Ноги у Натальи дрожали от перенесённого утром унижения и стресса, в глазах стояли слёзы. В таком виде она и появилась на работе, не успев ни взять себя в руки, ни привести в порядок и, как на грех, столкнулась у входа в детский сад с заведующей. Та скользнула по ней взглядом и сказала:
-Зайдите в мой кабинет, Наталья Викторовна.
-Сейчас? - спросила Наталья, пытаясь пригладить, как ей казалось, взъерошенные волосы.
-Да, - бросила Валентина Сергеевна без тени улыбки, приглашая сотрудницу жестом, пройти в помещение.
Наталья в этот миг подумала, что слухи и сплетни, наконец, дошли до заведующей и теперь она её, непременно, уволит. Уже был один такой случай в детском саду, а тут причина на лицо - точнее на лице.
В кабинет шла на ватных ногах.
Строга начальница, строга. Некоторые из сослуживцев называли её наедине Валентином Сергеевичем, намекая, что это не женщина вовсе - «мужик в юбке». Однако признавали, что благодаря ей в их садике всегда полный порядок: идеальная чистота, детки ухожены, вкусно накормлены, ни воровства, ни раздоров-сплетен, ни работы спустя рукава.
За три месяца работы здесь, Наталья не заметила, чтобы заведующая устраивала «разнос» не по делу — ради профилактики, однако шла в кабинет, как на ковёр.
Валентина Сергеевна села сама и предложила стул сотруднице. Не знала Наталья, что сей жест означает не «разнос», а «разговор по душам» - в противном случае так бы не волновалась. Разгон по всем правилам — мягкого стула не предполагал.
Заведующая открыто посмотрела на Наталью, и только теперь та заметила, какая глубокая складка пролегла у заведующей меж бровей, насколько устало лежат её руки на столе, как серьёзны её глаза.
-Рассказывай, - произнесла Валентина Сергеевна, доставая из верхнего ящика стола начатую пачку сигарет, и вынимая из неё одну сигарету.
Делала она это автоматически, даже не задумываясь, а Наталья наблюдала за тем, как заведующая слегка помяла сигарету, поднесла её к лицу, вдыхая табачный запах, затем осторожно вернула сигарету назад в пачку, а пачку снова положила в ящик стола.
Сотрудницы поговаривали, что заведующая «смолит, как мужик», но Наталья ни разу раньше не видела её с сигаретой в руках.
-О чём рассказывать? - спросила Наталья, поглядывая на заведующую.
-С самого начала и обо всём, - ответила та.
И Наталью словно прорвало. За каких-то пять-шесть минут она выложила всё, начиная со своего неудачного замужества, издевательств над ней мужа, развода после очередного избиения, скоропалительного бегства из родного города и, конечно, о теперешнем бесправном своём положении «жилички».
Так внимательно её не слушал никто: ни вздоха, ни вскрика, ни вопроса, и только в конце:
-Что же ты сюда поехала, а не к родителям?
-Нет их у меня, - вздохнула Наталья. - Погибли. Я только институт окончила. Кто-то дом поджог… Папа с мамой выскочить не успели. А я в это время была с подшефными ребятами в турпоходе… Так и не нашли, кто поджёг.
-Понятно, - отреагировала Валентина Сергеевна.
И опять вопрос:
-Что не поинтересовалась к кому на квартиру идёшь? Не в лесу живёшь — среди людей. Соседку хотя бы, Анну Ивановну, спросила. Она, как и ты — педагог: более 15 лет в нашем техникуме кооперативном преподавала, всегда на хорошем счету была.
-Что толку спрашивать, когда выбора другого нет? - усмехнулась Наталья. - Предложение было единственным.
-Не добрым, видимо, был тот человек, кто предложил тебе это, - отреагировала заведующая. - Да, что теперь об этом говорить?… Сколько ещё осталось до окончания срока?
-Почти три месяца, вздохнула Наталья.
-За три месяца они тебя точно в бараний рог свернут, - сделала вывод заведующая. - Это ещё дочь старшая к травле не подключилась. Не до того видать, ей: очередного хахаля окучивает. Ты это, Наталья, только вида не показывай, что дрейфишь! Съедят — и не подавятся… Как-нибудь уж потерпи хоть пару месяцев. У моей подруги через два месяца сын в Европу на работу уезжает - у него однокомнатная квартира в спальном районе… Я уж замолвлю о тебе словечко. Там платить не нужно будет хозяйке - лишь в ЖКХ квартплату да за коммунальные услуги и газ-свет… Ты я вижу, девонька не болтливая. О нашем разговоре ни-ни! А сейчас — иди работай.
-Спасибо, Валентина Сергеевна, - ответила Наталья.
-За что? - не поняла та.
-Я думала вы увольнять меня будете, - честно призналась сотрудница.
-За что? - с удивлением повторила заведующая. - У меня к тебе претензий никаких нет: детишки тебя полюбили, родители тобой довольны… Иди-иди, работай себе спокойно.
Уже, когда Наталья была у самых дверей Валентина Сергеевна добавила:
-Только пару месяцев продержись… И приходи ко мне, если что… Без стеснения. Помогу, чем смогу.
Выйдя из кабинета заведующей Наталья вздохнула с облегчением: ожидала увольнения, а нашла поддержку и понимание,
Её встретили вопросительные взгляды сотрудниц. Молодая женщина состроила унылую физиономию и с отчаянием махнула рукой, однако, жаловаться не стала.
Лица женщин сразу подобрели, сделав вывод, что новенькая не является «любимицей» Валентина Сергеевича, как они думали раньше, а такая же бедолага, как и они, и потому её больше не нужно опасаться.
Весь день Наталья думала о том, почему семейство, с которым она живёт бок о бок уже больше трёх месяцев, настолько озлоблено и жестоко. Ведь, кажется, ничем не обделены - не уроды, не идиоты. Младшая дочь хозяйки, Татьяна - девочка неглупая, учится без троек.
Старшую дочь — Веру, можно даже назвать красоткой, особенно после посещения «Салона красоты», что с ней бывает только тогда, когда на её горизонте появляется очередной «прэтэндэнт» на её руку и сердце. Сейчас она вновь не вылезает из салона — значит этот самый «прэтэндэнт» снова появился.
До образования мамы Верунька не дотянула, но техникум за плечами всё-таки имеется - тот самый, кооперативный.
Сложнее дело обстоит с сыном Нины Ивановны — Ваняткой, как видно, её любимце. Он с горем пополам закончил восемь классов, а потом учился в Автошколе. Не понятно закончил ли, потому что двадцатидвухлетний парень официально нигде не работал, называя себя «свободным художником».
Иван и Татьяна очень похожи, как видно отец у них был один, да и фамилия у обоих — Боня. И характерами они очень похожи: самолюбивые, самоуверенные, нагловатые.
Наталья до сих пор с отвращением ощущала дыхание Ивана на своём лице, когда утром он прижал её к стене с таким видом, что жиличка после этого должна от него потерять не только дар речи, но и голову.
Хозяйка из всего семейства, пожалуй, самая «экзотическая» личность. Поговаривали, что школу она закончила с большой неохотой - была очень увлечена молодыми людьми, танцами, песнями. Но, несмотря на это отец, тогда ещё бывший в живых, пристроил её в педагогический институт на биологический факультет, куда в тот год был большой недобор.
Институт бы она наверняка бросила, но на свою беду влюбилась в однокурсника Петрушу Рудника.
Ох, что это был за парень! Красавец, высокого роста, в плечах косая сажень, глаза — глубокие озёра! Да и родители его вполне соответствовали идеалам и семейства Ниночки, и её самой: мать главный экономист местного цементного завода, а отец ведущий специалист КБ имени местной знаменитости. Правда это КБ ничего существенного не произвело за всё время свой деятельности — так было на подхвате: что уцепит, то и подхватит, но вес в обществе у него был.
Рассказывали, что Ниночка в ту пору была похожа на Дюймовочку: ниже среднего росточка, стройненькая, с ручками, как у шаловливого ребёнка, с пухлыми губками и щёчками, вспыхивающими румянцем. А уж волосы у девушки были тогда бесподобны - шелковистые, все в завитках и цвета необычного: слегка золотистого в искорках.
Крупным парням такие девочки-дюймовочки обычно нравятся, и Ниночка сделала всё, чтобы окрутить Петрушу. Но и от неё потребовались невероятные усилия: учёба на пределе своих возможностей.
Родители Петра согласились на брак с Ниной, поставив условия, что это произойдёт только после окончания института. Молодые вынуждены были согласиться, но в конце четвёртого курса не выдержали и тайно расписались, чтобы можно было встречаться в гостиницах, как муж и жена.
Диплом Нина защищала, когда живот у неё уже «лез на нос», а через три дня после защиты родилась Верунька. Рождение дочери не стало радостью ни для её мамы, ни для папы: плач, грязные пелёнки и прочие неудобства раздражали и ту, и другого. И через пару месяцев они сбагрили чадо матери Ниночки. Та приняла внучку с радостью, а молодые зажили «своей жизнью»: праздники, встречи, возлияния, выяснение отношений - и друг с другом, и с друзьями. Во время одного из таких выяснений Петра ударили ножом в печень - до больницы его не довезли.
После этого родители Петра потребовали «непутёвую сноху» освободить их квартиру, и Нина вернулась назад к родителям. Через три года она и их свела в могилу, а дом остался ей в наследство. Так она в нём и живёт до сих пор, «создав» в нём уже своё семейство.
Боня Василий появился в жизни Ниночки, когда Веруньке было три года. Мужик был серьёзный, основательный, старше Ниночки почти на десять лет. Работал прорабом на стройке. До этого был женат, но после измены жены развёлся. Детей в том браке у него не было.
Была у Василия одна особенность: он очень не любил вертлявых, легкомысленных женщин, и Ниночке пришлось пересмотреть своё поведение в корне. Ей и на этот раз удалось окрутить мужика и привязать к себе. Вскоре появился сынок Иван, а через четыре года младшая дочь — Татьяна.
После этого Нина решила, что Василий так крепко сидит у неё на крючке, что никуда не денется, и понемногу стала ослаблять вожжи, удерживающие её натуру в рамках приличия, а чтобы «Васька» не возникал, подпаивала его. Васьки хватило не надолго: сердчишко однажды подвело, и «надёжный тыл» Ниночки отправился в мир иной.
Больше всех по этому поводу горевала Танечка, ведь она была любимой дочерью папочки. Ей было в ту пору десять лет, но девочка была умная — не в маму, и уже всё прекрасно понимала. Она во всём обвиняла мать, а та в ответ стала её тихо ненавидеть.
Первое время девчонка, как могла, протестовала против повадок матери жить за чей-то счёт, против её постоянных, а затем уже временных «кавалеров», но потом просто махнула рукой. Она попросила соседского дедушку Фёдора врезать в дверь её комнаты замок и стала жить своей жизнью, не отказываясь меж тем от материнского содержания. Следующие семь лет были для неё очень непростыми, и это озлобило девчонку, сделав её ненавидящим, мстительным созданием.
После смерти Василия, Ниночка так и не стала работать. Жила за счёт мужиков, которые находились всегда. Поесть-попить, переспать — желающих хватало всегда. Даже сейчас, когда она превратилась в «живой одуванчик» с коротким туловищем и тонкими ножками, торчащими из-под несуразного халата, находились охочие до её тепла и выпивки.
А ведь ей было только 46 лет.
Вот в такое окружение попала Наталья, снимая квартиру. Она даже не подозревала с чем столкнётся в дальнейшем и сколько неприятностей будет вынуждена претерпеть.
Соседка Анна Ивановна рассказала ей, что она не первая квартирантка в этом семействе.
-Методика у Нинки уже отработана, - призналась при более близком общении соседка. - Берёт с квартирантки оплату за пол года, а потом, через месяц начинает травлю — всем семейством. Больше двух месяцев никто не выдерживает… Сбегают. Ты оказалась самой упёртой. Теперь Нинка подключит всех: и сынка своего шалопутного, и старшенькую язву, и внучка. Татьяна обычно в их травле не участвует.
-Что же вы мне раньше ничего не сказали, Анна Ивановна? - отреагировала на признание соседки Наталья.
-А ты меня разве спрашивала? - вопросом ответила та.
И Наталье не осталось ничего иного, как опустить голову вниз, понимая, что соседка совершенно права.
Продолжение:
http://proza.ru/2019/08/05/413