ,  как будто скорые действия приблизят  приезд  его  подруги. На следующий  день,  после  службы так и сделали . Перевезли пару чемоданов,  книги  и кое  что из продуктов. Остальное  там  было  в полном  достатке. Елизавета Андреевна тепло  принимала их и  даже позвала  на чай .  Они  присели  чуть  смущаясь,   но   хозяйка     уже накладывала  печенье с  вареньем, расспрашивала  откуда  они  и  как  устроились  в Уссурийске , как давно  жданным  гостям. Саша был  счастлив . Тут  он  увидел  на   столе   колоду  карт. Он  с  опаской   спросил : “ У  вас  что ,  здесь  в  карты  играют ?“  Борис  тоже  осторожно  с  улыбкой погладил  колоду -   “ Может  в  преферанс ? “
Елизавета   Андреевна  придвинула  колоду  к  себе.
- “ Что  вы ,  это я  иногда   в  карты  гадаю,  она  уже  держала  карты  в  руке . Это  меня  мама  научила , давно , еще  в  детстве . Да  я  и без  карт  могу  вам рассказать ...  Она  мягко  взяла  рукой  Бориса ладонь. Внимательно  посмотрела  ему  в лицо  и  медленно сказала :  Вы , лейтенант , недавно  пережили  большое  потрясение ,  страшное . Но вы очень  сдержанный  человек ,  по  вас  и не  скажешь . Это    испытание   вам очень  поможет  в жизни . Вы  станете  тем,  кем  хотели всегда  быть . И вы  любите  литературу   и  мечтаете  писать. Пишите, обязательно   пишите, вам  это  придет.  Потом успела  рассказать о себе. Она  прожила всю  жизнь в Уссурийске .  Родилась  в  конце пршлого  века в  семье военного  фельдшера.           “ А  дочь моя с детками  живет  на Западе У  нас так всю землю, что  за  Уралом , называют западом. Да, много перевидала я  в вихревые времена революции и гражданской  войны. Уссурийск  всегда  был  пристанищем военных  и жильцы у меня всегда  военные”  , говорила Елизавета Андреевна ,  затем  примолкла , задумалась ,  разглаживая  ладонью  невидимые складки  на  скатерке. “ Вот  я  смотрю  на вас,  вы такие  ладные в офицерской  форме ,  молодые.  А у меня  первая любовь когда-то  здесь была - он тоже был  молодой офицер. Только американец .   Да , чужой... Молоденький,  как  вы .  Их много  здесь тогда  было. Его  часть  высадили в  Приморье  с войсками англичан поддержать Белую  Гвардию. Какое было время!  Страшное ,  скажу вам . Никто из  нас  не знал  сколько дней осталось жить . Наверно потому   и любовь у нас ним такая  была  отчаянная. Однажды  Джерри привезли  из тайги раненного . Долго  в сознание не приходил.  Сколько  я  слез пролила . Не отходила  от него  в палате, пока госпиталь не  стали эвакуировать . Тогда и забрали  мою  любовь  в  его  Миннесоту.   Елизавета  Андреевна как будто говорила  сама с  собой ,отпивая  сама   чай  из чашки. Господи  ,  я  хотела руки  на  себя наложить . . . Выжила .  Прошло  время. Вышла замуж.  Потом  война.  Муж не  вернулся  с  фронта. Тоже  выжила.Время  конечно лечит.Ну, что  это я разговорилась.  Вы  пейте чай ,  я  вам еще налью.” Они  втроем помолчали  . Борис смотрел  на  Елизавету Андреевну ,  ему хотелось коснуться ее  плеча, сказать  что-то , но все  было неуместно . ” Наверно  , она  была красивая  в юности ” .  Она  подвинула к ним  розеточку с вареньем .
“Вы еще  посидите  со  мной,  не торопитесь.  Вы знаете,  я  недавно ездила  к  дочке в Ростов . Трое суток  добиралась .      Поезд    над  Байкалом проходил , красота какая !  Дочь  моя  живет  в районе Нахичевань,  где  все  армяне  живут .  Зять мой  тоже армянин. Там красиво в  Ростове и все продукты дешевле , чем  у нас , а  я не могла  там. Все  тянуло к  себе  домой . Привыкла  я здесь . Мы живем  в  прекрасном месте . Вот вы  увидите.  Тут, на  нашей  улице  до тридцатых годов  стоял огромный  православный  собор. Николаевский , от него  наш  город и  имя  получил.  Никто сейчас  и не помнит . как у нас  в центре Триумфальную  Арку    воздвигнули    в честь  визита   молодого цесаревича Николая ,  наследника  престола. Я  тогда  в гимназию мимо арки  ходила.  Под ней  всегда  военный духовой  оркестр  играл .  Потом большевики  собор взорвали  и арку тоже. Такой  грех взять  на душу, так  и ушли непокаянные.  Сегодня  детям  этого   не рассказывают. А зачем?”              Саша   Горелик уже стал прощаться .
– “ Может  вам , Елизавета Андреевна   надо  будет дров  наколоть или    починить  что  , вы мне  только скажите. Я на неделе  перееду к  вам и  Алена моя уже  будет  в  пути . Здесь  хорошо  у вас”
Через  несколько  дней  они расселились с  Сашей и  Алена его  приехала  вовремя. Борис  часто
бывал у них в гостях  после вечерних занятий  в институте.   Борис  не забывал  постучаться к
хозяйке поздороваться.  Она  всегда замечательно выглядела  в свои нелегкие годы  -  светлой  и
радушной.  Он  уже с  нетерпениием  ожидал         ” дембель” и у него было всегда хорошее настроение . Даже  на  службу рано  утром  в казарму батальона  шел  без   раздражения . Солдаты  его  взвода  истории с пожаром  относились  к  нему ,  как  к своему.  Выполняли  его  команды  мгновенно ,  без пререканий . Все - от рядового  до сержанта.  Даже “ Так точно ,  товарищ лейтенант”  , говорили  с заговорщицкой улыбкой  в  глазах.   После случившегося с  ним невероятного спасения  он теперь чуствовал  себя  счастливым каждый  день. Он  был уверен что пережитое испытание  сделало  его тем, кем он  всегда  хотел  быть.


 





Стрелять по своим.


                Глава из романа 

             
              Вернись в дом свой






    Это случилось  давно,  в  1982-м,  в Ливане.Казя не знал  как его давний друг  Марка оказался  в Израиле и как он  попал на Ливанскую  войну ? Все это  Казя  узнал  позже, после  их  невероятной спасительной встречи . Марка  с матерью  не думали даже уезжать  в  Израиль.  Потом нужда заставила. Жить  стало тревожно в  опустевшей и  обветшалой  Одессе.  Эмиграция в Израиль тогда приостановилась  и Марка даже написал Казе,  что у него осталась  лишь возможность уехать в Испанию  к отцу.  К  тому времени его отец, старый   Паскуале Гусман , вышедший  на пенсию из  всех советских и  кубинских должностей , оставил Кубу вместе  с  идеализмом юности  и вернулся в  родную Барселону. Тому способствовала атмосфера  национального  примирения в  стране после  смерти Франко.  Новые ветры свободы  вызвали волну возвращения на  родину бывших компатриотов.  Однако  Неожиданно   Маркина мама   получила  наконец “вызов”  от каких-то   израильских родственников и Марка Гусман, еврей по  матери объявился  в Израиле,  не сообщив об  этом  прибытии Саморским.  Но это  случилось  нескоро, до той  поры в их разных судьбах много  воды  утекло .  Казимира  Саморского призвали в Армию сразу после  школы . Он проходил курс  молодого  бойца армии Цахал  в гилонском гарнизоне.Это было  недалеко  от их кибуца, всего  километров сто  проехать  на автобусе. Однако  Казю и его  сверстников     провожали в Армию  по русскому обычаю родители ,  друзья ,  соседи  с музыкой и  застольем. Отец радовался больше  всех. Разливал  вино гостям, поднимал  тосты за героический еврейский  народ и  непобедимую израильскую   армию и  не отходил  от  Кази  ни  на минуту. Он  дождался  наконец   -  вот  и его  сын будет  солдат. Казя догадывался , что  втайне  отец мечтал,  чтобы он стал пофессиональным  военным.  Отец часто  с оожалением  вспоминал свою печально завершившуюся карьеру в  польской армии. Война 1967-го уже была  не за горами и  Казе не оставалаось большого  выбора. Скоро он оказался  в учебной роте ,  где проявил способности к  военному делу , а  оттуда  его
направили  в школу спецназа.  Как началась война, уже  было  не до рассуждений о учебе  или  работе  на  гражданке. Во  время  военных действий в Синайской  Компании  от  был  в десантных войсках  еще два  года и демобилизовался с  чувством  выполненного  долга и  двумя  ранениями. В  Кибуце  было  полно  работы , особенно  после размещения  там  нового предприятия  авиационных  приборов.  Периодически его, как  и всех молодых ветеранов   Армия призывала  на сборы.  Казя не отказывался , не выкручивался,  как     случалось       иногда   с      некоторыми кибуцниками. Он  любил военную службу  и чуствовал  ,  что  может  принести  пользу.  За  год  до  начала  Ливанской войны он  решил  вернуться  на службу в Армии и  заняться  военной карьерой .               
      Он  уже  давно  был на южной  Ливанской границе,   когда  там  стала  нарастать  напряженность  как со стороны палестинских формирований  так  и стороны Хезболлы.  На  буферную  зону  христиан маронитов надежды было  мало .  Увольнительные домой всем отменили  еще  месяц  назад.  Все ожидали 
приказа Арика Шарона о  начале  военных действий в Ливане. Казя  со  своей группой узнал 
о начале  новой войны,  когда их подняли  ночью 
 и сбросили с  вертолета где-то за долиной Бекаа корректировать атаки  ракетной авиации.Прятались в  кустарниках и пещерах горных склонов Ашва  Хэрзы.  Днем позиции  палестинской  артиллерии были хорошо  видны  в  бинокль  и они тут-же передавали координаты  в  штаб  разведки. Танковые передовые отряды Цахала  должны  были появиться  на  3-й день . Им  было  приказано ждать.  Пополнить запасы  еды и воды они  должны  были внизу в арабской деревне  на  явке, в  доме  друзов. .  Там однако  их ждала засада. Кто-то  их предал.  В  отчаянной  перестрелке  с палестинцами трое его товарищей погибли сразу же. Ему одному раненному удалось бежать.  Весь  в  крови и  боли, полуживой без  глотка воды  он  чудом  добрался до  укрытия в  пещерах. Казя  не знал  сколько  часов или дне он был  без  чувств. Он  пришел  в себя, услышав грохот  танковых снарядов и пулеметов  в долине  и пополз туда.  Потом  долго  лежал  внизу , у шоссе  в кювете. Когда  он  увидел  первый  бронетранспортер    с белоголубой  звездой , какие –то  силы  заставили его подняться  и побежать  навстречу.  Он  не слышал автоматной  стрельбы,   он  не помнил ,  что  его окровавленная голова была  замотана в куфию - клетчатый палестинский  платок. Поэтому Казе оставалось жить или умереть  не больше  минуты. Неожиданно  из взвода  сопровождения  отделилась фигура  с  криком : “  Не  стреляйте ! Это Казя.   Он наш !. Это  Казя  Саморский !  Не стреляйте! “  Это кричал Марка,  его ангел  ,  посланный спасти  его прошлую  и будущую  несложившуюся  жизнь. Он узнал  Квзю .  Это был Марка , взваливший  его  на плечи  обессиленного  , измучанного  от  потери  крови и  надежды. Марка , оказавшийся  опять на  одной с  ним дороге в тысячах километров от  их старой Одессы , от Черного моря.  На одной  дороге . может  быть последней  в Казиной  жизни.
    Казимир   не мог  вспомнить   сейчас,  узнал ли  он  Марку тогда  в полубезсознательном  мраке ,  но  позже в госпитале  он долго  протирал  глаза, не веря  , как десяткам  повторющимся  снам и кошмарам ,  что этот  крепкий темноглазый  в  ярком  румянце черноусый  солдат Цахала  с  пилоткой  под  погоном и  есть его  старый  дружок  Марка Гусман  из потерянного  детства.   
        Сейчас  он  перелистывал   страницы  своей  прежней  жизни . Поиски  Золотого Руна  в  Нью Йорке ничем  славным  не  завершились . Разве  что   польское  имя  Казимир   ему  сменили  на
американское  Чарльз  или Чак .  Сейчас   он только  помнил , что  Марка  был послан  богом  спасти его  в  Ливане  от автоматной очереди своих же,  чтобы  вырвать его из смерти,  судьбы неминуемой . И  для  чего ?   Чтобы ,  черт возьми,  быть сейчас   пристрелянным  как  паршивый   пес  в   этом  темном   подвале, в далеком Нью Йорке.  Он даже  не  представлял , куда  его привезли бандиты.   Тревожные воспоминания  проносились   в голове  Чака,    обреченно ожидающего   своей  участи Он  пытался прислушаться к недалекой тишине подземелья,  где    среди   хаоса  подвешанных  трубопроводов ,  выбрасывалось  с свистом  из клапана  облако  пара ,   а  потом с  пыточной методичностью  нестерпимо  долго  что-то капало  в лужу ,  на  цемент. От  усталости его  клонило  ко сну,  да  как тут  заснуть  ,если  его  шею  связанную веревкой передавила  металлическая спинка  стула. Безсвязные  воспоминания далекой Ливанской  войны продолжали одолевать его  сознание.  Стремительно и неодступно  как в последние  минуты  перед  смертью.    Из  госпиталя Казя вернулся  в  свою  часть скоро.   Раны  на нем  заживали легко,как на собаке. Ребята  встретили его  с радостью. А  вот начальство  неожиданно  стало  вести  себя как-то осторожно ,  прохладно.  Что-то  произошло  и  это  было  ему непонятно .Ведь  его  последнее  задание в  тылу противника было  выполнено  успешно хоть  и  с потерями. Рапорт, как  и полагалось  он сдал  в штаб.  Конечно, к несчастью  случились  жертвы,
но  на  войне  как  на войне.  Жертвы  случаются.  Чего не  бывает  в боевых операциях  с  риском  для жизни.На  этом орерация  закончилась и точка. Но оказалось не так. Через  пару дней  его  вызвали в  штаб. Командир представил  его двум  офицерам  разведки, закрыв  дверь  Это  был  допрос . Настоящее  дознание  с  вопросами  с пристрастием:
“ При  каких обстоятельствах погибли  ваши   подчиненные ?
Как  вы сумели остаться  при  этом  живым ? Откуда взялась засада? 
Кто  мог предать явку ?
Где  вы отсутствовали несколько  дней,  почему не связались по  радио с  штабом ?
Как  вы  оказались  на шоссе  и кто  вас туда  доставил , если  вы был ранен и без  сознания ? “
Казя  был совершенно растерян, ему не верилось, что  это  происходит  с  ним.  Неужели его  обвиняют  в  предательстве ?      Офицеры  разведки ушли, не  попрощавшись  за  руку.  Ему было предписано  не покидать  пределы воинской  части. Потом его еще  два  раза  приглашали в полевой отдел   Масада.  На ближайшее   совещание разработки оперативных планов  капитана  Саморского  не вызвали  .  Это  было крушением  всех   надежд и военной  карьеры.  Марка был единственной его поддержкой. Они  уже  не расставались . Казя  написал   рапорт   о   переводе  его    в  моторизированный  полк  где  служил  Марк Гусман.  Вскоре  после  перевода расследование  было  закрыто К наградам за  военную  компанию  в Ливане его  не представили. Ни  извинений ,  ни объяснений  тоже..  Не было  сомнений, что темный след  будет  за  ним тянуться всю  его  службу. Отец не мог пережить  горя.  Его  сынок,  его гордость,  ингалэ  Казицю опозорен , оклеветан армией и страной  за которую  он отдавал  свою жизнь и  кровь  свою. Он  ие  мог перенести  эту несправедливость. Чем обернулись  для  них надежды ,  мечты о Земле  обетованной, еврейском  Очаге и Доме?   Отец  впал в депрессию,  потом  совсем  слег.  Казимир  приезжал часто, ухаживал  за  больным, любимым  стариком. Они  сидели рядом и долго молчали.  Им не  нужно  было  говорить. Они понимали   друг друга  без  слов. Похоронили Янкеле Саморского  весной  на еврейском кладбище кибуца.  Когда  почетный караул  стрелял  в воздух  ,  птицы взметнулись  с деревьев  в маслянистой  роще, шумной стаей высоко  в небо, наверно  унося на своих крыльях его  добрую , светлую  душу.  Не  прошло  и года  и мама Яся  ушла  за  отцом  без  грусти.  Капитан Саморский    подал  рапорт  об  увольнении из армии и  уехал, куда  глаза  глядят.  Больше  он  не вернулся в  Эрец Израель  никогда.































ЦИТАДЕЛЬ ИЕРУСАЛИМ






Историческая  новелла.






Когда  мы   идем маршем в фалангах  нашего легиона ,  мы  чувствуем себя  крепкими и непобедимыми .  В римском  войске каждый себя чувствует лучшим  из  лучших  . Каждый второйв когортах словно  отлит из  мрамора , как афинский атлет , несокрушим в  сражении  , изобретелен в опасности и  силен в битве  как гладиатор . Отважных знают  все ,   они  заметны. Но  это  в  бою, а  сейчас мы уже месяц  в пути  , мучаемся непривычной праздностью в ожидании  настоящей жизни .
Мы идем на Иудею. Безделье на галерах расслабило нас  и долгий    марш через песчаные барханы и колючие кустарники предгорий , в адской жаре показался дорогой в преисподнююНебольшие   иудейские   поселения   и города ,    уже разграбленные  авангардом  и разведчиками, заполненные больше духами, мертвецами и песчанным ветром  оставались по пути   в гнетущем безмолвии. Холмы, прятавшиеся  в   сиреневом горизонте пустыни окружали  великий город Иерусалим Мощные стены   главной   иудейской     цитадели встретили нас тишиной, не было видно   даже часовых! Это рождало надежду на легкую победу, на большую добычу С каждым    днем множились слухи  будоражили воображение легенды...  Я  представлял себя   исполняющим  свой  долг  легионера   везде  , куда    протянутся    замыслы      моего  императора , но  только  не у этих   стен.
Камни цитадели ,    угрожающе    нависавшие      над уже   развернутым   необъятным   лагерем        будто
сплавились   за   века   под   солнцем   и   ветром   из пустыни в .единый  монолит...                Я   не мог оторвать глаз . . .
" Это отмеченное Богом место и кто придёт сюда не с добром, в поколениях будет проклят... " слышалось мне  то-ли  из-за бойниц  , то-ли из тумана  далеких лет , где я стоял  когда-то рядом  с человеком , лицо которого было  скрыто бородой и бело-голубым головным убором . . Только его
глаза  и губы , читающие  молитву не истерлись  из  моей памяти.
“Но иудеи сами восстали против Рима! Могучий Рим с уважением относился к провинции иудеев. Никто в
Римской      империи      не      пользовался      такими
привилегиями, как царство  Иудея!  “
Немало и в Риме жило иудеев. Многие из них были люди широко образованны, мастера- ремесленники и удачливые купцы,  Встречались      и  эскулапы , приближенные   к   Капитолийскому   Холму , но заносчивость   иудеев   и неуважение   к Богам  Рима рождали обиды   у граждан империи.    Потому-то их
не допускали на государственные должности и главное – к   службе  и  карьере    в  Римском  Войске легионеров. Обвиненные   в подлоге и  скрытии иудейского  происхождения  легионеры    обрекались на  смертную  казнь.
" Как могут чужаки говорить о превосходстве своего невидимого     Бога над образами   Римских богов, возносящих   хвалу  красоте тела и духа человека  ", говорили  вокруг  меня.            - Сейчас мы у стен их цитадели.    Тяжкая  кара  ждет иудеев  , восставших  против  нашего  владычества  .  Марс   с нами !    Посмотрим, чей  Бог крепче , смеялись мои соратники .
Ещё войско не стало  полностью  лагерем , а наш Полководец Тит , сын императора Веспасиана уже решил осмотреть крепость и форпосты .           С небольшим  отрядом  двинулся  он  вокруг стен  . Я  не  случайно   попал  в  этот  отряд избранных  -  меня  опекал мой  друг, ветеран - легионер Гай Катон . Он давно был опцием   , вторым  человеком  после  центуриона , как  и  я.  Мы ходили вместе в множество походов . Лишь недавно  мы  вернулись  из  долгого    и тяжелого перехода  -  мы  принимали участие  в  усмирении Германских  племен свебов  на  берегах Рейна и их царя Арновиста. Это был удачный поход во славу  нашего императора ,   Юпитер  не оставил нас . Старый  Катон   весь был в шрамах и с белой седой головой.  Я в  своей  когорте считаюсь   еще молодым ,  но  шрамов  и  у меня  хватает.  До того , как стать  настоящим легионером и Римским
гражданином  , я прошел  все ступени в
вспомогательных войсках и не раз мне
пришлось  рисковать    своей  головой.        Не знаю, почему  старина   Катон  решил    пойти       так  скоро в этот поход  в Иудею , наверное, хотел поправить свои дела,    поставить    детей на ноги , но возраст сыграл с этим смелым и сильным воином плохую шутку: сейчас     его   страшно  беспокоит   спина     . Это       после  рукопашной  с  франками  под Арцедавой .   Мы   всегда   были   с   ним      вместе и все-же я  сразу  не  попросился    в этот  поход ,  что- то  останавливало  меня .  Нет  не  потому  что  мне уже  хватает   добра  , у  меня ведь  по прежнему  нет  семьи ,    и    богатых трофеев  уж собралось         премного  .    Нет  ,    у  меня    были сомнения    смогу    ли  я  крушить  врагов        Рима здесь  в    Иудее  ,  не задумываясь  убивать  в кровопролитии иудейских воинов  , разрушать  их жилища     ,  как     я     это     делал  в     всю     свою легионерскую     жизнь   в других   землях.     Да   мы всегда  были вместе   дорогой Гай Катон и  потому я здесь  с  тобой ,  сказал   я ,  обняв   старого  друга  за крепкие  плечи.
- Говоришь ты правду , а настойчив как варвар , смеялся мой друг и приказал держаться     за ним.  Я не  обижался  на  его  шутки .  Все  знали  мое иллерийское  имя и дерзость  иллерийцев    из непокорной провинции    тоже   все знали. Не торопя коней, шёл отряд вокруг цитадели. Жаркий воздух словно застыл, как замерзшая притаившаяся за стенами цитадели жизнь...  Едва мы обогнули часть стены, которая закрыла нас от лагеря, как первые на пути тяжелые городские ворота неожиданно открылись,из них высыпало множество коренастых, легко одетых людей.  С громкими грозными криками, размахивая мечами  и пиками , эта стая бросилась на нас.Совсем не дикой и не слепой оказалась эта сила! Живой стеной они отрезали нам дорогу назад , окружили  наш отряд и , как просеки в лесу, начали рубить проходы к Полководцу.   “Береги  Полководца” крикнул мне Катон . Страх оставил его и началась его  настоящая  легионерская работа рубаки , в которой  и секунды не было на  сомнение. Один из  нападающих с непокрытой заросшей головой , вращавший сверкающим мечом  сильной рукой из короткого хитона  едва не отрубил мне ногу: как  только  я засмотрелся на своего друга, который легко и стремительно  отделял качаны голов от тел у пеших врагов .Но появлялись  всё  новые  и новые ,  будто вырастали из земли.  Я едва успел мечом разрубить руку от  плеча иудея, который проскользнул под   животами нескольких лошадей и  замахнулся саблей на лошадь Полководца. Он окровавленный    тут же распластался  на песке . Еще   минута    и    потеряв коня гибель     полководца была бы решена...
Неожиданно, моё колено коснулось притороченного к седлу кожанного  небольшого  мешка,   я вдруг вспомнил, что  было  в нем, мгновенно вскрыл  его и рассыпал  вниз  с  коня    широкий     веер цветной  пудры  в надвигавшуюся толпу врагов. Крик их    тут-же  вознесся к небу, но это был не воинственный клич,   а   крик   острой   боли и беспомощности. Теперь я пробивался через беспорядочно толпившихся врагов вместе с полководцем .Только несколько человек во главе с полководцем Титом, выбрались из этой бойни.Когда мы вернулись с большим конвоем, чтобы забрать раненых и мертвых, я нашёл своего друга Гая Катона. На этот раз ему опять   досталось   так, что   нелегко   было  его   тронуть    или  поднять   на седло.
-Даю тебе слово ,отец , семья твоя всё получит сполна , сказал    я стонущему от  боли  Катону..
-Чем ты ослепил эту саранчу ,  собрав последние силы, спросил старый солдат.
-Человек из   каравана    купцов    недавно   продал мне  страшно-  ядовитый  индийский  перец. Вот я им и распорядился...
- Римские   боги   дали   тебе   разум   и   отвагу .   Ты рожден быть  легионером .  Мы  не ожидали такой молниеносной   ,   коварной    атаки   , сынок . Никто этих  иудеев не поймет,   ни  в  мире ,  ни  в  войне  , пока   мы их не разгромим навсегда  - сказал и  упал в забытье старый солдат.     Его  отнесли  в  мою палатку . Там  меня  ожидал  гонец  из  ставки .   Он  передал мне  приказ  явиться  к  полководцу        немедленно . Я   не   мог   представить   себе , как   Тит запомнил меня  и  зачем  позвал     меня  к  себе  в шатер .   Не медля я  следовал  за  гонцом . Над  входом  всегда висел  Римский  орел  в золотистых  листьях лавра .   Тит     выглядел       усталым , он   еще   не пришел  в  себя    после  недавнего    боя .  Он отстегнул кожанную   упряжку с плеча и тяжелый пурпурный     плащ  соскользнул    на  пол  . Тогда он повернулся    ко    мне .    Я приветствовал командующего   по легионерскому  уставу   - ударом  рукояткой меча  о щит.  -Молодец ,    неожиданно    начал       Тит , одобрительно  приветствовал  меня  ,  подняв большой палец вверх .  Ты отличный воин,  я  видел тебя  в бою  , но мы  должны  знать,  что тыл - залог победы . У нас  есть  отряд  слонов,    это большая надежда  на  успешный     штурм  .  Могучие   звери должны  быть живым тараном .  Я    отдаю    их  под твою   заботу.   Твоё дело - беречь их   до   штурма , понял !
Полководец купил слонов вопреки запрету Первого Консула   и только   быстрая и яркая победа с малыми потерями могла оправдать огромные расходы. И  надо    же  было      на      следующем рассвете  случиться  неприятности . Перед штурмом тишину разорвал трубный   вой слонов. Обычно мирные звери в  необыкновенной ярости сметали палатки,      наступали на растерявшихся солдат, хоботом  подхватывали  брёвна  для  штурма городских  ворот  и швыряли их по сторонам. Похоже было, что слоны взбесились....
Армейские  новости  распространяются  по  лагерю быстрее смены  караула. Наверно Титу немедленно доложили о  происшествии  и  меня уже  вызывали  в  ставку . Через пять минут я был у палатки Полководца. Я  назвал себя и раб – стражник  опустил копье   в  знак  приветствия.  На этот раз Тит  был взбешен.
-“Даже один помешавшийся  слон, не может быть тебе   оправданием”,   грозно     встретил     меня Тит.         – - “Не  гневись, Повелитель , в  волнении  я склонился.     Выслушай  меня. Я не знал,что столько  бездельников служат в обозе,  у  которых вместо ума  лишь одна страсть наживы. Вчера   пришли   подводы с фруктами и свежими ветками  для слонов . 
На дне подвод оказалось много  плодов  кактусов.       Мерзавцы    из  обоза сказали , что это лучшая
пища   для   слонов   Она спасает в этих  сатанинских  краях    от жары    и жажды. Они  будут наказаны.”  Вскинув  в  римском    приветствии    руку  я  громко сказал :
-“Мой   Кесарь ,   я    сделаю    все   ,   чтобы   спасти твоих слонов ! “
-“Ты знаешь, как сохранить себе жизнь,легионер,иди !“
Полководец    вышел из шатра    разъяренный  , он уже чувствовал   , как гибнет его     замысел стремительного  развития  штурма  . В его холодном лице не было страха или сомнений в  успехе  битвы, хотя слоны     по  прежнему  буйствовали неподалёку Лучники и воины с тяжелыми мечами стали    вокруг палатки Тита, но для слонов они     были не большей помехой , чем тростник. Я разыскал   своего
центуриона  и  попросил       несколько  солдат  в помощь.  Вместе мы   попытались хотя-бы напоить слонов  чистой водой .  Надо было  торопиться .
-Лекаря! Лекаря! - разнеслось по лагерю. Лекаря нашли.  Он  объяснил     мне,  что  его  запасов снотворного  не  хватит  даже  на     один  глоток лекарства одному  слону.
В отчаянии я прыгнул в седло и помчался к стенам цитадели. У стены оставил  коня и  свой  меч
невдалеке     и  подошел  сам  к     башне  цитадели . Сначала  я  прислушался ,  ожидая  знакомого  свиста стрелы    ,    потом    закричал    громко    как    только мог.      Я   призывал   защитников   крепости   помочь
спасти    невинных животных. Я кричал:"Слоны не  виноваты,  что  человек  подл  и  слеп  в своей жадности! Потом  подождал    мгновенье  и еще добавил   по   арамейски -   обещаю , они   не   будут учавствовать  в    штурме. "  Люди на стене о чём-то переговаривались и дали мне знак ждать. Ответ был на удивление скор.     Приоткрылись ворота,     из цитадели вышел старый человек с большой торбой за плечами.
-Я принес снадобье, сказал знахарь,мы постараемся   накормить эти громадины , еще   не знаю  как  ,  но я  уверен  мы    поможем    бедным животным   Иудей  без   колебаний  прошел  со  мной в места   расположения   слонов.   Он   высыпал снадобья    на походный      стол и  рассказал   ,  что делать.   Я приказал  развести    в деревянной бочке травы и порошок,  потом  набрал  в  сосуд  и пошёл  с ним  прямо на ближнего слона.    Зверь на мгновенье затих, но хобот его грозно раскачивался. Слон знал свою силу; он мог раздавить меня , невесомое   в сравнении   с       этим     монстром     существо, но великодушно опустил хобот ,    втянул смесь и выпустил            себе в рот. Мне показалось, что слон скоро почувствовал облегчение, но благодарить человека, как он делал это прежде, не стал. Другие слоны затихли Они заметили, что товарищу стало легче.    Тогда    я  быстро  наполнял         глянянные сосуды   из   бочки и уже   без сомнения шел к следующему слону. Не прошло и получаса, как слоны стали заваливаться на бок и вскоре все они лежали на земле.  Вместе  со  знахарем я обошел  спящих гигантов. По открытым ртам и  тяжелому  дыханию знахарь установил, что двое слонов поранили колючками только язык и нёбо;     трое остальных вместе с сочными листьями и ветками деревьев проглотили слишком много плодов с иглами, большими ,твердыми и острыми как наконечники стрел. Их ждет мучительная смерть.     Я велел убить
тех слонов, которых невозможно было спасти,  а у оставшихся мы  долго вытаскивали  иглы из языка и нёба. Знахарь приготовил успокаивающую раны мазь, немалая её часть пришлась и на мои руки. Я  не  знал как  отблагодарить  иудейского  лекаря. Я  отдал  ему несколько     сестерциев   из  своего  кармана  и взял   его   руки по   дружески в   свои.   Это  был махимум  из возможных теплых  жестов   легионера для   чужака  из  вражеского лагеря.   Вдруг мне   показалось   ,   что    он   разжав   свой   кулак   , положил   мне   в   ладонь   записку . Я услышал несколько тихих слов :               
-  “Возьми эту записку и  спрячь ,   потом прочитаешь . Твой Рабби   передал ее   . Он тебя видел с  башни и узнал ” .  Ошеломленный  я незаметно спрятал записку за пояс. А лекарь повернулся и ушел  прочь  к вражеским воротам. Несколько слонов шумно с стонами   спали тяжелым  сном ,  раздувая песок вокруг  себя . Они  не  могли  знать  о  ожидающей  их смерти . Мне было больно смотреь на обречеченных гигантов  еще недавно счастливых  и  безмятежно играющих с людьми  и друг с другом.  Я отвернулся и  прошел в сторону ставки полководца  на доклад по  субординации своему центуриону.Мне велели ждать вызова опять к командующему Титу.  .Это  заняло  долгое  бесконечное  время .  Наконец меня  позвали к  нему .
-  Я вижу,   что ты   ценишь  свою  жизнь , легионер . Полководец встал из-за  стола и   подошел ко мне .
-Я люблю жизнь мира вокруг, а не    только  свою , Сиятельный ответил я, глядя в глаза сына императора  Веспасиана.
-Кто  разрешил  тебе  казнить  людей  из  обоза , спросил погодя  полководец.
-Каждый в римской армии знает, что судьбу солдата может решать только командующий.
- Я не мог простить им подлости , Сиятельный ! Вчера для них слоны    были      наживой ,  завтра товаром могут стать мои  товарищи.
-Слишком ты умён для легионера!  И  отважен  тоже , я это помню. Уверен, ты покажешь ещё себя при штурме крепости, чтобы шептунам не повадно было щекотать мое ухо баснями, что родился ты в Палестине и что ты иудей...
День   клонился   к   исходу ,    когда   я   вернулся   в палатку  и  стал  устраиваться   на  ночь . Рядом   уже  мирно  храпел мой    друг    Гай    Катон.  Этот    день    был    очень тяжелым .  Чего  только  не  случилось   сегодня  .   Я прошептал     благодарность     римским     богам    за  подаренную  мне  сегодня  жизнь,  я не  хотел  их гневить. Я прикрыл  глаза  в  темноте ,  но  сон не являлся  мне. Я  знал  почему я не мог  заснуть  догадывался , кто    нашептывал  повелителю    гадости на  мое   славное имя.  Я прогонял мрачные мысли, но все это  представляло большую опасность  для меня и даже грядущую  беду. Это  был  Луций Красс ,  судимый  лет  двадцать  назад   за  побег  с места  военных  действий . Он  был    с  сыном  сосланного в ссылку  проворовавшегося бывшего упрвляющего  сбором налогов и  податей   в Риме и Далмации - Марцелла   Красса. Запятнанный   подкупами   чиновников   и незаконными   подрядами  он   едва   избежал казни и был  изгнан из  Рима .  Но  связи с знатью  остались .Потому   тогда давно Луций  был спасен  от  суда  и даже   каким-то неведомым образом    недавно  стал одним  из  оруженосцев  Тита.  Он был   хорош   в риторической  болтовне ,  хитер    и   коварен, хотя   в   боевых заслугах       не   замечен.   Неясно было , как  ему  удалось  занять   должность в ставке Повелителя , тем  более , что   за   ним   тянулся шлейф позорной  репутации отца.  Говорили  о покровительстве  одного  из  прокунсулов ,  бывшего друга  ,  давно   умершего  в  ссылке   его  отца Марцелл. Семья  их была из обедневших всадников   не из  патрициев, но  Марцеллне брезгуя     никакими     ходами     сумел  приблизится к  Римской  Элите   ,  оказываясь   полезным     тому или другому  и  не  забывая   о  себе .     Луций    был научен  этому   с детства   и  пользовался  интригами в  достижении  своих  целей ,  не  отвагой  в  боях.
Это  все  я  слышал  от  Гая  Катона.  Неудивительно , что сегодня в опасной   боевой ситуации во время  операции  у ворот  Цитадели  он не оказался рядом с Полководцем в трудную минуту  . Я  то  его   помню с моих рекрутских времен . Я сразу узнал его , как только он появился в   ставке. Мы были вместе в Македонском легионе новобранцев в  Мезии  . Неужели мое  прошлое  никогда  не  оставит меня в  покое . . .
Тот  бородатый  человек ,  шепчущий  молитву , в бело-голубом  головном   уборе ,   рядом  с которым  я  стоял  в  синагоге .   был  мой  отец. Он попрежнему  мне  снится  по  ночам .  Это  была субботняя  молитва  и  мы  слушали   рабби ,  нашего рава   Бен Элиазара.   Это   была   синагога зелотов        и   мы   все   были   из     зелотов - аристократической   элиты  в  Иерусалимском  Храме. Но  это  было   давно ,  в ушедших  поколениях .   А в  тот  субботний  день ,  в  те      трудные  времена мой  отец  был    торговцем –купцом .  Обыкновенным иногда   удачливым         торговцем   .Он      снаряжал караваны  в разные Римские провинции и другие страны         тоже ,  как  в  Сирию ,  Персию  и  даже  к Эллинам.   Иногда  он сам отправлялся   с караваном в далекий  путь .  Его  отлучки  были  долгими         и нам его  не  хватало  дома.   В  тот  день     Рабби благославлял  нас  с  отцом    в путь . Недавно  отец стал  брать  меня  с  собой .    Мне     уже  минуло семнатцать и  я  был старшим  из братьев. Наш караван направлялся    завтра утром в Сирию за коврами ,  туда  мы  везли     масла  и  прянности .  Я очень     волновался       в   тот   день .   Особенно взволнованна  была  мать . Она        не   хотела  нас отпускать  . Но  это  не  было  в     ее  власти .    В Иерусалим   стали  приходить   дурные  вести  о разных опасностях на    дорогах и о разбойничьих отрядах тоже.   Я    тоже не  хотел   отпускать отца    одного.Времена  на  самом  деле становились     трудными. Города в  провинциях периодически восставали против     жадных и ненасытных  римских       наместников.  Риммляне жестоко подавляли  непокорных огнем   и мечом. Неудивительно .   что   многие   из         крепких вольнолюбивых   граждан     в   покоренных   странах не  желали  оставаться    жертвами в  сожженных городах и уходили   на     пустынные   дороги ,   в разбойничьи    банды .    Легче    было    грабить купеческие    караваны ,    пленников       выгодно продавать на невольничьих  рынках. Отец иногда нанимал в охрану всадников , иногда откупался золотыми   монетами.   Мы  уж  были  несколько  дней в  пути , до Дамаска оставалось  еще два-три  дня. В этот       раз  охраны  не  было.  Мы  с  погонщиками мулов   должны   были   постоять   сами   за   себя. Пустыня   катилась   нам   навстречу     широкая и бесконечная  вглубь.  Будто  созданный  лишь  для нее создателем воздух стоял  недвижим и ослепительно  жарким.   Высокие  небеса  уходящего дня становились синими . На потрескавшейся земле  в садящемся   солнце посверкивали придорожные  камни .  Я мерно  качался в  седле , смотрел  в  уплывающее  небо и  на  тесные  ряды округлых  вершин  то лица далеких горных холмов . то ли песчанных барханов.  Краски   дня расстворялись  уже в одном только размытом цвете , а  дальние вершины холмов  сталновились расплывчатыми силуэтами лежащих  великанов. Показавшаяся  уже  хрупкая  молодая  луна  только намекала о  себе  призрачными  очертаниями .  Я глядел  влево и  вправо ,  но  взгляд  не  пробивал начинавшуюся тьму. Я  впервые  ясно  почуял истинную  ширь пустыни в которой легко затеряться и  никогда  не  быть  спасенным. Наверно поэтому  я  первым   заметил  появившуюся справа кавалькаду  всадников . Я  крикнул  отцу  ,  указав обоими   руками на стремительно приближающихся неизвестных .  Отец  дал  указания  погонщикам  не останавливаться   и продолжать движение Я видел ,  как  он  отстегнул  от  седла два длинных ножа , это было все его оружие. Всадники уже были совсем близко и показывали  знаками каравану остановиться. Повидимому уже было поздно что-то предпринимать , тем более избежать столкновения.Первым тбыл убит стрелой  из  лука  передовой  погонщик  .  Этим  они дали  знать,  что золотом  сегодня  не откупиться  и вообще  ничем.  Отец  взревел ,  взметнув  длинный дамасский   нож и этим самым  выдал  себя  - старшего в караване. Один из них, самый ближний , он  был  почему-то  одет в римский блестящий.панцирь и яркий  платок на голове.Он с необыкновенно молниеносной    быстротой оказался  у  отца  за  спиной . О ,  боги  небесные !  Я не  верил  своим  глазам ,  одним  взмахом  руки он перерезал  моему  отцу  горло.  Кровь фонтаном немедленно   хлынула  вниз. Через   секунду обмякшее тяжелое  тело  моего  дорогого  отца обрушилось из стремян. Дальше я уже ничего не видел      и не помнил. Очевидно я вернулся в сознание  через  несколько  часов .   Я  оказался брошенным  на днище  ,    громко    дребезжащей повозки, с связанными   руками и спиной  к  спине  с одним  из   наших  погонщиков ,    ненамного  старше меня.   Еще   одна     пара     несчастных отцовых помощников  , связанных   как мы видны     были  на другой  повозке .  Наши  ноги тоже  были  в  веревках и неподвижны .         Вчерашняя  молодая  луна уже становилась    бесконечно  яркой ,  повидимому  на последнем   издыхании     своего   света. До   утра оставалось  совсем немного. Я  был  готов  умереть , мне   было     все   равно   ,   что     со   мной   будет дальше. Я потерял все  жизненные  ощущения - боли ,  отчаяния, голода  или     жажды  ,     даже страха Разбойники   выбирали только бездорожье вдали  от  караванных  путей  и городских  кордонов..    По  всей  видимости  ,     они были  дезертирами    из  римских    армейских гарнизонов  ,     они     говорили     на     иллирийском наречии.  Через  несколько  дней  мы  остановились в    каком-то  сирийском  поселении  ,где  нас передали скупщикам  рабов  для иллирийских мраморных каменоломен на Адриатическом побережье    Далее  нас     ожидал     еще       долгий морской   путь      в   трюме   многовесельного   судна вместе  с десятками таких  же  обреченных  как  мы  с смрадом,   вонью  и   нескончаемой. Отчаяние     и безисходность             неожиданно свалившиеся    на  нас ,  доводили  многих  там  до безумия и взрыва .  Любой  протест  заканчивался еще   более     трагически ,   нетерпимых     просто убивали  и  выбрасывали  за борт .  Однако  никто  из пленных    на этом     судне     не    мог  представить себе, какой страшный рабский труд   с изуверской жестокостью надсмотрщиков нас  ожидает      в каменоломнях .   Немногие  смогли  выжить     в  том аду .      Жизнь   раба  не  стоила   медной  монеты. И я бы   не смог выжить  там дольше, если бы однажды,   в   какой-то   момент, когда   жить мне  оставалось   совсем  немного, чувства   боли и   отчаяния   .   которые   оставили   меня   в  ночь гибели  моего  отца , опять    вернулись    ко мне вместе с невыносимым   переживанием каждодневного  страдания     из-за подневольного рабского  труда .    Наконец-то ,  спустя    два  года родилось    ощущение       необходимости сопротивления      нависшей  надо  мной  опасности . Как      необыкновенный    поток света  ,  какая-то мистическая энергия  заполнила мою измученную душу     и   мои  израненные   ноги  и  руки.  С  этого дня я еще недавний опустошенный      жалкой обреченностью  и  безразличием   к жизни  и  смерти , почувствовал      в себе  силы   вернуться  к  свободе и к непременно  существующим  там  ,  за  пределами этого    ада ,  добра и  справедливости. С этого  дня я стал готовиться к побегу.   Я   запоминал расположения  и  время     смены  охранников   у пещеры ,   где         мы   прятались   от   холодов   по ночам   и   у   горных   троп , по   которым   нас   вели дробить  скалы.  День  за  днем  я  изучал  маршруты к     развалам        разных        каменоломень. Я вспомнил,что     прошлым   летом слышал   звуки горной   реки   где-то   недалеко   и   решил   ,   что лучше  всего  будет добраться туда и   незаметно сплавиться   ,      замаскировавшись   в    лиственные ветки  по  реке  вниз  . Должно  же  быть  там  какое- то   море    или   судоходное   озеро ,   куда   впадает горная    река  Это    будет     несомненно безопасней    , чем  бежать     по  лесу    ,  где  легко заблудиться    и потерять  время       в  тропах  горных склонов . Я   ни      на   минуту  не   сомневался в успехе    своего   плана      и   ждал    подходящего момента. Я даже перестал болезненно переживать постоянное битье   плетьми надсмотрщиков   .Я   верил   , что    Бог   поможет мне  и  я не  переставал  шептать  про  себя  молитву которой выучил   меня мой   Рабби,     рав  Бен Элиазар .Это   была самая   тихая   ночь за   всю   мою восемнатцатилетнюю  жизнь ,   когда  я      прокрался к  выходу  пещеры .  Охранник  с  тлеющим  факелом у ног  даже  спящий     чутким  сном    представлял неминуемую   опасность   все равно.   Я   уже   мог бесшумно   проскользнуть   за   его   спиной,   но     я решил      убить  его    и  валун    из  моих  рук молнионосно  обрушился    на  его    голову.    Иначе риск   был-бы неоправданным  .
Собственно  , все  равно   погоня   за    беглецом   с собаками     начинается     немедленно   после пересчета        заключенных  .      Это    был    первый убитый мной человек  в    моей жизни. Я бежал в сторону    реки    и  очень  скоро  добрался  до рокочущего                потока .          Как   только   я обернутый   в    срезанные  ветки , прыгнул  в  воду   , пучина захватила          меня и   понесла по стремительному  течению .  Я  не  знаю    сколько поворотов  , порогов    и  водопадов  мне  пришлось
преодолеть  в  полусознательном состоянии ,  но  к концу следующего   дня    провидение спасающее меня  от  погони , вывело  с  иссякшим  потоком к морскому заливу. Я избегал   открытых пространств    у  берега  и  скрывался  больше в кустарниках   ,  остерегаясь   людей ,  не  пытаясь даже  разжигать  по  ночам огня,  прислушиваясь   , как  зверь к неминуемой погоне . Ориентируясь по солнцу я наугад держался южного направления  , пока   не   заметил наконец впереди ,   над обрывом   небольшие дома и бараки. Скоро вдалеке у  причалов я смог увидеть   какие-то   парусные   суда и боевую трирему , качающиеся на   тихом прибое . Я долго    прятался за глинянным   бараком с невыносимо  громко  бъющимся  от  страха сердцем , наблюдая за   передвижением людей на неизвестных мне   судах , переносяших  какие-то грузы  . Никто из  них не внушал   мне  доверия. Наконец я выбрал один парусный корабль с стягом   Римского  Императора,  расчитывая,  что то самое  провидение  спасет меня  еще  один ,  пусть последний раз  .  Пробираясь меж   рулонами канатов  и мешков,  я  уже  услышал речь  дакскую речь . И  слава  Богам  ,  это был  одно из  наречий , который  мне  пришлось  выучить  за  последний  год , чтобы не умереть с голоду.   Первый человек   , которому  я превозмогая   волнение .  обратился, сообщил мне,   что это корабль вербовщиков в легионы рекрутов Римского   Войска. Господь видел  что  я  не  готовился стать  легионером  , но судьба  сама распорядилась  моим  будущим  . Разве  мог я  тогда  знать  ,  что   через  двадцать лет  она  вернет   меня к  стенам  Иерусалимской Цитадели Не   прошло и десяти   дней и я оказался    в Мезии  на  берегах  Данубия ,  в  лагере рекрутов   Македонского  Легиона .
А  сейчас  Гай  Катон  продолжал  храпеть  ,  а я не  мог  найти  себе   ни  сна ни  покоя. И я вспомнил  почему  , Мой бог  ,  Юпитер  ! Ведь я не прочитал еще содержание таинственной записки ,  которую  передал мне  иудейский  лекарь  . Я вышел из палатки к огню, подальше от стражников и  прочитал  строки давно позабытых букв .
“  Да !  Я  узнал    тебя , я  увидел    сразу  тебя  из сторожевой  башни .  Я  понял  , что  Bсевышний привел тебя сюда  в самый страшный  день для нашего  народа  неслучайно  . Когда    падут главные  ворота  и  римляне      ворвутся     в  город грабить  и убивать ,  прийди  в  самую  северную башню, спустись  в  подземелье . Я  буду ждать  тебя там  и передам тебе твой трофей. Как только прочитаешь ,  сожги  это  послание.   Помни ! Это  будет    главная  Миссия  твоей жизни. Я  буду молиться за тебя “
Я прочитал послание еще несколько раз и тут-же бросил записку  в  костер .  Это  был     слог  моего учителя Рабби  Бен Едизара.   Он   никогда не   позвал  бы меня ,  если  бы   не  случились   такие   трагические.обстоятельства.Ведь я был предателем,    я служил    врагам  Иудеи.  И  все       же  Рабби  мне поверил ! Он  наверно  такой-же как я  его  помнил: День моего совешенолетия праздновали всю неделю ,  он  выпал   на   праздник  Симхат Тора  или как  наш  Рабби  называл  Шмини  Ацерет .   Это  был очень веселый праздник    годичного завершения чтения  глав  Торы   Моисея .   И  надо  же  было  мой день   рождения        совпал    с   ним .    Отец    был счастлив,  гости  не  переставали  приходить  в  наш
дом  и  вино  лилось  из  кувшинов  рекой.      Рабби тоже  пришел  оказать  уважение  отцу . Накануне   он готовил  меня   к  чтению   праздничной  молитвы . Он обнял  меня   тогда , глянул  в  мои  глаза  и  сказал слова   , которые  я запомнил  на всю  мою жизнь.
- “ Свет обязательно  прольется  на  твою  душу , мой мальчик. если ты  не забудешь ,  что ты  из зелотов - иудеев.  Он  не  знал тогда , что ему  еще  придется разочароваться во мне . Это  впервые  в  тот день мне позволили читать  молитву  перед  мужчинами нашей синагоги . Рабби был  достаточно молод , но  вся Иудея уже  знала его  имя. Он недавно  тайно вернулся  из  непокорного города  Иохотим  , где  руководил восстанием .Восставшие  считали , что не было лучшего времени для Иудеи,  чтобы из провинции Рима вновь стать независимым
государством.  Главные силы Рима  были заняты непокорными племенами на северных территориях а в самом Риме шла борьба за власть. Римский
Сенат решил , что выступления  отдельных городов в Иудее легко будет усмирить традиционным в других провинциях подходом " кнутом и пряником"
-кого-то  наказать, с кем-то договориться, и послал на усмирение небольшие силы  из Сирии .
Но  разгром иудеями прибывших сирийских
легионов   Цестия Галла   показал Риму, что Иудея не отступит   .     Тогда пришел в Галилею Веспасиан  , будущий     император   , отец   нашего   полководца Тита  и осадил крепость       Иохотим .  Учитель  Рав Бен   Элиазар   был   один   из   немногих мятежников  оставшихся  в  живых . Да  и  в Иерусалиме  в  то  время не  прекращалась  больба за    главенство    .  Непримиримые с Римскими властями  Зелоты   имели   громадное  влияние   в Храме  и создали  отдельную  партию. Римский прокуратор и  консулы      попрежнему      пытались найти  какой-то  компромис    с  первосвященником , пока    налоги    продолжали    поступать    в императорскую   казну.   Так   или   иначе пока   в Иерусалиме существовал  какой-то  мир и   тяжело трудящиеся  горожане   ,   как  мой   отец    надеялись на   мир    в будущем.
Мои   дружки   из     соседних улиц   в Восточном Иерусалиме  все  были  здесь  на  празднике ,   и   не отходили  от   столов  с  угощениями  ,  выбирая сладости .   Где   они   сейчас   ,      мои   сверстники, спустя  столько  лет , где  мои  братья  и  моя  мать ? Неужели   я    смогу      увидеть    их живых   ,   когда римлне  войдут  в  крепость .  Я   всегда  страшился нашей  встречи  ,  ощущая  тяжесть  вины  на моих плечах   за зверскую   смерть   моего        отца , случившуюся на  моих  беспомощных глазах .Рядом     с     костром     было     тепло  , трепещущее  короткое  пламя  в  горке  древесины , оставшейся после устройства палаток почти не освещало  тихую  ночь .  Это  рождало    надежду  на неисчезающий   покой ,   сопровождающий     то ли легкую  дремоту  ,      то      ли  нескончаемые воспоминания .   Только   мерцающие   искры   , вспыхивающие    веером    от слизанной    огнем древесной     коры,     будило  легким    треском улетающим в ночное  небо пустыни.    И запах древесного   угля ,   аромат   домашнего   святилища еды и  дома.  Я  прилег,  приткнувшись  головой  к оставленному   кем-то   седлу ,  пытаясь  погрузиться наконец  в сон . . .               
На      вербовочном      пункте    ,    месте      сбора будущих     рекрутов     все  началось с    построения на    плацу      для    принятия    присяги.    Конечно    в первый день это было похоже на жалкую  толпу неприкаянных   бродяг  ,  жаждущих  стоять   плечом к  плечу   и  не  пропустить  ни  одной  команды центуриев.    Легионеры       насмешливо оглядывали вновь прибывших. Мы     все    стояли  в запыленных грязных плащах и туниках,   дорожные сумки немыми собаками лежали у    грязных ног, обутых в драные башмаки с заржавевшими пряжками.   Повидимому школа      резервистов     существовала     давно      и зрелище   , подобное нашему   , было знакомым ветеранам . Из-за  того  ,  что   Рим  вел  постоянно войны   и       отражал     атаки   варваров ,   армия бесконечно    нуждалась   в   пополнении   резерва   . После     присяги  каждому   выдавалось  какое-то подобие грамоты с указанием имени старшего легионера ,  к    которому  каждый  был  приписан  в будущем   лагере.          Дороги     с       мест   боевых действий        были запружены    войсками возвращающимися   по ротации  и беженцами с оставленных   городов.     Потому   на   перекрестках нас     постоянно    останавливали       военные       из когорты  контролирующей    потоки  людей  и  войск. Мы  были  вынуждены  предъявлять  недавно выданные  нам  грамоты  рекрутов.  В лагере  нас распределили  по центуриям и наутро  началась настоящая     солдатская   жизнь   .   Новобранцы , которым    никогда       не    было       суждено    быть
приговоренными  к каторге  рабов  в Иллерийских  , каменоломнях  ,  называли трудности тренировок сущим адом на  земле. После десяти часовых строевых подготовок на   плацу бесперерывного марширования в  ногу с  битьем нерадивых  по коленям  ,    нас      начали    гнать  маршами  ,        по горному  ,  лесистому  бездорожью  ,  подгоняя ,  пока мы    не  проходили  20  миль    за  5  часов  Вскоре  , мы  должны  были    преодолевать   24  мили  за  те- же   5   часов, но   в полной   боевой   выкладке   с бронью доспехов, походной кухонной утварью за плечами ,  кольями  для    лагерного    частокола, инструментом для окапывания и рационом на несколько    дней.        Все    последующие    годы    в римской  армии   я   с  благодарностью     вспоминал эти   тренировки перед угрозой   вражеского наступления, в   походах ,   когда наш легион двигался    быстрее       противника , что    спасало наши   жизни   и   победу Невероятных усилий нам стоили  тренировочные  преодоления   водных преград  ,     каменных  стен  и упражнения, включающие   бег ,   прыжки    в   седло   и   еще   2-м седоком и все на минуты  времени.   Те , кому не удавались нужные результаты , подвергались еще большим   нагрузкам     и   наказаниями   битьем   до крови . Многие  не  выдерживали    и  доли  этих испытаний ,  их 
изгоняли  на  тяжелые работы  с позором или  они  бежали    сами  ,  обрекая    себя на  страшные  наказания     при  возвращении . или поимке .      Я      всегда    вспоминал    только  с затаенным   ужасом        нечеловеческие   условия   в моем      рабском      плену  в      каменоломнях Иллерийских   ,   но   сейчас      я      вынужден    был признать  ,  что  никогда  бы  не  перенес      лагеря рекрутов       без    случившегося    мне       в    жизни страшного   опыта   тяжкого   труда   и   неволи . Тренировки     с  оружием  ,     метание     дротиков  , пилумов , копий    стали    вносить    какое-то разнообразие ,   но   требовали   еще   большего напряжения . Попробуй     с   утра            до   захода  солнца   в  броне  с  щитом  и  мечом колоть , рубить несгибаемые  столбы.,  иммитирующие  противника . Боевые  тренировки  с оружием  включали  в себя фехтования   мечами и  даже  программу  подготовки гладиаторов.  Лагерь   Македонского императорского легиона , в котором  готовили  рекрутов  , построен был    на совесть — бараки каменные, крытые черепицей, которую делали тут же   , в   канабе.   Имелись, мастерские, пекарня и кухни, амбары, склады, госпиталь с банями, несколько общественных латринов     с проточной водой.   Все улицы лагеря были      вымощены   каменными   плитами , а   перед принципией   даже      была   выложена      красочная плитка  ,  особенно  на  стенах,    разрисованная фигурами   патрицианских      матрон . Я   любил разглядывать    образы  настоящих  людей      на глянянных     плитках в  голубых   тонах  .В  Римской культуре  в  отличие  от   Иудейской , воображаемые изображения людей    были не  только позволительны но  и считались  предметом поклонения   .   Правда,               в отличие от многих других лагерей,  этот  имел  неправильную  форму пятиугольника ,  поскольку был построен на месте фракийского поселения,      а римляне      попросту укрепили и нарастили  часть старых стен. Периодически  новобранцев     собирали       на скамьях в  просторном дворе принципии  , где им долбили  примеры из  Римской  истории и   традиций Рима   . Потом   обязательно       проводили через украшенные колоннами ворота принципии     в хранилище знамен. Здесь в прямоугольном зале на деревянном  помосте  стояли  позолоченный легионный орел на древке,  в   серебряных  лентах  , а   также       “имаго”-   лик   императора   Тиберия. Остальные штандарты - знамена когорт и центурий заперты в хранилище       до   военных действий  легиона  .Вдоль  стены виднелись двери с табличками   ,  где  были названия  , номера когорт и имена   героев    легионеров , заслуживших  славу   и память .
Глядя теперь так   близко на  эти   помпезные символы непобедимой  военной организации  ,  у меня  впервые  вместо знакомого  страха к  этим когда-то нанавистным солдатам в  металлических  шлемах   и   панцирях на улица Иерусалима  возникало непривычное   мне восхищение и затаенная радость от  моей общности  с   ними. Там же, в зале, как нам    говорили , проводили диспуты умелые в риторике и  оказавшиеся  в провинции сенаторы.,  А с невысокого постамента взирала на нас  строгим   взором   бело-мраморная скульптура атлета — воплощение Дисциплины . Приходили и счастливые дни тоже , когда на Сатурналии  или  на  праздники других Римских Богов   прибывали проконсулы , легаты и полководцы на колесницах , украшенных  императорскими    орлами .Эти  дни      отмечались парадами , дарами  и   играми.  Ах,  как  я  ждал  эти торжества. Представления     по всем кварталам города     устраивались на   разных   языках.   Нам позволялокось учавствовать         в     зрелищах, состязаниях   и    играх   или   просто   оставаться   в толпе зрителей.  Я не мог оторвать глаз    от триумфального  парада  с      полководцем      на колеснице     , украшенной             серебрянным императорским  орлом  . За ними  шли  центурии легкой    пехоты    с    пиками       и         конница       с пурпурными    знаменами.    Македонского    легиона. Он    был  окружен знатными  патрициями, .легатамии   красочными   актерами     в   костюмах     Римских богов  -  Юпитера ,  Минервы .  Марса      и  Венеры . Ничего  подобного  мне  не  приходилось  переживать в годы моей    жизни   среди  Иудеев. Наш  иудейский Бог  должен  был  оставаться   лишь  у  нас  в  душе . Меня      учили   с детских  лет  ,   что  каждый       из нас   является   невидимой   частью   Создателя     и мое  духовное   сознание       должно  стремиться   к этому. Только   сейчас ,  пройдя  через            ступени немыслимых   страданий         и   освобожденный    от них  наконец , я ощущал в себе  энергию и соки молодости .  Я  хотел  погрузится  вместе  со  всеми в  это  море  блеска  , мужества  и  имперской  силы , завоевавщему  весь  мир  .  Я     очень  верил , что меня   ждет   такая же   слава   и   успех   и       боги Римского        Пантеона    будут    помогать    мне    в будущем .
Запах грядущей войны   уже давно витал в воздухе. Римский флот на Данубие курсировал с самого рассвета до непроглядной темноты. А если ночь была светлой, лунной, то корабли шли даже ночью. Маяками горели огромные факелы, выставленные в береговых бургах. Из Малой Скифии, через гавань    Одессос  на берегу  Понта Эвксинского везли зерно. Торговцы торопились разгрузиться и уйти назад, прежде чем пожар  войны захлестнет   торговые    пути .   Теперь    корабли   из устья

Данубия,  где реку    именовали  уже Истром  , поднимались до   границ  Дакии  без опаски,   обходя несудоходное ущелье по прорытому    неугомонными Римлянами    каналу    в обход скальной теснины  .  В лагере   Македонского   легиона      ранее   полагали, что    война разразится еще в предыдущем году, как только    будет построен канал и вырублена в скалах
дорога, но тот год миновал,  наступил новый  ,   еще мирный , а подготовка к   войне  продолжалась  ,
также как и мирные  переговоры  с посланниками дакского  владыки.  Новые части все прибывали и прибывали. На полях , где прежде     Македонский легион выпасал свой скот, теперь стоял временный лагерь.    Он служил перевалочной базой для войск, что двигались вверх по Данубию. Куда они точно двигались,        никто  не  знал,        наш     центурион утвержал  , что  к   Дакским  пограничным   постам  . Одни    уходили , другие  прибывали.     Британские лучники , аккуратные до тошноты зато точные снайперы , германцы с  тяжелыми  мечами , за
ними  закованные в броню панцирники из Паннонии и Босфора. И еще иберийцы , галлы, сирийцы.   Я слышал как вербовщик Скульципий  жаловался центуриону Гракху :
-“Что за времена.Италийцам нет места в императорской армии По названию легион Македонский, по основанию — римский истинно, а по сути, давным-давно варварский.. На латыни здесь говорят так, что не сразу поймешь.    А    ведь    наш Македонский     легион , прославленный верностью Урбану, то есть городской, создан в Риме,  считается самым  лучшим   в  Императорской  Армии “ .
Империя всей своей мощью готовилась обрушиться на опасного соседа.    Всю прошлую осень по только что построенным дорогам скрипели телеги — подвозили запасы зерна, причем столько, что одному легиону и за десять лет не истребить. Следом катились повозки с оружием, запасами металла и древесины . В  соседних  канабах   начали   собирать катапульты и баллисты и   какие! Никаким крепостным стенам не выдержать!    На Капитолийском        Холме        помнили сколько унизительных поражений  агрессивные      Даки наносили  Римским провинциям.   
Они нередко вторгались  в  земли  соседних  племен - роксоланов и  скифов  , забирали  пленных  для  работ  на  своих богатейших  рудниках  серебра  и  золота. Это  были непокорные ,  совершенно  дикие   и  бесстрашные   в бою      солдаты.      Правда    в  разные годы    они переживали  свои собственные    внутренние потрясения  и   восстания  .  Поэтому  в  этом  году , очевидно  , наш    император  опять    собирается воспользоваться    этим благоприятным    моментом. Неслучайно  ведь недавно римляне  захватили старинные древнегреческие   гарнизоны   Одессос , Херсонесс и  южный берег  Крыма.
Наш  рекрутский  тренировачный  год завершился           по    настоящему    боевыми испытаниями  на арене  в присутствии  легатов , трибунов    и центурионов  Македонского  легиона. Перед   испытаниями       всем    выдали боевое оружие и вместо  уже   давно   рванных  бесцветных туник, мы наконец получили плащи и туники вспомогательных легионерских войск. Все  были готовы к жестоким схваткам, крови   мы  уже   не пугались,  ведь       лучших из     лучших должны были  взять   в  знаменитые  манипулы .  К  счастью в    благодарность      великому      Марсу        десятку из   нашего  барака- дирматория    взяли  вместе    в одну       контурбернию    и    мы    все       той  ночью поклялись         защищать   друг   друга   в   бою   и   в любой  опасности.  Долго  нам  ждать  не   пришлось  , ведь  новобранцы  считались   пушечным   мясом   и нас  молодых  отправляли     в     самые рискованные боевые  операции. В  Македонский легион  прибывали    пополнения с такими  же  новобранцами как мы ветеранами    из  других  легионов -  Сирийского  , Босфорского,   Гальского . Впервые   с   времени последнего  похода    на  север  ,  легион делался полностью укомплектован.    Луций Красс  пришел в нашу  манипулу   с   новым   пополнением   из  одного такого     легиона .  Он был  тогда     таким     же молодым  ,  лет двадцати , как      все  остальные новобранцы ,    хотя заметно   отличался     внешними данными . Одет   в тунику из желтоватой дорогой шерсти с тонкой   пурпурной полоской на груди.   Он не  был    сложен  как Геркулес — среднего  роста, узкоплечий,   далеко  не красавец  -  нос   мясистый, а подбородок     вялый   ,   с   невыразительными глазами.    Парень явно  преувеличенно    следил за своей внешностью — волосы его были тщательно завиты, на запястьях сверкали золотые браслеты, небрежно накинутый плащ был такой же новенький и чистенький, как и туника.  Луцию  приходилось      как и всем    новобранцам      учавствовать    в боевых операциях    на  дакской    границе – вылавливанию лазутчиков   и   сопровождению  наших  разведчиков на  ту  сторону.  Ребята    из  нашей  манипулы удивлялись      странности      его    поведения  .    Он никогда      не   избегал   ,   даже      просился добровольцем  ,  как      все,    в    опасные      боевые акции   ,     но   никогда     не   вылазил       вперед , отчаянно    рискуя      своей    шкурой.    Да  ,  он    не прятался   в  бою ,  но  никто  никогда  не  видел  его в  рукопашной  . Наверное   поэтому  у  него  никогда не  было  ранений   или  шрамов ,  но  наград  тоже не было .  Зато  он  был  всегда   первым   докладывать начальству      о    удачной    операции        и    делал толковые      замечания      по   существу    и    всегда получал одобрения  командиров. Луций Красс  не имел  друзей   в  манипуле   , хотя   знал  все  о  всех,
за   что  солдаты  его  не  любили , говорили  даже  , что    он    крысятничал  .  Было    ясно  ,      что    он наверняка ловко пользовался каким-то покровительством     наверху.  Наш     знаменосец Сильвий    всегда  зубоскалил :
“ Да    что  Крассу  надо ? Он  здесь  год  или    два отмается,   не   дольше    и  отбудет   в  Рим   делать карьеру.       Он  ведь  родился    с  Римским гражданством ,  не  то  ,  что    мы .“  И  добавлял  при этом : ''Терпеть  не  могу  щеголей    с  завитыми волосами''   Мне   еще  не  приходилось   встречаться с Луцием     Крассом , даже   перекинуться   одним словечком  до  той  злосчастной      истории  с вражеским лазутчиком  ,  когда мы   оказались  в западне  на дакской стороне.
Та   зима   хоть   и    была    суровой ,   но прошла спокойно — с той стороны от «волков»,   как   даки себя  сами  называли,   пробирались через реку лишь лазутчики и маленькие  отряды   разведчиков.  Мы  их ловили,    допрашивали  ,  как    могли , приходилось пытать  ,но   они приходили снова. Ясно было :  даки хотели знать, что замышляют  римляне.  О том, что творится на дакийской стороне реки, в легионе  тоже было   важно   знать , но   это   было   непросто .   В мирные времена   новости из варварских земель приносили торговцы. И хотя греческие и римские купцы выше среднего течения  Данубия забирались редко, все же кое-какие сведения   они  доставляли. С активностью   передвижения наших   войск   к   их границам ,  даки запретили   торговцам появляться на своей стороне, а несколько смельчаков, рискнувших пренебречь      опасностью      и      перебираться    с товаром    тайно ,  исчезали  там  навсегда.. Так что Данубий    стал  напоминать  стену,  а  что творилось за этой стеной,  никто не ведал.  Кто-то  должен  был
ловить лазутчиков и проводить разведку на том берегу.        Тогда  центурион Гракх  выбрал  наш контурберний    для    работы    в    разведке    и    за короткое   время   наша   десятка     под командой легионера   Плиния   только   этим   и занималась   и
заслужила  даже приличную репутацию лучших . Вот   уже  прошло  несколько дней ,  как мы
отправились на охоту. Еще   одна   ночь миновала прежде   чем     Дриз ,  я  и  Плиний  ,  наш   старший , сумели захватить лазутчика живым.    Дака поймали сетью. Не рыболовной, а куда более тяжелой и прочной круглой сетью   ретиария    со свинцовыми шарами.     Как   только лодка     с   ним   на   борту начала    приближаться    к    нашему    берегу      той темной  зимней  ночью ,  мы   втроем , уже  уставшие следить   за  рекой  и огнями  на  той  стороне  , были готовы     к  захвату .     В    момент,  когда  лазутчик ступил   ногой   на примезрший   песок ,   я тут-же ринулся      на дака . Но варвар . как будто , ожидал нападения . Левой рукой отшвырнул кожаный мешок, что тащил на плече, а правой обнажил меч, да так мгновенно, что   я   с трудом сумел увернуться от кривого  фракийского  клинка  .     Варвар  орудовал мечом с поразительной ловкостью.    Да и ростом дак был повыше меня  на целую голову. Пришлось  мне благоразумно отступить.  Мои    подбитые гвоздями солдатские калиги не скользили  по  обледенелому снегу   , что давало мне   немного преимущества . Однако дак не собирался   сдаваться ,  ведь  лодка  с перевозчиком немедленно  развернулась и уже исчезла     в   темноте. . Он с заметным   усилием подхватил    брошенный мешок и ринулся напролом через снежную целину и оледенелые ветви кустарника.     Дриза   , который притаился     за сваленными грудой и засыпанными снегом   камнями,  варвар не мог видеть. В предутреннем сумраке было невозможно разглядеть, что кто-то скрывается здесь в засаде.  Когда Дриз выскочил из укрытия, дак замер на миг, мгновенно  оценил обстановку и тут же бросился  вперед, рассчитывая на свою силу и рост.  Но  нанести  удар  он  не  успел…  Бросок  у Дриза  вышел удачный – сеть полностью раскрылась, опутала варвара и сбила  его  с ног. Лежа на снегу, пленник  все  еще  бился,  как  огромная  рыбина,  и

рычал, пытаясь кинжалом разрезать веревки. Еще несколько мгновений, и он бы наверняка освободился. Но я  такого шанса лазутчику не дал: в два прыжка  я очутился рядом и огрел  дубиной по голове. Варвар обмяк.  После этого  Плиний  первым делом просунул руку в проделанную дыру и забрал кинжал пленника  . Ладонь он на всякий случай держал на рукояти меча. Плиний  присвистнул, осматривая трофейный кинжал:
– Хорошая работа , дамасская    сталь .   А лезвие , смотри  ,  острее, чем бритва у  брадобрея Алпия . Глянь, что натворил, чуть ли не все веревки перерезал!      Железо у даков отличное – я давно заметил.   Он наклонился,       потянул было на себя сеть, чтобы опробовать лезвие.
– Не губи вещь, остановил его Дриз.– Еще одного хочешь поймать? –он хмыкнул Плинию .– Не волнуйся, сегодня они вряд ли полезут. Уже совсем рассвело, значит тайных гостей  с  того  берега  ждать  не придется .  Я выбросил  ненужную  больше  дубину в  сугроб .
– Приложил ты его , будто быка жертвенным топором. Плиний  на всякий случай поводил
тыльной стороной руки у пленника под носом – не помер ли тот.    К  счастью    парень еще дышал. Значит,    скорее      всего,  очнется.    Человек  с  той стороны нам был нужен живым. Это былонаше задание .
– У   варваров   головы   крепкие, –      я      успокоил приятеля .  Недаром    они  выходят против нас без шлемов…  Подержи-ка  его,  а  то  вдруг  он притворяется    и , как только я сниму сеть, тут же оживет.    Плиний ,  командир  нашего  контурберния наклонился и крепко ухватил локти варвара, пока  я выпутывал меч дака и ножны из сети . Только после этого мы вытащили пленника и связали ремнями. Впрочем,  Дриз  опасался зря  -  варвар, похоже, не притворялся и в самом деле был без сознания. Плиний  поднял мешок пленника и невольно охнул  . При малом объеме тот был на диво      увесист. Распуская     веревки   мешка , он   уже   догадался , что увидит внутри. Кожаный мешок был набит металлом , а если точнее – кинжалами    кованными резным  серебром и   еще несколькими  браслетами с изображением  волка  с  оскаленной  пастью.      Даки были    на    это    большие    мастера  ,  у    скифов научились .  А  волки  на  браслетах,  ну     как-же  . Даки – они   и есть волки.
- “Парня точно послали местных крестьян готовить к  восстанию  .  В  общинах  нас не очень любят. Так что здешние геты поднимутся в любом подходящем месте, где есть что грабить и нет наших когорт , браслеты   все одинаковые , это им на подкуп , к  тому же будут  условным  знаком “. Плиний   выбрал один из браслетов  , примерил к руке затем бросил его  назад  , после чего снова затянул  веревку  и  повесил  мешок  себе  на  плечо. Пленник неожиданно дернулся, правда  слабо, но ремни были затянуты на славу. Извернувшись, варвар безсознательно как  будто  лягнул  Плиния спутанными ногами, но легионер вовремя отступил и в ответ пнул варвара по ребрам. Не в полную силу, но так,   что парень замычал от боли  ,  не  открывая глаз.
–“ Ну что,   сказал Дриз  ,   надо   продержать   его  до утра  в  палатке   .  чтобы  здесь  не  замерз   вовсе  , а тогда   пораспросим  о  жизни  ,  давай  – потащили! Сегодня нам повезло.  Будет  что  доложить  завтра центуриону.”
Это было правдой .  Что-то  нам   давно  не  везет  с поимкой    информаторов  для начальства  .  Недавно мы  погналась за лодкой   варвара - перевозчика,   но в темноте потеряли добычу из виду . Видать  богиня Фортуна  отвернулась  от  нашего  котурберния .   Ну не переплывать же нам Данубий,   добывать

  информаторов.
- Не терпится услышать, что поведает нам варвар. Наверняка  что-нибудь  интересненькое  ,  опять хмыкнул   Дриз.   Плиний   с сомнением покачал головой: Теперь    , надо    надеяться что дак разговорится.  Однако  рано   поутру ,  как  только  мы подняли  голову  от  плащевых  скаток ,  прозябшие у    потухшего    костра ,  мы     услышали     первым делом  вопль Плиния.
-  О ,  боги  великие !  За  что  нам  это  наказание.! Он  тряс несчастного пленника , как  будто  собрался извлечь    из  него    кучу    сестерциев ,  но  тот  не подавал   признаков   жизни .   Да он ,   варвар действительно  мертв !    Мы  уже  стояли  рядом  и готовы    были  подтвердить    это  . За  ухом    у мертвого   дака       стекала    с   головы     обильная полоса  крови.
-  Ну  ты  и    перестарался ,  дружище    своей дубиной!  Все  уже  смотрели  на  меня .  Я  то  сразу понял , что это была моя  вина и ждал расплаты товарищей.   Расплата   пришла   тут-же.   Плиний
грозно   заявил   -      без   живого   дака ,    центурион пошлет   нас   только на  распятие , нагими  на  крест . Так  ,   что  собирайтесь  через   Данубий   за  живым даком    и  ни  слова  мне!     Нам  нужны  еще  двое для  прикрытия .Возьмем  Квинта и  Луция.
К   концу     дня     мы - все пятеро уже   начали собираться   в путь       через   реку.   Вот   тут   я   с Луцием  и  повстречался    впервые . Лодка ,  недавно конфискованная  у  дакских  перевозчиков  ждала своего часа  на причале.  Нам пришлось  только одеться    в варварские рубахи с длинными рукавами и широкие штаны, какие  носят  местные  крестьяне . Чем    нелепее  мы    выглядели    в  наших  глазах , тем безопаснее будет на той стороне.    Квинт притащил  из  барака    поистертые  трофейные меховые плащи .   Мы   начали   примерять   их наброшенными   на   плечи. Под   ними   спрятали оружие   свое, римское , не   считая        конечно заметных    напоказ    гетских кинжалов, а Дриз вооружился к тому же фракийским   мечом с кривым и коротким  клинком.
– Ну, как, похожи мы на гетов? – спросил  Квинт .
На   базарных   ряженных   мы    похожи   ,   вот   на кого,  отвечал  Луций .  Он  рядился  недовольный   с брезгливостью    патрицианской матроны.
Эй  ,  не  забудьте  эти  знаки    отличия    волков  , Плиний    бросил    нам      золотые  трофейные браслеты . Все должны  видеть  ,  что мы из варварских  отрядов.
План у  него  был неизысканный  ,  мы такие
операции   проводили   не  раз  и  не  два.  Мы двинемся   к    поселку   Крисна   ,   где     в   местной таверне    хозяин    давно  на  римском   довольствии за    тайное    сотрудничество .  Плиний    уже  успел переслать    ему    сообщение    гонцом    о    нашем
прибытии .  К  нему    часто   заходят   важные  фигуры из   дакских     вояк.   Нам   нужно будет   захватить лишь  одного ,  но  знакомого  с  их      военными планами.      Мы  двинулись  на  ту  сторону  в четвертую    стражу  ,    темной  ночью . Лодка   шла без  огней   и  достаточно   скоро   мы   уже  ступили на    песок..    По      берегам    в  камнях    застывала местами  льдистая    кристалическая      изморозь , однако    Данубий    еще  не  собирался  промерзать . На    пути   как      раз и   снег    стал    валить   ,   что должно    было    содействовать  нашей  миссии . скрывая    следы   на  тропе .  Ведь  на  этот  раз   мы сами      стали      лазутчиками    на      чужой  земле  . Плинию  не  пришлось нас    торопить  ,    днем мы достигли на перепутье  дорожной  станции ,   еще сложенной  римлянами  из  камня  и  кирпича  ,  когда небо быстро светлело , снег   стал казатся синим, а лес вдалеке – серебряным с чернью . До  таверны было   совсем  недалеко. До  того  как  войти  , Дриз проверил     в   конюшне   на   всякий   случай   - там было не больше  пяти  лошадей.  Ни рабов ни ауксиллариев не было видно.   Квинт с Луцием остались   прикрытием   снаружи ,  если  понадобятся в помощь , мы  вошли  в таверну втроем и направились    к    хозяину ,хлопотавшего        у термополиума . В большом темном помещении, скудно освещенном красноватым огнем пяти или шести масляных светильников,       сидели лишь местные, которых независимо    от их роду-племени даков  ,  легионеры  называли  фракийцами.       Двое были  одеты  как варвары . У  одного на    поясе красовался солидный кривой кинжал,   у   другого рукоять    меча  надежно скрывал толстый шерстяной плащ.   Еще   один    с   кудлатыми   усами и бородой
укрыл  голову   капюшоном .   Хозяин    указал  рукой к  столу   и тут-же   заговорщески шепнул  мне :
-  “ Вы  должны  мне что-то показать, “ –   и   кивнул кому-то    еще за    моей  спиной ..    Я  нахмурился, соображая, на что        намекает     хозяин. Потом догадался, вытянул руку, в тусклом свете очага блеснуло  золото  браслета.      Садитесь  ! –  хозяин указал на скамью. – Есть будете?   Овсяная каша с оливковым  маслом,  отличная.           Я      взял    две тарелки с кашей  и передал  Плинию.
- Мяса?  Не дожидаясь ответа,он  отрезал от туши, что жарилась над очагом, полосу горячего мяса.
Дриз  достал из дорожной сумки бронзовую ложку и принялся есть      кашу . Хозяин   принес кувшин подогретого  вина, большую  тарелку с мясом на всех и горячую лепешку.                - Данубий уже к завтрашнему утру встанет,  говорил за соседним столом широкоплечий лохматый парень, оглаживая двумя пальцами усы которые и так спускались с уголков рта.
– Сегодня на лодках   на тот берег не дойти – одна шуга.
– Завтра еще  больше похолодает, отозвался его собеседник. Старики  говорят,  зима  грядет  лютой. Один из них будто  ненароком тряхнул  рукой, поднося чашу к губам, рукав туники сполз, сверкнул на запястье золотой браслет. Сидевшие за соседним столом фракийцы переглянулись. – “Осторожней, парень, остерег один  из  них  .  Не надо раньше времени золотом трясти. А то римские собаки догадаются.
–“Ну  и  что ! Недолго ждать,  фыркнул в свой кубок с вином другой. – Все равно. Пока  лед станет крепким, пусть живут в неведении .   Потом мы им глотки жирные все равно  перережем”.
– “Они не  успеют в лагерях своих запереться “.
– “Не успеют. Через   десять   дней     всюду воины Дакии   ударят. По всему Данубию-Истру – аж до самых порогов    Все заполыхает, вся       римская Мезия!”
Нам   уже ничего   не   оставалось    как   отставить еду и  быть  готовыми   ко  всему.  , Плиний  показал глазами  на  мой меч  под  плащом.   На  самом  деле я  тогда подумал  ,  ничего   удивительного   не было в  том  ,   что  мы  были  разоблачены   как  римляне в  наших    маскарадных  нарядах .  Мы  бритые и опрятные    изрядно  отличались  от    настоящих крестьян варваров.
– Чтоб им сдохнуть! – рявкнул уже с яростью
кто-то   из  темного   угла.   – Десять дней!   Да я знаю
– раньше их всех вырежем !
Варвары    там  сидевшие  были  бородаты , темны волосом, видом и статью  , действительно походили на матерых  волков  и уже    не  скрывая  ненависти смотрели на  нас  в  упор.
– “Мы в логове Немейского льва” – оскалился   Дриз.
Я  невольно поежился. Ощутив  всю напряженность происходящего  –  наглухо  закрытые  окна,  тусклый свет,  обилие  гостей  в этот ранний, в  общем-то,  час и вставших у входа двух парней – каждый мог помериться  с  Плинием    ростом,  и  шириной  плеч.

Вдруг      каким-то       тревожно-красным    показался блеск светильников,    а струи дыма, что медленно крутились в тяжелом и влажном воздухе, – слишком густыми.
– “Надо  уходить .  Пора звать  Квинта и Луция на  помощь.” Плиний  поднялся. В этот момент, стоявший возле термополиума молодой варвар в сером плаще резко обернулся, его глубоко посаженные глаза хищно блеснули. А следом сверкнул выхваченный из ножен клинок. Казавшийся  совсем недавно ,  план Плиния теперь выглядел западней . Неужели хозяин оказался предателем  . Входная дверь таверны оказалась как-то несоразмерно далеко . Лица за столиками посуровели и умножились – сразу человек пять придвинулись в  центр  залы..
–“ Римляне!” – крикнул     лохматый      варвар   в сером плаще,   который   призывал   громче   всех    . Похоже  он старший  по званию     и  мог  бы  много расказать  центуриону  о  планах  даков    ,  но захватить его  будет  непросто.
– “Не двигаться. Или умрете!”     Охотники разом превратились в дичь,  дверь сделалась еще на сотню шагов дальше.
– Это переодетые римляне! Кинжал сероглазого нацелился издалека Дризу в лоб.
– “Вперед, всех убить! “– взревели трое, и так
похожие  на мохнатых   собак.                Мы   начали молча   продвигаться       к двери .   Вооруженного столкновения   уже нельзя  было   избежать.
Парень шагнул вперед, откинул капюшон плаща. Черные сбитые волосы и нос явно были фракийскими  и овал лица, нижняя челюсть, глаза, рот – дакийские. Мы   лихорадочно оглядывали таверну и пытались сосчитать сидящих. Ясно было, что, как только    подадут   знак, в драку ринутся все. Капкан     был   расставлен     заранее   с    помощью хозяина  таверны ,    мы  попались , как наивные кролики.
–– Вы     сюда     вынюхивать     да     высматривать прибыли, –  продолжал    он    разоряться  .   Лживые римляне!т И браслеты ваши ворованные! За все сейчас заплатите! За все! Он собрался  что ли напугать   нас  до  смерти, доказывая  своепревосходство    еще  до  того , как    нас  зарубят фракийскими   мечами .       Я   видел краем глаза приготовления   Дриза, но стоял   не шелохнувшись. Он  умел кидать  свинцовые  шары как левой рукой, так и правой с одинаковой силой. И если попадал в голову или в область сердца, то убивал наповал. Сейчас у него вздрагивали от возбуждения ноздри от предстоящей  свалки  , запах крови его волновал, как дикого зверя.  Силы  он  был  необыкновенной  ,  из всего нашего   контуберния он   больше всех ощущал вкус    сражения  .
– Взять! Живыми ! Старший с  окриком наконец ткнул в воздух кинжалом, посылая своих людей в бой. Дриз тут же метнул свинцовый шар ближайшему фракийцу в голову. Угодил в нос – раздался хруст ломаемой  кости. Одного   опрокинуло. Я  тоже швырнул свинцовый снаряд и тоже попал. В следующий миг варвары взревели, кидаясь в атаку. Плиний схватил  скамью  и  грохнул  ею,  норовя припечатать всех   троих соседей сразу. Двое грохнулись наземь . Третий сумел спастись – да помешал столб, подпиравший крышу. Скамья опять настигла  бедолагу  и  заставила  осесть  на  пол  –
навсегда.
Я    тем временем уже бился с    старшим   . Умение драться не в строю, а в одиночку, один на один пригодилось   мне ,   как никогда.     И   он   был   не промах . Каждый его удар достигал цели, а направленные на него самого удары он легко преодолевал.    Бой      становился    все  более кровавым   . Удар, блок, опять удар, и все  было  бы для  меня    кончено    ,но  клинок  Плиния бросившегося     в  помощь  на  моего  противника  , сзади вспорол ему горло.  У  Плиния    самого   была на  виске    страшная    рана  ,  истекающая    кровью
на  глаза . Еще  двое пали под нашими   мечами.  Все таки  силы  были  не  равные .  Я  уже  чувствовал резанную  рану  на  груди  под  туникой    и  терпел как  мог .  Бой    был близкий, когда не размахнуться, не ударить как следует. Как раз в духе римлян – нас научили    колоть, а не рубить,     В  эту  минуту    как будто   выбитая.  дверь  грохнулась   о  стену .  Это гигант   Квинт   ворвавшись   рубил     своим   своим мечом двоих       варваров   оставшихся   на   ногах Плиний   не  останавливаясь   воскликнул :    “ Квинт, наконец-то ,  где  же Луций ? “
Теперь то один, то другой нещадно   стонущий противник    валился от раны, если и не смертельной, то  губительной . Квинт успел    перекричать варваров   Плинию :
Луций исчез !  Я не мог  его найти !
Хозяин   тем    временем    набрал в  печи горящих углей в медный ковш   и   размахнулся   броском   в лицо  Дризу,  взвывшему     от  нестерпимой  боли . Дриз   все-же      изогнулся   и    так   пнул    с   силой дядьку     под  зад,  что  тот  влетел  головой  в раскаленный зев печи. В следующий миг    коварный предатель    выпал наружу, хватаясь руками за пылающие  волосы  и  визжа  от  нестерпимой  боли. Еще    минута   и  он  упал   в   дыму  на   землянной пол .  Мы  уже  все  были  без   сил  ,  но     могучий Марс   был   на   нашей   стороне   и   исход кровавой свалк уже становился очевиден. Выбитая дверь     с  лязгом раскачивалась на петле , От холодного воздуха огни в светильниках пугающе колебались,     тени    заметались по стена. Предводитель  варваров, еще  недавно  наводивший страх на  нас  и  на  своих  подчиненных громогласными     угрозами валялся   в   углу с рассеченной    головой не,  прекращая     выть.
 

Несколько  даков тоже  были   смертельно ранены – их можно было больше не брать в расчет:   они либо лежали  скрюченные    последним  дыханием , либо окровавленные   были  неподвижны.
Не   веря   своим   глазам ,что     еще   жив ,   я остановился  передохнуть , осматреться    вокруг    и услышал  Плиния .     – Уходим !   Забираем с  собой  этого    крикуна  , их  старшего    вояку. .  У нас   в ставке он наговорится  вволю .  Быстро !
Мы с  Квинтом  в  крови  ,  сами  еле  в движении , выволокли   , притихшего ,   уже   связанного лохматого   громилу   пока Дриз привел   из конюшни трех   жеребцов  и погрузили его   на круп . Как   скоро оказалось , на берегу нас ожидал еще  один  сюрприз .  В  ивовых кустах  , где  была  захоронена наша  лодка с  веслами  , было  пусто .  Лодки не было !  Никто  не  мог  знать или  разыскать  в  темноте нашу  спрятанную  лодку . Никто ! Кроме одного человека .  Кроме Луция! Какое коварство , вопрошал Плиний ! Бросить товарищей в  бою  ,  в  беде  и  еще забрать у них надежду на  спасение  !  Будь  ты  проклят своим племенем !  Если  Юпитер его  не накажет , я  сам вырву его грязное сердце и брошу  на съеденье гиенам. Мы  благодарили  Богов  , которые послали нам этих трех  лошадей  - добрейших  животных . Ведь  погоня могла быть снаряжена   за  нами немедленно  или  через  пару часов .   Без   лодки нас ждала    гибель. и только лошади   могли  нас спасти.    Мы  все  нырнули в ледяную , пузырящуюся   уже  начавшую  замерзать воду  Данубия. Берег  нашего  спасения  был таким доступным , но нелегко  досягаемым. Безмолвные   , могучие   кони  тянули  упряжными   ремнями  наши уставшие  руки .
 

Силы  оставляли  всех  нас , но  холод  поддерживал наше     сознание.     Невероятными     усилиями , поддерживая  друг друга  в волнах стремительного течения Данубия мы как-то доплыли  живыми  до берега  и выбрались  возле   нашего  лагеря.
На этом моя память событий двадцатилетней давности   теряла    отдельные   детали . Я   лишь вспоминаю   что  в центурии   нас   четверых раненых и  бессильных    после  переправы    встретили ,  как героев и даже наградили  солдатскими  высшими наградами трибуна и  командующего Македонского легиона - фалерами с  изображением  бога   Марса. . Того  самого    речеобильного  предводителя    даков из      таверны      в   варварском   поселении   Крисне мы передали  в ставку  , где из него выжали стратегически  важные сведения    о грядущем выступлении варваров.    Плиний, командир нашего славного контуберния даже получил дубовый легионерский    венок , присуждаемый римским солдатам    за  спасение  товарищей    в  бою. Но главное   -   нас       всех , не   рожденных   римлян наконец  представили    к  получению    грамоты римского  гражданства   из  рук  сенатора А   что-же  с Луцием   ?   Что    произошло    с этим   предателем , трусом  спасавшим    свою  жалкую жизнь    за  счет гибели  своих  товарищей  ?   Он  объявился   в гарнизоне    на   следующий   день      и   был   тут-же взят    под    стражу    по обвинительному  заявлению Плиния трибуну  легиона  .
Мне   пришлось     свидетельствовать    в  трибунале об  обстоятельствах  его   исчезновения  -  бегства  с поля  боя.   Я  пришел  туда с  своими  товарищами со  следами  ран  и кровавых  повязок   и  рассказал правду. За  подобное     военное  преступление    по Двеннадцати      Таблицам  Римского    Права      ему
 

грозила казнь  ,  только   казнь .   И  вот  тогда-то  в зале    военного  трибунала    перед    судьей- трибуном ,     после     моего эмоционального выступления  он  прошипел  ,   c ненавистью   глядя мне   в  глаза  :
“  Я   знаю ,  ты  не  иллериец  ,  ты  скрыл  ,   что  ты ничтожный    иудей  ,    я    слышал  ,  как    ты    ночью бредил    на    арамейском   языке.      Я   знал   вас , Иудеев    в       Риме  !    Только       родившийся       в иудейском    племени       ,    может    молиться       на
арамейском.  Ты  солгал  трибуну   и  будешь   распят за  это.  “  Я   потерял   дар   речи ,  остолбенел .  Но к   счастью     в   тот-же момент   трибун      приказал страже   увести   его  ,  готовить  к   публичной  казни на  форуме.    Боги    присматривали  за  мной . Это было  спасение.           Мы   по  прежнему  все   были в  неведении  -    какое    оправдание    он мог  иметь для   своего   преступного  бегства    с  поля  боя   с
варварами.   Да   и на     что   он   рассчитывал ,   на какое     невероятное  снисхождение  ?     И  все-таки пути     олимпийских   богов   неисповедимы   .   Как будто  , в  срочности  извещенный  гонцом    его важный   покровитель   вмешался  и  на  этот  раз  и Луций     исчез   из   легиона.   Избежал   возмездия ! Исчез  и  все !   Больше   я  его  никогда  не  видел . Как  же   я   мог не  испытать    сегодня    волнения   и тревоги   ,   встретив     Луция   опять     спустя     две
декады ,  так далеко  у Иерусалимской  цитадели.
Вскоре  нам  объявили ,  что  план и время штурма крепости изменились     и   мы стали готовиться к длительной осаде. Рос насыпной вал под стенами цитадели   . Полководец Тит решил      окружить Иерусалим каменной оградой, чтобы совершенно отрезать город. Не    прошло и  двух    месяцев     и землянные      с   песком        сооружения    замыкали
 

уже  весь    гигантский    город . Это     был    конец надеждам     еще  недавно  выживающих    жителей . Ни  один   человек ,  ни  один  обоз   с  пополнением тающих  запасов   воды и   еды  не   мог   проникнуть за  осажденные  римлянами  стены .     Строительные и тыловые   войска   работали   без  отдыха  днем   и ночью и катапульты     приступили  к  метанию зажигательных   масс    по городским кварталам .
Атака     началась внезапно,             бесшумно взметнувшиеся темные фигуры со всех       сторон хлынули на земляной вал.    И будь начеку только часовые,  римляне  ворвались     бы    в крепость, невзирая на ров, так стремителен был их натиск. Они швыряли в ров     себе под ноги охапки    высохшей мальвы , в руках они держали шесты, помогавшие им взбираться на    бойницы  стен    с     вала . Темнота скрадывала детали, видны были лишь призрачные фигуры, как            волны    перекатывавшиеся через укрепления. Эта беззвучность    сначала  придавала атаке что-то жуткое, но когда защитники , как один, встретили  грудью  атакующих,  тишина  раскололась, не  от  крика,  а  от  глухого   гула,  прокатившегося вдоль       всего вала, — то был шум яростной ,      но безмолвной          рукопашной          схватки. Так продолжалось     какое-то   время , а затем во мраке раздался хриплый, резкий звук           боевых   рожков галлов .  С вала откликнулись   римские трубы .     С новой силой   хлынули   на приступ темные тени.   И начался ад.
Тишина   кончилась, теперь сражающиеся вопили во всю глотку. Над     воротами   лагеря вверх в ночную тьму взметнулось  пламя,    переходящее  в клубы дыма  . Камни и заостренные бревна полетели через крепостные  стены .   Это  вступили  в  бой    мощные баллисты  .  Огромные деревянные    звери , гордость
 

префекта лагеря   , дрожали как живые, настил ходил ходуном, когда пусковые механизмы баллист отправляли камни в полталанта в полет не только через стены  ,но  и через шеренги   римлян   вдаль  в городские   кварталы . Несколько камней разнесли первых атакующих    защитников  на куски. Огромные камни раскалывали головы, отрывали их, сминали людей в кашу.   Иудейские      воины бесстрашно мчались    навстречу  легионерам ,  на бегу пуская стрелу за стрелой, засыпая римлян дротиками, и падали сами под ударами баллист и катапульт   . Каждая пядь вала превратилась    в  поле сражения. Легионеры с ревом перекатывались                через бруствер,  и  там  их      встречали    ,      не  знающие
пощады иудейские воины уже готовые
принять смерть в последнем бою.
Зажигательные    стрелы  волнами  летели             на
защитников крепостных стен   и   на   ближайшие строения,  немедленно  превращая  их     в горящие факелы  в  дыму.   Под встречным      градом камней, и    под    горящей    смолой      в  черном  пару , стекающей    из заготовленных бочек передовые , когорты       с сомкнутыми, в панцирь черепахи, приблизились       к  дымящимся     воротам  и  части стены .  Бревнами  они  начали   крошить могучие вековые  доски .  Иудейские лучники, скрытые на привратных башнях, без устали   посылали   стрелы в гущу   атакующих  .  Раненых      и  убитых  было  не счесть .  По  команде  передовой  отряд   расступился и   в этот              коридор   к   остаткам   крепостных ворот    я    двинулся    с  моими    выхоженными     за месяцы  слонами!     Головы и спины           их   были надежно защищены  .    Ничто  не  могло  уже    их остановить .
 

- “Ну,  непобедимые , вперед  вперед!” Крикнул    я слонам   и   полез   в        проем   с   первыми легионерами.        Мне хотелось оглянуться , увидеть Гая   Катона  рядом   со  мной   ,         но     я не мог этого сделать  ,   так как  в  прорыв     стен   тут-  же рванули   атакующие                центурии  , как   волны штормового    моря.     Внутрь    крепости     к валу  и обратно шло беспрерывное движение .  Прибывали пополнения    солдат        и  запасов        метательных копий ,       стрел,   обратно     -   уносили   раненых. Каждый       римский  солдат  был  уверен  –         его раненого    не бросят одного на поле боя,    он  знал что  товарищи  поспешат  к                нему  на помощь.     Едкий запах дыма и гари несло на крепостные  стены  от величественного    сооружения с  колоннами  ,   которые ,   ворвавшиеся   передовые отряды попытались сразу поджечь.Это был Иерусалимский Храм.  Трупным    смрадом  и следами пожарищ встретил нас город  После месяцев осады это    уже был город мертвых   и несчастные   , которые встречали нас, закрывали лица            мокрыми платками ,  ожидая  неминемую смерть  .  Факелы        катапульт    продолжали проноситься    над  нашими    головами в  городские кварталы .    Никто  уже    не     мог    скрываться    в дымящихся  убежищах ни в подземельях ,ни под      стропилами    горящих  крыш   . Они выходили обугленные     с     выпученными от обреченности глазами,      невинные  жертвы    падения  цитадели . Старики   пытались  защищать  женщин   с  детьми  , но    мои товарищи были много сильнее и ловчее   и тех    и    других  .    Повсюду      уже  чертыхались    с гневом    ,  безуспешно  надеясь          хоть что-то раздобыть     в   сожженных развалинах  римские легионеры  .     Они     готовы     были        растоптать
 

ненавистных иноверцев , сбившихся в
беспомощную кучу врагов. Впервые за мои
двадцать лет  легионерской жизни   в боях и  осадах
я осознал ужас        кровопролития и разорения и сомнения , терзавшие меня  в  начале  иудейского похода   вернулись     ко  мне  опять ,   но  я  не мог остановить  ни  ярость  своих  товарищей , ни   пламя жилищ  , ни  гибель    моих  соплеменников.  Судьба моей       матери , моих   братьев   , затерявшихся  в хаосе   жестокости   и   насилия     не   давали     мне покоя.    Ее  еще  молодое  лицо  с  глазами  полными слез    в  тот  последний  день   нашего   прощания , оставшееся   в  моей  памяти   все  ярче  всплывало в  моей   голове .  Мне  представлялись   картины  их растерзанных    погубленных     в  пепелищах  тел  . Все  ,  что    происходило    со  мной  стало переломным открытием, спрятанного глубоко  в  моей   душе   состояния ,  не  желающего напоминать   мне  о  себе  долгое       время.   Я   как будто переходил из одной  моей  жизни в другую , давно    ожидающей    своего  времени  .   Куда девалась    моя гордость  за принадлежность к сияющей непобедимости    имперского  могущества , моя    долголетняя  убежденность  в   ее  законности . Я   стал   понимать , что   в   прежней   жизни   было знойно   и   душно     и   одиноко ,   а сейчас   меня обтекал  . как  вода   , прохладный   и  упругий   ветер просветления .    Так  , должно быть, чувствует себя стрела , наконец –то    вылетевщая      из  лука   .
-   Что     с   тобой   брат ,   ты   замер   ,   как   будто увидел  наконец   Медузу  Горгону ,   я        услышал окрик   моего   центуриона   . Вперед ! У нас   еще полно  работы  до конца  дня  !
И  он быстро распорядился  отвести пленников в лагерь. “Торопитесь За пленных    мы
  получим  заслуженное вознаграждение .  И  скорей     возвращайтесь назад!” Мы  продолжали  идти в глубь  этого ада . Городская  дорога  приближаласьк широкой , когда-то грандиозной  площади ,  на  которой всегда  было место тысячам  ,  собравшимся на праздничные молитвы.
Передо мной открылся Храм. Закопченный, от пожарищ и костров Храм, напоминал старого , брошенного всеми величественного ,  владыку ,на котором   обветшала  дорогая  одежда с прогоревшими  черными  дырами  .  Памятные   мне с   детства  стройностью  в  беломмраморе ионические  колонны валялись обрушенные огненной артиллерией и  таранами . Можно  было лишь угадать следы эллинистического
изящества в  осколках колонных резных капителий   и широких лестницах Даже уже  нереальная тишина мира   не могла  бы сохранить сейчас Храм после того  как огненные  языки  охватили его  вершину.  Даже  , шедшие со  мной легионеры из  моей манипулы ,  оказавшись перед этим трагическим  зрелищем   остановились как  и я,  не отрывая  взгляда. 
Неожиданно ко мне приблизился,  появившийся  из ниоткуда сгорбленный человек , одной рукой он коснулся рукава моей туники ,  другой
приоткрыл лицо  . Он возник как  будто  из под земли.  Я едва узнал знахаря , спасавшего моих слонов несколько месцев  назад  , так он был измотан голодом и жизнью в этом ядовитом воздухе. Он вероятно  еще  не  был убит ,  не растоптан только благодаря  белому колпаку лекарей  на голове .  Непостижимым  образом противники с обоих сторон щадили  их даже  на поле боя.  В окружающем  нас  грохоте  и кричащем шуме его голос  ,обращенный ко  мне , казался  шепотом .
“ -Римлянин , ты помнишь меня  , ты помнишь

своего  учителя ,  Рабби  ?  Он  ждет  тебя  .  Следуй за  мной . “ Он  уверенно  направился в  квартал незаметной улицы , огибающей Храм
стороной . Не раздумывая  , не размышляя  о последствиях на  глазах у моих солдат  ,  я молча повернул за  лекарем  ,  переступая  через мраморные осколки  и  деревянные пепельные головешки. А  из- за сохранившихся стен Храма продолжали вылетать  тучи стрел  . Им навстречу обрушивались горящие  снаряды римлян из передвижных катапульт Подняв  над  головой  щит я продолжал идти  за  гонцом. То один ,то другой факел падал и шипел у наших ног . Я  слышал грозные  крики из  щелей  и трещин .
-  Сейчас мы вас поджарим, дети свиней, - в слепой злобе кричали укрывшиеся в зданиях    и  факелы полетели в обратную сторону.
"Наверное, у защитников города сейчас уж нет другого выхода, как только погибать   в  убежищах  . . Внизу их ждет смерть от удушья.        Тут же можно заживо сгореть!" - думал  я.
Рассчитывать  на  пощаду  осажденным    не приходилось . Так или  иначе иудеев  ожидало неизбежное     поражение .   Только став плененными
или  мертвыми ,  они   могли поубавить ярость солдат ворвавшихся в город!
Я   вынужден  был   прибавить  шаг ,  чтобы  успеть за  проводником  . Когда  мы  вместе    с ним   прошли
уже   несколько    кварталов ,  к   моему  удивлению  ,
оказавшимися   здесь   безлюдными      ,    я   должен был   признать   только   сейчас, что       весь   день с самого    начала    штурма    цитадели    ,    меня    не
оставляло   какое-то странное , подсознательное ощущение  .  Все  это время   мне    казалось  .   что где    бы    я    не    находился       сегодня    ,  кто-то неизменно     преследует  меня.  И   сейчас   ,  какие- то  внимательные   глаза    следят   за  нами   двоими .

Несколько  раз  я  оглянулся,     стараясь опознать  , хотя    бы   заметить     случайного    преследователя или  врага Однако   за  нами  лежала    абсолютно пустынная    ,  брошенная  людьми  территория  .  В этой    непривычной, незнакомой    мне    игре    в прятки –  меня    наконец   озарило .  Мне пришла  в голову простая   мысль – что     лишь    один   человек во   всем    полуразрушенном    городе    Иерусалиме мог        преследовать    меня ,    тайно   следить   за мной    и моими    подозрительными    намерениями, желая   причинить   мне    вред   или  отомстить  мне за   мое  обвинительное     выступление   в трибунале. .  Это   мог   быть   только  Луций  Красс угрожавший        мне разоблачением  много   лет назад в    Македонском    Легионе  ,    на    дакской границе.   Еще  через  сотню  шагов   старик - знахарь неожиданно    дал  мне      знак    ,    как    будто    он догадался   о   моем  тревожном  состоянии
чувств    и    мы     ним  тут-же  нырнули    в узкую , совершенно    незаметную   для      прохожих  дверь , скрытую    густым        кустарником  мальвы . Через мгновенье мы оказались на  каменной лестнице , освещенной      редкими    факелами  , ведущей    в подземелье.       Стены       здесь     были     уложены плитами    из    светлого    мрамора ,    потолки поддерживались  рядами    колонн  в  резных капителиях .   Я не представлял, что   в подземельях   крепости под выжженной солнцем землей Иерусалимской  цитадели могут быть такие грандиозные         сооружения   .   Мы   шли      по заброшенным   переходам   катакомб     , покрытых холодной мокрой глиной,   похожим    на могильники
из загробной жизни .   Это   должно   было   быть подземным продолжением   старинного  дворца  царя Ирода и  Иерусалимского  храма.  Безмолвие      и торжественность       мраморных   стен ,   истертых столетиями     почему-то не рождало у меня любопытства,  а  напротив казалось   мне  знакомым, вернувшимся  воспоминанием. Ощущение , как случается   иногда,    что   я   уже   бывал   здесь    не покидало   меня.   Знахарь   прибавил   шаг   и через минуту  мы    с  ним      стояли  перед  тяжелой , утопленной  в  арку   дверью ,  за  которой     оказался молельный     зал  ,     заполненный        множеством мужчин    со  следами  ранений  и  кровавых  ссадин на  лицах  .   Никто   из  них  не  имел   оружия ,   как будто  они    не  пришли  оттуда    ,  где  шла беспощадная  война .   Они  все      стояли   укрытые с   головой в   бело-голубые   одеяния и     слушали одного  человека ,   читающего   молитву   скорбящих сирот   - Кадиш-Атом.   Это   был     мой   Учитель , Рабби Элиазар .     Знахарь ,   войдя   сразу   , не замешкавшись    приказал  мне взглядом сразу обернуться      в   то-же   , что   у   всех   белоголубое одеяние - Талис ,   поэтому  никто   не  успел  увидеть мою   тунику римского  легионера .  Рабби   постарел , годы   не   прошли     мимо      него ,    поседела   его борода    ,а       голос его    звучал    громко    и пронзительно , уходя в  высоту залы  :
-  Ийтгадаль   вейткидеш  Шмераба !
- Веалта дивра хирух веямли  Малхуте  !
-  Бехайехон    уве уймейхон дехольвейт  Ийсраэль ! Амен !
-  Амен ! Повторяли    за  ним  все  находящиеся  в зале  ,    прочувственно       и    громко  ,    как  будтовкладывая в эти   слова    все   силы   своей   души   , прося  того ,  к  кому  они  обращены      отменить вынесенный  Иерусалиму   тяжелый  приговор .
Я   бессознательно   прикрыл   глаза   ,   молиться   я уже   наверно   не  умел  ,  но  неожиданно  для  меня какие-то   слова   слетали  с  моих  губ  ,  как   тогда у  моего  отца .
"Баагала  увизман карив веимру Шмаа Ийсраэл!.” “Свят  Господь ,  благословивший воинство  наше
и  наш  Иерусалим !. Это отмеченное Богом место и кто придёт сюда не с добром, в поколениях будет проклят"    слышалось мне  то-ли  из    залы этого подземелья ,  то-ли  из   тумана  далеких лет , где я стоял    когда-то    рядом    с        человеком    ,  лицо которого было скрыто  бородой  и бело-голубым головным    убором . .  Только его  глаза  и  губы , читающие  молитву не  истерлись   из  моей  памяти. И    ритм какого-то    беззвучного    тамбурина , невидимого ,   но   осязаемого   эфира    качнул   мои плечи   ,   сначала   легким       колебанием ,   потом резче  и настойчивей    и  звуки  древней    молитвы скорбящих всплывали и слышались  еще слева и справа   и   впереди ,   Там   волны   бело-голубых талисов    подхватывали  этот  ритм  как  и нарастающий    многоголосый  шепот    уже  не трепетный  ,  а  сильный  и  властный  , сопровождаемый     мощным     голосом  Хазена  .  И воздух  дрожал  и колебался  от пролившегося волнения    и  любви       и  причастности    к божественному и   бессмертному.
Меня   позвали   к   Рабби ,   немедленно     после завершения  молитвы . Он, поседевший обнял меня, как  своего    сына. Пронзительные глаза  светились, как  в тот   последний  день  его  прощания   с  отцом. Забыв   о   недозволенных       легионеру   жестах , я хотел    удержать  его руки  ,  тем  самым     перейти наконец  мост , много  лет  разделявший  две    мои жизни . Я   был   уверен,   что-то   очень   важное должно   произойти    со   мной    теперь . Это   будет пусть последним ,    но самым    главным испытанием моего  прошлого  и  будущего..
-  Я     знал,     что     ты     придешь  ,  мой  мальчик. Выслушай  меня . Никто не может осудить     наше желание  сбросить  римское  иго.  Иудея    не    могла более терпеть жестокости и несправедливости прокураторов  ,  бесконечно    взимающих  , налоговую дань даже сверх   установленную императором  .    Они сами стали назначать угодных  им    первосвящеников  и  оскверняли  наш Храм  языческими  статуями.  Мы зелоты-канаим возглавили    иудейское   восстание  ,    мы    даже сумели  разбить   сирийский легион  Цестия Галла  , но  мы  сделали  много  ошибок  . Силы  наши  всегда были   неравны . После   той   победы   нам   нужно было  начать  переговоры  с  римлянами , только капитуляция города могла   спасти Храм .   Однако уже  поздно  .  В городе  идёт резня!
Ничто  не может остановить  осквернение  святая святых Храма!        Я знаю , о  чем  ты  хочешь  меня спросить  ,  о  твоей  матери и братьях .   Я  не  могу утешить  тебя .  Дом  , в  котором жила  твоя  семья, как  и  все  остальные  жилища     возле Иерусалимского  Храма ,  превращены  в  пепельные развалины.  Они   все заплатили   страшную   цену за нашу   гордыню .   - Обреченные вожди не хотели спасти город и Храм.  Боюсь, что    уже  открылась картина   празднующей пир чумы,  Римляне  в ярости и сжигают  город ,  добавил мне тихо   Рабби.
Я  прислушивался  к словам Рабби и сердце  мое разрывалось  от горя и  глубокого   переживания беспомощности.
- Учитель  ,  я  смотрел   на  его  утомленное  лицо , я  пришел    чтобы  выслушать  тебя    и  выполнить любое    поручение,  которую  ты  мне  доверишь. Я не могу   спасти   оставленных     погибнуть в разрушенных   кварталах   Иерусалима   , не   могу остановить     легионеров    полководца  Тита ,  уже почувствовших  вкус    крови  и  добычи  , то  зачем они  сюда  пришли   в эту  крепость ,  как   во многие другие  в  иных  войнах  .  Но  я  могу  отдать  свою жизнь    за  осуществление любого твоего замысла  , который  ты  мне  поручишь.
- Ты  прав ,  никого уже   не   спасти  там  наверху  . Все,  кого  не  угнали  в  плен  уже  погибли    или обречены погибнуть, как  и  этот  город  и  вся Иудея. Мы   только     можем   молиться ,   чтобы   после разрушения   римлянами  Иерусалимского Храма  и нашей   страны  пусть  через  много-много  лет  наш народ  вернулся на эту землю и построил  заново государство  Иудеев.
Я    позвал    тебя      в  это      подземелье    ,    чтобы доверить    тебе    тайну    и    возложить      на    тебя важную  миссию . Рабби  показал   мне   на  нишу  , где  стояли глиняные   кувшины   укрытые циновками.   Смотри,    в  этих       старых  кувшинах спрятана    история  Иудеи в  рукописных    свитках . Мы  должны  их сохранить  для  будущих  поколений. Не      сохранится      история    -    не  будет  народа  . Только    ты    ,    настоящий       римский    легионер сможешь   безопасно   пройти   все   вражеские заслоны и посты .Только ты сможешь  спасти эти рукописи   и спрятать   их далеко  в пустыне , в недоступном     месте   ,  в  пещерах  возле  Мертвого
моря . Эта  тайна    и  место  захоронения    свитков предназначена     только   для     будуших   иудеев . Когда  ты  выполнишь    свою    миссию  ,  эта тайна должна   умереть     с   теми ,  кто    тебе  помогал  . Бог будет   помнить их имена и  мы  тоже.
Я   вернулся  в  гарнизон  легиона   попрощаться   с Гаем  Катоном .   Он  был  несказанно  рад     нашей встрече.                - - “Тысяча  демонов,  я  уже  не  надеялся  увидеть тебя  опять ,  мой друг ,  сколько  наших  солдат полегло    в  крепости . Я  не  хотел  думать , что   ты погиб” .
-   Нет    старина   ,   у   нас    с   тобой      еще   много походов  впереди ,  тебе  будет  нелегко      от  меня избавиться  .  Такая    у  легионеров  судьба – не  в этой  битве     она  найдет  нас ,  так  в другой .  Не хотелось   мне огорчать    старого  вояку , сколько лет мы  с ним    прошли  по  одним  дорогам , но я знал что   эта   самая    судьба   разлучит   нас   завтра и я никогда  не  вернусь  в  нашу  когорту . Дальше  мне с ним  не  по  пути” .
-“Но должен  тебе  сказать  мой  друг  Катон ,  я отписал    у   центуриона    грамоту    на   отпуск      в месяц – другой . Он   еще   дал     мне   несколько солдат   для   сопровождения   в далекий   путь   . Собираюсь  я    о  семье  подумать ,  срок  мой подошел.  Потороплюсь    в   Рим    жену   выбирать  , меня  уже  ждут  - весть  гонцом  получил .    Я  уже  и подарки  собрал .  думаю  к  январским  календам вернуться   в гарнизон .   Отметим     тогда     мы жертвами  Венере и Весте  и доброго вина не пожалеем.”
- “Не   пожалеем !  Буду  ждать  тебя   сынок  назад целым   и   без   ран .   Вот   и   мне     пора     семьповидать   .   А   своих   детей     больше   всего . Завершим  этот  поход   и я тоже  пойду”  .
На   этом   мы     обнялись     и   я   ушел     прочь . Навсегда.
Наступил день, когда к богатому каравану тяжело груженых верблюдов пристроился наш скромный караван осликов груженных циновками , в которых угадывались  глиняные  кувшины. Мы отдали хорошую   плату за  охрану,  зная  наперед,  что возможно    часть денег  и  разбойники  получат . Караванщики   не должны были знать ,что   мои спутники    вооружены  и    могли  бы  дать  отпор любому  врагу.
На развилке к  плодородной равнине и в пустынные горы, наши пути разошлись. Караван верблюдов стал спускаться в  розовеющую   долину, мы      же углубились в  голубые горы.
Пещер на пути встречалось немало, но все они были легко доступны и могли стать прибежищем разбойников, зверей и мелких грызунов. Нам нужно было торопиться, чтобы в памяти  бедуинов не остался странный караван в безлюдных горах. Наконец, у самого Мертвого моря мы нашли пещеры с входами на почти отвесной стене. Мы разведали их глубину и возможность завалить вход  обвалом , чтобы скрыть наш груз. Одна из пещер  мне показалась  самым недоступным  и  отталкивающим укрытием  на тысячу  исторических лет  вперед , так негостеприимно и опасно она выглядела. Пещера была  похожа  на развергнутую пасть с  острыми зубами страшного дикого зверя .  Только с ней можно было сравнить камни на дне пещеры и свисавшие с низкого, рваного свода острые, готовые сорваться уникальные обломки . Мы затаскивали циновки с кувшинами в глубь пещеры, ящерицами ползли между камней. В ближнем захоронении были небрежно  спрятаны мало значащие , но
таинственно  выглядевшие на медных  табличках карты  кладов иудейского  царя .  Случайная находка карты кладов должна  надолго затмить алчностью намерения  и отвлечь искателей
сокровищ. Потом на выходе мы устроили завал  . Вряд-ли я  сам  нашел  бы  это место опять.
Загадка  Рабби осталась  погребенной  до лучших времен Иудейского  государства . Я  выполнил его наказ  и сохранил его  тайну надолго.  Но  больше всего меня переполняло  чувство исполненной миссии  , предначертанной лично  мне неисповедимыми путями  господними  задолго  до того  , как я вернулся  в Иудею. Я неустанно повторял про  себя :
" Не сохраниться история - не будет народа" Мы повернули   в обратный путь и к утру были далеко  от  пещер . Осликов  с  нами  не было уже . На  конях  нам , без  каравана   легко  было  уйти  от любых разбойников .
Мои спутники знали, что в кувшинах не вино, но они не задавали   в  пути  лишних вопросов.  И  я  им  был благодарен   за   это. Сейчас нас объединяла настоящая дружба, но в моей душе не было радости.
" Ты  должен  остаться  один.     Тайна     должна умереть  с  ними .  Этого   требует История  Иудеи"   Эти слова Рабби не оставляли меня. На частых стоянках у пастухов я покупал баранов и мы закатывали пиры, безмятежно отсыпались.  Все щедро получили за свой опасный труд .   С последней  стоянки уже не было видно ни скал , ни


\Мертвого



моря вокруг. Мои товарищи

обсуждали прошедшие добрые времена и предстоящую  встречу с детьми и женами
В какое-то мгновенье мы все одновременно увидели       вдалеке ,  быстро  приближающуюся     к нам     кавалькаду    наездников  , ярко  освещенную лучами   заходящего   солнца.   В   своем стремительном  движении ,  окруженным  ореолом песчанной    пыли    с  пустынной дороги    ,  они  не были   похожи     на   мирных путников, избравших далекий   путь . Было   очевидно ,      что   они приближались  к  цели    своего  назначения  и  этой целью были мы и намерения их  были далеко  не мирные ,  судя   по  оружию  в  их руках.    Было   уже поздно   седлать лошадей и  попытаться избежать столкновения  .  Поэтому    нам только  оставалось немедленно  извлечь  наши щиты  и  мечи ,   стать  в боевую     позицию   и быть   готовыми   ко   всему. Почему-то          я    опять      вспомнил      такое    же нападение  в пустыне на караван  моего отца разбойниками ,  закончившееся  трагически    более двадцати  лет  назад .  Вот  только    в  этот  раз нападающим придется  столкнуться  с  опытными боевыми   солдатами   ,   для   которых   рукопашный бой это ежедневная работа.
Один из всадников летел   прямо  на  меня  , целя тяжелым копьем в грудь.     Я   застыл, притворяясь, что окаменел от ужаса, но   в последний момент метнулся в сторону, увернувшись от удара  ,  рубанул тяжелым  мечом  по  передним ногам   лошади . Лошадь     рванула     поводья ,   метнулась        с болезненным    ржаньем    вверх    и       упала       на разбитые  колени.  Всадник   еле  успел   спрыгуть    с седла  ,  чтобы  не оказаться  под  крупом  тяжелого коня.     И  я  тут-же  узнал  его .  Это  был    тот-же самый     Луций     Красс,        который     то-ли,     как
 

невидимый фантом , то-ли как реальный , пожизненный   мой  ненавистник   преследовал   меня с  первого дня моего прибытия  в Иудею.
- Сегодня     ты   у   меня   в   руках   , презренный иудей !   Ты не  уйдешь  живым  на этот раз !
Я  не  знал  ,  что  отвечать  этому   человеку  ,  К моему    удивлению  у  меня  не  было    ненависти  к нему  ,  которого  пусть    я знал  двадцать  и более лет   ,   но   никогда   не   oбменялся    с   ним      даже одним     словом.  Я   стоял  напряженный ,  с  мечом готовым    легко   пронзить    его   после   падения    с коня ,  больше ,  чем  когда- либо.
- Что  ты  хочешь  от  меня ?  Твоя  жизнь   проходит без  меня   и  достаточно   успешно .  Я  не  стою  на твоем пути  !
Я   тут-же   услышал   свист   его  меча  возле  моего виска ,   который    непременно   обрушился   бы   на мое  плечо  ,  если-бы  мне  не  удалось   присесть   в этот  миг.
Одновременно   я   видел   ,   как   мои      соратники уже   в рукопашной   с  атакующими,  спешившимися с коней,  заметив  оплошность   своего предводителя.   Один   из   моих  парней  с мечом   в левой ,  кинулся на  противника  с  кинжалом , На  его пути  оказались   сразу  трое .Одолеть их  ему было не  под  силу. Они  его  опрокинули  наземь    и  тут старший  из   солдат  , гигант - человек  стал  крошить
их   сзади . Двое      уже      упали      с   закатанными глазами.
А     Луций     продолжал   наседать   на   меня , размахивая    мечом  и    не    переставая         жутко
кричать  . То-ли  он  хотел  нагнать  на  меня   страху,
то-ли у него  накопилось .    что  мне   сказать.
-  Ты  будешь   стоять  у  меня  на  пути ,  пока  я  не прикончу    тебя  ,  но  до этого  ты  мне  скажешь  ,
 

где  ты  упрятал  сокровища ,  что  тебе  дали  вожаки мятежа . Теперь  полководец Тит уже знает , что ты не  только предатель  иудей ,  но  и  важная  птица  у  них.  Так бы       римскому   легионеру   доверили бы     эти богатства !
Ярость  и  сила  Луция  были  так  велики ,   что  он ударом отбросил  мой  щит  и дважды  прошил   мой бок  мечом. Чудом  я  остался  от  страшной  раны  на ногах.
- “ Я  всегда  ненавидел   ваше  иудейское  отродье , еще  в  Риме , еще  тогда.  Я  пришел  к  Иерусалим вас  убивать “ . Он  продолжал  кричать  , тесня  меня назад.
Мой  товарищ ,  лежащий    на  земле  ,  крутанулся всем  телом  и  неожиданно  рванул  своего противника   на   себя , на   выставленный   кинжал . Это   был   второй   мертвец.      Теперь   мы   стояли
лицом  к лицу   с  врагами . Сейчас ,  мы   все были уже  перворядные,  как  всегда   вместе в  одних шеренгах ,  в доспехах  и  яркосверкающих  шлемах римские  воины  . Мы  защищали  в эти  минуты  свои жизни  друг  от  друга. У  всех  одежда   и  кожа  были в  крови .  Лица тоже .   Нападающие  орудовали фальксами ,  как  Сатурн  своим  страшным  серпом.. Сейчас главное — выстоять. Прикрыться щитом, принимая   удар,   подсесть.   Потом,   выпрямляясь,
работая всем телом, отвести руку со щитом в сторону и нанести колющий удар. Вновь прикрыться щитом. Как мы  это  делали  сотни  раз.  Я  слышу  сквозь яростное рычанье     рядом удар   по щиту -   летят
осколки . Мой   друг   рядом   не   устоял, упал   на
колено . Второй  удар   его  рассек . Развернувшись   , держа  меч  двумя  руками ,  я  рубанул   противника по  правой  руке ,  фонтаном  брызнула   кровь , рука
 

отсечена  выше  локтя.  Щит улетел в  сторону . Это был   Луций беспомощный     и   открытый.        Я чувствовал  себя сейчас справедливым ,непобедимым и безжалостным. Тут- же      всадил   ему   свой   меч   в живот   глубоко   по рукоять.   Его   глаза будто вылезли   из   орбит , он громко прорычал :
“  Тебе   не миновать распятия  все  равно ! “
Под ногами скользкое от крови тело еще одного убитого . Свой ,  чужой ? Неведомо.  Нет . Это было тело   моего   друга. Внезапно   я  осознал , что  стало быстро  темнеть .  Неужели  вечер ?    Сколько  уже это длится  ?    В  следующий   миг  на  меня  бежали оставшиеся  двое .  Они  уже  были  в шагах    трех, двух , вот   рядом . Разинутые   криком   рты.     Я пытаюсь   блокировать   одного   мечом , ощущаю только  болью  удар  в бедро. Шаг  вперед ,  колю . Он падает  раскинув  руки .  У  меня   хватает  лишь сил  удержать  меч  в  руках . Я  больше  не  живу  , подумал  я ,  но  почему-то  продолжал   стоять..   Это справа.  А  что  слева ?   Там   мой соратник  гигант, только  что  согнутый   пополам  от  режущего  удара в шею , восстал   во   весь   рост и   обрушил     на второго и    последнего    страшный    удар  мечом . Хищный  клюв  его  фалькса обошел щит ,  сорвал металлическую  пластину  лирики  , вырвал  кожу и распорол    мышцы груди до  сердца.
И  тут сверкнула молния. Хлынул дождь, ледяной, пронизывающий. Налетевший ветер ударил в спину. В  ослепительном  холодном,  неживом  свете последнее  ,  что  я  увидел  был     Иерусалимский храм  в бледном  . дрожащем    утреннем    свете    и стена  плача.
Утром я проснулся один . Я не помнил сколько часов,  дней я спал или был без
 

сознания .  Я только помнил, что  я  хоронил  своих товарищей  ,  как  самых  родных  и  близких . Мой друг  гигант стонал во  сне  от  смертельных  ран  . Перед смертью  ему наверно снились  его  жена  и дети  ,  к  которым  он  так  торопился .  А  я  только подумал,  что освобождаю его  от мучительной боли Я повторял про себя слова Рабби . “ Эта тайна должна умереть с теми ,  кто тебе помогал. Бог будет  помнить  их имена и мы  тоже. “ Слезами  я  оросил их  могилы .
Ворчливо несся прозрачный ручей у моих   ног . Вдалеке     отделившиеся  от  стен  ущелья     скалы, стояли как гигантские замершие воины на посту.
Страны и Храма уже не было.      Все  , завещанное мне неисповедимыми   господними путями   я выполнил.  Я сделал выбор.  Мне  казалось   ,  что  я заложил первый камень будущего обновленного Иерусалима .
На вершину мрачной скалы я добрался, теряя силы и сознание.    Мой мир    сократился до этого базальтового уступа над  обрывом  в  дымном тумане и я бросился вниз. Я   открыл глаза  и   увидел своё разорванное острыми камнями тело, над   которым кружились  черные    крылья голодных птиц .    Свет померк,   Я умер...





Конец
 














МОЙ ДРУГ БАРНИ







               
                НОВЕЛЛА


















ПОЯВЛЕНИЕ БАРНИ


Гнетущая влажность августовского дня  , утонувшего , в  жаре окутала  Марин Парк . Было близко к  полудню . Однако,  глядя  на  солнце никто бы этому не поверил. Густой пар спрятал солнечный свет  и небо  в бледном тумане  . Жители Бруклина обращались уже  ко всем святым который день с  единственной молитвой .
– Господи ! Пошли нам  дождь , лучше ливень . Освежи наши души !
Они были в доме наедине с  этим утомительным днем. Звук  дверного  колокольчика призывал отчаянно к  входной кованной  и укрытой стеклом двери . Ляля  прислушалась  к  призывному звону из  гостинной , осторожно двинулась к
входу . приоткрыла дверь   всего на несколько инчей ,  как будто опасаясь, что  грозное небо сметет ее и ворвется в   дом . Кто  бы  мог
потревожить их ,  кроме  почтальона , подумала она. В наружности гостя за  дверью , с виноватым
видом стоящего на крыльце,  не было ничего угрожающего.    Мальчишка , лет  двенадцати переминался с ноги на ногу , обутые  в растоптанные  сандалии .  Он держал перед собой плетеную корзинку .
Чем могу  быть полезна ? Теперь  она была совсем разочарована  . Потому промолвила вежливо ,  без малейшего  интереса .
-  Хелло ,  Мэм  !  Oн протянул корзинку Ляле и продолжал  голосом, потерявшим  детскую
звонкость  в хриплости то-ли  от  жары , усталости ,
то-ли от  опасения получить отказ:
-  Простите , начал он неуверенно,  я пришел  из


Кони Айленда , Вам ведь  нужна  собачка, гляньте на  нее ,  я ее отдам  совсем по дешевке , пятьдесят долларов , всего-то. Смотрите  какой замечательный  пудель   черной масти  . Вот , гляньте  и он подвинул  свою  корзинку  в  руках ближе к двери. В его словах Ляля  уже услышала  отголосок настойчивости , заимствованной наверно  у кого-то  из близких взрослых  и чуть  растерялась.  Но это не помешало ей заглянуть в корзинку, где она, к своему изумлению, обнаружила , глядящие на  нее умоляющие,  блестящие глазища  всклокоченного существа  с раскрытой от жажды  пасткой и с дрожащим  дружеским  хвостом .
Ляля  умилилась,  сострадание шевельнулось  в ней , но она, конечно,  не собиралась сама приглашать в  дом  нежданных гостей  .
- Ма-а-кс !  Ма-а-кс , позвала она  через плечо. Смотри кто пришел.
Мальчик набрался смелости и улыбнулся в ответ.
- Я продал его братца  в  ланченет , китайцам. Они ведь у нас  родились  втроем , представляете , Мэ-эм . Не  желаете ли еще одного ,  госпожа? Они дешевые всего  лишь  по пятьдесят  баксов .
Макс уже  стоял рядом и  с  интересом разлядывал щенка . Затем почти непроизвольно его  рука  потянулась  к  нему в корзинке. Щенок изнемогал  от  жажды, и протянутые  пальцы Макса, должно  быть ,  показались  ему спасительным источником,  посланным  прямо с  небес. Собачка торопливо и неуклюже перевалилась двумя
 

шелковистыми лапками через край  и  принялась сосать Максу пальцы.  Парнишка  быстро оценил положение вещей и воспользовался им.
- Видите, вы нравитесь ему. Он ваш всего за сорок пять баксов. Знаете как его зовут ?
Я  вам  скажу . У  нас  дома  был  важный  большой пес. Он  был очень  добрый .Мама  его очень любила. Звали его Барни  Наверно  потому  мама и предложила  назвать этого малышку Барни. Теперь понимаете ?
Повидимому  этот факт подвел  черту  Лялиным сомнениям. Щенок уже  был  у Ляли на руках свернувшись  калачиком ,  уткнулся влажным носом в ее мягкое плечо.
Ну разве это не прелесть  ,  уже  спрашивала она . Макс  глянул на  свою жену ,  решил  было  что то спросить , однако  передумал  и отдал мальчишке деньги . Тот  аккуратно  спрятал  их  в карман  и
исчез за  калиткой  также  неожиданно  как  и появился .








ПРУД

Неподалеку от  их дома и Марин  Парка была лиственная зона с безразмерно длинным прудом, в котором в   летнюю пору плавают жирные  дикие утки. На  самом  деле это был
тупик    ошеломляюще    красивого     фиорда , тянущийся  каналом от океанского  побережья южного  Бруклина   до  Марин Парка.  Гуляющий
 

народ,  особенно с детьми, с упоением кормил
там диких гусей  хлебушком с мостика. В  какой-то уикенд Макс и Ляля с  Барни забрели в окрестности этого пруда.  Собака, как обычно, в радостях поторопилась  по своим собачьим делам, напрочь игнорируя призывы "Ко мне". И вдруг, высунув любопытную морду из прибрежного куста, что она обнаружила!  Жирных уток в пруду, которые беззаботно носились туда-сюда за  толстыми кусками хлебного мякиша, которые в изобилии сыпались на них с
мостика. Непорядок ! Барни набрал первую скорость со всей мощи своих мохнатых лап
и .плеснув брызгами бросился в пруд! Нет , не за  утками ! За хлебом!  Он  начал  вспенивать воду,  как Нью Орлеанский старомодный колесный  пароход.  В его глазах был  дикий, восторженный  блеск и, подобно  быку, атакующему  ненавистного  матадора , он был полон непреклонной решимости. Плавая среди уток с сумасшедшей скоростью, он хватал рассыпанный  хлеб, по пути отгоняя мешающих уток. Утки плюнули на  неугомонного щенка  и скрылись. Теперь в пруду плавал только один Барни .  Народ с мостика продолжал  кормить
плавающую с  бешеной скоростью собачку. Хлеб не успевал не только тонуть, но даже намокнуть, моментально исчезая в Барниной пасти. Дети
вокруг были в восторге.  Их родители катались от смеха. И все спрашивали -  Чья это такая замечательная, такая веселая, такая  голодная собачка?
Как  они  его ни звали,  как ни просили , ни заманывали криками и  умоляющими  жестами  , он  продолжал носиться  кругами  по  холодющей
 

воде .  В конце концов ,  оставленный  без компании уток , он  не  знал  как взять  курс  на берег . Опыта  новигации  в  водоемах  у  Барни
еще не  было  и он носился малыми кругами , не достигая никак  побережья .  И Макс  и  Ляля совсем отчаялись .  Ну не багром  же  его вытаскивать их воды. Это ведь  было  его первое плаванье  в жизни . Видно  было, что  силенки  его уже , замерзающего, на  исходе .  Макс уже  не
мог вынести этот  удручающий аттракцион и полез  его спасать в пруд  .  К  счастью было неглубоко, притомившийся Барни  не сопротивлялся и сразу дался  на руки.  Вот  так завернутого в еще сухую теплую  куртку, оставленную  на  берегу ,  они отнесли его  в машину . А  Макс  конечно  промок до  костей . Штанины брюк ,  в  ледяной  влажности  облепили его  ноги . Ляля уже  помалкивала , оценив
достойно его  героизм. Макс  как-то обогревался у включенной автомобильной  печки . Что же касается  Барни , то тот вскоре вообще , перестал что-либо чувствовать , как  будто  он  прощался с жизнью  . Ему постелили   куртку на  заднем
сиденье , но от  этого было  мало толку. Пес  начал сильно дрожать, затем  сопеть, и  наконец зубы его застучали. Никогда  раньше никому не доводилось  слышать, чтобы зубы  у маленькой собачки производили такой громкий шум, как барабанную  дробь. Просто  не верилось, что такое  возможно.
Вот так в течение всего возвращения домой, зубы Барни стучали, подобно  бесконечному потоку гравия.  Пуделю  было  так холодно, что он, как  будто  навсегда прижал хвост  меж лап ,  Они поняли, что это плохой признак  .   Воспаление
 

легких случается  у  собак  тоже. Барни успокоился и  отогрелся  лишь  часа  через  два дома  , в  Лялиных обьятиях.  Этот день стал хорошим  уроком для  всех троих.







ПОКОНО




Обычно радующая теплота бабьего лета в Нью
Йорке продолжается до  конца  октября  и далее , а недалекие  Касткильские горы  уже
окрашиваются  в золотисто- охрянные цвета Наступала осенняя пора  -“ foliage time “.  Пора навестить Поконо, любимый  изумрудный  уголок в Пенсильванских горах . Для  окружающих их регулярные побеги из устроенного  дома  в Марин Парке , оставляя театры и  выставки  по выходным в  Манхэттане    представлялись отчаянной авантюрой. Последний  аргумент  был особенно  убедителен  для  Ляли  . Но Макс наверняка знал  , что побуждает  его   изменить привычную  жизнь и его   неудержимо манило в горы . Он просто уставал  от  многолюдного , ежедневного  хаоса  в  метро  и  на улицах , непрерывного напряжения  на  службе . Их обоих тянуло  туда предвкушение  необыкновенной красоты  природы с   появлением  мягких признаков  осени .  Эти  сказочные места обещали деревенскую праздность  и  погружение в
провинциальную  ленность  ума  на  фоне озерной
 

тишины перед домом  и  уходящего в паутинную глубину  дремучего леса.
А горы , горы то  для Ляли и  Макса ,  выросших у  далекого  моря , представляли  собой  загадку, даже  тайну . В  первую  же  их  Поконовскую осень , однажды проснувшись  утром  и взглянув в окно , они ахнули . Там  перед  ними  были
освещенные  яркими  солнечными  лучами мягкие лиственные  склоны, раскрашенные артистическими  пятнами  в многообразии цветов от зелено- изумрудного  ,  красно – золотисто- желтого до фиолетового .
-  Смотри ,  Максим, вот  это живопись  ,
вскрикнула  Ляля !  Наверно Ренуар , Мане и  Гоген до  того, как открыть миру импрессионизм, оказались  в горах  Поконо  и увидели  эту живописную  картину ! Они  оба не могли оторвать взора . Во всяком случае с приходом осени Макс  опять собирался  в горы с легким сердцем и  в радостном ожидании  перемен .
Ляля пусть  и сдержанно ,  но  не без ироничных  пророчеств  соглашалась.  Ведь  Макс любил  приглашать на  уикенды  их друзей и  у всех  было  прекрасное  экзотично-
развлекательное  время с рыбалкой ,  катанием на  лодке  по  озеру, прогулками по  густому лесу .
а  Лялю  ко  всему этому  тогда  ожидали непременные  хлопоты по приготовлению обедов .
Макс был фантазером .   Он всегда искал
места ,  где  бы он погружался  в  особый мир,  где он мог бы преодолевать установившуюся
рутину привычного  однообразия или направлять свой  приключенческий корабль к новым  планетам .  Одно  из  таких мест
 

оказалось в горах Поконо  под названием Pocono Country Place и дом  -  настоящее альпийское Шале  в три этажа  нашелся  для  покупки  в
первую же  поездку с агентом  -  реалтором. Долго
Лялю  уговаривать не  пришлось ,  обещая  ей покой с видом на озеро и  возможность чтения книг  в кресле у камина  без помех  и без телефонных звонков. Ведь  в горах должна  быть плохая мобильная  связь. Вот и  хорошо Она действительно полюбила  потом  этот  дом  с красивой гостинной .  где  потолки в два этажа поддерживала  стеклянная стена  с  громадным цветным витражем . Этот витраж  с  библейским сюжетом с  сотнями мелких деталей в цветном стекле  , спаянном  в меди с свинцом как  в  XVII веке  Макс  сделал сам .
Всякий  раз ,когда в уикенд   они  подъезжали  к их маленькому  городку , Макса  охватывало ощущение предстоящей радостной новизны на три  дня. .
Он любил приезжать ,  когда этот  городок был залит солнцем, а над горами висели шелковистые белые облака. Их тени ползали по отрогам гор , окрашенных яркой цветовой  палитрой  точно змеи, вылезшие погреться на земле, меж старых деревьев ,на траве . Сюда  не  приезжали туристы за  праздными  развлечениями в театрах ,
музеях . На  окружающих плоскогорьях не  были разбросаны  древние  монастыри , церкви, башни соборов. Сюда  приезжали  за тишиной.
Барни брали в Поконо всегда .  Животное должно  быть  на  природе. Оказавшись
впервые  в густых  безпросветных зарослях кустарников под высоченными   мохнатыми  елями при  полном отсутствии привычного асфальта  ,
 

Барни  сначала был несколько обескуражен. Однако ,  он  не способен был  оставаться долго в мрачном настроении и почуяв  другой  , лесной воздух , азартно помчался меж кустами  и
сразу  убедился ,  что  здесь открываются неограниченные  возможности  для приключений. А  Макса приводило в  восхищение  близкое соседство с ароматным  озером окруженным бархатными ветвями сосен .  Их обоих
поражал  лесной  горизонт  опускавшийся  на невысокие ,  но бесконечные  склоны  гор.
Макс всегда  помнил слова одного человека -
первого, кого они встретили  в первое
путешествие   в Касткильские горы  Пенсильвании . Это  был человек  совсем  преклонных лет  с  седой бородой , у фермы которого   они остановились, чтобы попросить воды для разогретого  радиатора  . Рассыпаясь в благодарности надо  было поддержать как то разговор  и  Макс  спросил -  где же  наконец настоящие  вершины Касткильских
гор .
- Какие там  вершины !  Она плоская,  ответил простой и  мудрый старик  Максу. – Наша земля такая плоская,  что если ты встанешь  на
кочку у норки суслика , то  сможешь увидеть землю почти до самого океана.
Максу очень хотелось поверить  ему, вопреки мнению географов. Он  подумал ,  что   наверно старикам  с бесконечной фантазией  доступны беспредельные  взоры  вдаль.
Сохранившая прелесть  первозданности пенсильванская природа вызывала у Макса, прожившего всю свою американскую  жизнь  в шумном  городе любопытство  и  острый интерес. “Pocono Country place”  неприметное  поселение
 

начиналось за шлагбаумом и  рассыпалось домиками в  настоящем  густом  лесу  на  берегу тихого  озера  в хвойной  тени . Озерцо  это в низине , обещавшее какую-то  рыбку питалось множеством  ручьев . Макс не забыл как  его впервые оказавшегося здесь  охватывало неведомое  ощущение пространства и времени,














ПОРТРЕТ БАРНИ




Уже  в первые несколько  недель,  Барни  поразил всех зрелостью ума. Он никогда   не вел себя  по щенячьи, по крайней мере с  того   момента, как попал в новую  семью. Может быть, его сделало преждевременно взрослым  тяжелое испытание, когда его атаковали две  сосеДские кошки ; может быть, он обладал здравым умом от рождения. В любом случае пес  решительно воздерживался от обычных шалостей  щенячьего возраста. Он  не оставлял  ни  покалеченных шлепанцев,  ни порванной  обивки кресел,  ни
пятен на коврах ,  он не  вел притворно свирепой войны с босыми ногами и не превращал ночь в кошмар, когда его оставляли одного в  нижнем
 

этаже  дома . С первого же дня его  появления он отличался чувством  собственного достоинства, твердостью характера и сдержанностью. Он воспринимал  жизнь  всерьез и ожидал того же от окружающих. Но послушным он не был.  Характер у него  был твердым, по-видимому, еще до их знакомства.,  Не изменился он и в дальнейшем.
Макс  и Ляля подозревали , что в какой-то ранний момент  своего  существования  Барни решил,  что не  стоит быть просто собакой. И поэтому    с      упорством, которым   отличался каждый его  поступок,  он  пытался стать  чем-то  сверх того. Подсознательно он вообще не верил в то,  что он  собака  . Потому  не считал себя вожаком  стаи ,  как  это, вероятно, воображают   многие глупые    псы.      Он  терпеливо сносил  и тех  и других,  н не   числил себя в родстве  с  собакой.  Надо  сказать , что с  людьми  он  чувствовал  себя более вольготно  и в безопасности ,  чем с  своими братьями . Им иногда  казалось ,  что в душе  этот самонадеянный  пес  был чуть  труслив ,  Но он тщательно  скрывал это ,  сокращая  по возможности   нюхательные  контакты с   случайными  встречными  собачками . Зато  ко  всем входящим  в дом  или  желающим его   потрепать , он  бросался с дружелюбными  объятиями .  Он  обнимал их  лапами  за  шею  и прижимался к  их щеке , как это  делают  люди  .  По величине   Барни ненамного  уступал       сеттеру . Во во  всех других отношениях подтверждал  свою  породу  пуделя .
Как  бы его  не стригли с круглой  головой
бишона  - “puppy cut” ,  все его  узнавали  как



пуделя все  равно .
Задняя часть его  тела была  несколько выше  передней,  причем  его сильно  заносило вправо, и поэтому, когда  он  приближался, создавалось впечатление, что его  сносит ветром градусов на  тридцать  от намеченного курса. Одновременно   возникало  ужасное  сходство его с   подводной лодкой.  Мало знакомому с ним  человеку бывало трудно  сообразить, куда  он  направляется  или  что его  интересует в данный   момент, также   как трудно предположить, куда ринется  подводная лодка, начавшая срочное погружение. Глаза  его не давали разгадки: они были  поставлены так  близко, что он иногда     выглядел косоглазым . Его   обманчивый взгляд    преследователя имел свои преимущества, так как  белкам  и  кошкам  редко удавалось угадать, куда  же пес нацелился.  Они слишком  поздно   обнаруживали, что мчится-то   он  именно на них. Еще большее недоумение вызывало то обстоятельство, что его задние ноги  двигались медленнее, чем передние. Теоретически это удавалось объяснить тем, что задние ноги были немного длиннее передних,  но после  такого объяснения все же не  исчезало тревожное впечатление, что  передняя  часть  тела Барни медленно и неумолимо отрывается от
запаздывающей задней. И, несмотря на все странности,  Барни в общем не принадлежал к заурядным домашним  пуделям .  У  него была красивая, шелковистая  черная с  шерсть, лежащая
роскошными "штанами"  на ногах. Хвост  пушистый,
гибкий и выразительный.  Хотя  уши были  довольно большими и  висячими,  голова   лобастой и выпуклой. Черная маска покрывала всю морду,
 

Нос был удлиненным , подтверждающим пудельскую породу.  Барни обладал презабавным ощущением достоинства, отличавшим   его от уличной дворняги .  Он никогда  не  бежал к вам   на  зов с первого  раза ,
только  с потвторного , даже за приготовленной едой .  Как  все  собачки он  конечно всегда был готов  к  баловству и ласковому  вниманию и еще отличался обостренным  чувством справедливости и  был крайне обидчивым  . Вот из-за  этого – то последнего  свойства с ним  и случались разные истории - курьезные и  иногда  печальные. Посторонних приводила в замешательство его непостижимая собачья находчивость . Наверно он сам верил , что он  отличается от других собак и ему каким-то необъяснимым   образом удавалось убеждать  в  этом людей.






В МАГАЗИНЕ




В один прохладный день  в октябре Ляля направилась за  продуктами сделать несколько покупок в  деликатесном  магазине ,  недалеко  от их дома . Барни сопровождал  ее  послушно упряженный  в  ошейник  с  ремешком . Она
оставила его на улице перед магазином . Уже в те первые месяцы пребывания у них,  Пинча
проникся глубоким  предубеждением  к  некоторым местам  в нашем  их , в частности, он терпеть не мог этот магазин , тесно заполненный  чужими
 

людьми , чье  множество запахов  отвращало его даже от ароматов бакалеи и гастрономи . Он не  желал там  приключений   и  за Лялей  в магазин не  пошел .  Ляля подвязала его    к столбику находилась в  магазине не   более   десяти минут  и все это время покинутый Барни дрожал па ветру; Дело  было  к зиме и ветер пытался смести его    с    тротуара,    как   снежинку.      Когда
Ляля  наконец появилась, Барни уже позабыл, что добровольно остался на улице, и затаил обиду на предумышленное равнодушие к его особе со стороны  хозяйки  . Он  решил выразить свое неудовольствие,  а  когда он  дулся, то становился непокорным. Никакие  слова   из тех,  которыми Ляля обычно угождала его самолюбию  , не могли побудить его встать с холодного бетона и сопровождать ее  домой.  Она его  умоляла.  Барни не  обращал на  нее никакого внимания и сосредоточенно  смотрел на запотевшие окна  кафе "Старбака "  на противоположной  стороне улицы. Сосредоточенные на своем  противостоянии ,  ни
он , ни она не обращали внимания на толпу, любопытных ,образовавшуюся   вокруг них.  Тут были  трое мужчин в причудливых зимних одеяниях полисмен  в куртке на  бизоньем меху и зубной врач из    соседней   поликлиники.    Невзирая на холод, эти незнакомые люди     стояли и с возрастающим  интересом  наблюдали,  как Ляля настойчиво приказывает, а Барни  решительно отказывается слушаться,    утробно ворча   слегка   обнажив верхние зубы.
Оба начинали раздражаться, и тон восклицаний  в их перепалке  становился все более резким
Именно в этот момент дантист  потерял ощущение реальности происходящего. Он шагнул вперед и обратился к Барни  как мужчина к мужчине.               
 

- Послушай, старина, будь разумным, подымайся, сказал он укоризненно. Тот  ответил  глухим презрительным ворчанием, и это окончательно вывело из    равновесия полисмена.
- Что здесь происходит?   Спросил он ,  теряя вовсе  терпение . Ляля объяснила:
-  Он не  хочет идти домой.  Не хочет, и все! Полисмен был человеком действия. Рукой в перчатке он помахал перед носом  Барни
-- Ты разве не видишь, что  дама  замерзает ?  - спросил он строго.  Пинча выпучил глаза и  и презрительно зевнул. Полисмен потерял самообладание.
--  Послушай-ка,  закричал он,  ты сейчас же пойдешь,   или,    клянусь,  я тебя арестую!
К счастью, в этот   момент   Максу  пришлось проезжать мимо.  Он  то  и раньше  бывал свидетелем  подобных перепалок  Барни с мягкосердечной  Лялей, потому сразу же принял решительные меры: схватил обоих в охапку и затолкал на заднее сиденье.  Узнав  о происходящем,  он не собирался  мешкать, так  как не желал быть  свидетелем  поруганной  чести обоих - рослого полисмена  и почтенного дантиста, когда  они осознают, что  всерьез спорили на людной улице с собакой.
















        ХАРАКТЕР   БАРНИ



Спорить с  Барни было почти  всегда бесполезно. С  возрастом он стал более голосистым и еще более упрямым. Когда его просили сделать что-то, чего ему не хотелось делать, он  начинал ворчать. Если  настаивали, -- ворчание усиливалось и звучало  то высоко, то глухо. Это не было рычанием  и в нем не было ничего грозного. Это было  упрямое   гудение маленького  парохода. Однако   еще хуже было, когда пес  притворялся  напрочь  глухим  и игнорировал  всякие человеческие  звуки обращенные к  нему.  Случилось  это в  его первую  зиму на в их доме в  Марин Парке . Макс  иногда брал домой работу  и , естественно ,
в  напряжении раздражался,   когда   ему  мешали в это время , особенно когда рукопись не была готова  к сроку .     Однажды  вечером  он   сидел
в  гостиной, над своим  компютером. Лицо  его уже  давно вытянулось и  осунулось в сосредоточенности,  но  на экране  все  же  не появлялось то  ,  что должно  было  появиться . Почуствовав  нервозность момента, Ляля благоразумно   перебралась  на  кухню,  а   Барни остался в гостиной и спал на своем   коврике . Подчас Барни  не  спал  беззвучно. Тогда он храпел с особым присвистом, к тому .же он был собакой, которая в сновидениях  активно действует, вспоминая  вчерашние  приключения . То ли ему снилось , как  он мчался  по  его прогулочному парку в погоне за белкой,  то-ли  настигал велосипедиста нп аллее .  При  этом
всхрапывание у него  часто  перемежалось  с невыразительным тявканьем.
В том  сне , Барни  должно быть, везло. Возможно, он узнал и  преследовал ту самую белку ,  которая  давно  повадилась  на  их  террасу из  соседних парковых сосен и  наверно  эта белка  наконец подскользнулась  и упала   с   забора.  Кто знает?
Во всяком  случае , когда по сценарию  Барни ее  захватил , напряженное    преследование закончилось,  и гостиная туг же огласилась громким урчанием и чавканьем.
Творческое  настроение Макса было грубо прервано. Он вышел из себя  и заорал:
- Убирайся,  несносный  пес !
Барни  ,  непочтительно разбуженный как  раз  в момент победы,  приподнял  верхнюю губу , демонстрируя   легкое  подобие   оскала  и приготовился спорить. Макс  отвлеченный  от концентрации мысли , был вне себя.
- Я сказал , вон, ты,  живая молотилка!  Упрямое ворчание Барни сразу же  стало   громче. Ляля  на  кухне  внизу     вздрогнула  от  ужасной догадки  и молча  с опаской    посмотрела вверх  в сторону второго  этажа.   Звук  разбитого стекла подтвердил Лялины опасения , когда  увесистый том инженерного        справочника     в неверной     траектории  грохнулся в застекленный  книжный  шкаф , пролетев     мимо коврика  рядом   с  головой  невинного пуделя  . Барни исчез  из  гостиной  почти  одновременно с этим звуком.       Даже не взглянув     в сторону Макса, он с шумом скатился     по лестнице  в  столовую  ,  всем своим видом    выражая  негодование.  Макс тут же раскаялся.    Он поспешил  за Барни    в 

нижний этаж , и Ляля услышала, как он извинялся. Безрезультатно. Три долгих дня    Барни просто не  замечал обидчика  .Физическое  насилие вместо убеждения было,  по мнению   Барни ,  самым страшным   пороком. Оченьрано  у  их любимца    развилась еще  одна несносная  привычка, от  которой он так  и не избавился. Когда упрямое ворчание не помогало уклониться  от исполнения какой-нибудь команды или неприятной обязанности, он притворялся глухим.  В  этих случаях Макс  терял  самообладание и,  наклонившись  так, что   ему удавалось     поднять одно  из его длинных ушей,  кричал ему  приказания голосом  валькирии  . Но  Барни     поворачивал к  Максу свою  невозмутимую морду с таким выражением, что, казалось,  он  вот-  вот вежливо, с несносным спокойствием  спросит: "Извините. Вы что-то сказали?"
Они так  никогда не могли предпринять  никаких эффективных мер,  чтобы излечить Барни от несносной  привычки . Однако  Ляля прощала Барни все за его преданность  и бесконечную его  щенячью ласку ,  когда она  в ней  нуждалась. Не было предела  его  радости  и счастья , когда они  возвращались  домой даже  после часовой отлучки. Ну как будто  они приехали из месячного отпуска. Он кружился  с  визгом и  прыгал  с
сальто  в воздухе. А если Ляля  в  нездоровье или в растроенных  чувствах  уходила в
тишину  ,  он непременно чувствовал  это  , искал ее  по дому  и  приходил к  ней тут же.
Обнимал Лялины  колени теплыми лапами  и шептал громко  свои ласковые собачьи  слова , пока она  не брала его  на руки и не  позволяла ему лизать в нежности ее  лицо, заглядывая  в душу . Если  бы Барни не  доставлял   в  доме других забавных радостей , он  бы попал  в категорию домашних животных , нелегких  длясовместного проживания.    Упрямство и обостренное  чувство   справедливости   ставило его в разные  трагикомические   ситуации на протяжении всей его жизни. Но к   несчастью, его
борьба  с капризницей  судьбой  не была  только  его личной борьбой. В свое  странное  сопротивление требованиям самой жизни  он   неизбежно
вовлекал и тех,  кто его  окружал, причем  часто это  вело к  непредсказуемым последствиям.
Где бы Барни ни появлялся  , он оставлял по себе неизгладимые воспоминания.  То   о весьма ярких происшествиях, то о происшествиях  туманных
и  непонятных, почти фантастических.  В нем сидел дух Дон Кихота. Вот в такой  атмосфере Макс  с Лялей уже  жили  много  лет.




ВОТ ТАК  БАРНИ




От природы Барни не был бойцом.   Макс ежедневно  выводил его  на  прогулку в  Марин Парк где  на  большой поляне  резвились  собаки  из округи.  Пинча  не любил  эту часть  парка и их игры тоже  не жаловал , не говоря уже  о дружеской драке. .  Его  позиция  была самой что ни на есть миролюбивой  и тем  самым
совершенно непонятной для других собак.
Потому-то они приставали к нему.  Когда  во  время прогулки им случалось  повстречать  какого- нибудь воинственного пса,  Барни  не тратил времени на пустую браваду.  При  первом же взгляде  на незнакомца  он прятался под
 

ближайший автомобиль.   И  Барни  и  Максу было непонятно почему проходящие  мимо собачки лают без нужды .и без  видимой опасности. Кошек  Барни  тоже осторожно  избегал . Очевидно  он помнил неприятный  эпизод  из его раннего  детства ,. когда  две шипящие  кошки атаковали  его  и  одна из них  тогда ударом лапы  поцарапала ему нос просто  так без причины ,  .
Обнако он любил бесконечно играть с людьми , даже  с  незнакомыми . Каждый  гость . приходящий  к  ним  в  дом ,  должен  был порадовать его  угощением ,  дать ему собачьи печеньки  , ну хоть кусочек.   Тут  он  и прыгал с раскрытыми объятиями и ластился                –“Ну давай- же давай”.  Все  знали -  это  была такая   простодушная игра  , конечно.  Ведь  рядом  в кухне  у него  была  всегда  полная  миска того-же печенья .   Бежать за резиновым    мячиком , догонять убегавшего  Макса или вырывать игрушки  из его рук – вот   это  он любил больше всего.  Еще  он обожал носиться  в парке  за белками  и скворцами . Несмотря на  свое отвращение к конфликтам  , Барни  не  был трусом и мог постоять  за себя. Он  имел свои собственные представления о  том,  как  драться,-
Однажды утром,  по глупости  преследуя в игре белку , он тут  же  неосторожно выбежал  из открытого  гаража на общий проезд  и
столкнулся с  двумя громадными  ротвеллерами.. Эта опасная пара  чудовищ была ,  конечно
без  хозяйского  присмотра  и без ошейников. Их все знали ,  так как они бесконечно лаяли на прохожих  и  бросались изнутри на  свой забор.
 

Впрочем  их хозяева были   не тише ..  Обе зверюги стали агрессивно   лаять на  скромной стати  пуделя ,  угрожая его   раскусать .  . Это были безжалостные  к  чужакам псы , они обступили его с  двух сторон и могли его запросто растерзать Барни   сразу понял  , что  дело “ швах” и  на  этот  раз неприятностей не  избежать. Он неожиданно опрокинулся на спину и начал как сумасшедший брыкаться всеми четырьмя лапами. Это  выглядело  так,
как будто он вверх  ногами  мчался  на двухместном   велосипеде. Кроме  того, он включил свою  сирену  -  звук,  который  пес непонятно каким образом  создавал  в самой глубине  глотки: какой-то  оглушительный  и безумный  вой.  По  мере ,  как лапы Барни увеличивали число  оборотов  в минуту, этот рев нарастал,   становился  все более высоким, и в  конце  концов его можно  было сравнить разве что с оглушающим  воем сирены пожарной машины. Эту сцену  успели рассказать подоспевшему Максу соседские  пацаны . Готовый вмешаться в  конфликт,  он застыл  в смятении.  От такого  непредсказуемого  и
необычного сопротивления обе  псины  замерли в нерешительности . Их уши  развернулись вперед,  хвосты выпрямились,  а брови сдвинулись в мучительном напряжении понять, что же происходит.  Затем  медленно,  один  за другим
псы  начали  отступать, растерянно отводя взгляд   от  удручающего их зрелища. Отойдя от Барни футов   на  десять,   они разом повернулись и, потеряв  к нему  всяческий интерес вместе  с чувством собственного достоинства , убежали  к  себе  ,  на задний
 

двор. Максу напуганному  этим  цирковым происшествием не меньше Барни  ,  оставалось лишь подхватить его еще тяжело дышавшего
и  дать себе  клятву  не  оставлять  гараж открытым без  присмотра.
Подобных  происшествий в  длинной  собачьей биографии  Барни было бесконечное число и каждый  из них не  только  подтверждал факт его незаурядности ,  но становился уроком для  них троих .











КУПАНЬЕ




В обжигающем  летнем  воздухе постоянно висел слой влажности ,  смешанной  с пылью из  Марин Парка .  Обычно  народ в  Бруклине  избавлялся
от  этого  жаркого прикосновения на  пляжах Кони Айленда в  конце  дня . Мгновенно сбрасывая одежду  все  бросались  в  океанскую  воду.  Для Барни такого облегчения не ожидалось  ,  так
как  собакам  был запрещен  вход на городские пляжи .Это было общеизвестно из красочных , угрожающих табличек о штрафах  в 500 долларов для  нарушителей .  В  такие жаркие дни его кучерявая шерстка  впитывала  и удерживала пыль до  тех пор, пока не спутывалась  в  колтун и не
 

меняла  свою обычную окраску шелковистой черноты на цвет мутной  седины , однако он еще  не научился добровольно залезать в приготовленную  лоханочную воду  , тем более под  кран в  ванной.
Пес был истинным порождением духа противоречия во  всем  , что касалось купания.. Наверно, в  предыдущей жизни ,   он видел так мало воды, что  имел право относиться  к ней подозрительно. Во  всяком случае он  шарахался от любого количества воды так же, как все живое шарахается от  гремучей  змеи.  Впрочем   , возможно , что  его первое  в  детстве плавательное  приключение в Бруклинском пруду осталось  тяжелым драматическим
воспоминанием  . Когда Ляля  решалась искупать его  насильно, он не только сопротивлялся и притворялся глухим,  но,  если ему удавалось от нее вырваться, заползал под Максовый  верстак в гараже и сидел там без пищи и питья, пока она не сдавалась и не заверяла его клятвенно, что купания не будет.  Не менее  трудно  было составить  план, как  заманить ничего не подозревающего Барни  в  ванную , где уже наготове  были приготовлены  приспособления
для  мытья .. Эта проблема  требовала каждый раз новых уловок, ибо Барни  ничего  не забывал, а подозрения  насчет возможного купания у него возникали  мгновенно.  Однажды  для  этого Ляля специально сварила  и  публично  пронесла  в ванную ароматные бараньи косточки . от которых  от не   мог отказаться.  Но этот гениальный  прием сработал только один раз. Само  купание бывало тяжелым испытанием для всех, кто  принимал в нем участие. Во время
 

первых попыток Макс  однажды  одел дождевик и резиновые сапоги, но и этого оказалось недостаточно.  В  другой  раз он  был  в одних трусах. Барни никогда не  сдавался и ни перед чем  не останавливался, чтобы  оставить лоханку
и  хозяев в дураках.
Решение выкупать  Барни  никогда  не принималось легкомысленно,  и  они старались откладывать это мероприятие  как  можно дольше , чаще рассчитывая на полный  сервис собачьего парикмахера,  но однажды подобный легкомысленный акт  случился с  Лялей . Собаку уже давно  пора    было      купать,  но  решили
отложить еще   , так как Максу предстояла короткая отлучка  в Поконо из-за ремонта лестниц.  Превращение    Барни    в зелень
случилось  в  тот самый выходной день, когда Макс уехал в Поконо Кантри Плэйс.   Барни был расстроен тем,  что его  не взяли  с собой, и всю  вторую половину дня  дома  дулся. К  тому же именно  в этот  день Ляля  все-таки решила искупать его  сама. Как  это  было  непросто изловить  его ,  догадвшегося о  неминуемой экзекуции  с  купаньем ,  но   усадить  его в  ванну под кран ,  было еще  тяжелее. Барни в  борьбе вырывался из рук  и  ошейника . Он  даже в сердцах  прошелся зубами  по  ее  руке ,  пусть
и легонько.. Но  не успела  она  привести  план в исполнение  и  пустить воду ,  как  он сопротивляясь захватил  зубами у нее  из рук кусок мыла ярко  зеленого  цвета . Мыло  то  было скользким и тут же  проглотилось .   Почти сразу же у него из  рта пошла зеленая  пена  и он начал кромко и жутко  рвать. Казалось ,  что он  сейчас задохнется.  Ляля  совершенно  растерялась видя
 

его страдания.  Она стала звонить в ветеринарную клинику .  что  была недалеко,. на
35-й улиц вызвать  ветеринара  , Не  было  и мысли  вести его , заходившегося кашлем и рвотой .  Ветеринар  был человек средних лет, лишенный воображения. Его практика в
основном сводилась к   ежегодным  физ-осмотрам собак  и кошек  в  Марин Парке и выписыванию сертификатов Он  отказался поверить, что
Барни добровольно проглотил мыло,  и сам выглядел раздраженным  ,  но внимательно осмотрел его ,  выписал  лекарство  и  пообещал  , что  оно  незамедлительно поможет .
Спасительную микстуру Ляля  принесла немедленно  из клиники . Оно уже  было  готово  к ее  приходу ,  как будто подобные инциденты случаются  у них ежедневно  . Средство сразу стало  помогать ,  но на  собачку было жалко смотреть , так ее  скрутило.  Под  мохнатыми бровями  в  печальных глазах прятался   упрек.
- “ Неужели я заслужил эти страдания из-за  вас , только  сегодня утром клявшихся  мне  в любви  ?
“  Как  только  ему стало  легче   ,  он поковылял  в гараж .
Макс вернулся на следующий день. .  Он запарковал  машину  на  улице,  недалеко  от дома , рядом  с  гидрантом и в  беззаботном и радостном настроении прошел  через  калитку к дому высвистывя Барни по  привычке . К его
удивлению Барни  не  выбежал как  обычно и немного обеспокоенный  ,  Макс  толкнул входную дверь и увидел Лялю ,  с выражением  глубокого огорчения  на лице. При  его появлении она встала и  судорожно  взяла его  за руку.
 

-- Максим дорогой, воскликнула она, наша бедная, бедная собачка! О, наша бедная собака! Тут  Макс застыл в недоумении..
-- Что с ним ,  потребовал  он ответа.  Ляля отпустила  руки  Макса и посмотрела ему в глаза.
-  Крепись, дорогой, сказала она.   Прости меня . Я не  должна  была  этого  делать .   Ты лучше пойди сам  и погляди на  него.  Он под верстаком  в гараже. Макс  уже направился  туда.
Пространство  под  верстаком в  гараже было единоличным убежищем  Барни , так как туда можно было попасть только через узкий  лаз между тяжелыми  ящиками.  Макс  встал на четвереньки и
заглянул  в нору. Когда глаза привыкли к темноте, ему удалось различить нечто похожее на Барни . Он свернулся клубком в самом дальнем углу, половина  головы  была  прикрыта хвостом, и  из мрака  угрюмо сверкал один глаз. Макс понял,  что он  не  пострадал серьезно, и с облегчением
приказал ему вылезти.
Тот не шелохнулся. В конце концов  ему самому пришлось залезть как-то рукой в
берлогу и, применив грубую силу, тянуть его наружу за хвост. На свет позеленевшая чернота несчастного  Барни  , так поразила Макса , что
он  выпустил хвост, и пес снова мигом исчез в своем укрытии.  Оставалось только  надеяться  , что к  завтрашнему дню хворь пройдет и ему станет  лучше. .
Когда наступил рассвет, Максу с Лялей действительно показалось  , что  Барнина  беда отошла  на второй план перед железной привычкой выполнять  утренний  обход своих точек до  того,  как Макс с Лялей  уходят из
 

дома  по своим делам.   Однако скоро он вернулся в гараж .
Это  как  будто успокоило  их обоих  в надежде  , что  вчерашний  конфликт  был  исчерпан. Уже давно и регулярно, в  часы между рассветом и  завтраком, он обегал все  столбики и мусорные  бачки переднего и заднего  дворов , как и верхней терассы. У него был разработан маршрут,  от которого он отступал только в исключительных случаях , когда  Макс выходил с ним  на прогулку
в  Марин Парк совсем  раньше обычного.
В тот день у них не было  никаких предчувствий до тех пор, пока у  Ляли , уже  в Манхэттане  направляющейся на репетицию в зал Эвери Фишер  Холл филармонии , не зазвонил мобильный  телефон  . Ляля ответила и  сердитый женский голос  соседки из  соседнего дома  ,  прокричал ей в ухо:
--  Вас  следовало бы посадить  в тюрьму за жестокое обращение с  животными  ! Вы это запомните , когда я напущу на вас закон! Так издеваться над невинной собачкой, изверги! На  том конце  трубка  с треском опустилась  на рычаг .
Не  прошло и часа  , как они  с  Максом уже прибыли домой .  Барни нашли  сидящим строго на задних лапах на  середине  огромной открытой террассы спиной  к двери .  Голосом , от которого  стыла кровь  ,  он  выводил  громогласные рулады стонов и рыданий .  В  них  было  больше скорби , горя и боли .  чем  у десяти плакальщиц
на  еврейских похоронах. Похоже , что представление  было расчитано на максимальную аудиторию  улицы намеренно , ведь дверь  из гостинной была распахнута  настежь .. Но  там, в
 

гостинной стенания жертвы были  бы  приглушены  и потому  были отвергнуты. Макс  с Лялей остолбенели.  К  тому же Барни  , уже заметивший их присутствие  ,  все равно продолжал неистовый  плач.     Макс  увидел  в Лялиных глазах  слезы  жалости  , сочувствия, а может быть  даже  осколки  восхищения.  Прошло еще  немало  минут  ,  пока Ляля  целуя  его и нежно гладя его  дрожащее  тело , сумела  как-то укачать и  успокоить , как ребенка.  В  конце концов он примирительно лизнул  ее  в  нос. Когда      приехали два полисмена,  симпатичные и вежливые , один из них объяснил,  что  какой-то  чудак  позвонил в  полицейский участок  и сообщил, что в этом  доме  терзают  пытками    маленькую собачку.  Полисмены были  смущены ,  глядя на тихого  пуделька ,  мирно  свернувшегося  на диване  и поспешили объяснить,  что  закон  обязывает проверять все жалобы, какими бы странными они ни казались.  Если Ляля  заверит их, ради пустой  формальности, что ее собака не  имеет  никаких травм  , они охотно откланяются. Ляля сразу же заверила  их, что  их собачка трогательно   чуствительна  к  одиночеству и не  может оставаться  дома  одна . В  доказательство , она  подняла  его на руки и показала им  Барнину  невинную печальную мордашку.  Правда, сердце  его продолжало беспокойно колотиться .  Озадаченная  , она пошла  рассказать Максу  о  полицейских ,  но он уже исчез. Он  даже не допил свой  еще  утренний  холодный  кофе. Кроме  всего  Макс  пусть  и был всегда фантазером но не мог перноситьлегкомысленной  несогласованности  и еще больше  мелодрам . Ляля пожала плечами и 
стала убирать посуду. Они так никогда и  не узнали , было  ли это  происшествие   отчаянной местью за  вчерашние страдания   или собачьи

муки  одиночества. Во  всяком случае с тех пор они старались  не  оставлять  Барни надолго одного  ,  а  купанье совмещали с  стрижкой  в салоне.




ОХОТА




Еще  необустроенная цивилизацией  природа в пенсильванских горах вызывала у Макса прожившего всю свою  жизнь  в шумном  городе любопытство  и  острый  интерес.  Поконо  Кантри плэйс  ,  неприметный городишко расселился в настоящем  густом  лесу . Домики  там  стояли далеко  друг от  друга  в древесной  густоте  на таком приличном расстоянии ,  что  их соседство  , напоминающее о людском  присутствии  можно было  заметить в вечернее  время  лишь  по редким огонькам .Это  место  наверно было выбрано  из-за  неожиданного наличия  здесь щедрого водой озера .Многочисленность
живности здесь казалась  Максу просто невероятной . Бесчисленные  маленькие  суслики , ящерицы ,  дикие  гуси  и  фазаны или  парящие тела  ястребов, взлетавших со столбов редких придорожных изгородей  или вечерний плач койотов, от  которого по спине бежали мурашки . Кто-то  видел рыжих лис. Нередко  приходили  в гости  медведи в поисках забытых отходов
еды в мусорных баках.  Озеро  это , разлившееся
в  низине,  несомненно  обещало  разную  рыбку и питалось множеством  ручьев . Большие  озера   с утками  и разными птицами  встречались  в западной части Поконо  за  Делаверским переездом.  Городок  этот , основанный  много лет

назад , как маленький  аванпост религиозной секты, проповедующей  трезвенность давно перерос эту первоначальную    идею. Он  уже насчитывал несколько   тысяч жителей и приютил   всех желающих жить в  тишине и  покое. Макс не  забыл   как его  впервые оказавшегося   здесь  ,   да и сейчас охватывало   неведомое  ощущение пространства и времени .
Теперь  оставалось только реализовать  давнюю мечту Макса - научиться  охоте. На книжной полке уже  были собраны  давно  прочитанные охотничьи  книги и  журналы . Приобретение
охотничьего  ружья не  представляло  никакой сложности  , ведь оружейные  законы в штате Пенсильвания очень  просты и  благоприятны . Не  такие  строгие , как  в Нью Йорке. Даже обычный Хариссбургский Wallmart  имел доступный всем  оружейный  отдел Так  что охотничий  Винчестер  Х204 , отсвечивающий благородным и  грозным  блеском висел   уже с  прошлого   года над камином в гостинной.  Макс
даже  размышлял как  бы  научить  Барни охотничьим  навыкам.  Иначе как же   разыскать в лесной  чаще  без  собаки  подстрелянную птицу. Не брать же еще одну собаку в  дом  дя  этой
цели. Легче нанять наверно тренера или
вычитать все  о собачьей  школе охоты.  Осенью,   перед долгожданным  отпуском Макс начал готовиться к своему первому охотничьему
сезону в Поконо. Это  время  было полно волнений и ожидания .  Приезжая пока  лишь  на уикенды он снимал  ружье,  заботливо полировал
сверкающую ложу из  орехового дерева  , проверял патроны .   Ляля обычно сидела  рядом и глядела на него  с  выражением ангельской покорности,

которое  женщины  умеют  превращать  в грозное оружие .  Вся затея  с участием  соьаки  в опасных  стрельбищах  ей  не нравилась  ,  хоть она и не  сомневалась в ее спосоьностях Несмотря на  то , что  у Макса были  большие охотничьи планы на  Барни , тот напротив, полностью игнорировал  приготовления  и
проходил безразлично  мимо  новых запахов  . Отсутствие всякого  интереса  у будущей охотничьей  собаки к охотничьей аммуниции огорчало Макса.                -  Не знаю , ума  не приложу  как  приступить  к его  обучению,   угрюмо  сказал он  однажды вечером.     Ляля , у которойи мысли  не могло  быть  ,  что  ее Барни   может уступать  в  чем-то  другим собакам..
- Ерунда,  - возразила она.  Надо только приложить усилия ,  чтобы потренировать его. Макс иронически  фыркнул.
- Я очень  сомневаюсь  .  Нам  нужна собака для охоты на птицу, а не милая домашняя собачка Лялю  кольнул намек на умственные  возможности Барни .
-- Я думаю, что у  него  в роду  где-нибудь,  вероятно, были предки которые  участвовали  в охотах
на  птицу,  - добавила она. Посмотри на его длинную шерсть на ногах . Ведь она  у него
выглядит как у настоящего  охотничьего английского сеттера .



ПЕРВЫЙ  ОХОТНИЧИЙ  СЕЗОН



Теперь, при любой  возможности   Макс  с Барни бродили по густому лесу мимо  озерков  , где могли бы  встретится  дикие  утки  или куропатки.

Ружье  брали с  собой  и  Макс иногда  постреливал в  подброшенные в высоту старые тенисные мячики, заготовленные  заранее. Барни
вздрагивал  от громких выстрелов ,  но потом все   же бежал в кусты       за мячиком  по привычке , как  он это  делал в Марин Парке.  Он приносил Максу кое  какие  мячики назад . Он  хорошо помнил их запах. Правда попадания были редкими ,  но если  случались  .  это  было  видно по ошметкам , раслетающимся в  стороны. Они продолжали  обследовать лесные  и болотные зоны похожие  на  для  охотничьи  .  Макс узнал многое  - что  венгерская куропатка -- самая хитрая из птиц: быстрая, как пуля в полете, и  почти  такая же быстроногая, как газель, когда она  бежит по земле по густым  зарослям. Он  начал привыкать
к шумному и стремительному вылету куропаток из высокой болотной травы, похожему на взрыв и наконец узнал , что есть только один  вид утки, по которой уважающие  себя  охотники
соизволят  стрелять:  это  зеленоголовая птица Одновременно Макс  уже  записался  в тир  . Такой Shooting Range  с  инструктором  был недалеко , на  86 –й дороге.  Там же  давали  уроки по  натаскиванию    собак  на  дичь .Им  еще
предстояло  многому    научиться  .  Все это время   в Бруклине Макс терпеливо  собирал сведения по  охоте со  стрельбой    влет. Он
прочитал множество книг, звонил  всем знакомым охотникам . На  днях он  спрашивал  одного
такого  знатока.
- Это же  не  просто разыскать  в этих местах птицу ,  не  так ли ?.
- Это  зависит от того,  на каких  птиц охотишься, -
-  отвечал сосед  Стив с  напускной небрежностью.  Стив   Нерубайко  - украинский  иммигрант  жил  здесь  много лет постоянно . У  него было  несколько  акров 

земли  и несколько  свиней , которых он  кормил рыбой  и отходами с охотничьей  дичи.
- Пока сезон охоты на тетерева еще не открыт, то все ищут гуннов, -- объяснял  тот , пользуясь жаргонным  обозначением  степного  тетерева и куропатки, - а гунны любят  выбираться на рассвете на дороги клевать гальку. Их можно увидеть  в любой момент.  Макс поразмыслил   над сказанным.
-- На этих дорогах нет  никакой гальки,   только пыль, - сказал , как ему казалось, с убедительной логикой.
- Конечно, здесь нет никакой гальки, - ответил
Стив  сухо.  - "Клевать  гальку" – такое  охотничье выражение. В данном   случае это означает купаться  в пыли.
В день открытия  охотничьего сезона Макс был на ногах задолго  до рассвета . Барни не желал сначала расставаться с ковриком  , но  увидев   Макса  уже в куртке , пошел  одевать ошейник.  Его  накормили  ,  напоили  и вывели к машине.  Погрузив      ружье с аммуницией и припасы  еды с фляжками  воды  на  тряское заднее сиденье  они были  готовы  тронуться . Ляля,  в  вязанном платке  на плечах вышла  их проводить  и безучастно  стояла  в дверях  Макс   махнул    ей    рукой  и   они покатили  сквозь сумрачную пустоту спящего городка на широкую равнину.
Чуть брезжило, когда  они    неслись по прямой грунтовой  дороге     и за  ними  клубилась пыль,  кроваво-красная  в  рассеянном    свете
зеркале  заднего  вида  . Случайные  зайцы делали гигантские  прыжки  в конусах света  от фар или мчались рядом  с нами по придорожным  кюветам, похожие  на  призрачных скаковых  лошадок,
Поля  по обе  стороны дороги  были уже давно сжаты, зерно обмолочено. . Барни  устроившийся на  переднем сиденьи , погрузился в тревожный сон.  Было  слишком темно, чтобы увидеть сусликов , и слишком холодно,  чтобы  сунуть свой нос за окно в воздушный поток   для обследования  новых запахов.   Поэтому он шумно спал .
Тонкие, почти  невидимые линии оград  и колючей проволоки тянулись  до  самого горизонта, сплошную линию  которого  нарушали только неясные контуры элеваторов в невидимых деревушках где-то там,
на краю света. Время от времени  пролетали
тополя, сохранившие только   отдельные пятна уже обреченных желтых  листьев  . Пейзаж был унылым, но  тем не менее он пробуждал  ощущение бесконечной свободы  и раскованности, которое не понять тем, кто  никогда  не  выезжал в эти  края.
 

Настало утро.  Они уже  не  менее  часа продвигались мимо подлесков  с затопленными болотцами . Неожиданно  впереди между ветвями появились движущиеся вверх и  вниз черные пятна  .  Размышлять было некогда, и в
следующий миг Макс  резко нажал на тормоза . Тойота пронзительно взвизгнула  , затряслась и остановилась .
-  Вот они! шепнул Макс горячо  в  сторону Барни  , как будто  тот  сонный  мог бы его услышать . Он осторожно выбрался из машины и  выпустил Барни через свою  дверь . Тот  начал
было энергично  обтрушиваться .  но  Макс  прижал его  к земле. – Тише  ! Было уже совсем светло, но, сколько  он  ни напрягал зрение, ему удалось лишь мельком заметить  несколько трепещущих взмахов крыльев в  придорожном
рву ярдах  в сорока впереди.  Он  спустился  в
такую-же  рытвину  с ружьем  под  мышкой  , маскируясь ближе  к  траве . затем оттуда прицелился в шумную стайку вспорхнувших птиц  и выстрелил .  Все  птицы  шумно  влетели  , а что- то тут-же  упало  в траву.  Барни  рванулся в  ту сторону .  Но нужды  в  его  услугах не  было,  они были совсем рядом. Оставалось  подобрать
тех что остались  в траве.  Это были  серые куропатки  гунны .Немного погодя они возвратились к автомобилю, и  двинулись дальше.
Этот  день все-таки прошел не безуспешно.  К вечеру обнаружился по  пути  целый  птичий выводок  и  Макс  с тридцати ярдов убил двух птиц дуплетом.  Он очень гордился  собой, возвращаясь  домой .   Разгружая автомобиль,  Макс увидел, проезжающего  мимо одного из дальних  соседей
 

тоже  старожила  и опытного   охотника,  Макс поздоровался  и  с гордостью поднял связку птиц. Это произвело впечатление. Сосед немедленно остановился и выйдя из  машины чуть  ли  не бегом  поторопился к Максу .  Вырвав птицу из его  рук  , пробормотал:
-  Спрячьте  немедленно !  Сезон начался  только на  уток  ,  но  не на куропаток . Вас  арестуют   к черту.  Это был  урок.
Было еще темно, но на востоке уже родился слабый намек на тусклый свет, когда Макс  шагал мимо окаймляющих болотистую низину тополей к
засидке -укрытию    из  тростника,   которое охотники соорудили для себя давным давно . Тишина казалась  беспредельной, а холод был настолько неумолимым, что кусал  сквозь одежду, и Макс
весь содрогался от касания  Барни стиснутого между его  колен, когда  они  сидели в укрытии,
Пес тоже дрожал и время от времени невнятно ворчал, возмущаясь глупостью  хозяина ,  который добровольно  подвергает себя и  своих
подопечных таким труднопереносимым  мучениям. Макс  не обращал внимания на его
недовольство , напрягая  зрение и  слух . Рассвет  наступил с  внезапностью летней молнии .  Сквозь размазанные контуры сбросивших
листву деревьев он  увидел живое  серебро озерка, волшебно выступавшее  из густого  тумана. Мерцающую водную гладь покрывало редкой
рябью от медлительных движений разных рыбок. Макс  глянул на собаку и  с удивлением заметил,
что  ее угрюмое настроение сейчас  сменилось на  напряжение с  острым интересом к предстоящим  приключениям Но рука  Макса  в
 

перчатке крепко  сдерживала   ошейник. Сначала они  оба уловили низкую отдаленную  вибрацию, рождающую важное  предчувствие . Скоро эти колебания воздуха перешли  в нарастающий глубокий звук,  как  будто,   разрезая воздух,  на них  неслось множество артиллерийских снарядов.  Выглянув из укрытия, Макс  увидел, как
потемнела  часть желтого неба прямо  над  ними. Его  закрыла  живая тучка.  нескольких  десятков хлопающих крыльев как будто их окутало
шумом океанского прибоя, дробящегося о скалы. Пораженный этим долгожданнымм зрелищем, Макс тихо  прошептал Барни : “Ш-ш-ш ! Один-то круг они обязательно сделают.  Я не стреляю, пока не начнут  садиться . не  двигайся до  тех пор. Потом они все  твои....”
Теперь ветви деревьев  дрожали от взмахов крыльев.  Их было  чуть  ли  не  сотня Они  уже
были готовы садиться    рядом. Макс  взволновано дышал от радости . Желанный  момент был близок.  Вот  так  удача . Птицы начали планировать вниз к озеру..   Он осторожно чуть отпустил ошейник Барни  всего на один  палец, чтобы снять ружье с предохранителя. И тут  Барни обезумел. Во всяком  случае  это самое точное объяснение того, что  случилось Из сидячего положения он  прыгнул  вверх так  высоко,
что  перемахнул через   переднюю стенку укрытия, а приземлившись,  помчался со скоростью, на которую никогда не был способен. И  подал голос.    Визжа
и  тявкая в  истеричном порыве,  он мог бы сойти за две дюжины собак, никак не меньше.  Очевидно
первый вожак стаи , а за ним  и весь поток прекрасных уток , в которых Макс  только  что уже был влюблен ,  ошеломленные звонким
 

разрывом  тишины  взметнулись  стрелой  вверх. Макс стрелял  вдогонку быстро удалявшейся
стае . Но  было  уже  поздно .Это  была  лишь разрядка его  гневу. Затем он  опустил бесполезное ружье  и разразился  жуткими проклятиями вслед своей охотничьей  собаке. Все  было  напрасно .  Вряд  ли  Барни вообще слышал его  голос . Он несся стрелой по сверкающему  полю,  Счастью  его  не было границ и  казалось, он вот-вот  оторвется от
земли  . “ Вот я , смотрите ,  это  я Барни !
“А стая  перепуганных  уток накрывала его своей тенью. В беспредельной  дали он превратился  в точку, потом точка исчезла, и в мире наступила тишина. Слова  отчаяния ,  которые Макс,  сокрушенный уничтожением    сегодняшней  охоты мог бы сказать кому-то , не имели смысла.            Потерять такой  шанс ! Он  уже  просто  ждал Барни , но  тот  не  возвращался. Взошло  красное солнце,  небесный  диск стал слепительно  ярким, итолько тогда  Макс окончательно  понял,  что уток   в это утро ему больше не видать.  Он  отпил  из  термоса немного  кофе.  Осталось дождаться возвращения Барни. Охота сегодня  провалилась .
Тот вернулся через два часа, причем  пришел так осторожно,  под прикрытием изгородей, что Макс заметил его только в пятидесяти  ярдах от укрытия . Барни  представлял  собой печальное зрелище. Уныние сквозило в каждой  черточке  его  существа
-  от опущенного хвоста до жалко повисших ушей. Макс не мог  смотреть в его  сторону . Огорчению и  непрязни к Барни не было предела и все-таки  где-то  в  малой  части  его души теплилось чувство  жалости  к Барни.
 

Макс выбрался наконец  из укрытия и двинулся в  сторону  какой-нибудь лесной тропинки  ведущей в  конце  концов к оставленной Тойоте. .  Через короткое  время они  уже  были  глубоко в  лесу
и  озера давно  уже не было  видно.  Лес  полон  звуков  - скрипят  деревья , шумят кроны  под  порывами  ветра,   изредка  слышен  треск   ломающейся  ветки  .  Кто-то  ухает  ,  может зверь ,  может      птица  ,  словом     настоящий  концерт .   Барни    без ошейника   виновато  ковылял   за ним  вслед.        День только  разгорался,  но особого настроения продолжать охоту   у них не  было. Однако   несмотря на  все  случившиеся  неприятности    Макс не предполагал  ,  что  сегодняшний  день поиска почетных  трофеев едва  не обернется трагедией. В    подавленном состоянии  духа  ,  Макс не  очень-то внимательно смотрел  себе  под   ноги ,  да  и что смотреть  - лес как лес. Сделав привычный широкий шаг, он ступил  левой ногой в тяжелом ботинке  на укрытую прелыми  листьями  пустоту глубокой ямы.  Макс обрушился одной  ногой всем  своим весом вместе с аммуницией  в неизвестное  подземное пространство . К несчастью еще  правая нога  на несколько  мгновений  успела  остаться на  краю этого мерзкого обрыва . Он  не  понимал как развернуло  его  позвоночник  и ступню  , но вспышка  в глазах и в  сознании ,  как звезды  в ночной темноте  взорвалась  от  страшной  боли.   Он  не помнил сколько  он пролежал  скрючившись  то-ли без  сознания , то-ли в отупении . Он стал подтягиваться руками  ,  выбираясь  из ямы.  Ни стать на ноги , ни двигаться он  просто  не  мог . Как-то 

прислонившись  к  стволу дерева, он стал обдумывать  свое  положение. Как будто мобильный телефон у него  есть  с собой  ,  слава   богу.  О  скорой помощи  из  госпиталя  в этой лесной глуши не  может быть  и речи .  Они  сбда не  доберутся  . Даже ,  если он  сумеет дозвониться   в  этой горной местности  к Ляле ,  как он  ей объяснит  , в  какой  части  лесной чащи  он находится ,  пусть даже  он  найдет на карте  то озеро  или дорогу.
Так  или  иначе , по чьей-то  милости  Ляля услышала  его  звонок и  он как мог ,  рассказал о случившемся . Надо сказать ,. что возможной истерики с Лялей не  случилось . Макс признал что  Ляля обычно  экспансивная  в характере,  в  критически  важные  минуты делается сдержанной  и мужественной.  Она
трезво и твердо задавала  вопросы , оценивая  их возможности.  Если бы  неким  чудом  она  и
нашла  бы его  в этом бесконечном пространстве , то  физической помощи от нее ждать не приходилось . Единственный человек  способный
в  этих местах оказать Максу  помощь -  поднять с земли  и доташить как-то  до  машины пару километров  мог быть Стив  Нерубайко. Ляля ,  как могла  старалась успокоить Макса.  Действительно, добраться на машине  Стива  к оставленной Тойоте Стиву ,  знающему лес в Поконо и все озера  и охотничьи угодья не  составит большого труда ,  но  вот разыскать поскорее в этих нескольких оставшихся  от Тойоты милях
тропинку  к  Максу будет  нелегко.  И  тут  Ляля уверенно  заявила  то , что вполне естественно  и убедительно  исходило  из  ее многолетних , персональных отношений  с собакой Барни.
- Максим ,  пошли Барни  домой   ко  мне . Скажи : “ Иди Барни ,  к Ляле  и  вернись   с ней  назад !” Я  верю  , он приведет  нас  к тебе.
Барни , оскандалившийся  сегодня  ,  потярявший всяческую  надежду и веру в будущее ,  с  первого мгновенья несчастного  инцидента с криком  и
стоном  Макса, не отходил от  него  . Сейчас он , как  будто  пытаясь отнять  часть  боли  Макса  на себя  , лежал головой  на его коленях , прижимаясь к  его нарушенной  ноге. На том  с Лялей и порешили.   Макс  , держа Барни за трепещущие  мохнатые  уши ,  несколько раз
внятно  повторил Лялино  имя и ее  недавнее напутствие .
- Иди Барни  к Ляле и вернись с  ней  назад. Макс  даже как-то опешил ,  Барни  неожиданно встрепенулся ,  чуть покружился на  месте  и исчез в  кустах.
Макс не мог считать  бесконечные  часы  и минуты  ожидания . Боль  в  спине и  в опухшей ноге не  оставляла  его . По всей  видимости у него случился перелом щиколотки  . Ему была необходима  срочная  медицинская  помощь.  Он  даже не  имел  ни  сил  , ни  возможности сделать  себе  холодную повязку . Вода  была далеко , да  он  и не мог   сам  встать. Его  не оставляло  непроходящее  волнение  за  его Лялю  ,  на которую свалилось  непредсказуемое несчастье.  Ничего  хорошего  не  приходило    в голову.  А Барни ?  Где сейчас эта  простодушная  , бедная   собачка?  Что  за  глупость  он совершил  !      Отправить это преданное существо  в такую  даль !      Да  еще  через темный,  дьявольский  лес. Это  же не  в Марин Парке  бруклинском   пробежаться . А  как далеко, черт  возьми ! Только отсюда  до Тойоты мили  две. А до  их  Поконо Кантри Плэйс  бежатьььсколько  ! Они  ехали не меньше  получаса . Значит это   миль 10-15. Он может просто  потеряться  там, навсегда . Там  еще  разные звери.  О Господи ! Зачем он


пошел на  поводу  у Ляли ?  Этих историй  про  героически преданных  собак,  спасших человека он  наслушался сполна.  Зачем  надо было подвергать невинного  Барни опасности !   Какая глупость и эгоизм.  Макс  опять впал  в забытье     от нестерпимой боли.
Он  услышал человеческие  голоса  и в первую очередь лай собаки еще  до захода  солнца. Стив с  странными  мешками и инструментом в  руках показался  из  чащи  сразу за Барни . А Барни  с визгом бросился к  неподвижно  лежащему
Максу на  грудь ,  заглядывая  ему  в  глаза  или душу ,  как он это  делал всегда   расстроенной  в сердцах Ляле .  И сейчас  он  все  время оглядывался на  нее, спрашивая одобрения.
Стив тут же  на глазах у всех решительно  срубил из  сухого  валежника топориком две длинные , крепкие палки ,  соорудил  из принесенной мешковины  на  палках что-то  похожее  на
волочильные  носилки.
- Торопитесь ,  уже наступает  вечер  и темнота  , приговаривал он и , подхватив  стонущего  Макса на  руки , он аккуратно  уложил его  на самодельные  носилки и  поволок их по тропинке. Все  это Стив  произвел так  стремительно  и умело , как  будто  он всю  жизнь этим занимался в  отрядах экстренного  спасения . Это было невероятно  и нелегко  тащить  200 Максовых
паундов более  часа .  ни разу не остановившись. Он  только раз  за  разом выспрашивал у
Макса :
  -“ Are  you OK .  Man ? “  и добавлял  по украински  – “ Трымайся  друже ,  цэ  така в  нас доля !”       Ляля    вместе  с Барни поспевали за    Стивом молча . Иногда только она держала руку Макса и 
нежно гладила .  А  Барни  поминутно    забегал вперед , оборачивалсяк  Ляле  и возвращался  .

Впрочем  через два-три  часа  Макс  уже  был  в приемном отделении скорой  помощи в Харисбургском госпитпле. Ему  уже  наложили шину на  всю ногу с переломом ниже  колена и одели плотнющий  корсет на  позвоночник.  Он виновато и обреченно  ждал  развития  - то ли какой-то  операции , то ли  скорого перевода в палату .
Лечение в госпитале продолжалось  не  более двух недель , но  он еще  долго  должен был ездить на  терапевтиеские процедуры .
Так закончился их первый  и .  пожалуй последний охотничий  сезон в  жизни.
Уезжая из  своего по  прежнему любимого  шале в  Поконо ,  Макс  снял  с  стены  над камином
свой Винчестер-Х240 . Протер  блестящее ложе из  орехового  дерева и  убрал  с глаз в  чехол .
Все-таки говорят ,  что любое  заряженное  ружье, висящее на стене  может когда  нибудь  выстрелить все равно .   Впрочем возможно  эта притча  из  чеховской пьесы.
 













ДЕТИ  ВОЙНЫ 1914-го




Глава  из исторической  повести.
 





Хоть  и много времени  и  усилий было потрачено с того утреннего часа ,  наконец все новобранцы загрузились  .  Их всех растолкали по деревянным грузовым  вагонам на  полу , куда обычно помещалось с  десяток  лошадей в стойлах . Правда, лошадям было бы удобнее, чем людям, потому что они умеют спать стоя - Ну, да это все равно! Этот воинский поезд все равно везет всех на убой - на германский фронт , как партию пушечного мяса. И все таки это принесло всем мобилизованным только известное облегчение. По крайней мере было что-то определенное, когда поезд, отошел от станции; до того было лишь мучительное неведение, поедут ли сегодня, завтра, или послезавтра. Некоторые чувствовали ceбя как приговоренные к смерти, с ужасом ожидающие когда за ними явятся палачи с
секирами . И вот приходит некоторое успокоение, ведь должно было это ожидание кончиться... так или иначе. Поэтому один из солдат  заорал из вагона, словно одурелый :
- Едем, едем !
Старший писарь Никитич был совершенно прав, когда говорил , что торопиться некуда.
За это время новобранцы беспрестанно говорили о консервах , обещанных на  призывных пунктах . Другие обреченно  пересказывали страхи  из городских газет о смертельных химических атаках немцев    на западном   фронте. Видавший виды Никитич из   Любашевки утверждал, что это одни пустые   бредни .
 - Нечего гадать будут или не будут знаменитые жирные консервы или химические газовые бомбы.   


Вот напутственный молебен,   непременно будет,
потому что молебен служили всегда , во всех великих войнах . Его дед рассказывал о спасительных молебнах еще    в Крымской войне . Иосиф , присевший    в углу на солдатскую скатку с ужасом     прислушивался    к    гойским разговорам о жирных    консервах и страшных    химических атаках немцев , одинаково  предвещавших   неминуемую   смерть ему     Иосифу  Шпиталь, еврейскому   парню из маленького малороссийского   штэйтл в наказание за все прошлые   проступки. При этом   он не переставал незаметно    касаться   кармана   вещевого мешка , нащупывыя   уменьшившийся   пакет с засохшими мамиными   кошерными     коржиками . Они были последним    осколком еще недавно привычной жизни напоминающей о субботнем застолье , освещенном
дрожащим   остроконечным   огоньком домашних  свечей. Глупая и неуместная мысль почему-то не оставляла   его .
  "А как же сейдер, как же он пропустит пасхальный сейдер? "
Он уже много пропустил в неизбежном прощании с привычной жизнью , со своими мечтами . а также с своими дружками- ховерим , Фроимкой Годлевским , Рахилькой и Сонечкой . Последние несколько недель    в учебной роте , в казармах за рекой Кодымкой пролетели быстро в короткой и бессмысленной   жестокости и    уже   позабытой    муштре . На станции ,   пока унтер офицеры пытались собрать в некое    подобие колонны две сотни новобранцев    топающих на месте , Иосиф нашел глазами своих . Повидимому измучанные ожиданием   с ночи они стояли в толпе разновозрастных крестьян . Отец , сестра   Шейнделе    и мама с заплаканными глазами стояли   неподвижно и всем своим видом прощались с ним навсегда. А Фроимка  Годлевский,
   

    Рахилька и Сонечка с растерянными лицами   
отчаянно    махали ему руками.    Подобные звуки всегда вызывали тревогу, ожидание беды. Они предвещали наступление немцев , Серый жиденький рассвет проникает сквозь густоту лесного тумана.
Командир    роты спрыгивает в окоп и сообщает, капралу , что немцы продолжают обстрел городка с венгерским названием Тиждью , где недавно шли тяжелые бои: И тут происходит нечто неожиданное. Оставшиеся в живых с прошлых атак уже научились узнавать , как звучит ураганный огонь, знали , чем он оборачивается и что длится он нередко часами, а то и целыми днями. А здесь вдруг наступила тишина. Умолкло даже эхо взрывов. Что это? Иосиф вместе с другими вжимается в стенку брустверного окопа Из под опущенной на глаза фуражки он замечает командира роты , всматривающегося в дорогу, ведущую к линии расположения противника. Эта внезапная тишина пугает почти так же, как и грохот обстрела.
Из ближайшего леса выбегают все больше  и больше солдат с открытыми ртами ,истерично  глотающие воздух . Они в панике спасаются бегством. Проносятся мимо, даже не повернувшись в их сторону. Иосиф отмечает, что они несутся прочь, не разбирая дороги. Он даже    видит, что их лица синеватого оттенка, у некоторых - почти желтые. Видит, как у кого-то на
губах выступает пена. Кого-то рвет. Санитарная повозка, запряженная лошадьми, прогромыхала по дороге, раскачиваясь из стороны в сторону. На козлах сидят два санитара без шапок, разинув рты от ужаса. Повозка тоже несется мимо окопа , один из ездоков прокричал , проезжая, будто "все мертвы ". И они исчезают из виду. Один из бегущих солдат все же приостанавливается :
-"Газы ! Нас травят, как крыс, немцы выпустили


туман, который преследует нас " .
Некоторых из объятых страхом солдат, спрыгнувших в глубокие траншеи их окопов в кашле задыхаются от блевотины . Только их и слышно а вокруг по-прежнему тихо.- ни звука, тишина. В воздухе стоит незнакомый запах. Иосиф успевает залить водой из фляги
портянку , затерявшуюся в кармане . окунает в нее свое лицо , как его учили в учебке и теряет сознание . Он не знал , сколько прошло времени и где он , когда открыл глаза .
Какой -то громадный солдафон с красным крестом на рукаве вместе с сестро милосердия с белым чепцом поднимают его на ноги . Она хлещет его ожившего по щекам и хриплым усталым голосом успевает сказать: " Счастливчик ". Иосиф с трудом поднимается ,
хватаясь руками за обсыпающийся край окопа и видит кругом в поле груды тел . Они все в коричневой форме
русской армии, . но почему-то еще другие - в немецкой серой. От смерти все бежали в одну сторону. . Тела лежали в таких искривленных, мучительных позициях , что их едва можно было отличить одно от другого . Отравляющий газ, унесший жизни русских отступающих солдат, стал и причиной гибели наступавших немцев. За пулеметом , покрытым красной пылью, скрючился еще один. . Кто-то дотрагивается до него, и мертвый, сползает на землю.
Иосиф безсознательно присоединяется к санитарам и еле передвигая ноги ищет вместе с ними оставшихся в живых солдат и погибших в убежищах, в траншеях, где солдаты укрывались в панике, но все равно были
застигнуты газовой атакой. Он помогает грузить
раненных на санитарные повозки .При этом губы его шепчут одно и тоже беспрестанно :
" Мыт Гaт Xэлфен , может быть мне суждено остаться в живых. Спасибо тебе , мама за твои молитвы и тебе спасибо Рахилька за то ,что ты думаешь обо мне ." За этот страшный год на фронте

Иосиф отправил много писем домой , хотя получил  всего лишь одно в ответ . Там был листок от Рахильки , всего несколько дружеских слов и
привет от Фроимки и Сони . Он берег этот листок . чудом сохранившийся сухим после многих переправ . Военная почта не догоняет их постоянно перемещающиеся подразделения . Он со вздохом сокрушается в мыслях . " Неужели связь с родными оборвалась навсегда? ".
Ветер с воем сотрясает ветхую крышу, под его порывами дребезжат оконные стекла. Снаружи - кромешная тьма. Во всем доме свет исходит лишь от трепещущего язычка пламени одной-единственной стеариновой свечки. Где-то в углу телеграф работает    без остановки, передавая приказы перед завтрашним наступлением. В прихожей и на чердаке внавалку лежат люди, неспособные двигаться дальше, - обессилевшие, больные, легко раненные; завтра им придется повернуть назад или встретить здесь свой последний час.
Иосиф лежит в полудреме, измотанный ; несколько солдат вокруг спят на копнах соломы. Вонь кругом страшная и храп и тихая брань сквозь сон. Дрожащие   от холода люди снаружи развели костер, отодрав доски от стен конюшни, и пламя, горящее в ночи, привлекает к себе других солдат.
Входит унтер-офицер, он не раздумывая расталкивает сонного дежурного ,рассаживается на  его место погреться у огня . Рядом лежит кто -то из казаков. Как будто бывший знаменоносец полка . Его нашли израненного в бомбовой воронке . Он былпочти без сознания и, несомненно, умер бы на морозе. Его положили на охапку соломы возле двери, он съежился , видны белки его глаз, затылок едва торчит из плеч. Шинель в нескольких местах продырявлена пулями, а край обгорел во

  время какой-нибудь  ночевки у костра. Руки окоченели от перенесенного мороза . Изможденное, страдальческое лицо покрывает растрепанная, неряшливая борода. Иосиф не имеет больше сил смотреть сквозь
полузакрытые глаза. Сон одолевает его . Иосиф опять погружается в знакомые до боли картины штэйтл Кодымы , куда он и не надеется вернуться
Если бы Иосиф мог рассказать , как выглядит Кодыма ! Путники подъезжая к ней, останавливаются завороженные картиной. Да если уж посмотреть издали - глаз не отвести ! Она живо напоминает
всем ... знаете что? Иосиф знает . Это все равно как праздничный стол на шабес..
Ну как еще назвать такую красоту ? Как на блюде штэйтл лежит перед вами, и вы за версту можете разглядеть все его прелести, Как игрушечный город, понимаете ли, и лентой река Кодымка . И скучилось множество домишек в садах и кругом церквушки в черемшинах между улиц, больших . А то и малые улички и тесные переулки и закоулки. Но они, скажете, не так прямы, малость извилисты , То ползут в гору, то бегут под гору, а то вдруг перед вами на самой дороге синагога или молельный дом, или просто красивый овраг в цветах Но не беспокойтесь вы в этом лабиринте не заблудите . Только скажите к кому путь держите , здесь все друг дружку знают.
А далее, как везде в центре его имеется широкая полукруглая, а может четырехугольная площадь, на которой находятся мясные лавки, лабазы, рундуки и ларьки. И каждое утро открывается там базар, на который съезжается множество крестьян и крестьянок со всякого рода товарами, снедью - рыбой, луком, хреном, петрушкой и прочими овощами. Здесь мясники и шойхеты, а там подальше молочницы , да сыровары . Распродав свою зелень, селяне покупают  у евреев нужные им вещи . На


ярмарку в город съезжаются из всех ближайших сел. Ржут лошади, мычат коровы, блеют козы. Балагулы , здоровенные еврейские парни зимой и летом в ватниках и мохнатых овчинных шапках, гладят густые гривы своим коням ,   покрикивют ,   как деревенские мужики низкими, хриплыми голосами. Мясники и шойхеты с острыми ножами за поясом окровавленных фартухов тащат за рога упиравшихся быков. Шинкари разливают на лавках разбавленную водку в десятки металличсих кружек. Многие селяне уже набравшись ,всегда веселились как могли. Танцевали с деревенскими девками, и распевали, присвистывая . Девки заходились смехом , парни искали повода побиться на кулаках стенка на стенку. А чем только евреи не торговали! Цветастым ситцем на женские платья,    баранками и калачами, детскими игрушками, сапогами, пряностями и орехами, гвоздями, лемехами и прочим железом, будничной и    праздничной одеждой,и колотушками для ночных сторожей и разными разностями, в которые гои рядятся на Рождество.
К вечеру крестьяне разъезжались. Бабы на плечах волокли своих пьяных мужиков к подводам. Просторная, круглая площадь была полна мусора, конского навоза и уютных деревенских запахов. В еврейских домах зажигали масляные лампы, свечи . Довольные торговки в подпоясанных фартухах , поплевав тьфу-тьфу в сторону , чтобы не сглазить, пересчитывали   помятые     деньги, увязывали в платочки    и прятали их за пазуху . Много нужд у кодымских евреев. Кормить семью дело не простое , а еще   кто-то должен содержать зятя, чтобы тот мог изучать Тору , кто-то должен купить подарки к свадьбе кузины или племянницы. Нужны атласные лапсердаки и хасидские шляпы и талесы и меховые шапки и женские чепчики, и муку для мацы и грецкие орехи и



картошку на зиму и ханукальные светильники- простые и из серебра. Требовались деньги, чтобы платить раввинам и синагогальным служкам и в богадельню и микву . А сколько раз надо было
выручать другие общины , пострадавшие от грабежей , пожаров или погромов.
Может нет в Кодыме городских уличных электрических фонарей в чугунном литье , воду доставляют водовозы или женщины красиво в коромыслах носят . Нет и современных городских отхожих мест и других явлений роскоши. Но и не беда . Живут же люди всюду и умирают всюду . А вот   умирать  в Кодыме умеют красиво , как говаривал учитель Иосифа - меламуд реб Ицык . Нигде не было таких похорон с музыкой клязмеров как у нас в штэйтл Кодыме. Здесь на похороны ходят как на праздник танцевать . И кое кто из хасидов мог задравши лапсердак пуститься в пляс - то ли фрейлехс , то ли казачка
Еще чем Кодыма может похвастать - это своим кладбищем. Оно уже не новое, это кладбище, вообразите себе, уже достаточно старо и впору богато могилами - скоро некуда будет "класть", если, упаси бог, случится погром, или чума , как была в Одессе
или с войны гробы будут приходить как в нынешнюю. Потому и гордятся здесь старым кладбищем и еще железно -дорожной станцией , вокзалом . Ведь не в каждом штейтл есть железно-дорожная станция . Кодымчане любят ходить на станцию . Прогуливаться не спеша , парочками . Барышни отдельно и хлопцы. сами по себе . Особенно по праздникам под ручку туда-сюда вокзально-важные , озабоченные .   Старое   кладбище, хотя оно уже заросло травой, кустами и нет на нем почти ни одного целого памятника, оно считается украшением города, и оберегают его как зеницу ока. Так , как


кроме того, что там покоятся предки , цадики , праведники , лежат там покойно немало могил жертв казачества времен Хмельницкого. Это все , что осталось от   святых невинных  душ , загубленных на своей земле нелюдью . Сюда   приходят поплакать , пожаловаться на свои горести и беды несчастные вдовы,     В слезах изливают боль , отводят душу в разговорах с любимыми, авось хоть немного полегчает . Иосиф сам любит часто бродить среди старых полуосыпавшихся могил, читать стершиеся надписи на клонящихся ко сну памятниках.Хоть и реб Мойше, старый могильщик прогоняет его всегда, приговаривая, что не  гоже молодому бухеру с живыми родителями таскаться по кладбищам.
Иосиф, Фроимка и сестрички, барышни Рахилька и Соня тоже любили кодымский вокзал. Они бегали на станцию встречать поезда и мечтали только дождаться особого праздника царевых именнин, когда на станцию прибывал духовой оркестр. А еще пуще   когда провожают почтовый поезд. С волнением ждали , когда третий звонок наконец прозвенит, паровоз прогудит и из трубы повалит пар. Они вчетвером с детства никогда не расставались . Все вокруг знали , что они появляются всегда только вместе . Иосиф и Фроимка были одногодки , но совсем разные. Годлевский , вседа смешной , чернобровый с большим еврейским носом был очень шумный и большойвыдумщик . Иосиф - был тихим парнем ,хоть и крупнее , Он быстро вымахал ростом ,


больше задумчивый и чаще смущался. Он был лучшим учеником Бейс-Мидраш и иешивы по всем предметам, собирался стать учителем в еврейской школе. В этом году Иосиф самостоятельно готовился держать экзамены за 8 классов в одесской гимназии и корпел над математикой и латынью. Теперь особенно он стал сдержанным , когда их детская многолетняя дружба незаметно и стремительно переросла в   юношеские загадочные и осторожные отношения . Прошли те простодушные иинфальтильно- радостные времена , когда они вчетвером    то-ли ходили в обнимку , то-ли толкали друг  дружку , а иногда и подраться могли , когда старших не было рядом. Сестрички сами были не разлей вода, хохотушки и обе красотки с малых лет и обе непослушные .Рахилька была младше всех троих на пару лет , но те не задавались особенно , даже беспрестанно баловали ее , как все в семье Шафран. Рахилька с матовой кожей, хорошенькая в своей еще полудетской полноте с черными волосами, зачесанными назад, мягкими и гладкими , как будто их смазали оливковым маслом , с веснушками придававшими какую-то особенную прелесть , уже достигла внешне женской спелости . Соня стройная , с большими , спокойными , серыми глазами и светлыми    волнистыми волосами излучала покой и доброту.       Она любила читать книги из русской библиотеки и мечтала стать учительницей в городской школе , что было очень непросто для девушки    из еврейского штэйтл. У них были еще две сестрички малышки Хася и   Ханна ,за которыми нужно было присматривать , но они и так не переставали в доме подметать и протирать , помогать маме на кухне без конца. Зато
 

под вечер Сонечка с Рахилькой наряжаются в городские платья, надевают шляпки, берут зонтики и пахнущие лавандой идут под ручку на главную улицу Кодымы рассматривать в больших витринах новые платья, шляпы и женское белье. На их  сдержанных лицах всегда отпечаток деревенской свежести и здоровья и говности прыснуть смехам в любую минуту. Иосиф с Фроимкой всегда поджидали их в скверике и дальше они продолжали совместную прогулку-дефиле. Соседи неодобрительно поглядывали на них из окон и судачили потом до конца дня. Потому чаще эта четверка собиралась в доме у Шафиров на кухне в баловстве и веселых играх и даже с грамофонной музыкой и смешными танцами. Однажды Иосиф пришел первым , застав Рахильку одну в гостинной на диване с вышиваньем . Она как всегда встретила его с ироничной улыбкой , чуть зажмуренных глаз.
"Ну вот и ингермон , мой хасен показался , а где же цветы ? "
- Замолчи , ты глупая , что за глупости ты говоришь , отвечал покрасневший Иосиф.
-А то , я что-ли не вижу , как ты меня глазами съедаешь Йоселе .
Да перестань ты бесстыжая , вот я тебе как дам сейчас , узнаешь. Он замахнулся .
Тут Рахилька совсем зашлась смехом , приподнялась к Йосифу с дивана , обняла его крепко за плечи и
повалилсь с ним на диван со словами - " Ну дай мне , дай мне , попробуй " и поцеловала влажными губами в его сжатый от неожиданности рот .
Йосиф вырвался молча и осторожно из ее объятий . Весь в красных пятнах, озираясь то-ли на дверь . то-
ли   на    чуть задравшийся кружевной подол Рахилькиного платья .               



-Ты что , Рахилька с ума сошла , нас же могли увидеть !    Он стал   безсознательно тыльной стороной ладони вытирать губы.
А Рахилька уже как ни в чем не, бывло , улыбаясь вернулась к вышиванью.
В тот вечер Иосиф ушел от Шафранов раньше обычного и глубоко взволнованный. Как будто ничего не изменилось в их отношениях . но у них появилась общая тайна , наверно изменившая их всю последующую жизнь.
Они пустились бежать ,  надеясь спрятаться еще глубже в землю окопа , но это было невозможно . Иосиф приподнялся к брустверу У самого берега разорвался снаряд. . Другого они не слышали, пока вдруг не ударило рядом . Они оба плашмя бросились на землю и в шуме и грохоте разрыва услышали жужжание осколков и стук падающих кирпичей. Микола поднялся на ноги и побежал к блиндажу. Иосиф бежал за ним, держа в руках винтовку, весь в кирпичной пыли, потом что-то сверкнуло, как узел из десятка молний сначала белый, потом все краснее, и краснее в стремительном вихре. Иосиф попытался вздохнуть, но дыхания не было, и он почувствовал, что весь вырвался из самого себя и летит, подхваченный вихрем. Ему казалось , что он уже мертв ,ему даже привидилась на мгновенье картинка
старого кодымского кладбища и чья-то развороченная могилка. ему удалось вздохнуть и он понял,
что вернулся в себя. Голова тряслась, и он вдруг услышал чей-то плач. Потом словно кто-то вскрикнул. Повернуться и взглянуть он не мог . Голова была засыпана землей. Плотная полоса ружейной стрельбы становилась громче у берега. Потом раздался оглушительный взрыв с гигантским взвившимся водопадом в центре реки , и Иосиф увидел, как    вспыхнули осветительные снаряды, и разорвались


изалили все белым светом, и еще взрывы мин, и все это в одно мгновение, Потом он услышал, свои собственные слова на святом языке                " рибойне-шел- ойлем, ов а-рахмим. "   Тяжелый воздушный удар сбил его с ног , обжигая огнем спину и ногу . Иосиф пытался вытянуться и извиваясь уже без сил наконец высвободился, перевернулся и дотронулся до  солдата ,   лежащего на спине . Это был    Микола .. Он лежал ногами к Иосифу, и в коротких вспышках было видно, что обе ноги у него раздроблены выше колен. Одну оторвало совсем, а другая висела на сухожилии и лохмотьях штанины, Он закусил свою руку и громко стонал Потом закричал "Мамо ! Мамо! Сховай мене , будь ласка " И затих . Иосиф преодолевая тяжесть в голове , повидимому от контузии , все еще держал его  руку , пытаясь успокоить Миколу , но было уже поздно, он уже не дышал . Со стороны реки уже была слышна приближающаяся немецкая речь. Скоро беспорядочные команды австрияков появились у их окопа .
"Waffe fallen lassen, H;nde hoch oder ich schie;e -
Бросай оружие ! Руки вверх ! Буду стрелять ! Пленных вывозили в Австро-Венгрию в
холодных железных вагонах. Иосифа вместе с остальными раненными содержали отдельно , пока не добрались до полевого австрийского госпиталя . К тому времени рана на ноге затянулась , он уже мог ходить , потому его отправили в Хенненбург -
большую четырехэтажную тюрьму. После недолгого заключения пленных распределяли по землевладельцам   Восточной Пруссии. Кто-то из них взял десять человек пленных, кто пятнадцать- двадцать. Управляющие австрийских поместий прибывшие на дармовое приобретение , не спеша продвигались вдоль металлического забора , за
 

которым сбившись в некое подобие 2-х, 3-х неровных рядов нетвердо стояли на ногах давно небритые и неумытые парни в растерянности . с потухшими в отчаянии глазами . Иногда будущие хозяева  тростью задирали закровавленные гимнастерки без ремня , рассматривая незажившие раны солдат . Разобрали всех , выбирая как рабов на африканских рынках по внешним признакам только . Йосиф  попал в группу из 2-х дюжин хохлов незнакомых ему ни по именам ни по службе в пехоте . Их  привезли в  очень крупное фермерское хозяйство ,  снабжавшее германскую армию продуктами и  использовали
чаще всего на пахотных работах , запрягая в ремни с плугами пахать и боронить землю . Лошадей в хозяйствах не было , ведь их забирали в войска. Работа была не из легких , но вполне посильная для молодых парней . Еда тоже была сносной для , похлебка из отходов помещичей кухни , да и то не в избытке. Хлопцы постоянно пребывали в состоянии голода . Австряики . помешавшиеся на своем имперском величии признавали русских только
низшим сословием и за малейшее неповиновение угрожали битьем розгами . На глазах у всех пленных надсмотрщики устроили порку одному из их барака только за то , что он не смог подняться с нар вовремя , будучи в жару . Пороли до крови , аккуратно
подстелив под лавку рядно , чтобы не забрызгать вокруг . Другого расстреляли немедленно , поймав в бегах , в лесу .
Скоро Иосиф свыкся с своим подневольным положением , как и остальные , рассудив философски . что попадание в плен , спасло его все-же от неминуемой гибели на линии фронта в бесконечных боевых атаках и отступлениях. Ему приходилось переносить привычные гойские , ставшие уже
 

фольклором унизительные шуточки , но это не отражалось на его равном со всеми положением , тем более, что скоро его назначили переводчиком в бараке , как единственного из пленных понимающего немецкую речь . Сейчас Иосиф сидит на опрокинутом
ящике у треногого столика   в бараке.           Задумавшись , он поддерживает левой рукой в зубах химический карандаш правой бережно разглаживает листок  бумаги . Иосиф собрался наконец писать письмо Рахиле . Раз в   месяц    немчура собирает письма и отправляет в Красный Крест. Напротив него на полу, усеянном    соломой   расположился Петро с самокруткой из немецкого табака в зубах. Отложив в сторону подошву от сапога , кашлянул и с важностью давал советы :
     - "Да ты пиши , душа моя и не нервуй , я перечитаю посля . Если что поправлю . Я и читать и писать сам можу паче чего." Иосиф не слушал болтливого Петра и продолжaл писать.
- "Дорогим барышням Шафран Рахиле и Соне желаю всякого благополучия! И дорогому Раву Шафран Давиду всякого благополучия желаю! И моей дорогой любимой сестре Шенделе всякого благополучия! И всем моим дорогим и любезным друзьям всякой радости А если письмо в праздник пурим придет , то веселого вам пурима всем. Во-первых, я спешу вас успокоить, что я, слава богу, вполне здоров, чего вам желаю и ныне, и вечно, и во всякое время от вас услышать хочу , амен! К моей великой печали я ни
разу не получал от вас дорогие ни одного письмеца , хоть и отправлял вам не однажды весточки еще и с фронта, до вражеского плена . Гляди , почта красного креста служит не больно лучше чем была полковая федьдегерская .   Во-вторых, спешу вас уведомить, что мы больше месяца находимся в Немеччине ,



это не   Бессарабия какая-то , как страна мамалыги , где цыгане кругом Здесь во всем строгий порядок К удивлению моему помещик нас пленных не забижает и я спешу вас обрадовать , что мне доверили , не считая работы на поле , еще важную роль в нашем бараке . " Уберзетцер" - переводчик по нашему
называюсь . Это к счастью моему наконец мне родной идиш помог , а пуще того особенно благодарен я дядюшке   моему раву Шимону   Шпиталь учившему
меня   идиш с малых лет. Он был из Вильно , с немчурами жил и по ихнему говорил как все наши Шпитали Виленские были-литваки. И прошу тебя, моя дорогая мама, когда будешь мне писать письмо, пусть Ицык-меламед заодно уже передаст, когда день отцовских именнин в этом году. В прошлом году они пришлись как раз на пятый день праздника "кущей". И пиши мне, помогаешь ли ты женщинам в синагоге готовить еду на кидуш после молитвы по субботам и во что бы то ни стало купи Шейнделе новые ботинки иа праздник . А больше новостей у меня покамест нет. И будь здорова, дорогая мама, от меня, твоего сына, который желает тебе много добра и счастья и ныне, и
навеки . Очень надеюсь от тебя то же скоро услышать, амен. "
Известия о перемирии пришли неожиданно , хоть и ждали этого момента почти три бесконечных года и никто этому не верил , пока кто-то из лесников не принес газету . Тогда Иосиф по слогам прочитал всем в бараке заголовки о демобилизации австрияков и всех участников войны. Он все равно не верил своим глазам , но конюх из помещичьей усадьбы еще раз подтвердил , что к управляющему имением приезжал посыльный из городской жандармерии с бумагами и
   они обсуждали освобождение русских пленных от
сельскохозяйственных работ . Его товарищи


встретили это сообщение оглушительными возгласами и объятиями не смущаясь слез радости и поспешили отметить событие немедленными возлияниями давно припрятанным шнапсом. Все произошло удивительно быстро, как будто от них хотели поскорее избавиться . Управляющий появился на следующий день в бричке и без хлыста как бывало всегда , а с конюхом . Он передал через Иосифа ,что работы отменяются . Он раздал всем пленным под расписку , как водится у немчуры именные справки  об освобождении и даже какие-то отъездные пфенинги . На утро их всех. покормили последний раз той самой похлебкой и отвезли на телегах на станцию. Они провели на вокзале почти сутки, самые  длинные в        их жизни , ожидая поезда до польской границы .
              Иосиф возвращался домой в родную Кодыму. Товарняк, набитый демобилизованными солдатами, соломой и вшами, медленно полз по степи мимо покинутых деревень, местечек и городов, больше стоял, чем шел и пересекал всевозможные владения и границы , проигравшей войну разоренной страны. На некоторых станциях несли охрану польские солдаты в фуражках- конфедератках ,похожих на аменташи которые выпекают на пурим.. В других местах еще стояли на шлагбаумах демобилизованные австрияки в обмотках. Кое-где всем заправляли вооруженные украинские хлопцы в полушубках и хвостатых шапках. На западной украинской границе , возле Лемберга или Львова по новому их встречали какие-то активисты которые агитировали демобилизованных солдат из поезда вступать в их ряды немедленно, чтобы
прогнать красных кацапов, врагов униатской церкви, которые хотят отобрать украинский хлеб и веру. На
 

некоторых станциях путями владели солдаты с красными ленточками на груди и звездами на каракулевых папахах. Они отнимали оружие и очищали у приезжих карманы тоже. Другие парни и девушки в кожаных куртках, явно городские с наганами , заткнутыми за пояс, держали пламенные речи перед прибывавшими демобилизованными солдатами, говоря о войне дворцам и мире хатам.
Иосиф . как и все его товарищи заворачивая махорку в обрывки прокламаций, которые им вручали , не
верили ни одному слову.
Никто из этих кричащих агитаторов не нюхал газовых атак в фронтовых окопах и не был битым шомполами
в австрийском плену. Вовлекаться в вопросы о будущем этой страны не входило в его интересы и тем более в споры , которые очень часто заканчивались расстрелом у ближайшей стенки. Это совсем не входило в его планы. Испытания , выпавшие на его долю , заставили поверить , что этот реальный мир
ему дан очень временно , на короткое время , что совсем не противоречило святой книге, которой его учили в Хедере и Иешиве. 
Остальные солдаты в большинстве своем после выдачи дармового самогона клялись отомстить всем  : неверным  женам,  помещикам, офицерам, но больше всех - жидам , его народу, который, как они говорили, был виноват во всех несчастьях . У него не было ничего общего ни с вонючим поездом, ни с его пассажирами, ни с их революцией , проклятиями и песнями, ни с митингами и перепалками. На долгом пути через Галицию и Малороссию он видел десятки, может и сотни разоренных еврейских штэйтл с сожжеными хасидскими  домишками  с  грудами  обугленных  ,
 

обезглавленных тел в окровавленных талесах или раздетых со следами надругательств . Навидавшиись  на  фронтах  войны  и  жертв ковровых артобстрелов и боевых пехотных атак , Иосиф не мог смотреть на свалки тел своих соплеменников и не представлял себе   масштабы нечеловеческой жестокости . Иногда в разных городках , на разных опустошенных кровавым смерчем улицах , бывших ярмарочных базарах ,он встречал как будто одного и того же оборванного , поседевшего до голубой белизны с всклоченными обрывками бороды с потухшим , немигающим взглядом старика . Старик , который впрочем оказывался вовсе и не стариком, с полным безразличием , даже не удивившись ,услышав от Иосифа - рослого, светловолосого солдата тихий , ясный идиш , рассказывал ему повторяющуюся историю , как евреи со всего его местечка во главе с равином , ищущие убежища в главной синагоге , одетые в молитвенные облачения , со свитками Торы , торжественно припадая к земле и воздымая руки , обливаясь слезами просили пощады у мучителей - гайдамаков , казаков белой добровольческой или у банды атамана Петлюры . Просили самого доброго самого справедливого своего бога спасти их невинных детей. Это должно было быть жуткое средневековое зрелище одинаковое во всех местечках , думал Иосиф. Но не было ни пощады, ни спасения. Иосиф каждый раз слушал малопонятный беспорядочный трагический рассказ и уходил. Он боялся отходить далеко от поезда или подобравшей его подводы на остановках и возвращался назад с слезами на глазах , с опущенной головой , стараясь не выдавать  себя  ,  в  своей  затертой  фронтовой
 

грязью, короткой ему солдатской шинели , давно небритого и немытого как все остальные попутчики. Спрятавшись на соломенной подстилке , он тоже просил своего еврейского бога спасти его родных , любимых и тех кого он знал или забыл в своем местечке Кодыма. Размышляя о своем беспросветном , повидимому, будущем в этой стране , Иосиф пришел к заключению что , запомнившееся ему , как ругательное со слов его отца Мотла Шпиталь имя безбожника Теодора Герцля , боровшегося за создание независимого еврейского государства на территории Палестины теперь обретает ореол таинственного провидца. И он Иосиф Шпиталь не видел ничего лучшего для себя в ближайшем будущем как , возвратившись наконец  домой  искать  пути  немедленного переезда в эту самую Палестину , чтобы участвовать  в создании  своей еврейской  страны на святой земле , где еврейский народ с оружием в руках не должен будет просить ни пощады у своих врагов , ни спасения у своего бога. Первая часть этого пути уже созрела в его голове - оказаться поскорее в Одессе . где из порта уходят пароходы во все концы земли и непременно в Палестину. Вот только нужно будет подготовить как-то маму и еще Рахильку Шафран тоже. Он уже не мог дождаться , как вернется домой,       порадуется встрече с родными и обнимет своих дорогих Фроимку  ,  Рахильку  и  Соню.  Тем  не  менее  он решил , что лучше всего и безопасней остаток пути проехать на подводах . Обозы идут все на юг , а там до Кодымы недалеко. Хоть и дольше , но спокойней. Еще несколько дней телега шла по прорезанным колесами колеям , по узким сельским дорогам,   размытыми   дождями   и   засыпанным
 

степными   песками   .   Наконец   ,   не   так   много времени и прошло , как в в коротком, маловатом ему мундире , в облезлой папахе на серой копне волос со следами ранней седины , оборванный, усталый, широкоплечий, сильный, возмужавший и огрубевший за четыре года войны , в один прекрасный день Иосиф толкнул калитку своего старого дома в Кодыме с криком: “Мама , я вернулся !”




Конец