Тамбергольд. Город Богов. Глава 1

 
Профессор Майкл Стенвуд стоял слева от экрана, периодически меняя слайды. Появилось изображение серого, с белым периферийным обрамлением, огромного газопылевого облака, вращающегося вокруг яркой точки.

— Четыре миллиарда шестьсот миллионов лет тому назад. Рождение солнечной системы: огромное облако из пыли и газа оседает внутрь, создавая огромное давление. Температура внутри облака возрастает до нескольких миллионов градусов. Энергия молодого солнца взрывает часть облака. Яркая вспышка света освещает солнечную систему со множеством начавших своё формирование планетами. Но людей интересовал и интересует вопрос: как из газообразного облака могли сформироваться столь массивные планеты солнечной системы? Как частицу, видимую только под микроскопом, превратить в теннисный мяч, а мяч превратить в шар диаметром десять метров? Как эти десятиметровые шары могли стать зародышами планет в несколько миллионов тонн? Многие учёные считают, и небезосновательно, что ответы на эти вопросы могут дать астероиды.

Профессор обратился к аудитории:
— Что такое астероиды на самом деле?
Студенты молчали, Стенвуд улыбнулся.
— Ну что же, я на вашем месте поступил точно так же. Промолчал бы. Хорошо, продолжим нашу лекцию. Астероиды – древнейшие каменные образования солнечной системы, возникшие в момент её зарождения. Астероид Итокава, на который сумел приземлиться японский разведывательный зонд Хаябуса.

На экране появилось новое изображение. Астероид в форме ноздреватой картофелины и садящийся на него зонд.

— Астероид, движущийся со скоростью девяносто тысяч километров в час, в диаметре полтора километров. Пробы пыли, собранные разведывательным зондом, замеры Итокавы дали ответ на извечный вопрос учёных. Каменистый снаружи, астероид оказался рыхлым изнутри. Люди убедились в правильности теории образования планет из пылевого газового облака. На протяжении многих сотен тысяч лет, астероиды сталкивались в космосе, изменяя при этом свою форму, размеры и массу. Растущая после каждого соударения гравитация, притягивала к новообразованию всё больше и больше каменных глыб, астероидов. Соответственно, поднималась и температура внутри огромного, пока бесформенного, небесного тела. Так образовались, дорогие мои, протопланеты. Они вращались вокруг нашего солнца и имели размеры нашей Луны, некоторые были размером с Марс.
— Куда же они делись, эти протопланеты, господин профессор? – спросил кто-то из аудитории.
— Хороший вопрос, очень хороший, дорогие мои, – Стенвуд потёр ладони. – Представьте, как выглядела наша Земля четыре миллиона лет тому назад: безжизненная планета, покрытая застывшей лавой, отравленное диоксидом углерода небо ярко-жёлтого цвета. И вдруг эта безжизненная планета превратилась в наш привычный уютный мир. Не чудо ли это? Так, господа студенты? По иронии судьбы, для зарождения жизни на планете, как оказалось, нужна была катастрофа. Звучит ужасно, но это так и есть на самом деле. Представьте на секунду, что в Землю врезается планета размером с Марс. Представили? Две планеты сплавились в одно целое. Часть расплавленной породы улетает обратно в космос. Так образовалась наша Луна. Все без исключения протопланеты соударяются, становясь с каждым ударом всё больше и больше. Это привело к возникновению в нашей солнечной системе четырёх каменистых планет, известных нам в настоящее время: Меркурий, Венера, Земля и Марс. Часть протопланет до сих пор путешествуют по нашей системе в форме астероидов, часть была выброшена за пределы солнечной системы.

Профессор встал за кафедру, посмотрел на притихших студентов.

— Теперь мы подошли к самому интересному. Открытый в 2010 году астрономической обсерваторией в Чили астероид, получил свой временный порядковый номер и перешёл в разряд «потерянных». Только после того, как он был заново открыт в 2075 году и была установлена его орбита, астероид получил порядковый номер и позже – название. Мощная гравитация Юпитера и удары с другими небесными телами привели к изменению траектории движения астероида. В прошлом множество крупных объектов врезалось в Землю, о чём я ранее сказал, но на этот раз астероид (102055 AD)Кассандра нацелился на Марс. Диаметром 1600 метров, астероид, при столкновении с четвёртой от Солнца планеты, может нанести непоправимый ущерб Марсу и поселениям землян. Орбиты движения Марса и Кассандры обязательно пересекутся и до столкновения планеты и астероида осталось порядка двенадцати месяцев. Федерацией независимых планет принято коллегиальное решение отправить малый разведывательный корабль «Фомальга;ут» с необходимым и достаточным количеством ядерного заряда для изменения траектории движения Кассандры. Но перед уничтожением астероида его необходимо исследовать. Ваш покорный слуга, профессор Стенвуд, отправляется на «Фомальга;уте» в научную экспедицию. О конкретной цели экспедиции я пока вам не могу рассказать. На этом лекция окончена. Да, чуть не забыл: на время моего отсутствия, вашим куратором станет профессор Минлекс.

*****

««Фобос» – «Фомальгауту». Приём».
«Это «Фомальгаут». Слышу хорошо, «Фобос»».
«Доложите готовность к старту».
«Системы корабля находятся в исправном состоянии, нагрузка на реакторе пять процентов. У экипажа вопросов нет, на корабле всё спокойно».
«Принято, «Фомальгаут». Готовность пять минут».
«Поняли, «Фобос». Готовность пять минут».

— Экипажу доложить готовность к прыжку. Мастер-пилот?
— Системы корабля в исправном состоянии, нагрузка на реакторе пять процентов, системы жизнеобеспечения функционируют нормально, противопоказаний к прыжку нет.
— Штурман?
— Кривая прыжка построена, сигнал приводного буя считывается уверенно, капитан. Противопоказаний к прыжку нет, – ответила Дженнифер Стокманн.
— Профессор Стенвуд? Как ваше самочувствие и ваших коллег?
— Самочувствие нормальное. Только..

Только? Правая рука автоматически легла на рукоять управления мощностью двигателя, с торца которой находится кнопка аварийного стопа.
— Профессор, объяснитесь, – я произнёс эту фразу на борту «Фомальга;ута» перед самым стартом, пожалуй, первый раз за десять лет.
— Нет, ничего страшного. Просто лёгкий мандраж. Через несколько секунд мы превратимся в ничто. Просто.. страшно.
— Отставить разговоры. Готовность девяносто секунд.
— Желающие могут выйти по ходу следования нашего автобуса через закрытые двери, – вставил Стефан Поплавски, мастер-пилот.
— Я сказал отставить разговоры, Поплавски.
— Да, капитан.

Полёт в космосе давно для человечества стал чем-то обыденным и привычным. Это плохо. Когда человек перестаёт воспринимать космос как огромную опасность, происходит непоправимое. Зачастую, со смертельным исходом. Мандраж перед прыжком – это нормально. Всё бывает первый раз в жизни. Я, например, до сих пор помню первый выход в космос и чувство страха перед огромной Вселенной. Только идиоты ничего не боятся. То, что должно произойти, произойдёт обязательно. Чёртов Мерфи со своими законами. Мы – люди, нам присущ страх. И это тоже нормально. На дисплее появились цифры десяти секундного отсчёта времени. Всё так, и одновременно с этим, не так и в голове роится много вопросов. С возможностью Федерации уничтожить Кассандру, превратить её в пыль, зачем посылать относительно небольшой корабль, подвергать людей риску? Ради чего? Ответ очевиден: не всё так просто с астероидом. Почему снарядили экспедицию и послали всего лишь три «научника»?

«Пять, четыре, три, два, один… », – искусственный интеллект беспристрастен. Он не обладает эмоциями. Хорошо это, или плохо? Отвратительно.
««Фомальгаут», механические захваты отошли, пневмозахваты отошли. Отстыковка».
«Поняли, «Фобос». Механические и пневматические захваты отошли, произошла отстыковка. В работе маневровые двигатели. Расстояние до орбитальной базы триста метров, пятьсот метров».
«Телеметрия устойчивая, «Фомальгаут». Как обстановка на борту?»
«Всё спокойно. Челены экипажа чувствуют себя нормально. Учёные нервничают, но это тоже нормально. В работе основные маршевые двигатели».
«Видим, «Фомальгаут». Счастливого полёта».

— Стефан?
— Нагрузка на реакторе пятнадцать процентов, напряжение на обмотках реактора семьдесят пять процентов. Норма, капитан.
— Штурман?
— Без изменения. Время прибытия к точке входа в искривлённое пространство – пятнадцать минут. Сигнал с приводного маяка устойчивый. Время прыжка тринадцать минут.
— Профессор Стенвуд?
— Я и мои коллеги чувствуем себя превосходно, капитан, – ответил Майкл. Но он обманывает: пульс у него и двух «научников» учащённый, давление повышенное. Ничего, сейчас искин корабля предпримет необходимые меры. Проще говоря, введёт необходимый перепараты.
— Профессор, я должен всё знать об астероиде. Я, как командир корабля, должен быть готовым принять капитанское решение в случае прямой угрозы экипажу корабля, вашей и ваших коллег, – я развернул кресло, посмотрел на «научников».

Что я о них знаю? Итак: Майкл Стенвуд. Пятьдесят два года, профессор Флоридского технологического института. Специалист по малым планетам и другим небесным телам. Проще говоря – специализируется на изучении астероидов, комет и метеоритов. Высокий, худощавый, глаза глубоко посаженные, седые волосы. Вдовец.

Джон Джобс. Тридцать два года. Спелеолог. Мастер спорта по альпинизму. Среднего телосложения, голубые глаза навыкате, нос с горбинкой, рыжеволосый. Женат, трое детей. На этом, пожалуй, всё, что я о нём знаю.

Сара Воннегут. Тридцать лет. Оператор буровых установок. Подрывник. Специалист в ядерной энергетики. Высокая, среднего телосложения. Глаза карие, волосы каштановые ниже плеч, глаза зелёные. Не замужем, детей нет.
— Я могу повторить свой вопрос, профессор Стенвуд. – Я заметил, как Майкл и Сара переглянулись, женщина едва заметно кивнула.
— Хорошо, я попытаюсь объяснить цель экспедиции, – ответил профессор. – Но сначала я у вас, Антон, спрошу: какова средняя скорость астероидов?
— Средняя скорость около двадцать километров в секунду, – я ответил не задумываясь.
— Всё правильно. Примерно всё так и есть. На такой скорости астероиды, которых порядка двадцати пяти тысяч, умудряются найти друг друга в космосе и столкнуться. Как результат – или разрушение небесных объектов, или изменение траектории движения. Но с Кассандрой всё обстоит с точностью до наоборот, капитан Смолов. Кассандра самопроизвольно изменила траекторию движения, как только астероид миновал условную границу солнечной системы. И второе, капитан. Астероид, к которому направляется наша экспедиция, самостоятельно замедлил скорость, которая на данный момент времени равно около двух с половиной километров в секунду.
— Не понял, – пробасил Поплавски. – Астероид не астероид, а объект искусственного происхождения?
— Не совсем так, мастер-пилот. Предположение одно: астероид настоящий, а вот внутри него может находиться… пока не знаю что. Предположение строить бесполезно. Пока сами всё не увидим, загадка останется загадкой. Только у меня встречный вопрос: капитан Смолов, почему ваше руководство не довело до вас сведения о цели экспедиции?
— Малый разведывательный корабль «Орион», на котором вы должны были лететь к Кассандре, к старту оказался не готов. Причину этого безобразия, если быть откровенным, я не знаю. Нас предупредили о экспедиции за два часа до старта, – ответил я профессору Стенвуд. – Что считаю очень и очень странным. Это мягко сказано.
— Капитан, прыжок через три минуты, – произнесла Дженнифер Стокманн.
— Принято, – ответил я, разворачивая кресло. – Надеть шлемы.

««Фомальга;ут», это «Фобос». Доложите о своём статусе».
«Диагностика систем завершена. Нагрузка на реакторе двадцать процентов. Время прыжка – две минуты. Самочувствие экипажа корабля нормальное».
«Принято. Удачи, «Фомальгаут»».

На дисплее появился таймер обратного отсчёта. Я почувствовал в районе шеи укол: искин ввел всем членам экипажа специальный раствор, снимающий последствие прыжка. Выброс адреналина, в первую очередь. Тридцать секунд. Двадцать. Десять. Я увеличил нагрузку на реакторе до сорока процентов, увидел как Поплавский поднял напряжение на передних защитных экранах до семидесяти процентов.
— Горизонт событий через: пять, четыре, два, один… старт! – прозвучал голос штурмана.