К моменту выздоровления Тая Эйка окончательно спустилась с гор. Перестала петь боевые горские песни и закопала топор войны, не иначе как в свой лоток. Она и раньше следила за чистотой закапывая дополнительно за всеми, а теперь стала тратить на это вдвое больше времени присовокупив к ритуалу звуковую сигнализацию, правда «человеческим голосом» еще не говорит, но кошачьим языком настойчиво требует чистоты. Должна признать, что все разговоры ведутся, учитывая наличие в доме «своих людей» в бодрствующем состоянии. Причем в этот раз Тая не ругали и не били, а жалели во всю кошачью душу. А вот котенка кошка-домоправительница старательно пыталась игнорировать, в тайной надежде, что это веселое серое пятно само рассосется. В свою очередь Ёка-белобока (так муж теперь величает) на такое положение дел не согласилась категорически. Она сразу восприняла старожилов как ценный играбельно-кусабельный ресурс, отданный в ее полное распоряжение. Помните у О. Генри был рассказ «Вождь Краснокожих». Вот у нас тоже самое только в дымчатой шкурке. Самый запоминающийся момент произошел, когда после полдника Эйка решила расслабиться в солнечном луче на диване. Вальяжно легла, вытянулась, начала задремывать и, в кои веки, случайно повернулась кверху брюшком, раскинув лапы. Стояла летняя, тягучая тишина. И вдруг спящая до того на кресле Ёка приоткрыла глаза, напряглась и одним прыжком скакнула на кошку. Приземлилась как раз в области живота и сразу куснула за сосок. Я первый раз увидела, как без применения компьютерных спецэффектов и мистических сил, почти не меняя позы Эйка зависает над диваном с диким криком, в воздухе разворачивается и несется за мелкой шкодой вдаль. Причем звук за ними не успевал… К чести Княжны ни разу котенок не был покусан или сильно испуган, только построен. Вернувшись в комнату кошь смотрела только на меня, и честное слово, говорить было не зачем, все было в одном взгляде – и возмущение молодежью, и моя безответственность, и обещание воспитать нас всех, что бы порядочной кошке стыдно не было.
А на следующий день, придя с работы мы увидели, что Эйка встретив нас, села такой плотной буханочкой, как умеют бурмы, и часто-часто стала высовывать язычок. Через полчаса до нас дошло, что это не нормально и мы опять побежали уже в другую клинику, не дежурную, надеясь, что там анализы будут раньше. Но, увы, все повторилось вновь, только с не большим отличием – нам сразу предположительно сказали список возможных заболеваний с размахом от лейкоза до кальцивироза. Взяли анализы на все кроме панлейкопении (так как стул был в норме ее сразу исключили). Напомнили про котенка – до года ужас-ужас. Поставили уколы и сказали, что остальные мы будем делать сами, плюс промывать ротовую полость и горло, которые у кошки отекли и покрылись язвами. С тем мы и вернулись домой. Спасибо Эйке она ела и пила сама. А вот по два укола в день, промывания всеми возможными жидкостями дались нам тяжело… очень. И я кошку очень хорошо понимала так плохо, а тут тебя хватают и начинают мучить дополнительно. А я переживала, что опять все в слепую, так как анализ пришли через неделю, когда уже стало чуть легче. В нашей коллекции оказался кальцивироз, от которого могут отказать почки, развиться неврологические проблемы и выпасть зубы. И лечится он тоже тяжко – за время болезни только уколов было сделано 23 штуки. Лимфатические нижнечелюстные узлы раздулись немыслимо, первый раз у Эйки появились щеки которые украсили бы любого хомяка и виднелись даже с затылка. Кошка спала-спала-спала. А когда ходила то подволакивала задние ноги, которые уже за первую неделю были истыканы уколами все и явно болели. Тай берег и грел, Ека облизывала, но все еще кусала. Ну а мы кормили, кололи и любили всех. Через две недели Эйка попробовала побегать, начала перемечать дом и пошла общипывать гибискус, вернее теперь сразу обкусывает ветки, что бы знал свое место и не наглел.