Мы едим пищу, которую выращивают другие люди.
Мы носим одежду, которую сшили другие люди.
Мы говорим на языках, которые придуманы другими людьми.
Думаю, что пришло время и нам стать полезными человечеству.
(Стив Джобс)
Атомная энергия не для этих поколений людей.
(Лауреат Ленинской премии, профессор, автор реактора РБМК С. М. Фейсберг, 1973 г.)
Две трети академиков в СССР знают о науке на уровне устройства автомобиля.
(Лауреат Нобелевской премии по физике 1962 года, академик АН СССР Лев Ландау)
Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам
(Шекспир «Гамлет»)
В начале 1981 года я стал одним из трех старших научных сотрудников лаборатории механизации возделывания и уборки корнеплодов и овощей, где зоной моей ответственности стали вопросы по овощам и плодовым культурам. Фактически я стал самым главным человеком в БССР по механизации возделывания и уборки этих культур. В моем подчинении была небольшая группа, состоящая из трех инженеров.
К тому времени я уже был отцом моего первенца сына Саши и зарплата в 280 рублей, что было приблизительно в два раза выше, чем в среднем по стране, была весьма кстати. Мы с женой Ларисой у нее на работе получили комнату в 14 квадратных метров в просторной четырех комнатной квартире в военном городке Масюковщина. Это был еще Минский район и на полгода я стал его жителем. За это время меня в районном военкомате успели произвести в лейтенанты автомобильных войск, рассчитывая потом активно привлекать на сборы, в том числе на полгода на уборку урожая на целине. Но затем Масюковщину присоединили к Минску и сотрудники Минского райвоенкомата с огромным сожалением со мной расстались. Присылали мне часто повестки и из Фрунзенского райвоенкомата, но чаще всего дело ограничивалось сборами выходных дней в Уручье в течение нескольких недель. Впоследствии я узнал, что младший научный сотрудник в НИИ но в Москве по получении степени кандидата наук в те времена сразу снимался с воинского учета. Весной 1983 года на работе Ларисы нам выделили новую двухкомнатную отдельную квартиру 27 квадратных метров жилой площади, в том же военном городке Масюковщина, в которой мы уже с тремя детьми прожили до августа 2000 года.
Заведующим лаборатории был замечательный и мудрейший человек, ветеран ВОВ, кандидат технических наук Валентин Михайлович Доманьков. Он вырастил двух отличных сыновей, окончивших БПИ. Его внучка Катя стала всемирно известной супермоделью, победительницей конкурсов красоты и мамой трёх чудесных правнучек Валентина Михайловича.
Валентин Михайлович был очень откровенным человеком, хорошо разбирался в людях и щедро делился с нами своим жизненным опытом. Еще старшим научным сотрудником в лаборатории был мой друг по лаборатории противоэрозионной обработки почвы и посева Володя Мармалюков, который перешел в эту лабораторию раньше и отвечал за сахарную свеклу. Он во многом и сосватал меня к Доманькову. Валентин Михайлович любил говорить, что он лучше возьмет на работу одного способного кандидата наук, чем двоих или троих инженеров.
Познавший все ужасы войны, Валентин Михайлович скептически относился к рассказам ветеранов о войне. Говорил, что в большинстве своем это тыловики, которые не знают, что чувствует человек, когда на его идет танк. При форсировании Одера Доманькову пришлось идти в атаку по трупам . Был ранен, чудом остался жив, на что и не надеялся.
Крайне негативно отзывался Валентин Михайлович о колхозно-совхозной системе сельского хозяйства. Пока на земле не будет хозяина, ничего не будет, говорил он.
Однажды Доманьков пришел в лабораторию взбешенным. Написал заявку на 2 килограмма писчей бумаги для написания четырех экземпляров годового отчета. Пошел подписывать к замдиректора заявку. Тот пишет резолюцию: выдать 1 кг. На бурную реакцию Доманькова он отреагировал резко:
-Ты что, дурак? Если тебе нужно 2 кг, то пиши в заявке 4! Мне все равно сколько тебе дать, но я знаю, для чего я здесь сижу. Мне тоже надо свою работу показать проверяющим.
Основной моей задачей было разработка средств механизации уборки высокоурожайных широко полосных посевов моркови. Для этой цели была разработана специальная ботвоуборочная машина, которая сначала срезала ботву, а затем поочередно с двух противоположных направлений доочищала ее черешки, что обеспечивало возможность эффективной сортировки и длительного хранения корнеплодов. Их выкапывание из почвы осуществлялось переоборудованным картофелеуборочным комбайном. Сортировалась морковь механизировано на специальных пунктах, к ним примыкали большие бункеры-накопители, откуда морковь самотеком могла быть выгружена в грузовики, отвозящие ее на хранение. Вся технология была полностью с большим эффектом внедрена в совхозах «Петровичи» и «Староборисовский». Свыше сотни ботвоуборочных машин было выпущено заводами БССР и показали свою высокую эффективность, в том числе перед министрами.
Для меня было важным то, что мне удалось теоретически с использованием полного эллиптического интеграла Лежандра второго рода обосновать параметры бичей ботвоуборочной машины и опубликовать это в ведущем научном журнале СССР «Механизация сельского хозяйства» №10, 1985 г. И по этой тематике я получил два патента на изобретения.
Для изготовления экспериментальных образцов бичей мне понадобился материал. Заказать его было долгим бюрократическим делом. И по подсказке знающих людей я пролез в дыру в заборе Минского завода отопительного оборудования и стал ходить по его цехам. Вскоре нашел нужные мне образцы. Но тут меня окликает чей-то строгий голос. В мастере цеха я узнал моего однокашника по гидромеху на год младше меня. Его гнев смирился на милость и я получил то, что хотел. К сожалению этого парня в подъезде своего 9 этажного дома через несколько лет вечером нашли убитым с проломленной головой. Убийцу или убийц насколько мне известно не нашли. Сам завод был долгое время самым передовым в СССР, но затем в новые времена вместо старого директора стали назначать директорами людей со стороны со связями, но без профессионального опыта в этой области. Завод был в центре города, чадил и нуждался в очистных сооружениях. Нашли немецкую фирму, которая на самом передовом уровне за 900 тысяч долларов была готова это сделать. Но произошло то, что сплошь и рядом происходило в то время во многих предприятиях и НИИ. Начальство за в ДВА раза БОЛЬШУЮ цену (и можно предположить, что не только за "спасибо", по такой схеме и развалили все включая великую страну в пользу своего кармана) нашло итальянскую фирму без опыта в этой области, которая занималась сжиганием мусора на достаточно низком уровне. Новое итальянское оборудование мало что чистило, но жрало газ как весь завод в зимний период. В 2020 году завод стал банкротом, о чем подробно писала газета НАРОДНАЯ ВОЛЯ 13 марта 2020 года.
Тот же совхоз «Петровичи» по первому звонку в Первомайский РК КПБ получал бесплатно с десяток автобусов с учеными и инженерами. Мне директор прямо говорил:
-Хороший ты парень. Но лучше бы ты приехал сюда с ведром и ножичком, занял бы рядок и спокойно убирал. А то трактора с механизаторами тебе дай, топливо тоже денег стоит…
Особо возмущался молодой механизатор, на трактор которого была навешена ботвоуборочная машина. Он все плакался, что в обед и вечером не может из-за нее на своем тракторе подзаработать денег, обслуживая различные нужды местных жителей. Он говорил про машину:
-Я ее сложу!
-А как ты ее можешь сложить, она же крепкая?
-Не будет тебя, повернусь, ударю об угол и сложу!
Действительно, когда я однажды утром опоздал на автобус, то к моему приезду ботвоуборочную машину он уже сломал, отсоединил от трактора и поехал на колым.
Известно, что уничтожение машин (индустриальный саботаж) было объявлено в Англии преступлением, наказуемым смертной казнью, и 17 человек были казнены в 1813 году. Множество людей было отправлено в Австралию. В какое-то время войска занимались подавлением лудитских восстаний сильнее, чем сопротивлением Наполеону на Пиренейском полуострове. У нас же подобное происходило безнаказанно.
Сегодня о былом огромном возделывании и производстве овощей в совхозе "Петровичи" говорить не приходится. Часть пахотных земель отдали под дачи и коттеджную постройку, граждане уже и сами теперь имеют возможность выращивать морковь на своих участках, а большинство консервных овощных заводов закрылись, потому что основной потребитель их продукции 5,5 миллионная советская армия приказала долго жить. Теперь вместо овощей и фруктов РБ активно экспортирует по всему миру свою молочную продукцию-когда где-то в году 2012 я в составе делегации депутатов ПП НС и ученых РБ посетил Лидский молочный комбинат, то нам показали железнодорожный вагон, стоящий под погрузкой сухого молока предназначенного для города Владивостока.
Подобные события происходили и вокруг экспериментальной базы ЦНИИМЭСХ в Червенском районе «Новые Зеленки», расположенной за 80 км от Минска. Руководство ЦНИИМЭСХ само захотело иметь экспериментальную базу для внедрения своих разработок. Казалось, успех гарантирован, так как институт имел в своем распоряжении квалифицированные научные и инженерные кадры, экспериментальный завод и солидные финансы. Мне, как и другим сотрудникам, много пришлось провести времени в Новых Зеленках, участвовать в 6 часов утра в нарядах, где директор совхоза в очень грубой форме распекал своих подчиненных. Местные жители решили, что теперь все за них должны делать ученые, иначе вышестоящие органы их накажут. Предполагалось, что ученые будут консультировать, рекомендовать. На деле, когда мы рекомендовали, например, установить оптимальную норму высева, то получали в ответ:
-Тебе надо, ты и делай!
Построили за счет ЦНИИМЭСХ большую ферму крупного рогатого скота. Автоматизировали ее и прогорели. Число обслуживающего персонала многократно сократилась, но пьяные операторы и слесаря быстро привели ферму в нерабочее состояние. Местные жители считали, что теперь они всю оставшуюся жизнь будут помыкать учеными, на которых они смотрели свысока как свалившуюся им с небес даренную и бесправную рабочую силу. Но новый директор ЦНИИМЭСХ Нагорский И.С. взял курс на, казалось, невозможное-разрыв отношений с Новыми Зеленками. В печати и по республиканскому радио появились обращения к партийным и правительственным органам с требованием не губить хозяйство, что без ученых они пропадут. Но министр Сенько поддержал Нагорского И.С., который оказался исключительно тонким дипломатом и прагматиком, и разъединение состоялось. Сенько в дальнейшем стал последним заместителем Председателя Совета Министров СССР по сельскому хозяйству во времена Горбачева.
Кроме морковки я совместно с будущим директором НИИ овощеводства Аутко А.А. занимался механизацией возделывания ранних овощных культур под пленкой. Здесь я предложил принципиально новый подход к процессу снятия пленки с учетом ее упругой деформации, разработал и опубликовал теорию и получил на этой основе несколько патентов на изобретения, разработал конструкцию машин и успешно испытал их в полевых условиях.
В нашей лаборатории в том числе с моим участием была разработана эффективная технология возделывания пропашных культур по направляющим щелям. Во время посева нарезались направляющие щели, которые во время последующих междурядных обработок копировались специальными приспособлениями, что резко уменьшало ручную прополку. Все эти работы были защищены авторскими свидетельствами на изобретение.
В дальнейшем, уже в БИМСХ мне пришла в голову замечательная техническая идея в этой области, и с помощью физика-теоретика доктора ф.-м. наук Сергея Круглова (моего коллеги по работе на кафедре теоретической механики и ТММ, уехавшего вскоре в Торонтский университет) удалось теоретически обосновать параметры оригинального глубокорыхлителя со стабилизатором, на который мы получили а.с. СССР на изобретение №1554785, а при опубликовании статьи в межведомственном сборнике крупнейший специалист в этой области и мой вечный оппонент проф. Р.Л. Турецкий был, как рецензент, очень удивлен полету наших птиц и, разведя руками, дал добро на публикацию.
Особенно удачным и практически значимым оказалось изобретение совместно с Доманьковым В.М. и Мармалюковым В.П. двухрядного почвообрабатывающего катка по а.с. СССР №1342438, к которому мы подключили специалистов из ГСКБ по культиваторам и сцепкам в Ростове-на-Дону. Готовилось и состоялось большое его всесоюзное внедрение, но перестройка все перевернула вверх дном, и добиться выплаты вознаграждения от завода «Красный Аксай» оказалось не возможным и бессмысленным, так как деньги стремительно обесценивались. У нас в республике этот каток выпускался и выпускается в больших количествах, в том числе, в составе агрегата комбинированного широкозахватного АКШ-7,2, а также в составе других почвообрабатывающих и комбинированных агрегатов.
Практически прямо или косвенно мне пришлось участвовать в решении всех вопросов по механизации процессов в овощеводстве и плодоводстве. Особенно мне прибавилось работы, когда было создано отдельные всесоюзное и республиканские министерства по плодоовощеводству. Было принято специальное постановление ЦК КПБ по этому вопросу, заложены на юге свыше 30 промышленных садов, но после чернобыльской аварии большая часть из них были уничтожены, так как попали в зоны радиоактивного загрязнения. Меня стали включать в состав всякого рода комиссий по линии ЦК КПБ и Народного контроля, в связи с чем, пришлось неоднократно побывать в самых главных зданиях в Минске и посетить с важными заданиями ряд районов, где меня принимали на самом высоком уровне.
Рядом с НИИ был ресторан "Каменный цветок". Один из наших старших научных сотрудников к.т.н. из соседней лаборатории уйдя на пенсию устроился там работать швейцаром и по его словам стал жить, как при коммунизме. Единственное, что его напрягало-необходимость пить каждый день. Когда ресторан закрывался всю оставшуюся выпивку и закуску сотрудники делили между собой, но при этом необходимо было на глазах у всех хорошо выпить в качестве гарантии, что он не заложит коллектив. А один из лучших ресторанов города, как правило, был заполнен до отказа.
Другой с.н.с. изобретатель, коммунист и общественный деятель Пищик получил зарплату, по этому поводу в лаборатории машин для мелиорации выпили, но когда он пошел домой то возле института его сразу замели, хотя он спокойно сидел на лавочке бульвара Толбухина. Привезли в вытрезвитель, забрали деньги и отпустили. Он много шумел и куда-то писал, но ничего не добился.
Бывали ситуации довольно анекдотичные. Звонят в 10 часов из дирекции: нужно срочно к 12 представить директору перспективы развития механизации свекловодства к 2000 году. В 14 часов он их будет докладывать в ЦК. Но все, включая заведующего, в командировке и приходится мне по отчетам сочинять справку.
Меня также назначили по общественной линии председателем совета молодых ученых при Первомайском РК ЛКСМБ. Территориально в зону моей ответственности входили БИМСХ и АН БССР. В этом качестве я побывал на приеме у ректора БИМСХ Сергея Сергеевича Селицкого и ознакомился с работами молодых ученых его института. Больших дел нам сделать не удалось, а через несколько лет Сергей Сергеевич, уже будучи на пенсии, работал как и я в должности доцента кафедры сопротивления материалов и деталей машин, преподавал ПТМ. Мы сидели рядом и было приятно слышать, что он не забыл мой визит к нему.
Селицкого С.С. отличали высокие нравственные требования, которые он предъявлял к себе и к подчиненным. Соблазненные студентами БИМСХ девушки нередко обращались к нему за помощью, и перед парнями стоял не простой выбор: либо жениться, либо быть отчисленными из института. Сергей Сергеевич был коммунистом до мозга костей и очень остро переживал вакханалию времен перестройки. Он сполна хлебнул лиха на фронте и потерял там немало здоровья, поэтому возможно и умер через несколько лет, после моего прихода на кафедру. Но общение с бывшим ректором для меня было очень полезным и запоминающимся.
Состав моей группы менялся, так как молодежь не желала идти в аспирантуру, а, набравшись опыта, находила более надежные и хлебные места. Но постоянно со мной работал сын офицера из азербайджанского города Мингечаура развитый и смышленый парень Виктор Полобок. Он часто в те времена отдыхал в Нагорном Карабахе и рассказывал, насколько замечательная там природа. Но отношения между местными диаспорами уже тогда были резко враждебными. Бывало, что одна сторона неделями готовилась к свадьбе, а у другой в это время кто-то умирал и они требовали переноса свадьбы. Люди, спасаясь от стычек, убегали до иранской границы. Их семья до обострения обстановки благополучно переехала в БССР.
Витя окончил БИМСХ и, попав к нам по распределению, получил от ЦИИМЭСХ, отстояв в очереди лет 12 трехкомнатную квартиру. Дочка Вити выиграла Гринкарту и перебралась в США, где ее семье с двумя детьми сразу предоставили трехкомнатную квартиру в Бостоне и бесплатное медицинское обслуживание на самом высоком уровне. Виктор служил срочную службу на Байкануре, где ракетное топливо существенно подорвало его здоровье. Подрывать его дальше учебой в аспирантуре он не стал.
Еще был парень из Солигорска, который до нас работал парторгом в одном из хозяйств Березинского района. Рассказывал о скотском отношении к людям в колхозах и совхозах. Сначала завлекают, обещая всякого рода блага, а как только человек с семьей переехал, то к нему сразу отношение становится плевое. Он служил срочную в ГДР в то время, когда началась война Китая с Вьетнамом. Его вызывают и спрашивают мнение об этой войне, кто прав, кто виноват, не отказался ли бы он принять там участие. Их грузят человек 200 в самолет, и они участвуют в боях. Через пару месяцев возвращаются назад в ГДР в сильно поредевшем составе. В военкомате ему сказали, что об этом случае у них никаких сведений нет и никаких льгот ему не положено.
Был шустрый и веселый парень Барановский. Все рассказывал, как беззаботно служится офицером в Слуцке его дядьке и завидовал ему. Удачно перешел на проектную работу в уже тогда не бедную газовую отрасль.
Работал у нас молодой многодетный отец Сергей Гомолко. Он имел комнату в коммунальной квартире. Вышло постановление, по которому семьям с тремя детьми квартиры должны предоставляться вне очереди. Сергей сходил в квартирный отдел Первомайского райисполкома, где ему сказали, что свободных квартир пока нет. Он взял большую связку ключей на работе и пошел в подготовленный к заселению дом рядом с работой. Посмотрел несколько квартир, выбрал себе хорошую трехкомнатную квартиру и вселился в нее. Приходят через несколько дней люди и показывают ему ордер на квартиру. Он им отвечает:
-А я здесь живу!
Ему отключили свет, он быстро снова подключился. В райсполкоме ему сказали:
-Вы сделали плохо!
-Делайте вы теперь хорошо.
Через год ему выдали ордер на эту квартиру.
Машинисткой в лаборатории работала молодая женщина по имени Люда. Она окончила минский иняз, но учителем работать не захотела, жаловалась, что быстро забыла иностранные языки за не надобностью. Будучи разведенной, Люда была сильно сексуально озабочена. В годовом отчете лаборатории она вместо «полевые» написала «половые» опыты.
Министр с.х. БССР Сенько (который впоследствии стал зам. Председателя СМ СССР) привез из США оригинальную технологию возделывания и уборки крупноплодной клюквы. Её особенностью было то, что ягоды были полые и выращивались в периодически заполняемых водой (в ней ягоды плавали) чеках после выработки основного торфяного слоя почвы. Нашей лаборатории поручили освоение этой технологии в БССР, разработку, совершенствование и выпуск специализированных машин. Для этого создали группу, которую предложили возглавить недавно защитившему диссертацию молодому парню Леониду Владимировичу Мисуну. Он был родом из Минска и имел звание мастера спорта по штанге. Леонид с энтузиазмом взялся за новое дело, и много сделал в этой области, в том числе со временем стал по этой теме доктором технических наук, профессором.
Совместно с Центральным ботаническим садом НАН РБ, закупленные в США побеги клюквы крупноплодной и голубики были культивированы в условиях РБ в промышленных масштабах.
Но когда 21.03.2017 года я посмотрел фильм по первому каналу БТ о группе ученых ЦБС, выдвинутых на соискание Государственной премии за это достижение, то был удивлен, что там ничего не было сказано о ЦНИИМЭСХ и его вкладе в это дело. Получалось, что многочисленный шлейф машин, обеспечивающий механизацию процессов возделывания и уборки этих культур (о нем умалчивалось, хотя технология заявлялась как промышленная), свалился с неба прямо в ЦБС НАН РБ. А ведь на эти машины были получены с моим соавторством свыше десяти патентов на изобретения, все из которых были внедрены в производство. Я также участвовал в теоретических исследованиях по этой тематике. И у телевизионщиков не возникло вопросов, как например, можно вручную собирать клюкву стоя по колено в холодной осенней воде и если там все механизировано, то где целый комплекс этих чудесных машин и кто их создатели. Получается, что бегун бежал дистанцию в соревновании в треть своей силы. Если бы тот авторский коллектив выделил бы одно из положенных 6 мест Л.В. Мисуну, а если по справедливости, то и два, включив туда также и В.А. Агейчика, то их заявка на Госпремию заиграла бы новыми красками и имела бы реальные шансы на успех. Но нам они даже не позвонили, а сделали все втихую. В конце длившегося около 20 минут телефильма стоящий на хранении ряд каких-то машин мелькнул лишь один раз на пару секунд на расстоянии 200-300 метров, а о том, чтобы рассказать о главном инструменте технологии и показать их в работе не было и речи. По грустным лицам и понурым взглядам в телефильме претендентов на звание Лауреатов Государственной премии РБ было видно, что они сами прекрасно понимают свою роль в этом процессе. Стало понятно, что они были на подтанцовке и просто не стали нас впустую тревожить и обнадеживать. Но результат наших трудов крупноплодная клюква и сегодня продается свободно даже в продуктовом супермаркете рядом с моим домом по цене 4 доллара за килограмм и я иногда с удовольствием её покупаю.
Очень значимой была работа в лаборатории одного пожилого снс без степени Яковлева. За 10 лет он создал машину с вертикальным шнеком большого диаметра, помещенного в водную среду. Снизу подавалась привезенные от комбайна клубни картофеля или даже корнеплоды кормовой свеклы. Машина отделяла камни, мыла корнеплоды и в верхней части измельчала поданный туда продукт, который затем подвергался сушке и запаковывался в бумажные мешки. Таким образом, удавалось почти полностью сохранять в течение года урожай и скармливать его с большим эффектам на животноводческих комплексах животным, тогда как в буртах сгнивало ее не менее 50%. Эта машина поставлялась даже на Сахалин. Был на уровне замминистра СССР проведен в нашей лаборатории всесоюзный семинар, но когда цены на энергоносители резко подскочили, то внедрение этой технологии затормозилось.
Близилось 40-летие Победы в ВОВ. Будучи в Гродно я слушал рассказ тестя Бородина Якова Петровича о том, как его из деревни в Орловской области призвали на фронт под Москву в 41 году и как дорогами войны он прошел боевой путь до Кенигсберга. Показывая боевые награды, он обратил мое внимание на медаль «За отвагу», которую получил за освобождения именно Гродно. Они жили в скромной двухкомнатной малогабаритной квартире, и я ему сразу сказал:
-Считайте, что новая квартира у Вас уже есть!
После трех написанных мною и подписанных тестем писем в местный райисполком, ЦК КПБ и ЦК КПСС месяца через три родители моей жены вместе с семьей ее сестры получили великолепную четырехкомнатную квартиру в новом доме недалеко от Немана. При этом нам удалось отбиться от навязчивого желания властей предоставить старикам однокомнатную квартиру (тогда приватизация жилья отсутствовала), а семью сестры жены оставить в старой двухкомнатной хрущевке.
Запомнились мне три командировки.
В первом случае по команде министра послали меня в ноябре от республики на выставку финских машин в Булдури рядом с Юрмалой под Ригой.
Я пришел в МСХ ЛССР, отметил там командировку и получил направление в гостиницу министерства, которая как раз находилась рядом с Булдури на берегу залива. Походил по Риге и к вечеру поехал на электричке в гостиницу. Подаю в окошко направление очень пожилой латышке, но она мне со злобой его возвращает со словами, что там не хватает какой-то закорючки. Но обратно ехать в министерство уже поздно и она хорошо понимает это, но с ледяным выражением стоит на своем. Тут я, пожив в Литве, нашелся, что ей сказать:
- Почему Вы меня обижаете? Не я же оккупировал Вашу страну!
Латышка с удивлением посмотрела на меня и молча выдала мне ключи от комнаты.
На выставке в первый день узкий круг гостей пригласили в шатер, где хорошо угостили финской водкой и едой. Затем я осмотрел большой ряд машин различного назначения. Удивило то, что один и тот же тип машин нередко представляли 4-5 фирм, остро конкурирующих друг с другом.
На следующий день прошла демонстрация работы машин. Но не все хорошо справлялись со своими функциями на мелкопесчаной почве поля около Рижского залива.Здесь я на этих ярких примерах убедился, что почвенные условия могут влиять на качество работы машин не в меньшей степени, чем их конструктивные особенности и в дальнейшем всегда учитывал это в своей работе.
Во втором случае я поехал на важное совещание в Литовский институт плодоводства и овощеводства, который находился под Каунасом с директором Центрального НИИ водных проблем А. Мурашко, который туда направлялся как возглавляющий Западное (включающее Прибалтику) отделение ВАСХНИЛ. Он в течение дороги много и подробно рассказывал о подготовленном его институтом, но так и не состоявшимся повороте сибирских рек в Среднюю Азию. Чувствовалось, что человек глубоко вник в эту проблему, много где побывал и многое видел. Подробно говорил об опыте Китая в подобном деле. После совещания в большом саду с живыми оленями А. Мурашко, а с ним и мне устроили царский прием с десятками национальных литовских блюд под интересные разговоры о науке и жизни. Большое впечатление произвел местный музей и то, как бережно литовцы хранят память и артефакты из их прежней жизни.
В третьем случае я был на совещании в Дотнува Кидайняйского района в Литовском НИИ земледелия. Уже в те времена там был уютный коттеджный поселок с двухэтажными домами и газонами. Нам директор рассказал, как во времена первого секретаря ЦК КПЛ Снечкуса они отбивались от волюнтористкой политики Кремля в сельском хозяйстве, вкладывали средства не в сомнительные эксперименты, а в строительство дорог. Снечкус приезжал из Москвы и говорил в узком кругу, что, например, фермы укрупнять не будем, а просто перекроем пространство между двумя фермами крышей и отчитаемся, что это одна большая ферма. Подобным образом поступали с навязываемыми союзными структурами различными системами земледелия. Состоялась вечеринка, где играл местный ансамбль нас вдоволь напоили пивом собственного производства.
В те времена я в туристских поездках от ЦНИИМЭСХ посетил Таллин, Шилуте, Клайпеду, Палангу, Ниду на Курдской косе с домиком Томаса Манна.
Но не только мы ездили в Прибалтику, но и они приезжали к нам. Так приехал из Тарту Нугис защищать докторскую диссертацию. Когда он селился в наше общежитие, то партизанка вахтерша набросилась на него с упреками, что Эстония хочет выйти из состава СССР.
-Кто Вам сказал такую чушь? Мы только хотим, чтобы Вы не указывали нам, какого цвета презервативами надо пользоваться!
Но диссертацию острослов Нугис защитил.
Приехавший защищать докторскую диссертацию из Харьковского ИМСХ Гусев, рассказал еще более занятную историю. Их доцент получил в ФРГ наследство в 3 миллиона марок и решил перебраться в Германию. Его уволили с работы, от него отказался сын, курсант военного училища. В ФРГ обладатель миллионов после некоторых усилий стал преподавать в университете, но не смог там удержаться. Он вернулся в Харьков, пожертвовал оставшиеся деньги на строительство детского сада, но на преподавательскую работу его уже не взяли.
Я получил ряд интересных патентов, написал определенное количество научных статей, включая коллективную монографию-рекомендации «Интенсивная технология возделывания овощных культур и раннего картофеля в Белоруссии», подготовил к печати «Справочник механизатора-овощевода» и обратился к новому директору ЦНИИМЭСХ Нагорскому И.С. с просьбой разрешить мне готовить документы на аттестат старшего научного сотрудника. Этот аттестат в те времена в НИИ не влиял на уровень зарплаты, но он приравнивался к аттестату доцента и в случае перехода на работу в ВУЗ его обладатель мог сразу получать доцентскую зарплату, а не получать без такого аттестата на доцентской должности зарплату ассистента года три-четыре. Администрация старалась придерживать молодые кадры, и очень неохотно шла в этом плане на уступки сотрудникам. Немало старших научных сотрудников, кандидатов наук до седых волос ждали возможности получить такой аттестат. Директор мне разрешил подавать документы, и тайным голосованием на ученом совете ЦНИИМЭСХ было решено просить ВАК СССР присвоить мне ученое звание «Старший научный сотрудник», что 4 сентября 1985 года и было сделано.
Начиналась перестройка и денег становилось меньше. Часть младших научных сотрудников сократили, но они быстро устроились во всякого рода фирмачки и ларьки и стали преуспевать. Доманьков В.М. ушел на пенсию, и его место занял Мармалюков В.П.
Произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС. Сообщение об этом я услышал в Городке под Витебском, где в то время я был председателем ГЭК по защите дипломов в местном техникуме. Ровно через 30 лет я там снова оказался в том же качестве.
Что касается аварии на ЧАЭС, то в 2013 году в Институте радиологии АН РБ тиражом 300 экземпляров вышла книга Гурачевского Валерия Леонидовича «Введение в атомную энергетику. Чернобыльская авария и ее последствия». В ней, а также в книге проводившего пагубный эксперимент и осужденного за это на длительный срок опытнейшего атомщика, пережившего аварию на атомной подводной лодке, выпускника МИФИ, заместителя главного инженера ЧАЭС Дятлова А.С. («ЧАЭС, как это было» М.: Научтехиздат, 2003) раскрыты основные причины аварии и преступная халатность высоких должностных лиц, приведшая к трагедии.
В опубликованной в журнале «Новый мир» №6 за 1989 год атомщиком из ЧАЭС Григорием Медведевым повести «Чернобыльская тетрадь» более детально показана хроника событий и характер взаимоотношений в коллективе, который можно охарактеризовать словами: «Ты начальник-я дурак. Я начальник-ты дурак». Директор ЧАЭС Брюханов В.П. имел специальность теплотехника после окончания Ташкентского политехнического института и работал ранее на Славянской ГРЭС. Главный инженер Фомин Н.М. был по специальности электриком и работал ранее в Полтавских электросетях и Запорожской ГРЭС. Они говорили, что атомный реактор прост, как самовар. Рядовые специалисты атомщики держались в страхе увольнения за непослушание и шли на нарушения инструкций, боясь потерять единственную для них работу в прекрасном городе Припять. Многочисленные подробности, в том числе судебного процесса после аварии содержатся в книге заместителя директора ЧАЭС по науке и ядерной безопасности Карпана Н.В. «Чернобыль. Месть мирного атома», ИКК «Баланс-Клуб», Днепропетровск, 2006.
Установлено, что непосредственной причиной аварии стал так называемый «концевой эффект» реактора РБКМ. Под каждым управляющим стержнем в нем находится столб воды, частично поглощающий нейтроны. С целью экономии нейтронов (повышения КПД реактора) стержень в РБКМ был сделан двух секционным: верхняя часть длиной 7 м из карбида бора (поглотитель), а нижняя (вытеснитель) длиной 4,5 м, которая находится в рабочей зоне реактора, работающего на полную мощность-из графита, не поглощающего нейтроны. При поднятых стержнях каналы содержали в нижней части воду. При одновременном движении многих стержней вниз (при нажатии на аварийную кнопку) вода вытиснилась графитом и реактор взорвался. Согласно выводу комиссии Госатомэнергонадзора СССР под руководством Сидоренко В.А. в 1990 году: «Персонал не знал об опасных свойствах реактора (!!!???) и, следовательно, не осознавал возможных последствий своих действий».
В самом Институте атомной энергии имени Курчатова, начиная с 1965 года (!!!) сотрудники И.Ф. Жежерун, В.П. Волков, В.Л. Иванов обращали внимание на ядерную опасность реактора РБКМ. В докладных записках В.П. Волкова на имя директора института академика А.П. Александрова (одновременно он возглавлял всю АН СССР, был трижды Героем социалистического труда, имел 8 орденов Ленина на груди, ранее руководил атомным центром в Сарове и сменил Игоря Курчатова после его смерти на посту директора НИИ атомной энергии в Москве. По некоторым сведениям академик А.П. Александров вместе с главным конструктором реакторов академиком Доллежалем Н.А. возглавлял коллектив авторов злополучного закрытого изобретения реактора, которое нашло практическое применение на шести АЭС включая Чернобыльскую) указывались конструктивные недостатки реактора. Докладные эти оставались без внимания. Когда стали писать в ЦК КПСС, Александров (1903-1994) все-таки распорядился провести заседание ученого совета по поднятым вопросам, но оно так и не состоялось. Аварии на Ленинградской АЭС в 1976 и Ингалинской АЭС в 1983 году (о которых широкой общественности сообщено не было) выявили проявление «концевого эффекта» реактора РБКМ.
По команде Главного конструктора реактора Доллежаля Н.А. (1899-2000) в 1984 году было разработано техническое задание на совершенствование стержней управления, но до чертежей дело не дошло.
Аварии способствовал еще один важнейший фактор. Во время испытаний отвалился блок на Трипольской ГРЭС. «Киевэнерго» прислал телекс с требованием вывести уже значительно снизивший мощность 4-й блок на 50% мощности. Этого в этот момент категорически нельзя было делать.
Согласно книге Гурачевского В. Л. прямо на щит управления 4-й блока позвонил из ЦК КПСС лично Копчинский Г. (сектор по надзору за АЭС у секретаря ЦК КПСС Долгих В.). Для Минэнерго подчинявшиеся им АЭС были не родными (переведенными из Минсредмаша). Там чиновники получали премию за экономию углеводородного топлива и не были заинтересованы в снижении мощности ТЭС, т.к. тогда терялся их КПД. Поэтому в ночные часы снижали мощности АЭС, что недопустимо (колебания мощности приводят к образованию иодного отравления реактора и снижению его долговечности).
После повышения мощности эксперимент уже нельзя было производить, так как реактор терял при этом устойчивость в работе, но снова Дятлову звонит Копчинский: «Производи проверку! Или ты уйдешь на пенсию, или будешь Главным инженером ЧАЭС-2!» Пришлось отключить автоматическую защиту, а в решающий момент нажатие аварийной кнопки не предотвратило катастрофу, заглушив реактор, а наоборот, вызвало ее.
Злополучная проверка должна была определить способность турбогенератора с вращающимся по инерции ротором вырабатывать электроэнергию для обеспечения жизненно важных систем реактора в сложных аварийных условиях. В печати времен перестройки были статьи, что возможно этот эксперимент был связан кратковременным с обеспечением энергией важнейших военных объектов в случае первого неожиданного удара со стороны войск стран НАТО.
Прошедший суровую школу Челябинск-40 почти с начала его основания, бывший директор плутониевого завода и Сибирской АЭС в Томск-7, построивший и долгое время возглавлявший в г. Дубна завод Главатомприбора П.А. Журавлев, ознакомившись в Минсредмаше с актом расследования аварии, указал в своей книге МОЙ АТОМНЫЙ ВЕК на 12 грубейших нарушений РЕГЛАМЕНТА эксплуатации реактора (стр. 362-365). Директор Брюханов заключил договор о подготовке эксперимента с организацией «Донтехэнерго», которая никогда не имела дела с атомными электростанциями. Сам опыт проводился незаконно, т.к. посланная на экспертизу в московский «Гидропроект» имени С.Я. Жука программа эксперимента «Донтехэнерго» была там забракована и отклонена (в частности «Гидропроектом» были спроектированы энергоблоки для второй и третьей очереди Курской и Чернобыльской АЭС, а так же первой и второй очереди Смоленской АЭС, но о преступных намерениях руководства ЧАЭС они никому не сообщили).
В самом начале программы «Донтехэнерго» было записано: «ВЫКЛЮЧИТЬ СИСТЕМУ АВАРИЙНОГО РАСХОЛАЖИВАНИЯ РЕАКТОРА!!!» и были закрыты все вентили, ЧТОБЫ СТАЛО НЕВОЗМОЖНЫМ ВКЛЮЧИТЬ ЭТУ СИСТЕМУ. Журавлев отмечает, что это было чудовищно и преступно и попирало РЕГЛАМЕНТ.
Он отметил, что на Чернобыльской АЭС работал главным инженером выходец из Томск-7 опытнейший атомщик В.П. Акинфиев, но его требовательность пришлась там не ко двору и его выжили, заменив специалистом по электросетям на все согласным «кивалой» Фоминым, который кстати не поднимал ночью тревожно звенящую трубку домашнего телефона и прибыл на ЧАЭС только в 9 часов утра.
Читаешь книгу Журавлева и диву даешься: в ней подробно описаны многие десятки манипуляций над реакторами в Челябинск-40 и в Томск-7. И на них всегда присутствовали не только все атомное начальство и кураторы КГБ этих городов, но и в обязательном порядке из Москвы представители науки и Минсредмаша на уровне Заместителя министра.
На пуск одного из реакторов Сибирской АЭС в Томск-7 прибыл 1-й заместитель министра среднего машиностроения Герой труда СССР А.И. Чурин с другими важными гостями из Москвы, но пуск второго резервного водовода к реактору опаздывал на 9 дней. Тогда высокие гости стали склонять Журавлева запустить реактор без резервного водовода. Чурин спрашивает главного инженера АЭС, что он об этом думает, но тот отвечает, что он думает, где ему лучше сушить сухари, если придется садиться в тюрьму. «А что думает директор?»- «Однозначно нельзя, я запрещаю!»-ответил Журавлев.
Пришлось Чурину отложить на 9 дней важные государственные дела и ждать ввода в строй резервного водовода. И вдруг через пару дней ЧП-геодезист ошибся на 20 метров и экскаватор ковшом пробил трубу первого водовода. Прощаясь после пуска реактора Чурин сказал Журавлеву: «Ну и чуйка у тебя! Дело шло к тому, что не только тебе, но и мне пришлось бы сушить сухари!»
Но ранее Журавлев получил жесткий жизненный урок. В Томск-7 готовилась установка по выработке трития для первой водородной бомбы СССР. При обсуждении её конструкции Журавлев хоть и не имел к ней прямого отношения, но указал на её слабое место и предложил, как его усилить. Но от него отмахнулись, и во время работы установка взорвалась, погибли люди. С конструктивным предложением Журавлева новая установка дала тритий, и первая водородная бомба успешно была взорвана. Вручая Журавлёву орден Ленина, директор Томск-7 Б.Г. Мазруков (во время войны возглавлявший знаменитый Танкоград) ему сказал: «Учти, что в этой жизни мало иметь светлую голову, надо еще иметь волю и смелость отстаивать свое мнение!»
В Чернобыле же ничего не понимающий в атомных реакторах директор Брюханов наверно уже думал не об эксперименте (на котором директор, главный инженер ЧАЭС и представители Минэнерго отсутствовали), а о том, как, получив на грудь уже обещанную ему звезду Героя социалистического труда, он поведет советский народ (или часть его) к новым трудовым свершениям.
В книге Гурачевского В. приводятся на основании иностранных источников сведения об операции по искусственному осаждению радиоактивных облаков самолетами Ту-16 «Циклон» над территорией Беларуси с целью не дать им распространиться в сторону крупных населенных пунктов, прежде всего Москвы.
В работах по ликвидации аварии приняли участие около 600 тысяч человек, из них 380 тысяч военнослужащих. Многие из них при этом потеряли здоровье, а некоторые и даже жизнь.
Пришла и мне в 1988 году как лейтенанту запаса повестка на шестимесячные сборы в зону отселения на ликвидацию последствий аварии. С большим трудом, главным образом потому, что у меня уже были два малолетних сына, и жена была беременна третьим, меня не забрали. Теперь выяснилось, что согласно секретной инструкции МО как раз и брали мужчин с детьми в возрасте 30-40 лет. Вспоминаю, я был немало удивлен, что всех моих знакомых холостяков не трогали. Видимо государство рассчитывало, что они еще нарожают ему человечков для типа войны в Афганистане. Но никто из моих уже понявших жизнь знакомых в дальнейшем этих надежд не оправдал, а обремененные семьями мужики вернулись в них с потерянным здоровьем и вместо помощи детям стали для них обузой.
Когда жена с детьми явилась в военкомат, то мне сразу сказали, что если она немедленно уйдет, то меня не заберут и наоборот. Я сказал Ларисе, чтобы она ушла. Меня оставили в военкомате на три недели помогать приводить в порядок дела офицеров запаса и в отставке. Листая их, я узнал много интересного.
Например, я был очень удивлен, что очень много офицеров-подводников из Северного флота после отставки уезжали на постоянное место жительства в закрытый для прописки простых смертных город Минск, даже ранее не имея к Белоруссии никакого отношения. Увидел, насколько сложно было офицеру не желающему служить уволится из Советской армии. Реально без тяжелых последствий для дальнейшей жизни можно было уволиться только по здоровью, что хорошо показано в автобиографической книге оружейника атомщика Валентина Вишневского «Запах атомной бомбы». Даже намеренное пьянство, дебош и невыполнение своих обязанностей не вели прямо к увольнению из армии. Пролистал личное дело старшего лейтенанта запаса И.С. Нагорского-директора ЦНИИМЭСХ.
В конце 1988 года мой заведующий кафедрой теоретической механики и ТММ В.И. Стражев был назначен начальником главка ВУЗов министерства образования БССР и я воспользовался временным безвластием на кафедре и с 1 января 1989 года пройдя конкурс стал работать доцентом кафедры сопротивления материалов и деталей машин (за что Василий Иванович меня в дальнейшем немного пожурил). Должность доцента дала мне бронь от воинских сборов и больше повесток я не получал.
Мероприятия по ликвидации аварии не всегда были эффективны, и в ряде случаев лучше было бы ничего не трогать и не гробить ликвидаторов. Наибольший вклад в ликвидацию аварии внес первый заместитель директора Института атомной энергии химик-неорганик Легасов В.А. Все боялись атомного взрыва, и даже над Минском висела угроза эвакуации.
Выехав единолично на бронетранспортере без водителя к реактору,академик Легасов В.А. определил, что показания датчиков нейтронов о продолжении ядерной реакции не достоверны, так как они реагируют не на нейтроны, а на мощнейшее гамма-излучение. Путем анализа соотношения изотопов иода Легасов В.А. доказал, что цепная реакция остановлена и атомного взрыва не будет. По распространению радиации он приравнивал чернобыльскую катастрофу к 75 взрывам в Хиросиме.
В августе 1986 на конференции МАГАТЭ в Вене Легасов В.А. представил 5 часовой доклад, одобренный Предсовмина СССР Рыжковым Н.И. вопреки мнению Минсредмаша. 27 апреля 1988 года Легасова В.А. обнаружили в своем кабинете повесившимся. В ящике стола лежал не тронутый именной пистолет, часть записанных на диктофон перед смертью размышлений была стерта. В 1996 году академику Легасову В.А. было присвоено посмертно звание Героя России.
Но спускавшийся в 4 реактор умерший в 2012 году сотрудник ИЯИ АН СССР Константин ЧЕЧЕРОВ, с первых дней принявший участие в ликвидации аварии, в воспоминаниях ЖИВЫ ПОКА ПОМНЯТ подверг самой резкой критике действия в первую очередь академиков Велихова и Легасова, которые проявили по его мнению и аргументам крайнюю безграмотность. Велихов по голливудскому сценарию придумал, что расплавленная масса пробьёт основание реактора. Под реактором прорыли шахту, чтобы подать под него жидкий азот и как оказалось совершенно напрасно: там был нулевой фон (рядом с реактором, куда шахтеры выходили на перекур и отдохнуть, 3-5 рентген в час) и никаких признаков приближавшейся катастрофы. Простейший анализ и расчеты показывали сразу, что академик заблуждается, но раз дают деньги и людей, то кто ж возразит такому большому начальнику. Поняв это, стройку тихо заморозили уже в самом её конце.
Легасов решил совершенно безосновательно и безграмотно, что горит графит и реактор стали заливать из вертолетов свинцом. Сотни вертолетчиков переоблучились, один вертолет с экипажем разбился, однажды промахнулись и пробили крышу машинного зала 3 реактора, которую починили только через 2 года. На сооружение саркофага списали (украли) в 10 раз больше бетона, чем было необходимо, но его сооружение ничего не дало, т.к. сияли огромные дыры, а со стороны машинного зала 3 реактора, где работали люди, был огромный проём и защиты не было (по ТВ эту сторону не показывали).
Затраты на ликвидацию аварии и эвакуацию людей разбрасывали на весь союзный бюджет. Вот некоторые цифры, которые попадали в прессу и озвучивались еще во времена СССР. Согласно справке советского Минфина от 16 июля 1991 года, затраты, связанные с ликвидацией последствий аварии на ЧАЭС за 1986-1990 годы, составляют 12,6 млрд руб. (в ценах 1986 г.). По оценкам экспертов, эта авария обошлась в три раза дороже, чем дала экономике СССР вся атомная энергетика до 1990 года.
Первые официальные оценки ущерба, сделанные в середине 1986 г., говорили о сумме ущерба 3—5 млрд долларов. Через несколько лет рассчитывали, что до 2000 г. придется потратить до 120 млрд. долларов (SECC, 1996). В 1990 г. эта величина определялась уже 358 млрд. долларов (WISE News, 1990).[ ...]
В 1994 г. расходы, связанные с ликвидацией последствий Чернобыльской катастрофы, достигли в Беларуси 20% национального бюджета, на Украине — 4% и в России — 1% (Report, 1995).[ ...]
Из интервью газете «Financial Times» Макса Бейкера — руководителя британской атомной энергетической компании Magnox Electric (Hoiberton, 1994).[ ...]
Убытки Украины от чернобыльской катастрофы только за счет недополучения продукции, вывода из оборота территорий, лесов, других объектов составляют 120-130 млрд. (ИНТЕРФАКС, 1998). По этим же данным, затраты денежных и материальных ресурсов Советского Союза на ликвидацию аварии наЧАЭС с 1986 по 1991 годы составляют 25-30 млрд.. С 1992 года Украина профинансировала мероприятия по решению чернобыльской проблемы в размере 5 млрд. По другим расчетам, Чернобыль стоил 300-360 млрд. долларов за период 1986-2000 г. (Башмаков, 1999). С учетом компенсации здоровью населения только для Беларуси приводятся оценки ущерба от Чернобыльской катастрофы в 3 триллиона долларов США (Яковенко и др. 1998).[ ...]
Можно принять, что прямые расходы Украины, Беларуси, России и других стран на минимизацию последствий Чернобыля соотносятся как 100:100:50:1. Основываясь на расчетах ущерба до 2016 г. по Беларуси (Лыч, Патеева, 1996; Ролевич, 1996), можно принять, что с 1986 по 2015 г. общие расходы должны будут составить сумму порядка 590 млрд. долларов США.[ ...]
Трудно учесть ущерб, связанный с развивающимся ухудшением здоровья населения (в том числе с дебилизацией населения в результате рождения большого числа умственно отсталых граждан, с разрушением генофонда в результате распространения врожденных пороков развития и увеличения мутационного груза (см. выше), распространения раковых заболеваний (см. выше), а также с психологической трансформацией населения пострадавших территорий (Стоимость Чернобыльской катастрофы в деньгах (ru-ecology.info).
На момент аварии директор Запорожской АЭС В.И. Крупный утверждает, что уже к вечеру в день аварии 29.04. 1986 в их городе атомщиков Энергодаре появились машины с сотрудниками ЧАЭС, а 19.05. 1986 вышел приказ, по которому из ЧАЭС было уволено без предоставления другой работы около 3 тысяч сотрудников (большинство из них самовольно сбежали в первые дни), а остались на работе 700 человек (В.И. Купный: о событиях на ЧАЭС 26 апреля 1986 - YouTube).
Петр Журавлев (работавший на САЭС, ИАЭС и ЧАЭС) утверждает, что Румянцев на ЭВМ рассчитал разгон реактора РБМК на быстрых нейтронах и доложил об этом его конструктору замдиректора по науке ОИЯИ АН СССР С. М. Фейсбергу, тот схватился за голову, обещал принять меры, но уехал в командировку в Тбилиси и умер в 1973 году. Человек, который пришел на его место сказал Румянцеву не умничать, а чтобы он помалкивал, Румянцева отправили на работу в МАГАТЭ, его расчеты засекретили, а когда в 1975 г. случилась авария на ЛАЭС, то выяснилось, что эти расчеты уничтожены.
В. М. называет главным виновником аварии министра среднего машиностроения с 1957 года Ефима Славского (один из командиров 1-й конной армии в гражданскую войну) который в свои 87 лет руководил отраслью и сумел скрыть под завесой секретности предшествовавшие 1986 году три аварии на реакторах РБМК от самих атомщиков.
Некоторые считают, что авария на ЧАЭС была одним из решающих звеньев в цепи событий, приведших к краху СССР.
С избранием М. Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС, страна преобразилась. Повеяли ветры «перестройки», появились многочисленные ранее запрещенные публикации Солженицына, Шаламова, Булгакова, Платонова и других авторов. Вся страна бросилась читать толстые журналы, тиражи которых стали миллионными. Телепрограмму «Взгляд» некоторые смотрели поздним вечером стоя, чтобы не заснуть и не пропустить очередную сенсацию. Началась противоалкагольная компания. Стали высекать виноградники, свадьбы проводились якобы без вина и водки. Последняя стала по талонам, да еще и очередь надо было немалую выстоять. Так как я был и остаюсь не большим поклонником этого напитка, то в нашей семье образовались солидные запасы жидкой валюты, что позволяло легче решать некоторые бытовые вопросы.
На лабораторию выделялись деньги, а мы без всякого бюрократизма при минимуме бумаг раз в пятилетку составляли планы исследований. Предполагалось повышать те или иные показатели за 5 лет на 15-25%, что было не мало. Выступил Горбачев и потребовал повысить эти показатели не на проценты, а сразу в 2-3 раза. Руководство института стало ходить по лабораториям и требовать выполнения указаний Горбачева.
Я стал подумывать, как перебраться на более стабильную преподавательскую работу в ВУЗе. Но сделать это без блата в то время было исключительно сложно.
Однажды в поезде на Кировоград я услышал от соседки лет сорока ее историю.
Она жила и работала в Риге. Вызывает ее директор организации и предлагает, ковыряясь в зубах:
-Становись любовницей и будет все! Откажешься-уволю!
Она отказалась и началась на нее охота. Уходит в туалет и слышит, что приходит комиссия и составляет протокол о ее отсутствии на рабочем месте. Как она не сопротивлялась, ее уволили по статье. Она много куда жаловалась. Обратилась к члену Политбюро ЦК КПСС, первому заместителю председателя Совета министров СССР Тихонову, тот передал ее письмо в прокуратуру СССР. Ее вызывает на прием заместитель генерального прокурора. Посмотрел ее документы и развел руками:
-Оформлено правильно.
Во время посещения монастыря в ровенской области она попросила святую чудотворную икону покарать ее мучителя, приехала домой, а он уже умер.
Со мной в одной комнате сидел интересный пожилой человек, кандидат сельскохозяйственных наук Николай Андреевич Мельников. Ранее он возглавлял организацию в количестве около ста человек по внедрению научных разработок в сельское хозяйство республики. Министр Сенько ликвидировал эту организацию и его прислали к нам на должность старшего научного сотрудника. Он занимался вопросами внедрения передовых технологий по возделыванию и уборке свеклы. Одновременно он был председателем цеховой профсоюзной организации и занимал часто принципиальную позицию, в соответствии со своими прокоммунистическими взглядами.
К нему за советом часто приходил из 7 корпуса метров за 300, от нашего 4 корпуса мой однокурсник по аспирантуре Петр Побединский, который возглавлял цеховую партийную организацию.
Петя был в резкой оппозиции руководству института, и они с Мельниковым обсуждали свои проблемы.
Николай Андреевич однажды сильно помог мне в жизни. Моя сестра Люда окончила с отличием нархоз и работала в министерстве торговли, но жила в общежитии. В Минске есть крупнейшая в то время в СССР база «Белбакалея», где, несмотря на бухгалтерию в 36 человек, творился полный бардак с учетом. Министр Макаед обещал квартиру в течение года тому, кто пойдет туда работать главным бухгалтером и наведет там порядок. Сестра откликнулась, потеряла много здоровья, но порядок навела и через год ей была выделена министром квартира. Но министр это сделал не за счет своего особого фонда с проводкой через республиканский профсоюз, а просто дал ее базе. Торгаши подсуетились, и квартира оказалась в центре города на улице Жуковского, что было большой редкостью для Заводского района, где была база. Когда документы принесли в квартирный отдел, то его начальница сказала, что 27-летней девочке она квартиру не даст. Ей было за что стараться, так как если база не заберет квартиру, то через 3 месяца эта квартира в хорошем месте доставалась району, а деньги за нее возвращались в министерство.
Не смотря на все усилия директора базы все к этому и шло. Мельников был в курсе событий, и когда оставалось две недели до истечения срока, связался со своим бывшим подчиненным, работавшим в свое время председателем исполкома. Тот сразу подсказал решение: вывесили объявление об образовании очереди на квартиры (квартиры базе ранее не давали и ее не было), сестра сдала уже готовые документы в профком и оказалась первой по списку очередников, так как согласно закону очередность устанавливалась по дате последнего документа необходимого для постановки на учет. Когда документы отнесли в квартирный отдел, то начальница удивленно спросила: «Как Вы догадались?» и через три дня сестра получила ордер.
Лет через десять я озабоченный трудностями проживания моей многодетной семьи в двухкомнатной квартире обратился с письмом на имя Президента РБ А.Г. Лукашенко о необходимости принять меры для решения жилищной проблемы в республике. Каково было мое удивление, когда через две недели меня ввели в состав правительственной комиссии, созданной по распоряжению Главы государства для решения этого вопроса. В результате был принят Указ Президента РБ, по которому сотни тысяч семей смогли построить жилье с помощью льготных кредитов.
Моя активная жизненная позиция тоже была вознаграждена и наша семья согласно очереди в Военпроекте-92 построила отличную трехкомнатную квартиру в лучшем на мой взгляд районе Минска-Степянке, а нашими добрыми и порядочными соседями в доме стали офицеры авиабазы Мачулищи. В старой приватизированной двухкомнатной квартире остался жить старший сын, которому к тому времени исполнилось как раз 18 лет.
Однажды, вызывает меня к себе в кабинет заместитель директора. Он дает высокую оценку моей работе, говорит, что я в ближайшем резерве на должность заведующего лаборатории и такие должности в ближайшее время освободятся. Но институту надо помочь и он предлагает мне в тот момент, когда Побединский придет к Мельникову, выйти в другую комнату и позвонить по внутреннему телефону ему.
-А мы знаем, что надо делать.
Я сразу понял, что будет задействована схема, которая была применена к моей попутчице, и сказал, что в такие игры не играю. Он максимально приветливо стал говорить, что с пониманием относится к моей позиции, и она нисколько не повлияет на мое будущее в ЦНИИМЭСХ. Просил не кому не говорить об этом разговоре. Но я понял, что коэффициент моей надежности в институте существенно снижается и пока молодой и полон сил, то, как теперь говорят:
-Надо валить!
Что касается Пети Побединского, то он действительно влип в историю. У него был хороший научный руководитель-академик С.И. Назаров. Он сделал неплохую диссертацию и исправлял замечания к ней и делал другие необходимые в таких случаях приготовления. Но тут его избирают секретарем цеховой партийной организации, что открывало перед ним блестящие перспективы. Видно на инструктаже в райкоме партии он слишком буквально воспринял дежурные в таких случаях призывы непримиримо бороться с недостатками, а райком его поддержит.
Словом Петя немного зазвездился и начал свою критическую деятельность с собственного заведующего лабораторией не глупого человека Дмитрачкова. Мне Доманьков говорит:
-Валерий! Побединский что ли сума сошел? Скажи ему, чтобы он это прекратил катить бочки на Дмитрачкова, иначе он никогда не защитится!
Я передаю эти слова Побединскому, но слышу в ответ:
-Что ты понимаешь в наших партийных делах? Мы сами знаем, что нам надо делать.
Побединский тут же стал получать обратки, но это только распалило его пыл. Теперь все жалобщики и кляузники шли к нему, вокруг него аккумулировались все грязные слухи и предположения, а Петя их транслировал дальше на верх, за пределы института. Вплоть до того, что писал негативное письмо в ВАК по поводу уже защищенной докторской диссертации весьма уважаемого заведующего лабораторией института. Но серьезной поддержки от вышестоящих партийных органов он так не получил.
Апофеозом этой деятельности стало его письмо, опубликованное в одной из наиболее уважаемой в СССР «Литературной газете» по поводу нашумевшего на весь Советский Союз и вызвавшего многочисленные отклики со всех концов страны дела Васильева, нанесшего большой моральный ущерб ЦНИИМЭСХ.
Привожу выдержки из этого письма по опубликованному в журнале «Неман» №9, 1988 году дневнику корреспондента «Литературной газеты» А. Козловича «Страшно!» (с. 119-139):
«Васильев неоднократно обращался ко мне, секретарю цеховой партийной организации. Чем мог, я помогал, потому что верил Васильеву. Он просил меня провести конференцию по проблеме белка, пригласить ведущих специалистов страны. Поскольку такие вопросы цеховая партийная организация решить не могла, я ставил в известность секретаря партбюро института…
…Осознавая, что в институте ему никто не поможет, тов. Васильев обращался в министерство, в ЦК КПБ. Одно его письмо оказалось на столе ответственного работника ЦК тов. Богдановского, который поддержал проходимца Лосева. Вот почему Лосев был всесилен. Об этом я говорю с полной ответственностью за свои слова. Я тоже писал в ЦК КПБ, просил разобраться и оказать Васильеву действенную помощь. Мое письмо тоже попало к Богдановскому. В беседе со мной он безапелляционно заявил, что виновник всего Васильев…
…Все это я пишу потому, чтобы редакция поняла сложность положения своего корреспондента, затронувшего прочную сеть бюрократии, сложившуюся в республике».
В советское время человеку было куда пожаловаться и часто ему помогали. Так до меня в лаборатории Доманькова работал старшим научным сотрудником профессиональный жалобщик. Его не избрали по конкурсу из-за писем на новый пятилетний срок работы. Но по требованию ЦК КПБ его восстановили на работе. А когда коллектив лаборатории заявил, что никто с ним не хочет сидеть в одной комнате, то по указанию ЦК ему выделили отдельную комнату. Этот жалобщик уехал преподавать в Брянский СХИ, и на его место взяли на работу меня. После Брянска он вернулся в Минск и работал в НИИ по автомобилестроению.
Поэтому примеру видно, что Васильев достал и инстанцию (так иногда назывались партийные органы).
В начале своей учебы в аспирантуре на одном из ученых советов я слушал доклад Васильева. Мне трудно было сразу вникнуть в суть проблемы, но очень удивило, когда на вопросы уважаемых профессоров Васильев отвечал коротко:
-Болван!
В статье А. Козловича в ЛГ «Технология нулеводства» и последовавшей за тем статье по тому же поводу народного писателя СССР Василя Быкова поднимались нравственные проблемы научной работы. Васильев пытался реализовать на практике известный науке факт, что более плотные семена обладают лучшей всхожестью. Применительно к люпину предлагалась разделить все семена по фракциям, а затем на пневматическом столе выделить из них наиболее плотные и эффективно использовать их при посеве. При этом можно было использовать существенное количество выделенных семян с плохой всхожестью на корм скоту. В результате в масштабах страны предполагался большой экономический эффект.
Лосев был талантливым ученым и организатором науки. Человек был, безусловно, очень умный и не плохой по сути своей. Еще академик Мацепуро называл его «нашим ломоносиком». Его любимыми словами были:
-Заведующего лабораторией, как и волка, ноги кормят!
Вся эпопея Васильева длилась 25 лет, начиная с 1959 года. В 1962 году по утверждению Васильева, возглавивший лабораторию Лосев предложил ему соавторство в проводимых исследованиях. Васильев был участником Сталинградской и Курской битв. Он отказался от соавторства и написал жалобу по этому поводу на Лосева в инстанцию. Так якобы началось их противостояние, в котором Лосев, по словам Васильева всячески мешал ему в работе. Та страсть и упорство, с которым Васильев дрался за свое детище, говорило о том, что он видел и чувствовал реальную пользу от своей работы. Должность старшего научного сотрудника без степени, которую занимал Васильев, оплачивалась в 180 рублей, давалась редко и не каждому и была своего рода синекурой для уважаемых людей. Он с учетом его военных заслуг мог бы спокойно на ней без проблем жить.
Недалеко от меня в лаборатории транспорта сидел на такой должности блестящий шахматист М. Я его часто спрашивал, чего он с его талантами не идет зарабатывать деньги в другое место. Он отвечал:
-Там кота показывают!
-Это как?
-Проводили опыты с двумя группой крыс. Одной из них раз в день показывали кота. В результате этого эти крысы жили в два раза меньше.
Но если Васильев действительно желал прийти к положительному результату, внести свой вклад в дело строительства коммунизма, как он писал, то не проще ли было решать вопросы конструктивно и без скандалов?
Он и как не удивительно, пришедший на его место из института тепло и масса обмена кандидат технических наук Б. Ларионов плохо себе представляли внутреннюю логику науки и ее инструментарий. Является ли великим человеком Мичурин? Безусловно, да. Является ли он ученым? К сожалению, нет. Ведь наука, это то, что можно экспериментально повторить. Это то, что имеет теоретическую основу.
Мичурин не оставил после себя никакой теории и его опыты невозможно повторить. Практически вслепую методом тыка действовали и Васильев с Ларионовым. Более того, полученные ими положительные результаты опытов не обладали научной достоверностью, которая по методам теории вероятности должна была составлять хотя бы 90%, а не 60-70%. При этом, когда им на это указывали, они не понимали, о чем идет речь и выглядели беспомощными в научных дискуссиях.
Поэтому и А. Козлович с В. Быковым не смогли их защитить. Но в том, что этот скандал длился столько лет и вылился в такой ушат грязи на институт, есть вина и Лосева и дирекции.
ЦНИИМЭСХ в те времена имел не много серьезных внедрений в промышленность. Но в годы независимости он, основываясь на старых научных разработках, и благодаря сохранившимся и защитившимся еще во времена СССР кадрам практически с нуля создал отрасль сельскохозяйственного машиностроения Республики Беларусь, причем республика производит сегодня более 80% применяемой в агропромышленном комплексе техники. Например, на весь СССР было одно ГСКБ по плугам и завод в Одессе «Одессапочвомаш». Их теперь нет, но есть ряд заводов в РБ, которые выпускают созданную нашими учеными и конструкторами продукцию.
Побединского, несмотря на все старания его научного руководителя академика С.И. Назарова завалили на защите диссертации. Из ВАК СССР, в ответ на его наивную жалобу, ответили, что ВАК лишь утверждает, а не принимает решения. Если бы он защищался в другом месте, результат, возможно, был бы другим. Его не переизбрали по конкурсу на новый пятилетний срок в должности младшего научного сотрудника. Петя ушел работать мастером в литейном цехе на автозаводе, и в возрасте около 50 лет у него не выдержало сердце.
Как тут не вспомнить слова великого норвежского писателя Ибсена:
-Искусство состоит не в том, чтобы изменить мир, а в том, чтобы жить в нем!
В 1961 г. Институт механизации и электрификации сельского хозяйства Академии сельскохозяйственных наук БССР был преобразован в Центральный научно-исследовательский институт механизации и электрификации сельского хозяйства Нечерноземной зоны СССР (ЦНИИМЭСХ). На его базе в 1984 г. создается научно-производственное объединение «Белсельхозмеханизация», включавшее, кроме ЦНИИМЭСХ, экспериментальный завод, специальное конструкторское бюро с опытным производством и экспериментальную базу «Новые Зеленки» в Червенском районе. Приказом Минсельхозпрода в 1994 г. ЦНИИМЭСХ переименован в БелНИИМСХ с сохранением функций головной организации НПО «Белсельхозмеханизация». В 1999 году институт переименован в «Белорусский научно-исследовательский институт механизации сельского хозяйства (ГП «БелНИИМСХ»).
Во исполнение п.9 Декрета Президента Республики Беларусь «О совершенствовании государственного управления в сфере науки» № 7 от 5 марта 2002 г. и в соответствии с приказом № 41-К от 23.04.2002 г. НАН Беларуси институт передан НАН Беларуси и включен в состав Отделения аграрных наук.
С 2003 года постановлением Бюро Президиума Национальной академии наук Беларуси УП «БелНИИМСХ» переименован в Республиканское унитарное научно-исследовательское предприятие «Институт механизации сельского хозяйства Национальной академии наук Беларуси» (РУНИП «ИМСХ НАН Беларуси»).
Постановлением Бюро Президиума Национальной академии наук Беларуси от 17.05.06.г. № 44 РУНИП «ИМСХ НАН Беларуси» переименовали в Республиканское унитарное предприятие «Научно-практический центр Национальной академии наук Беларуси по механизации сельского хозяйства» (РУП «Научно-практический центр Национальной академии наук Беларуси по механизации сельского хозяйства») и в 2021 г в нем включая НИИ, КБ, экспериментальный завод, опытное производство в Ждановичах работало 170 человек, что в 11 (одиннадцать) раз меньше, чем во времена расцвета.
"Кончился хилый век,
Выросли города,
Новый идёт человек -
Нервы, как провода, да.
Не исполин ещё,
Но и не карлик уже,
Мысли наперечёт,
А голове свежее".
(Пикник)