2. ПОИСКИ КОРШУНОВА
Придя домой, Картышева, не раздеваясь, немедленно позвонила своему другу Куманову Станиславу Владимировичу, полковнику милиции, начальнику Ленинского отдела ОВД.
- Привет! Слышь меня! У меня ЧП. Что такое, что ты не понимаешь? Дочь украли. Среди белого дня! Что не надо звонить так поздно? Дочь украли, понимаешь или нет? Все. Прямо сейчас могу приехать? Кто украл, хм… Коршунов, помнишь такого? Как нет? Ты же помнишь его. Вел дело восемь лет назад. Да, не ты вел дело, согласна! Я вела дело, так согласен? Вот он и похитил мою дочь. Среди белого дня. Понял? Я еду к тебе. Что не сейчас, а когда? Завтра? Ты что не понял, у меня дочь украли! Что ты там лепечешь? Черт, бросил трубку!
Она задумчиво налила себе стакан воды и вспомнила последний разговор со своим бывшим мужем. Это было в Копенгагене три дня назад. Они сидели в небольшой уличной забегаловке, рядом носилась Аля.
- Ну что, Филя, и как мы теперь поступим? Я хочу, чтобы ты не устраивал тут сцен в своем стиле. Понял меня? Только не при Альке.
- Свэтик, я нэ буду устраивать истэрики. Просто ты должна понять, что Алена значит для меня не меньше чем для тебя. Мы взрослые люди. Взрослые люди решают свои дэла по-взрослому.
- И как же мы решим наши дела?
- По закону девочка остается жить со мной. Так надо. Свэтик, прости.
- Это, по какому закону, по-вашему? А ты знаешь, как вершатся дела у нас в стране?
- Свэтик, пойми, я не хочу, чтобы ты мнэ угрожала. Это не конструктивно.
- А я тебе не угрожаю, мы просто общаемся. Просто как старые хорошие знакомые и больше ничего. Филя… Ты сам разрушил нашу семью. Ты был инициатором развода. И сейчас нас ничего не связывает… Вообще ничего!
- Кроме Алены. Согласэн!
- И ты виноват в этом, прежде всего, если конечно не забыл.
- Я понимаю, что ты прэзираешь меня и может быть это правильно. Но пойми. Нэ один суд нэ допустит, чтобы ты увэзла моего ребенка.
- Почему не допустит, у нас в России ребенок всегда остается с матерью.
- Это у вас в России, но нэ у нас.
- Так что ты хочешь? Денег? Я могу тебе дать.
- Я хотэл, чтобы Алена жила только со мной.
- Это не возможно Фил. Пойми, у меня точно такое же желание. Представляешь, что значит, женщине не видеть своего ребенка? Свое дитя, которое я выносила, растила, кормила грудью.
- Я понэмаю. – Филипп потянул вино. – Хочешь, я закажу тэбе устриц и омаров.
- Да я сама могу за себя заплатить. Не нужны мне такие нелепые подкупы.
- Просты.
- Давай так! Ты разрешишь мне взять Альку на три недели.
- Двэ!
- Три! – Лиза улыбнулась, - три недели.
- Только двэ. Иначе я заявлю в полицию и в таможенное управление. И тэбя больше не пустят к нам в страну.
- Но две недели это же вообще ничего. Как я могу общаться со своим ребенком всего две недели в году? Ты сам-то хоть это понимаешь?
- Двэ. Лиза. И я дам тебэ денег. Пять тысяч. Купишь что-нибудь нашей дэвочке.
- Да не нужны мне твои деньги, идиот. Будто я сама не смогу купить Альке мороженого.
Фил внешне спокойно стерпел «идиота», потом лениво посмотрел по сторонам. Затем встал, и бросив на стол сотню евро, а рядом положил кошелек:
- Можешь взять, можешь оставэть. Забэрут другие. Но… нэ звони мне больше. Я нэ хочу тэбя слышать.
- Так три нэдэли? - иронично скопировала акцент своего бывшего мужа Картышева.
- Двэ, и больше ни слова! – Филипп пошел прямо через улицу, даже не попрощавшись со своей дочерью.
- Мам, а куда ушел папа?
- А черт его знает. Алька, собирайся! Мы едем домой.
- Ура! – ребенок радостно запрыгал вокруг стола. – Я Клахисе кофту сшила.
Вспомнив эту сцену Картышева, ругнулась и сжала стакан с водой. Она вспомнила, что забрала кошелек со стола и положила его в сумочку. Просто не хотела, чтобы пять тысяч евро взяли и пропали. Теперь укоряла себя за это. Мерзко брать деньги у такого подонка как Филипп Ларсен.
- Не надо было их брать… Вот я и поплатилась. И так быстро, почти сразу. Все что мы делаем, все видят «там»…
Потом она приказала себе быть сильной и сосредоточилась. Она стала вспоминать всю сцену шоу мыльных пузырей от начала и до конца.
- Что-то тут не так… - задумчиво пробормотала Лиза. – Он не мог так глупо и нелепо действовать в присутствии такого числа свидетелей. Он же знает прекрасно, что я его из-под земли достану. Он знает прекрасно все про меня. Конечно. Нет, не так… Странно…
Она прокрутила в голове сумасшедшие фокусы Коршунова, а потом исчезновение Алены и самое главное исчезновение его самого. Все это выглядело как сплошное безумие.
- А могло быть так, что он просто меня загипнотизировал? Сделал что-то, что я впала в транс, потом схватил ребенка, а я увидела… Хм… А если так, то… Будут ли свидетели?
Она быстро перебрала в памяти всех, окружавших «волшебный лоток» посетителей и прохожих.
- Да! Та женщина, которой он продал рамку-единорога, потом мужчина, которому он продал рамку за 200 рублей, потом еще… И конечно мальчик. Он стоял рядом и видел все также как и я. Первые свидетели покажут, что Коршунов вел шоу, а пацан. Он может дать четкие показания на Коршунова… если только он тоже не померещился мне во время гипноза. Да… И еще, зачем ему Алька? Он бацильный, бывший зек. Что значит его фраза: «мои годы в обмен на кое-что твое»? Что он хотел этим сказать? Почему он похитил Альку? Чего он добивается? Шантаж? Нет, не похоже. Совсем не похоже. Хочет денег? Да он может за это загреметь на лет десять. Тут у него будет статья покрепче, чем 285-я. Он сам себя подставил? Нет…
Она задумчиво бродила по комнате со стаканом.
- Он слишком умен, чтобы себя подставить. Что же тут такого, что я пока не вижу? Почему он так поступил? Если его не волнуют деньги, а такие как он ни за что не станут рисковать так глупо и нелепо, и он не хотел меня наказать… Что же все-таки значит эта фраза. И кстати, где он? Он же не продает рамки? Он конечно у себя на кафедре, если его восстановили. А могли его восстановить? Я завтра все узнаю! Но ему не сбежать с моим ребенком!
С огромным трудом, досчитав почти до пяти сотен, Елизавета Петровна заснула.
Ей приснился очень странный сон. Она бежала вместе с тремя подростками, двумя мальчиками и одной девочкой, по какой-то неизвестной планете. Вокруг была странная флора, которую она не видела никогда. Цветы с бутонами синего цвета в виде кошачьих голов, потом деревья, возвышавшиеся на сотни метров, и огромные лианы, обивавшие их со множеством шипов. Они бежали и бежали, но не были напуганы. Они, напротив, искали кого-то. Внезапно один из подростков, высокий и стройный юноша закричал.
- Я знаю, где Коршунов! Это простое уравнение с четырьмя неизвестными.
- Скорее, он может убить нашу Сашу! – крикнула девушка.
- Сейчас я высчитаю. – Подросток остановился и огляделся вокруг – семнадцать цветков, двенадцать деревьев, четыре лианы вокруг ближайшего дерева. Это… - он бросился считать что-то в своем блокноте, что-то такое, что Елизавета не понимала. Потом парень резко вскочил и сообщил.
- Есть координаты! 47 градусов и шесть минут долготы и 46 градусов и пять минут широты… Это… Да это же здесь, рядом с нами!
- Где? – прокричала девушка.
- Там! Буквально там, в десяти километрах.
- Там горы? – удивленно произнесла девушка.
- Я ее… вижу… - ответил толстенький мальчик рядом. – Нет, правда… Я вижу ее.
- Как ты можешь видеть ее на таком расстоянии?
- Посмотрите сами… - парень показал куда-то вдаль и все четверо разглядели на ближайшей горе огромный, светящийся, переливающийся с двигающимися гранями тасаракт.
- Замрите! – произнес высокий юноша. – Это он. Он и его ловушка. Он ждет нас. Он не прячется. Он не будет прятаться. Он ждет… Меня.
Девушка подошла и взяла его за руку.
- Кирилл, - испуганно произнесла она.
- Не бойся! Я справлюсь. – Ответил юноша.
Затем Картышева увидела Коршунова. Тот стоял рядом с гигантским тасарактом внутри которого как в невесомости парила девушка, полненькая блондинка лет 16-ти.
- Где мой ребенок, тварь? – спросила Елизавета.
- Твой ребенок в безопасности. Ты прекрасно об этом знаешь. – Ответил Коршунов.
- В безопасности от тебя?
- Не он моя цель, Аля просто способ, решение одного сложного уравнения.
- А кто тогда цель? – презрительно ухмыляясь, спросила Лиза.
- Ты! – ответил Коршунов и бросился на нее, превратившись в тигра с клыками-саблями.
Спустя некоторое время последовал следующий фрагмент.
Появился снова юноша, он словно прибежал откуда-то, а девушка из тасаракта уже была с ними, освобождена.
- Готово! Я убил его! – крикнул юноша.
- Ты убил? – спросила его одна из девушек.
- Он заслужил это! Он проиграл мне на алгоритмах. С ним было сложно, но я справился. Я сильнее.
- Здорово! – крикнула другая девушка, - скорее домой!
На этом или чуть позже сон прервался.
Проснувшись, Картышева подумала:
«Хороший сон… да! Мы победили. Но кто же эти дети?»
Но это оказалось не так просто сделать. Утром Елизавета сделала заявление в полицию чисто и четко по форме. Потом составила фоторобот всех трех свидетелей и немного пообщалась со своим старым другом.
- Если честно, Лиз, я не понимаю всего этого. Ты говоришь, что стояла буквально рядом с ним, и он взял и похитил у тебя ребенка. Твоего ребенка. И ты не сломала ему шею? Как так могло случиться? Он что, супер боец? Профессор математики может так легко похитить ребенка у бывшего работника прокуратуры.
- Я, скорее всего, была под гипнозом. А он просто разыграл меня. Схватил Аленку, а потом скрылся. А я была в трансе и видела сон.
- Этот твой «сон» вообще… ни к какому делу не подошьешь. Что можно сказать в суде? Что он взял и испарился. Облил тебя мылом? Просто взял и исчез? Нет, Лиза, такого не бывает…
- Потому что это невозможно! Да! Все верно! Именно на это и был его расчет. Он все рассчитал и сделал точно и правильно.
- Лиза, тогда, прости какой у него мотив? Месть, деньги? Ты знаешь, но профессора математики редко бывают дураками, если только я что-то не пропустил. Подумай сама. Зачем ему похищать твоего ребенка? Твоего ребенка! Он прекрасно знает, какие у тебя связи и что ты можешь запросто закрыть его еще лет на десять. А он доходяга к твоему сведенью. Старый больной человек.
- Не такой уж и старый. А если больной, то ему же и хуже.
Станислав Владимирович встал и только покачал головой. Потом налил Елизавете воды из графина. Предложил выпить.
- Да, ладно! Я спокойна. – Ответила Лиза.
- Хорошо! Мы найдем твоих свидетелей. У тебя четкая память и ты безупречно их нарисовала. Мы поговорим с ними, потом найдем Коршунова. Поговорим и с ним тоже. Ты удовлетворена?
- Как я могу быть удовлетворена, если со мной рядом нет моего ребенка?
- Мы ускорим дело насколько это возможно.
- Почему ты так официально разговариваешь со мной? Что случилось? Почему ты так на меня смотришь?
- Лиза…
- Отвечай! Мы знаем друг друга десять лет. Ты стажировал меня. Помнишь? Я, между прочим, твоя лучшая ученица. Что вдруг случилось, и зачем этот тон? – Елизавета просто вскочила со стула, смотря в глаза полковнику милиции.
- Лиза. Остынь немного. Успокойся, сядь. Мы попытаемся разобраться в этой головоломке. Он не такой простой твой Коршунов, как кажется. И ты тоже непростая девочка. Скажем так, очень непростая. Ты ведь едва не сменила гражданство. Влюбилась в этого деятеля из Копенгагена, а ведь могла сделать хорошую карьеру.
- Это все… отношения к нашему делу не имеет. Я хочу увидеть Альку и не через две-три недели, а через два-три дня. И это максимум! Сделай это! Я прошу тебя. Напряги свои силы.
Через сутки Станислав Владимирович позвонил Картышевой и сообщил:
- Лиза, мы нашли всех.
- Аленку?! Говори!
- Нет, твоих свидетелей и самого Коршунова… мы нашли их. Приезжай.
- А мальчика, толстого мальчика в очках вы нашли?
- Нет, его мы не искали. Он нам не нужен.
- Как не нужен, если он мой главный свидетель? Он стоял рядом со мной, когда Коршунов…
- Лиза… просто приезжай, и мы все обсудим. Кстати пришлось забрать господина Коршунова прямо с лекции. Он был страшно недоволен и что-то там щебетал про свои права. Но… теперь он тоже у нас.
- А Алена?
- Ее мы пока не нашли.
- Допросите Коршунова, выведете его на чистую. Уйдет в несознанки, просто пытайте или оставьте наедине со мной. Я выбью из него любые показания за…
«пип!» «пип!» «пип!» - в телефонной трубке. Лиза изумленно выключила свой сотовый. Потом как в трансе пошла на кухню.
- Как это странно… почему он так со мной ведет? Он словно не Коршунова рассматривает как преступника, а именно меня. – Произнесла она вслух.
В комнате у полковника оказались еще двое сотрудников полиции в ранге один капитана, второй майора и еще двое штатских, крупного телосложения в недорогих костюмах серого цвета. Первых двух Картышева еще поняла, а вот зачем вторые два… Впрочем какое это может иметь отношение к делу?
- Значит, вы нашли его? Отлично! Могу я с ним поговорить?
- Сядь, Лиза. Просто сядь.
Елизавета села, а двое штатских пожали многозначительно плечами и как-то странно хитро перемигнулись. Словно увидели именно то, что и намеривались увидеть.
- Сергей, сообщи нам последние новости. – Кивнул полковник сидящему справа от него майору. Тот тоже кивнул и начал читать по бумаге:
- Мы встретились с обоими свидетелями, Алексеевой Алисой Дмитриевной и Крошенильниковым Владимиром Андреевичем. Они сообщила нам следующее…
- В двух словах, если возможно. Очень коротко.
Майор насупился, потом пробежал пару страниц протокола допроса и вышел глазами на финиш. Посмотрел внимательно, потом многозначительно глянул на Елизавету.
- Первый свидетель сообщила нам, что не видела никакого Коршунова Геннадия Анатольевича и не может его опознать. Она также не видела никакого «мыльного шоу» и не участвовала в нем.
- Отлично! Просто отлично! Именно этого я и ждала, Станислав! – кивнула Картышева полковнику. – Именно так и должно быть.
- Второй свидетель показал, что… видел гражданку Картышеву Елизавету Петровну, стоящую за лотком и ведущую шоу мыльных пузырей. При этом она вела себя по его словам неадекватно, хамила детям, назвала его «тридварастом» и оскорбила его сына.
- Что?? – Лицо и шея Елизаветы мгновенно вытянулись как у страуса. – Кто хамил, простите?
- Вы… Картышева Елизавета Петровна. Вы хамили. И вы вели шоу.
- Нет, я еще не сбрендила окончательно, Простите, нет, знаете. Это маловероятно! Ну ладно, продолжаем, что сказал сам Коршунов?
Двое штатских снова подозрительно перемигнулись. Один покачал головой.
- Господин Коршунов Геннадий Анатольевич показал, что не мог быть в указанное время в Парке рабочей молодежи, поскольку в это само время читал лекцию в МГУ, куда его пригласил деканат этого ВУЗа. Там он присутствовал и это видели сотни свидетелей. Он не мог быть в Екатеринограде в указанное время.
- И это точно! Да, именно так! Это именно в его стиле! Испарился и перелетел через две тысячи километров! Вы нашли пацана, того пацана, что стоял рядом со мной?
- А разве в этом есть необходимость? – спросил майор таким спокойным и тихим голосом, а потом просто уставился на Картышеву такими спокойными серыми глазами. Никакой злобы, только искреннее сочувствие.
- Так значит, его там не было! Отлично! А я вела шоу! Просто замечательно! Давайте очную ставку с Коршуновым. Он мне все расскажет.
Тут два в штатском серьезно напряглись и кивнули друг другу. Типа «предельная готовность».
- Вы знаете, Елизавета Петровна, но мы вряд ли можем вызвать сюда господина Коршунова. – Ответил майор. – Он правда все еще у нас, но задерживать его… У нас нет оснований, простите.
- Лиза… скажи… - голос полковника дрогнул. – Ты давно виделась с Филиппом Ларсеном?
- А какое это имеет отношение к нашему делу?
- Самое прямое. Я полагаю так…
Двое в штатском собрались и сконцентрировались как тигры перед прыжком.
- …, что вся твоя «мыльная история» просто инсинуация. Розыгрыш. Ты общалась с Ларсеном и он что-то тебе сказал. Что-то такое, что подвигло тебя. Ну, на этот поступок. Скажи нам, где Алена? Просто скажи и больше ничего. Мы тебя отпустим, и дела… все закончится.
- Что?! – Глаза Елизаветы налились кровью. – Да как ты смеешь… Дайте мне немедленно Коршунова!
- У тебя, Лиза, были большие проблемы там в Копенгагене. Мы уже разговаривали с Филиппом Ларсеном и он подтвердил, просто сообщил нам некоторые подробности. Ты… очень любишь Алену. Это твой единственный ребенок. Ты очень хочешь, чтобы он остался только с тобой. Лиза, подумай хорошенько. Просто подумай. Все можно исправить.
- Ты… хочешь сказать… что это я… Дайте мне Коршунова! Я выбью из него признание за пару минут! Давайте его сюда, прямо сюда!
- Прости, Лиза. Мы не можем этого сделать, - сказал Станислав Владимирович и оба штатских поднялись со своих мест.
Лиза ударила одного из подходивших к ней амбалов ребром ладони по шее, второго пнула в колено, потом схватив за руку, перебросила через бедро. Тот улетел, снеся пару стульев, прямо к стене. Лиза ударила пальцами в глаза первого «штатского» и тот упал на колени, корчась от боли, а потом… майор и капитан набросились на нее и скрутили в пару минут!
- Да… хреновенькие бойцы в нашей психушке. Я ожидал большего… - многозначительно пояснил увиденное Станислав Владимирович. – Не смогли в простой девкой разобраться.
- Да, девка то непростая, - проскрежетал майор, удерживая Лизу на болевой прием. – Наша девка, ведь!
- А-а-а-а! – прокричала в ужасе Лиза.
В это самое время второй штатский пришел в себя, поднялся, отряхнулся и достав шприц резко и грубо воткнул женщине в ягодицу. Какой-то странный бальзам потек по всему телу Лизы, и она провалилась в небытие.
- Что будем делать? – Спросил полковник у двух штатских.
- Блин… - проскрежетал один из них. – Безопасная комната это как минимум. И много, много, много нейролептиков с глюкозой. Тут… существенный случай.
Он смотрел на находящуюся в бессознании Лизу взором полным тихой и безупречной ненависти.
- Существенный случай, - подтвердил санитар сам себя.
- Все-таки обеспечьте ей там покой и уют. Не забывайте, что она наша девочка. – Грубо ответил санитару полковник.
- Дело закрыто, Станислав Владимирович? - Спросил майор.
- Нет, Сергей. Не совсем. Я думаю… дайте мне все-таки этого Коршунова. Я хочу с ним немножко пообщаться.
Станислав Владимирович сидел на своем месте, а напротив его, на том же самом месте, где раньше сидела Картышева, расположился Коршунов Геннадий Анатольевич. Расположился, прямо скажем нагло. Нога на ногу и с удалением от стола. Типа, кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы, самому Коршунову?
- Геннадий Анатолиевич, мне не нравится, как вы сидите. Вы можете выпрямиться. Пожалуйста. – Попросил полковник.
- Я не думаю, что в нашей стране сажают за позу ног. – Задумчиво ответил профессор.
- За позу ног вас, конечно, никто не посадит, но… Ваши татушки на руках дают мне основание думать…
- И татушки также не повод для обращения в милицию. Пардон, в полицию. – заметил Коршунов. – Ближе к сути вопроса.
Полковник изумился наглости посетителя.
«Да, вполне достойны друг друга» - подумал он.
- У нас нет оснований вас больше задерживать, мы можете быть свободны.
- Именно это я больше всего и мечтал от вас услышать. Вам объяснить причины моей непредвзятости по отношению к вашей организации?
- В этом нет никакой необходимости. Я целиком и полностью вас понимаю.
Возникла пауза, оба посетитель и хозяин кабинета смотрели друг на друга, пытаясь понять, как правильно ударить в поддых. Но не руками, а просто словами. Нокаутировать без рукоприкладства.
- Какой вопрос вас еще мучает, товарищ полковник? – Осторожно спросил Коршунов.
- А все тот же. Где Алена?
Коршунов не пошевелился и не моргнул, и не сделал ни единого лишнего движения.
- Как вы думаете? Скажите просто, у вас есть версии на этот счет?
- Никаких! Хотя могу просто предположить, что девочка где-то на даче у родственников Картышевой. Это вполне возможно. Ну, это просто предположение. Моя задача вернуться к абитуриентам, ваша задача найти преступника и разоблачить его. Я так вижу.
- Вы все видите правильно. Я даже сказал бы, что слишком правильно.
- Я профессор математики и просто анализирую ситуацию с точки зрения алгоритмов и приближений. Если Картышева ненавидит меня, значит, на то есть какие-то обстоятельства с ее стороны, заставляющие ее так делать. Может фантазии, может, что-то иное… Я не могу ничего сказать по этому поводу. Она просто…
- Больной человек, вы правы. Но Алена. Где она может быть, по-вашему?
- Я не знаю… Я просто не знаю… И ничего не могу вам сказать. Вы довольны таким ответом, товарищ полковник?
- Думаю, что да.
- Я могу вернуться к своим «отличникам»?
- Конечно, можете и самое главное должны. Это сейчас для вас самое важное. Можете прямо завтра вернуться к своей работе.
- Не задерживаю вас, товарищ полковник, и откланиваюсь… Картышевой от меня привет! Она меня конечно помнит. Это было ее первое дело.
- Вы не держите на нас зла?
- Никакого, абсолютно! Каждый делает свою работу. И я вас прекрасно понимаю. Хотя вы были не правы в моей истории. Но… в отношении к Сократу люди также оказались неправы.
- Было очень приятно с вами пообщаться…
- Только не скажите мне до «скорой встречи»! Я этого не пойму.
Наутро во всем интернете разнеслась новость: «Вся страна в шоке! Бывший сотрудник прокуратуры осужден за похищение своего собственного ребенка!»
(продолжение: http://www.proza.ru/2019/08/04/1710)