Призрак человека с перерезанным горлом просочился в кабинет и замер напротив моего стола, некоторое время, как казалось, смотрел в глаза, после чего покинул пространство кабинета без слов. Мне было точно известно – больше я его никогда не увижу. Но призрак был узнан. Им была девушка Эльза, с которой когда-то мы были знакомы – у нее был свой квест-рум и именно исключительно в нем она любила заниматься сексом. Кроме названного, по части того или иного ценимого Эльзой, мне мало что помнилось, разве что ее любовь к гелю для душа с ароматом шафрана и красного апельсина; к лежанию в ванне, ибо таковое времяпрепровождение вдохновляло; к любому источнику воды, ведь все пруды-озера-реки-моря-океаны, по мнению Эльзы, связаны между собой информационной сетью. Яркое воспоминание об этой девушке – она боялась перестать видеть сны, так как была уверена, что сразу, как это случится, сойдет с ума. Фантом Эльзы всколыхнул внутри что-то теплое, всколыхнул даже в столь печальном виде ее существования и пусть мне безусловно известно, что в плане жизни и отношений есть женщины «на уровне шеи», есть – «на уровне сердца», а Эльза для меня была «на уровне паха», все же воспоминание о прошлом с ней было позитивным и воспринималось мною с радостью, как луч солнца, пробившийся через «кастрюльную крышку» туч. А тучи словно бы формировали сейчас потолок, стены и пол пространства вокруг меня, в этих асфальтовых тучах я будто жил, подобно рабу кого-то или чего-то могущественного, силы, поместившей меня сюда, как жука в стеклянную банку.
Уже упомянутый мой кабинет – просторное помещение, в котором раньше находилось производство, однако сейчас в данном пространстве только я один и лишь компьютерная техника, бумаги, папки, канцелярия да столы напоминают, что когда-то здесь кипела еще помнимая мной, «беловоротничковая» жизнь, совершались продажи и воплощались надежды зарплатного и доходного характера, сменившие «цеховое» прошлое кабинета.
Я застрял в этом офисе, здании, застрял и не мог его покинуть, блуждал по нему с этажа на этаж и сколько бы не искал фальшивые кулисы, скрывающие тропу, что ведет хоть куда-то, будь то сказка или эшафот, главное – за пределы этого офиса, к чему-то иному, следующему, найти ничего подобного не мог. По ощущениям – будто застрял на черной полосе окраски филейной части зебры, наличие у которой на теле полос белых еще большой вопрос.
Не скажу, что здесь скучно. Нет, здесь есть разные кабинеты и уже совсем нет закрытых, ведь я сломал все замки, а в парочке офисов даже имеются обитатели; так, в офисе 405 живет огр, считающий себя дьяволом, это не мои догадки, огр так и говорит мне, когда мы видимся, «я, де, дьявол и мне не нужно твое тело, я хочу лишь твою душу», но огр – проблемный собеседник, так как исключительно о собственном осознании себя дьяволом он хочет, да, наверное, и может говорить, что уже надоело; в офисе 307 лежит труп охотника, убитого косулей, труп все никак не разлагается, даже разговаривает, если к нему подойти, правда причина скуки общения с ним аналогична ситуации с огром – труп рассказывает только лишь историю убийства им косули и ее соразмерного ответа в виде мести. Набило оскомину. Саму косулю я не видел ни разу, возможно она невидима или просто таится от меня где-то в пространстве кабинета. Но заходить сюда приходится, так как каждый день здесь появляются разные бутылки крепкого и хорошего алкоголя.
За окном с завидной периодичностью раздается шум – что-то пилят, режут, стучат, забивают – звуки эти заставляют думать, что здание офиса, ограничивающего свободу моего передвижения по миру, расположено где-то неподалеку от верфи, однако ни кораблей либо иных судов, ни людей-работников мне не видно, что удручает, зато не вижу я и нескончаемых «жирных колбас» куда-то мчащихся авто, что, конечно, радует. Очень жаль, но никак не могу открыть окна, а ведь за некоторыми расположены лестницы и, даже если лестницы эти не ведут в небеса, сменить локацию хотя бы на пространство крыши уже было бы здорово.
Дни идут похожие один на другой будто бесконечно выдаваемые принтером листы копий причудливого «исходника» кем-то забытой в аппарате пьесы на одном листе, но с несколькими однотипными актами.
Я питаюсь сыром, хлебом, вяленой кониной и кумысом, запас которых в холодильнике, стоящем на кухне четвертого этажа здания, не кончается. Также, по-моему, в бесконечном запасе, имеется у меня табака и углей. Так что время от времени я попыхиваю медным кальяном, кладя пару монет себе на глаза и понимая, что Смерть – один (одна/одно) из ангелов Господних, после чего представляю тех, кого знал, но так и не смог, либо просто поленился найти, тем самым отпустив далеко в разные стороны по ручьям жизни.
Тут и там по строению нахожу страницы некой книги, в которой описываются все хорошие события моей жизни – те, что действительно были пережиты и те, которые, видимо, могли бы случиться, «видимо» - потому что вместо этих последних мне помнятся совсем иные, куда как менее хорошие этапы пути, а зачастую и просто плохие. Чем больше событий из серии «то хорошее, что, скорее всего, могло со мной произойти, но не произошло» я нахожу, тем больше задумываюсь о том, что существует некий субъект или, быть может, абстракция, который/которая забирала у меня счастливое, давая взамен обратное, однако ко благу или к худу – неизвестно, ведь испытания, вроде как, укрепляют, если не сломаться под их гнетом, а в жизни некрепким тяжело и недолго. Однако имеет ли этот воображаемый мною источник некоторых моментов моей биографии отношение к нахождению здесь, в этом офисе? Кто или Что он такое? Я все больше ощущаю себя последним Истинным психом, не утратившим нерв и ненормальным настолько, что не могу отличить слово «финик» от слова «финал». Зато я всласть кляну судьбу, стенаю, ненавижу успешных, ранее окружавших меня людей, малодушно именуемых моею мелкой душонкой и сизым сердчишкой «друзьями», и жалею себя, вновь и вновь завидуя тем, кого знал и кого нет, не думая конструктивно, а лишь жалуясь и наматывая сопли на кулак. В принципе было в жизни за что меня наказывать, конечно. В числе первых причин, помимо часто в корне неверного общения с близкими и родными, вспоминалось как я заманивал на ГОА девушек, обещая им просто общение, просто встречи с обеспеченными мужчинами, благодаря которым они смогут хорошо заработать и побывать в теплых странах, повеселиться, да – практически все практически всё понимали, но сам про себя я знал – жить на ГОА и прочих вьетнамах-таиландах за счет денег, получаемых с подобной деятельности, не есть хорошо. Но я же жил. Полтора года. И мне нравилось, пусть и не без «белого шума» голоса совести. С миру по нитке всяческих косяков за жизнь продолжительностью тридцати с небольшим лет и причин для той или иной кары набегало.
Мой подвижный разум – сколько еще ему нужно для того, чтобы дать сбой, что добьет его и превратит тушу моей оболочки в панцирь, внутри которого не будет привычной мне сейчас, чаще всего стройной логики, а останутся лишь некие иные психические процессы? Очередной день здесь, скорее всего, и добьет. Будь здесь караоке, я, хотя бы, до одурения орал любимые песни, экзальтированно жестикулировал и, пусть краткий миг, но испытывал бы радость, однако караоке нет и петь, то есть выть, без микрофона и музыки.
Раньше больше всего не любил рабочие среду и четверг (и это при том, что я родился в одну из сред 1987 года), зато, как и большинство, испытывал приязнь к пятницам да субботам. Но это было до моего нынешнего существования, а теперь счет времени потерян и все дни равно нелюбимы. Причины нахождения здесь не ясны и пусть я знаю многое за что мог бы заслужить все это, кажется, что все дело в однажды съеденном продукте и сопутствующем этому процессу загадыванию желания, которое было неверно истолковано – хотелось съесть суши и приобрести сверхспособности, а вместо этого оказался здесь. Чертовы суши. Винить их и только их. Так легче.
Бесконечно размноженные дни запертого в офисе из-за суши человека продолжались…