Этот молодой человек был довольно застенчивым малым , но какой-никакой , а умишко у него имелся. А иначе бы как он смог поступить в институт? Если даже учесть то, что поступал он туда после Советских вооружённых сил, где как тогда ему казалось, напрочь прощались с оставшимися мозгами. Был, правда, один нюансик. Для поступления на дневное отделение ему не хватало полбала. Услышав от добрых людей, что с этим набором баллов можно поступить и на вечернее отделение, он направил свои стопы к ректору института, и , отсидев очередь из таких же «везунчиков» в приёмной института, парень, после разговора с ректором был зачислен на вечернее отделение. Днём же он был обязан работать в институте. Однако, за деньги, которые получали здесь работники, желающих идти на работу в уважаемое учебное заведение находилось мало. И Алексей, а именно так обозвали парня, начал совмещать учёбу с работой в отделе снабжения того института, в котором учился.
А учился, надо сказать, парень неплохо. А иначе, как объяснить отличные оценки, красовавшиеся у него в зачётной книжке. И работа в снабжении его особо не утруждала. Тем более, что поездки на базу за нужным товаром осуществлялись от силы один раз в день, да и занимали они, по правде говоря, немного времени. Редко, когда Лёша вместе с водителем приезжал в институт позже шести вечера. Да и коллектив в отделе снабжения был молодой и задорный. Склок не было. И работа шла как по маслу.
Не понятно, что заставило или подвигло его распрощаться с этой небейлежачей работой, но парень решил податься поработать по той специальности и профессии, которой его учили в институте уже три года. Но поскольку, сам он стеснялся заходить в школу, то школу ему нашла родная тётка, работавшая в сфере образования, и замолвившая «по блату» директору школы своё словечко. И вот, в конце августа двадцатипятилетний будущий педагог зашёл в кабинет директора школы, чтобы трудоустроится.
Директор по фамилии Миляков и по имени-отчеству Александр Петрович принял его на работу, но оказался тёртым, во всех отношениях, калачом. Договор с ним был подписан на один год. Простодушный и наивный Алексей Владимирович был рад и этому, считая, что он классный учитель и замечательный специалист. Покажет, на что он способен и останется учителем на постоянку. Ну что же, каждый имеет право на любую самооценку! И вот, Алексей Владимирович Громов с первого сентября становится учителем.
Первое сентября – Праздник Знаний. Закончилась торжественная линейка, прозвучал первый звонок. И вот, новый учитель переступает порог кабинета, в котором ему предстоит вести первый урок. Радость – первый в его жизни восьмой класс, его первый класс, в котором он будет вести уроки истории. И таких восьмых классов у него будет пять – целая параллель. И всего одна подготовка, поскольку для всех классов в параллели была одна и та же программа. Программа то одна, а классы все разные, и сильные и слабые, и тихие и шумные . Вообще то у каждого класса, как и у любого человека был свой характер. Но тогда Алексей ещё этого не знал. Наивный, он пребывал в полной уверенности, что свой предмет он знает замечательно, а потому сможет донести свою увлекательную науку до ещё не образованных, но стремящихся к постижению всего нового, недорослей.
О , глупость! Скольких самоуверенных имяреков ты сгубила, сколько разбила ты надежд, голубых и розовых, золотых и серебряных. Также, по глупости, а может по неопытности ,что может быть, впрочем взаимосвязано, рассуждал и Алексей, считая, что ему и море по колено. Вскоре он ощутит силу волн этого моря.
И вот, Алексей стоит перед классом – восьмым «В». Полная тишина. И Алексею это нравится. И наш Лёха обретает мнение в том, что у него получилось, что он будет великолепным учителем. И теперь, парень начинает знакомиться с классом. Класс тихо сидит и , изучающе, смотрит на нового учителя. Новый историк ничего не замечает ни впереди, ни сзади, ни вокруг, и сразу спрашивает: « А что, вставать не надо!» Надо же, он ещё помнит свои школьные времена, когда ученики вставали с мест, когда в кабинет входил старший.
Дети, полухитро посмотрев на него, вразнобой встают со стульев и , вроде, как-бы приветствуют Алексея .Наконец, встали все. Учитель доволен. Он произносит сакраментальную фразу, завершающую эту церемонию: « Здравствуйте, садитесь». Садились шумно, двигая стулья по полу, покрытым дешёвым, кое-где прорванным линолеумом. И опять тихо. Теперь на очереди было знакомство с классом. Подойдя к доске, он взял мел и написал на доске свою фамилию и инициалы. При этом, не забыл напомнить ученикам о том, что написанное на доске следует записать в дневники. Откуда-то, из конца кабинета до Алексея долетел импульс ломающегося мальчишеского голоса: « Как-как?» Каким –то добрым голосом начинающий препод повторил:
- Громов Алексей Владимирович.
Вроде, как кто-то записал эту информацию в дневник, поскольку в помещении слышался шелест страниц дневников или рабочих тетрадей и скрип шариковых ручек о бумажные листы.
Дальше было знакомство с классом, вернее, с отдельными индивидами этой социально формальной единицы человеческого сообщества. Алексей Петрович открыл тетрадочку, милостиво предоставленную какой-то девочкой, отвечающей за этот документ. А тетрадочка эта действительно была документом, поскольку, содержала список класса, а позже, в ходе урочных часов, сюда должны были быть проставлены оценки. Началось. Алексей Владимирович, а именно так мы будем называть его с этого момента, стал вызывать учеников по фамилиям, записанным столбиком в тетрадь. Забавная была процедура. Он вызывает, дети встают. И, вдруг…Фамилия озвучена – все смеются. И – выкрик: « Не Гашева, а – Галиева!»
- Ага, Галиева, извини.
- Да ничего…
И так несколько раз. И снова, смех, и возмущённые выкрики. Одно слово – засада. А неопытный Алексей Владимирович не знал, как реагировать на выпады подростков и продолжал знакомиться с ними. Теперь всё. Знакомство закончено. И он обращается с «тронной речью» к классу. Начиная монолог, Алексей Владимирович, помнивший, как ни странно, своих учителей, произнёс:
- Ребята, сегодня мы начнём с вами изучать такой интересный предмет, как история. Я только стал учителем, но знаю очень много и смогу помочь вам лучше узнать историю.
И Алексея Владимировича, может быть от того, что в классе стоит абсолютная тишина, а может быть от чувства собственной значимости, куда-то понесло... Он вспомнил, как учился в школе он, какие у него в школе были учителя, и как они относились к ученикам. По его словам выходило – плохо. И воспоминания и размышления об образовании в прошлом и настоящем пространно тянулись минут пятнадцать, в течение которых, дети узнали , что их новый учитель в прошлом был полным придурком. А как ещё подросткам подумать о человеке, которого учитель математики называла «тем ещё фруктом». Да и танцы на уроке за спиной учителя пения далеко не украшали нового историка и только внушали детям мысли о свободном поведении на его уроках. И, наконец, заканчивая свою словесную тираду, наш Алексей Владимирович, произнёс фразу, которая, по-видимому, очень понравилась подрастающим умам:
- Дети! - Произнёс он, - Я – очень хороший учитель. Я много знаю, и смогу вам много дать. И если другие учителя не дают вам свободы, то у нас с вами будет полная демократия. Я не буду вам ставить двоек, я не стану вас наказывать и обзывать вас. В-общем, мы будем жить с вами дружно.
Наш скромный демократ вещал этим неокрепшим умам ещё что-то. Но всё остальное уже было не важно. Именно, эта фраза нового учителя решала всё.
Прозвенел звонок. Мальчики и девочки оживились, побросали свои тетрадочки, учебники и пенальчики в личные рюкзаки и весело выкатились из кабинета. В окно помещения заглядывало яркое солнышко, радуя отблесками своих лучиков молодого человека и, добавляя к его хорошему настроению радость от ещё одного светлого утра в его жизни. А, между тем, задумавшись о чём-то прекрасном, Алексей Владимирович и не заметил, как прошла перемена. Прозвенел звонок и в класс ворвалась очередная порция его новых приятных впечатлений. Эта самая «порция» также тихо сидела в помещении за партами, и также внимательно слушала молодого учителя. Правда, он заметил в глазах отдельных индивидов очередного детского коллектива какую-то странную хитринку. А первый день в судьбе новоявленного гуру продолжался знакомствами с очередными коллективами и новыми индивидами. И чем позже были эти встречи, тем всё более загадочнее и хитрее становились выражения лиц у отдельных индивидов из числа подрастающего поколения. Наконец, рабочий день подходил к завершению. И Алексей Владимирович вошёл в такой раж, что утвердился в собственном мнении, что он просто классный учитель. И теперь, отработав с несколькими классами, он поверил, что родился на свет, чтобы сеять «разумное, доброе, вечное».
Родители, по приходу его домой, начали справляться о сыновьих впечатлениях. За ужином он рассказал и папе и маме, как в школе интересно, и какие замечательные дети у нас подрастают. А ещё, утверждал он, школа – место, в котором очень комфортно работать. Отец, прожёвывая котлету, сказал, услышав это, всего лишь одно слово:
- Посмотрим.
А мать, как и почти все матери, беззаветно любившая своё единственное и, конечно же, талантливое чадо, добавила
- Работай сынок , если нравиться. Лишь бы тебе хорошо там было.
После ужина, молодой человек двадцати пяти лет от роду засел в своей комнате, чтобы подготовиться к урокам, которые будут завтра. И вот, он достал общую тетрадь на сорок восемь листов, методическое пособие для учителей и учебник истории. Парень и не ожидал, что подготовка к уроку может занять времени больше раза в два, чем сам урок. Пара часов его молодой жизни потрачено. И не зря, как считал Алексей. Теперь он сможет подтвердить слова, сказанные перед сотней детских лиц, о том, что он сможет дать им знания. А ещё, что он умный и знающий человек. Как это было важно для него!!!
Следующий день не предвещал для него ничего плохого. Также в голубой вышине светило ласковое солнце, и деревья были окутаны в ещё зелёные одежды. Да и настроение Алексея оставалось прекрасным. Он шёл на работу, которая приносит удовлетворение. Наконец-то! Он вошёл в свой кабинет. Приготовил всё необходимое для уроков. Он пожелал себе удачи. Прозвенел звонок. Вошёл класс. Урок начался. Дети долго доставали учебники, тетради, ручки – то, что нужно для урока. А учитель стоял и ждал, когда же эти хорошие, как ему показалось вчера, дети встанут и поприветствуют его. Встало не очень много детей. Тогда и последовала фраза: «Прошу всех встать». И, конечно, все встали, одни быстрее, другие медленнее. Сдвигание с места стульев и вставание учеников длилось, как казалось учителю, вечность. Хотя, и прошло-то всего минут пять. « Здравствуйте, садитесь», - произнёс он, ученики также сели, как и вставали: шумно, неорганизованно и с каким-то пофигизмом по отношению к Алексею. Но, по неопытности, парень не заметил этого, и начал объяснение нового материала. А факты были интереснейшие. Что он забывал, то искал в своей тетради, благо исписано было по теме страниц десять. Казалось, что детям интересно. Действительно, первые ряды сидели и слушали, а вот сзади: там было какое-то шевеление, пока незаметное для молодого учителя. Розовый взгляд на действительное положение вещей застилал ему глаза.
За первым классом шёл другой, затем третий, четвёртый…День бежал за днём. Что-то, всё же, стало меняться. И не в лучшую сторону. Когда «классный» учитель заходил в какой-либо кабинет, а надо сказать, что своего ему не дали, подростки как-бы не замечали его. Он долго стоял и ждал, когда его поприветствует очередной учебный коллектив, но видел, как вставали некоторые, более воспитанные и нацеленные на учёбу восьмиклассники. Остальные занимались своими делами, вроде и не замечая историка. И добрый некогда парень срывался на крик, заставляя нерадивых начать ежедневный ритуал приветствия учителя.
- Прошу всех встать! – Громко, на весь класс произносил он, а затем добавлял, - Кузьмин, Кузьмичёв, Шабанов закрыли рты.
После крика наставника все, вроде бы, успокаивались.
- Достать учебные принадлежности, - вновь произносил Алексей Владимирович, впрочем, дети давно это знали и были приучены другими учителями к заведённому порядку вещей.
- Начинаем опрос, - магическая тишина.
Видно, мало кто готов, но по привычке, всё же как-бы закрываются и молчат. Вопрос задан, учитель лезет в тетрадку со списком учеников, поскольку журналов ещё не выдали, и называет фамилию.
- Коновалов - к доске.
- Ну…я… - жмётся парень
- Ты готов?
- Ну, я читал…
- Садись, - говорит Алексей Владимирович и ставит точку, - подготовишься и пересдашь мне завтра после уроков, пока я ставлю тебе точку. Проскурякова.
- Я не готова.
- Ставлю то же самое, подготовишься и пересдашь завтра.
Он вызвал ещё несколько человек к доске. Результат тот же. Ситуацию спасают хорошие ученики. Именно они поднимают руки. Он, естественно, хватается за соломинку.
- Ну, пожалуйста, отвечай, - обращается он к миловидной и добротно причёсанной девочке, - как тебя зовут?
- Маша Скворцова.
- Слушаю тебя, Маша.
Девочка пересказывает то , что прочитала в учебнике. Алексей Владимирович внимательно слушает, насколько возможно слушать при шуме в кабинете. Нацелено на её ответ и ещё несколько более-менее мотивированных ребят. Остальные даже и не стесняются того, что занимаются на уроке чёрт знает чем. Алексей Владимирович как будто не замечает, что творится в классе. Но, увы! Что уже можно сделать, кроме того, чтобы применить к нерадивым розги! О благостная старина!
Потом, после звонка, входит следующий класс. И опять – урок, и опять – всё повторяется. Теперь уже с другими коллективами и другими персонажами. И опять. И опять. И опять…
Идут дни. Дни складываются в недели. И ничего, ровным счётом ничего ни меняется. И учитель понял уже, что он – не авторитет, но надо постараться исправить ситуацию. Но как? Теперь он ставил двойки нерадивым, успокаивал классы своим зычным голосом. Но этого хватало не надолго и только вызывало у детей злость и дальнейшее пренебрежение к неопытному учителю. Новая забава появилась у детей – плевать друг в друга из трубочек, съимпровизированных из шариковых ручек обслюнявленными бумажными шариками. Для детей – занятие забавное. Ну нравится в тринадцать-четырнадцать лет плевать в других, если никто ни останавливает. И, изо- дня- в день Алексей Владимирович отнимал у пацанов на уроках трубки и ставил двойки. Занятие это вошло у него в привычку. Они плюются - он отнимает. Он злится на них . Они злы на него. Втихаря, кто-то плюёт в него. Попадает.
- Кто это сделал? – В классе – тишина.- Я повторяю, кто это сделал? – Никто ни сознаётся. Владимирович понимает, не дурак всё-таки. Дальше ситуацию обострять нельзя. Что делать – не знает. Выручает, прозвеневший как нельзя к стати, звонок. Класс вышел. Теперь заходит другой…
И вот эта ситуёвина преследовала незадачливого педагога на протяжении вего учебного года. Настроение портилось, он дёргался, орал на детей, нервничал. Коллеги знали о его проблемах: в маленьких коллективах тайн почти не бывает. Да и сам он не стеснялся рассказывать о своих бедах, прося помощи. Может быть и зря. Да и кабинеты, остававшиеся после занятий, скорее напоминали хлев, чем учебное помещение: грязь, исписанные парты, скомканные тетрадные листы, валяющиеся на полу там и тут. По-разному к нему относились учителя, некоторым было всё равно, кто-то саркастически подсмеивался, кто-то с ним скандалил. То были учителя, ответственные за кабинеты. Были и такие, кто ему подсказывал, что делать, были и сочувствующие. А может быть и сочувствовали они только при нём? Чужая душа – потёмки. Классные руководители, больше по служебной обязанности, чем по зову сердца, посиживали изредка у него на уроках. Становилось тихо. Но стоило Алексею Владимировичу остаться с классом один на один, и всё продолжалось, как обычно. Исправить что-либо было уже невозможно. Александр Петрович Миляков, директор со стажем, знал обо всём и ,видя, что из парня ничего путного за год не вышло продлевать договор с ним не стал. Ну что ж. Опыт, даже неудачный, остаётся в памяти бесценным багажом.
Алексей вовсе не был дураком. Он понял – чтобы чему-то научить, надо знать, как учить. И он делал выводы. Про себя он решил, что «демократом» он больше не будет. Всё возвращается на круги своя. А осенью, после отпуска, он начал работать в другой школе.
Сентябрь
2017 г.
.