- Как думаешь, брат, закаленные спессариновым огнем стрелы убьют их? – задумчиво спросил Марабар, всматриваясь в кромешную тьму ущелья.
- Целься им в головы, - хлопнув брата по плечу, Далебар решительно закинул щит за спину и повернулся к каменной лестнице.
Войт отобрал самых метких лучников – каждая стрела была на счету. Вместе с братьями он отправил еще двоих, разделив закаленные в спессариновом огне стрелы поровну.
Только к ночи усилиями двух десятков воинов удалось раскопать от снега коридор к западной башне, нависшей над самым обрывом ущелья.
Войт остался с малочисленным дозорным отрядом на продуваемой всеми ветрами севера стене западного коридора, проводив своих лучших воинов на встречу с самым страшным, что было в Белых степях – неизвестностью.
Не смотря на непроглядный мрак, Белые всадники легко узнавались – их силуэты клубились сизым туманом при близком расстоянии.
Четверо воинов, прикрываясь щитами из шкуры тоторонгов, утопая в глубоком снегу, ползли к ущелью, время от времени останавливаясь и долго всматриваясь в темноту.
- Видишь их? – спросил Далебар, когда они в очередной раз остановились.
- Вот теперь вижу, - кивнул Марабар. – Сколько же их здесь?
Вчетвером они, стараясь почти не дышать, сосчитали своих противников.
- Двадцать восемь, - выдохнул Адун, тоненький как прутик лучник, самый младший из воинов Войта, только месяц назад прибывший в Ярую.
- Отсюда не всех достать, - отозвался Курбатка, прозванный так за свой маленький рост. – Я проползу к тому краю и зайду справа.
- Я с тобой, - отозвался Адун.
- Разделим эту пакость поровну, - согласился Марабар. – Цельтесь им в головы. А там посмотрим, что будет.
Курбатка и Адун вскоре растворились во мгле, а братья поползли вперед, чтобы сократить расстояние между собой и своими противниками.
- За тем гребнем укроемся, - шепнул Далебар. – Ближе уже некуда.
Когда очередной снежный гребень встал между ними и Белыми всадниками, братья различили не только их силуэты, но и проржавелую броню, и потухшие глазницы, и выжженные на лбах клейма Колдуна – корону с семью зубцами.
Марабар посмотрел в ту сторону, где скрылись Курбатка и Адун – добрались ли они? Выждав какое-то время, братья, переглянувшись и одобрительно кивнув друг другу, вынули бесценные стрелы и наложили на тетиву.
- Удачи, брат, - выдохнул Далебар.
- Да помогут нам боги, - отозвался Марабар.
И две стрелы звонко пропели в кромешной мгле, найдя безошибочно свои цели.
Несколько долгих секунд царило безмолвие, после чего две крайних фигуры всадников вспыхнули ярким алым пламенем, а за ними еще две с другой стороны – Курбатка и Адун преуспели не хуже братьев.
Со стены Войт и все, кто был в эту минуту с ним, увидели четыре горящих факела в проходе между гор.
А потом началось.
Вой разорвал барабанные перепонки. Такого раньше никто не слышал – будто заскрипели, завыли ржавые доспехи и цепи, зарычали голодные и свирепые тоторонги, завыли мертвые, те, кто так и не нашел дорогу к праотцам. И Белые всадники двинулись со своих мест, намереваясь первыми добраться до противников, разя все вокруг своими ледяными стрелами.
- Минус три, - выдохнул Марабар. – Быстрые, гады!
- Не попади под сосульку, брат! – крикнул Далебар, целясь из-за щита, который он поставил перед собой.
Белые всадники вспыхивали один за другим.
- Двадцать семь, - считал на стене Войт, до боли в пальцах сжимая меч, бесполезный в эту минуту, как и он сам.
Марабар и Далебар, прикрывая друг друга щитами, закружились на месте, выискивая последнего всадника.
- Где он? Где он? – кричал Марабар.
Запыхавшиеся и такие же растерянные появились Адун и Курбатка.
- Вы видели последнего? – прохрипел Курбатка. – Исчез прямо перед тем, как я хотел отпустить стрелу!
- Мы вместе в него целились! – добавил Адун.
Стоя спина к спине, прикрываясь щитами, лучники топтались на месте, выискивая глазами последнего всадника.
- Ушел гад, - прорычал Курбатка.
- Нет, друг, не ушел, - медленно проговорил Далебар. – Лошадь его вон бродит.
- Госпожа Маэви дала нам всем разрыв-траву, на всякий случай, - Адун вынул из кармана мешочек. – Чертим круг.
И едва Курбатка последним рассыпал перед собой разрыв-траву, как из ближайшего к ним сугроба с диким, нечеловеческим воем выскочил Белый всадник.
Адун будто был готов к этому. Разрыв-трава вспыхнула стеной огня и всадник, в прыжке, изменил свое направление. Курбатка вышел из огненного круга и выстрелил в него, но промахнулся.
- Курбатка! – Марабар ухватил его за шиворот и дернул обратно.
Всадник словно растворился, а в Курбаткин щит вонзилось ледяное копье.
- Прыткий гад! – выругался он.
- Смотрите и слушайте, - тихо проговорил Далебар.
Лучники почти не дышали, зорко вглядываясь вокруг и опираясь на щиты.
- Вот он, - выдохнул Марабар, нацелившись на легкую поземку, стелившуюся в их сторону.
Он отпустил стрелу как раз в тот момент, когда снег поднялся вместе с тем чудовищем, что спряталось в нем.
Вой со скрипом ржавых ножей заставил волосы дыбом встать у всех, кто его слышал.
- Курбатка! – закричал Адун.
Но было поздно. Лучник в прыжке заслонил Марабара, чей щит упал наземь от вонзившегося в него копья. А Белый всадник, вспыхивая от спессаринового огня, успел бросить стайку резвых ледяных звездочек-снежинок, и они закружили в едва заметном полете в сторону Марабара.
Одна из них попала Курбатке в руку ниже локтя.
- Курбатка! – Далебар тряхнул товарища.
- Отстрелялся я, братцы, - улыбнулся тот.
- Погоди ты, - Далебар ухватил его под руку. – Сейчас госпожа тебя вмиг вылечит.
- Ты же слышал, - Курбатка простонал, когда Адун подхватил под бок. – Что от Белых стрел никто не выживает.
- Да я тебе свою руку отдам, брат! – Марабар отчаянно вскрикнул. – Ты же спас меня! Погоди ты только умирать! Мы еще и не воевали! Мы с тобой в самый горячий бой пойдем вместе!
- Куда мне теперь, - Курбатка бледнел на глазах.
Они бежали не чуя под собой ног, чтобы успеть в крепость.
Войт открыл перед ними проход и, увидев бледного Курбатку, не сказал ни слова, лишь посторонился, пропуская их.
Когда они вбежали в зал, где их ждали, королева бросилась к ним на встречу.
- Ой, знала, знала, что так будет! – всплеснула она руками. – Давайте его сюда скорее!
Курбатку уложили на солому.
- Беги в кузницу, там мой сундучок со снадобьями, - сказала она Адуну. – А вы – воду принесите и нож мне прокаленный дайте.
Далебару и Марабару дважды не нужно было повторять.
Когда Адун принес сундучок госпожи, она, разложив перед собой молочно-белые камни, что были в нем, взяла руку Курбатки.
- Теперь все от тебя зависит, сынок, - сказала она ему. – Борись и ты победишь.
Курбатка кивнул и зажмурил глаза, когда она разрезала ему леденеющую рану ножом. Кровь закапала в подставленную кружку с водой, а потом туда она положила один камень. Второй же – маленький и плоский как монетка, дрожащими пальцами и срывающимися с глаз слезами, вживила в рану, прямо под кожу.
- Дай свечу, - дрогнувшим голосом обратилась она к Войту.
Тот сам провел огнем по ране, от чего кожа запузырилась и запахло горелым мясом.
Курбатка закричал, а потом провалился в беспамятство.
Воины молчали, никто и не думал праздновать небольшую, но все же - победу. Лишь негромко переговаривались друг с другом, стараясь не думать о том, что может быть, если мертвая стрела достигнет живой цели.
- Что это за камни? – спросил Марабар, так и оставшись подле госпожи.
- Лунные, - отозвалась королева тихим голосом. – За ними весь Аластрион охотится, так и не зная их истинной цены. Они способны возвращать из мира мертвых.
- И Курбатку вернут? – с нескрываемой надеждой в голосе спросил Марабар.
Маэви пожала плечами, проведя рукой по усталому лицу. Она бы очень хотела ответить «да» на вопрос Марабара. Говорить неправду ей не хотелось, ведь никто не знал, что будет с Курбаткой.
- Лунные камни - самые таинственные камни, что я знаю, - сказала госпожа Маэви. – До сих пор никто толком не может предугадать, как они поведут себя. Все зависит от самого человека, его внутренней силы.
Подошел Войт, протянул королеве чашку с горячим чаем.
- Вам нужно отдохнуть, госпожа, - негромко произнес он. – Я посижу с ним.
- Пустяки, - отмахнулась Маэви. – Я не устала. Нужно присматривать за Курбаткой во избежание непредвиденного.
Войт присел рядом с Марабаром и угрюмо уставился на горящие огарки свечей.
- Так что такого особенно в этих камнях? – с любопытством допытывался лучник.
Госпожа Маэви улыбнулась ему – уж больно он напомнил ей Айлеха, который всегда с жадностью слушал все ее россказни.
- В детстве моя бабушка рассказала мне одну сказку, - заговорила она.
- Расскажите же скорее! – Марабар пододвинулся ближе, чтобы лучше слышать.
А рядом уже навострили уши Далебар и Адун. Войт был беспристрастен.
- Пристали с расспросами к госпоже, - проворчал он беззлобно. – Будто вам сказок никогда не говорили.
- Говорили, - кивнул Марабар. – Да только когда еще выпадет такая честь послушать сказку, которую говорит сама королева Древнего Севера!
Маэви улыбнулась, забыв на мгновенье в каком месте они находятся.
- Ну, слушайте тогда, - сказала она таинственно. – Давным-давно, в одну деревню на краю дремучего леса темной ночью пришел странник в черном плаще. Он попросился переночевать в небольшой трактир, где было много всякого народу из самых разных уголков страны. После того, как его накормили и напоили, он предложил постояльцам сыграть в необычную игру «Солнце и Луна». Никто не знал такой игры, но многие согласились, чтобы скоротать время. Тогда этот странник достал мешочек с красивыми камнями, которых никто больше ни до этого, ни после этого в глаза не видел. Всего камней было шесть – белый, молочный, бесцветный, черный, сиреневый и светло-серый с бледно-голубыми переливами. Люди дивились красотой этих камней, говорили, что равным их по красоте больше нет. Будто лунным светом были наполнены эти камни и сияли таинственным светом в мрачном зале трактира. И странник сказал людям, что сыграв в его игру, победителю достанется любой камень, какой он захочет. Но проигравшему же, счастливчик отдаст самое ценное, что есть у него с собой. Все хотели выиграть, чтобы получить любой из этих дивных камней. Играли до самого утра. Все шесть камней тот странник проиграл, а победители, не имея при себе ни золота, ни оружия, ослепленные красотой камней, говорили, что отдаю самое ценное – свою жизнь. Странник шутил, что ничьи жизни ему не нужны и лишь пожимал игрокам руки. А после, еще до восхода солнца он исчез из трактира и никто больше не видел его. И самое интересное, что даже лица его никто не помнил и не мог сказать, каким он был – старым, молодым, светловолосым или черноглазым.
А те шестеро, что выиграли свои камни, утром вырезали всю деревню, дабы никто не посмел отнять у них их сокровища. Объединившись, одни некоторое время держались вместе, не подпуская ни одну живую душу к себе, везде видя врагов. Алчность свела их с ума и вскоре, чтобы не убить друг друга, они разошлись в разные стороны, поклявшись на своих сокровищах кровью, что до конца всех времен будут беречь эти лунные камни и почитать своего хозяина, того самого странника, что одарил их столь прекрасным даром. Так исполнилось условие игры – проигравший отдает камень, а победитель – самое ценное, что у него есть.
Долгое время вился кровавый след за лунными камнями и их владельцами. Но никто не знает, что сталось с теми шестерыми. Одни люди стали говорить, что они обрели бессмертие, другие – что они лишились души и только колдовство поддерживает их существование, третьи – что камни прокляты и переходили к другим владельцам, которые охотились за этими камнями.
- А вы как считаете, госпожа? – шепотом спросил Марабар.
- Я считаю, что каждая сказка скрывает глубокий смысл, чтобы люди не забывали прошлого, - туманно ответила Маэви. – Лунных камней в мире много и все они необыкновенно красивы. И алчных людей в мире тоже много.
Она замолчала. Курбатка тяжело застонал и лицо его свело судорогой.
- И я знаю, что у этих камней множество целебных свойств, - добавила госпожа.
- И одно из них – возвращать с той стороны? – спросил Адун. – Каким же будет Курбатка, если эти камни прокляты?
- Будет все тем же вашим другом, - отозвалась Маэви. - У нас ведь нет тех шести камней из сказки. У нас обычные белые лунные камни и моя ворожба. И не этому камешку приписано возвращать с той стороны. Он всего лишь поможет сердцу Курбатки не замерзнуть. А со смертью он поборется сам.
Она улыбнулась воинам. А после переглянулась с Войтом, лицо которого стало мрачным и глубоко задумчивым.
Маэви вздохнула. Не стоит им, этим юным мальчишкам, знать всех тех ужасов, что выпали на их время. Пусть они знают эту сказку так, а не иначе, не так, как они думали с Войтом о том, что может статься с Курбаткой и остальными.
Ближе к рассвету, который здесь был похож на серые сумерки, Курбатка зашелся в приступе тяжелой агонии. Он метался, выкрикивал что-то непонятное, едва разлепляя губы, его то била крупная дрожь, то от жара пот катился градом.
- Ничего, - говорила Маэви. – Скоро все закончится.
И читала над ним на непонятном, но очень красивом языке, то ли целительные заклинания, то ли молитвы.
- Смотри! – прошептал Марабар и поддал локтем дремавшего рядом брата.
- Что такое? – сонно отозвался Далебар.
- Вода со вторым камнем и кровью Курбатки стала прозрачной! Надеюсь, это хорошо? – с надеждой спросил Марабар.
Далебар пожал плечами.
Госпожа Маэви о чем-то тихо говорила с Войтом, но слов было не разобрать. Курбатка лежал тихий и умиротворенный.
- Все получилось? – спросил Марабар.
- Все хорошо, - улыбнулась госпожа. – Он спит. Когда наберется сил и проснется, будет окончательно ясно, сможет ли он и дальше стрелять из лука. А сейчас и сами спите, всю ночь на ногах.
Марабар облегченно выдохнул и, прихватив мешок с соломой, устроился в углу, где мирно проспал до обеда.
Маэви устало опустилась в кресло у огромного очага. Ночь была не из легких.
- Вам бы отдохнуть, госпожа, - Войт присел рядом, вытянув ноги поближе к огню. - Я присмотрю за парнем, тем более что ему уже ничего не грозит.
- Он очень слаб, - глухо отозвалась королева. – Вам ли этого не знать?
- Все равно я не наделен такими силами, чтобы лечить людей, - хмыкнул Войт. – Вашему мастерству можно только удивляться и удивляться. Да и сказка про лунные камни была хороша.
- Сказка, которая больше похожа на правду, - Маэви внимательно посмотрела на Войта. – В ней много загадок и ответов. Только верно ли я их растолковала?
- Думаю, что верно, - Войт не отвел взгляд. – Вашему сыну стоило бы знать об этом. Потому что, если я правильно осведомлен, он уже что-то слышал о лунных камнях. К тому же, с ним Фаррел. А он в своей жизни повидал многое и сможет кой чего растолковать даже мне.
- Я пошлю ему весточку немедленно, - кивнула головой Маэви. – И нужно распорядиться, чтобы королю Хорину сообщили о том, чтобы он потряс своих людей с Алиона – думаю, в этой войне обычные лунные камни пригодятся нам еще не раз для исцелений.
- Я сегодня же распоряжусь об этом, - согласился Войт.
- Может быть, и вправду так все было, как в этой сказке? – спросила Маэви.
- Я не знаю, - печально вздохнул Войт. – Наш брат всегда был искусным выдумщиком игр. Это он любил больше всего. Вот только одних моих знаний понять всей сути его задумки у меня не хватает. Возможно, когда мы соберемся все вместе, то сможем собрать всю картинку воедино.
- Возможно ли это? – госпожа Маэви с надеждой смотрела на мудрого воина.
- У нас будет возможность решить эту задачу, - кивнул Войт и, поднявшись со своего места, почтенно поклонился. – Я обо всем распоряжусь. Отдыхайте, госпожа, и ни о чем не тревожьтесь.
Он ушел. Дозорные сменили друг друга, и весь зал провалился в предрассветную тишину, нарушаемую лишь тонким перестукиванием молотков, доносившихся из кузни – старый мастер уже приступил к своей работе, а может быть он и вовсе ее не заканчивал.
Когда Курбатка со страшным криком вскочил, Маэви нисколько этому не удивилась.
- Все хорошо, - она ухватила воина за плечи. – Ты жив. Все хорошо.
Курбатка, дико озираясь вокруг, наконец, понял, где он. Адун и Марабар с Далебаром первыми подоспели к нему.
- Живой! Живой! – кричали они.
- Что со мной такое было? – запекшимися губами пролепетал Курбатка.
Воины переглянулись между собой.
- А что последнее ты помнишь? – осторожно спросил Адун.
- Как мы с тобой на позицию ползли, против всадников, - Курбатка потер раненую руку. – Что это такое?
Он заметил рану и огромными глазами посмотрел на друзей и королеву.
- Меня ранило?
- Всадник всадил в тебя стрелу, - кивнул Марабар. – Она мне предназначалась, но ты закрыл меня. Госпожа Маэви исцелила тебя.
Курбатка сглотнул.
- Вот почему мне снилось, что я все стреляю и стреляю в Белых всадников, а моя рука тяжелеет и тяжелеет, - прохрипел он.
- Что еще тебе снилось? – спросила госпожа, давая отпить ему воды из кружки.
- Я видел… ЕГО, - он со страхом посмотрел на нее. – Он звал меня. Говорил, чтобы я встал подле него, и он бы наградил меня… Я отказался… Он спрашивал, сколько еще таких ловких лучников как я есть в крепости. Я лишь ответил, чтобы он…. Ну… при вас не буду говорить, что я ему такого сказал… Он стал пытать меня. Его рука выпустила в меня стрелу, прямо в сердце. Стало так холодно… Я увидел тьму… Но я не хотел умирать. Я… Я не знаю, как это получилось, но в этой тьме стали вспыхивать, словно фонари лица… Сначала вспыхнуло лицо моей матери… потом сестры…отца…Слабо так, я едва видел их. А потом появились мои друзья, и все эти лица становились все ярче и ярче, тьма отступала, и боль из сердца проходила. А потом… Потом подошел Войт и сказал, чтобы я… чтобы я всадил спессариновую стрелу в свою рану, чтобы она выжгла лед. И я очнулся.
Он еще мгновенье смотрел на тех, кто был рядом, а после, никто даже не успел его остановить – выхватил из лежавшего рядом колчана единственную стрелу и с криком, который эхом отозвался во всей крепости, всадил ее себе в рану.
- Курбатка! – заорал Марабар, хватая его за руку.
Вбежавший Войт, с трудом оттащил одного из братьев.
- Это ты! Все ты виноват! – накинулся на него Марабар.
- Что ты такое говоришь? – не понял Войт, крепко прижав Марабара к стене, все пытавшегося заехать ему кулаком в челюсть.
Госпожа Маэви ухватила Курбатку за руку и с превеликим трудом достала стрелу.
- Что же ты раньше не сказал? – воскликнула она. – Зачем нужно было это варварство!?
- Маэви! Я не делал этого! – Войт, наконец, скинул с себя Марабара. – Ты же знаешь!
- Знаю, знаю, - госпожа зажала кровоточащую рану. – Он думал, что с Курбаткой выйдет тоже самое, что и с его воинами, думал, что он сгорит. Да только Курбатка переборол его. Давай нитки. Шить будем.
- О чем вы говорите? – кричал Марабар. – Что с Курбаткой?
- Уйди! Уведи его отсюда, Карабут, - приказал Войт своему дружиннику. – И этих забери с собой! Пусть в дозор идут! До ночи их не пускай сюда!
Когда рану Курбатки зашили и он вновь провалился в беспамятство, Маэви, едва сдерживая слезы, утерла его лицо водой и проговорила:
- Ну, зачем же ты поддался? Ты ведь такой сильный, такой смелый!
- Он поправится, - Войт сидел рядом, уставший и изможденный.
- Правду люди говорят о вашем брате, - горько усмехнулась Маэви. – Многоликий. На что он рассчитывал, когда взял ваше обличие?
- Наверное, это было отчаянье, - передернул плечом Войт. – Он уже понял, что Курбатка переборол смерть.
- Зато мы теперь точно знаем, что бывает, когда ледяные стрелы касаются сердца, - вздохнула Маэви. – Человека поглощает тьма, а там где тьма – там Многоликий.
- И только близкие и любимые становятся тем светом, что перебарывают эту тьму, - Войт слабо улыбнулся. – Вот этого он не понимал и не поймет никогда. Это то, что отличает нас от него. В этом вся наша сила.
- И это то, что я больше всего чту, - вслух и, скорее самой себе, произнесла Маэви.
Перед ее взором ярко вспыхнуло лицо сына и погожий осенний день, когда он спросил у нее, что сильнее – любовь или ненависть, и почему часто хорошие люди вдруг становятся плохими. «Потому что они утратили веру в любовь», ответила она тогда. Она много ему говорила, и беседа вышла совсем взрослой, хотя Айлеху тогда было лет пять.
- Госпожа? – позвал Войт.
Когда Маэви открыла глаза, главные ворота Ярой крепости распахнули и, верхом на изморенных лошадях, припорошенные снегом, с обветренными лицами, вошли разномастные воины – северяне и южане.
- По дороге мы нагнали кузнецов, - весело сообщил смуглокожий воин. – И нам очень повезло – мы ни разу не сбились с пути.
Это был хан Тамерин и его воины. А среди всех этих людей осебенно выделялся Он, тот кого Маэви так долго ждала.
- Госпожа.
Огромный воин подошел к ней и с почтением поклонился. Маэви не смогла скрыть своей радости.
- Ты звала, и я пришел, - улыбнулся воин и взял ее протянутую руку в свои огромные ладони.
В глазах Маэви дрожали слезы радости.
- Войт, - великан широко улыбнулся. – Сколько ж лет мы не виделись с тобой, брат?
- Наверное, с тех пор, как король Переяр научился пешком под стол ходить, - прищурил один глаз Войт.
Они рассмеялись и крепко обнялись.
Госпожа Маэви смахнула навернувшиеся слезы.
- Ну что же ты, - пожурил ее великан, вновь беря за руки. - Не престало слезы лить, когда нас ждут великие дела.
Маэви лишь улыбнулась. В душе ее с еще большей силой затеплилась надежда, что все они снова когда-нибудь смогут увидеть рассвет. Ведь даже ей, той, которая вселяла веру в других, была нужна хоть какая-то надежда на то, что когда ее накроет тьма, как Курбатку, в ней вспыхнут лица тех, кто приведет ее к свету.