Солнцецвет или приключения светлячка

Глава 1. Терезка.

     Однажды, солнечным, теплым утром на опушке леса под большим листом лопуха появился на свет маленький жучок. Звали его Вовка. Открыв глаза, Вовка долго смотрел на огромный лист, закрывавший от него всё небо.
- Где я? – пропищал Вовка, - И где моя мама?!
Ма-ма! – робко произнес Вовка, - Ма-ма! Вокруг было тихо, и только где-то высоко в кронах деревьев звенели трели проснувшихся птиц.
- Мааа-мааа! – захныкал Вовка и заработал лапками, пытаясь перевернуться. Всё громче и громче он звал её, как вдруг раздался чей-то голос.
- Чего развопился, ни свет ни заря?!
     От неожиданности Вовка замер. С листа лопуха глядела на него огромная пучеглазая голова зеленого цвета.
- Ты кто? – спросила голова.
- Я?… Вовка.
- У нас на опушке много всяких Вовок. Роду-племени ты чьего будешь?
- Как это? – спросил озадаченный Вовка.
- Я, к примеру, гусеница, а ты?
- Не знаю…
- Так не бывает! Каждый должен знать кто он, иначе не найдёшь свой шесток.
- Какой шесток?
- Какой же ты ещё глупенький! Ну, говорится так – «Каждый сверчок, знай свой шесток!»
Иначе впустую жизнь проживёшь.
- А Вы знаете свой шесток? – спросил Вовка, немного осмелев.
- Ха! У меня не шесток, а листок! Гусеница я! Вообще-то я живу вот на этой берёзе, а здесь случайно оказалась. Вчера такой переполох случился! Главный наш враг, дятел, облаву устроил на нас. Пришлось вниз прыгать. Лист лопуха меня спас, иначе в лепёшку.
- А кто такой этот дятел? – спросил Вовка, с опаской озираясь по сторонам.
- Дятел, это лесной борец за чистоту! – воскликнула гусеница и стала спускаться с лопуха на землю. Он твердит, что мы - паразиты леса! Истребляет нашего брата сотнями! Но он не знает, что мы вредные только в этой жизни.
- Как это?
     Гусеница, наконец, сползла на землю, и Вовке показалось, что он совсем крошечный рядом с ней.
- Терезка, будем знакомы! – произнесла гусеница и протянула Вовке одну из своих лапок.
- Есть старая легенда о «справедливости» – продолжила Терезка. Гласит она, что мы, гусеницы, не всегда были такими страшными и вредными. Когда-то давным-давно у нас были красивые крылья, и мы могли летать и питались нектаром. Но однажды одна легкомысленная особа решила попробовать листья на вкус. Вот с тех пор мы жуем эту зелень. Видишь, какая я зелёная?
-Да! Впрочем, я бы с удовольствием попробовал бы вашей зелени, – сглотнул слюну Вовка.
- Еще не завтракал?
- Нет.
- Ладно, возьму тебя с собой, давай переворачивайся! Терезка протянула Вовке лапку, тот поднатужился и перевернулся на брюшко.
- Ой, какой ты красивый! – воскликнула Терезка, увидев Вовкину спинку. Кто же ты такой? Сколько живу на нашей опушке, а таких жучков не видала!
- Я себя не вижу, - с сожалением произнес Вовка.
- Ты очень похож на Августина.
- На какого ещё Августина?
- Когда-то давно была у меня подруга, а у этой подруги была любовь. Звали его Августин. Был он королевских кровей, богатый красавец. Что ни вечер, с новой подружкой. Все гусеницы на нашей берёзе были в него влюблены. Да только разбился он.
- Неужели? – огорчился Вовка.
- Сумерки в лесу очень коварные, стоит зазеваться, как уже ночь. Не долетел он до дома. Жаль, я забыла, какого роду-племени он был.
     Ладно, пора завтракать, ступай за мной! – произнесла Терезка и направилась к стоящей неподалеку большой берёзе.

     Вот так начался первый Вовкин день на опушке.
     Он семенил за гусеницей, слушая бесконечные истории, и всё ему было удивительно интересно.
- Так вот, - продолжала гусеница, - старики говорят, что тот из нас, кто выдержит испытание тьмой и холодом, обретёт снова крылья и неземную красоту.
- А кто не выдержит? – пыхтел сзади Вовка.
- Тот будет в вечной темноте.
     Пожалуй, хорошо, что он не гусеница, подумал Вовка. Уж слишком рискованное это дело. Да и неизвестно, достанутся ли тебе эти крылья или кому другому.
- А кто же я? – думал дорогой Вовка. Надо будет обязательно это выяснить.
     Так, за разговорами, они незаметно пришли к дому Терезки.

     Домом гусеницы служила большая червоточина под берёзовым суком. Внутри было сухо, темно и пахло корой и дёгтем.
- Почему у вас так темно? Вы что… Бум! Бах! Вовка споткнувшись, покатился по полу.
- Почему, почему?! – недовольно проворчала Терезка, - Потому что в отличие от своих подружек с верхних этажей, я надеюсь получить свои крылья и не высовываюсь лишний раз. Они живут в светлых просторных червоточинах с видом на опушку, и что толку? Вчера их «красноголовый» первыми и слопал. А моя квартирка хоть кривая и тёмная, зато надежная. Запомни Вовка, если хочешь получить свои крылья, не высовывайся!
- Но ведь я не гусеница?! – возразил Вовка.
- Ну и что! У каждого будут свои крылья!
     Располагайся, сейчас будем завтракать, – подобревшим голосом пробурчала Терезка.

     Вовка сел на ворох сухой травы. Глаза уже привыкли к темноте, и он стал осматриваться.
- А вообще у вас уютно – произнес Вовка, желая задобрить Терезку.
- Да, скромно, но со вкусом! Не люблю излишества. Ради них многие готовы у муравьёв в колонии месяцами работать. Того, что есть, им не достаточно.
- А кто это - муравьи?
- Муравьи - это подземный народ. Вечно они в заботах, в трудах. Сами не спят и другим не дают. Хочешь богато жить, иди работать на них. Только я тебе этого не советую.
- Почему? – спросил Вовка, внимательно глядя (лучше сказать «наблюдая»), как Терезка накладывает что-то съедобное в деревянную миску.
- Подружка моя, Мыська, с третьего этажа, бросила всё и подалась к муравьям на заработки. Спустя несколько дней пришло от нее письмо. Писала она, как тяжело ей приходится, какую непосильную работу на неё возложили муравьи. И хотела бы она обратно вернуться, да уже нельзя. Порядок у них такой, что, если берешься за работу, должен полностью её выполнить, иначе выгонят и не заплатят ничего.
     Пришлось ей, бедняжке, терпеть. Похудела так, что одни глаза огромные остались, а потом и заболела. Вскоре перестали письма от неё приходить. Уж не знаю, что с ней стало.
- Вот, держи, - Терезка протянула Вовке что-то жидкое и зелёное в миске.
- Спасибо! Вовка макнул в миску лапку и облизал. Мордочка его тут же исказилась кислой гримасой.
- Я тебя предупреждала! – захихикала гусеница, расплываясь в улыбке.
- Извините, но ведь это невозможно есть! – воскликнул Вовка, - Такая кислятина!
- Так уж и быть, угощу тебя деликатесом! – произнесла добрая Терезка и полезла в дальний угол. Долго гремя и шурша, достала она жёлтый шестигранный бочонок.
- Вот! Знакомый трутень по дружбе прислал из соседнего роя. Это соты с медом! Храню для особых случаев. Открыв крышку, она протянула бочонок Вовке. В нос ударил терпкий и сладкий аромат, в животе что-то ёкнуло, и Вовка запустил лапку в бочонок. Сладкая липкая масса растеклась по губам, и от удовольствия он зажмурился. Словно солнышко озарило всё вокруг, и стало светло. Вовке чудились ароматные, спелые луга, душистые цветы и травы.
- Как много тебе ещё предстоит попробовать, - задумчиво произнесла Терезка, глядя на блаженную Вовкину мордочку.

     Наевшись, Вовка растянулся на травке.
- Большое… Ик… Спасибо! – произнёс Вовка, чувствуя сладкую истому. Как вы можете хранить такую вкуснятину?
- Я не могу часто есть мёд, меня тошнит, - ответила Терезка, убирая бочонок обратно в свои закрома.
- А я всю жизнь только мёдом бы питался, меня от него не тошнит!
- Чтобы питаться мёдом, нужно много работать, как пчёлы. Вряд ли ты справишься. Правда, есть в улье удивительные жильцы, трутнями их зовут. Не работают они, живут, как короли, только едят, пьют, спят и развлекаются. И как их только пчёлы терпят?
- Вот это жизнь! – воскликнул Вовка, - Вот бы мне так!
     Он закрыл глаза и уже представил себе нескончаемое море мёда, как вдруг сердитый голос пробурчал:
- Жизни сладкой захотелось?!
     Вовка открыл глаза. На него в упор глядела огромными своими глазами Терезка.
- Мой знакомый трутень, тот, что прислал мне этого мёда, рассказал мне страшную тайну.
- Какую тайну? – оживился Вовка.
- Никто из трутней не знает когда, но однажды, приходит день, когда их изгоняют из улья. И тогда смерть! Без еды, без крыши над головой, они какое-то время скитаются по опушке, а потом погибают.
- Но почему их изгоняют, они ведь ничего плохого не делают?! – возмутился Вовка.
- Трутень рассказывал, что когда-то, давным-давно, пчёлы дали клятву «равенства». Никто не имел права есть больше другого. Все трудились на благо улья и берегли мёд от шершней и ос. Но однажды, у королевы появился любимчик. Она баловала его. Разрешала не работать, как все, и мёда он ел за троих. Вот с тех пор стали рождаться трутни в ульях.
- Но кто же тогда их изгоняет, если они любимчики самой королевы? – не унимался Вовка.
- А этого никто не знает. Поэтому живут они хоть и сытно, но в страхе. Некоторые считают, что мёд имеет волшебную силу. Губит лентяев.
     Терезка внимательно посмотрела на Вовку и добавила:
- Не летай к улью, беспечная жизнь добра тебе не принесёт.
- Вот ещё! – в голосе Вовки мелькнуло недовольство. Грёзы о медовом рае стали блекнуть. Я могу съесть весь этот бочонок меда, и мне ничего не будет!
     В глазах вспыхнули дерзкие огоньки.
     Терезка села в угол и, не моргая, молча уставилась на Вовку.

Чего уставилась? – подумал Вовка, - Сочиняет всякие небылицы, чтобы отвадить меня от мёда.
     А Терезка в эту минуту думала о том, как прав оказался богомол, когда говорил, что даже одна капля мёда способна одурманить. Ах! Зачем же я тебя угостила?!
     Гусеница с горечью вздохнула. Ей вдруг стало ясно, что Вовка пропал. Неземной вкус мёда зародил в его душе тягу к беспечной жизни.
- Чего я тут сижу? - думал в это время Вовка, - Полечу я искать этот улей.
- Спасибо за угощения, пожалуй, мне пора, - затараторил Вовка, собираясь к выходу.
- Куда ты? Может, ещё посидишь, мне скучно одной? Да и опасно сейчас высовываться, у птиц завтрак, - с надеждой в голосе произнесла Терезка.
- Птиц бояться, мёда не пить! – с бравадой выкрикнул Вовка и, расправив крылья, вылетел из червоточины.
- Не забывай о своих крыльях! – крикнула на прощанье гусеница.
- Вот глупая, - подумал Вовка, планируя меж ветвей берёзы, - Они у меня уже есть, чего мне о них думать!


     Неподалеку от берёзы, где жила гусеница Терезка, росла высокая, дикая груша.
Все обитатели лесной опушки мечтали поселиться на этом чудесном дереве. Но это было не так-то просто. Высоко в кроне, в просторном дупле, пчёлы устроили улей. С раннего утра и до позднего вечера пчёлы-солдаты охраняли окрестности от незваных гостей и врагов. Даже птицы побаивались охотиться в ветвях груши, из опасения быть атакованными чуткими стражами. Но те, кому посчастливилось здесь поселиться, жили безмятежной, сытой жизнью под защитой пчёл. Здесь было самое дорогое жилье на опушке.
     Весной цветущая груша манила к себе ароматом и поила сладким нектаром. Летом укрывала от зноя густой листвой. А осенью, когда созревали плоды, она устраивала своим обитателям настоящий пир. В сравнении с грушей, берёза, на которой жила Терезка, была настоящим захолустьем. Здесь же царила роскошь и изобилие. В просторных, светлых комнатах жили богачи и красотки. Чтобы поселиться хотя бы на нижних этажах Грушеграда (так называли жильцы своё поселение), нужно было жизнь потратить, работая на рудниках муравьев.
     Муравьи так же неспроста устроили свой огромный муравейник у самого основания дерева. Сколько наивных глупцов стремились к ним на заработки, в надежде поселиться в райском Грушеграде. Муравьи также служили охранниками у богатеньких жильцов, отгоняя любопытных зевак и воришек.
     Но, конечно, самым ценным в Грушеграде был мёд. Пчёл боготворили и готовы были ради них на всё, только бы не потерять жильё на груше. В подполье действовала настоящая медовая мафия, главарями которой были те самые трутни. Они были негласными королями Грушеграда, потому что через них шла контрабанда мёда. Правда, у пчёл была служба безопасности, которая тайно следила за главарями, и однажды наступал день, когда один из них бесследно исчезал. Мгновенно продажа мёда прекращалась, мафия «ложилась на дно», а цены на мёд взлетали до небес. Но проходило время и всё возвращалось в своё русло.

     В это утро, когда Вовка решил, во что бы то ни стало найти знакомого трутня Терезки, главари медовой мафии собрались на тайную встречу. Где-то на нижних этажах Грушеграда у них были потайные комнаты для совещаний. Обсудив свои преступные планы, главари решили отдохнуть. На просторной террасе, освещенной солнцем, лёжа в мягких шезлонгах, они вспоминали недавнее исчезновение своего Гречишного короля. Между шезлонгов юрко шныряла официанточка мошка, разнося деликатесы, коктейли и сладости.

- Что будем делать, Господа? Гречишный поток остановился, дело серьёзное! – прохрипел старейший и самый влиятельный трутень, владеющий самым дорогим мёдом из белой акации.
- Надо срочно найти замену! – встрепенулся молодой и горячий трутень, только-только вступивший в банду.
- Утихни! Ты ещё не знаешь, но у нас нет замены. В коем-то веке мы не можем найти достойного, сплошные пустозвоны вроде тебя! Что у тебя за прошлую неделю? План выполнил?
- Нет… - потупился молодой трутень.
- Работничек! Ваши предложения, Господа? - прохрипел главарь, но не успел он ещё прокашляться, как мирное заседание было прервано незваным гостем. Откуда-то сверху, прямо в середину террасы свалился чужак.
- Облава! – закричал молодой трутень и хотел уже спасться, но в ту же секунду охрана кинулась к нарушителю и связала его.
- Ой, ой, ой! Больно ведь! – завопил Вовка, - Отпустите меня, я ничего плохого не сделал!
Старый главарь подошел к чужаку.
- На кого работаешь, шпиончик?!  Кхе, кхе, кхе… Прокололся! Ха, ха, ха! Ну, ничего, ты нам все расскажешь! Может, ты знаешь, что стало с нашим Греком?!
- Я не знаю никакого Грека! – захныкал Вовка, - Я от гусеницы…
- Кхе, кхе, кхе… Какая гусеница, шпиончик, придумал бы чего получше!
- Вон с той берёзы, - кивнул головой Вовка.
     Главарь замахнулся на Вовку, как вдруг услышал за спиной:
- Погоди Коба!
     С одного из шезлонгов приподнялся невероятно толстый трутень.
- Кац, ты что, знаком с ним?! – удивленно спросил главарь.
- Подведите ко мне этого заморыша, - произнёс Кац.

     Охранник ткнул Вовку в спину и тот, споткнувшись, полетел прямо в ноги Каца. Схватив Вовку за грудки, трутень притянул его к себе:
- Так откуда, ты говоришь?
     Положение было безвыходное и Вовке пришлось солгать.
- Меня послала гусеница Терезка, вон с той березы. Она сказала, что здесь живёт её знакомый трутень! – выпалил всё как на духу Вовка, задохнувшись от волнения. Ведь всё было наоборот. Первый раз в жизни он солгал и почувствовал в груди что-то жгучее.
- Так ты знаком с Терезкой?! – воскликнул Кац.
- Да! Она моя лучшая подруга! – выпалил Вовка и поперхнулся.
- Кац, кто такая эта Терезка? – прохрипел Коба.
- Ты не помнишь? Я рассказывал тебе, как одна гусеница укрыла меня от преследования. Агенты были у меня на хвосте, ещё чуть-чуть и крышка. Терезка спрятала меня, рискуя жизнью. Если бы не она, не сидеть мне сейчас в этом шезлонге и не попивать коктейли.
Хотел я отблагодарить ее. Предлагал даже квартиру в Грушеграде, но она отказалась. Бескорыстная!
- Дурочка она бескорыстная! – захохотал главарь, - Кхе, кхе, кхе.

Вот так дела! – думал в это время Вовка

- Так зачем она тебя послала ко мне? – обратился Кац, немного подобрев.
     В груди у Вовки горело огнём. Такой шанс выпадает только раз в жизни. Но для этого опять нужно было соврать. В глазах потемнело и в горле пересохло.
- Ты что заснул? – рявкнул охранник и больно ткнул Вовку в бок.
- Ай! Я сирота! – опомнился Вовка и пустил слезу. Терезка сказала, что Вы поможете…
     Вовка слышал, как громко стучит его сердце. Ещё чуть-чуть и оно выдаст его ложь.
     Кац откинулся на шезлонг и молча глядел на Вовку, не отрывая взгляда.
- Кац, ты что задумался? – прохрипел Коба, - Или, может, ты его в улей с собой заберёшь? Сдадим его муравьям в рабство и отыграем своё!
- Остынь Коба! Ты хочешь, чтобы я прослыл лжецом? Кац всегда держит своё слово. А я Терезке обязан жизнью.
- Твое право Кац. Считаю на сегодня заседание оконченным. Расходимся тихо и незаметно, - произнес старый главарь. Трутни загудели и исчезли в тайных коридорах.
     Когда Вовка и Кац остались одни, трутень первым заговорил:
- Меня зовут Кац. Я - цветочный король Грушеграда! А ты кто?
- А меня зовут Вовка, но кто я такой ещё не знаю. Терезка сказала, что я обязательно должен найти свой шесток.
- Бывает и такое, – подумал Кац и улыбнулся.
- Скажите, а что значит цветочный король? Вы хозяин всех цветов?
- Какой ты ещё молодой и глупый! Я хозяин не цветов, а всего цветочного мёда.
     И, рассказав вкратце, кто он такой и как живёт, Кац добавил:
- Теперь тебе обратной дороги нет. Будешь жить рядом со мной.
- В улье! В самом Грушеграде! – воскликнул Вовка и перед глазами поплыли медовые реки. Вот так удивительно и внезапно изменилась Вовкина жизнь.



Глава 2. Грушеград.

     Грушеград предстал пред Вовкой в таком ослепительном величии, что закружилась голова. Ему казалось, что он попал в какую-то сказочную страну, где всё сияло, благоухало и искрилось роскошью. Роскошь, пожалуй, была главным в Грушеграде.
Квартиры богатых жильцов соединялись с просторными аллеями для прогулок. На каждом углу были рестораны и кафе, где отдыхающая публика наслаждалась изысканными яствами. Большие залы для балов, открытые террасы, ажурные лестницы, соединяющие этажи - всё было украшено золотом и серебром, которые добывали муравьи.
Не меньшее впечатление произвели на Вовку жильцы Грушеграда. Они источали счастье и удовольствие от жизни. Робко прячась первое время за широкую спину Каца, Вовка наблюдал, как обращаются друг к другу богачи и красотки и старался запомнить всё до мелочей. На вопрос, кто это прячется у Каца за спиной, трутень представлял Вовку как своего дальнего родственника. И хотя поначалу Вовке было неловко, но спустя уже несколько дней он заметил, как ему также стали кланяться те, кто раньше его бы в упор не заметил. Быть родственником Каца, пусть и дальним, оказалось очень выгодно. Стать своим среди богачей, не имея ничего за душой, было просто чудом. Хотя это поначалу у Вовки не было ничего за душой. Через некоторое время Кац стал выдавать ему деньги для развлечений. Поначалу не много, а потом у Вовки появился свой собственный, личный казначей рыжий таракан, который выдавал ему деньги по первому требованию.
Кац был очень богат. Никто не знал насколько. Вряд ли в Грушеграде было много таких, как он, кроме его дружков главарей.
     Теперь Вовка был почти «свой». Его поселили в отдельную квартиру неподалеку от Каца.
     Трутень приставил к нему охранника и прислугу и подарил удивительную вещицу, которая имела всемогущую силу. Это была небольшая золотая карточка, которая давала право на всё! Буквально все двери открывались перед Вовкой, когда он предъявлял ее. Он мог без приглашения попасть на любой бал, обедать в самых дорогих ресторанах и покупать любые вещи. Тайна карточки была проста, на ней красовалось имя Каца, которое и было пропуском в роскошную жизнь.
- Даже когда меня не станет, - говорил Кац Вовке, - С этой карточкой ты будешь жить в сытости и роскоши до конца твоих дней. Береги её и никогда не снимай с себя.
С этими словами трутень повесил Вовке на шею карточку на золотой цепочке.

     Первое время Вовка выходил в свет только со своим благодетелем, но так как Кац был очень занятой трутень, то в скором времени Вовке пришлось привыкать к самостоятельной жизни. Он завел знакомства, хотя это было не сложно. Когда кто-то узнавал, что Вовка родственник самого Каца и что у него есть золотая карточка, то сам спешил выразить свое почтение и представиться. Тут же следовало приглашение в гости или на ближайший бал. Вовка с радостью принимал приглашения, и уже спустя какое-то время количество друзей и знакомых стало просто огромным.
    Особо приятными были лучезарные улыбки красавиц, которые одаривали Вовку своим вниманием. Пчёлки в Грушеграде были на особом положении. Они купались в роскоши и были завидными невестами. Лучшие места были только для них. Самые редкие яства и напитки тоже для них. И Вовка старался быть как все. Он щедро угощал своих новых подружек дорогими напитками и фруктами, ловя на себе их очаровательные улыбки.

     Как-то раз Вовку пригласили на бал в «Триумф». Это был самый дорогой зал, доступный только избранным, и, конечно, Вовка не мог отказать. «Триумф» был необычный, в нём не было ни одного окна. Собравшуюся у дверей публику запускали в совершенно тёмный зал. Закрывали двери. А затем консьерж-паук открывал маленькую дверцу под самым потолком. Через узкую щель, врывался тонкий луч света, и вдруг в мгновение ока зал вспыхивал огнём, и становилось светло. Тысячи маленьких золотых зеркал были расположены на стенах под разными углами, и когда луч света падал на одну из них, то он попадал в ловушку. Пытаясь вырваться наружу, он метался, отражаясь от множества зеркал, заполняя собой всё пространство зала.
     Каждый раз этот трюк приводил публику в неописуемый восторг. Вовка же был просто потрясен! Казалось, даже воздух превратился в жидкое золото!

     Вскоре выяснилось, что на балах не обязательно было танцевать. Многие мужчины толпились группками у стен, весь вечер рассказывали смешные истории и хохотали. Молодые красавицы сменяли танцы беседами. Медленно фланируя меж мужчин, они заводили новые знакомства и обсуждали новости Грушеграда.
     Официанты разносили бесчисленные напитки, фрукты и сладости. В зале царил праздник счастья и изобилия. Вовка, к сожалению, не знал ни одной смешной истории, и вообще мало что знал в своей короткой ещё жизни. Поэтому старался больше слушать и запоминать, чтобы потом в другом месте пересказать то, что услышал. Сложней дело обстояло с подружками. Вовка робел и не знал ещё как себя вести. Глядя, как другие раскованы и веселы, он пытался подражать им, только веселя этим присутствующих.
В женском обществе главными темами бесед были новости моды и последние происшествия Грушеграда. Всё было для Вовки необычно и интересно, но он не поспевал за другими. Когда он хотел что-нибудь рассказать, эта новость уже устаревала.

- Вова, как вам «Триумф»? - обратилась молодая пчёлка Лея к Вовке, который с удовольствием уплетал вишневый эклер.
- Восхитительно! Это волшебство света и золота! – воскликнул Вовка, радуясь, что может хоть как-то поддержать разговор.
- А знаете ли Вова, кто владелец этого прекрасного зала?
- К сожалению, нет.
- Мой дядя, трутень Коба, потратил целое состояние на это чудо!
- Ваш дядя, тот самый Коба? – удивленно переспросил Вовка.
- Тот самый! – горделиво ответила Лея и вздернула вверх прелестный носик. Но вы ещё не знаете, что несколько дней назад у меня был день рождения, и дядя подарил мне этот зал. Теперь я владелица «Триумфа».
     Все, кто был рядом, ахнули и стали наперебой поздравлять Лею. Лестные восторги лились нескончаемым потоком, а богатая наследница купалась во всеобщем внимании.
Вовка был уверен, что он никогда не станет ровней этим богачам и богачкам. И даже золотая карточка лишь отчасти это позволяла. Чтобы стать близким другом такой богатой красавицы, как Лея, нужно быть самим Коба или Кацем.

- Лея, вы теперь самая желанная невеста в Грушеграде! – воскликнул Вовка, пытаясь польстить красавице.
    Лея мило засмеялась и, протянув в знак благодарности лапку, сказала:
- Вы, Вова, большой умница! Сегодня ко мне уже сватался шмель Бишоп, но я ему отказала. Он старый волокита. Вчера он сватался к моей подружке Иле, сегодня ко мне, а завтра ещё к кому-нибудь.
- Бишоп тебя недостоин! – встрял в разговор жук-носорог, бывший полковник.
     Все стали наперебой обсуждать Бишопа, который кстати в это время сватался неподалеку к молоденькой бабочке.
- А кто такая Иля, я её не знаю? – спросил Вовка, пытаясь продолжить разговор, где он был интересен.
- Как, вы не знаете Илю?! – удивленно приподняла бровки Лея. Это моя любимая подружка, красавица, каких Грушеград не видел… Ну, конечно, после меня!
     Лея поправила причёску, ловя восхищённые взгляды.
- Я вас обязательно с ней познакомлю! Полковник, не могли бы вы послать кого-нибудь найти Илю? Я не вижу её в этой толпе. Полковник никогда не отказывал дамам. Подозвав лакея-муравья, он дал ему указание, и тот стремглав кинулся на поиски.

- А вот моя прекрасная Иля! – воскликнула Лея, глядя, как к ним подходит стройная пчёлка в пурпурной пелерине.
     Вовка замер от восхищения! Секунду назад Лея казалась ему самим совершенством, но Иля поразила его в самое сердце.
- Иля, познакомься с моим новым другом, - произнесла Лея, указывая на Вовку.
     Вовка протянул лапку, да так и застыл. Из-под пышных ресниц на него глядели два голубых агата, пронзительных и чистых.
- Иля! – произнесла пчёлка и сделала реверанс.
     Вовка пытался изобразить что-то согласно этикету, но в итоге только всех рассмешил.
- Иля, это Вова, родственник Каца и большой умница, - представила Вовку Лея, который не мог вымолвить сам ни слова.
- Родственник Каца?! – переспросила Иля и только теперь увидела на груди у Вовки золотую карточку. В глубине агатов скользнул странный всполох и тут же исчез.
- Приятно видеть новые молодые лица! – произнесла Иля, давая понять, что рада знакомству. От стариков прохода нет. Сейчас танцевала с генералом Диром, так этот старый вояка мне все лапки отдавил!
     Все как один прыснули смехом и стали обсуждать колченогого Дира, который с завидным упрямством стремился в танцоры.
- Наша воспитанность не позволяет сказать ему прямо, что танцор из него никудышный. Но, может, вы, полковник, намекнёте ему? – спросила Иля жука-носорога.
Полковник замялся и нехотя произнёс:
- Никак нет. Прошу прощения, но по рангу я не могу пристыдить генерала.
- Может тогда вы? – обратилась Иля к музыканту, сверчку Антонио.
- Драгоценная Иля, вы же не хотите, чтобы главного солиста Грушеграда сослали на каторгу к муравьям?
     И все снова зашумели, обсуждая неприступного генерала.
- Неужели здесь нет ни одного смельчака, кто мог бы замолвить слово за несчастных дам, вынужденных терпеть этого солдафона? – с вызовом в голосе воскликнула Иля.
     Все мгновенно замолкли, стыдливо переводя взгляд друг на друга.
- Я замолвлю! – выпалил вдруг Вовка и ужаснулся своей смелости. Никто не тянул его за язык. Будто кто-то другой за него произнёс слова. А слово не воробей!
     Вокруг повисла тишина, и все замерли, удивленные и восхищенные неслыханной храбростью новичка. Иля с удивлением взглянула на храбреца, но решила пожалеть юношу.
- Вы, Вова, не знаете, кто такой генерал, с ним шутки плохи. Поберегите себя.
     Но в такие минуты, когда на кону честь, когда при свидетелях брошен вызов, обратного пути уже нет.
     Вовка сделал неумелый реверанс и, повернувшись к центру зала, направился прямиком к генералу. От страха и собственной дерзости у Вовки перехватило дыхание. Он ещё не знал, что скажет Диру, но обратной дороги уже не было. Ему в спину глядели, не мигая, десятки восхищённых глаз в ожидании скандала.
     Подойдя к генералу, который оттаптывал лапки очередной бедняжке, Вовка глубоко вздохнул и, набравшись смелости, выпалил:
- Достопочтенный генерал Дир, не могли бы вы больше не приглашать дам на танцы!
     Генерал опешил от подобной дерзости и хотел было схватится за саблю, да вспомнил, что вход с оружием на бал воспрещён.
- Как ты смеешь указывать мне, юнец?! – закричал генерал, буравя наглеца глазами.
     Вовка перевёл дыхание и добавил очень тихо:
- Дамы жалуются… Вы причиняете им боль.
     Генерал вдруг отпрянул и замолк. Он был старый, жестокий вояка, но чтобы причинять дамам неудобства или даже боль? Такого он никогда бы не позволил. Наивный старик думал, что развлекает молоденьких красавиц своими колченогими танцами, а выходило, что он доводил их до слез.
     Пчёлка, танцевавшая с генералом и присутствующая при разговоре, была потрясена тем, как Вовка осадил старика. Дир извинился перед пчёлкой и, протянув Вовке свою костлявую сухую лапу, произнес:
- Я редко кого благодарю. Но ты, юнец, меня удивил! Ты не из робкого десятка. Мало здесь найдется смельчаков, дерзнувших сделать мне подобное замечание. Как тебя зовут?
- Вовка.
      Генерал окинул Вовку подобревшим взглядом.
- Ещё раз убеждаюсь, что в слабом теле может жить сильный дух!
      Генерал снял с себя большой золотой орден с ярко красным рубином и прикрепил его Вовке на грудь.
- Это орден за храбрость, носи его с честью. И помни, генерал Дир теперь твой верный друг!

     Что тут началось! Под овации и восторженные крики Вовка возвратился героем.
Такого поворота не ожидал никто. Большинство было уверено, что генерал сошлёт наглеца на каторгу, кто-то утверждал, что он вызовет его на дуэль. Но чтобы он получил от Дира орден?! Эту новость Грушеград обсуждал ещё очень долго. Когда Кац узнал о Вовкиной выходке, то был поражён.
- А малыш-то с характером оказался! – говорил он с гордостью своим дружкам трутням. С таким можно на отчаянное дело пойти!
     Но самая большая награда, которая ждала Вовку, это был восхищенный взгляд Или.
С этого дня он стал уважаемым жильцом  Грушеграда.


Глава 3. Иля.

     На одном из нижних этажей Грушеграда, там, где были самые дешёвые квартирки, жили разорившиеся торговцы, бывшие богачи и старики. Это были те, кто еще недавно блистал на балах в дорогих залах, швырял деньги на ветер и купался в роскоши. Но ничто не вечно в Грушеграде. И теперь приходилось доживать им свой век в трущобах.
     Для всех жителей лесной опушки эти «трущобы» были самой несбыточной мечтой. Но только не для тех, кто вкусил настоящей роскоши. Здесь царило уныние и печаль.
Тяжело смириться, зная, что где-то выше идет настоящая, наполненная (чем-то) жизнь, а здесь мрачный дух бедности. Особенно тяжко переносить подобную жизнь молодым и красивым. Тем, кто волею случая оказался за чертой и вынужден влачить жалкое существование.

     Иля вышла из своей комнаты, закрыла дверь на ключ и нехотя побрела к лестнице.
Лестница не сияла мрамором и золотом. Здесь она была деревянная, старая и скрипучая.
Каждый раз, поднимаясь в сияющий мир наверху, ей казалось, что она возрождается к жизни, а когда возвращалась домой, отчаяние вновь поглощало ее. Ещё недавно её приданому могла позавидовать даже Лея, а теперь она  стала для Или покровительницей. Она поддерживала её деньгами, покупала ей новые платья и хранила от всех в секрете, что случилось с Илей. Впрочем, многие знали, что Иля, племянница медового короля Грека, в мгновение ока разорилась, как только Грек исчез из Грушеграда. Она потеряла всё, кроме единственной квартиры, которая оставалась очень хорошим приданым. Иля хранила надежду, что сможет выйти замуж за состоятельного жениха и квартира была для неё последней надеждой. Но внезапно случилась немыслимая катастрофа. Без всяких объяснений её выселили на нижний этаж. Она получила небольшую сумму за отобранную квартиру, но что такое деньги? Они рано или поздно закончатся и тогда…
     Иля гнала от себя подобные мысли. Нужно во что бы то ни стало вернуть себе положение в обществе. Вчера на балу к ней сватался шмель Бишоп. Невесть какой жених. Но он хитрый старый скряга и как только он узнает, что Иля беднячка, то тут же её оставит.
- Красота без денег, страшная сила, - подумала Иля и улыбнулась.
     И хотя с женихами и вправду было туго, неожиданно для Или появился интересный вариант. Поначалу она решила, что Лея над ней смеётся. Но потом, выслушав доводы подруги, решила, что она права. Одно лишь тяготило ее. Ей очень не хотелось терять свой высокий статус, а жених как раз не обладал им. Он был богат и молод, приходился родственником одному из медовых королей и мог обеспечить Или безбедное существование. Все было хорошо… Но как он поведет себя, узнав, что Иля ему не ровня? Он был не такой, как все, даже имя у него было необычное – Вовка.

     А Вовка был на седьмом небе от счастья. После случая на балу он обрёл в глазах Или уважение и она согласилась встретиться с ним. Удача благоволила, и казалось, что всё ему подвластно. Кац опять окунулся в свои мафиозные дела и Вовка был полностью предоставлен себе.
     Встречу назначили у ресторана «ЛеЛак», расположенного на берегу живописного, искусственного озера. Вдоль берега была мощёная набережная и лавочки, на которых отдыхали парочки. Небольшой причал предоставлял желающим лодки на прокат и Вовка, сидя в ожидании, мечтах ( может быть, мечтал?), как прокатит Илю по озеру. Ему хотелось подарить ей весь мир, но он был уверен, что вряд ли чем удивит такую знатную пчёлку.
     Иля пришла в новой пелерине кораллового цвета с цветком жасмина на груди. Она была восхитительна! Вовка вскочил и стал рассыпаться в поклонах и реверансах.
- Довольно Вова! Вы очень галантны! – произнесла Иля, протягивая Вовке прелестную лапку.
- Это Вам, Иля! – Вовка держал букет нежно розовых миниатюрных пионов.
- Ах, я так люблю пионы! – воскликнула Иля, и маленький носик окунулся в нежные бутоны.
- Я заказал столик в ЛеЛаке, - произнес с гордостью Вовка, потому как желающих посетить этот ресторан было очень много.
- Обожаю этот ресторан!

     Дорогих гостей усадили за лучший столик с видом на озеро. Иля, вспомнив былую жизнь, оттаяла и, глядя на водную гладь, забыла на короткий миг о своей нелёгкой доле. А по озеру плыли белые и голубые лодочки. В них сидели влюбленные парочки, и всё было у них хорошо. Беззаботные деньки здесь проводила когда-то Иля.
     Вовка был очень возбужден. Не ударить в грязь носом было главной задачей вечера. Только лучшие блюда несли к их столу, только редкие напитки. Когда молодой кавалер осыпает свою возлюбленную щедрыми дарами, в этот момент он отдаёт дань красоте.
Иля была достойна лучших даров. Она об этом знала и принимала их со свойственной красавицам снисходительностью. А Вовка ещё больше распалялся, думая, что не может угодить. В такие моменты кавалер готов на самый безумный поступок.

     Иля скромно пробовала изысканные блюда и отставляла их в сторону. Вовка же еле сдерживал себя от того, чтобы не объестся. Ему стыдно было показаться невеждой, который уплетает все подряд за обе щеки. Наверное, поэтому он с тоской глядел, как официант уносит почти не тронутые блюда. Не достаточно иметь деньги, чтобы стать аристократом. Нужен аристократический дух, которого Вовке не хватало.
     Иля прекрасно всё видела, но золотая карточка на шеи кавалера была дороже манер.

- Вы излишне щедры, - произнесла Иля, - Не стоит так тратиться, я не голодна.
     А Вовка успокоился, только когда накормил бы свою прелестную спутницу до коликов.
- Неужели не вкусно? – спрашивал Вовка, глядя, как персиковые пирожные официант уносит со стола, а следом появляется ванильный торт с черничным кремом.
- Всё очень вкусно! Но нужно знать меру, - отвечала Иля.
- Какую меру? - буравил Вовка торт глазами, еле сдерживая себя.
- Как какую? Разве вы не слышали древнего предания о мёде? Впрочем, это не только к мёду относится.
- Что за предание?
- Говорят, что одна капля мёда способна одурманить слабую душу, - произнесла Иля. А также красота способна на это! Иля кокетливо повела бровкой, но Вовка не понял намека.
- Слышал я уже эту историю! – воскликнул Вовка. Терезка мне рассказывала.
- Кто такая Терезка? - заинтересовалась Иля.
- Гусеница с соседней берёзы.
- Ты водишься с гусеницами? Да ещё с опушки? – удивленно спросила Иля, как-то странно взглянув на своего кавалера.
- Нет. Она просто моя знакомая. Это благодаря ей я попал в Грушеград, - ответил Вовка и тут же осёкся. То, как он попал в Грушеград, пожалуй, не стоило никому говорить, даже Иле. Но было поздно. Любопытная пчёлка зацепилась за эту историю, и как Вовка не пытался увильнуть, а всё выложил ей как на духу.

- Ах, вот кто ты на самом деле! – думала Иля, глядя, как Вовка нервно ёрзает на стуле, не зная куда себя деть. Как несправедливо мир устроен, размышляла она. Безродный самозванец стал в одночасье богат и уважаем, а я, племянница Грека, прозябаю в нищете. Желание найти в лице Вовки выгодного жениха, вдруг сменилось новым чувством. Оно медленно выползало откуда-то из тайников души, делая взгляд другим.
     Вовка понял, что сболтнул лишнего и клял себя за это. Пауза затянулась, надо было что-то говорить, но в горле стоял ком. Катание на лодочке уже не казалось столь романтичным, и Вовке захотелось в отчаянии сбежать к себе.
- Может, покажешь, где ты живёшь? - спросила неожиданно Иля, разрядив затянувшееся молчание.
- С удовольствием! – воскликнул Вовка, подскочив на стуле.
     Иля взяла Вовку под лапку и они неспешно пошли вдоль набережной. Навстречу шли знакомые парочки, они приветствовали их поклонами и улыбками, и на какое-то время Вовке стало легче. Он шёл важный и гордый собой. С ним была первая красавица Грушеграда, на груди красовался рубин за храбрость и золотая карточка.

     Они прошли по набережной и свернули на аллею Роз, ведущую в «Королевский район».
     По мере того, как они приближались к месту жительства Вовки, Илю всё больше и больше охватывало волнение.
- Ты живёшь в самом центре? – спросила она.
- В одной из лучших квартир! – с гордостью ответил Вовка.
     И вот, когда они уже подошли и он хотел распахнуть пред Илей дверь, случилось нечто совсем неожиданное.
- Так вот кто теперь живет в моей квартире! – воскликнула Иля. Это из-за тебя я вынуждена прозябать в трущобах!
     Она в гневе швырнула пионы на пол и в слезах убежала прочь.
     Вовка стоял обескураженный и ошеломлённый. Не понимая, что произошло, он понял главное - ему больше никогда не видать Илю.
     Жгучие слёзы душили его. Отчаяние потери, казалось, раздавит его ранимую душу, и ему хотелось сбежать, куда глаза глядят. Так прекрасно всё складывалось и так внезапно всё рухнуло. Он искал причину, где провинился, и не мог найти.




Глава 4. Изгнание.

     Следующие три дня были невыносимо мучительными. От Или весточки так и не было. Кац пропадал где-то на тайных встречах с главарями. А Вовка терзался муками наедине с самим собой. Даже любимый мёд казался горьким и противным. Ни есть, ни пить не хотелось. Хотелось вынуть из груди жгучую боль. Даже выйти в свет Вовке было стыдно. Ему казалось, что все тут же увидят его душевные терзания и слабость. А ведь он награжден орденом за храбрость. Какой стыд! Как может орденоносец быть таким слабаком? Сколько ещё мучился бы Вовка, если бы не внезапная новость. Охранник постучался в дверь и, войдя, прошептал:
- Господин Вова, разрешите доложить?
     Измученный Вовка лежал на постели и бесцельно глядел в потолок.
- Что там ещё?
- Страшная новость! Господин Кац пропал!
     Вовка так и подпрыгнул.
- Как пропал? – воскликнул он.
- Мои знакомые друзья из королевской гвардии сказали по секрету, что этой ночью была облава. Все главари успели скрыться, а Каца схватили. Приговор был приведён в исполнение – Изгнание!
- Изгнание?! Вовка не верил своим ушам. Как же так? Он ходил возбужденный по комнате, пытаясь понять, что же ему теперь делать.
- Позвольте дать вам совет? – обратился охранник к Вовке.
- Совет?
- Вам нельзя здесь больше оставаться.
- Но почему?! – воскликнул Вовка.
- Теперь, когда вашего покровителя больше нет, над вами нависла большая опасность.
     Вовка в испуге застыл, глядя на охранника.
- Было бы лучше, чтобы вы укрылись на нижних этажах Грушеграда. Там вас искать не будут.
- Но почему я должен скрываться? Я не понимаю?
     Охранник не успел вымолвить слова, как вдруг входная дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвались агенты службы безопасности. Одетые в чёрные комбинезоны и маски они одним видом заставляли дрожать. Вовка забился от страха в угол, а охранник, видя такой поворот событий, тихонько отошёл в сторону.
- Именем королевы! – громогласно начал старший лейтенант. Вы обвиняетесь в соучастии преступных действий по расхищению королевского имущества, мёда и прочих ценностей. Именем закона вы приговариваетесь к изгнанию из улья с конфискацией всего имущества. Приговор обжалованию не подлежит и будет приведён в исполнение сразу же после оглашения.
     Вовка буквально трепетал от страха. Горло сковало так, что он не мог вымолвить ни слова в свою защиту. Но всё же он произнёс:
- Я ничего не расхищал!
     Лейтенант достал другую бумагу и прочел:
- Согласно материалам следствия по делу главаря преступной организации трутня Каца, вы являетесь его родственником, живущим на его попечении, а, следовательно, причастны к расхищению королевского имущества.
- Но я не родственник Каца! – воскликнул Вовка, - Это ложь!

     Вдруг из-за спины лейтенанта показалась мошка-горничная, которая убирала Вовкину квартиру. Ничуть не стесняясь, она вышла вперёд и заявила:
- Я свидетель! Присягаю именем королевы, что господин Вовка заявлял, что он родственник Каца.
     Вовка хотел дать ей взбучку, но силы были явно не на его стороне.
- Как пировать за королевский счёт, так ты родственник Каца! – воскликнула в сердцах маленькая мошка, - А как ответ нести, сразу отрёкся!
     Лейтенант сложил бумаги в папку и произнес:
- Согласно приговору всё ваше имущество подлежит изъятию. Отдайте мне вашу золотую карточку.
- И орден у него отберите! – закричала мошка.
- Нет! – строго осадил ее лейтенант. Орден снять с его груди может только генерал Дир. Я же не имею таких полномочий.

     Вовка дрожащими лапками снял с шеи цепочку с карточкой и протянул её лейтенанту.
Два агента схватили его и вывели из квартиры. Навстречу попадались теперь уже бывшие знакомые и друзья Вовки, которые показывали на него и смеялись. Ещё никогда ему не было так стыдно. Как быстро исчезает дружба и симпатия, стоит только попасть в немилость судьбе. Вовка ещё надеялся, что это какая-то ошибка, но когда перед ним открылся служебный люк, стало ясно, что это конец.
     Не церемонясь, его схватили за лапки и вышвырнули прочь из Грушеграда.
     Яркое солнце ударило в глаза. Земля и небо закружились в калейдоскопе, и Вовка потерял горизонт. Ещё чуть-чуть и он разбился бы о землю, но буквально за мгновение до удара он расправил крылья и спланировал под куст дикой смородины.
     Переведя дыхание и немного успокоившись, он взглянул наверх. Высоко в кроне большого дерева осталась роскошная жизнь и Вовкина любовь. Иля теперь была не досягаема для него. Без Каца вернуться в Грушеград было невозможно. И Вовка в отчаянии застонал.
     Вдруг рядом послышалось какое-то шуршание. Вовка замолк и стал озираться вокруг.
- Не пугайся сынок, я не опасен, - прошепелявил кто-то.
     Вовка пригляделся. Из-за осыпавшихся сухих веток выглядывал старик. Поначалу Вовка даже не признал в нем бывшего трутня. Старик был в грязных и рваных лохмотьях, кое-как спасавших его от ночного холода. Худой и костлявый он был похож на сухостой.
- Кто ты? – спросил Вовка, чувствуя досаду от нежданного гостя.
- Я трутень, малыш… Точнее то, что от него осталось.
     Вовка с интересом повернулся к старику, чтобы получше его разглядеть.
- Так ты один из главарей?
- Когда-то я был королём гречишного мёда, а звали меня Грек, - произнёс с гордостью старик.
- Тот самый Грек?! – воскликнул Вовка. Вот так встреча!
     Старик сдвинул брови, пытаясь вспомнить, когда он мог видеться с незнакомцем.
- Я Вовка. Родственник Каца.
- Родственник Каца? – переспросил старик. Я хорошо знал Каца и точно помню, что у него не было родственников. Вот у меня осталась племянница в Грушеграде. Красавица Иля. Вовка как ужаленный подпрыгнул на месте.
- Не может быть! Иля ваша племянница?!
- А ты и её знаешь?
- Она моя любимая подружка! Тут Вовка понуро опустил голову, пряча предательские слёзы.
      Старик вздохнул.
- Как же тебя угораздило выпасть?
- Я не выпал, - вытирал слезы Вовка. Меня изгнали.
- За что?
- За то, что я родственник Каца.
- А что же Кац, неужели не помог?
- Каца ночью схватила охранка.
- Королева-матушка! – воскликнул Грек, - Вот и до Каца добрались! Как же ты жить то теперь будешь?
     Вовка пожал плечами. Он сам хотел бы знать.
- Привык, поди, к медовой жизни? Тут, дружок, всё по-другому. Если не сможешь найти себе пропитание, то долго не протянешь. Мне уже совсем малость осталась, еле ноги волочу. Вовка сорвал дикую смородину и, укусив, тут же выплюнул:
- Какая гадость! Разве можно этим питаться?
Старик улыбнулся.
- Можно. Главное найти себя. Я вот рождён в улье и всю жизнь рос в роскоши и сытости, потому, оказавшись на опушке, мне пришлось очень тяжело. Чужой я здесь, как ты чужой в Грушеграде.
- От чего же я чужой? – недовольно спросил Вовка.
- Я много повидал на своем веку. Тебе нужна свобода, а не роскошь. Сытость погубит тебя. Сначала ты перестанешь летать, а потом умрёшь от тоски.
- Уж лучше от тоски, чем от голода, - дерзко ответил старику Вовка.
- Ты ещё молод и глуп. Хлебнув горя и лишений я понял, что такое свобода… Посмотри на нас, трутней. Мы от сытости потеряли способность летать. Разве в Грушеграде ты видел, чтобы кто-нибудь летал?
     Вовка наморщил лоб. Трутень был прав, в Грушеграде все только ходили, как и он.
- А почему так? – спросил Вовка.
- Сытому не нужны крылья, - ответил трутень.
- Вот и Терезка мне говорила – «Помни о своих крыльях»! Я тогда так и не понял, что это значит.
- А значит это одно, - перебил его старик, - Все, кто попадает в Грушеград, теряют способность к полету.
     Вовка задумался, а потом произнес:
- Но почему же все так стремятся туда?
- Мёд всему виной.
- Мёд?
- Тот, кто вкусил его хоть раз, всю жизнь будет стремиться к роскошной жизни.
Вовка вспомнил, как он уплетал удивительный деликатес в гостях у Терезки.
- Что же мне теперь делать? Неужели нет возможности вернуться в Грушеград?
- Зачем?
- Я хочу вернуть Илю!
     Старик как-то странно свистнул и бесшумно затрясся от смеха.
- Почему вы смеетесь? – с негодованием спросил Вовка.
- Какой же ты глупенький и наивный! В Грушеграде никому нельзя верить, все вероломные и Иля тоже.
- Она же ваша племянница, как вы можете так говорить?! – возмутился Вовка.
- Что с того? Иля коварная пчёлка.
     Старому трутню было больно признаться, но он произнёс:
- Ведь это она выдала меня агентам.
     Вовка подпрыгнул на месте.
- Враки! Зачем ей это?
- Однажды она пришла ко мне с просьбой. Её подружка Лея, с которой они с детства соперничали в красоте, стала наследницей «Триумфа». И все женихи вились теперь возле неё. Иля просто сходила с ума от ревности. И попросила меня подарить ей что-нибудь такое, чтобы затмить Лею. А я ей отказал.
- Но почему, ведь вы же были так богаты?
- Она оскорбила меня, назвав старой калошей. Тогда я сказал ей, что она не получит ничего в наследство. Это оказалось моей роковой ошибкой. Через некоторое время меня схватили агенты и вот теперь я здесь.
     Вовка вдруг вспомнил встречу с Илей в ресторане. Ему тогда не показалось странным, как подробно она интересуется его связью с Кацем. Как расспрашивала про его привычки и друзей. Неужели это она? От негодования сердце билось, как сумасшедшее.
- Выходит и я здесь из-за неё? – спросил Вовка. Как она могла, ведь я ее любил?!
     Старик снова затрясся, смеясь в седые усы.
- Иля любит только себя и деньги! Поверь старому трутню, тебе ещё повезло, что не сдали в рабство к муравьям. Никому не верь! И мне тоже! - произнес Грек и вдруг схватил Вовку за грудки.
- Что вы делаете?! – завопил Вовка, пытаясь вырваться из когтистых лап старика.
- Отдай мне свой орден! – захрипел Грек, - Я куплю себе еды и мёда! Я умираю без мёда, отдай!
- Это мой орден! – закричал Вовка и изо всех сил рванулся прочь. Старик споткнулся о корягу и выпустил его из своих цепких лап. Вовка взмыл в воздух, глядя, как старый Грек грозит ему клюкой и манит к себе. Потрясенный коварством старого трутня, Вовка решил перевести дыхание и, увидев неподалеку Терезкину березу, решил проведать старую подругу.

     Червоточину гусеницы пришлось поискать. Несколько раз Вовка ошибся адресом и чуть не поплатился. Наконец, он нашёл знакомый вход под суком. У Терезки всё также было темно и пахло дёгтем. Войдя в дом, Вовка, как и в день знакомства, опять споткнулся и полетел кубарем по полу. Никого! В доме было тихо.
- Терезка, – позвал Вовка. Никто не ответил. Это я, твой друг Вовка! Тишина.
     Когда глаза привыкли к темноте, Вовка огляделся. Всё было, как и раньше, только в углу большим белым пятном светилось нечто. Вовка подошёл поближе. Там, где обычно отдыхала Терезка, подвешенный к потолку висел большой белоснежный кокон. Вовка аккуратно потрогал его лапкой. Нежные шелковые нити были туго закручены в спирали.
Он прислонился к нему ухом. Внутри было тихо, но Вовке показалось, что кто-то там мирно спит.
- Терезка, - позвал шепотом Вовка. Никто не ответил.
     На него вдруг напал страх. Он почувствовал себя совершенно одиноким и несчастным. Идти ему было некуда. Единственная подружка куда-то пропала. И всё сильней и сильней хотелось есть. Вспомнив, что у Терезки обязательно должны быть запасы, Вовка рискнул порыться в чужих шкафах. Здесь были бочонки с квашенными березовыми листьями, сушёными почками и прочая снедь. Зелень Вовке совсем не хотелось есть. На самой нижней полке он обнаружил шестигранный бочонок.
- Мёд! – воскликнул Вовка и тут же повеселел.
     Он уселся на охапку сухой травы и приготовился уплетать мёд, как вспомнил старого Грека. Трутень хоть и оказался коварным стариком, но его слова о Грушеграде и мёде были очень похожи на правду. Вовка вспомнил, как мило улыбались его знакомые, когда он был богат и уважаем, и как они же смеялись над ним, когда случилась беда. Что ради престижа многие готовы на подлость и предательство. И всё ради мёда. Ради сытости и роскошной жизни. Он не хотел быть похожим на них. Вовка отставил бочонок в сторону и, достав квашеные листья, стал завтракать.
- Какая кислятина! – пробубнил Вовка, пытаясь проглотить зелень. Неужели нужно питаться такой дрянью и жить в тёмном чулане, чтобы не потерять способность к полету?
Но, вспоминая свою жизнь в Грушеграде, он убеждался в том, что за всё то время ни разу не летал. Пожалуй, спустя какое-то время крылья сами собой откажут, как у трутней.
Пересиливая себя, Вовка доел свой завтрак и, растянувшись на сене, заснул уставший от волнений дня. Проснулся он от того, что в животе урчало и ныло. Снова хотелось есть, но только не листья. Он попытался жевать сушёные почки, но они были совсем пресными и невкусными.
- Как же Терезка могла так растолстеть от такой пищи? – удивлялся Вовка, а сам всё чаще посматривал на бочонок с мёдом. Единожды вкусив, душа его пленилась.
     Он уселся у входа, чтобы отвлечься от назойливых мыслей. В лесу раздавались трели птиц и разноголосое жужжание насекомых. Жизнь вокруг кипела, а Вовке казалось, что его жизнь остановилась. Все насекомые знали своё место, только он до сих пор не знал кто он и где его шесток. Бессмысленно было вот так сидеть и ждать. Нужно было что-то делать, но не на голодный желудок! Вовка решительно вернулся в дом и, открыв бочонок с медом, стал жадно его поедать.
     Сразу же мрачные мысли отступили, и желание куда-либо лететь пропало. Навалилась сонная истома и Вовка заснул блаженным сном. Так продолжалось несколько дней, пока мёд в бочонке не закончился. Вовка окончательно потерял силу воли и желание искать свой шесток. Единственное, что он хотел, так это вернуться в Грушеград. Но попасть туда можно было только одним путём – через Муравейник. Заработав достаточно денег можно было купить жилье в Грушеграде и вновь зажить беззаботной жизнью.


Глава 5. Муравейник.

     В большом, ярко освещённом зале канцелярии стоял шум и гам. Разношерстная насекомая братия, пришедшая устраиваться на работу в муравейник, обсуждала последнее чудо-изобретение муравьёв. В одном из отдалённых рудников обнаружен был фосфор. Удивительное вещество. Зал, в котором Вовка, как и многие другие, ожидал своей очереди, был как раз освещен фосфорными свечами. Тонкие палочки, расположенные вдоль стен, сами собой светились ярким зеленоватым светом, приводя жителей опушки в неописуемый восторг. Вовку, видевшего «Триумф», это не так сильно впечатлило, но то, что эти свечи светились сами собой, было удивительно. Вовка подумал, что, когда сотни фосфорных свечей появятся в Грушеграде, он станет ещё ослепительней и краше.
Фосфор был на вес золота, и все пришедшие страстно хотели попасть именно на этот рудник. По слухам там платили двойную плату и давали усиленные пайки. Вовка внимательно слушал, пытаясь средь гама понять, что да как, чтобы не прогадать.
- Братцы, говорят, на фосфорном руднике светло, как белым днём! Не то, что на угольных шахтах, где тьма кромешная! – горячился один маленький жучок.
- Враки! – встрял жук-короед.
- Я вот тебе задам!
- Враки, - повторил короед, - Я сам слышал от сержанта муравья, что фосфор сначала выносят на солнце и только тогда он светит.
- Когда я окажусь на руднике, я тебе записочку пришлю! – ехидно ответил маленький жучок.
- Ты сперва попади туда! – влезла в разговор жужелица. Малышей, как ты, туда не берут! И все дружно засмеялись.
     Маленький жучок аж накалился от гнева, пытаясь доказать, что он достоин фосфорного рудника. Они, наверное, подрались бы, если бы в этот момент не вошел главный канцелярский служака. В мгновение всё стихло. Высокий, худой муравей строго поглядел поверх очков и скрежещущим голосом рявкнул:
- Встать!
     Все вскочили со своих мест и вытянулись в струнку, не дыша.
- На первый-второй рассчитайсь! – снова рявкнул муравей.
- Первый, второй, первый второй, первый, второй… Шеренга вдруг ожила и заговорила.
- Номер первый, шаг вперед!
     Насекомые дружно шагнули из строя. Вовка тоже оказался первым в расчёте.
- Все вы поступаете на работу в наш новый фосфорный рудник.
     От радости многие подпрыгнули на месте. А жук-короед обернулся к малышу и показал ему язык. Маленький жучок, оказавшийся вторым в расчёте, от досады стал пунцового цвета.
- Направо! За мной, шагом марш! – скомандовал муравей, и счастливчики зашагали следом за ним.
     С тех пор, как был найден фосфор, муравьи успели осветить все ходы и тоннели. Жилые камеры и некоторые рудники. Вовка был поражён масштабами подземного города. В какой-то момент тоннель вынырнул в огромную внутреннюю пещеру, где был самый большой угольный рудник. Из-за его невероятного размера рудник до сих пор оставался неосвещённым. Единичные фосфорные свечи горели вдоль серпантина, спускающегося в бездну, и свет их тонул во мраке. Где-то там трудились самые невезучие насекомые. Там было холодно, сыро и темно. Проходя мимо ограждения, отделяющего тоннель от пропасти, Вовка бросил взгляд вниз, но только густая чернильная мгла предстала пред ним.
- Как здорово, что я попал не туда, - подумал Вовка, и в животе у него что-то сжалось холодным комом.
     Они ещё долго шли разными переходами, выйти из которых обратно самому было невозможно. Наконец в конце тоннеля показался свет. Он становился все ярче и ярче и внезапно стены распахнулись, и пред ними предстала большая пещера-рудник. Стены вокруг были усеяны фосфорными свечами. И даже сам рудник тоже светился неярким  светом. Он был тусклый, не в пример свечам, но это позволяло видеть место работы. Удивительные светло-зелёные жилы причудливым узором рассекали горную породу. Внизу слышался шум и грохот рабочих бригад, извлекающих куски на поверхность.
Муравей провёл новичков в отдельную комнату, где они расселись вдоль стен, ожидая распределения. Когда очередь дошла до Вовки, он подсел за стол к старому, больному муравью, который оформлял рабочие договора. Муравей болел подагрой и астмой, и ему было плевать на тех, кто сидел напротив. Единственное, о чем он мечтал, это доработать до пенсии и уйти на покой. Свои обязанности он выполнял спустя рукава. Договора составлял так неразборчиво, что вновь пришедшие не могли их прочитать. Подписывали не глядя, желая быстрей приступить к работе. Но когда Вовка подсел за стол, то старый муравей тут же увидел дорогой орден на его груди.
     Прокашлявшись, он спросил:
- Откуда у тебя эта награда?
Вовка не ожидал такого вопроса и даже на мгновение растерялся.
- Генерал Дир наградил меня орденом за храбрость! – с гордостью ответил Вовка.
     Пенсне сползло с носа муравья, когда он услышал имя генерала Дира.
- Сам генерал Дир? – переспросил он.
- Да.
- За какие же заслуги он наградил тебя столь почтённой наградой?
- Здесь же ясно написано – За храбрость! – ответил Вовка.
     Муравей долго смотрел на молодого орденоносца, пытаясь понять, где в этом хлюпике скрывается храбрость, но факт есть факт. Прекрасный рубин сиял в золотом обрамлении на груди хлюпика. Почесав затылок, муравей произнёс:
- Если ты действительно заслуженно награждён этим орденом, я хочу предложить тебе не простую работу, а настоящую должность. Сидящие за спиной Вовки насекомые навострили уши от любопытства.
- Что за должность? – спросил ошарашенный Вовка.
- Руководящая должность, - ответил муравей, и в комнате прокатилась волна восторженного возгласа.
- Ты будешь старшиной трех бригад.
     Вовка обернулся назад, ловя восхищённые и завистливые взгляды. Выпятив вперёд грудь, он чувствовал себя не меньше, чем полководцем.
- Вот так удача! – думал он, вспоминая, каким нелепым и смешным образом достался ему этот самый орден. Теперь же он сослужил ему огромную службу.
- Подпиши здесь и здесь, - протянул муравей кипу листов.
     Вовка пребывал в счастливой эйфории и даже не взглянул на то, что подписывает.
- Пойдём со мной, - сказал муравей и направился к служебному выходу. Вовка поспешил за ним. Они вошли в подсобную комнату. Муравей достал из сейфа ключ с номерком, маленькую книжечку и странную палку с кожаным длинным ремешком.
- Слушай внимательно, - начал муравей. Это ключ от твоего жилого номера. Он протянул Вовке деревянный кругляшек с ключом. На кругляшке был написан номер восемнадцать.
- Это твоя рабочая инструкция, внимательно прочти и запомни. Он подал Вовке небольшую книжицу в картонном переплете, на которой было написано – «Должностная инструкция Старшины бригад».
- А это твой главный инструмент, - произнес муравей, протягивая Вовке странную палку с ремешком.
- Что это? – спросил он недоуменно.
- Все прочтешь в инструкции. Тебе сюда, - указал муравей на дверь.
     Вовка покорно шагнул вперёд и оказался в длинном коридоре, по разным сторонам которого были жилые номера. Дойдя до двери с номером восемнадцать, он увидел табличку с прикреплённой рядом фосфорной свечой. На табличке была надпись – «Свеча для жильца номера». Он вынул свечу из держателя, открыл дверь и вошёл внутрь.
- Отдельный номер! – воскликнул Вовка, - Со всеми удобствами. Он вставил свечу в подсвечник на столе, и комната озарилась мягким зеленоватым светом. Кровать, столик, умывальник, туалет. Всё, что нужно наёмному рабочему вдали от дома.
     Вовка сел на кровать и стал изучать инструкцию. В книжице говорилось о высоком доверии, оказанном ему. Должность старшины бригад давало право на усиленный паёк, повышенную оплату труда и дополнительный выходной. Всё, что требовалось от Вовки, это соблюдать трудовую дисциплину и выполнять план добычи руды и личный план стимуляции рабочих. Что такое стимуляция рабочих Вовка не понял и стал тщательнее изучать документ. На следующей странице он обнаружил картинку. На ней был нарисован муравей со странной палкой в лапке и надписью – «Плеть, главный инструмент старшины».
- Что это за плеть такая? - произнес Вовка, беря в руки принесённую палку. К палке был прикреплен метровый кожаный хлыст. Но что это и как им работать Вовка так и не мог понять. Перевернув следующую страницу, он вздрогнул. На ней были изображены рабочие насекомые, а муравей с плетью стегал их по спинам. Под картинкой была надпись – «В обязанность старшины входит поддержание высокой производительности труда и дисциплины рабочих. Рекомендуется применять определенное количество ударов плетью, согласно пятому пункту договора». Вовка достал договор и, найдя пятый пункт, прочёл – «Обязуюсь выполнять план стимуляции рабочих, не менее десяти ударов плетью за рабочую смену».
     Вовка выронил лист. Ещё раз взглянув на картинку, до него наконец-то дошло, что эта чудесная должность, которую ему подсунул муравей, была ни чем иным как должностью надсмотрщика. А «стимуляция рабочих» было простым избиением.
- Но как можно избивать по плану?! – удивлялся Вовка. Если рабочие выполняют свой план, то мой выходит ни к чему? Как не пытался он понять свои обязанности, ничего не получалось. Главное, думал Вовка, чтобы добыча руды шла своим чередом, а остальное ерунда. С этими мыслями он спрятал документы и свечу в ящик стола и лег спать, так как завтра утром начиналась его новая, трудовая жизнь и нужно было быть свежим и бодрым.

     Среди ночи раздался рёв сирены. Это был общий подъем на работу. Вовка вскочил перепуганный и сначала не понял, где он. Достав свечу из стола, он взглянул на часы на стене.
- Четыре часа! – воскликнул он.
     Даже не умывшись, он схватил плеть и побежал на построение. Старшин построили отдельно и повели в столовую завтракать. Пайки были и в правду большими. Вовка еле доел свою порцию. Наконец, всем раздали номера выработок и бригад, и Вовка отправился искать своих подчиненных.
     Рабочие трёх бригад, с седьмой по девятую, уже были на своём месте, готовые к работе. Увидев подходящего к ним Вовку с плетью, они вскочили и быстренько построились в шеренги. Вовка застыл в нерешительности. Перед ним стояли худые, болезненного вида доходяги со слезящимися глазами. Их жалкий вид так поразил Вовку, что он еле сдержался, чтобы не пустить слезу. Кого здесь только не было. Жуки всех мастей, кузнечики, жужелицы и даже одна божья коровка. Жук-короед тоже был здесь. Когда он увидел Вовку с плетью в руке, зависть черной змейкой скользнула в его душу.
- Какой же из этого хлюпика старшина? – думал короед. Эх, мне бы такую должность! 
     Рабочие замерли, глядя на Вовку своим пронзительным взглядом в ожидании указаний. А Вовка растерял весь запал и храбрость. Наверное, в этот момент генерал Дир с позором сорвал бы с него орден. Вспомнив Дира, его манеру говорить и приказывать, Вовка понял, что, только примерив на себя грубость и жестокость, можно кем-то руководить. Собрав всю силу воли, он вдруг рявкнул:
- За работу!
     И тут же несчастные доходяги кинулись кто куда. Одни схватив кирки, начали дробить породу. Другие сгребали её лопатами в кучи и нагружали тележки. Третьи везли их к подъемнику и, высыпав руду, возвращались за новой. Закружилось всё вокруг, загрохотало. Вовка ходил вдоль своего участка с напускным видом начальника и время от времени выкрикивал указания. Но до рабочих его писк не долетал. Грохот в забое стоял жуткий. Может быть, поэтому старшинам раздавали плети, чтобы не кричать без толку, а наставлять лодырей делом. Но Вовка все равно не мог понять, как и за что можно бить этих несчастных. Вспоминая свою инструкцию и странный план, он делал вид, что хлещет кого-нибудь плетью. Сам же просто рассекал хлыстом воздух. Что было сложней? Бить взаправду или притворяться. К обеду Вовка чувствовал себя уставшим и разбитым. Работа у него была «не бей лежачего», но странное дело, ему казалось, что физический труд для него был бы сейчас легче.
     Так закончилась его первая рабочая смена в муравейнике. Всё сложилось не так, как он себе представлял. Вернувшись к себе, Вовка рухнул на кровать и мгновенно уснул.
     Утро второго дня началось с головной боли. Но нужно было идти на работу. Грохот вновь заполнил всё вокруг, причиняя настоящую пытку. В какой-то момент Вовке показалось, что он стал привыкать, и вроде даже стало легче. Несколько дней он продолжал хлестать воздух, симулируя собственную работу, и однажды вечером его вызвали к начальству.
     Старший надсмотрщик-муравей, высокий и худой, буравил Вовку колючим взглядом.
Вовка ёрзал на стуле, догадываясь зачем его вызвали и пытаясь придумать что-нибудь в оправдание.
- Вам известно, что за невыполнение плана полагаются штрафные балы? А после третьего штрафа следует увольнение без выплаты премиальных? – строго спросил муравей.
- Мои бригады выполняют план, - решил схитрить Вовка. Но провести муравья не удалось.
- Я говорю о вашем личном плане по стимуляции рабочих, - сказал надсмотрщик и вперился глазами в симулянта.
- Всё по плану. Десять ударов плетью, - неуверенно произнес Вовка, ковыряя лапкой обивку стула.
- Не лгите! У меня есть заявление от рабочего вашей бригады о  том, что вы притворяетесь. Вместо стимуляции рабочих хлещите воздух!
- Заявление?! – воскликнул Вовка. Не может быть! Он не верил своим ушам. Кто-то из его бригад донёс на него за то, что он их щадил, вместо того, чтобы избивать.
     Муравей достал из стола лист бумаги и прочёл:
«Доношу до вашего сведения, что старшина седьмой, восьмой и девятой бригад не выполняет свои обязанности. Вместо стимуляции рабочих и увеличения производительности труда, он ослабляет дисциплину своим халатным отношением.
Прошу принять меры. Рабочий К.»
- Да ведь это же донос! – воскликнул Вовка.
- Это сознательный рабочий, - ответил муравей. Он беспокоится о дисциплине и выработке.
     Вовка замолк. Муравей пристально смотрел на горемыку, чувствуя, что тот раскаялся в своей мягкотелости.
- Я надеюсь, вы осознали свои ошибки и впредь будете добросовестно выполнять свои обязанности, - произнес муравей.
     Вовка встал и, кивнув головой, вышел прочь. Бессмыслица какая-то, - думал он. Рабочие сами писали доносы для того, чтобы их секли. Как же быть? Одна лишь мысль, что ему придется бить этих бедолаг, заставляла трепетать душу. Но иначе его уволят. Вовка будто попал в западню. Его вынуждали стать жестоким, и для чего? Только лишь для того, чтобы держать рабочих в постоянном напряжении. Как ему поступить он не знал, но случай внезапно изменил ход событий.

     Через какое-то время Вовка понял, почему у рабочих слезятся глаза. Огромное количество светящегося фосфора было причиной раздражения. Но самой коварной была фосфорная пыль, попадавшая в глаза. Однажды, в один из обычных дней Вовка увидел, как жук-плавунец отлынивает от работы. Все ещё не желая применять плеть по назначению, Вовка решил подойти и выяснить в чем дело.
- Я ничего не вижу, - прокричал плавунец на вопрос старшины, почему тот отлынивает.
     Вовка вспомнил про тревожный свисток. На свист прибежал здоровый муравей-охранник и, выслушав Вовку, увел с собой плавунца.
     Через какое-то время ещё один рабочий ослеп. Его также увели и больше его никто не видел. Рабочие догадывались, в чём причина, но продолжали трудиться. Никто не протестовал против опасных условий труда. Когда же у Вовки начали слезиться глаза, он не на шутку перепугался. Вернуться в Грушеград богатым, но слепым ему совершенно не хотелось. Мало того, его высокая должность, освободившая Вовку от тяжелого физического труда, никак не спасала его от фосфорной пыли. День за днем он также дышал ею, как и рабочие. Контракт близился к концу, но впереди было ещё несколько декад. Нужно было как-то менять ситуацию и, набравшись смелости, Вовка пошёл на приём к начальству.

     Изложив начальнику фосфорного рудника свои мысли о вреде фосфорной пыли, Вовка предложил обеспечить рабочих защитными очками.
     Начальник-муравей, толстый седой циник, глядел на Вовку, вытаращив глаза, как на невидаль. И правда, за всю свою трудовую жизнь он ещё не видел таких чудаков, которые беспокоились здоровьем наёмных рабочих.
- Он или глуп, - рассуждал начальник, глядя на покрытый пылью орден, - или действительно храбрец. Но, несмотря на все доводы Вовки, он не собирался менять устоявшийся порядок. От «таких» добра не жди.
     Поднявшись нехотя с мягкого кресла, начальник достал из шкафа большие очки и протянув Вовке произнёс:
- Только для Вас! Пользуйтесь!
     Вовка был потрясён! Он был уверен, что очки ещё никто не додумался изготовить, а оказывается, они есть.
- Почему же вы до сих пор не раздали их рабочим?! – спросил Вовка, чувствуя, как гневная волна поднимается в его груди. Сегодня ещё один рабочий из восьмой бригады ослеп. Негодованию не было предела.
     Начальник наивно пожал плечами и произнёс:
- Вы первый, кто пришел ко мне с такой проблемой.
- Но разве вы не знаете, сколько рабочих увольняют по состоянию здоровья?!
- Моя задача давать план, а здоровье рабочих меня не касается, - начиная злиться, произнес начальник. Скажу вам больше, я первый раз вижу такого болвана!
- Болвана?! – воскликнул Вовка. Не владея собой от гнева, он вскочил и, размахнувшись хлыстом, ударил начальника по толстой шее. Раз, два, три!
     Начальник от неожиданности рухнул на пол и заорал что есть мочи. Тут же вбежал охранник и скрутил Вовку.

     Такого поворота событий не ожидал никто. Но выходка эта обернулась для Вовки арестом. Его посадили в камеру до вынесения приговора.
      В камере он оказался не один. Сосед по несчастью кузнечик Сеня был арестован за оскорбления начальства. Когда Сеня узнал причину, по которой Вовка оказался в каземате, то проникся большим уважением к нему.
- Ну, братец, ты настоящий храбрец! Так проучить толстомордого! Недаром тебе орден вручили?!
     Вовка же не испытывал никакого восторга по этому поводу. Все его планы рушились на глазах. То, что его уволят, было ясно. Может, даже не заплатят ничего. Но самое худшее, что пугало, так это возможность тюремного заключения.
- Это я от возмущения, - отвечал Сене Вовка, - И глупости… Теперь, похоже, я влип.
- Не трусь! – пытался поддержать его Сеня, - За побои много не дадут. Ты же его не покалечил?
     Вовка скривил кислую улыбку.
- А ты здесь надолго? - спросил Вовка кузнечика.
- Не знаю. Впрочем, мне уже всё равно, - грустно ответил Сеня.
- Почему?
- Я болен. Неизлечимо.
- Чем?
- Никто не знает. Я сюда угодил от того, что хотел добиться правды, а вышло так, что неугодных они отправляют умирать в каземат.
     В камере было сыро. Затхлый несвежий воздух мог только подорвать здоровье. И вот больного поместили именно сюда. Вовка почувствовал, что в груди снова нарастает ярость и гнев. Только он был здесь гостем и правила были чужие.
- Почему ты не покинешь муравейник? Они ведь не имеют права держать тебя? – спросил Вовка.
- Раньше надо было так сделать, - ответил Сеня, - А теперь я арестант и жду приговора. А они специально тянут время. Эх, знать бы, что всё так получится, я бы сюда ни ногой!
- А как ты сюда попал? – заинтересовался Вовка.
      Сеня поднялся с койки и достал из-под подушки небольшой деревянный футляр, похожий на чемоданчик.
- Все из-за неё, родненькой! – печально улыбнулся Сеня.
- Что это? – спросил Вовка.
     Сеня открыл футляр и достал скрипку.
- Это скрипка - душа кузнечика! Ты не знаешь, но каждый из нас рождается со скрипкой.
Правда кому-то везёт, а кому-то нет.
- Как это?
- Большинство из нас получает с рождением минорные скрипки и только отдельным счастливчикам достаются мажорные.
- А в чем разница? – спросил Вовка.
- Все просто. Минорные скрипки играют грустно и печально. А мажорные радостно и весело. Каждый кузнечик мечтает заполучить мажорную скрипку, но они не продаются. Есть одна лишь возможность перестроить скрипку у старого сверчка Тартини. Он замечательный мастер, но скряга. Многие кузнечики стремятся сюда, чтобы заработать деньги. Вот и я соблазнился. А теперь взгляни, что с ней стало…
     Вовка сел рядом с Сеней.
- Из-за сырости она разбухла и испортилась. Если бы ты только мог понять моё горе. Для меня теперь всё кончено. Наверное, поэтому я заболел.
     Вовка хотел поддержать Сеню, но не знал как. Он даже не представлял, что означала скрипка для кузнечика. Это была сама жизнь.
- Сеня, не отчаивайся! Может, ещё возможно её починить?
     Сеня с грустью взглянул на Вовку и произнёс:
- Возьми друг. Одна надежда у меня, что скрипка моя не пропадёт.
- Но я играть то не умею, - возразил Вовка, - Да и зачем она мне?
- Возьми на память обо мне. Она в дороге как друг, всегда успокоит. Только прикоснись к ней. Сеня дотронулся смычком до струн, и камера вдруг наполнилась легкой грустью. Скрипка была больна, как и Сеня, но Вовка этого не замечал. Ему казалось, что даже в Грушеграде, в самых дорогих бальных залах, он не слышал ничего прекрасней.
     Так они провели в ожидании несколько дней. И вот за Вовкой пришли.
     Сеня протянул ему скрипку.
- Держи её всегда рядом, быть может, она пригодится тебе.
     Вовка взял футляр со скрипкой.
- Может, ещё увидимся? – спросил он, еле сдерживая чувства.
     Сеня пожал плечами.
- Сверчок Тартини, запомни имя! Только он сможет вернуть жизнь моей скрипке…

     Вовка вышел из камеры с тяжелым сердцем. Его самого ждал приговор, но в этот момент он страдал вместе с Сеней.
     Его ввели в просторный судебный зал, обставленный дорогой резной мебелью. За столом сидел судья-муравей в смешном колпаке.
- Подсудимый, - произнес он сухим голосом, - Суд идёт!
     Вовка очнулся от своих переживаний и понял, что сейчас случится что-то страшное.
     Судья встал, и, взяв протокол, стал читать. Сначала было долгое вступление, описывающее суть процесса. Но когда дошло до оглашения приговора, Вовка вытянулся от напряжения как струна.
     «Согласно вышеизложенному, суд постановил. Взыскать с подсудимого триста купюр за нанесение побоев. Согласно договору выплатить заработную плату за весь отработанный срок. Уволить по статье номер пятьдесят четыре муравьиного кодекса и обязать покинуть муравейник в течении часа после оглашения приговора».
     Вовка стоял, как вкопанный, не веря в свалившееся на него счастье. Главное, что он понял, что теперь свободен и даже при деньгах. Но как?!
     А причина оказалась вот в чем. Несмотря на то, что Вовка не имел отношения к военным и не имел никакого звания, орден Дира делал его самым настоящим орденоносцем. И так уж вышло, что он оказался рангом выше толстого начальника рудника. Как ни старался он наказать Вовку, но по всем муравьиным законам вышестоящий в этой иерархии был всегда прав.
     Получив в кассе расчёт, Вовка пересчитал деньги и, спрятав их в футляр скрипки, хотел поделиться радостью с Сеней. Но муравей-охранник сопровождавший его, указал ему на дверь.
- Но у меня есть целый час? – воспротивился Вовка.
- Вы обязаны покинуть муравейник после оглашения приговора – ответил муравей скрипучим голосом.
     Возмущаться было бесполезно. Он развернулся и пошёл к выходу. Двери распахнулись, и в первое мгновение он зажмурился от слепящего солнца, и голова закружилась от свежего воздуха. Отойдя в сторонку, Вовка спрятался в тени, под листом мать-и-мачехи. Ещё долго слезились глаза, пока, наконец, не привыкли к яркому свету.
Будто пробудившись от тяжелого сна, он с наслаждением вдыхал терпкий, ароматный запах цветущей опушки, «пил» глазами зелень трав и листвы, щурясь от игривых солнечных бликов. Камень будто спал с души. Неужели он добровольно оказался там, где жизнь превратилась в бессмыслицу? Он открыл футляр и, вынув пачки с деньгами, подумал:
- Надо обязательно починить скрипку.
     Груз переживаний резко сменился радостью, и, подложив футляр под голову, он растянулся на травке и заснул. Впереди его ждала новая жизнь. Во сне он видел, как, сверкая начищенным орденом, он с триумфом возвращается в Грушеград.

Глава 6. Болезнь.

     Проснувшись, Вовка почувствовал себя значительно лучше. И понял, что неплохо было бы перекусить. Вспомнив, что его ждёт Грушеград, он решил потерпеть и отобедать в прекрасном «ЛеЛак». Взяв футляр, он бодрым шагом направился к главным воротам.
     У ворот несли службу два солдата-муравья с большими алебардами. Служба у них была непыльная. Отгонять побирушек, зевак и пропускать тех, кто с деньгами. Вовка с важным видом подошел к солдату со словами:
- Желаю купить жильё в Грушеграде.
     Солдат за свою службу много повидал, но чтобы у какого-то хлюпика был генеральский орден, такого он ещё не видел. Он уже хотел пропустить Вовку без досмотра, но тут вмешался второй солдат.
- Согласно правилам, вы обязаны предъявить деньги для покупки жилья. В противном случае вход запрещен.
     Вовка с неохотой расстегнул футляр, где поверх скрипки лежали пачки денег.
     Солдаты в тот же миг прыснули дружным смехом, держась за животы. Вовка от неожиданности побледнел, и в животе скрутило. Он взглянул внутрь футляра и не обнаружил ничего смешного.
- Что не так? – спросил он тревожным голосом.
     Один солдат, уняв смех, произнёс:
- Он ещё спрашивает?! Очередной болван пожаловал!
     Опять болван? Растерянность сменилась злостью, но, взглянув на острые алебарды, Вовка решил не кипятиться.
- Что смешного? – спросил он снова.
- Ты, дружок, на эти деньги собрался жильё покупать? – успокоившись, произнёс, наконец, солдат, показывая на пачки с деньгами.
- На эти, а других у меня нет, - ответил Вовка.
- Бумажные деньги в Грушеграде не действительны!
- Как это не действительны? – воскликнул Вовка, чувствуя, как внутри всё похолодело.
- Вот чудак! Чтобы купить жильё в Грушеграде нужно золото. Золотые монеты! А эта бумага только здесь на опушке входу.
     Вовку будто молнией поразило. Как же он мог забыть! Ведь, живя в Грушеграде, он ни разу не видел бумажных денег. Только золотые монеты и карточки. Он хлопнул себя по лбу от отчаяния. Всё рухнуло. Все труды были напрасны. Муравьи так просто облапошили его.
     Солдату стало жалко бедолагу.
- Мёда хочешь купить? – спросил он, - Есть бочонок.
     Вовка поднял глаза. Ему очень хотелось есть, и мёд был бы сейчас кстати. Но что-то в нём будто переломилось. Всё стало безразличным и ненужным.
- Не надо мне вашего мёда! – выкрикнул в сердцах Вовка и, развернувшись, пошел прочь.
- Странный какой-то, - произнёс второй солдат, - От мёда отказался.
- Больной, наверное, - ответил второй.

     Вовка бесцельно брёл по тропинке, сам не зная, куда идёт. Солдат странным образом оказался прав. Редкая болезнь проникла к нему в душу в тот момент, когда он понял, что всё пропало. Подлость пережить очень трудно. Она убивает доверчивых. Тот, кто столкнулся с ней впервые, будто теряет почву под ногами. Вовка шёл, не чувствуя ног.
За поворотом были заросли старой ольхи, у корней которой был густой валежник. Вовка не хотел видеть белого света, словно в бреду он забрался в самую глубь и забылся болезненным сном.

     Неподалеку от этой ольховой рощицы была частная лечебница богомола Хуга. Он был отменный лекарь, но и отличный делец. Когда на опушке стали появляться первые больные, растерявшие здоровье на муравьиных рудниках, он тут же сообразил, что к чему. В большом дупле поваленной сосны он устроил лечебницу и назвал её своим именем. С тех пор несчастные бедолаги, такие как Вовка, ставшие жертвами подлости, шли нескончаемым потоком за здоровьем. Хуг богател прямо на глазах. Но не обманом. Он хорошо знал свое дело и возвращал к жизни пациентов.
     Главной помощницей богомола была его молоденькая дочка Гретта. С раннего утра и до вечера она бродила по округе, собирая лекарственные растения, коренья и мхи. Она очень любила свои обязанности, тем более что отец щедро баловал дочку. В последнее время больных прибавилось, а заодно и забот для Гретты. Она собирала растения, а отец изготавливал снадобья. Иногда приходилось не просто, когда надо было найти редкий мох или гриб. Гретте приходилось исследовать тёмные, сырые коряжники и заросли. И, хотя любой богомол мог за себя постоять, Гретте казалось, что в таких местах живет нечто таинственное и пугающее. В это утро отец наказал ей сыскать сизый мох для какой-то особой болезни. Гретта знала уже, где встречаются такие мхи, и прямиком отправилась туда. Обойдя несколько знакомых валежников и не найдя нужного мха, она решила углубиться в заросли ольхи. Идти было трудно, приходилось прыгать с ветки на ветку и обходить непролазные завалы. Вдруг Гретта почувствовала знакомый сырой запах.
Проникнув под упавшую прелую ольху, она увидела огромные заросли сизого мха.
- Вот так удача! – воскликнула Гретта.
- Кто здесь? – произнёс кто-то сзади.
     От неожиданности Гретта вздрогнула и приготовилась дать сдачи. Но перед ней оказался бледный, болезненного вида жучок с каким-то деревянным футляром.
- Ты кто такой? – спросила Гретта, - И зачем меня напугал!
- Простите, я не нарочно. Меня зовут Вовка, а вас?
- Гретта. Ты что здесь делаешь?
     Вовка и сам не знал.
     Она подошла к нему и дотронулась лапкой до лба.
- Да у тебя жар! – воскликнула она. Тебе срочно нужна помощь.
- Какая? – непонимающе спросил Вовка.
- Лечебная! Гретта окинула Вовку внимательным взглядом. А деньги у тебя есть?
- Есть! – радостно воскликнул Вовка, но тут же сник. А бумажные подойдут? – спросил он с робкой надеждой.
     Гретта никогда не видела золотых монет, поэтому сильно удивилась.
- Подойдут, - ответила она. Пойдём со мной, только я мха соберу.
     Вовка помог собрать в лукошко мха, и они отправились в лечебницу. Ему было всё безразлично, но даже малое внимание и забота тронули его сердце. Он был слаб и еле поспевал за Греттой. Спустя некоторое время они, наконец, пришли.
- Отец, я привела тебе нового больного, - произнесла Гретта, входя в приёмный покой.
     Хуг внимательно посмотрел на Вовку через пенсне.
- Где ты его нашла?
- Не поверишь, в ольховом валежнике. У него жар.
- А деньги на лечение у него есть?
- Есть, – ответил Вовка.
     Хуг достал склянку с жидкостью, налил немного в стаканчик и протянул Вовке.
- Выпей.
     Вовка проглотил и сморщился от горечи.
- Это жаропонижающее, - сказал Хуг, - А это успокоительное, пей.
     Вовка взял белую пилюлю и отправил в рот.
     Пока Хуг обследовал нового больного, Вовка глядел в потолок, лёжа на кушетке, и думал:
- Можно ли было вызволить Сеню из каземата? Ему сейчас так не хватало друга. Пожалуй, все свои деньги он отдал бы за его свободу. Но теперь ему самому нужна была помощь.
- Больной, встаньте, - произнёс Хуг.
     Вовка поднялся с кушетки.
- Что с ним? – спросила Гретта.
- У него, дочка, редкая и тяжёлая болезнь – «Десператис амарум кор меум».
     Вовка покрылся холодным потом от страшных слов.
- Горечь в сердце у тебя малыш, если сказать простыми словами, - добавил Хуг, глядя, как больной бледнеет на глазах.
- А есть от этой болезни лекарство? – спросила Гретта.
- Есть. Пойди-ка, дочка, достань из нашей коллекции трав Горечавку обыкновенную.
Будем тебя лечить Вовка!
     Вовка выдохнул с облегчением. Наличие лекарства вдохнуло в него надежду.
- Чтобы вылечить горечь сердца, - продолжал Хуг, - нужны самые горькие травы. Ты готов? Вовка кивнул головой. Сейчас он был готов на всё, лишь бы выздороветь.
     Так, на несколько недель Вовка оказался в лечебнице богомола Хуга. Он сам и Гретта были с ним внимательны и обходительны, и уже это стало добрым лекарством для больного Вовкиного сердца. Кормили сытно и вкусно. Вовка быстро набирался сил, правда, за всё приходилось платить. Но бумажные деньги, которые так ловко подсунули ему муравьи, перестали быть для него дороги. Одно лишь обязательство требовало сохранить часть денег. Это скрипка Сени, которую Вовка хотел починить.
     Несколько раз в день Вовке приходилось смиренно глотать горькую настойку горечавки.
     Всякий раз ему хотелось увильнуть, но не мог же он оказаться трусом, нося на груди орден за храбрость. Собрав всю силу воли, он пил горькую гадость, в то время как Гретта внимательно наблюдала за ним.
- Ты, Вовка, настоящий смельчак! – говорила Гретта, глядя, как её подопечный глотает лекарство. Горечавка - самая горькая в мире трава! Больные боятся её пуще смерти.
Вовка тоже боялся, но духа не хватало признаться.

     В лечебнице было очень скучно. В палате Вовка был один, хотя стояла ещё одна койка.
В минуты грусти Вовка садился у маленького окошка, из которого был виден кусочек неба и слушал. Он слушал пенье птиц, жужжание и стрекот насекомых, и так хорошо было там, за окном, что хотелось сбежать из этого стерильного царства. Вовка ловил каждый незнакомый звук и пытался угадать, кому бы он принадлежал. За мыслями незаметно проходило время до очередного приёма лекарств, когда заботливая Гретта с такой нежностью наливала Вовке горькую настойку. Вовка терпеливо пил и верил, что Хуг вылечит его сердце, и он вернётся на любимую опушку. Здесь он понял, как скучает по залитым солнцем полянкам, цветам и душистым ароматам. Потраченное в Грушеграде и Муравейнике время казалось невосполнимой утратой. Но Хуг приказал не вспоминать горьких дней, чтобы не заболеть снова. Забыть старую жизнь оказалось очень сложно. Вовка гнал всякий раз от себя воспоминания, но они, подлые, вновь и  вновь настигали его.
     Как-то раз Хуг предложил ему сыграть в одну игру. Они разложили на столе карту-бродилку, игральные фишки и кости. На карте Вовка нарисовал свой непростой путь от рождения, до лечебницы Хуга. Отметил самые тяжёлые моменты на пути, и они начали игру. Хуг тоже бросал кости, и всякий раз попадая в «тяжелую» ситуацию, он ставил игральную фишку на карту и просил Вовку рассказать, что с ним было. Вовка в подробностях описывал свою жизнь, ставил фишку, и они снова продолжали игру. И вот, когда они прошли весь путь, Хуг сгрёб все фишки в мешочек и сказал:
- Мы прошли вдвоём всю твою жизнь, теперь она здесь. Хуг протянул Вовке мешочек.
     Всё, что было в прошлом, теперь в этом мешке. Возьми и выбрось его прочь.
Хуг так уверенно говорил, что Вовка поверил. Он держал в лапках всю свою прошлую жизнь, и ему вдруг стало страшно с ней расстаться.
- Смелей! – воскликнул Хуг, - Ведь ты не трус?! Тебя ждёт новая жизнь!
     Дрожа всем телом, будто его и правда лишали жизни, Вовка раскрыл окошко и швырнул мешочек прочь.
- Молодец! Ты быстро идёшь на поправку. Пожалуй, скоро я тебя отпущу, - произнес Хуг довольным голосом.
- Ура! Я снова буду здоров и свободен, - воскликнул Вовка и пустился в пляс. Гретта с улыбкой глядела в приоткрытую дверь, как Вовка радостно скачет по палате.
- Отец, - позвала она его, - У нас новый больной. Может, поселим его в эту палату?
- Хорошо. Как зову больного?
- Шмель Бишоп.
     Хуг вдруг увидел, как Вовка застыл, явно пытаясь что-то припомнить.
- Нет, нет, Гретта, только не сюда! – ответил Хуг и быстро вышел.
     Вовка услышал знакомое имя, но никак не мог вспомнить, кто это. Впрочем, он не долго мучался. Настроение было отличное, и на удивление игра Хуга произвела с ним чудесную перемену. Словно тяжёлый груз спал. Стало легко и радостно, хотелось бежать и петь.

- Этот Бишоп случайно не из Грушеграда к нам попал? – спросил Хуг, выйдя из палаты.
- Как ты догадался? – спросила удивленная Гретта.
- Там же есть свои прекрасные клиники?
- Приключилась с ним странная история. Он до конца не хочет говорить, но вернуться в Грушеград не может.
- Ни в коем случае не вспоминай о нём при Вовке. Я провёл с ним игровую терапию, и он пошёл на поправку. Если Бишоп его старый знакомый, то он только всё испортит.
- Я поняла, - ответила Гретта. А Вовка, и правда, повеселел!
- Главное, чтобы после выписки он не вернулся к прежней жизни.
- А как же так сделать?
- Посоветую ему отправиться в путешествие. Дорога уведёт его к новым знакомствам и новой жизни, а прошлое он оставит здесь.

     Ещё несколько дней Вовка пребывал в лечебнице Хуга и, наконец, настал момент выписки.
     Гретта чувствовала и свою заслугу в выздоровлении Вовки, так как именно она нашла его, больного и слабого, в старых ольховых зарослях.
     Хуг выписал Вовке чек за лечение, большое предписание и режим. Но главное он сказал ему на словах.
- Выслушай меня внимательно, - сказал Хуг.
     Вовка весь был в нетерпении вырваться наконец-то на волю, но он уважал Хуга и сделал над собой усилие.
- Я знаю главную причину, что тебя мучит. И ты её знаешь. Чтобы ты не вернулся к прежней жизни, тебе нужно отправиться навстречу новой.
- Как это? – спросил Вовка.
- Путешествие.
- Путешествие?! – воскликнул Вовка.
- Не бойся неизведанного и нового. Ты же не даром носишь орден за храбрость! Будь здоров Вовка!
     Вовке хотелось как-нибудь отблагодарить Хуга и Гретту, но кроме денег у него ничего не было.
- Всегда буду помнить вашу доброту и внимание! – произнёс Вовка и вышел

Глава 7. В путь.

     Выйдя из лечебницы Хуга, Вовка увидел справа от неё высокую грушу. Для всей опушки она была манящим маяком. Но теперь Вовка повернулся к ней спиной и зашагал бодрым шагом.
     Что ждёт его в пути? Какие знакомства? Какие встречи? Вовка хотел, чтобы все вокруг знали, что он наконец-то идёт на поиски своего счастья. Не было больше ничего, что держало бы его волю. Птицы в вышине резвились в свободном полете. Солнышко мягко согревало спину, и Вовка не знал ни одной причины, чтобы грустить.
     Тропинки на опушке были столь причудливы, что попасть на окраину оказалось не так-то просто. Вовке приходилось влезать на какую-нибудь тростинку и сверять свой путь. Иногда тропинка сворачивала не туда, и тогда он пробирался через густую траву, срезая путь. Когда хотелось пить, Вовка искал розетки листьев с росой. Когда хотелось есть, он находил семена и сочную мякоть листьев. Густая и мягкая подстилка из трав служила ему постелью. Лёгкий ветерок, увязавшись за Вовкой в дорогу, был приятным спутником.

     Когда в очередной раз тропинка свернула не туда, Вовка, не долго думая, углубился в заросли. Голова кружилась от аромата спелых, луговых трав. Пробираясь меж ними, Вовка то тут, то там останавливался, чтобы насладиться запахом цветов. Внезапно он услышал чей-то плач.
- Кто плачет? – спросил негромко Вовка. Никто не ответил.
     Справа от большого куста ярко-синей медуницы снова послышался плач. Вовка тихонько прокрался вперёд и, раздвинув густые листья, увидел перед собой нечто невиданное.
     Странное серое создание, похожее на слизня, утирало слезы цветочным пухом.
- Ты кто? – спросил Вовка, - Слизень?
     В ответ пуще прежнего полились слезы. Вовка принялся извиняться, но видно было, что он обидел бедолагу.
- Какой я тебе слизень! - с горечью в голосе промолвило создание. Неужели не видно, что я улитка?!
     Вовка опешил. Перед ним была улитка, только без домика. Такая же мордочка и рожки. Такой же смешной носик. Но где же домик?
- Ну, раз ты улитка, где же твой домик? – спросил Вовка, и в ответ снова полились горючие слёзы.
- Что же ты плачешь?
- Потому что нет у меня больше домика! – воскликнула несчастная улитка. И теперь все, как и ты, дразнят меня слизнем!
- Прости, я обознался! – пытался успокоить её Вовка. Но что случилось?
     Немного успокоившись, улитка произнесла:
- Меня зовут Уля.
- А меня Вовка.
- Раньше я была как все улитки, - продолжила Уля. У меня был свой чудесный домик, и всё было хорошо. Домик был обычный, но крепкий и сухой. В любую непогоду он спасал меня от дождя и ветра. Но вот, однажды, появилась на нашей лужайке новая улитка Юля. И был у неё удивительный перламутровый домик.
- А разве такие бывают? – перебил Вовка.
- В том то и дело, что не бывают, потому всех она поразила его красотой. Он сиял на солнышке переливами. В нём отражались цветы и небо, а Юля казалась нам сказочной принцессой. Улитки потеряли покой. Как могли мы жить в своих сереньких, невзрачных домиках, когда рядом была такая красота.
- Но откуда же она взяла его?
     Уля уселась поудобнее и, видя, что Вовке интересно, продолжила:
- Появился однажды на нашей опушке жук-купец. Родом он из дальних краёв. Когда он прознал, что у нас никто слыхом не слыхивал о заморских товарах, тут же сообразил что к чему. Стал он возить чудные вещицы и красивые наряды. Юлька-красавица сразу ему приглянулась, и он позвал её к себе в лавку. С тех пор у неё денежки завелись, а следом и украшения всякие. Но это всё не то. Привез, однажды, купец морские драгоценности, а среди них перламутр. И украсил он тем перламутром Юльке весь домик.
- Вот так роскошь! – воскликнул Вовка.
- Для Юльки роскошь, а для нас беда. В лавке мест больше не было, а нам так хотелось, чтобы как у Юльки! Словно чума всех поразила. Но хитрый купец сам предложил нам выход. Вы ступайте к муравьям на работу, - говорил он. Много денег у них заработаете.
- И что же?
- Пошли мы, да оказалось, что домики наши большая помеха. Неудобны они для работы в муравейнике. Неуклюжие мы. Чтобы работать, нужно было домик оставить на опушке.
А как же его оставишь? А купец снова тут как тут.
- Оставляйте домики ваши у меня на хранение. Не дорого возьму. Желающим могу сразу покрыть его перламутром.
- Вот уж пройдоха! – возмутился Вовка, понимая к чему дело идёт.
- Все сдали свои домики, а я осталась одна трусиха! – всхлипнула Уля. Сидеть бы мне в своём родном домике, так нет… Что же я хуже других? Но когда я оказалась в муравейнике, то поняла, что тяжелая работа не для нас. Мы слишком медлительные. Муравьи обзывали нас слизнями и били плетьми. А ещё постоянные штрафы. Стоит только заработать денег, как тут же они находят причину, чтобы их отобрать.
     Многие заболели и так и не вернулись домой.
- А как же ты?
- У меня скопилась небольшая сумма, которой хватало, чтобы выкупить обратно свой домик, и я решила вернуться. Но в дороге я уснула и меня обокрали! Уля вновь залилась горючими слезами. Теперь ни денег, ни домика. Все меня дразнят. Но хуже другое, без домика я очень мёрзну по ночам. Если заболею, то…
     Вовка глядел жалостливым взглядом на бедняжку. Без домика Уля и вправду была не похожа на себя, как тут не ошибиться. Можно было бы её ободрить и поддержать, но теплее ей ночью не станет.
- Твой домик еще у купца? – спросил Вовка.
     Та кивнула в ответ, утирая слезы.
- Сколько нужно денег, чтобы выкупить его обратно?
- Тысячу купюр, - ответила Уля. А у меня и десяти нет.
- У меня есть, - ответил Вовка и раскрыл футляр.
     Уля с удивлением глядела на деньги, будто первый раз их видела.
- Так ты тоже на муравьев работал? – спросила она с дружеским чувством.
- Работал, - ответил Вовка, - Но вспоминать не хочу.
- Я бы тоже с радостью забыла, но каждую ночь вспоминаю, какой глупой я была.
     Вовка отсчитал тысячу купюр.
- Пойдём, я провожу тебя до купца, а то тебя опять обворуют.
- А как же ты? Ведь это твои деньги, ты столько трудов потратил на них? Почему ты мне помогаешь? – спросила Уля, не веря тому, что ей сказал Вовка.
     Вовка на мгновение замолк, не зная, что сказать. Почему? Такой простой вопрос.
- Ты без домика пропадешь.
     Уля дрожала от волнения.
- Я тебя не обману. Просто у меня есть лишние деньги.
- Как же мне тебя благодарить? У меня ничего нет? – спросила Уля.
- Мне ничего от тебя не нужно. Я просто хочу вернуть твой домик. Веди меня к купцу.
     Уля робко обернулась и поползла к тропинке, а Вовка пошёл за ней.
«Далеко» по меркам Ули оказалось совсем рядом. Под кустом можжевельника была лавка купца. Жук-купец, завидев посетителей, начал потирать лапки в предвкушении прибыли. Юля выползла навстречу, приглашая покупателей в гости.
     Увидев Юлин перламутровый домик Вовка застыл на месте.
- Так вот какой он?! Теперь я понимаю, почему вы кинулись на заработки.
     Домик переливался на солнце удивительным муаром. Будто густое, бело-розовое серебро застыло в причудливых формах. Вовка глядел на заморскую диковину и не мог оторвать глаз.
- Чего желают дорогие гости? – запел жук-купец приторным голоском.
     Вовка очнулся от прекрасного наваждения.
- Мы желаем выкупить обратно домик Ули, - ответил Вовка, указывая на свою спутницу, робко жавшуюся к нему.
- К сожалению, вы опоздали, - сказал купец.
- Опоздали?! – воскликнула Уля.
- Вы его продали? – спросил Вовка.
- Нет. После того, как срок хранения истёк и за ним никто не вернулся, он стал моей собственностью. Но продавать обычный домик мне не интересно, поэтому я украсил его перламутром и выставил на продажу. Вот он. Жук показал на стоящий в углу домик.
Новый, он сиял ещё ярче, чем у Юли.
     Надежды Ули рухнули. Она знала, сколько стоил такой домик.
- Что же делать? – спросил Вовка. А можно перламутр обратно снять?
     Жук захохотал густым басом.
- Уважаемый, это невозможно! Теперь он стоит пять тысяч купюр. Покупайте, если есть деньги, - ехидно ответил жук.
- Но ведь это грабёж! – воскликнул Вовка. Ваше украшение стоит дороже самого домика!
- На то оно и украшение! Я никого не неволю, - отвечал купец. Нет денег, проходи.
     Купец был прав. Он никого не неволил. Жажда обладать красивой вещью толкала многих на риск и лишения.
- Проходите, уважаемые, - повторил купец, - это товар для знающих толк в красоте.
     Но как же теперь уйти ни с чем, когда Вовка пообещал Ули вернуть домик? Теперь она была ещё несчастней. Появившаяся надежда вдруг рухнула и причинила новую боль. Вовка не мог так просто уйти. Положив на землю футляр, он раскрыл его. Жук-купец подпрыгнул на месте, увидев, что посетитель-то не простой.
- Мы покупаем домик, - произнес Вовка, отсчитав нужную сумму.
     В воздухе повисла пауза. Такого поворота событий не ожидал никто. Даже жук на мгновение опешил. Потом вскочил и затараторил:
- Какой сегодня удачный день! Вам сказочно повезло, что я его не продал!
     Вытащив домик наружу, жук взял деньги и скрылся за прилавком.

- Теперь он снова твой! – произнес радостно Вовка, чувствуя, будто это он вернулся домой. Уля была не жива, ни мертва от свалившегося счастья. Робко вползла она в домик, и её долго не было. Затем появились рожки, курносый носик и огромные глаза, светившиеся счастьем и благодарностью.
     До этого момента Юля не знала себе равных среди улиток. Теперь у неё появилась соперница. Недовольно хмыкнув, она тоже скрылась за прилавком.

- Не могу поверить! – воскликнула Уля. Ещё совсем недавно я оплакивала свою несчастную долю. Мечтала вернуть мой серенький домик, и вдруг такое чудо!
     Вовка улыбался, глядя, как Уля светится счастьем.
- Ты подарил мне новую жизнь! Я никогда тебя не забуду! Уля приблизилась и поцеловала Вовку в щеку.
Все замерло в груди. Глубокой радостью возвратились потраченные деньги и Вовка ни секунды не жалел о них. Из-за прилавка вновь послышалось недовольное хмыканье.
- Пожалуй, мне пора, - произнес Вовка.
- Куда ты идёшь? – спросила Уля.
- Мне нужно найти сверчка Тартини. Я совсем забыл своё обещание.
- Я знаю, где он живёт! У трёх лип. Но с тобой не смогу пойти, это для меня очень далеко.
- Спасибо! Вовка огляделся по сторонам и, увидев вдали три высокие липы, зашагал вперёд. Ещё долго Уля глядела ему вслед, утирая слёзы. Так не бывает, -  думала она. Но за спиной у неё был новый, прекрасный домик, сияющий заморским перламутром.


     Сверчок Тартини был известным в округе музыкантом и мастером. Он жил в просторной мастерской у Трёх Лип. Чинил старые, настраивал новые инструменты. Постоянными его клиентами были кузнечики всех мастей. Малыши мечтали познать тайны мажорной скрипки и бесконечно досаждали Тартини. Покоя от них не было.
Сверчок и сам любил мажорные скрипки, но как не умоляли его, он не мог открыть им секрет. По правде говоря, он и сам его не знал. Бывало, как не бился старый мастер, а скрипка не хотела радостно звучать. С годами всё сложней давалась работа. И вот, однажды, чтобы отвадить надоедливых приставак, он объявил, что будет настраивать скрипки только за деньги. Сразу желающих поубавилось, и старик вдохнул свободней.
Сам он безумно любил свою виолончель. Бывало, долгими тёмными ночами он садился у камина и заводил любимую рапсодию «Липовый лист». Томная душа виолончели просыпалась, и густой, ленивый звук заполнял мастерскую сверчка. Она была степенна и вдумчива, не то, что беспокойные скрипки. Будто старый пожелтевший альбом, раскрывала она перед музыкантом фотографии минувших лет, и он вспоминал ушедшую молодость.
     Сверчка не любили за его ночные концерты, но так уж сложилось, что только ночь вдохновляла его. А, когда задорное солнышко поднималось из-за крон деревьев, когда опушка просыпалась, радуясь новому дню, уставший, но довольный Тартини отправлялся спать. До обеда его никто не смел беспокоить. Все об этом знали, кроме Вовки.

     Когда Вовка подошёл к мастерской, вокруг было тихо. Над дверью висела бронзовая табличка, на которой было написано, что здесь живёт мастер Тартини.
     Большая дверная ручка в виде кольца служила молотком. Вовка постучал в дверь. Тишина. Он постучал снова. Если бы не важное дело, с которым он пришел к сверчку, то, пожалуй, он ушёл бы, но не сейчас. Вовка стал колотить ручкой в дверь, что есть силы.
Внезапно она распахнулась, и на пороге оказался сонный и рассерженный старик.
     Тартини ожидал увидеть на пороге своих старых знакомых кузнечиков, но перед ним предстал незнакомый ему жучок с футляром.
- Ты кто такой? Чего колотишь в дверь? – спросил раздражённый Тартини.
- Меня зовут Вовка, мне очень нужно починить мою скрипку, - ответил Вовка.
     Старик с удивлением посмотрел на незнакомца.
- Откуда у тебя скрипка? Разве ты играешь?
- Нет, я не играю. Это подарок моего друга Сени. Она пострадала от сырости.
- А деньги у тебя есть?
- Есть, – ответил Вовка.
     Тартини сменил гнев на милость. Не часто к нему приходили по делу.
- Заходи, посмотрим, что с твоей скрипкой.
     Вовка вошёл внутрь. В мастерской пахло свежим деревом. Было светло и уютно. В углу был камин с креслом, у другой стены верстак. Он вынул скрипку из футляра и подал её сверчку. Тартини долго изучал её сквозь толстые очки, вздыхал и охал.
- Пострадала, бедняжка! Кто же с ней так? – спросил он строгим голосом.
     Вовка пожал плечами. Ему не хотелось вдаваться в подробности.
- Придётся постараться вернуть её к жизни, - сказал Тартини, - Но плата вперёд и в двойном размере.
     Вовка вынул деньги из футляра.
- Вот, - протянул он их сверчку.
Старик пересчитал купюры и недовольно произнёс:
- Этого недостаточно! Здесь только половина.
     Вовка растерялся. Как же так не предусмотрительно, бездумно он потратил кучу денег, а теперь ему не хватало. Ему не было их жаль. Вспомнив счастливые глаза Ули, Вовка вновь ощутил прилив радости. Но как же быть теперь?
- Это всё, что у меня есть, - тихо промолвил Вовка.

     Тартини не хотелось продешевить, тем более работа предстояла не простая. Но тут он сквозь свои толстые очки разглядел орден на груди у Вовки.
- Что это у тебя? – спросил старик, ткнув пальцем.
     Вовка прямо сказать так сжился с ним, что порой забывал про него.
- Это орден за храбрость, - ответил он.
- Ого! – воскликнул Тартини, - И кто же тебя наградил им?
- Генерал Дир.
- Сочиняешь?! – улыбнулся старик.
- Я правду говорю, - насупился Вовка. Но не мог вспомнить, что же такого храброго он совершил.
     Тартини подошел поближе, чтобы получше разглядеть награду. Огромный красный рубин переливался светом в обрамлении ажурных золотых вензелей. Тонкая душа музыканта дрогнула. Искусство в любом виде способно свести с ума даже видавших виды.
- Отдай мне его в уплату работы, - произнёс старик дрожащим голосом.
- Но это всё, что у меня есть! – несколько раздраженно ответил Вовка, почувствовав проснувшуюся алчность в старике.
- Зачем он тебе? – не унимался Тартини, - Ты ещё молод, у тебя ещё будет возможность совершить поступок, достойный ордена.
- Это доказательство, - ответил Вовка.
- Чего?
- Храбрости, конечно, - удивился Вовка бестолковости старика.
     Тартини снисходительно улыбнулся.
- Сынок. Храбрость, она ведь не в ордене… Она в сердце заключена. Сними его с груди.
Вовка снял орден.
- Неужели без него ты стал трусом? – спросил старик.
     Вовка растерялся. И вправду, получалась странная картина. Он носил на себе награду для доказательства своей храбрости, которая на самом деле жила в нём самом и не нуждалась ни в чём. Орден вдруг предстал в его глазах глупым бахвальством и хвастовством.
     Вовка протянул его старику:
- Почините мою скрипку.
- Вот и славно! – воскликнул счастливый старик, пряча орден в ящик стола. Пожалуй, я даже пущу переночевать тебя в свой дом. Ведь работу я закончу только завтра к полудню.
- Спасибо! – ответил Вовка.
- А пока возьми с печи кусок пирога и сходи погуляй. Когда я работаю, отвлекать меня нельзя, понял?
- Понял.
     Вовка взял ещё тёплый кусок пшенного пирога с черникой и вышел из мастерской.
     Липы были в цвету. Пышные кроны окрасились пушистым золотом и источали чудесный аромат. Вовка бродил весь день вокруг лип, вдыхая летучий мёд, и так ему было легко и радостно. Когда солнце стало клониться к земле, на пороге появился Тартини.
- Завтра всё будет готово, - сказал он Вовке, - А на сегодня работа завершена. Займемся мы теперь приготовлениями к завтрашнему празднику.
- А разве завтра праздник? – спросил удивленный Вовка.
- Чудак, завтра же самый долгий день лета! – воскликнул сверчок, - Праздник Солнцецвет! Все готовят праздничный обед.
- У нас тоже будет праздничный обед?! – обрадовался Вовка.
- А как же! Сейчас я схожу за молоком к божьим коровкам, а ты возьми лукошко и собери липовый цвет. Он сейчас самый спелый, то, что надо!
     Вовка взял лукошко из бересты и, взмыв к ближайшей липовой ветке, стал собирать цветки. Он вдыхал полной грудью и не мог надышаться. Воздух вокруг был тягучим и липким, казалось, его можно черпать ложкой и уплетать за обе щеки. Набрав нужное количество цветов, Вовка спустился вниз и стал ожидать Тартини. Вскоре появился старик, неся бидончик молока.
- Из этого цвета мы приготовим несколько блюд, - сказал сверчок.
     Вовка не умел готовить, потому для него было чудом, как можно сделать лакомство ещё вкусней, чем молоко и липовый цвет.
- Первым блюдом у нас будет топлёное на липовых цветах молоко. Ты когда-нибудь пробовал?
- Нет, - отозвался Вовка, с любопытством глядя, как сверчок управляется на кухне.
- В самом конце я добавляю немного кориандра и розмарина. И накрываю горшок толстым одеялом. Завтра утром оно дойдет и загустеет, как сметана. Главный секрет - это нужное количество цветов и ещё кое-что! – хитро прищурился сверчок, давая понять, что секрет до конца не откроет.
- А второе блюдо? – спросил Вовка.
- Вторым блюдом у нас будет тыквенный, сладкий ризотто. А третьим – липовое мороженое с мятой.
- Мороженое? – воскликнул Вовка, - Но на дворе лето!
- Видишь дверь в подполье? – спросил Тартини, - Там у меня небольшой ледник устроен. Так что будет тебе мороженое!
     Вовка суетился вокруг, предлагая свою помощь. Наконец, старик доверил ему почистить тыкву. Вовка долго сопел и пыхтел, обдирая скребком толстую и твердую кожуру. И в конце совсем утомился.
- Нелёгкая это работа, лакомства создавать, - сказал он, вытирая лоб.
- Это, дружок, настоящее искусство, - отвечал Тартини, ловко орудуя у печи. Блюдо может быть прекрасно, как музыка, нужно только иметь кулинарный слух.

     Так прошел вечер. Тартини, довольный тем, что всё успел, уложил Вовку спать, а сам, коротая свой старческий век, борясь с бессонницей, отправился в любимое кресло.
     Вовка так умаялся на кухне, что тут же уснул, но сквозь сон он слышал удивительные звуки проникновенной виолончели.
     Когда он проснулся, то увидел, что Тартини, вопреки своим привычкам, уже трудится над его скрипкой. Умывшись холодной росой, Вовка сидел на завалинке, наслаждаясь свежим утром. Туман медленно прятался в тень. Денёк обещал быть жарким.
     Тартини вышел на порог, сияющий от радости, гордый собой.
- Держи, малыш, - произнёс старик. Теперь она лучше новой!
     Вовка вскочил и кинулся к сверчку. Бережно взяв скрипку, он не мог поверить своим глазам. Она блестела новым пахучим лаком. Там, где были щели и повреждения, теперь не за что было взгляду зацепиться.
- Она будто новая! – воскликнул Вовка, - Я вам так благодарен!
- Но это ещё не всё! - хитро прищурившись, сказал Тартини.
     Вовка непонимающе глядел на старика.
- Это просто чудо, но она стала мажорной!
     Вовка хоть и слышал от Сени, как редки и дороги такие скрипки, но не мог оценить всего восторга Тартини.
- Мажорная?! – переспросил он.
     Тартини взял у Вовки скрипку и смычок и заиграл. Струны вздрогнули дружным веселым ритмом, и старик зашёлся какой-то зажигательной мелодией. Такова сила музыки, что даже печального и угрюмого поднимет с места. Вот и Вовка, не удержавшись, пустился в пляс вокруг старика, радостно смеясь и взбивая ножками пыль.
Когда старик закончил играть, он вернул Вовке скрипку и произнёс:
- Береги её, сынок. Лучше многих лекарств она способна лечить разбитые сердца.
     Вовка спрятал скрипку в футляр:
- Что же дальше? – спросил он.
- А дальше праздник! – воскликнул старик.



Глава 8. Солнцецвет.

     В тенёчке под липой, за дубовым столом, Тартини с Вовкой уплетали праздничный обед.
     Когда очередь дошла до мороженого, Вовка уже был сыт.
- Вы не только музыкант и мастер, но ещё и прекрасный кулинар, - сказал Вовка.
     Старику было лестно услышать похвалу, тем более, что жил он один.
- К сожалению, не часто случаются такие дни, когда можно побаловать себя лакомствами.
Да и здоровье уже не то. Попробуй мороженное. Этот рецепт мне достался от бабушки.
Вовка собрался с духом, решив взять ещё одну кулинарную крепость.
     Мороженое было восхитительным. В жаркий летний день что может быть приятней?!
Вовка растягивал удовольствие, облизывая «пальчик». Даже размер и форма мороженого Тартини была не как у всех. На тонкой липовой палочке был небольшой цилиндрик, размером с палец. Оно больше походило на леденец. Тартини называл их «Ледяные пальчики».
     В это время по направлению к мастерской Тартини направлялся кузнечик Тёма. Шёл он к мастеру, как многие другие, с одной лишь просьбой - перестроить скрипку. Друзья его отговаривали. Ведь сколько их вернулось ни с чем. Старик не желал браться за работу бесплатно. А у Тёмы, как и у большинства насекомых на опушке, денег таких не было.
Зачем он шёл? Он и сам не знал. Вопреки всему. «Пусть старик мне откажет, но я рискну», - говорил себе Тёма. Кто-то смиряется со своей участью, кто-то бессмысленно идёт вперёд. Тёма знал, что он вернётся ни с чем. Старик был непреклонен. Но в груди у него болело от неопределенности, и ему хотелось испытать судьбу.
     Подойдя к мастерской, он увидел старого Тартини, сидящего за обеденным столом, а рядом с ним неизвестного Тёме жучка.
     Робко подойдя, Тёма поздоровался.
- Чего тебе? – спросил Тартини, прекрасно зная, что тот ему скажет.
     Тёме было стыдно просить, зная, что денег у него нет. Но, набравшись смелости, он произнёс:
- Мастер, не могли бы вы перестроить мою скрипку?
     Старик был в благостном настроении. Внимательно поглядев на очередного попрошайку, он спросил:
- А зачем тебе, сынок, мажорная скрипка?
     Тёма чуть не подпрыгнул на месте. Толи старик издевался над ним, толи ещё что. Но как же этого не знать?
- Чтобы играть, - ответил Тёма, чувствуя, как становится пунцовым от собственной неловкости.
- Чем же тебе твоя скрипка не нравится, на ней тоже можно играть?
- Но она ведь минорная? – ответил Тёма, не понимая, зачем старик его дразнит.
     Тартини, немного подумав, поднялся из-за стола и скрылся в мастерской. Вышел он, неся в руках свою любимую виолончель. Устроившись поудобнее, не говоря ни слова, старик начал играть рапсодию «Липовый лист». Цикадки вокруг умолкли от прекрасной музыки. Старик играл, словно был молод и юн. Вовка с Тёмой, раскрыв рты, слушали виртуоза.
     Закончив, Тартини спросил Тёму:
- Ответь мне дружок, в какой тональности я исполнил это произведение?
     Тёма неожиданно для себя понял, что не знает.
- Ну что же ты? Ведь это ля-минор, - ответил за него Тартини.
- Невероятно! – воскликнул Тёма.
- Моя виолончель, так же как твоя скрипка, звучит в миноре. И как я ни старался, но так и не смог перестроить её. Смирившись, я стал сочинять музыку, способную менять настроение. Долгими годами я оттачивал свое мастерство, и теперь эта рапсодия звучит так, что даже кузнечики не могут ответить на простой вопрос.
     Тёме стало стыдно. Он понял, о чём говорил старый мастер. Но как же мечта?
- Все как один желают заполучить мажорную скрипку, не научившись играть на той, что есть, - говорил Тартини. Вот ты…  Кстати, как тебя зовут?
- Тёма.
- Сыграй мне, Тёма, свое лучшее сочинение.
     Кузнечик совсем оробел. Никак не думал он, что старик устроит ему экзамен.
     Собравшись с духом, он начал играть. Вовка был уверен, что Тёма блестящий музыкант. Но Тартини, к его удивлению, раскритиковал Тёму.
- Я тебе скажу, в чём твоя ошибка, - продолжал старик. Ты сочинил этот вальсок для мажорной скрипки? Правда?
- Правда, – отвечал Тёма, понуро опустив нос.
- А зачем? Всему своё время. Вы же, молодёжь, желаете всё и сразу. Пишете мажорные вальсы для минорных скрипок. Вот и получается не пойми что. Послушай моего совета, сынок. Раскрой свой талант в том, что есть, и, возможно, душа твоя успокоится. А мечта пусть будет мечтой!
     Тартини хитро взглянул на Вовку:
- Тем более что на нашей опушке появился счастливчик с мажорной скрипкой!
     Тёма ахнул:
- Не может быть?! Кто же это? – воскликнул кузнечик.
     Тартини кивнул в сторону Вовки. Взглянув на незнакомца, Тёма от недоумения открыл рот. Перед ним был явно не музыкант. Какое отношение он имел к скрипкам?
     Вовка, понимая любопытство Тёмы, достал инструмент.
- А теперь сыграй тот же вальсок на этой скрипке, - сказал Тартини.
     У Тёмы закружилась голова. Он держал в лапках настоящую мажорную скрипку. Ту, о которой мечтают ночами все музыканты опушки. Они пишут несоответствующие своим скрипкам мелодии, в надежде когда-нибудь исполнить их. И вот он этот миг!
Тёма взмахнул смычком, и брызнули ярким ритмом звуки вальса. Он закружился со скрипкой в танце, словно с прекрасной танцовщицей. Казалось, ещё чуть-чуть и он взмоет ввысь.
- Мне никто не поверит! – произнёс дрожащим голосом Тёма, закончив играть. В этот миг он готов был отдать всю свою жизнь, только бы не расставаться с инструментом. Но Вовка подошёл и, забрав скрипку, спрятал её в футляр.
- Не грусти, сынок, - произнёс Тартини, - Только что в твоей жизни случилось чудо. Иногда этого достаточно.

     Вовка собрался в путь.
- Благодарю за всё! – протянул он лапку старику на прощание.
- Счастья тебе, Вовка! Старик смахнул слезу. Ему было очень жаль расставаться с этим редким и прекрасным инструментом.
     Вовка взял футляр и зашагал по тропинке, ведущей к краю опушки.

     Тёма растерянно глядел то на Тартини, то на уходящего Вовку, не зная, как ему дальше быть. Старик молча обернулся и, не говоря ни слова, скрылся в мастерской. А вместе с Вовкой уплывала вдаль мечта всей жизни. Тёма подхватился и поскакал за ним.
- Погоди! – крикнул Тёма вдогонку.
     Вовка обернулся.
- Чего тебе?
- Можно я с тобой?
- Ты же не знаешь, куда я иду?
- Мне всё равно. Расскажи, как к тебе попала эта скрипка.

     Они пошли дальше. По пути Вовка рассказал непростую историю скрипки.
Тёма внимательно слушал.
- Выходит, ты исполнил мечту Сени? Жаль, только его рядом нет.
     Вовка молчал. Его ждали новые дали. Скрипку он починил, и уже больше ничто не держало его на этой опушке. Когда Тёма понял, что они приближаются к окраине, то заволновался.
- Скажи, куда ты держишь путь? – спросил он.
     Вовка остановился.
- Ты когда-нибудь бывал в других краях? – спросил он Тёму.
- Нет. Мне и здесь хорошо!
- А мне не очень, - с грустью ответил Вовка. Мне нужно найти себя. Поэтому я иду в чужие края.
- Как это найти себя? – озадаченно спросил Тёма.
- Я не знаю, кто я и где мой шесток, - ответил Вовка. А как без этого жить? Как ты без мажорной скрипки?
     Кузнечик понял, о чём говорил Вовка.
Но внезапно грустная мордочка Тёмы расцвела радостной улыбкой. Он запрыгал вокруг Вовки и затараторил:
- Я знаю, как тебе помочь! Я знаю, как тебе помочь! Он прыгал, не переставая, кружась вокруг, так что у Вовки поплыло всё перед глазами.
- Чем ты можешь мне помочь? – спросил взволнованный не на шутку Вовка.
- Погоди!
     Тёма забрался на сухую тростинку. Мимо пролетала маленькая ярко-синяя стрекоза.
- Эй, глазастая! – крикнул ей Тема.
- Чего тебе, смычок? - обиженно отозвалась стрекозка.
- Какой сегодня день?
- Чудак, сегодня Солнцецвет! – засмеялась стрекоза и стремительно скрылась из вида.
- Вот удача! – воскликнул Тёма, слезая с тростинки. Я знаю, кто тебе поможет!
     Вовка не дыша, ждал ответа.
- У нас на опушке растет удивительный цветок Солнцецвет!
- Цветок?! – хмыкнул Вовка. Откуда цветок может знать кто я и где мой шесток?
- Постой смеяться, это не просто цветок! Он расцветает только на один день. В самый долгий день лета. Потому и праздник называется Солнцецвет!
- Не пойму я ничего, - произнес Вовка, - ты меня запутал.
- Говорю тебе, цветок этот необычный. Он всё про всех знает!
- Откуда же ему знать, кто есть кто? – не унимался Вовка.
- Если бы твоя жизнь была всего лишь один день, ты бы точно знал, кто ты и зачем живёшь! Он дружит с самим солнышком, а уж солнце знает всё!
     Вовка, прищурившись, взглянул на небо. В вышине сияло яркое солнце, согревая всё вокруг. Ему с высоты всё было видно. И, наверное, кому, как не ему, знать всё на этом свете.

- Ты мне не веришь? – спросил обиженный Тёма.
- Верю, - ответил Вовка. Но как же его найти?
- Я знаю, где он растёт, я тебя отведу! – воскликнул Тёма. За мной!
     Он повернулся спиной к окраине опушке и поскакал вприпрыжку. Вовка обернулся назад. Там его ждали дальние края. Но что стоило попытать счастья, вдруг Тёма прав. Вовка поспешил за кузнечиком. Идти пришлось далеко. По дороге они несколько раз останавливались, чтобы подкрепиться и отдохнуть. Вовка без конца расспрашивал Тёму про Солнцецвет. А Тёма не сводил глаз с футляра. В один из привалов, он спросил Вовку:
- Если ты покинешь нашу опушку, то больше не вернёшься?
- Не знаю. Наверное.
     Тёма с грустью кинул взгляд на футляр.
- Выходит, что скрипка вместе с тобой навсегда покинет нашу опушку, и никто больше не услышит её чудесной песни? Вовка не знал, что ответить Тёме.
- Друг, разреши мне ещё разок сыграть на ней?
     В глазах Темы мольба и отчаяние сменяли друг друга. Вовка открыл футляр.
- Пожалуйста, играй! Мне не жалко.
     Тёма воодушевленно взял инструмент, и, как по мановению, всё вокруг наполнилось радостью. Вовка с завистью глядел, как непостижимым для него образом жёсткий смычок извлекал из натянутых струн чудесные звуки. Внезапно он понял, что владея скрипкой, но не умея на ней играть, он лишает её жизни. А она должна петь. Она должна нести радость всем, кто печален и несчастен. Сколько ещё на опушке таких же, как он? Разве мог он лишить их радости, забрав скрипку с собой?
- Тёма, - позвал он очарованного музыкой кузнечика. Возьми скрипку себе, пусть она приносит радость. А мне она ни к чему, ведь я не умею играть.
     Тёма не мог поверить тому, что услышал.
- Ты настоящий друг! – воскликнул он и, взяв Вовку за лапки, закружил его в вихре.
Они кружились, смеясь, пока не попадали на землю.
- Нам пора, - произнёс запыхавшийся Тёма.
     До нужно места оставалось совсем чуть-чуть, и вот спустя короткое время, они вышли на небольшую полянку в окружении цветущего клевера.
- Вот он, Солнцецвет! - произнес Тёма.
В центре полянки рос удивительный цветок. На стройном, тонком стебельке распахнулся навстречу солнцу большой, ярко-жёлтый диск. Будто два солнышка глядели друг на друга.
     На мгновение Вовка с Тёмой умолкли, наслаждаясь безмятежной красотой.
- Мне боязно, - прошептал Вовка.
     Тёма подошёл поближе.
- Здравствуй, Солнцецветик! – обратился он к цветку. Я привёл к тебе своего друга, ему нужна твоя помощь.
     Цветок не ответил.
- Может, он спит? – спросил Вовка.
- Что ты! Кто будет спать в свой единственный день жизни? Вовка понял, что сглупил.
- Я слышал, что не всем, кто к нему приходит, он готов дать ответ, - сказал Тёма.
- Как же так?! – взволнованно произнес Вовка, чувствуя, как тревожный холодок побежал по спине.
     Но Тёма не собирался отступать.
- Цветочек, дорогой, отзовись! Нам нужна твоя помощь.
     Солнцецвет молчал.
- Мой друг очень хороший и добрый! – воскликнул Тёма, - Он отдал мне самое дорогое, что у него было. Мажорную скрипку! Хочешь, я сыграю для тебя свой лучший вальс?
Тёма достал скрипку и заиграл «Вальс Цветов».
     Разморённые полуденным солнцем цветы, вдруг словно ожили, и всё вокруг закружилось в ритме вальса. Тёма играл как никогда. Смычок летал по струнам быстрой стрекозой. И казалось, ещё немного и он исчезнет в потоке музыки.
     Вовка не слышал ничего кроме стука своего сердца. Ему казалось, что сейчас решается его судьба, но ничего не происходило. Он закрыл глаза, чтобы не расплакаться, как вдруг услышал чей-то голос:
- Здравствуйте, малыши! Зачем вы меня побеспокоили? Разве вы не знаете, как короток срок моей жизни?
- Ура! – воскликнул Тёма.
Вовка открыл глаза. Солнцецвет опустил к ним свой прекрасный цветок.
- Цветочек, дорогой! – быстро запричитал Тёма, - Моему другу, Вовке, очень нужна твоя помощь. Он не знает, кто он и где его шесток.
     Вовка глядел, не моргая, а на глазах навернулись слезы.
- Чистая слеза отворяет небеса, - произнёс Солнцецвет. Значит, ты хочешь знать, кто ты?
Вовка закивал головой. Дыхание перехвалило, а в горле стоял ком.
- Тронул ты мне душу своей музыкой, малыш, - обратился цветок к Тёме. Так уж и быть, помогу твоему другу. Приходи сюда сегодня в полночь, всё узнаешь.
- В полночь?! – в один голос воскликнули друзья от удивления.
- В полночь. Только гляди, Вовка, не проспи! А теперь не беспокойте меня, я жду пчелу или бабочку.
- Солнцецветик, дорогой! – позвал Вовка цветок. Скажи… Но не успел он спросить цветок, как огромная тень вдруг накрыла их. Вихрем закружило пыль и на цветок села большая красивая бабочка. Увидев их, она обернулась и воскликнула:
- Привет, Вовка!
От изумления Вовка не сразу понял, что это к нему.
- Кто ты? – спросил он.
- Ты меня не узнаешь? Это же я, Терезка!
- Терезка?!
     Вовка взмыл вверх и кинулся в объятья к бабочке.
- Какая ты стала прекрасная! Не могу поверить!
- Дождалась я свои крылья, - отвечала счастливая Терезка, распахивая чудесные узоры. От неё пахло пыльцой, нектаром и красками всего света.
- Я тебя искал… Мне так много нужно тебе рассказать! – говорил Вовка, не сводя глаз с прекрасной бабочки.
- Ещё расскажешь. Где тебя искать? Ты нашёл свой шесток?
     Вовка понурил голову.
- Солнцецветик обещал мне сказать, где мой шесток.
- О, я, кажется, догадываюсь! – улыбнулась Терезка.
- Не обманет?
- Что ты! Он честный и искренний цветок, верь ему!
     Терезка напилась нектара и стала собирать на лапки пыльцу. Теперь он счастлив вполне, - сказала Терезка.
- Мне пора, но мы ещё увидимся с тобой.
- Куда ты летишь? – спросил Вовка.
- Меня ждет другой цветок.
- Ты такая счастливая!
- И ты, Вовка, будешь счастлив. Живи, как Солнцецвет, будто вся твоя жизнь один лишь день!
     Так не хотелось расставаться с Терезкой, но она обещала найти его.
- До встречи! – воскликнул Вовка, спустившись на землю.
     Терезка вспорхнула с цветка и, задержавшись на мгновение, стремительно исчезла в небе.

- Бабочки - это летающие цветы! – произнёс Солнцецвет.

«Как краток миг земной,
Побудь сейчас со мной,
Я расскажу, в чем прелесть
                нашей жизни»… - пропел Тёма.
- Что это за стихи? – спросил Вовка.
- Хочу написать романс, - ответил Тёма. Романс о жизни.
     Вовка поглядел на цветок. Солнцецвет снова поднял головку к солнцу и погрузился в блаженную негу.
- Что же нам делать до полуночи? – спросил Вовка.
- Как что?! Веселиться! Сегодня же праздник!
     Тёма спрятал скрипку в футляр.
- Пойдём к моим друзьям, они наверняка уже собрались на опушке.

     Праздник был в самом разгаре. Жуки, кузнечики, божьи коровки, мошки и мотыльки… Все несли угощения к столу. Звучала музыка, все танцевали и пели.
- Какой чудесный день, - думал Вовка, пребывая в сладкой истоме.
     Солнце плавно клонилось к закату, усталость дня мягко окутывала мысли, и, когда все разошлись, Вовка сладко спал.
     Ему снилось, что он летит по небу и все печали позади. Всё, что только нужно было ему для полёта, это его крылья. Душа напевала какой-то романс, как вдруг средь этой идиллии послышался крик:
- Вставай Вовка, проспали!
Вовка вскочил, не понимая спросонья, где он. Было темно. Перед собой он увидел испуганную мордочку Тёмы.
- Проспали!
Тут Вовка вспомнил, чего он так ждал с нетерпением весь день и вечер.
- Бежим! – крикнул Тёма и поскакал к полянке, где рос Солнцецвет.
     Вовка подхватился за ним, отчаянно пытаясь понять, полночь сейчас или глубокая ночь.

     Выскочив на полянку, они замерли. Солнцецвет увял. Поникшие лепестки опустились вниз, обнажив засохшую розетку. Вовка не верил своим глазам.
- Неужели обманул? – чуть дыша, прошептал он.
     Тёма не знал чем утешить друга.
     В каком-то порыве отчаяния Вовка полез наверх по стеблю, шепча чуть слышно:
- Цветочек, миленький, ты же обещал!
     Забравшись наверх, он увидел сухую цветочную розетку с мелкими семенами. Всё было кончено. Вовка сел на край, и беззвучные слёзы потекли по мордочке, закапали на грудь и брюшко. Неведомая сила навалилась на него, грозя раздавить, как внезапно всё вокруг озарилось, будто зажгли сотню фосфорных свечей. Тёма вскрикнул от неожиданности. А Вовка чуть не грохнулся на землю. Он вскочил на ножки, глядя вокруг себя. Яркий жёлтый свет заливал всё вокруг, слепя с непривычки. Когда глаза привыкли к свету, он с удивлением понял, что это он является причиной. Брюшко полыхало ярким огнём. Испугавшись, что он сейчас вспыхнет, Вовка пытался смахнуть «пламя» с себя. Но чем больше он старался, тем ярче был свет.

- Да ты же светлячок, Вовка! – раздался снизу восхищенный голос Тёмы. Не обманул Солнцецвет!
- Я светлячок?! Вовка сел на край розетки, свесив вниз брюшко, и вся полянка озарилась мягким светом.
- Успели! – воскликнул Тёма. Свети, Вовка, а я буду играть «Ночной вальс»!
     Тёма достал скрипку, и в ночной тиши зазвучала музыка. Она плыла над уснувшими цветами и уставшими за день насекомыми. Но уже спустя короткий миг, вокруг стали собираться проснувшиеся жильцы опушки. Не понимая, что произошло, они с удивлением выползали на освещённую полянку. Большая ночная бабочка подлетела к Вовке, воскликнув в восторге:
- Наконец-то на нашей опушке появился долгожданный светлячок! Где же вы так долго были? Без вас такая темень!
     Вовка робко заметил, что сам только что узнал об этом.
     Все стремились выразить ему свое почтение и жали лапку. Окруженный восхищенными взглядами, Вовка не мог поверить, что свершилась мечта.

- Невероятно! – подумал Тёма, - Увядший Солнцецвет оказался тем самым шестком, что хотел искать Вовка в далёких краях. Как же тесно мы связаны друг с другом.
     Тёма вышел в центр полянки и произнёс:
- А сейчас полночный вальс! Дамы приглашают кавалеров!
     Вовка сидел на краю засохшего цветка, освещая танцевальную полянку.
- Счастье, оказывается, это так просто!

Весёлые парочки кружились в ритмах вальса, и никто в эту ночь не хотел спать.