- Ни хрена себе, в какой-то зачуханный Рыбновск
на Сахалине направляют...
- У меня был один из этих мест, красной икоркой
рассчитывался. Толстячок, после звал к себе. Мо-
жет, встретимся...
Как ни убегали, ни уплывали, ни прятались за име-
нами крупных партийных и советских работников ге-
теры одного из популярнейшего черноморского пляжа,
всесоюзным бреднем милиции была собрана и надёжно
охраняема приличная группа будущих рыбообработчиц.
Прозвучала чёткая установка; поездом до Владивосто-
ка, морем - до Холмска, Рыбновска. В Холмске сопро-
вождение снимается и вся ответственность по достав-
ке будущих шкерщиц и трафаретниц ложится на местные
органы.
В Холмск был занаряжен пассажирский катер местных
линий "Алябьев". Это белоснежное судно на 75 каютных
мест должно было идти до Рыбновска напрямую без вся-
ких заходов. Для пригляда за девушками закрепили трёх
самых стойких сержантов милиции.
Однако и девушки с пониженной социальной ответственно-
стью не дремали: у них возник план захода в Александ-
ровск с посещением музея, мест пребывания Соньки - зо-
лотой ручки и, конечно, ресторана. На изоляцию сержантов
были выделены самые ласковые обольстительные жрицы.
Надёжным местом сохранения стражей порядка, по словам
боцмана, являлся канатный ящик.Некоторое время в нём жил
прирученный медведь. Самым главным, несговорчивым субъектом
оставался капитан...
В радиотелефоне диспетчера Александровск-Сахалинского
морского торгового порта вдруг раздался дикий крик:
- Разрешите заход в Александровск! Они меня чуть за
борт не сбросили!
Кричал капитан "Алябьева". Его, здоровенного мужика,
после очередного отказа заходить в Александровский порт,
разъярённые дамы полусвета вытащили из рубки, перевалили
через фальшборт и держали над бегущей водой Татарского
пролива до тех пор, пока он не согласился выполнить их
требование.
*****************************************
Окончание следует.