[из черновиков]
... Я стоял на пирсе, понимая, что уже попал в капкан. Приглашение – явно ловушка. Вот только откуда ждать удара на этой морской стройке?
– Капитан, – подошёл один из портовых, – груз с Вашего брига выгружен. Прикажете загружать товар, предназначенный Вам?
– Да.
Портовый работник удалился. Я всё ещё стоял на пирсе, внимая грандиознейшей стройке века: порт, крепость, тюрьма и собор в одной постройке. Постройке, что представляла собой срытую и прокопанную вглубь пещеру, которая начиналась с самого берега бухты. Боги, какой высоты эта ещё недостроенная громадина? Было известно, что завершили строительство шестнадцати уровней в высоту и, похоже, это был не предел. Неужто кардинал с королём решили прорыть гору изнутри насквозь?
Мои мысли об этом месте прервала сестра милосердия, так неожиданно и странно появившаяся в команде флагмана на позапрошлой декаде. «Стоп, а что она тут делает?» – промелькнуло в голове, причём весьма справедливо. Ведь я не давал команды взять её на бриг...
– Я тебе принесла кое-что. Возьми, – девушка протянула мне чашку, накрытую тряпкой. Сняв тряпку, я позволил дотянуться до моего носа пару с запахом малины. Отвар поистине хорошо пах, была уверенность, что вкус явно не хуже.
– Спасибо. – Я уже поднял руки и поднёс отвар к губам, когда мельком заметил словно молящие глаза сестры милосердия, которые ко всему прочему были наполнены злобой и ненавистью. Я резко поднял голову и взглянул на пришедшую доброжелательную девицу, которая, явно не ожидавшая подобного, быстро сменила выражение лица. Впрочем, ей это удалось плохо. В её взгляде читались лишь страх и непонимание.
Отбросив в сторону отвар, пиратским приёмом я заломил ей руки и крикнул: «Перси! Запри предательницу в каюте!»
– Да, капитан! – донеслось с брига. – Капитан, но что произошло?
– То, к чему мы были готовы. Если не вернусь через треть часа, то поднимайте паруса и отчаливайте без меня.
– Но капитан... – начал было молодой рубака.
– Делай, что велено! И в том случае, если вам придётся уходить без меня, отдай распоряжение эскадре уносить отсюда ноги. Нас продали с потрохами.
Я трусцой направился к западной стене стройки, прямиком на третий этаж, где временно восседал сам архиепископ. Уже дошло до того, что Церковь стала орудием охоты, возмездия и правосудия?
Спустя несколько лестничных пролётов и стражников, явно негодующе провожавшие меня взглядом, упираясь в мою спину, прикрытую чёрным камзолом и таким же чёрным, как беззвёздная ночь, плащом, оказался перед массивной дверью, за которой был слышен разговор нескольких людей.
Достигнув нужной цели, я без стука, бесцеремонно влетел в кабинет архиепископа. Хотя кабинетом это было сложно назвать. Некоторые места в стенах не доведены до потолка, не все своды закончены: того и гляди, что вся постройка рухнет на голову в любой момент.
В кабинете меня ждал не самый приятный сюрприз. Здесь собрались не самые последние личности, имеющие отношение к стройке и будущему управлению строящейся громадины. Архиепископ, уже небезызвестный лейтенант-полковник контрразведки, адмирал четвёртого флота Его Величества, и собственной персоной кто ни на есть канцлер Бизов, написавший письмо-ловушку, в котором гарантировалось беспроблемное посещение тайной стройки и заключение торговой сделки, по результатам которой обещалось помилование членам команд всей эскадры Покинутых.
Все были явно удивлены моим появлением и тем самым взволнованы.
– Помешал размышлениям, господа?
– По какому праву Вы вторгаетесь без приглашения в этот кабинет? – спросил архиепископ довольно раздражённо, но не смог скрыть волнительных ноток в голосе.
– Дерзкий мальчишка, – поддержал архиепископа адмирал, – неужели не видишь, что тут проходит военный совет?
– О, совет явно обсуждал присланный мне в дар отвар с ядом и ждал вестей от юной монашки?
Попал в яблочко. Раскрытие положения дел сделало морду канцлера кислой, архиепископ явно был испуган, остальные двое смогли сохранить каменные мины. Что же, стоит отдать им должное, они не теряют самообладания. Но, с другой стороны, оно могло быть вызвано их преимущественным положением. Адмирал и контрразведчик сами по себе были неплохими бойцами, у канцлера из-под пиджака торчала рукоятка револьвера, а сзади я слышал поскрипывание доспехов стражи. Положение, мягко сказать, паршивое. В голову приходят только ругательства за такую оплошность. В такие моменты и понимаешь, что недолго жить тебе осталось, ибо без боя сдаваться я не был намерен.
– Что, великие господа, примолкли? Языки нынче проглочены?
– Дерзкий червяк! – взревел канцлер.
– Полно, хватит оскорблений, ведь мы в кабинете архиепископа. – Я совершенно не понимал, какую игру ведёт адмирал. До этого момента он всегда только и мечтал побыстрее снести мне голову с плеч.
– Юноша, – продолжил лейтенант-полковник, – на чём основаны обвинения, которые мы, честные господа, только что слышали?
– Не будем ссориться, друзья, – дрожащим голосом вмешался архиепископ, медленно, подчёркивая свою хромоту наигранным наваливанием на свой посох, задвигался ко мне. Дальше всё произошло в мгновение ока: стилет, вытащенный архиепископом из широкого рукава, не достиг своей цели и был выбит из руки священника. Не обращая внимания на только что подпорченный браслет из-за плохо выполненного разоружающего приёма, я нанёс сначала удар головой по лицу архиепископа, затем ударил с колена в его порядком объёмный живот. Благородный церковник упал без чувств. Все похватали оружие. Я стоял напротив двух шпаг и револьвера с палашом в руке, помня, что за спиной стоят стражники с алебардами. «Живым не дамся!» – только и мелькало в голове.
– Что здесь происходит, господа?
Я обернулся на каблуках и увидел констебля в сопровождении двух гвардейцев почётного караула, вооружённых глефами. Сам констебль пользовался кацбальгером, который пока ещё покоился в ножнах.
«Проклятье! – выругался я мысленно. – Чёртов любитель старины!»
Констебль, плавно снимая свои длинные по локоть перчатки, обратился ко мне: «Поднятое оружие, направленное на меня, не сделает Вам хорошей репутации, особенно в моих глазах, сэр!»
Я мысленно проклинал всех и вся, осознавая своё безвыходное положение. Теперь даже отчаянное сопротивление не гарантировало быструю смерть. Почётный караул может скрутить и не такого смельчака, как пират с многолетним опытом.
Я опустил оружие, как и все остальные. Но никто не убрал оружие в ножны. Мне лишь оставалось крепче сжать рукоять палаша, так верно направлявшего лезвие в сердца врагов многие месяцы.
Констебль, обойдя меня, склонился над потерявшим сознание архиепископом. Поднял стилет, внимательно изучил его. Пару мгновений спустя, констебль поднялся и, посмотрев на меня, громко произнёс: «Арестовать!»
Пришлось действовать молниеносно, не думая о последствиях. И, как это обычно происходит, выход нашёлся сам собой. Метнув нож, припрятанный в поясном кармане, который угодил в шею канцелярской крысе, в канцлера одной рукой, другой – нанося рубящий удар по не успевшему достать оружие из ножен констеблю, я воспользовался замешательством остальных и оглядел стены и потолок кабинета. Созрел гениальный план.
Адмирал не был помехой, в него выстрелил, замертво падая, канцлер. Пуля застряла в бедре. Кидая с разворота палаш в гвардейцев, я выиграл ещё некоторые секунды. Бросок палаша никого не настиг, в почётный караул отбирались лучшие бойцы. Но целью броска и не было убить кого-то из них, нужна была секунда их замешательства, чтобы сначала запрыгнуть на стол, оттуда прыжком достичь уступа на стене. Подтянувшись, я добрался до незаделанной дыры и выпрыгнул из кабинета на леса.
В следующую секунду я услышал выстрелы, доносившиеся с первого уровня, с причала. Глянув с уступа, увидел картину боя: команда брига отстреливалась от прибывающих в портовую зону стражников и мушкетёров. Бриг был в осаде, но ему ничего не препятствовало отдать концы и ретироваться. Впрочем, что они и делали: юнга отвязывал канаты, рискуя жизнью под градом пуль.
– Вот он! – крикнул один из гвардейцев, выбежавший на уровень. Всё, что я мог сейчас сделать – бежать в другую сторону. Так я и поступил. Сзади доносились проклятия, ругательства и другие словесные извержения.
Добежав до подъёмника, я, хватаясь рукавами за канат, стал скатываться вниз. Почувствовав землю под ногами, я потряс руками, скривив лицо от жгущей боли. Стража и гвардейцы остались наверху. Второй уровень лишь на пару минут мог дать мне передышку. Бриг уже отходил от причала, и я потерял всякую надежду на спасение. Со второго уровня никак нельзя было добежать до причала так быстро. Потеряв бодрый настрой, я начал осматриваться по сторонам и увидел то, что подарило моей голове безумнейшую, но явно спасительную идею...
Я бежал так быстро, как только мог. Навстречу вышел стражник, пытаясь загородить мне дорогу к лестнице, соединяющей первый и второй уровни постройки. Какая удача! Увернувшись от его удара пикой, отправил его отдохнуть ударом с локтя в зубы. Сняв кинжал с пояса стражника, я подбежал к краю второго уровня, где было закреплено длинное, гигантское, кроваво-красное знамя. Знамя почти касалось портовых дорог, едва не достигая грузов, сложенных у стены.
– Лишь бы не что-нибудь твёрдое в этих мешках...
С этими словами я развернулся спиной к обрыву, прыгнул вниз, втыкая кинжал в ковёр знамени. Какие-то секунды спустя, я оказался в клубу пыли и муки. Мягкая посадочка!
Отряхиваться не было времени. Рассматривать порванный плащ тоже. Некогда идеально чёрное с отличной выкройкой одеяние стало грязно-серым с проступающими тёмными пятнами. Ничего, купание должно было исправить положение, выглядеть как призрак нужно было не так уж и долго. Я со всех ног помчался к погрузочным площадкам.
Бриг уже опустил вёсла и поднимал паруса. Стрельба ещё не стихла, перестрелка продолжалась. Обитатели пещерной крепости даже и не думали оглядываться, будучи сильно увлечёнными стрельбой по ускользающему судну. Пробравшись к погрузочной площадке, я в очередной раз посмотрел на путь спасения. Массивный кран, заканчивающийся цепным блоком, явно использующийся для погрузки пушек на боевые корабли, был удачно наклонён, стелился над водой и заканчивался примерно там, где вот-вот окажется бриг. Бросив кинжал в первый попавшийся бочонок, который скорее всего был наполнен порохом, побежал прямо по крану. Кто-то из стрелявших со стороны причала с криком указал на меня, после чего тут же посыпался железный град. Хорошо, что никто толком не прицелился, многие выстрелы пролетели мимо, некоторые угодили в сам кран. Добежав до конца крана, я тут же прыгнул вниз, нырнув в воду в нескольких метрах от брига. Шокированные увиденным, защитники крепости прекратили стрельбу.
С брига сбросили канат, с помощью которого меня затащили на борт.
– Капитан, Вы живы! – налетел на меня обрадованный юнга.
– Не только жив, но и цел, чертёныш! – раздавливая меня объятиями, воскликнул Мясник.
– Да-да. Пострадала только моя гордость...
– Что?! Гордость! Капитан, да ты никак сильно грохнулся или тебя ударили по голове. Ты цел после осиного гнезда и медвежьей берлоги!
– Да, вот только памятный палаш, увы, оттуда не выбрался.
Я горько усмехнулся, команда рассмеялась.
– Давайте сматываться отсюда.
…
(Денис Ермолаев – «Одиссея отступника», черновые записи, 2017)
Год написания: 2017
Составление публикации: 2019