Вечно печальная дуэль
27 июля – годовщина гибели Лермонтова, исполнилось 178 лет со дня той злосчастной дуэли. Как писал в своих воспоминаниях поэт и переводчик Фр. Боденштедт: «Лермонтов пал на дуэли от первой пули, посланной ему в сердце твердой рукой Мартынова, который ненавидел его люто». Как известно, условия дуэли были смертельными. Более того, одно из условий, о котором в черновике написал Мартынов и которое просил скрыть Глебов – его секундант, состояло в том, что они должны были стреляться трижды, осечки при этом считались бы за выстрелы. От следствия секунданты скрыли еще одно важное обстоятельство – Мартынов стрелял, будучи уверен в том, что поэт в него не выстрелит, в тот момент, когда Лермонтов поднял руку с револьвером вверх, чтобы выстрелить в воздух. Мартынов выстрелил первым, поэт упал и буквально через несколько минут скончался. Говорили, что когда его привезли в Пятигорск в 11 часов вечера, рука его окоченела в этом положении - с момента дуэли прошло 4 часа...
На следствии показания дали двое из четырех секундантов, Глебов и князь Васильчиков, они скрыли имена ссыльных А. Столыпина-Монго и С.Трубецкого, которые могли сильно пострадать. В результате, роли перераспределили, и Васильчиков стал секундантом Лермонтова. О том, что он был на стороне Мартынова ясно не только из объяснений, которые были написаны участниками дуэли для следствия. Он и через 30 лет в своих воспоминаниях выгораживал убийцу поэта, ссылаясь на дурной характер поэта и его оскорбительные насмешки. Как назвала его лермонтовед Э. Герштейн Васильчиков был скрытый враг. Надо сказать, что очень многие подхватили тогда эту версию, что все дело в злых шутках поэта и его язвительном характере. Та же графиня Е.Ростопчина, считавшаяся приятельницей поэта и с детства его знавшая, в письме к Дюма-отцу сводила все к «несчастному характеру» Лермонтова, да и другие не отставали. Чтобы быстрее закончить расследование, дело о гибели поручика Лермонтова было передано из гражданского в военное ведомство, расследование спустили на тормозах и, в сущности, закрыли, не разобравшись. Мартынова отправили в Киев на 3-х месячную гауптвахту с церковным покаянием; секундантов простили, одного «за заслуги отца», второго – «по уважению к полученной тяжелой ране». Преступление не было раскрыто, зато расплодились слухи о причинах дуэли.
30 лет об этой дуэли было запрещено писать. В 1872 году Васильчиков рассказал свою версию событий. Затем появились воспоминания сына Мартынова, в которых он упрекает секундантов в том, что они не все сделали для ее предотвращения. И что будто бы его отец вообще не умел стрелять, мол, он стрелял всего-то 3-й раз в жизни!.. Как могло получиться, что майор в отставке, который учился с поэтом в одной юнкерской школе был выпущен не научившись стрелять – удивительно! Но Мартынов ведь не просто служил, а был, как и Лермонтов, боевым офицером. Известно, что за год до дуэли, в 1840-м оба были направлены в Чечню, Мартынов командовал гребенскими казаками, а Лермонтову был передан отряд разведчиков Р.Дорохова (сына героя Отечественной войны и прототипа Долохова у Л.Толстого), или как их называли «команду охотников». Таким образом, то, что «косой» Мартынов якобы стрелял 3-й раз в жизни – бессовестное вранье со стороны его сына, будто бы косоглазием объясняется, что он попал в поэта случайно. Интересно и другое: сын Мартынова заявил в той же статье о том, что дуэль состоялась не 15 июля (27-го по новому стилю), а 29-го, якобы с момента вызова прошло не 3 дня, а 2 недели. Все это, как писал В. Розанов, явно носит «убаюкивающий, обеляющий Мартынова характер». А ссылки вновь и вновь на «несносный» характер поэта стал к тому времени общим местом. Так или иначе, но сын винного откупщика Н. Мартынов умер в своей «родовой» постели в середине декабря 1875 года, пережив поэта на 34 года. Как написал Б.Пильняк, «в завещании своем он наказал никаких надписей не делать на его могильном камне, даже имени, дабы имя его было стерто песком времени…» Что касается поэта, то через 250 дней после гибели Лермонтова, его бабушка Е.Арсеньева добилась перезахоронения обожаемого внука в усыпальницу в Тарханах. К сожалению, точное место дуэли потерялось, хотя в 1915 году и был поставлен условно на месте гибели поэта обелиск из кисловодсткого песчаника с квадратной оградой из столбов, соединенных цепями и грифами по углам. Неизвестно и место захоронения поэта на Пятигорском кладбище: когда гроб перевозили в Траханы, могилу с надгробием засыпали и сровняли. Лишь рисунок приятеля Лермонтова Арнольди сохранил ее для потомства.
Лермонтов погиб на самом взлете своего таланта, как и Пушкин. И как Пушкин, он собирался писать большой роман о Кавказской войне при Ермолове. Об этом упоминал в большой работе «Лермонтов и Ермолов» известный литературовед И. Андронников. По его мнению, поэт хотел охватить не только военную жизнь на Кавказе, но и Персидский поход, гибель Грибоедова в Тегеране. А если вспомнить, что в последний год своей жизни он сдружился с братом Пушкина Львом Сергеевичем, постоянно виделся с ним - тот служил в его отряде разведчиков, а ранее участвовал в персидской войне, то наверняка они беседовали о политике и войнах. Может тогда лермонтов и узнал о замысле Пушкина писать историю ермоловских войн на Кавказе, и как бы хотел принять «эстафету» великого предшественника. Но все это так и осталось мечтами, неосуществленными замыслами. О том, что Лермонтов был знаком с Ермоловым есть доказательства. Связаны они с командующим войсками на Кавказской линии генералом, графом П.Х. Граббе, который поддерживал отношения с опальным генералом, посылая к нему с письмами не только князя Эристова, но и Лермонтова с поручением передать ему что-то устно. Будучи в последний свой отпуск в Петербурге, Лермонтов виделся с ним перед отбытием на Кавказ. Ермолов прибыл туда же для аудиенции с царем по случаю свадьбы наследника. Интересно, что в дороге поэт написал стихотворение «Спор», в котором описал могучее движение русских войск на Кавказ под предводительством Ермолова. Не удивительно, что когда Ермолов узнал о гибели Лермонтова, он впал в ярость. Сохранились воспоминания П.Бартенева, в которых он записал слова генерала о том, что уж он не спустил бы этого Мартонову. «Если бы я был на Кавказе, я бы спровадил его; там есть такие дела, что можно послать да, вынувши часы считать, чрез сколько времени посланного не будет в живых. И было бы законным порядком. Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа или знатный: таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождешься!» - сказал он. Как ни странно, эту же мысль продолжил и В.Розанов в одной из статей, написавший, что в лице Лермонтова русская литература была срезана в самой «кронке, а не был сломлен, хотя бы и огромный, но только побочный сук... кронка была срезана, и дерево пошло в суки». Под суками он имел в виду и Гоголя, и Тургенева, и Толстого с Достоевским. Справедливо ли такое суждение, но ясно одно даже спустя 178 лет: гибель Лермонтова нанесла русской литературе невосполнимый удар.
К сожалению, на годовщину в Кисловодске случился акт вандализма, хулиганы украли бронзовый бюст поэта. Зато в Пятигорск съехались почтить его память потомки по линии отца, четвероюродные и еще более дальние родственники. С родственниками по отцу у Лермонтова почти не было отношений, а по линии бабушки неизвестно остались ли потомки и где они находятся. Найти их - дело будущего, но определенно можно утверждать одно: память о поэте не умрет, как и его бессмертное творчество.