Улыбается мне колдунья,
Не торопясь отвечать.
Медлит, зная, что жду я
Мысли ее узнать.
Проходит неспешно по залу,
Поднимает хрустальный бокал,
Пока я, от болезни усталый,
И руки даже не поднял.
Садится она снова рядом,
К ноге прижимаясь бедром,
И смотрит довольным взглядом,
Наслаждаясь спокойно вином.
«Ну ладно, скажу. – Смеется. –
Не убьет тебя мой отвар.
Но тебе постараться придется,
От моих чтоб избавиться чар».
С трудом я к ней взгляд обращаю,
Силясь колдунью понять,
Но она и сама угадает,
Что больше должна сказать.
«В общем так! – Чуть отбросив платье
С длинной, красивой ноги,
Говорит она, чтобы не дать мне
Мысли в кучу свои сгрести. –
Если сможешь меня позабавить,
Если сможешь быть ласков со мной,
Напою тебя противоядьем
И… как знать? Отпущу домой».
От смущенья дышать не в силах.
Верно ли понял все я?
Опять колдовской своей силой
Она чувствами дразнит меня.
Звонко она и задорно
Смеется во весь голос свой,
Ноги платьем скрывает проворно
И качает теперь головой.
«Ха-ха! Ты поверил? Конечно!
Ты был бы ведь только рад!
Но я не настолько беспечна.
Все этого хотят.
Ха-ха! Как же ты безнадежен.
И не пялься, тебе не узнать
Шелк этих длинных ножек,
Так что даже не смей и мечтать».
Собирая опять все силы,
Что колдунья не отняла,
Говорю, чтобы не упустила
То, что вскоре понять должна.
…
Колдунья вдруг смотрит грозно,
Повернется ко мне спиной,
Но вернется и осторожно
Вновь сядет рядом со мной.
«Ты мне противен, милый,
Не хочу тебя видеть здесь,
И своей не поделится силой
С тобой мой волшебный лес.
Так зачем ты ко мне приходишь?
Я лишь посмеюсь над тобой.
Уходи, никогда ты не сможешь
Заставить пойти с тобой».
Я в ответ ей лишь улыбаюсь,
Устало, но нежно смотря,
И взглядом сказать все пытаюсь,
Последние силы храня.
Но она только сердится пуще
В замке холодном своем,
Посреди умирающей кущи,
Привыкнув жить в мраке ночном.
«Да и что тебе нужно, мальчик?
У меня своих дел полно!». –
С недовольством с дивана вскочит,
Уперев кулаки в бедро.
«И не вздумай соврать мне даже,
Ведь я все равно пойму!
Или ты мне всю правду скажешь,
Или душу твою отниму».
Я поднимаюсь с дивана,
От слабости чуть не упав,
Опьянев от ее дурмана
И последние силы собрав.
Перед ней расставляю руки.
«Ты не убьешь меня. –
С трудом я рождаю звуки. –
Я сам обещал для тебя
Не жалеть никогда своей силы.
Так вытяни руки свои,
И дары мои, друг мой милый,
Без сомнения ты прими».
Шевелясь едва, я одежду
Сниму, оголяя торс,
Дрожа, но держась, как прежде,
Несмотря на тот дождь и мороз.
Улыбается, думает, знает,
Что дальше сделаю я,
И спокойствие сохраняет,
Мельком взглянув на меня.
Не успевает очнуться,
Как проходит рука сквозь грудь,
Я стараюсь не задохнуться,
Но еще больше – не моргнуть.
Достаю из груди обгоревший,
Пылающий уголек,
Согретый мечтой и надеждой,
Чтоб погаснуть во мне не мог.
Гореть он в руках продолжает,
Я к колдунье на шаг подхожу,
И пока она замирает,
В ее руки огонь я вложу.
…
«Будь счастливой, моя колдунья,
Оставь мрачный замок свой». –
Напоследок сказать могу я
И бросаюсь во тьму с головой.
Только что-то меня не пускает,
Душу мне не дает потерять.
Открываю глаза, просыпаюсь
И вижу большую кровать…
Но что будет дальше, узнаем
Мы в следующей главе.
Посмотрим, чего желает,
Раз помогает мне.